Глазурь на торте

Глава 3

— Чертова женщина, — прорычал Сэм, бросив кусок масла в чашку с вареным картофелем. — Сначала поутру разводит грязь…, — он добавил молока, — …потом перед дверью комнаты оставляет свои вонючие шмотки…, — он вставил венчики в миксер, — …потом устраивает стриптиз, сняв одежду, которую следует сжечь, а не отправлять в стирку, — он включил миксер и начал яростно взбивать картофель в пюре. — Словно у меня есть время играть роль няньки для этого маленького дикаря!

— Что вы все еще здесь делаете?

Голос был чистым и хриплым, как виски, вызывая в голове картины уютного вечера, проведенного в объятиях перед огнем на меховом ковре. Сэм выключил миксер и встряхнул головой, поражаясь тому, что такой привлекательный голос мог принадлежать такой непривлекательной женщине. Он хотел знать о Сидни Кинкейд примерно столько же, сколько о дикобразе, то и дело бродящем по двору. Мужчина развернулся, готовый к битве.

И забыл все слова приготовленной им за последние полчаса речи.

Неудивительно, что она скрывалась под всей этой грязью. Ее волосы были также темны, как полуночное небо, ее кожа была безупречна, не нуждаясь ни в капле макияжа, чтобы подчеркнуть ее красоту. Сэм положил миксер и подошел к ней, загипнотизированный. Он не помнил, когда в последний раз был так заворожен видом женщины в замызганном банном халате. Не думая больше о нем, он взял Сидни за подбородок, поднимая ее лицо и склоняя свою голову, чтобы поцеловать девушку.

А потом замер, почувствовав, как что-то твердое уткнулось в его живот. Ему ужасно хотелось верить, что это был пояс ее халата. Действительно хотелось.

— Убрал от меня свои руки, — сказала Сидни низким, совершенно спокойным голосом.

— Да с радостью, — ответил он, поднимая руки и медленно отступая назад. — Не стреляй. Ведь эта штука не заряжена, правда?

— Хочешь проверить?

Сэм едва заметно улыбнулся.

— Я сейчас как раз готовлю обед. Филе-миньон [5]. Знаешь, что это такое?

Звук взводимого курка эхом разнесся в воцарившейся на кухне тишине.

— Думаю, знаешь, — согласился он. — Ты хочешь есть?

— Ужасно. А когда я умираю от голода, то становлюсь немного капризной.

— Да, могу себе это представить, — ответил он, задаваясь вопросом, как у такой красивой женщины может быть такой ужасный характер. Он отступал назад, пока не уперся спиной в кухонный стол. — Не считаешь, что стоит отложить оружие в сторону?

Она окинула его оценивающим взглядом.

— С чего бы мне этого хотеть? Не потому ли, что ты повел себя уж очень по-джентельменски?

— Что ж, а как насчет «я не могу готовить в такой стрессовой ситуации»?

Девушка прищурила глаза.

— Это ты сделал тот шоколадный торт, который я сегодня видела, или ты купил его?

— Его сделал я.

Она задумалась, потом опустила оружие.

— Больше не будешь пытаться распускать руки?

Ствол был направлен прямо ему в пах. Он бросил взгляд на ее лицо и понял, что она точно знала, куда нацелено ее оружие. Сэм замотал головой.

— И не подумаю об этом.

Оружие поставили на предохранитель, потом опустили.

— Что ж. Я иду переодеваться. Ты заканчиваешь готовить.

— Да, мэ’эм.

Тряхнув шелковистыми на вид и достигавшими плеч волосами, она вышла из комнаты. Сэм прислонился к столу и выдохнул. Сидни Кинкейд определенно была не тем, что он ожидал.

Мужчина закончил делать пюре, вытащил из печи стейки [6], приготовил на скорую руку салат и торопливо накрыл стол. Он как раз наливал в стаканы воду, когда в комнату вернулась Сидни. Она уселась за стол и начала есть. Сэм не мог поверить своим глазам. Он обошел вокруг рабочего стола и швырнул перед ней стакан с водой.

— Ты никогда не слышала, что надо дождаться пока все не сядут за стол, прежде чем начать есть?

— Принимайся за еду, пока она горячая, — сказала она с набитым ртом. — И пока кто-нибудь другой не добрался до нее раньше тебя. Это единственный способ выжить в условиях дикой природы.

— Но здесь же цивилизация. Мы можем разогреть пищу в микроволновке, вот здесь.

Она проигнорировала его. Что было к лучшему, потому что Сэм все еще пытался разобраться, что он, черт возьми, будет здесь делать в течение трех месяцев, живя в одном доме с женщиной, чье лицо говорит «дотронься до меня», но чьи действия говорят «сделай это, и я кастрирую тебя». Ох, и почему он решил, что Аляска будет самым подходящим местом, чтобы спрятаться и заняться писательской деятельностью?

Ему действительно следовало бы направиться в Калифорнию. Прекрасные теплые пляжи, заполненные женщинами, чьи соблазнительные взгляды означали «подойди ближе». Попытки же предугадать последующие действия мисс Дикость были слишком сложны для его бедного переработавшего мозга. Все, чего он хотел, так это отправиться назад в свою комнату, включить компьютер и заняться персонажами, которых он в состоянии контролировать. В отличие от персонажа, сидящего напротив него, контроль над которым был ему не по силам.

— Это все, что было?

Сэм заморгал при виде ее пустой тарелки. Потом посмотрел на свою соседку по дому и снова заморгал.

— Куда ты вместила все это?

— Я не ела нормальной пищи почти четыре месяца. Ты будешь доедать свое? Нет? Хорошо, я сделаю это за тебя.

Сэм наблюдал за тем, как его тарелка ускользает у него из-под носа. Покончив с его ужином, она со вздохом выпрямилась.

— Я отправляюсь спать, — сказала она, закрывая рукой рот и зевая. — Надеюсь, тебя не будет здесь, когда я встану.

— Послушай, — начал он, — я подписал контракт…

— Ты также впустил черт знает кого в мой гараж, напортачил с моим водонагревателем и прибрался в моем доме. Если это не нарушение контракта, то я не знаю, что тогда.

— Ты, должно быть, шутишь.

— Я никогда не шучу, — Сидни поднялась. — Я сплю с оружием, так что не вздумай предпринять ничего подозрительного.

— Я скорее станцую вальс со злым полярным медведем.

Ее губы сжались в тонкую линию.

— Не сомневаюсь в этом. И меня это просто замечательно устраивает, мистер. Ты можешь остаться на ночь, но непременно должен уйти, когда я проснусь.

И без единого комплимента по поводу обеда или даже простого «спасибо» она покинула комнату. От ее грубости Сэм был вынужден стиснуть зубы. Неудивительно, что мистер Смит так ликующе смеялся, когда Сэм написал свое имя над пунктирной линией. Ему никогда в голову не приходило поинтересоваться, почему никто не хотел останавливаться в доме Кинкейда. Это был домик прямо из его воскресно-утренних фантазий, типа «снаружи много снега и холодно, а внутри тепло и уютно». Но откуда ему было знать, что девушка из этого домика скорее предпочтет уютно устроиться с винтовкой, чем с ним?

Сэм вздохнул и поднялся, убрал со стола и сделал себе сэндвич из орехового масла и желе. Хотя он и испытывал соблазн остаться просто, чтобы позлить Сидни, он знал, что лучше всего, вероятно, подсчитать потери и уехать. Но не раньше пятницы. Для его основной работы ему необходима кухня Сидни. Она сможет потерпеть его присутствие еще немного.

Он навел на кухне порядок и отправился в свою комнату. Уселся и включил компьютер, готовый с головой погрузиться в двадцать первую главу.

Лишь чтобы обнаружить, что бессмысленно смотрит на экран монитора, отвлеченный образом красивой женщины с темными волосами и бледными глазами. Он вздохнул и выключил машину. Творчество подождет до утра. Ему необходимо отправиться в постель, пока день не преподнес ему новых сюрпризов.

Хотя он сомневался, что судьба или мистер Смит смогут превзойти то, с чем он уже столкнулся.

Сидни проснулась, сбитая с толку. Потом до нее дошло, что она находится в своей собственной постели под теплым пуховым одеялом, и девушка улыбнулась. Ничто не сравнится с возвращением домой. Это и было одной из причин, почему она так наслаждалась своей работой. Она никогда так не ценила дом, как после трех-четырех месяцев, проведенных в условиях дикой природы.

Она нащупала свои часы, желая узнать время и число. После чего рухнула на спину и застонала. Двадцать четыре часа исчезли бесследно. Сидни расплывчато помнила поход, или два, в ванную, во время которых она не встречала своего квартиранта.

Сидни глубоко вздохнула и снова зарылась под одеяла. Как бы сильно ей не хотелось выпнуть высокомерного и властного Сэма за дверь, она знала, что не может себе этого позволить. Несмотря на то, что она была таким же хорошим проводником, как и многие мужчины, городские парни с неохотой нанимали ее. Девушка была вынуждена резко снизить свой гонорар, только чтобы удержать бизнес на плаву. И именно поэтому она приняла решение сдать свободную комнату. Джо заверил ее, что найдет подходящего арендатора. Как бы то ни было, черт с ним.

Выбор был небольшим: либо оставить Сэма, либо умереть с голоду. Она не могла вернуть ему арендную плату, которую он внес полностью вперед, поскольку уже потратила деньги. Как бы ей ни была противна эта мысль, но все выглядело так, что она застряла здесь с ним до самого декабря.

Девушка скатилась с кровати и завернулась в халат. Энергично растирая руки, она покинула спальню и направилась на кухню. Она привыкла ходить в темноте, когда в этом возникала необходимость, поэтому ей не составило труда найти дорогу. Или заметить творение, которое, охлаждаясь, стояло на кухонном столе.

Торт. Рот Сидни начал наполняться слюной только от одного его вида. Ей хотелось, чтобы было тепло, но нет, надеяться на это было бы слишком. Она взяла нож, ради приличия, и отрезала себе щедрый кусок прямо от нижнего яруса. Какими бы ни были его недостатки, Сэм определенно мог заткнуть за пояс «Sara Lee» [7]. Сидни закрыла глаза и подняла ломтик, потом открыла рот, чтобы откусить.

— Остановись!

Ее глаза распахнулись. Но она тут же, прищурившись, посмотрела на свет от фонаря.

— Не двигайся.

Сидни стояла, замерев на месте, когда к ней приблизился фонарь. Из ее рук осторожно и нежно забрали кусок торта.

— Эй…, — запротестовала она.

— Тихо, — прорычал Сэм. — Ты только что уничтожила результат шестичасового труда, леди, так что прямо сейчас для тебя будет лучше всего просто вымыть руки и вернуться обратно в постель.

— Это просто торт…

— Это свадебный торт! — вышел из себя Сэм.

— Вы женитесь? — этот парень явно был ненормальным.

— Это не для меня! Это для Юнис и Джереми. Завтра в час дня.

Его лицо было освещено светом фонаря, который он держал между предплечьем и грудью, когда осторожно ставил кусок торта на тарелку. Ей захотелось рассмеяться.

— Ты делаешь свадебные торты?

— Это оплачивает счета. Включи свет. Мне предстоит сделать серьезную операцию.

Сидни послушно включила на кухне свет, после чего смогла хорошенько рассмотреть лицо Сэма… и яростное выражение на нем. И, вопреки самой себе, сделала шаг назад.

— Эмм, я сожалею…

Сэм потянулся мимо нее и из керамической подставки для кухонных принадлежностей, стоящей на столе, вытащил нож для торта. Даже не посмотрев на нее.

— Я не понимаю… — начала было говорить она.

Из буфета Сэм начал доставать различные ингредиенты, странные вещи, которые она обычно не держала, такие как: мука и сахар. Он не ответил, так как извлек миску и начал смешивать эти чужеродные вещества вместе.

— Послушай, — вновь начала говорить она, от его молчания ей становилось неуютно, — разве ты не можешь просто подправить его? Соединить вместе? Чтобы выпечь его заново вероятно потребуется очень много времени.

Сэм остановился и медленно повернул голову, чтобы взглянуть на нее.

— Жаль, что ты не подумала об этом, прежде чем испортить его.

— Я не хотела!

— Вряд ли сейчас это имеет значение, я прав?

— Я не просила тебя приезжать и жить здесь, — возразила она, упрямо вздергивая подбородок, изо всех сил стараясь найти способ защитить себя.

— На самом деле не это главное, да, Сидни?

Сидни почувствовала себя незначительнее самого ничтожного червяка. И это заставило ее ощетиниться еще сильнее.

— Тебе следовало бы сказать мне не трогать его.

— Это мой дом, — сказала Сидни в последней попытке сохранить гордость.

— Да, конечно, но в данный момент это моя кухня, и я не желаю, чтобы ты была здесь.

Сидни сжала в руке холодную банку и вышла из кухни с высоко поднятой головой. Нет, она не расстроилась. Доброта Сэма, приготовившего ей ужин, не причинила ей боли. Его гнев не волнует ее. Его чуть ранняя уверенность, что он скорее станцует со злым медведем, чем дотронется до нее, также не тревожит ее. В конце концов, она была Сидни Кинкейд, дикаркой. Она до кончиков пальцев была дочерью своего отца, благослови Господь его старую сварливую душу. Она жила самостоятельно со своего семнадцатого дня рождения, когда Сидни-старший умер на обратном пути от поленницы. Она ни в ком не нуждается. Она всего добилась сама, и пошли к черту все остальные, кто пытается доказать обратное. Самое последнее, в чем она нуждается в своей жизни, это мужчина, особенно мужчина, который возможно оголодает до смерти в пяти ярдах [8] от дома, пока кто-нибудь не покажет ему путь, ведущий на кухню.

Она захлопнула и заперла за собой дверь, поставила приготовленный Сэмом ужин на ночной столик, затем бросилась на кровать и попыталась разрыдаться.

Не получилось. Так что она перевернулась на спину и уставилась в потолок. Она не плакала ни в тринадцать лет, ни на похоронах своего отца. Если она не заплакала тогда, то простому пренебрежению ее квартиранта не вызвать у нее слез и теперь.

Не обращая внимания на ужин, она снова забралась под одеяло. Завтра будет свадьбы Юнис и Джереми. Если она не пойдет, городок подумает, что она струсила, а клан соберется в магазинчике, ворча по поводу ее малодушия. Если она пойдет, то женщины будут печально покачивать своими головами и жалеть ее, что она не может найти себе мужа.

Не то, чтобы она хотела его, нет, сэр.

Нет, вновь напомнила она себе, погружаясь в сон. Самая последняя вещь, в которой она нуждается, это мужчина.

Особенно такой красивый и бесполезный, как Сэм.