Год - тринадцать месяцев

Флаконная эпопея

Она началась в субботу. Генка любезно предложил свой дом под штаб-квартиру. Родные его уехали в станицу на свадьбу и до понедельника сундукообразный дворик с кирпичным сараем перешел в полное наше распоряжение.

После обеда, в три ноль-ноль, мы собрались у Генки с первыми трофеями, добытыми у себя дома. Больше всех притащил сам председатель Красюк — двенадцать флаконов.

— Вот эти пустые были, — делился Валерка опытом, расфасовывая свое приношение, — а в этих понемножку оставалось, так я слил все в один флакон. Получился новый сорт «Духи сборные».

— Выдерет тебя мать за такую химию, будешь знать, — сказал я.

— Не выдерет. У меня мама сознательная. Она по радио передачи для родителей слушает.

Оснащенный кошелками, портфелями, рюкзаками, отряд двинулся в поход. Мы выбрали район новых домов. Тут частнособственническая психология в стадии затухания, а главное, нет стражей этой психологии — собак.

Мы разделили кубик между звеньями. Валя ушла со звеном Ларисы. В третьем были такие столпы, как Валерка, Оля, Вовка, — за этих я не беспокоился. Сам остался с Борькиным звеном.

Отпуская ребят в дом, отозвал Кобзаря:

— Поглядывай за Сомовым. Ясно?

— Ясно. Кого побаиваться-то!

Я остался ждать во дворе. Ходил как маятник, отсчитывая минуты. На душе было неспокойно. Только теперь мне открылась до конца предпринимательская изнанка нашей миссии. Как-то встретят ребят? Не назовут попрошайками, не обидят, не оскорбят?

Минут через тридцать начали собираться ребята. Я испытующе оглядел их: ничего! Настроение рабочее. Голоса глушили радостными залпами:

— Григорий Иванович, порядок! Полный портфель!

— А у нас! Посмотрите!

— Нам тоже добрая тетенька попалась, даже пыль стерла с флаконов.

Прибежали с мокрыми руками, измазанные в саже Сомов, Кобзарь и Вертела.

— А мы пожар тушили. Чуть весь дом не сгорел! — радостно сообщил Вертела, стирая с лица не то воду, не то пот.

Возбужденные ребята бестолково выхватывали героические детали подвига, и мы ничего не могли понять. Наконец Сашка рассказал все по порядку.

— Дошли мы до третьего этажа. Позвонили. Выходит бабуся: «Вам кого, деточки?» — «Флаконов нет у вас?» — «Нет, — говорит, — Флаконов тут не живет. Это квартира Федоровых». Начали мы ей объяснять про флаконы. А тут Сомов как кинется в двери. Я за ним. Смотрим, а он уже на кухне занавеску с окна сдирает. А она вся горит прямо как дымовуха из киноленты. Даже окно начало загораться. Еще б немного — и капут, был бы пожар. Мы с Витькой затоптали занавеску, а Юрка подставил руку под кран и как дал струю на раму, аж зашипела. Прибегает бабка и давай нас целовать: «Деточки мои, спасители, и откуда вас бог послал…»

— Отчего же занавеска загорелась? — спросил и.

— От примуса, от чего ж еще! Форточка открыта, вот и надуло занавеску на примус.

— Шкодная бабка! — дополнял Вертела. — Я ее спрашиваю: «Чего вы, бабушка, не на плите борщ варите, газа нет?» А она говорит: «Не привычна я еще, сыночек, боюсь, взорвется это сатанинское забретение».

Мы вернулись на базу тяжело груженные, однако не случись с ребятами героической истории — нечем было бы удивить остальных. Флаконов и в тех звеньях было предостаточно. Особенно в первом звене, которое нашло прямо-таки стеклянную жилу!

Общежитие, обыкновенное рабочее общежитие — вот где, оказывается, живут самые большие в мире бессребреники. Ни в одной комнате не было отказа. Даже радуются, отдавая флаконы и еще приглашают.

Пока Генка, как скупой рыцарь, перебирал и пересчитывал содержимое своих корзин и ящиков, ребята, перебивая друг друга, выхвалялись своими похождениями. Героем дня, конечно, были наши «пожарники». Их рассказ от повторений оброс, как чайник накипью, легендарными подробностями. Вовка Радченко не выдержал и сказал:

— И чего вы хвалитесь! Сами пожар сделали. Дверь открылась — вот и полезла занавеска в примус.

Вертела чуть не онемел от такой наглости и полоз бы с кулаками на Вовку, если бы не успокоили трезвые голоса:

— Кончай, Вовка, скажи, что тебе завидно!

— Точно. А если бы почтальон пришел или кто другой, все равно был бы пожар.

— Конечно! Надо про них в газету написать. Могут медали выдать.

Валя не растерялась и велела всем выстроиться в одну шеренгу. «Пожарников» поставила перед строем и скомандовала:

— Пионерам Сомову, Кобзарю и Вертеле наше…

— Спа-си-бо! — закричал строй так, чтобы всю жизнь звучало это слово в ушах героев.

Генка сообщил о материальных результатах дня. Собрано более двухсот флаконов. Я предложил на этом остановиться. Но разгоревшаяся страсть к наживе прозвучала, как львиный рык по сравнению с писком голоса благоразумия. Не помогло и голосование. Я остался в одиночестве.

В воскресенье мы собрались снова. На этот раз разъехались по студенческим общежитиям.

К обеду мы успели сделать несколько рейсов и обогатились не только флаконами, но и психологическими наблюдениями. Будущие медики богатые, но жадные. Инженеры не жадные, но бедные. Педагоги не бедные и не жадные, но въедливые. Пока дадут флакон, десять раз спросят: кто? откуда? зачем?

Во вторник после уроков мы всей гурьбой понесли свои сокровища на базар. В аптеку было бы ближе, но Генка сказал, что там будут придираться: эти не вымытые, те не берем, а дед все возьмет.

Действительно, розоволикий дед с фигурой снежной бабы вышел нам навстречу из своего ларя. В обхождении чувствовался старый коммерсант: он широко улыбался, распахнул двери лавки, ничего не отверг. Правда, хотел было нас принять за простаков, но не на тех нарвался. Мало кто знает сколько стоит флакон с притертой пробкой, с навинченной крышкой или без крышки. А Генка все знал в точности и поправлял деда, когда тот ошибался. Радушие его поуменьшилось, но это не помешало ему, закабалив нас на будущее, подарить подержанный, но еще мощный футбольный мяч.

Не надо думать, однако, что мы тут же, на рыночной площади, начали гонять по снегу футбол. Когда у вас вдруг появится сумма, на которую можно купить, например, шесть тысяч тетрадей, вы забудете про игры и пойдете в сберкассу. Точно так же поступили и мы. Деньги положили на мое имя, а сберкнижку вручили Генке, возведя его в сан лорда хранителя сберкнижки.

Домой мы возвращались в новом качестве. Кем мы были еще три дня назад? Стыдно подумать! Коллектив без гроша в кармане! А теперь?..