Глубокий гипнотический транс: индукция и использование

Способности субъекта под гипнозом

Экспериментальное изучение невосприимчивости глубоко загипнотизированных субъектов к обычно эффективным стимулам представляет довольно сложную проблему. Необходимое понимание субъектом того, что он должен или не должен делать в таких экспериментах, поднимает очень важные вопросы: в какой степени экспериментальные результаты отражают действительные экспериментальные процессы, происходящие в субъекте? В какой степени они отражают взаимодействие субъекта с гипнотизером при выявлении поведения, необходимого для выполнения определенной задачи?

Таким образом, сотрудничающий с гипнотизером субъект, который принимает гипнотическую задачу, не сознавая присутствия третьего лица, может, вероятно, действительно не замечать этого третьего или, несмотря на понимание, вести себя так, как будто он не заметил его. В первом примере его поведение, по-видимому, нельзя назвать ответным; во втором оно характеризуется успешно запрещенными реакциями.

Рассмотрим несколько примеров, иллюстрирующих различные вопросы, имеющие важное значение для понимания темы.

Так вот человек, увлекшись чтением, думает, будто он один в комнате. Легкое прикосновение — стимул — может восприниматься им как зуд, и он отвечает почесыванием. А может, это муха? Он сознает внешний характер стимула, но неправильно реагирует на него. Лишь настойчивое стимулирование приведет к другому типу реакции. Осознание присутствия человека вызовет замешательство или испуг — их можно считать внешней кульминацией испытанного процесса развития такого сознания.

Второй пример. Уставшая мать спит, несмотря на шум в комнате. Но достаточно вскрика ребенка — и она проснулась.

Несмотря на невосприимчивость других стимулов, важный для нее стимул она не проспит.

Третий пример — это способность рабочих джутовой фабрики и рабочих, обслуживающих котельные установки, разговаривать друг с другом в относительно спокойном тоне, не повышая голоса, несмотря на шум в помещении. Новичок в такой обстановке не может часто услышать даже громких криков. Постепенно можно научиться не обращать внимания на шум и разговаривать, не напрягая голоса.

Сложность и комплексность этих примеров представляют серьезные препятствия для исследовательской работы; любое понимание субъектом экспериментального подхода к такому поведению полностью изменяет для него ситуацию и препятствует получению надежных и информативных результатов. Нельзя определить, как поведет себя субъект, когда он ошибочно будет считать, что он один, а также в том случае, если субъект знает, что ошибается. Нельзя также удовлетворительно проверить, заниженные пороги восприятия субъектом некоторых стимулов как таковых, если он знает, что его будут проверять на восприимчивость к этим особым стимулам. Аксиомой является тот факт, что субъект в экспериментальной обстановке, в которой он знает, что от него ждут, стремится вести себя в соответствии с экспериментальными требованиями, так что любые открытия будут результатом как экспериментальной процедуры, так и готовности субъекта дать такие результаты.

Отсюда следует, что натуралистический подход предпочтительнее открытого лабораторного при изучении различных психологических явлений. В частности, при гипнотических явлениях, когда готовность субъекта вести себя определенным образом может дать такие же внешние объективные данные, как действительные практические процессы поведения. Поэтому натуралистический способ наиболее полезен, когда введение экспериментальных методов или любое понимание, что поведение систематически изучается, приводит субъекта к взаимодействию с целью получения «научных результатов», которые, по-видимому, нужны.

Ниже приведены процедуры и результаты, полученные при исследовании гипнотических явлений, часто категорически называемых «выборочная сенсорная анестезия». Но такой описательный термин не всегда можно применить, как правильно заметил один субъект, «вопрос состоит не в том, чтобы не осознавать стимулы, а, скорее, обратить все внимание на некоторые стимулы или на некоторые аспекты комплекса стимулов, исключая другие стимулы».

Исследовательская процедура представляла собой сочетание натуралистического и прямого экспериментального способов, выполняемых в неформальной социальной обстановке. Если же говорить о субъекте, преследуемые цели были для него понятны и очевидны только с социальной точки зрения. Субъект не знал, что очевидные цели являются только вторичными относительно действительных экспериментальных целей. Во втором сообщении экспериментатор сам не понимал, как происходит второе выявление поведения до тех пор, пока результаты не показали этот факт, после чего произошло простое применение спонтанных явлений.

В обоих примерах целью эксперимента была гипнотическая способность субъекта становиться невосприимчивым на визуальном и аудиальном уровнях к присутствию выборочных лиц на общественном собрании. В первом случае субъекту были даны полные инструкции не воспринимать одного определенного человека. После того как эти внушения были повторены нужное число раз и прошло достаточно времени, в них намеренно включили и второго человека. Что касается субъекта, то он должен был продемонстрировать перед собравшимися свою восприимчивость к присутствию этих двух людей. Однако действительная цель эксперимента — сопоставить его поведение при реакции на присутствие каждого из этих двух человек и определить, играет ли сам элемент времени значительную роль в эффективности, с которой он выполнил свою задачу.

Во втором случае первоначальная цель состояла просто в демонстрации в социальной обстановке сомнамбулического поведения. Однако случайный инцидент так изменил всю ситуацию, что в противоположность всем внушениям состоялась неожиданная демонстрация «выборочной глухоты» и «выборочной слепоты».

Серьезное непонимание, часто встречаемое даже среди тех, кто имеет обширный опыт, состоит в том, что гипноз каким-то неопределенным образом лишает субъекта его естественных наклонностей к восприимчивому, самовыраженному и агрессивному поведению и ограничивает его ролью чисто пассивного и послушного инструмента в руках гипнотизера.

Тот факт, что послушание и пассивность можно легко использовать для индукции процессов поведения, которые в результате приводят к состоянию транса, не означает, что они представляют собой основные критерии самого состояния транса. Тут, скорее, нужно учесть тот факт, что общее стремление гипнотического субъекта быть послушным просто выражает внушаемость гипнотического субъекта и, следовательно, является прямым следствием внушений, использованных для индукции гипноза, а не функцией гипнотического состояния.

Часто ошибочно делается предположение, что гипнотический субъект должен показывать то же пассивное послушание, находясь в состоянии транса, которое он демонстрировал в процессе вхождения в состояние транса. Тот факт, что психологическое состояние понимания у субъекта, находящегося под гипнозом, изменяется, не представляет логического барьера любой форме поведения самовыражения в пределах общих основных рамок поведения: кроме своих обычных способностей субъект зачастую демонстрирует поведение, невозможное в обычных условиях.

В описанных ниже экспериментах субъекты под гипнозом ведут себя в соответствии с их естественными способностями. Это было выполнено с помощью процедуры обучения, сначала загипнотизировав их очень глубоко путем длительного метода, который не требовал немедленного получения результатов. Потом были составлены ситуации, в которых у субъектов было много времени и много возможностей раскрыть и развить свои способности, чтобы ответить на требования, предъявляемые к ним, с незначительным гипнотическим вмешательством. После такого предварительного обучения под гипнозом были проведены с относительной легкостью следующие эксперименты.

Во время сеанса демонстрации гипнотических явлений перед группой медиков-профессионалов гипнотизеру частным образом был задан вопрос об «отрицательных галлюцинациях» (неспособность воспринимать действительные стимулы), и было решено провести эксперимент для этой группы в форме простой демонстрации.

Субъект был глубоко загипнотизирован, и было индуцировано сомнамбулическое состояние. Она (это была женщина) получила команду тщательно оглядеть помещение и полностью осознать присутствие всех членов. После того как она внимательно рассмотрела всех и каждого и назвала их по именам, ей сказали, что вскоре она обнаружит, что д-р А. вышел. Подчеркнули при этом: вскоре она поймет, как она ошибалась, считая, будто А. присутствует здесь. Ей сказали, что она узнает, что А. первоначально собирался присутствовать на этом сеансе, но не смог приехать. Этот факт, как ей объяснили, и послужил причиной ее первоначального впечатления, что он присутствует в комнате. Эти инструкции систематически повторялись в различных формах, усиливая и подчеркивая ее полное понимание, что А. здесь не было и, по всей вероятности, он не может оказаться здесь.

Между тем А. спокойно встал и так же спокойно отступил на задний план, где он и оставался вне видимости субъекта.

Когда оказалось, что субъект полностью понял внушения, ее отвлекли выполнением заданий, потребовавших всего ее внимания приблизительно на 20 минут. Потом ей осторожно напомнили о том, что А., вероятно, не сможет прибыть сюда вообще. Когда она кивнула головой в знак согласия, была повторена первоначальная серия внушений, на этот раз в связи с д-ром В. Когда у нее полностью запечатлелась и вторая серия внушений, ей снова дали ряд заданий, поглотивших ее внимание на две-три минуты, а в это время д-р В., как и д-р А., тоже скрылся за спинами сидящих в помещении. Потом повторили осторожно напоминание в связи с В., прежде сделанное относительно А. Приблизительно прошло 25 и 5 минут с момента дачи внушений, касающихся д-ра А. и д-ра В.

Тогда внимание субъекта было обращено на группу медиков, ее попросили назвать присутствующих по именам. Это она легко выполнила, пропустив А. и В. Тогда группе сказали, чтобы они не согласились с ее заявлениями и указали на пропуск двух джентльменов.

Очень быстро стало очевидным, что есть заметная разница поведения относительно А. и В. Она явно полностью не сознавала присутствия А., полностью и свободно приняв ошибочное объяснение, которое ей было дано, и не подавала никаких признаков того, что его отсутствие представляется спорным. Во всяком случае не проявила никакого восприятия его присутствия.

Что касается доктора В., то ее поведение было совершенно другим. Она старалась избегать его, запиналась и смущалась ситуации, хотя и упорно отстаивала, что д-ра В. здесь нет. Тогда ей велели посмотреть в направлении В., она явно старалась глядеть в сторону и медленно оглядывать комнату, пропуская В., чего нельзя было сказать в отношении А.

По сигналу А. и В. присоединились к общему разговору. Группа не заметила у субъекта никакой реакции на голос д-ра А. На голос д-ра В. замечены частичные реакции, такие, например, как легкий несмелый поворот головы. Смущенные взгляды, спонтанное заявление, что она считает, что слышит, как кто-то разговаривает, и что она чувствует себя как-то неловко, как будто здесь было что-то неприятное. Она успешно сопротивлялась всем попыткам присутствующих опровергнуть ее убеждение, что д-ра В. не было здесь; но ее поведение показало, что сопротивление выявляет осознание и запрет на реакции.

В связи с д-ром А. у нее даже не было необходимости сопротивляться, так как, по ее мнению, его просто здесь не было. Здесь не было ни реакции, ни необходимости запрещать реакции.

После 10 минут таких исследований субъекта снова отвлекли различными заданиями на 15–20 минут. Потом присутствующих попросили провести исследование сложившейся обстановки.

На этот раз в ее поведении не было замечено никакой разницы относительно А. и В. Насколько это можно было определить, она никак не реагировала на их присутствие. Она не старалась избегать их взглядов, не было ни неуверенности, ни признаков умственного напряжения. Она охотно вспомнила предыдущие вопросы и рассказала, что тогда у нее возникло какое-то неопределенное ощущение, что д-р В. приехал, а она его не заметила. Это чувство причиняло ей неудобство и вызывало неуверенность в ответах. Она также вспомнила, что она тогда подумала, что слышит его голос, но приписала этот факт общему состоянию замешательства, вызванного ее убеждением, что его здесь нет, и ощущением, что, возможно, он здесь где-то, но она его не видит.

Когда А. и В. тоже присоединились к опросу и дискуссии, у субъекта не возникло ни одной из предшествующих частичных реакций на голос В. Она вела себя так, как будто их здесь не было.

По знаку А. и В. подняли ее руку, потом пожали ее руку, как бы в знак приветствия. Она это сразу же осознала и взглянула на свою руку с выражением изумления и интереса. Когда присутствующие стали спрашивать ее об этом, она объяснила просто и честно, что, по всей вероятности, ей был дан какой-то постгипнотический код, который заставил ее бессознательно реагировать таким образом, как если бы она здоровалась с кем-то за руку. Она была только не уверена в том, действительно ли двигалась ее рука или это была просто галлюцинация.

Вскоре А. и В. снова пожали ей руку. Потом она объяснила, что это было чисто моторное и визуальное впечатление, а осязательные ощущения были просто галлюцинацией, так как никто не касался ее руки. Отвечая на вопросы из аудитории, она, казалось, не замечала там д-ров А. и В., а как бы глядела сквозь них. Вопросы, заданные ей присутствующими, дали ей понять, что мой кивок головой, который фактически был знаком д-рам А. и В., был сигналом ей пройти какое-то запланированное гипнотическое испытание, которое, как она поняла, представляло собой галлюцинирование того, что она кому-то пожимает руку. В связи с этим пунктом следует упомянуть о результатах, полученных при работе с другими субъектами. Субъект, которому была дана инструкция четко запомнить, что один из присутствующих сидит на определенном месте, продолжал видеть этого человека на указанном стуле, несмотря на то, что тот несколько раз менял свое место в помещении. Однако субъект легко определял изменение в направлении его голоса, что было следствием изменения его местопребывания. Субъект реагировал на это, внимательно и пристально разглядывая указанный стул и источник звука попеременно. Возможно несколько вариантов. Субъект может рационализировать измененное расположение голоса как необъяснимое явление, может заметить человека на месте и заменить образом в памяти действительного человека. Или вариант, когда субъект может обнаружить перемену места и обратит внимание гипнотизера на это, чтобы дали ему новую инструкцию. В практике не столь уж редки случаи, когда субъект обнаруживает одного и того же человека сидящим на двух различных стульях и местах и начинает путаться, где же находится реальный человек. У субъектов, знакомых с психиатрией или психологией, этот факт очень интересен для наблюдения. Обычная процедура, которой следует субъект, — это предположить про себя, что это лицо делает какие-то перемещения, выполняет какие-то действия. Визуальный образ делает что-либо, а реальный человек — нет. Иногда субъект просто видит две фигуры, одна из которых затуманена и временами исчезает из поля зрения, и эта фигура приобретает для него значение визуального образа.

Вернемся к нашему субъекту. Ей была дана команда выполнить вслух несколько простых арифметических действий сложения, числа предлагались присутствующими из аудитории. После выполнения нескольких таких задач, которые давались ей в быстром темпе, неожиданно назвали числа д-ров А. и В. в отдельности. На это она не дала никакого ответа. Никакой реакции и замешательства мы не заметили в том случае, когда А. и В. стали задавать ей вопросы вместе с другими. Очевидно, она не слышала голоса и того и другого.

Затем ей сообщили, что был телефонный звонок и д-р А. и д-р В. прибудут сюда через 5 минут. Ее внимание было обращено на часы. Приблизительно через 5 минут было замечено, что она повернулась по направлению к двери в ожидании, что кто-то войдет в комнату. Когда экспериментатор подошел ближе, чтобы рассмотреть ее зрачки, то заметил, что она явно наблюдает за галлюцинаторными фигурами, входящими в комнату и занимающими свободные места. Она пристально наблюдала за процессом того, как одна из этих воображаемых фигур выбрала место, где фактически сидел А., а другая — место, где сидел В. Она вежливо их приветствовала, а потом внимательно наблюдала за тем, как эти фигуры усаживаются на свои места. Вот тогда для нее они стали действительно присутствовать на сеансе.

Приблизительно 50 человек, большая часть которых была свидетелями этого типа поведения, попросили продублировать это подробно или выполнить действие, которое было похоже на этот акт. Одна из простых процедур состоит в следующем: негипнотизированный субъект получил инструкции вести себя так, как будто выбранный третий человек, фактически присутствующий, отсутствует. После того как он поверит в то, что он может притвориться, ему дается команда галлюцинировать или фантазировать, как он вешает портрет этого человека на стену. Негипнотизированный субъект проходит через умственный процесс того, как он вешает этот нафантазированный портрет на стену на достаточно большом расстоянии от этого третьего человека. Существует определенное стремление избегать этот реальный объект в своем поведении.

Загипнотизированный субъект, которому дается такое же задание, вешает воображаемый портрет на стену в непосредственной близости от человека, который, по его мнению, отсутствует, и не обращает внимания на соблюдение нужного расстояния. Обычно загипнотизированный субъект признает, что портрет должен висеть где-нибудь еще: учитывая соответствующую обстановку, он объясняет, что по какой-то причине ему кажется, что лучше разместить портрет там, где он его повесил (фактически в непосредственной близости от якобы отсутствующего человека). Таким образом, в отличие от негипнотизированного субъекта, происходит применение реального объекта, а не реакция устранения, избегания.

Затем субъекта, находящегося под гипнозом, спросили о ее впечатлениях, которые она получила во время сеанса. Она объяснила, что сначала она была убеждена, что д-р А. присутствует. За этим последовало состояние умственного замешательства и неопределенности относительно его присутствия. Вскоре ее смущение и замешательство кончились тем, что она поняла, что А. здесь не было и что она только ждала, что он должен был появиться. В то время как возникали эти мысли, она вдруг вспомнила, что она назвала именем А. кого-то другого из присутствующих, и это вызвало у нее желание, чтобы экспериментатор возобновил свой эксперимент, каковы бы ни были его планы.

Когда ей были даны внушения относительно В., сначала возникла та же цепочка событий, но, когда она еще была в замешательстве и в состоянии неуверенности, присутствующие начали задавать ей вопросы.

Это увеличило ее замешательство и чувство неуверенности, у нее возникла тревога — факт, который она пыталась скрыть от окружающих. Она не понимала вопросы, которые ей задавали относительно А. Эти вопросы казались неуместными и безосновательными, ведь она была уверена — никто не догадался о предыдущей ошибке.

После выступления ее попросили прочесть вслух какой-то отрывок из книги; усилилось общее замешательство относительно В., ведь возникло смутное впечатление, будто она слышала его голос, теперь она была в полной растерянности и не могла понять, какую цель преследовали присутствующие, продолжая задавать ей вопросы; до тех пор пока не произошло «галлюцинаторное» рукопожатие, она не понимала, что возникла гипнотическая ситуация. Как только она осознала это, у нее появился легкий пассивный интерес к ситуации, и она пыталась удовлетворить все требования, предъявленные к ней, насколько это было возможно; пришедшее к ней понимание полностью объяснило ее предыдущее состояние замешательства.

Экспериментатор не пытался исправить это недоразумение относительно всей ситуации.

1. Глубоко загипнотизированному субъекту в сомнамбулическом трансе была дана команда не осознавать присутствия выбранного определенного человека.

2. Затем 20 минут отведено на «умственную» установку, чтобы произошли нейро- и психофизиологические процессы, необходимые для такого состояния незнания.

3. Дана команда, как и раньше, не осознавать присутствия второго человека.

4. Затем прошел период времени, слишком короткий для возникновения нужного умственного состояния.

5. Проведен ряд тестов на реакции в помещении в связи с выбранными лицами.

6. У субъекта не возникло никаких реакций на первого человека, но относительно второго человека у нее появилось несколько частичных реакций, и она явно старалась избегать встречаться с ним взглядом, смотреть на него.

7. Был дан достаточный период времени для возникновения «умственного» настроя относительно второго человека.

8. Тестирование показало, что субъект не реагирует на оба лица и не осознает их присутствия на визуальном и звуковом уровнях в различной степени.

9. Осязательное стимулирование, выполненное этими двумя лицами, было понято неправильно, т. е. как галлюцинаторные ощущения, берущие начало, возможно, в постгипнотических кодах.

10. Субъект галлюцинировал прибытие двух выбранных персон и восстановил контакт с ними

11. Последующий опрос субъекта под гипнозом показал сохранение понимания всей ситуации не в соответствии с действительными фактами, а в полном соответствии с гипнотическими внушениями.

В кабинете экспериментатора, в присутствии группы его коллег, был глубоко загипнотизирован хорошо тренированный субъект, и ему была дана команда развить сомнамбулическое состояние. Ему сказали: при возникновении сомнамбулического состояния установить полный контакт с группой и во всех деталях своего поведения действовать так, как будто он находится в состоянии бодрствования. Своим поведением, разговором и участием в деятельности группы он должен убедить всех, что совсем не спит и не находится в гипнотическом трансе. Однако когда его прямо спросят, находится ли он в состоянии транса или нет, он должен отвечать сразу же и честно.

После того как эти внушения были повторены несколько раз, чтобы у него возникло полное понимание, и после 20 минут глубокого сна, чтобы возник «умственный настрой», достаточный для их выполнения, ему приказали продолжить выполнение своей задачи.

Субъект ответил на это тем, что поднял голову, зевнул, потянулся и заметил, что ему хочется спать; очевидно, ему не мешало быть немного поживей.

Этот субъект был очень приятным человеком, умел хорошо говорить, был открытым и откровенным, обладал живым умом и высоким интеллектом. Сразу же один из присутствующих задал ему вопрос, спал ли он, на что он ответил: «Да, я очень долго и крепко спал в состоянии транса, но вам никогда не удастся обнаружить это. Наоборот, вам предстоит трудная задача — убедиться, что я сплю, но, если вы хотите, вы спросите у д-ра Эриксона или у меня, мы оба скажем вам правду, которая заключается в том, что я нахожусь в гипнотическом состоянии. Вы хотите поговорить со мной и обнаружить, как загипнотизированный субъект может говорить и действовать даже тогда, когда он спит?».

Почти в течение часа присутствующие задавали вопросы, а он отвечал на них. Диапазон беседы был очень широк. Обсуждались книги, субъект даже привлек к беседе машинистку, работавшую в кабинете, слышались шутки, и субъект снова и снова демонстрировал свою открытость и откликался на все, происходящее в кабинете. Тем не менее на каждый прямой вопрос о его состоянии субъект отвечал на него простым изложением того факта, что он находится в состоянии транса и любой опытный гипнотизер может найти тому много косвенных доказательств. Обычно, когда субъекту задавали такой вопрос и когда он давал на него прямой ответ, он делал какие-то знаки жестами, которыми, по-видимому, он хотел подкрепить свои слова. Приблизительно через час в кабинет вошел высококвалифицированный врач, д-р С, у которого не было никакого опыта с гипнозом. Он сказал, что услышал смех и разговор и ему захотелось узнать, не проводит ли автор эксперимент по гипнозу. Субъект сразу же задал С. вопрос, не кажется ли тому, что среди присутствующих имеется загипнотизированный субъект. С. ответил отрицательно, но заметил, что, надеется, у него еще будет шанс увидеть гипноз. На это субъект ответил, что у него есть наилучшая возможность смотреть, что происходит сейчас, так как планы на этот вечер не предусматривают ничего большего, кроме того, что происходит сейчас. После чего субъект и С. поговорили на различные темы, и вскоре С. ушел. Затем в кабинет вошел второй посетитель, д-р Д. Этот врач более или менее регулярно заходил в субботние вечера, что было хорошо известно субъекту. Следовательно, он не был неожиданным гостем. Когда он вошел в комнату и увидел присутствующих, он понял — автор проводит опыт по гипнозу. Его слова подтвердили, а затем субъект предложил ему, так как он знал д-ра Д. очень хорошо, внимательно посмотреть на присутствующих и определить, кто из них может быть хорошим субъектом. Д. быстро ответил: сам субъект хорошо обучен и еще двое из присутствующих тоже были гипнотическими субъектами, поэтому субъектом может быть любой из них троих или, в крайнем случае, кто-то из присутствующих. Кто-то поинтересовался, не считает ли д-р Д., будто в кабинете находится человек в гипнотическом трансе. Так как д-р Д. сам иногда пользовался при лечении пациентов гипнозом и часто видел субъектов в сомнамбулическом трансе, он решил ответить на этот вопрос. Он внимательно осмотрел всех присутствующих в кабинете, сравнивая их, обмениваясь с ними замечаниями, задавая им вопросы о том, как давно собрались они в комнате, какой работой они занимались утром и т. д. Наконец он довольно твердо произнес: коль уж его заставили угадать субъекта в гипнотическом состоянии, он может указать того, кто задействован в этот вечер, по его мнению; этот возможный субъект, вероятно, в данный момент находится в сомнамбулическом трансе. В тот момент субъект попросил объяснить его предположение. Д-р Д. пояснил, что движения субъекта вышли несколько скованными, несвязными, происходила явная задержка его речи, его жестов и движений головы, было заметным расширение зрачков. Он также пояснил, что субъект делает слишком много движений руками и слишком много ходит, как будто он находится в состоянии транса. Когда Д. давал свои пояснения, субъект начал медленно краснеть, с извиняющимся видом повернулся к гипнотизеру и выразил свое сожаление по тому поводу, что он не смог выполнить его инструкции полностью. Повернувшись к Д., он подтвердил его догадку и признался, что находится в сомнамбулическом трансе. Субъекта успокоили относительно того, что он выдал самого себя; экспериментатор указал ему, что собственный опыт д-ра Д. помог тому выявить целый ряд признаков состояния транса, которые обычно не замечают.

После короткой беседы Д. ушел, и присутствующие попытались в свою очередь обнаружить отклонения в двигательном, моторном поведении субъекта. Вскоре еще два субъекта продемонстрировали свою способность выявлять некоторые из этих отклонений, но в общем эта задача оказалась не под силу присутствующим. Когда продолжалось такое исследование, субъекту довольно успешно удалось симулировать моторное поведение человека, находящегося в состоянии пробуждения. Иногда ему удавалось заинтересовать группу общим разговором.

Неожиданно в кабинет вошел посетитель, д-р Е., которого субъект не знал. Этого посещения не ждал и сам автор. Следовательно, этот визит во многом отличался от посещений д-ров С. и Д., так как последние представляли собой нечто, входящее в обычный ход событий. По этой причине их визиты можно рассматривать как оправданное расширение всей ситуации, сложившейся в кабинете. Визит д-ра Е. принадлежал к совершенно другой, неожиданной категории событий. Он, этот визит, был вне диапазона ситуации, на которую субъект должен был реагировать в соответствии со сделанными ему внушениями. Когда посетитель приблизился к двери кабинета, которая была распахнута, его приход был замечен, и ему подали знак — сохраняя спокойствие, подождать за дверью и находиться таким образом вне поля зрения всех остальных присутствующих. Подождав, пока субъект увлечется обсуждением чего-то с кем-то из группы, автор показал всем присутствующим, за исключением субъекта, лист бумаги, на котором было написано: «Не обращайте внимания на нового посетителя, игнорируйте его, не показывайте вида, что вы знаете о его присутствии». Когда вся группа была предупреждена, а внимание субъекта было отвлечено, посетителю дали знак войти в кабинет. Он сделал это осторожно, тихо и занял место с краю, рядом с присутствующими. Субъекту дали возможность закончить обсуждение, которым он был занят с одним из присутствующих, а затем его попросили кратко перечислить события этого вечера, выдвинув тот предлог, что это необходимо для всех присутствующих.

Быстро и правильно он кратко описал весь ход событий. В течение этого обзора его несколько раз просили указать, где сидели присутствующие в разное время. Когда он начал говорить о посещении д-ра С, он подчеркнул, что С. стоял около стола секретаря, возле которого сейчас сидел д-р Е. Его спросили, почему С. остался стоять, хотя около стола секретаря стоял незанятый стул. Он объяснил это тем, что С. был, несомненно, очень занят и не намеревался оставаться в комнате долгое время, поэтому он решил не садиться на стул. Субъект продолжил описание событий, вплоть до момента прихода д-ра Д. Тут он несколько покраснел, когда вспомнил о том, что д-р догадался о гипнотическом поведении субъекта, и среди многих прочих вещей отметил, что д-р Д. сидит на том стуле, который сейчас занимал Е. Субъекта спросили, уверен ли он в том, что стул оставался все это время на том же месте. Он заявил, что это весьма сомнительно, так как это вращающийся стул, и д-р Д. постоянно вертелся на нем в то время, когда он разговаривал то с одним, то с другим присутствующим в кабинете. Ни одного раза субъект не подал ни одного признака того, что он осознает присутствие Е. Когда субъект закончил свой отчет, автор предложил, чтобы присутствующие продолжили с ним работу, как обычно.

Когда внимание субъекта было отвлечено беседой с одним из присутствующих, д-ру Е. был дан знак присоединиться к их разговору. Он сделал это легко, соизмеряя свои замечания так, чтобы они совпадали с замечаниями второго собеседника (не субъекта). Субъект с готовностью отвечал другим членам группы, но казалось, что он не слышит д-ра Е. и его беспокоит одновременное звучание двух реплик. Это продолжалось в течение некоторого времени, но вскоре присутствующие стали колебаться и даже запинаться в своих высказываниях в те моменты, когда говорил д-р Е. Это насторожило субъекта, и он начал пристально всматриваться в лица присутствующих. Вскоре он спросил автора, идет ли все правильно. Когда его попросили объяснить причину его вопроса, он ответил, что, кажется, здесь все ощущают дискомфорт, испытывают неловкость и неуверенность, они неожиданно поворачивают головы, также неожиданно прекращают начатые движения, в общем, ведут себя как-то необычно. Е., в этот момент спросил у субъекта, что это значит, по мнению субъекта, но, очевидно, субъект не слышал этого вопроса. Субъекта постарались убедить: все идет нормально, ему незачем беспокоиться о группе, так как сеанс проходит удовлетворительно, и что бы ни происходило, все интересно. Кроме того, ему предложили, чтобы он постарался угадать, как сложилась такая ситуация. Общий характер этих и других инструкций и высказываний был намеренным, чтобы дать субъекту свободную возможность осознавать присутствие д-ра Е. Кроме того, предполагалось, что он придет к этому, так как автор не понимал в тот момент, до какой степени субъект ограничил себя предполагаемой ситуацией и тем самым исключил возможность осознания необычных явлений.

После непродолжительной беседы с группой субъект повернулся к автору и заявил, что он понял сложившуюся ситуацию. Объяснение, которое он предложил, полностью совпадало с тем, чему он был свидетелем на предыдущем сеансе гипноза. Оно звучало следующим образом: когда он отвлекся, гипнотизер внушил присутствующим сомнамбулическое состояние. Он объяснил, что несколько раз некоторые из присутствующих пытались что-то сказать, но, начав, заикались и замолкали, что они все время поворачивали голову и делали какие-то неуверенные движения, как будто они не были уверены в своих действиях. Он добавил, что такое поведение было похоже на поведение, которое он видел на других сеансах, когда субъектам индуцировали активные галлюцинации. Его спросили, уверен ли он, убежден ли он в своих объяснениях. Пристально вглядываясь в лица присутствующих, он признался, что не видит обычных признаков состояния транса, но другого убедительного объяснения он дать не может. Затем субъект по своей инициативе выдвинул второе возможное объяснение: группе втайне даны инструкции вести себя подобным образом, как будто у них индуцировали состояние транса, но тут же он заявил, что он не понимает, как они могут так успешно притворяться.

Здесь может возникнуть вопрос, почему субъект предположил такое рациональное объяснение, когда он знал, что находится в состоянии транса, и, следовательно, его способность к пониманию носит весьма ограниченный характер. Ответ на это, вероятно, заключается в тех неправильно понятых им действиях, которым он был свидетелем на предыдущих сеансах, и том факте, что общая экспериментальная ситуация заставила его поверить, будто он полностью осознает и понимает все. Таким образом, у него не было иного выхода, как предположить объяснение в понятиях установившегося у него понимания, а не в понятиях незнакомых и неожиданных возможностей.

Субъекта спросили, не хочет ли он продолжить выполнение своей задачи и вести себя так, как будто он не спит, и не показывать признаков того, что он находится в состоянии транса. Он подтвердил свое согласие. При этом ему сказали, чтобы он продолжал в том же духе, но только постарался сделать все возможное, чтобы его поведение никоим образом не выдало того, что он находится в состоянии транса, хотя при прямом вопросе он должен признать, что он загипнотизирован. Субъект серьезно и обеспокоенно спросил, не раскрывает ли он своего гипнотического состояния своим общим поведением. Его быстро успокоили и убедили: все, что бы ни произошло, несомненно, будет нужным и полезным. В это время были приняты меры, как, впрочем, и в остальное время, не ограничивать возможные реакции субъекта. Наоборот, были даны инструкции и всяческого рода заверения, что субъект полностью свободен в своих реакциях на любое возникшее событие. Как и прежде на этом сеансе, все инструкции имели общий характер, чтобы дать возможность для возникновения спонтанных событий в сложившейся обстановке.

Вскоре субъект заинтересовался разговором с одним из присутствующих, и сразу же был дан сигнал д-ру Е., который подошел к субъекту и поднял его руку.

Обычно возникают две реакции на этот тип действий. Субъект остается в состоянии полного непонимания, что произошло, и продолжает вести себя без каких-либо изменений, за исключением замены воспоминаний об осязательных и визуальных образах, что позволяет ему ощущать и видеть свою руку и ладонь в первоначальном состоянии. Если вынужденные движения руки изменяют его общую позу и становятся слишком сильными, он начинает ощущать неудобство, которое, как ему кажется, берет начало в суставах плеча. Начиная с этого момента, он может начать осознавать действительное изменение в положении его руки, иногда осознавая присутствие человека, манипулирующего рукой.

Иногда субъект может сразу же обнаружить, что его рука движется, приходит в замешательство и начинает приписывать это гипнотическому внушению. А иногда он определяет действительное положение дел, в зависимости от характера экспериментальной обстановки. В данной ситуации субъект был обязан осознавать свое моторное поведение как его немедленную реакцию.

Субъект сразу же заметил: что-то произошло с его ладонью и рукой. Он покраснел, взглянул на автора как-то испуганно и виновато попытался положить руку на колено и затем воспротивиться рукопожатию, которым хотел обменяться с субъектом д-р Е. Он очень расстроился, когда заметил, как внимательно наблюдают за ним присутствующие в полном молчании. Он объяснил, явно обеспокоенный: произошло что-то такое, чего он не может ни контролировать, ни объяснить, ни понять.

Говоря это и глядя на членов группы, он не делал никаких попыток взглянуть на д-ра Е., и, казалось, не сознавал, что д-р Е. стоит перед ним и загораживает его от всех остальных.

Побуждаемый описать, что же все-таки происходит, он объяснил: кажется, кто-то производит какие-то манипуляции с его рукой, он осязает кожу, пожимает руку — это заставляет его чувствовать, что присутствует еще какой-то человек, который жмет его руку, но которого он не видит. Не давая ему никакого ответа, спросили, не нарушил ли он инструкции, признавая своим общим поведением, что он находится в состоянии транса. Субъект снова покраснел, и опять появилось выражение вины. Он начал серьезно протестовать: он делает все, что может, что в его силах, но эта ситуация стала необъяснимой для него, он ничего не понимает. Видимо, автор с помощью косвенных намеков дал ему специальные коды или гипнотическое внушение, относительно которых у него возникла амнезия.

Пока субъект ждал какого-то успокаивающего ответа, автор отвернулся, поприветствовал д-ра Е. и начал знакомить его с каждым из присутствующих. Субъект наблюдал за этими действиями, явно слышал реплики, но не подавал никаких признаков того, что слышит замечания, высказываемые д-ром Е. Наконец, подойдя к субъекту, автор представил его, сказав повышенным тоном: «А это доктор Е.». Субъект просто повторил эти слова так, как будто они не имеют никакого смыслового значения, и уставился в пространство, никоим образом не реагируя на вежливое выражение признательности д-ра Е. за знакомство. При этом Е. фамильярно похлопал его по спине. Это заставило субъекта поежиться, быстро привело в состояние замешательства, и он оглянулся назад. Не увидев там никого, он сделал шаг назад и прислонился спиной к книжному шкафу, как бы защищаясь от дальнейших нападений.

В течение нескольких минут на него не обращали внимания, так как вся группа приняла участие в беседе с д-ром Е. Пока они разговаривали, было замечено, что субъект изучает и рассматривает свои руки, двигает плечами, все еще ощущая хлопок по спине, а затем стал наблюдать за поведением остальных, повторяя в основном с явным замешательством слова приветствия, которые произносили остальные участники сеанса.

После нескольких минут такого напряженного изучения, и в явном замешательстве глядя на автора и присутствующих, субъект, наконец, предложил следующее объяснение всему происходящему: все ведут себя так, как будто в кабинете присутствует еще кто-то, и у него тоже имеются осязательные ощущения, которые обычно возникают при действительном соприкосновении с другим человеком. Он спросил, является ли это положение дел результатом эксперимента какого-то рода, цель которого состояла в том, чтобы индуцировать в нем галлюцинацию присутствия какого-то человека, или здесь действительно присутствует какой-то человек, который находится в состоянии транса. Он пришел к умозаключению: последнее допущение вряд ли логично, ведь он сразу же осознал приход д-ра С. и д-ра Д. Следовательно, сложившуюся в данный момент ситуацию лучше всего объяснить как результат косвенных гипнотических внушений, которые были даны, с добавлением осторожных и тайных команд присутствующим относительно их поведения. Он заявил, наиболее вероятно, они не знают, что же делать дальше. Пространные рассуждения на эту тему прервал д-р Е., извинившись, — ему пора уезжать. Все присутствующие обмениваются рукопожатием с пустым воздухом и произносят слова прощания: «До свидания». Однако, когда д-р Е. подошел к субъекту и пожал его руку, последний сначала пришел в замешательство, потом смутился, а затем удовлетворенно улыбнулся. Он заявил, что был прав в своих догадках: такие частые рукопожатия — не что иное, как прекрасно подстроенное косвенное внушение, чтобы вызвать в нем желание делать то же самое, что и другие, и выразил удовольствие относительно того, как правильно он себя вел и реагировал на эти ощущения.

После отъезда д-ра Е. возобновился общий разговор, а через полчаса субъекта разбудили и поблагодарили за услугу. Он очень удивился, заметив, сколько прошло времени, и сказал, он надеется, все, что он делал в этот вечер, получит удовлетворительную оценку, в чем его полностью заверили.

На следующий день и на нескольких сеансах по прошествии времени делались косвенные замечания, чтобы вызвать ассоциации, которые помогли бы вспомнить действия и события во время состояния транса. Это не дало никаких положительных результатов. Впоследствии его снова загипнотизировали и попросили восстановить события того вечера. С этим он вполне справился, за исключением того, что так и не признал визита третьего лица, хотя отчетливо вспомнил все необычные действия, связанные с этим фактом. Немного позже, находясь в состоянии глубокого транса, он получил инструкцию посмотреть на все через так называемый магический кристалл и с помощью этого средства описать все, что произошло в тот вечер в хронологическом порядке. Субъект все рассказал правильно и более подробно, чем он это сделал раньше, но снова так и не признал присутствия д-ра Е.

Во время процесса гадания по кристаллу он слышал в своих галлюцинациях реплики присутствующих; на него произвело большое впечатление, с каким, как он описывал, мастерством присутствующие вели себя так, словно в кабинете находился некто. Он несколько раз обращал внимание на заикание и колебания, заминки в речи присутствующих, будто еще кто-то начинал говорить в то же самое время. Он также сделал ряд замечаний о том, что в группе, когда он рассматривал ее через «магический кристалл», многие поворачивали свою голову и говорили так, как будто они обращались к кому-то, кого на самом деле в кабинете не было.

Автор даже не пытался помочь субъекту правильно понять ситуацию. Его поблагодарили за то, что он тщательно провел работу по гаданию «на кристалле», его спросили, удовлетворен ли он своей работой. Когда он просто констатировал тот факт, что он вполне удовлетворен, этот вопрос был закрыт с тайной надеждой, что позже он даст более подробные сведения. Однако до сих пор субъект сохраняет амнезию в состоянии пробуждения относительно событий, происшедших тем вечером. В состоянии транса постоянно сохраняется его первоначальное понимание ситуации.

1. В целях групповой демонстрации в кабинете автора глубоко загипнотизированному субъекту была дана команда выявить сомнамбулическое состояние и в этом состоянии симулировать наиболее полно, насколько это возможно, обычное поведение пробуждения, но при прямом опросе он должен признаться, находится ли он в состояния транса или нет.

2. По прошествии периода времени, достаточного, чтобы у субъекта возникло нужное «умственное состояние» для выполнения этой задачи, был начат сеанс.

3. На первый взгляд казалось, что субъект проснулся — так легко и успешно участвовал он в действиях группы, производя на всех впечатление человека в обычном состоянии бодрствования. Прямые вопросы вынудили его признать, что он загипнотизирован.

4. Субъект сразу же осознал отдельные, незапланированные, непредвиденные визиты двух посетителей, которые были ему хорошо известны и которые часто присутствовали на вечерних сеансах гипноза в кабинете автора.

5. От одного из этих посетителей, у которого не было опыта по гипнозу, но который был хорошо знаком с методами работы субъекта, субъект успешно скрыл свое состояние транса.

6. Второй посетитель, как и первый, хорошо знал общие факты относительно субъекта и, кроме того, был опытным специалистом по гипнозу. После тщательного изучения всей группы этот посетитель опознал сомнамбулическое состояние субъекта и подкрепил свою догадку, указав на значительные характерные гипнотические изменения в поведении.

7. После того как этот визитер ушел, субъект, извинившись за неудачу выполнить задачу удовлетворительно, — осознать это помогли критические наблюдения группы — возобновил попытки более эффективно стимулировать обычное состояние пробуждения.

8. В это время неожиданно пришел человек, которого субъект не знал и которого нельзя было считать запланированным расширением ситуации, сложившейся в кабинете автора. Этого посетителя пригласили войти в кабинет и присоединиться к общей ситуации, когда внимание субъекта было отвлечено.

9. Субъект все время не осознавал присутствия этого третьего посетителя и не реагировал на него как на звуковом, так и на визуальном уровнях, несмотря на полный контакт со всеми и реальное восприятие обстановки.

10. Изменившееся поведение группы в связи с этим посетителем было быстро замечено субъектом, но он не мог понять его причины и предложил ряд объяснений этому. Все объяснения соответствовали его прежнему гипнотическому опыту и очевидным непосредственным ограничениям его сознания.

11. Физические манипуляции, выполненные этим третьим посетителем рукой субъекта, вызвали общие проявления в соответствии с его гипнотическим состоянием. В связи с этим субъект пришел в замешательство, испугался и заявил о признании своей вины, ведь он считал, что бесконтрольно нарушил инструкцию вести себя так, как будто он находится в состоянии бодрствования.

12. Последующая инструкция субъекту вести себя так, как будто он находится в состоянии полного бодрствования, не смогла заставить субъекта осознать присутствие третьего посетителя, хотя группа все чаще и чаще невольно реагировала на незнакомца.

13. Субъект в конце концов признал свою неспособность понять ситуацию, которая была создана для него, неправильно истолковав ее как запланированное и систематическое использование косвенных внушений всей группе присутствующих на возникновение невольных гипнотических реакций втайне от него.

14. Последующий опрос субъекта в состоянии пробуждения выявил явную амнезию всех событий транса.

15. Опрос под гипнозом дал полный словесный рассказ обо всем, за исключением осознания присутствия третьего визитера.

16. Разглядывание «магического кристалла» субъектом дало в результате полный детальный рассказ обо всех событиях, за исключением прибытия третьего посетителя. Автор не сделал ничего, чтобы исправить понимание субъектом общей обстановки.

Трудно сделать определенное заключение об экспериментах, исходя из двух отчетов о поведении, настолько комплексными они были. Тем не менее результат, полученный в этих случаях, нельзя назвать нетипичным, индивидуальным явлением; такое поведение вполне обоснованно можно предположить, но не всегда его легко добиться у других субъектов в похожих условиях.

Природа и значение этих экспериментальных результатов пока не ясны, так как они получены в начальной стадии исследования очень сложной проблемы, понимание их придет только при многократном успешном изучении, которое сможет дать содержательные отрицательные и положительные результаты. Отметим, что экспериментальные результаты, так выразительно подчеркивающие и показывающие измененное состояние сознания, обычно не наблюдаемое, согласуется с результатами, полученными в других экспериментальных опытах по индуцированной глухоте, дальтонизму, состоянию регрессии, амнезии, потере речи и постгипнотическому состоянию. До некоторой степени они похожи на общие спонтанные лимитированные ограничения сознания, прослеживаемые в состоянии напряженной концентрации, абстракции и мечтательности или при неспособности понять что-то очевидное из-за состояния оживления чего-то совсем другого.

Следует еще раз сказать о тех общих принципах, которые уже упоминались во введении. Первый из них касается исследовательских возможностей экспериментальной процедуры такого типа для некоторых комплексных психологических явлений, в отличие от жестко контролируемых экспериментальных процедур, которые не дают неожиданных спонтанных проявлений, выходящих за пределы спланированной экспериментальной ситуации. Очень часто такие незапланированные проявления в поведении представляют собой наиболее важные открытия, имеют первостепенное значение при экспериментальных исследованиях комплексных и запутанных явлений. Когда такое поведение возникает, появляется возможность спланировать жестко регулируемые экспериментальные условия, с помощью которых можно определить это поведение с точки зрения знакомой ситуации, а не пытаться решить эту сложную проблему, начав с попытки определить точные условия, при которых могло бы возникнуть такое поведение.

Второй принцип относится к разнообразию спонтанных волевых действий глубоко загипнотизированных субъектов. В этих двух отчетах о гипнотических сеансах раскрывается способность загипнотизированных субъектов правильно реагировать на определенные ситуации, не ограничиваясь пассивным поведением в своих реакциях, которое очень часто считают обязательным критерием состояния транса. Другими словами, здесь нет, кажется, истинной причины ожидания того, что субъект утратит свою способность к спонтанному, выразительному и разумному поведению или что он становится всего лишь инструментом в руках гипнотизера.

Более правильно ожидать от субъекта поведения в соответствии с ситуацией, которая создается для него, и, следовательно, как делали описанные выше субъекты, такого же разумного функционирования в состоянии транса, как и в состоянии пробуждения.

Третьим принципом является вероятное значение нейро- и психофизиологических процессов при возбуждении комплексного гипнотического поведения. Едва ли разумно ждать, что у загипнотизированного субъекта по щелчку пальцев или простой команде возникнут в один миг значительные, сложные и устойчивые изменения в поведении. Чтобы возникли глубокие изменения в поведении, приходится затрачивать много усилий и времени. Такие отклонения в поведении, вероятно, должны быть следствием изменений и процессов в самом субъекте, которые являются основой для проявлений в поведении, а не результатом того, что субъект слышит команду, произносимую гипнотизером. Нужно только знать явные нейро- и психофизиологические различия между поведением гипнотизированного субъекта в обычном состоянии транса и поведением негипнотизированного субъекта, чтобы понять, что все последующие проявления в гипнотическом поведении могут зависеть от дополнительных и обширных изменений в неврологическом и психологическом функционировании индивидуума.

Короче говоря, эти два отчета о сеансах показывают, что комплексное гипнотическое поведение представляет собой не сверхъестественное явление, легко вызываемое обыкновенными командами, а базируется на зрительных процессах функционирования внутри субъекта и составляет эмпирический процесс для самого субъекта.