Глоток страха

8

Значит, сон подтвердился… Уже третий сон. И третье убийство. Как теперь ложиться спать, доктор Лученко? Кто следующий? Почему в этом городе, где происходят странные и такие ужасные преступления, ей стали сниться эти сны? Хотя пока неизвестно, как убили Абдулову… Может?.. Э, доктор, не обманывай себя. Известно. Надо сосредоточиться и подумать о том, что случилось с Ветровым. Потому что он мне не снился, и тогда есть надежда, что тут нечто иное.

Так думала Вера, вышагивая по заснеженным улицам старого города. На площади Рынок, расположенные по ее углам, сиротливо мерзли четыре фонтана со статуями Нептуна, Амфитриты, Дианы и Адониса. Изваяния, даже укрытые снегом, были величественны и хороши, напоминая о мифах Древней Греции. Диана охотится на дичь, а убивает своего возлюбленного… Убийства, всегда убийства. О господи…

Наблюдая пейзаж западного города, она не спеша обдумывала события последнего времени. Пыталась вчувствоваться, вжиться в незнакомую обстановку.

Режиссеры, операторы, продюсеры, актеры и сценаристы из разных стран казались ей яркими бабочками, слетевшимися на свой праздник. Их мир кардинально отличался от ее собственного, где нечему было порадоваться. Там преобладали боль и страдания. Люди не приносят в ее кабинет ни лучика счастья. Они приходят показать осколки разбитой судьбы. А еще чаще они вытряхивают перед ней свои измученные души. В них, как в старых коврах, накопилось столько пыли… Но такова ее работа, и не на что тут жаловаться.

Попав на фестиваль, она очутилась в пространстве, наполненном творчеством и всевозможными идеями. Аниматоры — это же создатели новых вселенных. Среди них Вера казалась себе маленькой девочкой, случайно оказавшейся на слете волшебников.

И самым интересным человеком этой магической тусовки был московский режиссер Эдуард Ветров. Лученко сейчас припомнила, что где-то слышала разговоры о последней Ветровской работе. Об этой картине шло столько толков, споров и сплетен, что даже ее, далекую от анимации, эти пересуды заинтриговали. Эдуард Ветров привез на фестиваль фильм под рабочим названием «История дуба». О нем говорили, что он не только блестяще нарисован, но по всему своему строю, безусловно, — великий прорыв в анимационном кино. Еще судачили, что этот фильм получит Гран-при фестиваля.

Коллеги же Ветрова на подобные предположения реагировали неоднозначно. Даже Лида, влюбленная в Эдуарда по уши, почему-то возмущалась. Впрочем, если вдуматься, то приз и есть главная интрига фестиваля. Ведь еще в поезде Лида проговорилась, что Гран-при должен получить фильм «Ручей», своеобразная легенда о минеральной воде, сделанная по заказу Мамсурова. Ведь анимация — не главный бизнес Авраама Тембулатовича. Минеральные воды как раз и есть основной источник его доходов. Так что анимационным фильмом «Ручей» он убивал сразу двух зайцев, сообразила Вера. С одной стороны получал рекламную агитку в художественной упаковке. С другой — его «Ручей», получи он главный приз фестиваля, стал бы визитной карточкой спонсора как художественного руководителя. Дескать, одной рукой умею деньги делать, а другой творю. А тут этот гений Ветров со своим дубом…

Незаметно Вера вышла к Бернардинскому монастырю. Словно живая иллюстрация романов Дюма, стоял он тихий и загадочный. В Верином воображении тут же ожили персонажи, переросшие и само произведение, и своего создателя. Вот сейчас сюда выйдут четыре мушкетера: Боярский, Смехов, Смирнитский и Старыгин, после фильма «Три мушкетера» навсегда оставшиеся д'Артаньяном, Атосом, Портосом и Арамисом. А вот тут коварная миледи укокошила бедняжку Констанцию…

Кстати, о коварной миледи. Под впечатлением «французского» подворья Вера вспомнила поговорку «шерше ля фам». Может, не так уж не прав Батюк? И Эдика могла убить ревнивая женщина? Одна из трех, которой оказалось не под силу делить его с другими. Тогда самая очевидная подозреваемая из троих — жена. Еще вчера в кофейне Кармен заявила, что Ветров не умрет своей смертью и что она его убьет. Тогда ею милиционеры и займутся в первую очередь. Им, конечно же, кто-нибудь уже рассказал о том, как вела себя ревнивая женщина.

Но если уж говорить о миледи, то так ли невероятна причастность к этому Лиды Завьяловой? Темперамент актрисы порой проделывал с ней странные фокусы. Мужчины были смыслом Лидиной жизни. Нередко она слышала только зов своего роскошного тела, мозг в эти минуты отключался. Сама Завьялова, бывало, смеялась над этой своей особенностью. Делясь с Верой очередным сексуальным приключением, она полушутя требовала: «Веруня! Ну-ка, скажи! Чего у меня в крови бурлит, какой- такой гормон?»

Подруга-доктор не без иронии просвещала актрису:

— У тебя полным-полно копулинов, чтоб ты знала, невежественная моя. Это такие женские феромоны, посылающие сигнал «Иди ко мне!». Копулины, да будет тебе известно, присутствуют и в поте. Особенно интенсивно выделяются блондинками и рыжеволосыми.

— Ну вот, а что я тебе говорю! Я не эротоманка, это мои копюшоны виноваты! А сама я девочка скромная, прям как монашка какая-нибудь! — говорила артистка словно бы вполне вдумчиво, но ноздри ее подрагивали от едва сдерживаемого смеха. — Ой, Верунчик… А у мужиков есть что-то навроде этих… капуцинов?

—Копулинов? Навалом. Только они у них по-другому называются: андростероны.

— И что они делают, эти андростероны?

— Ишь, как мужские феромоны — так сразу запомнила, мордашка ты сексуальная. А свои собственные копулины перевираешь!

—А зачем мне знать свое собственное? Оно и так мое, как ни назови. Логично? А вот ихнее, мужчинское, это интересно. Так чего там, с андростеронами? И где конкретно, в каких местах они наблюдаются?

—Ох, нет на тебя сексопатолога! Они содержатся в поте, коже и волосах. Распространяясь в воздухе, они посылают женщинам сигнал — «хочу тебя». Чем больше андростеронов выделяет мужчина, тем он привлекательнее для противоположного пола.

— Вот! Я всегда чувствовала, что моя тяга к мужикам — вовсе никакое не извращение, а просто химические реакции в организме. Самцы выделяют феромоны, и мы на них летим, как бабочки на цветки. Очень просто.

— Ты еще пестики и тычинки сюда приплети, «учительница первая моя»…

Вспоминая такие задушевные беседы, Вера колебалась. Хотя она знает свою подругу не один год… Можно ли сбрасывать со счетов возможность Лидиного участия в этом деле? Вряд ли.

С Риной Ересь, журналисткой, освещающей фестиваль в одном из печатных изданий, Лученко не была лично знакома. Но ей хватило одного беглого взгляда в кафе, в первый день, когда та стояла возле их стола и с обожанием смотрела на Ветрова. Рина напомнила Вере актера японского театра кабуки. Лицо, отбеленное кремом и белой пудрой. Вместо своих естественных бровей — татуаж черными ниточками сантиметром выше надбровных дуг. Волосы, ногти и губы ярко-красные. На даме возрастом за сорок все это смотрелось довольно нелепо. Однако на детских анимационных сеансах, по словам Лиды, Рина со своей внешностью имела успех. Когда она выходила на сцену и наукообразно, с басистыми интонациями рассказывала малышам о последних тенденциях и достижениях кинематографа, дети начинали хохотать. Они не понимали ни одного слова из монолога красной тетки, зато воспринимали ее как клоунессу.

И Кармен, третья влюбленная в Ветрова женщина. Точнее, первая — жена все-таки. Ревность… Да, это проблема. Не болезнь, но к ревнующему следует относиться серьезно. Осторожно. Потому что это невыносимая душевная боль. Основа ее — комплекс ущербности, неполноценности физической, интеллектуальной, социальной, финансовой. И низкая самооценка. В основе ревности — страх сравнения. Так что с ревностью шутки плохи.

Вера остановилась у часовни Боимов. Фасадная стена ее напоминала ажурную ювелирную работу. Резьба по камню была настолько филигранна, что скорее походила на иконостас, прихотью архитектора вынесенный почему-то на внешнюю стену часовни. Мелкие детали были покрыты снежинками. Красиво… Вера вспомнила сказку «Снежная королева», поток ее мыслей плавно и логично свернул на шведского режиссера Олафа Боссарта — он привез на фестиваль фильм именно с таким названием. Наверняка был уверен, что получит главный приз фестиваля.

Лученко вспомнила, как описывала Олафа ее влюбчивая подруга. Описание соответствовало оригиналу. Он классно смотрелся бы на рекламе сигарет или туалетной воды. Этакий красавчик из волшебного мира рекламы. А внешность — последний истошный писк метросексуальной моды: кашемировый свитер цвета кофейной пенки, рыжие замшевые ботинки, серые джинсы — все от Хельмута Ланга. Такой себе европейский парнишка, получающий от жизни самое лучшее. И вдруг облом — главный приз уплывает к Ветрову… Вера просто физически ощущала, как маленький кораблик фестиваля захлестывают волны черной зависти.

Мимо прошла компания оживленно галдящих галицких студентов. «Львивська кава — цэ кава з шоколадным пляцком», — донеслось до Веры. Услышанная случайно фраза сделала свое коричневое дело. Вера принялась блуждать по улицам в поисках очередной кнайпы. Поворот… Еще поворот… Маленькие магазинчики, дворы, усыпанные снегом домики — елочные игрушки, но ничего похожего на кофейню. Город словно решил ее немного покружить. Наконец какое-то заведение! Не вглядываясь в название, она нырнула в теплый полумрак зала.

Погода к этому времени сделалась до того мерзкая — ветер с колючими снежинками, терзавший путешественницу будто со всех сторон сразу, — что ей захотелось пренебречь правилами приличия. И она еще с порога заказала большой бокал глинтвейна, горячего и пряного, несущего в себе виноградный вкус, легкую горечь цедры и нездешние мотивы экзотических специй.

Вера уселась за столик, оглянулась и вздрогнула, узнав место, куда пришла. Она была снова в том самом кафе, где убили бармена. Там, где ей стало не по себе. И ведь как совпало, что аниматоры выбрали для своих сборищ именно «Смачну филижанку»! Хотя сейчас никого из знакомых не было, никто ее сюда специально не звал, силой не затаскивал. Просто, видимо, она уже как-то привыкла здесь пить кофе. Иначе почему ноги сами ее сюда приводят?

С первым глотком глинтвейна проснулся и аппетит. Лакомка решила не ограничивать себя одним кофе. Названия разных блюд в меню звучали довольно заманчиво, ну, например, телятина с луковым конфитюром и картофелем. Она сделала заказ и дождалась благоухающего блюда: кусков телятины, прожаренных до коричневой корочки и нежно-розовых внутри. При надкусывании из них брызгал ароматный мясной сок. Острый, сладковато-кислый луковый конфитюр, пожалуй, служил этому блюду хорошим обрамлением. А фоном — нежнейший картофель.

Зябкие руки мороза отпустили разомлевшую Верину душу. Включилось чувство, которое она сама для себя называла «ощущалка», не особенно вдаваясь в природу этого явления. Залезать в сложности паранормальных особенностей своего организма ей не хотелось. Просто она иногда знала наперед, и все. Например, ожидая кофе «з шоколадным пляцком», доктор Лученко уже чувствовала, что в ближайшие несколько минут в кнайпу войдет ее закадычная подруга Лида Завьялова вместе со своим покровителем Мамсуровым.

Когда они появились на пороге, она приветливо помахала им рукой, приглашая к своему столику.

— Тебя-то нам и надо! — не поздоровавшись, заявила Лида. — Слушай, Веруня! Что ты думаешь о несчастье? Бедный Эдик!..

— Здравствуйте, Вера Алексеевна. Лидия, ты декламируешь, словно Гамлет. Бедный Эдик, бедный Йорик, — невесело пошутил Мамсуров. Он сбросил пальто на соседний стул и уселся, вглядываясь в женщин проницательными темными глазами. Потом взял карту вин. — Что здесь можно выпить?

— Здравствуйте, Авраам Тембулатович. Вы устали? Вас, наверное, совсем измотали представители внутренних органов. Рекомендую выпить глинтвейну, лично мне полегчало, — любезно посоветовала Лученко.

— Это меня измотали! Это я устала! Ты меня, бедненькую, пожалей! — завопила Завьялова. — Представляешь, эти гады меня совсем замордовали вопросами: почему, видите ли, Ветрова убили именно в моем номере! А я откуда знаю?! Это не мой номер, а гостиницы. Я с Авраамчиком в это время была на просмотре эротических мультиков. У меня куча свидетелей. А эти представители… Я б тебе сказала, из каких именно внутренних органов они повылазили… Но это будет неприлично!

—Они делают свое дело, как умеют. А тебе как доктор советую: отдохни, переключись, выпей чего-нибудь крепкого и горячительного.

—Теперь ясно, почему ты такая румяненькая, хорошенькая! Сидишь тут и глинтвейном наслаждаешься, пьянчужка, — ласково замурчала Лида. Это был верный признак: сейчас начнутся уговоры. Актриса всегда начинала потчевать комплиментами и подмурлыкивать, как кошка, перед тем как попросить о чем-то.

— Валяй, говори, — разрешила Вера. — Ты ведь хочешь попрошайничать?

— Нет, это невозможно! — театрально возмутилась Завьялова. — Авраамчик, ты только посмотри на эту страшную эскулапиху! С ней же нельзя общаться как с нормальным человеком. Она все знает наперед. Ужас какой-то!

—Лидия! Держи себя в руках, ты привлекаешь внимание, — урезонил актрису спонсор.

Как ни странно, громогласная артистка стихла. Разговор свелся к тому, что Лида «вспомнила»: ее подруга — Шерлок Холмс в юбке. Вот ведь и сумочку, пропавшую на показе, нашла!.. Кстати, как нашла, а? Не хочешь говорить?.. Ну ладно, таинственная ты наша. Короче, почему бы Вере не попытаться расследовать убийство Ветрова? Ну, как бы в приватном порядке… «А может, и не совсем в приватном», — подключился к разговору Мам- суров. Ведь трагедия ужасна не только сама по себе. Случившееся может поставить под угрозу фестиваль. А впереди еще несколько дней показов анимационных лент, встреч со зрителями, круглых столов с журналистами… Но если найти убийцу… в кратчайшие сроки… Он не обещал прямо золотых гор, но рассуждал цветисто и многословно о своей безмерной благодарности. Словом, Мамсуров и Завьялова в два голоса исполнили для Веры арию «Спасите фестиваль».

Лученко не торопилась соглашаться. Туманные посулы спонсора она пропустила мимо ушей. Если уж действительно пытаться помочь, то лишь из сожаления, что еще одним талантливым человеком на свете стало меньше…

В это время работа милиции шла своим чередом. Начальник отдела особо тяжких преступлений полковник Бабий Орест Иванович, сердитый и озабоченный, собирал у себя всю поступающую информацию. Три дела были на контроле у высшего начальства, и по всем трем его обязали докладывать два раза в день. Оперативники же звонили ему каждый час.

Не успел Бабий опомниться от втыков руководства по «львовскому вампиру», как здрасьте пожалуйста: срочно заниматься убийством Вероники Абдуловой. Орест Иванович тут же доложил правдоподобную версию: так, дескать, отомстили Дмитрию Абдулову его конкуренты в бизнесе. Это было первое, что пришло в голову ему и его помощникам на очередном совещании. Не говорить же сразу, что это тоже маньяк-вампир. В лаборатории подтвердили наличие у убитой разорванной артерии, хотя вообще-то ее сожгли в солярии… Начальство временно успокоилось, но тут же попросило расследовать эту линию параллельно с командой Черного Абдуллы. Они предоставят и недостающий транспорт, и технику, и… Полковник только кряхтел. Он оказался меж двух огней: начальству с Абдуловым не откажешь, но оперативники возмутятся и будут саботировать сотрудничество. Абдуловские молодчики ведь не рассуждают: они сразу бьют, хватают, крушат — не дай боже, еще стрелять начнут… В общем, Бабий мудро рассудил, что надо тянуть время. Оно покажет.

Зато по убийству московского режиссера проглядывается какая-то ниточка. И тянется она к вдове убитого, Кармен Рустамовне Ветровой. Как выяснилось в ходе предварительного следствия, Ветрова в недалеком прошлом работала администратором в театре у Батюка. Во время гастролей по Америке многочисленные поклонники, эмигранты, буквально завалили Батю подарками. Есть информация, что Ветровская жена завидовала этому факту и в конце концов не удержалась. Как говорится, бес попутал. Она стащила у режиссера коробку с фирменной косметикой «Шисейдо».

Очень скоро кража раскрылась. Ей бы повиниться, поплакаться — может, Батя и простил бы. Возможно, что-то даже и подарил бы, как уже бывало с его артистами и командой. В удачный момент, в хорошем настроении он мог подарить не то что косметику, но и пиджак от «Версаче» или платьице от «Армани». Но не тот характер у Кармен, чтобы признаваться. Ветрова уперлась, дескать, не брала. А когда на таможне из ее вещей извлекли косметику, Батя рассвирепел и уволил ее из театра.

Казалось бы, при чем тут это? Возможно, кроме ревности, еще и на этой почве между нею и Ветровым произошла ссора накануне убийства. Это слышала дежурная по этажу гостиницы «Арена», а также кое-кто из участников фестиваля. Свидетели показали: Кармен вопила, что если застукает мужа с очередной бабой, то убьет. Режиссер же говорил своей жене, что ей следовало оставаться работать в театре Батюка и продолжать тырить косметику, а не таскаться за ним как рыба- прилипала.

Угроза, прозвучавшая дважды, и отсутствие алиби склоняли милицию к железобетонной версии: убийство на почве ревности.

Теперь о «львовском вампире». Генеральское начальство дергало полковника ежечасно, кричало: «Это уж совсем позор, катастрофа для города!» Бабий был в курсе, что среди городского населения усиливается массовый психоз на почве вампиризма. Убийства свели вместе по внешним признакам и выделили в одно дело. Ясно, что убивает маньяк. Наличие на местах преступления книг заставило оперативников искать подоплеку среди книжников. Однако это направление оказалось бесперспективным. Следствие зашло в тупик, правда, Орест Петрович этого не признавал, а бодро докладывал наверх собранную его подчиненными информацию. Дескать, стали прорисовываться новые версии.

Когда было неопровержимо доказано, что все три жертвы не были знакомы друг с другом и никогда даже случайно не пересекались, стали искать в других направлениях, цепляясь за малейшие намеки. Одна из убитых, студентка университета Богдана Мичковская, вращалась в компании молодых экстремалов, которые нынче стали имитировать попытки хулиганского вампиризма. За что и были задержаны. Теперь милициянты тщательно опрашивали знакомых девушки. Они были убеждены, что смерть Богданы на совести какого-то слишком заигравшегося парня из студенческой тусовки. Вполне перспективная версия.

Что же касается первого убитого, найденного в кафе бармена, то выяснилось, что он бывший официант торгового флота. Стали тянуть за связи и контакты. Оказалось, что Зиновий Козюба не просто так ушел с корабля — у него был серьезный конфликт с помощником капитана. Оба они были влюблены в заведующую производством, молодую разведенную женщину. И хотя коллеги отзывались о помощнике как о верующем и очень совестливом человеке, стоило бы потянуть за ниточку старых ссор…

— Петрович, можно? — заглянул в кабинет старший оперативной бригады капитан Птах.

—Заходи. Что нового?

— Ничего хорошего, — вздохнул капитан, присаживаясь.

Бабий сплюнул в сторону, тоже вздохнул.

—Не тяни, докладывай.

— Ну короче, когда мы еще были на первом трупе, бармена, мой эксперт вспомнил. У него есть знакомый доктор на станции «скорой помощи». Так вот, накануне одного из докторов нашли убитым.

— Ну и что? — раздраженно буркнул полковник. — Куда дело пошло?

—В двадцать второе городское отделение.

—Вот пусть они и занимаются.

— Петрович, все дело в том, что доктор был убит таким же варварским способом. У него разорвана сонная артерия.

— Что?! — Бабий вскочил, пнул ногой стул.

— В общем, ты понял, — сказал Птах. — Они тянули. А потом, когда укокошили бармена и студентку, — тут они уже совсем тихонько сидели. На наш отдел эта серия и свалилась. А ведь это было первое убийство в серии.

— Вот черти! Ну ничего, я с ними еще разберусь… Ведь теперь и доктора, блин, на нас повесят! Генералу доложу… Что там за обстоятельства?

Капитан покрутил в руках свои записи.

— В том-то и дело, что обстоятельства мне сильно не нравятся. Значит, бригада, где работал убитый, накануне выезжала в Загорскую колонию строгого режима. Во время бунта, когда заключенные нанесли себе увечья. Помнишь? — Он положил на стол газетную вырезку и еще какие-то бумаги.

Полковник Бабий пожал плечами.

—Ну, допустим.

«Попытка массового суицида во львовской колонии!» — кричал заголовок. И дальше: причиной протеста заключенных является нарушение их прав. Нечеловеческое содержание… Администрация применяет силу… унижает честь… Тьфу, можно подумать, что у осужденных имеется честь!.. Арестанты порезали себе вены на руках. Волнения произошли также из-за того, что убийце- маньяку Самохвалову смертная казнь была заменена на бессрочное заключение и его перевели в общую камеру. Никто не хотел находиться рядом с ним… «По словам начальника управления Департамента по вопросам исполнения наказаний во Львовской области, на данный момент в колонии работают представители уполномоченного по вопросам прав человека, а также представители Департамента проводят служебное расследование. Прокуратура даст свою оценку…» «Конфликт уже практически решен и локализирован…» «Медицинскую помощь раненым предоставили сотрудники станции "скорой помощи", оставшиеся в живых все здоровы, и их жизням ничего не угрожает», — передает «Интерфакс- Украина». Чиновник отметил, что вызывать «скорую помощь» не было причин, потому что… Так, сплошная демагогия… Если бы порезали вены, то надо было вызвать хирургов, или мы отвезли бы их в СИЗО, где есть больница, но такой необходимости не было… Кроме того, чиновник опроверг информацию о том, что заключенные порезали себя в знак протеста против плохого питания: «Люди в зоне обеспечены всеми продуктами питания…»

—Ну и что? — спросил Орест Петрович.

— Не понял? Смотри: «скорая» выезжает в колонию. Там содержится Самохвалов, этот придурок, который укокошил сорок, кажется, человек. После того как бригада медиков возвращается на свою станцию, доктора находят мертвым с разорванной шеей. А в городе начинаются убийства с перегрызанием сонной артерии. Кроме того, книги…

—Да погоди ты с книгами! Ты хочешь сказать…

Оба милиционера уставились друг на друга, не решаясь произнести вслух очевидное.

—Я ничего не хочу сказать, — мрачно заметил капитан Птах. — Факты сами говорят.

Они помолчали. Полковник, как старший и по званию, и по должности, все-таки должен был принять какое-то решение. Он сказал:

— Ну ладно. Ты же понимаешь, что в колонию посылать официальный запрос — мол, как там Самохвалов, не сбежал ли — не имеет смысла. Официально чего-нибудь отпишут, правды не скажут, побоятся. Михалыч, не в службу, а в дружбу: подскочи туда сам, поговори неофициально, лично пообещай не трезвонить… Но выяснить надо. Если вампир — это Самохвалов, работать будет намного легче. Приметы, привычки известны… Кстати, попроси, чтобы мне занесли все материалы по нему.

— Все не занесут, — усмехнулся Михалыч. — У тебя шкафов не хватит, там томов пятьдесят.

— Ччерт!.. — Бабий схватился за голову.