Год черной собаки

4. ВИЗИТ К ГАНГСТЕРУ

В подсиненном небе хлопьями мыльной пены плавали облачка. Верхние этажи пунцово поблескивали отраженным в стеклах окон солнцем. Непродолжительный дождик прибил пыль. Над мокрым асфальтом поднимался легкий парок. Он смягчал запах бензиновой гари, от нее еще не першило в горле и не зудело в носу. В мутных ручейках вдоль тротуара кружились клочки бумаги, окурки, кожура апельсинов. Пахло прелыми фруктами и дымом. Взвизгивали жалюзи витрин, хлопали двери, перекликались с хозяйками разносчики молока и газет.

В небольшом сквере среди чахлых деревьев стоял аккуратненький оранжевый автофургон. Из репродуктора на его крыше осипший голос призывал вступать в армию спасения. От чего собирались спасать — разобрать было невозможно: поблизости почти с такого же микроавтобуса неслись призывы, требующие запретить атомное оружие.

В широкой подворотне приткнулись передними колесами, будто принюхивались друг к другу, три блестящих никелем и красной эмалью мотоцикла. Владельцы их, одинаковые, как близнецы, прыщавые худосочные подростки, одетые в черные куртки из искусственной кожи, белые шлемы и перчатки с крагами, неистово жестикулируя, выясняли отношения. На багажниках машин притихли с безразличным видом круглолицые пустоглазые девчонки. На спинах нейлоновых курточек трафаретная надпись: «Собственность «огненных дьяволов». Рабская безысходность малолеток вызывала острую жалость.

Грег окликнул такси, уселся рядом с шофером — грузноватым человеком в форменной фуражке — и назвал адрес. Водитель скривился, в упомянутый район ездили неохотно, но кивнул и плавно тронул автомобиль. Покачиваясь на мягком сиденье, Фрэнк задумался.

Сколько воды утекло с той поры, когда они с Кребсом, свято веря в нужность и благородство своего дела, служили в полиции. Ему вдруг до мельчайших подробностей вспомнилось прошлое. Надежды, огорчения и первые успехи. Да-а-а. Это забыть трудно. Взять хотя бы ликвидацию банды Майка Черепа — специалисты считали операцию шедевром сыскной службы. Поздравляли. Недолгим был триумф. Грег опрометчиво, по мнению Кребса, выступил в прессе и заявил: Майк — орудие в руках крупных финансовых воротил, они-то и есть виновники и вдохновители преступления. Очень мягкий, почти символический приговор гангстерам, зато суровое наказание ослушникам его названому отцу и ему. Понижение в должности первого и увольнение из Полиции второго.

Вот тогда-то, после суда, к Фрэнку подошел брат главаря и с благодарностью вручил серебряный доллар с тремя черточками. Это было что-то наподобие пароля или векселя, по которому «Семья» обязуется трижды оказать помощь владельцу монеты. Грег рассмеялся, поняв смысл столь архаичного ритуала, не придал ему значения и подумал: никогда не прибегнет к услугам бандитов. Но судьба и обстоятельства распорядились иначе, и он уже третий раз едет к Майку за содействием. Парадокс. Стоящий вроде бы на страже закона направляется за вспомоществованием к его злостному нарушителю. Но что поделаешь, как говорят французы — такова жизнь…

Грег попросил остановить машину за два квартала от «логова» Майка Черепа. Впрочем, «логовом» он окрестил его еще до того, как побывал там, ибо представлял обыкновенным бандитским разухабистым притоном. Теперь же мысленно изменил название, решив: обиталищу гангстера больше соответствует штаб-квартира, резиденция, а то и офис.

Стрелки часов показывали десять утра.

Покинув такси, Грег дошел до перекрестка и огляделся. Что же изменилось за столь непродолжительный срок после посещения этого злачного места? Почти ничего. Правда, как показалось, исчезла зловещая мрачность и гнетущая тишина, которые придавало безлюдье той лунной ночи. Тяжелые коробки домов, оказывается, не черные, а темно-красные, словно закоптелые фабричные корпуса. Все те же пыльные улочки и напоминающие глубокие туннели, захламленные проходные дворы. Странный запах: битого кирпича и залитого водой пепелища. Какая-то заброшенность и запустение.

Людей мало. Кое-где три-четыре унылые фигуры, чаще негры или пуэрториканцы. В мусорном ящике рылась седая косматая, словно ведьма, старуха в мужском рваном пиджаке, потерявшей цвет юбке и дырявых чулках.

На вытоптанных площадках возились дети, тоже какие-то забитые и молчаливые. Нигде ни кустика, ни травинки.

Около арки — тут он когда-то подстерег и расправился с Дылдой — остановился. Возникло чувство: сейчас увидит там его труп. Хмыкнув, решительно двинулся под темные своды. Разумеется, тело бандита давно убрали, однако Грегу показалось, что в метре от ниши, где он прятался в ту ночь, на растрескавшемся асфальте осталось большое жирное пятно.

Фрэнк пересек двор-колодец.

В углу бездомный бедолага вылезал из картонной коробки от упаковки электрокамина, в которой, вероятно, ночевал. На веревках сушилось белье. Два каких-то типа сидели на прислоненных к обшарпанной стене ржавых батареях парового отопления. Из-под надвинутых на глаза полей шляп виднелись зажатые в зубах сигареты.

Грег уверенно направился в конец двора, где в серой стене без окон была дверь. На ней висел ядовито-зеленый почтовый ящик. Скосив глаза, заметил: один из мужчин дернул приятеля за рукав, оба медленно повернули головы и одновременно выплюнули окурки. Фрэнк усмехнулся, отодвинул ящик в сторону и нажал на кнопку звонка условным сигналом. Подождал. Нажал снова. За дверью завозились, и она приоткрылась. Грег протянул доллар с отметинами, который когда-то ему вручил брат Майка. Встретивший был тот же самый верзила с квадратными плечами и расплющенным, как у профессиональных боксеров, носом.

И снова до мелочей повторилась прежняя процедура. Его обыскали, провели мимо бара по коридору. Наконец он очутился в приемной перед той же хорошенькой и стройной секретаршей, с добрыми, слегка грустными глазами, которую Майк называл Ритой. Аромат духов, исходивший от нее, был тем же. Девушка подвела его к двери и, открыв, слегка подтолкнула под локоть.

Майк в одиночестве сидел за столом, уперев локти в столешницу, ладони закрывали лицо.

— Здравствуйте, Майк. — Фрэнк сделал несколько шагов по пушистому ковру. — Извините, но снова пришлось вас потревожить.

— Добрый день, Грег. — Гангстер убрал ладони. Глаза расширились. Брови сперва трагически сломались, затем вытянулись и поползли к лысоватому черепу. Он присвистнул и не спеша поднялся. Гангстер еще не видел детектива искалеченным.

— Ну и ну, — протянул недоуменно. — Здорово вас перекорежило, простите меня. — Он вышел из-за стола и остановился напротив Грега, покачивая головой на тонкой «жилистой шее. — Кое-что до меня доходило, но, признаться, не знал, что вы расстались с кистью и оком. Сожалею, — он подал мягкую ладонь. — Искренне сожалею. Располагайтесь. — Глазами указал на кресло, в котором, как вспомнил Грег, в прошлый раз восседал Дылда.

— Здравствуйте, Майк, — повторил Фрэнк и сел. — Спасибо.

— Да-а. — В глазах гангстера промелькнуло нечто похожее на соболезнование. — Вам, очевидно, пришлось несладко. — Он вернулся к столу и несколько минут молча разглядывал гостя. — Непонятный вы человек, — произнес наконец. Было неясно, жалеет ли он об этом или удивляется. — Очень непонятный. Вы сильно изменились внешне, но по выражению лица убежден — остались прежним и опять носитесь с какой-нибудь благородной химерой.

— Что вы имеете в виду?

Майк пожал плечами и скривил губы.

— Какая напасть привела снова?

— Мне нужны деньги, Майк, много денег, разумеется, в долг и под любые проценты.

— Святая мадонна! — Гангстер зашелся своим необычным тихим и шелестящим смехом — словно листали страницы книги, — всплеснул руками. — Америку открыли. Со времен изгнания из рая простодушного Адама и его непутевой подруги Евы я не встречал людей, которые бы не нуждались в деньгах. Даже тем, у кого их больше чем достаточно, они всегда необходимы.

— Я избегаю долгов и никогда не просил денег, но сейчас они понадобились позарез. И очень много — двадцать тысяч. Согласен на какие угодно условия. Верну через год.

— Во-первых, — гангстер загнул тонкий палец с наманикюренным ногтем, — двадцать тысяч по теперешним временам не такое уж богатство. Во-вторых, — он загнул следующий палец, — я вам их ссужу. Ну а в-третьих, проценты обычные — десять.

— Спасибо, Майк, я постараюсь вернуть раньше срока. — Грег встал.

— Сидите. — Гангстер сделал жест ладонью. — Не премину заметить, никогда не отдавайте долгов раньше. Вдруг я умру? Наследников у меня нет — останетесь в барыше. Отчего не спросите, почему я так быстро согласился, почти не подумав, а? — Он хитровато скосил глаза.

— Почему вы так быстро согласились? — повторил Фрэнк вопрос.

— Вы понимаете, Грег, я человек недоверчивый. Не верю не только друзьям и коллегам, но иногда даже самому себе, случается такое. — Он прищурился. — А вот вам, — развел костлявые ладони, — доверяю полностью.

— За что же мне такое исключение?

— Вы, — он нагнулся вперед и прошептал, — ненормальный. Да-да. Хотя не исключено, вы и есть единственный нормальный среди нас, чокнутых. Вы марсианин, Грег, белая ворона. И в этом ваша трагедия, их обычно, заклевывают сородичи.

— За что?

— Они не похожи на других. Если хотите — живой белый упрек своим черным собратьям. — Он опять засмеялся, словно зашелестели страницы. — И рано или поздно вас тоже пришьют. Разумеется, к моему великому сожалению. Исчезнет единственный знакомый мне реликтовый субъект.

— Лучше, если это случится попозже, — улыбнулся Фрэнк, — у меня еще есть дела на этом свете.

— Будем надеяться, но все мы под богом ходим. — Он пристально взглянул на Грега. — Кроме того, вы снова оказали мне, вероятно, того не желая, крупную услугу, а я никогда, вы уже убедились, таких вещей не забываю.

— Это когда же я вам оказал услугу? — удивился Грег.

— Когда прикончили самонадеянного выскочку Дылду.

Фрэнк побледнел и начал медленно подниматься, на лбу мгновенно выступила испарина.

— Сидите, — прикрикнул Майк.

Грег плюхнулся в кресло.

— Удивлены? — Майк засмеялся, радуясь произведенному эффекту. — Уж вам-то, криминалисту, непростительно так оплошать. Сработали грубо. Наследили, как несмышленый школяр. Это свидетельствует — решение приняли внезапно, в вас превалировали эмоции, а не расчет. Узнать, кто спровадил к праотцам эту гадину, не представляло труда.

— Но как, Майк? — Грег уже овладел собой.

— Святая мадонна. — Гангстер закатил глаза. — Вы, очевидно, находились в шоке, не отдавали отчета в своих поступках. Раскрыть убийство было парой пустяков. Я знал: вы состояли в банде этого подонка в бытность мальчишкой. Дылда — жестокая и подлая скотина, а значит, вполне достаточно, чтобы он вам не полюбился. Помните, во время предыдущей встречи я показал его вам с помощью прибора, просвечивающего стену? Он пил в баре рядом.

— Да, — кивнул Грег, — припоминаю, вы показали какого-то типа.

— Не виляйте, — Майк покачал головой. — Тогда вы заявили, что его не знаете, но на вашем лице было написано обратное — не только знаете, но и бешено ненавидите. Его убили из длинноствольного «люгера», пистолетов такой системы в тот день у посетителей имелось три, все, как у вас, без глушителя. Но два оставались на месте, а ваш отсутствовал. Выстрелы слышали мои люди, но не торопились вмешиваться. Больше того, раскрою секрет, я прекрасно знал, вы его обязательно пристукнете. За что? Да за то, что он когда-то расправился с вашим дружком. Я принял кое-какие меры — облегчил вам исполнение акта мести: посылая его с поручением, сказал об этом при вас. Припоминаете, как все произошло?

— Чем он вам насолил, Майк? Мне другое дело, но вам?

— Дылда плел за моей спиной паучьи сети. Он намеревался сесть в кресло, которое предназначалось отнюдь не ему. Начал подбивать кое-кого из друзей, таких же кретинов, как сам. Ибо не понимал: не с его птичьими мозгами заправлять таким грандиозным делом.

— И что меня теперь ждет? — тихо спросил Грег.

— Двадцать тысяч из расчета десяти процентов годовых, — ответил Майк и откинулся на спинку кресла. — И знаете, почему я это делаю, когда не доверяю порой самому себе?

— Почему?

— Потому, что вы не-нор-маль-ный, — отчеканил гангстер. — И под самыми лютыми пытками не признаетесь, что смерть Дылды была мне выгодна и я, так сказать, ее санкционировал.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Из-за своей щепетильной порядочности вы не пойдете даже на предательство бандита. У вас это в крови. Оно и погубит когда-нибудь. Попомните мои слова, хотя мне вы нравитесь и я с удовольствием взял бы вас на службу.

— Это не для меня, Майк, — замотал головой Грег.

— Отчего же? — Он хитровато прищурился. — Я завязываю с гангстерской лавочкой, буду заниматься коммерцией. Удивлены?

— Вы хотите сказать, становитесь на… — он замялся.

— Договаривайте. Честный путь?

— Да.

— Не совсем, но близко к этому. Я пересаживаюсь в другой кабинет. Вкладываю капиталы в легальный бизнес, в фирму известного вам Робинсона. Стану его полноправным компаньоном.

— Это не честный путь и не легальный бизнес, а легальный бандитизм, — возразил Грег.

— Пожалуй, так точнее. Тем более моим преемником здесь остается родственник — сын старшего брата, который когда-то вручил вам монету. Мы же одна семья, будет поддерживать со мной связь. Он окажется на переднем плане, а до меня не доберется ни полиция, ни журналисты, ни ваше пресловутое правосудие. Вот так-то. Кроме того, и Робинсон становится не первой фигурой в своем собственном концерне. Я ухитрился заполучить контрольный пакет акций.

— Вы сатана, Майк! — Грег смахнул пот с носа. — Как это удалось?

— У вас когда-то была невеста, очаровательная молодая, — начал неожиданно Майк. — Ваша секретарша Вирджиния О'Нейли? Вам известно, что с ней?

— Она меня бросила после трагедии с приемным отцом, когда я лежал в клинике. Заодно прихватила рукопись моего бывшего шефа Эдуарда Бартлета после его кончины. В ней тот описывал кое-какие делишки промышленников и, кажется, Робинсона.

— Вы ее любили? Впрочем, вопрос дурацкий.

— Очень, — вздохнул Грег, все больше удивляясь, куда клонит гангстер.

— А почему не пытались разыскать?

— Пытался, но она словно испарилась. Скорее всего уехала за границу, — упавшим голосом ответил Грег. — Да и к чему ей калека? — Он повертел крючком, заменяющим кисть.

— Знаете, Грег, не такой уж вы выдающийся детектив, как я думал раньше. А уж психолог — вовсе никудышный. Вот старина Бартлет, ваш шеф — да вознесется его душа в рай, — действительно ас. Уж он-то бы этот клубочек размотал, каналья, по ниточкам. Талантлив был и хитер сверх всякой меры, умница.

— Чего же разматывать, когда и так ясно? Кроме того, я уже не владел частной конторой, мне не подчинялись агенты. Зато стал инвалидом и почти нищим, сидел на иждивении у старика негра.

— Но сейчас-то явились ко мне?

— Ну и что? — спросил с вызовом.

— А почему не попросили тогда денег и помощи в розыске О'Нейли?

— О'Нейли? — оторопел Грег. — И вы бы помогли?

— Тогда да, — гангстер прикрыл глаза. — Теперь нет!

— Что же изменилось, Майк? Ради всего святого расскажите. Я обещаю ничего не предпринимать. Это умрет во мне, но, может быть, хоть слегка облегчит душу. — Он прижал ладонь к груди.

— Скорее всего растравит еще больше, — возразил Майк.

— Не жалейте меня.

— Я вообще никого не жалею. Милосердие мне чуждо. — Взгляд его сделался жестким. — Очевидно, поэтому в отличие от вас, не морщитесь, Грег, я знаю, что говорю. Да-да, именно поэтому и достиг богатства и власти. Но раз хотите — слушайте, вам же хуже. Я упоминал — старина Бартлет был парень-гвоздь: мудр, хитер, умел держать язык за зубами. Никто понятия не имел, что за ценности хранились в его особняке среди аквариумов с рыбками. Одна мисс О'Нейли — тоже далеко не глупышка — об этом догадывалась. Но лишь слегка. Когда же рукопись попала к ней вместе с подлинными документами, на основании коих была написана, она поняла, что держит в своих красивых ручках. Однако не до конца. Если бы не ваше несчастье: безрассудная погоня за каким-то сумасшедшим, отдала бы ее вам — она вас любила, — и вы бы стали богатым человеком. Очень богатым. Хотя, здесь я мерю по себе, кто вас знает, какие бы фантазии полезли в вашу голову. Вы можете выкинуть беспардонный фортель — любую глупость.

— Это почему же?

— Потому что вы ненормальный.

— Вы имеете в виду… — начал Грег.

— Не перебивайте. Она любила вас, но также считала не в себе, правда, лелеяла мечту со временем обломать. О'Нейли сообразила: за документы промышленные магнаты, особенно Дональд Робинсон, выложат без разговоров солидные денежки — не один миллион.

— Миллион? — воскликнул недоверчиво Фрэнк.

— Да. И не один. Публикация их означала неминуемую гибель для Дика, и не для него одного. Старик Бартлет знал, что делал, все преподносилось неопровержимо. Вероятно, он долго и упорно собирал обличающие материалы. Где только их раздобыл, хотелось бы выяснить? — Майк мечтательно закатил глаза и продолжил: — Но ваша хорошенькая авантюристочка переоценила свои способности и недооценила моих. А самоуверенность наказуема.

— Ваших? — привстал Грег. — Ва-аших?

— Разумеется. — Майк удовлетворенно фыркнул. — Ее погубила жадность. Малышка, не соразмерив сил, слишком размахнулась — в этом ее роковая ошибка. Она начала устанавливать связи одновременно с Диком и со мной. Естественно, сразу же запуталась и в моей паутине и в сетях Робинсона. Мне она ни к чему — женщин куда более красивых у нас навалом. А вот он, как павлин, распустил хвост, а заодно и слюни, решил: очарует ее и заполучит рукопись. Как бы не так. Не по зубкам кость. В результате материалы оказались у меня, а ваша невеста — у него.

— Джин сделалась любовницей этого негодяя! — Фрэнк стиснул ручку кресла так, что захрустели суставы.

— Не уверен. Но, чем черт не шутит, когда бог спит, все возможно. Однако, мне кажется, любовью там не пахло. Робинсон, поняв, что остался с носом, взбесился. Избалованный с детства, не знающий ни в чем отказов, он раскапризничался, а тем временем материалы безвозвратно уплыли. Тогда он применил старый испытанный прием — наркотики.

— Джин стала наркоманкой? — ужаснулся Грег.

— Как ни прискорбно, да. Сломив ее волю, Дик избавился от девчонки.

— Ее убили? — прошептал Грег, лицо побледнело.

— Не думаю. Я бы знал. У Робинсона нет «киллеров» — наемных убийц. В таких случаях он обращается в нашу фирму. Скорее всего сплавили куда-нибудь в провинцию, в заграничные филиалы корпорации, у Дика есть связи с Италией, Латинской Америкой, островами южных морей. Он мог передать О'Нейли им для различных нужд. Скажу одно, верьте мне, ее песенка спета. Человек, одурманенный этой дрянью, не человек. Правда, иногда и в таких возникает потребность — ради травки пойдут на все. В этом качестве ее и могли использовать наши иностранные коллеги.

Фрэнк сидел, опустив голову. Губы дрожали.

Несколько минут они молчали. Гангстер в задумчивости барабанил пальцами по столешнице. Грег поднял взгляд на Майка и сказал:

— Хотя вы и считаете меня слабым криминалистом, но дальнейшие ваши действия вычислить труда не представляет.

— А именно? — Гангстер прищурился.

— Предъявили копии рукописи и документов Робинсону. Он понял — вы далеко не взбалмошная девица — провести не удастся. Пакет акций оказался у вас. Так?

— Почти. — Майк усмехнулся. — Вы меня недооцениваете, Грег. Аналогично вашему предположению поступил бы парень вроде вас. Я же довожу дело до логического завершения, выжимаю из жертвы все, что могу, дабы она больше не кочевряжилась без моего согласия.

— Что же вы сделали?

— Разумеется, принял пакет акций. Но, кроме этого, еще должность заместителя председателя административного совета — быть генеральным директором пока нельзя, следует немного освоиться за кулисами. Ну и содрал с Робинсона три миллиона наличными.

— Три миллиона?

— И ни центом меньше. — Лицо его смахивало на смеющийся череп.

— Да, Майк. — Грег покачал головой. — Получив за здорово живешь столь бешеные деньги, вы еще хапаете с меня, инвалида, за несчастные двадцать тысяч десять процентов.

— А как же! — Майк зашелестел смехом.

— Я бы так не поступил. Тем более вы же сами упомянули — я помог вам избавиться от подонка. Дылды. Так снизошли бы.

— Как бы поступили вы на моем месте?

— Во всяком случае, не содрал бы годовых, раз. И поделился бы с мисс О'Нейли — дал бы ей тысяч сто. Без нее вы бы не имели ни материалов, ни денег.

— Да, Грег. Вы поступили бы именно так, — удовлетворенно произнес Майк и наклонился вперед. — Почему? — Он поднял палец. — Да потому, что вы ненормальный. В этом ваше горе и причина бедствий». Кроме того, делать услуги людям такого сорта, как я, опасно. Мы не любим чувствовать себя обязанным кому-либо. Вы исключение, я отношусь к вам с симпатией. Не удивлюсь, если лет эдак через десять-двадцать вы окажетесь в историческом музее, в единственном экземпляре, как ископаемое.

Фрэнк почувствовал — между лопаток побежала тоненькая струйка. Ему стало жутко…

Распрощавшись с Майком и получив чек, он вышел на улицу.

После полумрака и кондиционерной свежести гангстерского убежища глаза слепил солнечный свет. Ноздри зацарапал пыльный и затхлый запах. Припекало. Асфальт накалился, размяк и словно выдыхал нефть.

Боль, возникшая в сердце, при воспоминании о Джин ослабла, но чувство горечи и опустошенности не покидало. Он брел медленно, низко опустив голову. Самые разнообразные мысли, вернее, их обрывки, пестрые и неожиданные, роились в мозгу. Они расползались, обрывались, перескакивали друг через дружку, как в чехарду. Он никак не мог сосредоточиться.

Внезапно перед его взором на тротуаре возникли ноги в больших круглоносых кедах. В тот же миг он ткнулся лбом кому-то в грудь.

Грег вскинул голову и остановился.

— Простите, пожалуйста, — буркнул он.

Перед ним стоял долговязый парень в трикотажной безрукавке с нарисованной оскаленной мордой тигра. Длинные, тонкие и кривоватые ноги обтягивали застиранные техасы с бахромой на швах. В общем приятное лицо портило выражение дерзкой наглости и презрительного пренебрежения. Сальные волосы, по цвету напоминающие паклю, завивались колечками. От взгляда на них появлялось ощущение запаха прогорклого масла. Губастый рот двигался, перемалывая жвачку. На шее на медной цепочке болтался знак зодиака — Овен. «Баран с бараном», — почему-то мелькнуло у Фрэнка.

Поодаль, у подъезда, стояли двое молодых ребят, одетых почти так же, только на рубашках скалили пасти волк и пантера. Между парнями — совсем юная девушка в синих спортивных рейтузах, кроссовках и прозрачной майке с надписью: «Люби меня». Сквозь ткань четко просвечивали округлые груди. Рейтузы больше напоминали колготки. На скулах миловидного личика с ямочками на щеках намалеваны два серебристых пятна. У правого плеча в бретельку воткнута длинная и плоская, как лезвие маленького кинжала, стальная булавка с красным шариком на конце. В руках транзистор. Губы, покрытые сиреневой помадой, сжимали сигарету.

— Приблудный? — Парень сплюнул резинку на брюки Грега. — Что вылупился? Откуда?

— То есть как откуда? — оторопел Грег.

— Я тебя, кажется, раньше здесь не встречал. Зачем приковылял, урод? — Парень накалял себя, задирался на драку. — Что это? — Не дожидаясь ответа, протянул руку к пуговице на рубашке Фрэнка.

— Где? — машинально спросил Грег и опусти; взгляд.

Пальцы больно схватили за нос. Парень заржал. Стоящие у подъезда вызывающе поддержали.

Фрэнк отдернул голову. В глазах потемнело, брызнули слезы, задрожали руки. В боковом кармане лежал чек на двадцать тысяч, выписанный Майком на предъявителя. С двумя он бы, пожалуй, справился, но с тремя и девицей… Грег знал, как используют булавку с красным шариком — ею протыкают сонную артерию на шее. Рисковать нельзя. На улице кое-где мелькали прохожие, но он прекрасно понимал: никто не вступится, даже если его будут убивать. Полиция же этот район обходит.

— Я навестил приятеля, живет рядом, — ответил, пересиливая себя, миролюбиво. Но ярость переполняла, лицо побелело, подергивались губы.

— Ишь ты. — То, что происходило с Грегом, парень принял за страх и, усмехнувшись, бросил спутникам: — Слыхали? Гостевал у знакомого. Тот, вероятно, не поскупился на десятку-другую? А? Одолжи. Я не при деньгах, забыл дома кошелек. А в такую жару самый раз промочить горло в баре. Столкуемся? Бог велел делиться. Не то он тебе припомнит скупердяйство на суде. Ты, я вижу, переправляешь себя по частям в крематорий: глаз, руку. Экономишь на похоронах? Смотри, помогу доставить туда враз остальное. Оптом дешевле.

Парни и девица нахально и громко заржали.

— У меня нет денег, — буркнул Грег и попытался обойти незнакомца.

— Как это нет? — Парень шагнул в сторону и загородил дорогу. — А если проверим? — Он сунул руку в карман.

— Да хлобыстни ты ему по роже! — Голос девицы прозвучал неожиданно низко. Она выплюнула сигарету. — Чего рассусоливаешь? Гони-ка монеты, одноглазый, пока вторую фару не вышибли. — Девица нажала клавишу приемника.

Фрэнк взглянул на нее. Девчонка скривила рот и, задергавшись в такт музыки, приплясывая, двинулась к нему. На низком лбу запрыгала челка. Груди затрепетали под майкой. Ее дружки поспешили за ней.

Сзади послышались шаги.

Девица и ее друзья вдруг остановились, затем попятились.

Из-за спины Грега кто-то ударом в челюсть сбил губастого с ног. Грег резко обернулся.

Рядом с безразличным видом — словно ничего не случилось — стояли двое мужчин. Он узнал их — сидели у входа в «логово» на радиаторах.

Парень приподнялся, мыча, закрутил головой. Веером полетели слюни. Стоящий около Грега резко поддел парня подъемом ботинка. Второй двинул лежащего ногой. Губастый завыл. Девица истошно закричала, ее приятели, толкая друг друга, бросились к двери. Транзистор полетел на тротуар и замолк.

— Идите спокойно, мистер. — Тот, что ударил первым, легонько тронул его за рукав. — Не обращайте внимания, тут много разной нечисти. Вас больше никто не побеспокоит. На углу — там кончается наша сфера — возьмите такси. До свидания.

— Спасибо, — поблагодарил Грег. — Всего доброго. — «Ну и Майк, — мелькнуло в голове, — все предусмотрел, поручил проводить, иначе пели бы его денежки, с трупа взятки гладки». Он быстро пошел вперед.

Дойдя до перекрестка, юркнул в будку телефона-автомата и позвонил Эдерсу. Доктор долго не подходил.

В кабину до Фрэнка доносился горьковатый запах дымка. Почти напротив пожилая торговка каштанами размахивала обложкой журнала над тлеющими в жаровне углями.

Рядом худенький мальчуган в белом кительке — с серьезным видом ребенка, помогающего родителям выбиваться из нужды, — брал с лотка булку, ловко делал ножом надрез на ее боку. Вилкой выхватывал из кастрюли с кипятком толстую, распаренную, красную сосиску, опускал в жидкую горчицу и засовывал внутрь хлеба.

Поодаль, облизываясь, сидела маленькая белая собачка с черным «моноклем» на глазу. Навострила ушки, подрагивала от нетерпения, не спуская взгляда с продавца.

Обрезок сосиски шлепнулся на асфальт — собачонка метнулась, подхватила добычу и бросилась наутек.

Наконец Эдерс снял трубку — задержался, принимал душ. Грег попросил, пока он обменяет чек на наличные в банке, быстренько собраться и встретиться через час у бара «Гонолулу». Вряд ли бы мог объяснить, почему выбрал именно это место. Что-то тянуло туда. Тянуло, и все, как-то подсознательно по какому-то неведомому наитию, словно ожидал там кого-то увидеть вновь…

Майк с озабоченным видом не спеша прохаживался по кабинету. Он размышлял: «Интересно, зачем понадобились деньги Грегу? Неспроста. А вдруг ему известно, где О'Нейли? Она, кажется, что-то затевает против Робинсона. Как бы не натворила глупостей. Вводить ее в игру еще рановато».

Голос секретарши из динамика оборвал ход мыслей.

— Вам звонят из полиции. Комиссар Фокс.

Бывший гангстер, а ныне бизнесмен, снял трубку.

— Да. Добрый день. Так… Так… Ясно. Сам и позвонил. Инкогнито? Ах вот как… Ну и свинья. Что ж, ладно. Нет. Задержите за что-нибудь, пусть поскучает до конца операции. В остальном? Делайте как найдете нужным…