Гномы

Когда все еще разрозненная Европа пестрела мозаикой герцогств, княжеств и графств, связанных запутанными узорами союзов и феодальной подчиненности, рыцарям и лордам нередко приходилось в битвах отстаивать честь собрата дворянина. Но крайне редко подобные просьбы о помощи походили на тот запрос, который получил Вильгельм фон Шерфенберг, правивший Тирольской областью, богатой травянистыми холмами и орошаемыми долинами. Вот как все было.

Шерфенберг, утомленный чередой повседневных обязанностей, многочасовым выслушиванием отчетов управляющих и разрешением крестьянских споров, однажды устроился на полуденный отдых на каменной скамье высоко на стенах собственного замка. Он грезил битвами и разглядывал усеянные цветами луга, простиравшиеся за пределами крепости. Некое движение и сияние привлекло его внимание, и он с изумлением увидел приближавшуюся процессию. Окруженный свитой, с парой охотничьих псов позади, вверх по склону въезжал коронованный правитель.

Он ехал верхом на коне под тентом тончайшего шелка. Сам он и его лошадь были настолько разукрашены золотом и драгоценными камнями, что сливались в одно целое, словно сверкающая статуэтка.

Удивление Шерфенберга вскоре сменилось раздражением — как оскорбительно со стороны незнакомого правителя демонстрировать свое великолепие безо всякого предварительного извещения. Владелец замка схватил щит и меч и поспешил к воротам крепости, желая потребовать объяснений.

Однако ему довелось еще раз испытать изумление, когда он пересек ров и пробирался по высокой траве навстречу благородным путникам. Они то и дело исчезали из виду за кустарниками, едва ли достигавшими талии Шерфенберга. А шелковый тент покрылся бледно-желтой пыльцой, падавшей с соцветий самых высоких полевых цветов. Внезапно Шерфенберг понял, что великолепная процессия была миниатюрной, а правитель и его свита — гномами.

С опаской он приблизился к войску. Когда всадник, облеченный королевской властью, натянул вожжи, Шерфенберг заглянул под тент в сверкание и сияние драгоценных камней. Он заметил правильные черты лица, возраст которого не поддавался определению. Темные глаза, мудрые и оценивающие, спокойно глядели на него. Затем гном поприветствовал его, назвал по имени и высоким старческим голосом попросил Шерфенберга выслушать королевское обращение. Правитель заявил, что он не какой-нибудь выскочка, а владыка, подобный смертным. Хотя его владения упрятаны под землей, у подножия высоких гор, он управляет своим народом с той же мудростью и заботой, как и лучшие из смертных королей.

Однако в данный момент вспыхнула война между ним и соседним гномом-правителем, а поэтому требуется помощь. Король-гном наслышан о мужестве Шерфенберга в битвах и его воинском мастерстве и обращается к нему с мольбой о помощи.

Смертный властелин приосанился, готовый дать согласие, ибо ни один благородный дворянин не может отклонить столь изящно высказанную просьбу. Однако гном продолжал: «Если вы согласитесь принять участие в битве на моей стороне, я надену на вас пояс, придающий его хозяину силу двадцати человек. Таким образом, даже если мои соперник вышлет на бои великана, вы сумеете победить. А в знак моей доброй волн и в качестве доказательства магических сил, я ларю вам кольцо, которое обеспечит благосостояние своему властелину».

Шерфенберг отвесил глубокий поклон. Когда он снова поднял глаза, прислужник протянул ему простое золотое кольцо. «Никому не сообщайте о вашем обещании, даже жене, — сказал король-гном, пока смертный надевал кольцо, — возвращайтесь на этот горный луг завтра, верхом и в полном вооружении, ибо потребность в вас не терпит промедления». После этих слов гном отвернулся, прислужники подняли над ним шелковый тент и маленькая кавалькада прошествовала сквозь цветы и пляшущих бабочек к склону горы, где и скрылась из виду.

И все-таки действия Шерфенберга в тот вечер выдали его планы. Он велел слуге отполировать доспехи и счистить ржавчину с меча. Конюшенным было приказано подготовить боевого коня к утру. Помимо этого он послал за священником, собираясь исповедаться. Усевшись за вечернюю трапезу, он погрузился в молчание и задумчивость в ожидании грядущей битвы.

Супруга все это заметила. Она отправила придворных, дабы подкупить священника и узнать суть исповеди мужа. Когда она услышала о намерении супруга биться с властелином гномов, то испугалась, что он столкнется с заслоном магических чар, против которого его сила и доблесть окажутся беспомощными. Она умоляла супруга и пробудила в нем глубоко скрытые страх и сомнение. В конце концов он согласился разорвать договор.

Однако Шерфенберг испытывал стыд и много месяцев не осмеливался покидать замок и прогуливаться верхом по своим владениям. Когда наконец его конь прогрохотал копытами по мосту через крепостной ров и вынес его на луг, зима уже успела укрыть травы и сосны первым снегом. Он бесцельно ехал куда глаза глядят, испытывая душевные муки, погруженный в мрачные мысли в тишине, охватившей землю. И вдруг Шерфенберг услышал топот крошечных копыт. С ним поравнялся король-гном.

Отчасти испуганный, но готовый бросить вызов, человек обернулся, встретившись взглядом со сморщенным и утомленным лицом в обрамлении драгоценных камней и золотого плетения. Хотя карлик едва доставал до стремени Шерфенберга и ему пришлось высоко задрать коронованную голову, чтобы увидеть глаза смертного, тем не менее черты лица гнома затвердели маской презрения. «Вильгельм, — произнес он, — вы обманули и предали меня. Я бы забрал подаренное вам волшебное кольцо, но вы можете победить меня в битве. И все-таки я силен в магических чарах, и теперь обрекаю вас на постоянное поражение — вам не видать победы ни в одном бою. Лучшей судьбы вы не заслуживаете». Произнеся эти суровые слова, он отвернулся, пришпорил коня и во весь опор помчался к утесу. Там и пропало сияние, а гном исчез.

После этого события Шерфенберг переживал одно унизительное поражение за другим. Однако врагам никак не удавалось захватить его замок или земли, ибо собственность земного владыки была защищена кольцом короля-гнома. В итоге он пал в битве, пронзенный копьем противника. Только смерть смогла остановить долгую череду его унижений и освободить от невидимых пут проклятия гнома.

Разрушить или защитить богатство маленьким золотым кольцом, обречь человека на вечное поражение — для людских глаз все это казалось проявлением могущественных сил. И все-таки гном-король представлял исчезавшую расу. Гномы как народ стали терять былую славу после появления людей — новых детей земли. Большая часть гномов позабыла те давние времена, когда они на равных общались с богами. В отличие от прошлых эпох, у них пропало умение, а может быть желание, принимать участие во вселенской борьбе против сил хаоса. Теперь представители древнего рода жили ближе к земле, обратив магические искусства в презренные ремесла. По большей части они вели образ жизни столь же неприметный и наполненный тяжелым трудом, как и большинство смертных крестьян, привычки которых гномы слепо копировали.

Однако в некоторых гномах все еще вспыхивали искры былой гордости, они даже превосходили обитавших в скалах предков изяществом и великолепием поступков. Существовали гномы-короли, среди них и карлик, обращавшийся к Шерфенбергу. Эти коронованные особы правили подземными владениями, наполненными сокровищами — царствами более яркими и просвещенными, нежели любое из земных королевств.

В землях-сокровищницах гномов не было своих летописцев, поэтому история этого народа оказалась глубоко сокрытой от представителей человеческого рода. Тем не менее некоторые искатели приключений проникали туда. По большей части это были высокородные рыцари, изголодавшиеся по новым полям битв, где появляется возможность доказать собственную доблесть. Благодаря этому в сказаниях о смертных героях и совершенных ими подвигах можно встретить краткие описания владений гномов.

Однако подобные рассказы предназначались скорее для того, чтобы развлечь и занять слушателей, а не раскрыть истину. Поэтому такие описания нередко грешили преувеличением и морализацией, а картины подземных царств зачастую представали смутными и неясными — желаемое выдавалось за действительное.

И все-таки из мозаики рассказов возникал некий определенный рисунок. Так, например, подвиги и триумф смертных героев нередко оказывались в непосредственной зависимости от магических чар гномов. Примерно так, как древние предки гномов протягивали руку помощи богам в битвах против сил, угрожавших вселенной, так и благородные потомки снабжали смертных колдовскими предметами и оружием необычайной силы. Так и произошло с великим Зигфридом, победителем дракона: обладание оружием, выкованным гномами, завершило его подготовку к жизни, исполненной несравненным героизмом.

Формальное посвящение Зигфрида в рыцари произошло во дворце отца. Юный принц преклонил колена, чтобы получить боевой меч и доспехи, а в это время собравшееся дворянство веселилось, осушая кубки с вином. Однако оружие, созданное людьми, не соответствовало судьбе, предначертанной этому юноше.

С мечом, еще не пролившим крови и болтавшимся у луки седла, Зигфрид объезжал верхом леса и пустоши молодой земли в поисках приключений. В стране, название которой не сохранилось в хрониках, на заброшенную лесную тропу, по которой двигался рыцарь, выскочили два гнома, облаченные в одежды герольдов, и окликнули его. Когда Зигфрид приблизился, карлики упали на колени, умоляя его о помощи.

Это были посланники народа гномов, называвшего себя нибелунгами. Их правитель погиб. В пещере, являвшейся царством нибелунгов, двое сыновей правителя ссорились из-за наследства отца. Сокровищ было так много, что ими можно было бы заполнить сотню телег. Желая окончить родственную ссору, подданные искали беспристрастного судью. Поэтому они пообещали Зигфриду немалую награду за услуги.

Как только юный рыцарь дал согласие, гонцы повели его прочь от тропы к маячившей вдали скале. Там, словно по сигналу, поток гномов покидал расщелину в скале, высыпая на каменистую почву золото и драгоценные камни из корзин. Снова и снова появлялись гномы, выгружая урожай, полученный благодаря бесчисленным столетиям кузнечества и поисков драгоценностей. Наконец они выстроили целую насыпь из сокровищ, настолько яркую, что больно было взглянуть. Эта насыпь простиралась от того места, где стоял Зигфрид, до утеса, накатываясь на него волной. Когда носильщики закончили работу, из скалы выскользнула группа почтенных гномов, бледных и моргающих. Они остановились около Зигфрида, принявшегося за раздел имущества.

Эта работа заняла весь день, Зигфрид считал, пересчитывал и оценивал, поднося каждый блистающий камень к свету, дабы определить стоимость. Все это происходило под надзором двух гномов-принцев, облаченных в шелка. Проходили часы, а рыцарь продолжал раскладывать сокровища в две огромные сверкающие кучи. Затем, бросив последний кубок на одну из куч, чтобы полностью уравнять доли, он обернулся к принцам и потребовал награды.

Ворча, они послали в пещеру группу слуг. Прислужники вернулись, неся на плечах столь гибкий меч, что тот подрагивал в ритм их шагов, словно колосья пшеницы на ветру. Добиться такой остроты лезвия меча было не под силу ни одному смертному мастеру. Когда Зигфрид взял меч в руки, бабочка, натолкнувшаяся на лезвие, оказалась аккуратно разрезанной на две части и упала наземь. Гномы-принцы сообщили смертному, что меч называется Балмунг.

Меч впервые доказал свою силу в битве самих нибелунгов. Среди наблюдавших гномов прошел слух, что Зигфрид украл часть сокровищ, и этот шепот перерос в крики, требовавшие крови героя. Алчные принцы подхватили вопль толпы, и вскоре войско гномов, походящих на жуков, облаченных в доспехи темного металла, ринулось из пещеры на битву со смертным. Окружив Зигфрида, они принялись наносить яростные удары, но даже их общая сила не могла сравниться с мощью Балмунга.

Зигфрид сносил голову любому воину, оказавшемуся в пределах досягаемости. Тогда гномы, увидев происходящее, обратились к могущественным заклинаниям, чтобы уравнять шансы. На поле битвы опустилась густая дымка, скрывавшая воинов-гномов, нападавших на человека. И все-таки рыцарь успевал нанести удар по каждой тени, устремлявшейся в атаку. Затем гномы вызвали страшную бурю. Порывы ветра сбивали Зигфрида с ног, удары молний ослепляли его, а следовавшие за ними раскаты грома оглушали юношу. Однако ему удалось выстоять все штормовые атаки. Он продолжал уничтожать воинственных гномов одного за другим, пока не остался последний, который набросил темную накидку на плечи и как бы растворялся именно в тот момент, когда рыцарь заносил меч для удара.

Невидимый гном жалил Зигфрида уларами. Только когда герой, дико вращая мечом в пустоте, ощутил, как вонзается лезвие в невидимые доспехи и плоть, перед ним вновь возник израненный гном, умоляющий о пощаде. Карлик отдал герою мантию невидимости и согласился служить у рыцаря хранителем сокровищ нибелунгов, которые теперь в качестве военных трофеев перешли к Зигфриду. Герой обрек на смерть недоверчивых принцев, а затем ускакал с мечом, выкованным гномами, и мантией, полностью готовый к своему высокому призванию.

Подобные сказания доказывают, что гномы не утратили древних талантов в ремеслах. Более того, вероломство принцев-нибелунгов и ответные действия Зигфрида пробуждали воспоминания о былых временах, когда хитрые и коварные гномы сталкивались с безжалостной силой богов. Однако это сказание несколько необычно. Взаимоотношения гномов и смертных героев редко были столь суровыми, как столкновение Зигфрида с принцами нибелунгов.

Мир значительно упорядочился с той поры, когда гномы вели дела с богами. В те дни жизнь смертных была жестокой и грубой. В зареве дозорных костров мерцал враждебный мир, а жестокость не имела равных среди добродетелей, если не считать преданность родственным узам и предводителю, и считалась наиболее восхваляемым качеством любого воина. Но проходили столетия, и царство людей расширялось, из разбросанных в глуши лагерей пастухов и грабителей превращаясь в обустроенный мир пастбищ, деревень и вспаханных земель Узы преданности и взаимозависимости заставили смертных образовывать более крупные объединения — поместья, феодальные владения и монархии. А вера объединила население земли в крупнейшую из общин — Религию.

Открытые конфликты в стиле старых времен угрожали тщательно выработанной структуре бытия. Необходимо было сдерживать и регулировать проявление враждебности, и для укрощения излишнего пыла воюющих были созданы новые кодексы поведения. Теперь воин стал именоваться рыцарем, и ему пришлось сталкиваться с требованиями, неизвестными бойцам прошлого. Доблесть ценилась так же, как и прежде, но кроме мужества, рыцарю было необходимо обладать честью, проявлять пощаду к погибающему врагу, иметь приятные манеры, опрятно одеваться и выказывать самое вежливое отношение к дамам.

Большинство рыцарей были невероятно далеки от идеала. Простой народ, влачивший жизнь в тени огромной башки местного барона и попираемый грубыми воинами, обеспечивавшими защиту, не наблюдал вокруг особого проявления благородства. Однако люди слышали, как это качество прославляется в песнях, исполняемых странствующими трубадурами, в рассказах о великих подвигах и доблестных делах. Песни эти прославляли не только смертных. Из тех, кого воспевали трубадуры, стандартам идеального дворянина отвечали и многие гномы-правители.

Например, когда певцы расписывали двор короля Артура, они любили упоминать не только сиятельных рыцарей и дам, но и благородных королей-гномов. Одним из таких правителей был Билис, который прибыл ко двору Артура однажды летним днем, когда на высоких башнях Камелота взмыли в небо яркие стяги в честь свадьбы сэра Эрика, рыцаря Круглого стола. Билис правил в земле, известной как Антипод — это название отражало бытовавшую уверенность в том, что эта страна находится на противоположной стороне земного шара. Он пересек океан, направляясь в Британию, не только из-за уз родства или феодальной повинности, а просто в знак уважения к юному и доблестному рыцарю.

Прибытие прочих лордов на этот праздник радовало глаз великолепием, их яркие тенты и палатки пестрели на залитых солнцем лугах вокруг Камелота. Один из лордов прибыл во главе свиты, состоявшей из сотни рыцарей, закованных в серебряные доспехи. На их поднятых копьях струились геральдические флажки, словно стая ярких птиц. Другой барон прибыл с ослепительной процессией, включавшей пятьсот придворных кавалеров и лам. В свите третьего лорда, на затянутой в перчатку руке каждого члена двора восседала одна из птиц — ястреб, сокол, орел или стервятник — предназначенных для развлечения компании соколиной охотой.

Когда Билис и два его короля-вассала поднялись верхом от берега моря на лошадях, ростом с обычных борзых, эти вновь прибывшие незаметно растворились в разношерстной компании. Их одежда была столь же великолепна, и они прибыли с драгоценными дарами тонкой работы. Билис вместе с компаньонами подключился к разговору с прочими лордами, услаждая придворных дам искусной лестью. Летописцы двора короля Артура охарактеризовали гостей-гномов как «подлинных джентльменов».

Рыцарское поведение было не только вопросом достоинства. У кавалера грация и манеры служили отражением внутренней добродетели. Это же утверждение было справедливо по отношению и к высокородным гномам. Поэты и летописцы говорят о гномах-королях, да и обо всем этом народе, как о существах, благочестивость которых заставляла краснеть грешных смертных. Одни ученый описывает племя гномов и уверяет, что их добродетель проявлялась не только в манерах и поступках, но и в чертах лица. Источником его информации стал священник по имени Элидор, давным-давно, в детстве, повстречавшийся с гномами.

Элидор был неугомонным ребенком и однажды, желая избежать ругани наставника, укрылся в пещере на высоком речном берегу. Два дня просидел он там голодный и холодный, наблюдая, как течение несет свои волы прямо под его ногами. На третий день две маленькие, едва различимые фигуры вошли в пещеру.

Они рассказали заброшенному мальчику о стране, где никогда не прекращаются игры и смех. Он не колебался, когда гномы хлопнули в ладоши и вывели его из пещеры, провели вдоль берега и пригласили в глубокую темную расщелину. Они сопровождали его вниз по длинному темному проходу, где стоял запах сырой земли, затем ввели мальчика в пещерную сумеречную область. Небо этой страны не освещалось ни луной, ни солнцем. Свет был серым, но миниатюрные деревни, укрытые куполами, словно лампы, излучали сияние.

Жители высыпали из этих деревень, чтобы поглазеть на смертного мальчика. В выражении их лип одновременно читалось любопытство и доброжелательность, и парень сразу почувствовал, что попал в мудрое и беззаботное общество. Более того, казалось, что каждый уголок подземного царства был пронизан красотой. Деревни являлись памятниками великолепной архитектуры. Пейзаж радовал глаз мягкими изгибами и блестящей игрой света. Яркие птицы носились под сводами пещеры, а многие из гномов были одеты в платья из белого полотна.

Элидор поселился во дворце правителя этой страны и вскоре нашел друзей для игр — детей королевской семьи и придворных. Маленькие, как эльфы, и шустрые, как ласточки, они плясали, прыгали и перебрасывались золотыми мячами, а смертный мальчик неуклюже пытался вступить в игру. Но вот как-то раз они собрались вокруг мальчика на сверкающем мраморном полу и принялись болтать о любви своих предков к истине и порицать людскую неверность. Они задавали ему вопросы о мире мужчин и женщин. Их глаза расширились от ужаса, когда Элидор рассказал, что люди питаются плотью рыбы и птицы. В этой земле продуктами питания были молоко и шафран.

Когда, будучи уже взрослым, Элидор вспоминал свое пребывание в царстве гномов, он едва ли не со слезами думал, что проявил неблагородство по отношению к хозяевам. Вот как это случилось.

Однажды днем он заскучал по дому и провожатые, которые привели его из пещеры, предложили отвести его обратно, чтобы навестить семью. Мать плакала от радости, увидев его живым, но когда он рассказал ей о прелестях царства гномов, женщина задумалась. Она сказала, что он может вернуться туда, но должен снова навестить ее и принести один из золотых шаров, которым играли гномы. Подобное количество золота способно оплатить немало комфорта и радости в мире смертных. Услышав слова матери, Элидор ощутил дрожь алчности и пообещал сделать то, что она просит.

Он возвратился в сырую пещеру, где его ожидали провожатые. Однако на этот раз его пребывание в королевстве гномов оказалось коротким. Играя с крошечным принцем, мальчик схватил золотой шар и бросился наутек, в то время как малыш гном удивленно смотрел ему вслед, а затем, заплакав, упал на пол. Двое дворцовых слуг погнались за парнем, улепетывавшим сквозь первозданный лес к выходу. Пока он слепо тыкался в холодных сумерках, в их шагах звучало стаккато погони. На одном из дальних поворотов он вырвался на дневной свет, прижал шар к груди, вскарабкался по отвесному берегу и ринулся через поля к домику матери. У порога он споткнулся, и золотой шар шлепнулся в грязь. Гномы, все еще преследовавшие мальчика, бросились вперед, и один из них поймал шар птичьими руками. Они бросили на мальчика взгляд, полный презрения, затем бесшумно скользнули в высокую траву и скрылись.

Элидор смотрел им вслед уже охваченный угрызениями совести. Последующие недели он каждый день возвращался к берегу реки в поисках грязной расщелины, однако проход в царство гномов закрылся навсегда.

Говорят, что короли и воины подобных благопристойных племен гномов жили в соответствии с тем же требовательным кодексом, что и рыцари-люди. Однако сходство не всегда порождает гармонию. Странствование рыцарей, стяжавших славу и честь, неизбежно приводило к конфликту с другими представителями рыцарского сословия. То же самое происходило и с дворянством гномов. Встречаются рассказы о мирных визитах, которыми обменивались смертные рыцари и благородные гномы, но гораздо чаще встречи носили воинственный характер. А хроника подобных конфликтов доказывает, что гномы были более умелыми, нежели их противники — люди.

Поединок между героем и гномом являлся самым обычным видом столкновения. Смертным героям постоянно требовалась демонстрация своего мужества, гномы также обожали подобные испытания доблести. Однако тирольская сказка, прекрасно известная среди германо- и итальяноговорящих крестьян этой области, повествует о гноме-короле, который с огромным размахом боролся со смертными соседями. Предметом борьбы стал объект высочайших вожделений доблестного рыцаря — любовь дамы.

Лаурин, король гномов, мало походил на воина. Он привык проявлять мудрость и добродетель в мирных искусствах — в правлении и совершенствовании прекрасного. В его владения входил горный кряж, известный теперь как Катиначчио, что по-итальянски означает «горная цепь». Название было подходящим, ибо горы причесывали небо острыми пиками доломита, полностью лишенными растительности. Однако во времена правления Лаурина верхушки гор обрели магическое плодородие и породили воздушный сад. Густая мантия кустов роз укутывала каждую вершину, и они сияли розовыми, желтыми, оранжевыми и багровыми соцветиями. Теплыми летними ночами крестьяне, обитавшие на равнинах, расположенных глубоко внизу, отрываясь от поденной работы, подымали взгляды вверх, упиваясь цветочным ароматом, сочившимся из небесного сада, и возносили хвалу доброму правителю Лаурину.

Лаурин опоясал свое королевство не крепостной стеной, не рвом или прочими укреплениями, а лишь одной шелковой нитью, протянутой от дерева к дереву сквозь леса, простиравшиеся у основания горных утесов. Его отношение к подданным отличалось сравнительной мягкостью. Внутри горных пиков находились пустоты, и в этих высоких, резонирующих залах, освещенных сиянием факелов, отражалось и многократно усиливалось сверкание золота и драгоценных камней, украшавших стены пещер. Под нежные переливы арфы и пение флейты подданные Лаурина плясали и веселились под снисходительным взглядом своего владыки. Пещеры наполнялись трелями певчих птичек в золоченых клетках и пронзительным веселым смехом самих гномов.

Во владениях Лаурина не было ссор и разногласий, равно как и тяжелого труда. Здесь шла только тихая работа ремесленников, вплетавших шелковые и мягкие шерстяные нити в гобелены или обрабатывающих драгоценные камни и металлы. Здесь процветал мирный труд пастухов, покидавших пустоты гор, дабы пасти отары овец и стада молочных коров на лугах, окруженных лесом.

Подданные жили в радости и гармонии, и Лаурин однажды решил, что для завершенности собственного счастья необходимо найти супругу. Его положение запрещало брать в жены любую из простых девушек королевства, а у соседних монархов-гномов, правивших в подобной роскоши под высокими горами, не было дочерей, подходящих для замужества. Однако гномы-пастухи как-то раз повстречали смертных дровосеков. После этой встречи до Лаурина дошло известие о смертной принцессе, обладающей невероятным умом и красотой. Ее звали Симильда, и она жила далеко на юге, в королевстве чернозема, темных виноградников и домов с красными крышами.

Король-гном принял решение взять в жены именно ее и отправил гонцов в южное королевство. Небольшая процессия, состоящая из трех гномов, покинула горные высоты, облачившись в одежды из шелка и золота, украшенные драгоценными камнями, сиявшими под солнцем. Группу странников сопровождала крошечная вьючная лошадь, нагруженная дарами для смертного короля. И продвигаясь на юг через сосновые леса, вдоль журчащих ручьев, путники пели тонкими пронзительными голосами о любви своего повелителя. Много недель прошло, прежде чем возвратились двое из посланцев, оборванные и унылые. Они поведали следующую историю. Привратником в замке южного короля служил неотесанный рыцарь по имени Витег. Скрестив руки на огромном животе, он принялся насмехаться над посланцами. Те, однако, стояли на месте, сохраняя достоинство, и с гордостью повторяли просьбу своего повелителя. Рыцарь преградил им путь и принялся глумиться над предложением Лаурина, высмеивая саму мысль о том, что смертная принцесса согласится на такое супружество.

В конце концов, остальные охранники, отдав должное благородному поведению гномов-посланцев, заставили Витега отойти в сторону. Тем не менее в тронном зале послов ожидал ничуть не лучший прием. Принцесса, подслушав их беседу с королем, ужасно испугалась перспективы выйти замуж за монарха из другого мира. В равной мере ее пугала жизнь в далекой и незнакомой земле. Рыдая, она упала к ногам отца, и посланников тотчас выпроводили.

Ликующий от того, что миссия короля Лаурина провалилась, Витег набросился с издевками на гонцов, покидавших дворец. Гномы строго отчитали его за грубость и негостеприимство. Взбешенный рыцарь погнался за ними по пыльной аллее, схватил и прижал всех троих к груди огромной рукой. Давясь смехом, Витег обнажил меч и перерезал горло одного из гномов, затем отобрал у остальных драгоценности и отправил карликов в обратный путь, подгоняя пинками и насмешками.

Услышав рассказ посланцев, Лаурин не мог и слова вымолвить от ярости. Однако он не собирался сдаваться. На этот раз король сам отправится в дальнее странствие, подготовив отнюдь не дары или утонченные светские фразы, а волшебную мантию, придававшую невидимость всему, что в нее было укутано. Лаурин не желал терпеть тяготы утомительного странствия, предпринятого его гонцами. Ему недоставало терпения. Вместо этого он встал у ворот собственного царства и произнес некие заклинания. Силуэт правителя расплывался и вскоре стал просвечиваться насквозь, а затем полностью исчез из виду, и только пух чертополоха медленно кружился в воздухе, опускаясь на землю.

Внезапно налетевший порыв ветра подхватил соцветие чертополоха, в пуховом облике которого скрывался Лаурин, и вынес короля из его горных владении высоко в лазурное небо, простиравшееся над южной равниной. Он осторожно пролетел мимо шпилей замка, приютившего Симильду, проскользнул в тень сада, окруженного высокими стенами, и приземлился на траву под липой.

Тут Лаурин снова обрел привычный облик, одновременно разворачивая мантию, чтобы ничем, кроме легкого дуновения ветерка, не выдать своего присутствия. Гном оглядел сад, и сердце его сжалось от любви. Он заметил Симильду, гулявшую неподалеку с букетом цветов, зажатым в нежной руке. Походка девушки была столь легкой, что даже не сминала стебли травы. Молва не преувеличила красоту принцессы. Король-гном провел какое-то время молча, наслаждаясь внешностью высокой смертной девы, а лишь затем принялся воплощать в действие свой план.

Когда Симильда поравнялась с липой, Лаурин призвал на помощь самые могущественные из известных ему заклинаний. Симильда тотчас ощутила слабость в теле и вялость, почувствовала, что даже легкое дыхание ветра заставляет ее покачиваться. И тут в глазах у нее потемнело, и девушка упала в обморок. Лаурин с удовлетворением наблюдал, как девушка опускается прямо в соцветие чертополоха. Он поймал воздушную пушинку, и сам превратился в чертополох. Облаченный вместе с пленницей в пуховую массу, гном вызвал ветер, поднявший их высоко в небо. Едва ощутимо набиралась и терялась высота, пока воздушные потоки несли их обратно в царство Лаурина.

Семь лет прожила Симильда с гномами, управляемыми карликом-королем. Поначалу она не желала быть королевой. Девушка стремилась к семье, к родному солнечному королевству и сиятельным рыцарям, оказывавшим ей знаки внимания. Но день сменялся днем, воспоминания о доме становились все более туманными, а король Лаурин, неизменно нежный и добрый, завоевал сердце Симильды.

Однако семья девушки была безутешна и не прекращала поисков дочери. Наконец в ворота замка постучал угольщик, предложивший известие о Симильде в обмен на награду. В глухих лесах, покрывавших далекие горы, этот человек повстречал гнома, хваставшего мудрой и прекрасной смертной принцессой, ставшей женой их правителя. Этой принцессой могла быть только Симильда.

Ее брат тотчас принялся составлять план вызволения девушки. Он созвал дворцовых рыцарей и разослал гонцов просить помощи у двух величайших героев того времени — Теодора из Вероны, победителя драконов, и мудрого старого воина по имени Хильдебранд.

Солнце отражалось в доспехах, геральдические флажки застыли в безветрии, а собранная армия устремилась через равнину к зазубренной гряде гор, опоясывавшей горизонт. Равнина сменилась кручей, и колонны воинов вливались в ущелье серебряной струей доспехов. Надвигавшиеся горные пики вздымались все выше, и ястребы кружили в залитых солнцем высотах над головами людей. Рыцари уже было отчаялись в своих поисках. Однако Хильдебранд, помнивший из старых сказаний, что царство короля-гнома не только славное, но и удаленное, подгонял свое войско.

Наконец горы расступились, открывая холмистое плато, покрытое лесами и лугами. Волна сладкого аромата роз окатила всю компанию. Рыцари остановились, любуясь простиравшимся перед ними великолепием. На фоне темных сосен горные вершины устремлялись в небо, словно пылающие факелы. Каждый пик был окутан сияющим облаком цветения.

С криком радости мужчины бросились в лес. Пока рыцари пробирались меж сосен, благоухание роз усиливалось. Вскоре в тенистом кустарнике мелькнули полностью распустившиеся розовые кусты, а затем воины добрались до прогалины, где им преградила путь тонкая шелковая нить, переливавшаяся, словно паутина под солнцем. За ней простиралось девственное море роз, сменявшееся горным склоном, облаченным в мантию цветов.

При виде этого жажда борьбы у воинов несколько поутихла. Никто не желал причинять вред королевству, кроме Витега, который проклинал тщеславие Лаурина, разбившего столь великолепный сад. Витег обнажил меч, перерезал нить и ринулся в гущу розовых кустов. Он рубил растения, пока с меча не закапал сок.

В тот же миг какое-то движение привлекло внимание рыцарей, глядевших вверх на горный склон, оттуда по цветущей аллее во весь опор несся крошечный всадник. Великолепные одежды не оставляли никаких сомнений — это был Лаурин. Правитель гномов надел наколенники и нагрудник из чеканного золота, а тело его защищала золотая кольчуга, гибкая и изящная, облегавшая, словно кожа. Восседая на крошечной и проворной, словно фавн, лошади, он держал щит, искрившийся драгоценностями. Когда гном подъехал к осквернителю сада, усыпанные драгоценными каменьями фигурки жаворонков и соловьев, искусно выгравированные на золотом шлеме правителя, волшебным образом ожили и запели. Король Лаурин спешился и обнажил меч.

Именно Витег первым нанес удар, однако его меч, не причинив никакого вреда, скользнул по щиту Лаурина. Затем гном померился силой с целой группой рыцарей, орудуя мечом так яростно, что израненный и истекающий кровью Витег вскоре упал прямо в колючие заросли. Вперед вырвался Теодорик, готовый отомстить за товарища. Тем не менее и прославленного героя ожидала не лучшая участь. Его разящие выпады лишь беспомощно звенели о кольчуг гнома, а тот наносил такие жестокие удары, что его меч оставлял глубокие разрезы на обагренных кровью доспехах рыцаря.

Пошатываясь от боли и усталости, герой уже было собрался просить пощады, но Хильдебранд, внимательно наблюдавший за поединком, понял, что доспехи гнома-короля обладают магической силой. Хильдебранд также заметил на талии гнома пояс с рисунком изящной работы. Старый воин догадался, что это и есть источник сверхъестественной силы и неуязвимости Лаурина. «Бей его по голове, пока он не пошатнется, — прокричал мудрый солдат Теодорику, — затем стащи с него пояс, и он окажется в твоей власти».

Все произошло так, как сказал Хильдебранд. Как только Теодорнк сорвал пояс с талии гнома, удары меча короля Лаурина потеряли силу. Тем не менее гном продолжал биться с упрямством обозленного ребенка. Вскоре карлик в отчаянии опустил бесполезное оружие. Он поднял забрало шлема, опустился на колено и покорно обратился к Теодорику с мольбой о пощаде.

Речи гнома оказались столь вежливыми, а лицо, взиравшее на смертного воителя из-под золотого шлема, выглядело настолько благородным, что растроганный Теодорик помог недавнему сопернику подняться и обменялся с ним искренним рукопожатием. Он предложил дать клятву о мире и братстве с королем гномов, и Лаурин с радостью согласился. Однако из компании наблюдателей послышался голос брата Симильды, требовавшего известий о пропавшей принцессе.

Правитель гномов улыбнулся и с удовольствием отвечал: «Принцесса Симильда как всегда счастлива и сиятельна. Она живет вместе со мной внутри той горы, которая возвышается перед нами. Поэтому я приглашаю вас всех в свои владения, чтобы дать вам возможность увидеть все своими глазами, убедиться в правдивости моих слов и отпраздновать наш союз». Затем Лаурин оседлал коня и повел процессию по устланным лепестками аллеям к маячившей вдали скале.

Со скалы свисала кожаная веревка, Лаурин дернул за нее, и где-то высоко на утесе прозвенел звонок. Из соседней расщелины послышался скрип петель. Лаурин указал рыцарям дорогу через высокие стальные ворота, распахнутые группой гномов. За воротами расстилался мир света, все смеялось и веселилось. На высоком троне восседала оживленная и улыбающаяся Симильда, а у ног ее сновали гномы-придворные. Рыцари, ослепленные роскошью, вошли в переполненный зал.

Такова счастливая кульминация взаимоотношений Лаурина с людьми. Причина последовавших далее печальных событий до сих пор является предметом спора. Некоторые рассказчики заявляют, что у Лаурина имелись вероломные планы, когда он приглашал рыцарей посетить горные пустоты. Якобы правитель собирался заколдовать гостей, а затем перебить, но Симильда передала Теодорику некие чары, способные противостоять колдовству гнома, и тем самым помогла людям одержать победу. Однако благородный характер Лаурина в значительной мере подвергает сомнению подобную версию.

Другой вариант этого скорбного эпизода звучит более правдиво. Витег, не примирившийся с Лаурином и обозленный гостеприимством, проявленным гномом, вступил в ссору с другими гномами прямо за праздничным столом. Услышав шум, остальные рыцари заподозрили подвох и бросились на хозяев. Битва то вспыхивала, то затихала, но в итоге гномы потерпели поражение и были жестоко уничтожены. Скорбящую Симильду увел брат, а закованного в цепи Лаурина потащили другие.

Во дворце южного короля тюремщиком Лаурина стал Витег. Грубому рыцарю удалось усилить страдания униженного гнома. Надев на шею пленника ошейник с поводком, он заставил гнома плясать на перевернутой вверх дном бочке на потеху хохотавшим победителям. Потерпевший поражение правитель настолько упал духом, что сто заклинания потеряли силу, и ему удалось обрести свободу лишь благодаря благоприятному случаю. Однажды ночью, когда охранники дремали после выпитого пива, Лаурин подобрался поближе к очагу и сумел пережечь кожаные путы. Затем он сбежал и направился в свои горные владения. Когда гном добрался до горных круч, окружавших его владения, сердце правителя замерло при виде розового сада в утренних сумерках. Лаурина тотчас посетила мысль, что именно эта красота послужила маяком смертным завоевателям. Испытывая горечь, он запретил цветам распускаться днем и распространять благоухание по ночам. Войдя в свой огромный зал, он обнаружил, что оставшиеся в живых подданные все еще верны ему. Со временем гному-правителю удалось восстановить былое великолепие подъемного царства. Однако бутоны на высокогорных склонах увяли и засохли. Яркие оттенки потускнели, став коричневыми, а заросли превратились в высохшее сплетение стеблей и корней. Вскоре ветры и разлагающее воздействие времени превратили гарные вершины в пустынные и заброшенные места.

И все-таки крестьяне, рассказывавшие эту историю, уверяли, что сад Лаурина исчез не навсегда. Действительно, днем и ночью его славная краса исчезает. Однако в своем заклинании Лаурин забыл упомянуть находящиеся на границах суток часы заката и рассвета. Именно в эти моменты горы сияют всеми красками радуги. Некоторые называют это зрелище Альпийским сиянием, но другие, настроенные на романтический лад, знают, что это цвета последнего, исчезающего следа несравненного сада Лаурина.

Поражение, нанесенное Лаурину смертными, типично для судеб всех гномов. Чести и магических чар было явно недостаточно, чтобы уберечь рыцарствующих гномов от посягательства грубой физической силы представителей юной расы людей. Хрупкая слава королевств гномов могла уцелеть только в том случае, если эти владения были скрыты от глаз людских. Подтверждение тому — сказание о Лаурине. Хотя и в те тревожные, переменчивые времена иногда возникали устойчивые, длительные связи между гномами и людской знатью. В подобных альянсах рождались великие дела.

Подобная связь возникла между Отнитом, королем Ломбардии, и гномом по имени Альберик. В немецкой сказке речь идет о том, что Отнит пожелал выбрать себе супругу. Для обсуждения этого вопроса были созваны все советники. Они сошлись во мнении, что ни одна дева не может разделить ложе с благородным юношей, за исключением некой принцессы языческого вероисповедания. Эта черноволосая красавица жила далеко за океаном, в Сирии. Завоевание ее сердца станет долгим и опасным делом, ибо султан, ее отец, воспротивится жениху-христианину.

Мать Отнита умоляла юношу не пускаться в столь опасное предприятие. Но, увидев решимость сына, она использовала известные ей колдовские познания, чтобы дать ему совет. Она велела сыну отправляться верхом на юг вдоль реки в сторону Рима. Юноша должен был добраться до камня, у основания которого бурлит источник, а неподалеку находится липа — частое прибежище сверхъестественных существ. Там, сказала она, Отнит повстречает магическую помощь и с ней добьется триумфа.

Юноша скакал по лугам мимо спящих деревень, пока у обочины дороги не появилось место, описанное матерью, — скала, источник, дерево, а под деревом — чудо. На бархатистой земле лежала крошечная фигурка, облаченная в сияние золота и драгоценных камней. Бледные и нежные черты лица во сне казались особенно мягкими.

Отнит пожалел крохотное существо, которое, по всей видимости, было ребенком, брошенным матерью, и остановился, чтобы взять его на руки. В этот момент глаза лежащего открылись, и Отнит отпрянул, встретив взгляд, исполненный мудрости и глубокого покоя. Король гномов (а это существо не могло быть никем другим) вскочил и с улыбкой на устах пообещал наказать смертного за поспешность. Мгновение спустя Отнит оказался вовлеченным в поединок с крошечным соперником. Гном прыгал и носился вокруг, словно стрекоза, размахивая мечом, едва превышавшим вязальную спицу по размерам. Однако удары, наносимые этим оружием, оказались невероятно тяжелыми. Отнит уже начинал слабеть, когда, наконец, ему удалось одолеть рыцаря-малыша и прижать лезвие своего меча к горлу противника.

Гном заявил, что отказывается отвечать на какие-либо вопросы, пока его жизнь находится под угрозой. Как только Отнит вложил меч в ножны, недавний противник поднялся и сообщил, что его зовут Альберик. Гном оказался правителем огромного, но скрытого от людских глаз царства гномов. В качестве выкупа за свою жизнь Альберик пообещал Отниту магический меч и набор доспехов. А если Отнит примет его в спутники, то он предложит даже больше. Гному было известно о языческой деве, которой добивался Отнит, и карлик с готовностью предложил помощь, которая обеспечит успех предприятия.

Закончив свою речь, гном обменялся рукопожатием с удивленным человеком, затем шмыгнул в тень у основания скалы и вернулся с выкупом. Он сложил оружие у ног Отнита, пообещав появляться всякий раз, как только потребуется юноше, и растворился в воздухе. Искры, оставленные его драгоценностями, какое-то мгновение плясали в благоухающем воздухе, а затем тоже исчезли.

В течение следующих недель, наполненных различными событиями, Отнит ни разу не встретился с волшебным помощником. Он собрал армию, привел ее на юг в Мессину, на остров Сицилия, откуда отправился вместе с воинами к враждебным восточным берегам. Однако, когда экспедиционный корпус достиг порта султана, они увидели огромные укрепления. Отнит был в отчаянии, ибо флот никак не мог проскользнуть мимо оборонительных сооружений. И тут с мачты флагманского корабля донесся ободряющий пронзительный голосок. Это был Альберик, забравшийся на мачту в тот день, когда флот поднял паруса. Все еще невидимый. Альберик скользнул вниз по мачте, затем обрел привычный облик и протянул Отниту разноцветный камешек, который юноша должен был положить под язык. Гном пояснил, что этот камень дает знания всех языков. С его помощью Отниту удастся изобразить сирийского торговца и получить свободный проход в бухту.

Как только воины высадились на берег и отправились к столице султана через засушливые пустыни, Альберик с таким удовольствием погрузился в заботы Отнита, что ломбардский король сам поразился. Вновь став невидимым, гном пробрался в тронный зал султана и во всеуслышание сообщил требование Отнита. Пока султан плевался от ярости, заявляя, что скорее потеряет свое королевство, чем увидит свадьбу дочери с христианином, шутник-гном запрыгнул на колени старика и выдернул пригоршню седоватых волос из бороды правителя. Султан ревел от обиды и тщетно пытался нащупать нападавшего. Затем, фыркая от смеха и разбрасывая клочки бороды, Альберик покинул тронный зал и важно прошествовал мимо крепостных сооружений, сбрасывая в крепостной ров катапульты и арбалеты, которые были единственной защитой замка.

Наконец он встретился с принцессой. Сердце девушки, наблюдавшей за подготовкой войск султана к битве, наполнялось тревогой. Все еще невидимый, гном поведал ей о великом правителе из далекой земли, пылавшем от любви к ней и готовом отдать жизнь за ее руку и сердце. Он опустил на ее плечо нежную ладонь и обратил внимание девушки на запад, где в расщелине между холмами извивался огромный поток армии. Во главе в золотых доспехах с высоко поднятым копьем ехал Отнит. Его темные волосы развевались на ветру. При виде героя, явившегося биться за ее любовь, сердце девушки смягчилось. Именно в этот момент Альберик понял, что самая важная победа уже одержана.

Войско султана было обращено в бегство, а Альберик, тщательно подбирая слова, напомнил Отниту и его командирам о рыцарском долге проявлять милосердие к поверженному противнику. Султана пощадили, и языческая принцесса на радостях обвенчалась с завоевателем. Испытав тяжелые недели морских странствий и пыльные дороги Италии, Отнит вместе с невестой добрался до девственных холмов Ломбардии и принялся пировать и веселиться.

Благородный гном, слишком долго остававшийся невидимым, в последний раз принял привычный облик, чтобы разделить радость, над созданием которой так потрудился. В самом разгаре веселья в центре зала появился сверкающий круг алого света. Как только воцарилось молчание, свет сгустился и кристаллизовался в рубин, а вокруг рубина материализовалась корона, центром которой и стал драгоценный камень. Наконец под короной объявился и сам гном. Вежливо улыбаясь, он обошел всю компанию, наигрывая на золотой арфе сладкие мелодии.

Не прерывая игры, он остановился у стола Отнита и королевы и одарил правителя тканью, сотканной из драгоценностей в намять о семьях, потерявших отцов и мужей в странствиях. Затем он извлек финальный аккорд, а когда собравшиеся очнулись от чар его игры, сиятельный владыка дворянства гномов Альберик уже исчез.

Опрометчивое обещание Короля Герла

Древняя раса гномов исповедовала законы, отличные от мирских обычаев, а миниатюрные королевства таили угрозу для любого несведущего смертного. Именно такой урок получил король бриттов Герла, заключивший с гномом сделку, за которую позже пришлось расплатиться сполна. Злоключения правителя начались с охоты на вепря.

День стоял знойный. Солнце утомило и собак и людей, и в полдень Герла покинул своих спутников, укрывшись в зеленой тени небольшого леса. Он вытянулся на траве, мечтая о глотке прохладного вина.

Не успела еще мысль сформироваться до конца, как правитель услышал шорох в кустарнике. Мгновение спустя из листвы показался дикий козел. Верхом на животном восседало розовощекое и лохматое существо, едва ли достававшее до колен Герла. Плечи гнома украшала накидка из оленьей кожи, королевский венец сидел на бровях, однако живот и ноги покрывала только густая шерсть. Раздвоенные копыта вместо ступней довершали картину. На ладони он держал кубок из сверкающей бронзы. На стенках запотевшего сосуда играли капельки влаги.

«Желаю спасти вас от жажды, мой господин», — протягивая питье, произнес карлик с улыбкой. Король Герла колебался — кто знает, что может вызвать вино из потустороннего мира? Однако он принял чашу, пожав плечами.

Гном-правитель молча наблюдал, как Герла осушает кубок. Затем крохотное создание снова обратилось к смертному пронзительным голосом: «Теперь мы компаньоны, король. Давай заключим благородное соглашение. Когда настанет время, я буду гостем на твоей свадьбе, а ты, в свою очередь, посетишь мою». На это Герла дал согласие.

Через год Герла обрел супругу. Гном и человек встретились вновь. Как и было обещано, гном появился на свадебном пиршестве. В праздничный зал Герла вошел миниатюрный правитель в сопровождении свиты слуг такого же роста. Обходя собравшихся придворных, гномы наигрывали мелодии на крошечных флейтах. На спинах гости несли драгоценную поклажу — золотые дары для Герла и его невесты. Все это было подарено с величайшими почестями, и король-гном напомнил слова, которые произнес раньше: «Помни наше соглашение, король Герла. Приходи ко мне, когда я женюсь».

Минул еще год, Герла получил приглашение. В компании рыцарей он отправился верхом в дикую страну на границах своего королевства. Редко кто появлялся в тех местах. Дорога пролегала через мрачные древние леса и оканчивалась у плоской поверхности известняковой скалы. Тут и остановилась озадаченная компания смертных. Однако в скале появилась расширявшаяся расщелина, а вскоре перед ними плавно распахнулась дверь. Туннель за дверью вел прямо в глубины земли. Король и его свита с некоторым испугом направились по проходу, спускаясь все глубже вниз во тьму, пока не добрались до огромных пещер.

Стены, инкрустированные драгоценными камнями, переливались в лучах тысячи фонарей. Это было царство гномов, украшенное источниками света, созданными гномами-ремесленниками для свадьбы своего правителя. Отвечая щедростью на щедрость, Герла поднес богатые дары гному-правителю и его супруге. После этого смертные присоединились к свадебному пиру. На исходе третьего дня празднества Герла, собиравшийся возвращаться в свои владения, созвал свиту, чтобы покинуть потусторонний мир. Мрачным оказались прощальные слова гнома. Карлик положил в ладони Герлы крошечную собаку.

«Отныне тебе грозит опасность в твоем мире, — объяснил гном. — Если ты должен покинуть нас, помни мои слова: не позволяй никому сойти с лошади, прежде чем эта собака не спрыгнет с твоих рук».

У выхода из королевства свиту Герлы поджидали лошади. Это были прекрасные и богато снаряженные животные. Однако эти кони никогда не принадлежали Герле. Все это показалось удивительным, и воины принялись перешептываться. Тем не менее по сигналу своего короля они вскочили в седла и выехали из пещеры.

Кавалькада остановилась практически сразу, ибо они оказались в незнакомой местности. Лес исчез, вместо него вокруг простирались поля и луга, где щипали травку упитанные овцы. Дверь в царство гномов, находившаяся сзади закрылась и исчезла, а известняк вновь превратился в ровный и безмолвный фасад скалы.

Впереди на тропинке стоял пожилой пастух, глазевший на невесть откуда взявшихся воинов.

Герла знаком потребовал молчания и обратился к старику. Однако пастух только смотрел и качал головой. Он не произнес ни слова, пока Герла не упомянул имя своей супруги. Только тогда они услышали медленные слова, произнесенные с сильным акцентом.

«Да-а. — произнес пастух. — я помню имя этой леди. Говорят, она была британской королевой и умерла от горя, когда исчез ее супруг. Однако все это было много столетий тому назад, до того, как мы, саксы, захватили эту землю».

Один из воинов спрыгнул на землю с криком ужаса. В то же мгновение, начиная с пяток, он превратился в облако крошечных частиц. Так живой и невредимый мужчина в одно мгновение превратился в пыль.

Вот так король Герла и обнаружил цену беспечно заключенной сделки. Он слишком долго пировал в потустороннем мире, где время бежит не так, как у смертных. В зале гнома-правителя каждый день тянулся сто человеческих лет. Отныне Герла стал призраком в собственном мире, обреченным вечно странствовать верхом или обратиться в пыль, если только собака гномов не спрыгнет на землю. Однако пес и не собирался этого делать. В течение долгих столетий Герла вместе с рыцарями странствовал по английским землям — эдакое беспокойное войско призраков давно минувшей эпохи.