Гоню сторонние раздумья прочь. В трепетных чувствах после разберусь, а пока - работа. Иначе разбираться некому будет.
К середине дня уже можно делать определенные выводы. Всем производством заправляет группа басурман, в которую, кроме толстожопого хозяина, входит пара "менеджеров"-подручных и человек шесть охранников-надсмотрщиков. За весь день на территорию заезжает с десяток самосвалов с глыбами бетона в кузовах. В обратную дорогу грузовики отправляются груженными небольшими фундаментными блоками или свежим асфальтом. Обычный рабочий процесс.
И, что плохо для меня, на территории не наблюдается ни профессональных бойцов, ни откровенно посторонних людей. Рабочие впахивают, чеченцы слоняются, осуществляя общий контроль... Ни один цех или ангар не закрыт, ни один не находится под усиленной охраной. Или операцию отлично закамуфлировали, или бомбы здесь уже нет. Если она вообще здесь была...
Окна директорского кабинета, расположенного на втором этаже здания администрации, выходят как раз в мою сторону. Направляю на них лазерный аудиосъемник, реквизированный у утопшего ЦРУшника. Хитрый прибор по колебаниям оконного стекла позволяет слышать то, о чем говорят внутри помещения. Но до конца дня ничего существенного не выясняю. Нохчи лопочут по-своему, а я, владея языком на уровне подзабытого разговорника для опроса пленных, улавливаю, дай бог, одно слово из ста. Сплошной "иншалла" и невнятная тарабарщина.
Возможные злодеи проводят два совещания подряд, опять же без толку для меня. На первом хозяин, которого, как выяснилось, зовут Хасан, уволил проштрафившуюся бетонщицу, а на втором громко и по-русски материл начальников цехов, выбивающихся из графика.
То ли я чего-то не понимаю, то ли бомбы на заводе таки нет. Иначе с чего бы местным вести себя так беспечно? Похоже, день потерян впустую. Считаю минуты до захода солнца и тихо матерюсь. Седалище затекло, а мышцы ног сводит совершенно не иллюзорными судорогами. Но приходится терпеть. В любом случае, для стопроцентной уверенности надо проникать внутрь и внимательно всё обшаривать. И только если и тогда я ничего не найду, то придется возвращаться к разрытой яме и пытаться найти какие-нибудь другие следы.
Однако имеется еще одно обстоятельство, не дающее надежде помереть, откинув копыта. Надо думать, есть на небе бог, и сейчас он на меня смотрит. Или, по крайней мере, его заместитель по воспитательной работе. Поскольку я узнаю одного из подручных "пана директора" завода. Память у меня все-таки профессиональная, еще не совсем пропитая, да и соотносить фотографии с живыми лицами приучен. Я не ошибаюсь, уверен на сто сорок шесть процентов - среди тех, кто вьется вокруг директора - водитель из того самого лагеря, с которого началось мое красивое карьерное падение.
Цель в жизни - великая вещь! На душе сразу становится легко, затекшая жопа оттекает, в ногах и прочих частях тела появляется легкость необыкновенная.
Как писали в одной скучной книге про лоховатого суперагента Борна "отдых-это оружие". Оставляю на всякий пожарный камеру наблюдения, поставленную на запись, и спускаюсь на землю. С невероятным облегчением орошаю струей кусты, разминаю ноги и наслаждаюсь жизнью прочими способами. Перед ночным вторжением нужно часика два поспать ...
* * *
После пяти вечера жизнь на территории начинает замирать. Двигают по домам велосипые мужики, начальники цехов закрывают помещения. Автобус, забрав пешеходов, переваливается с боку на бок и, немилосердно попердывая глушителем, скрывается за поворотом. Чуть позже завод покидает и Хасан на своем БМВ. На этот раз не просто так, а в сопровождении охраны. Вскоре за черным "немцем" ковыляет по колдобинам большущий сарай на колесах - старый и хорошо побитый жизнью "Ландкрузер". Похоже, что басурмане решили заняться культурным досугом и направились бухать. Ну а толпой - потому что бедного чечена всяк обидеть норовит.
К тому времени, когда солнце касается верхушек сосен на заводе остаются только охранники. А точнее - сторожа, причем, даже на мой взгляд с дальнего неудобного дерева - ленивые и тормознутые. Причина беспечности открывается почти сразу. Заросший черным дурным волосом бородатый обормот в грязном камуфляже, проводив хозяина, медленно идет на задний двор. Округа оглашается заливистым лаем, и на площадку за воротами вылетает стая собак. Вот, наконец-то вижу правильный подход к охране объекта. Не сравнить с Котельниковым. Хотя...
Присматриваюсь и с трудом сдерживаю смех. Это каким же надо быть придурком, чтобы использовать для охраны стаффордширских терьеров? При всей своей повышенной злобности, стаффы - собаки бойцовые. В отличие от настоящих "сторожей" - ротвейлеров, доберманов и овчарок - на службу им лапу задирать с высокой колокольни. У них приоритеты совсем другие. Так что для меня такие собаки упрощают задачу по проникновению, а явное отсутствие сигнализации делает ее предельно легкой. Но для этого необходимо посетить ближайший "населенный пункт сельского типа".
Велосипеда у меня нету, поэтому снова приходится добираться транспортом модели "пешкарус". Господи, как же мне надоело бродить... да и дыхалка снова напоминает, что бухать вредно. Зато хоть размялся.
К заводу возвращаюсь через час, под мышкой жалобно поскуливает необходимый для нейтрализации стаффов лопоухий "приоритет". Пробегаю вдоль забора, отыскав место, где между плитами зияет довольно широкая щель.
Привязываю пёсика к железной проушине и несильно дергаю его за хвост. Визга, который он поднимает, достаточно, чтобы перебудить всех собак в округе. Вскоре за забором слышится рык, сопение и клацанье зубов. Щель узка, чтобы туда протиснулся взрослый пес, но слишком велика, чтобы тот не мог не учуять чужого. Так что повозятся собачки, пока глотки не сорвут. Ну или пока слабо затянутый узел не развяжется, и пёсик не сбежит домой, собирая ушами будяки и остальной чертополох. Жаль безродную псину, что польстилась на консерву из моего тактического пайка. Но тут уж не до сопливого гуманизма.
Я заранее прикинул, какой участок стены не просматривается ни из сторожки, ни из администрации. Не теряя времени, бегу к заранее намеченному месту.
Щелкает фиксаторами раскладная "кошка", и я забрасываю ее за край забора. Дергаю за реп-шнур, вроде как засела надежно - выдержит. Толстенные узлы навязаны заранее, и я взлетаю по импровизированной лесенке за пару секунд. Оказавшись на другой стороне, отцепляю "кошку", зацепившуюся одной лапой за бесформенную железобетонную глыбину, прислоненную к стене. Собаки так увлечены препирательством с жалобно скулящим "приоритетом", что на мое шебуршение не обращают ни малейшего внимания.
В сторожке мелькает свет - ее обитатель плюет на должностные обязанности и пялится в телевизор. Занимаю позицию за углом, и жду, когда-же наконец сторожу надоест слушать лай собак, и он выскочит наружу. Но в мои планы вмешивается случайность - за забором мечутся фары и доносятся требовательные гудки.
Дверь сторожки распахиваются. Молодой чечен, застегивая на ходу молнию ветровки, бежит к воротам. Во двор въезжает давешний "крузак". Похоже на возвращение настоящей охраны. Радуюсь, что дождался ночи, а не полез в сумерках. Теперь у меня и потенциальных языков больше, и на отход времени хватит. Ну и транспорт сами пригнали. Шесть кэ мэ, это, конечно, не так уж много, но ведь и не так уж мало.
Раскрывается задняя дверь джипа, оттуда вылезают два чеченца, и, сопя, начинают выволакивать из салона отчаянно сопротивляющуюся девицу в разорванной блузке и юбке, задранной до трусов. Выходит третий, вертя в руках ключи. Вот же блин, только людей профессионалами посчитал, засомневался в собственных силах, прикинул, что бить их тяжелее будет... А они-то, сволота, в село за девкой катались. Что ж, тем проще.
Взвожу оба пистолета. Достаточно длинный ПБ засовываю сзади за ремень. ПСМ кладу в карман куртки. И выхожу в свет.
Мое неожиданное появление никого не пугает, и даже не особо удивляет. Ну что же, щас кто-то убедится, что рановато себя хозяином жизни посчитал!
- Ты кыто?! - по-бараньи пуча глаза, с характерным акцентом спрашивает тот, кто был за рулем. Похоже, что старший среди абреков.
- Брат её.
Теперь на меня таращатся все трое. Даже девица, и та прекратила хныкать и прятать в остатках разорванной блузки сиськи, уставившись на меня непонимающим взглядом.
Старший еще не успел задаться вопросом, откуда здесь вообще взялся брат местной шалашовки и как он оказался внутри, а потому настроен благодушно.
- Слюший, брат, давай вали отсюда, да? Сама в машину сэла, сама дэньги взяла...
- Ты чито, не понял, казлина?! - один из подручных двинулся ко мне, вытягивая из плечевой кобуры пистолет, демонстративно, врастяжку. Наверное, ему кажется, что это выглядит страшно и круто.
- Бират...! - цедит он с презрением.
Расслабленные придурки. Зажрались на сытных украинских харчах. Перестрелять бы их прям здесь, но информация нужнее. Волшебный эликсир КС уже израсходован на Берковича, поэтому нужного эффекта придется добиваться старыми испытанными средствами.
- Не брат ты мне, гнида черножопая! - не слишком логично, но в рифму цитирую я классику. И начинаю работать.
Нырок влево и вниз. Перехват руки, удар под локоть, перехват кисти и заворот газовика к лицу владельца. Резким тычком, кроша зубы, загоняю ствол в широко раскрытую от удивления и боли пасть. И помогаю волосатому пальцу выжать спуск, предварительно не забыв сам открыть рот - для уравновешивания давления на слуховой аппарат. А то так и самому оглохнуть недолго.
Выстрел, особо если холостой, или, как сейчас - газовый, производит головокружительный эффект. Чеченец подламывается в коленях и падает навзничь, мелко загребая ногами. Из разлетевшийся головы течет кровь пополам с мозгами. Мерзкое зрелище. Еще и глаза, вылетевшие из орбит...
Вообще, редко удается сработать так красиво и эффектно, как сейчас. Хорошо вышло, прямо, как в кино. И главное - эффект именно таков, как я и задумывал. Порешить носорога можно было, конечно, и не так понтово, но здесь главное требование, как для голливудского режиссера - правильное воздействие на благодарную публику. А оно, то есть воздействие, налицо.
Все вокруг цепенеют. Перепуганные охранники смотрят на меня с таким ужасом, будто я материализовавшийся из воздуха Фредди Крюгер. Кто-то шумно портит воздух... Ну что, кто не спрятался, я не виноват. Носок ботинка с размаху въезжает водителю в пах. Тот начинает складываться с легким шипением, похожим на свист спускающей камеры. Похоже, не видать ему больше радостей активного секса ... Третий наконец отпускает онемевшую девку и тянется к поясу. Пора заканчивать дрыгоножество и рукомашество.
Выдергиваю из-за спины ПБ. Хлопок. Парень хватается за простреленную ногу и падает на землю. Похоже, он не только тормознутый, но и чем-то обдолбаный. Только под кумаром можно так наплевать на рану.
Ну куда ты руки тянешь, придурок?! Теперь у тебя и плечо прострелено...
Третий сторож подпрыгивает и, буквально развернувшись в воздухе, пытается удрать. Догоняю в два прыжка. Кулаком по затылку, и чечен кувырком летит на землю. Мы не в фильме, чтобы полчаса мудохаться!
Слышу приближающий лай. Ну, говорю же, дурные псины! Кавказец бы по-пластунски подбирался, чтобы в горло вцепиться, причем молча. Из-за угла с ревом вылетают три стаффа. Облаивать подходы к территории они не станут, но незнакомца могут порвать на раз. Пистолет дергается в руке. Шлеп-шлеп-шлеп. Простите, звери, вы тут точно ни при чем. Но мне моя жопа нужна не порванной в лохмоты. Она-то у меня своя личная, не казенная.
Теперь немного потаскаем тяжести...
Труп, из которого уже ничего не течет, валяется на полу в сторожке, указывая четким следом содержимого головы, каким именно путем я тащил жмура. Трое еще живых вайнахов, таращась, будто обосравшиеся собаки, сидят вокруг, примотанные скотчем к стульям. Немного пришли в себя и, судя по мордам, явно желают мне скорой и мучительной смерти.
На деревянном столе, застеленном грязной клеенкой, аккуратным рядком выложено трофейное оружие - газовики, разболтанные ножи-бабочки, пара кастетов и прочий хлам, годный только пугать пацанов в деревнях. Начинаю чувствовать себя заправским бандитом с большой дороги, поскольку мой запас снаряжения и оружия пополняется главным образом отъемом у владельцев. Снимаю перчатку и пробую пальцем лезвие - клинки туповаты, не точены. Сколько раз уже замечал - в массе своей кавказцы холодняком помахать любят, а вот ножевой культуры у них совсем нет.
В сарайчике среди метл и лопат скулит запертая селянка. Ей-то ничего не грозит, но, скажу честно, после такого представления на ее месте тоже бы поскуливал. Ну то пущай. Будет в следующий раз думать, к кому садиться.
Надеваю перчатку, оценивающе смотрю на клиентов. Те по-прежнему пытаются хорохориться, но на свежий труп под ногами изредка косятся. Коситесь-коситесь. Как работать с вами, я знаю. Опыт есть. Главное, без ненужного гуманизма и с учетом национальной специфики.
Начинаю со старого знакомого. Отлепляю скотч с пасти, тычком в ухо пресекаю матерную тираду. Он корчит страшную рожу, но орать прекращает.
- Поговорим?
- Нафуй пошел, билять, урус ипанный! Я маму твою ипал!..
- Да, и мой дом труба шатал. Ну, как скажешь, - пожимаю плечами и захожу крикуну за спину. Не стоит портить зрелище остальным. Водитель продолжает изрыгать потоки брани. Я киваю и беру со стола один из трофейных ножей.
- Это тебе за маму, и за трубу тоже.
Тут главное - не ужасная физиономия или дикие вопли палача, а образ страшной неумолимости. Давным-давно сказано и писано умными людьми, что человека с менталитетом крестьянина больше всего пугает именно несуетливая, расчетливая жестокость бездушного механизма. А эти козлое... то есть козлопасы - как раз те самые "крестьяне", в плохом смысле слова. Дети гор...
Кожа долю секунды сопротивляется тупому клинку, но я и не спешу. Хорошо, что здесь звукоизоляция на совесть сделана. Видать, чтобы шумные забавы не афишировать. Крик от боли и удивления переходит в хриплые булькающие вопли. Сейчас ему уже совсем не весело. Да и его коллегам по несчастью - тоже.
Хоть я и стараюсь быть максимально отстраненным и собранным, но темная волна ярости буквально захлестывает разум. Вот тебе, тварь поганая, за все, что ты в своей паскудной жизни наделал. На государевой службе не удалось встретиться, как положено, ну хоть так справедливость восстановлю.
Хорошо хоть Мила не видит, что может сотворить ее спаситель и защитник. Есть вещи, которые детям не только видеть - знать не следует.
А вот этого не надо! Выдумал тоже мне, блевать с заткнутым ртом, соседушка! Не нравится, когда вашему глотку перепиливают?!
Сдергиваю с щетинистой морды липкую ленту и отскакиваю в сторону. Кислая струя бьет под ноги. Надо же, нежный какой...
- Как зовут? - железо куют горячим, а языка допрашивают, пока пребывает в расстроенных чувствах. Этот, судя по безумному взгляду, расстроен самым правильным образом.
- Ру-рустам... - лепечет моментально растерявший наглость джигит.
Ну вот и славно, отвечает, уже легче и веселее.
- Рустам, а расскажи, где то, что мне нужно?
- Не знаю... Не знаю!
Cторожа я изначально считал расходным материалом, поэтому на его незнание не обиделся. И ушел второй абрек в край нетронутых овец легко и безболезненно. Относительно, конечно.
Последний оставшийся в живых, судя по судорожно дергающемуся кадыку, расширенным от ужаса глазам и мокрым штанам, вполне готов к откровенному, вдумчивому мужскому разговору. Поговорим, для того и жив еще.
Скотч отрывается со смачным "хляяп". Чеченец дергается от боли, но грозиться всевозможными карами не спешит. То ли умный и понимает, что бесполезно орать. То ли настолько меня боится, что язык проглотил. Надеюсь, что первый вариант...
- Нэ убивай, все скажу, брат! Все-все скажу! - говорит быстро, захлебываясь, но умеренно тихо и без брани. Значит, соображалка работает, готов к диалогу.
Усаживаюсь на стол.
- Ну?
- Сам Джамаль прыезжал!
- Который именно? - туманно уточняю я, пытаясь вспомнить, не проскальзывало это имя по ориентировкам.
- Амир! Полевой командир! - торопливо поясняет собеседник. - С муджахедами приехал. С ними еще русский был. Не воин, нет! Инженер какой-то! Нас всех выгнали, сказали, что так надо! Завод оцепили, нас не пускали! Потом американский грузовик пригнали, он сегодня ночью уехал! И Джамаль с муджахедами уехал!
- Куда уехали?
- Не знаю, не говорили они!
Очевидно, сообразив, что, став неинтересным собеседником, он тоже получит ножом по горлу, бледный и потный от страха чеченец добавляет:
- Они еще рулон свынцового листа привезли!
Свинцовый лист - это очень умно. Бомба уже наверняка обложена свинцом и закатана в бетон, так что на себя не похожа и не фонит. Теперь ее, как обычную строительную деталь, можно куда угодно отвезти, ни один гаишник не остановит. Да и таможенники с погранцами вряд ли что заподозрят...
Незаметно перехватив нож, вбиваю пленнику в шею. Чеченец, хоть жил паршиво, но напоследок честным оказался. Легкой смерти заслуживает. Хотя, признаюсь, в другое бы время...
Но сейчас меня больше беспокоит этот долбаный грузовик. Куда он, блин, мог поехать? Так, а водилы, приезжавшие на вокзал, получали какие-то документы в приемной. Может, и от этой машины какие следы в делообороте остались? Выбиваю дверь в административный корпус и забегаю на второй этаж.
Папка с накладными находится почти сразу в верхнем ящике секретарского стола. Наскоро пролистываю, подыскивая достаточно большой объект. Так... "элемент основания мостовых опор", кажется, оно. По крайней мере, ничего более габаритного в бумагах не указано. Остается надеяться, что я не ошибся. Итак, реквизиты фирмы-получателя есть, ясен и пункт назначения - город Прилуки. А кроме того, указаны и номера грузовиков. Эх, был бы я на службе, на этом эпопея и кончилась. "Кактусы" поперек дороги, взвод "Беркута", пара групп "альфовцев"...
Но как сложилось, так сложилось. Буду догонять. По трассе они вряд ли пойдут - мало ли что. А на объездных - дорожное покрытие целиком из колдобин и выбоин. Догоню!
Отлично понимая, насколько шаткий и условный получается план, прибираю за собой. Точнее смотрю, не наследил ли сверх меры. По уму, надо бы и девку оставить в залитой кровью сторожке. Но когда я по уму что-то делал? Да и резать человека только за его тупость - как-то не по-самурайски. Пусть живет.
Открываю дверь, предварительно повязав платок на физиономию, прямо как ковбой из старого мультика. Поблядушка вжимается в уборочный инвентарь, пытаясь стать невидимкой.
- Так, слушай меня сюда. Вали отсюда бегом, понятно? Будут спрашивать - с дальнобоями каталась. Меня не видела. Вообще и в принципе. Языком ляпать начнешь - найду и зарежу. Ясно?
Девка кивает и, опасливо косясь, словно ожидая выстрела в спину, в точном соответствии с указаниями, ломится в сторону ворот. Ну и пусть себе бежит. Несмотря на всеобщее мнение о девицах легкого поведения, лишний раз они рот стараются не открывать. Особенно в провинции, где все и всё на виду.
Выхожу за ворота и отвязываю охрипшего пёсика. Тот недовольно тявкает и, поджав хвост, убегает в сторону родного села. Ну, в его молчании я точно уверен.
Уничтожать следы, вернее, маскировать последствия оперативно-диверсионной деятельности смысла нет. Даже если предположить, что, провозившись до утра, рискуя нарваться на нежданных ночных посетителей, я смогу замыть кровь и надежно спрятать трупы, то само исчезновение охраны всполошит этот муравейник сильнее взорвавшейся гранаты. Так что хрен с ними. Что же до идентификации личности главного героя, то есть меня, шибко сомневаюсь, что здесь будет толковая криминологическая экспертиза.
Вывожу джип за ворота, закрываю за собой створку. Дребезжит, конечно, но грех ноги бить, когда колеса прежние хозяева сами пригнали...
Оставляю "Ландкрузер" метрах в пятистах от того места, где в кустах стоит мой "Опель". Бросаю с открытыми дверями и ключом в замке. Пусть стоит. Хотя вряд ли простоит долго - народ в здешних краях запасливый и мимо такого подарка судьбы ни за что не пройдет. Но так даже лучше. Пусть ищут.
В машине ненадолго перевожу дух. Усталость причудливым образом мешается со странным удовлетворением. Не от убийства, нет. И даже не от того, что неожиданно и удачно получилось рассчитаться по некоторым старым долгам. Просто я снова чувствую себя ... черт его знает, откровенно говоря. Сложное чувство. Человеком чувствую. Живым человеком, с настоящей целью, пусть и запредельно трудной.
Эх, Сербин, Сербин... Кто бы тебе сказал тогда, двадцать лет назад, что спасаясь от уголовной ответственности, ты подпишешь себе смертный приговор от рук настоящего американского шпиона. А меня вытащишь с того света, поскольку Котельников бы опустившегося алкаша Верещагина точно туда спровадил, без вариантов...
Вот она, рука судьбы. Но что случилось, то случилось. А что будет, того еще нет.
Как известно, все дороги ведут в Рим или через Рим. А для меня путь в Прилуки лежит через Киев...
5. Старая крепость
Через горные хребты Восточного Тавра проходит много границ. Сирия, Турция, Иран, Ирак и Армения владеют здесь сопредельными территориями. Но хозяевами этих гор, грозных и очень красивых, считают себя живущие тут испокон веку курды. У них на это есть основания. В Курдистане крутые скалы, высокие ледяные пики, глубокие ущелья и труднопреодолимые перевалы. Воевать регулярным армиям здесь практически невозможно, охранять границы - тем более. Чем с незапамятных времен и пользуются представители этого многочисленного и воинственного народа.
Восточные завоеватели - парфяне и персы - благоразумно обходили Восточный Тарс. Воины Халифата, хорезмийцы и пришедшие вслед за ними монголы понимали, что с жестокими обитателями разбросанных среди скал кишлаков им не справиться. Алчные гости с запада - эллины, римляне, позже византийцы и крестоносцы не обладали мудростью древних цивилизаций. Пытаясь контролировать торговые пути Курдистана, они возводили здесь крепости и размещали в них гарнизоны.
Судьба горных твердынь оказывалась неизменно печальной. Рано или поздно, отрезанные от метрополий, эти форпосты европейской цивилизации, лишившись защитников, обращались в руины. Так что теперь об их некогда грозном величии напоминали разве что осыпавшиеся башни и арки, сложенные древними мастерами. Перед ремесленными секретами давно почивших каменщиков время оказалось бессильно...
К базе повстанцев, укрытой в развалинах древней крепости, вел всего один путь - через глубокое сырое ущелье. Даже не дорога - тропа, что петляла худосочной гюрзой меж скал и обрывов. Она была столь узка, что маленький караван из двух камуфлированных "Лендроверов" с турецкими номерами, которые встретили Джамаля на аэродроме в Хьякари, едва сумел разминуться с отарой овец, конвоируемых пастухом и парой мелких, но шумных собак.
Пастух, одетый в мешковатые штаны-сервалы, просторную рубаху-стархани и нечастый в этих краях паколь43, ассоциирующийся у европейца с образом "афганского борца за свободу", проводил процессию неожиданно внимательным цепким взглядом. Учуяв запах выхлопа, дернул ноздрями. Недовольно поморщился и, оставив отару на попечение четвероногих помощников, сошел с дороги. Там он вытащил из просторных карманов спутниковый телефон "Qualcomm" и, прослушав несколько тактов ритмичной "I Like To Move It" от "Reel 2 Real", выставленных собеседником вместо гудков, сказал пару коротких фраз. Выслушав ответ, коротко кивнул сам себе, спрятал телефон в недрах одежды и поправил сползший АКМ. Окинув взглядом острые пики и сверкающие ледники Джило-Сата, он пошел обратно к стаду.
Крепость, отмеченная на турецких военных картах как аул "аль-Хааг" - некогда самый восточный из таких форпостов - была выстроена, как утверждает легенда, по приказу самого Александра Великого, но после его смерти попала в руки парфян. В средние века она недолго служила пограничной крепостью византийцев, затем перевалочным пунктом румских турок-сельджуков, потом стала прибежищем невесть откуда взявшихся здесь тамплиеров и, в конце концов, пала под ударом монголов. Все хозяева аль-Хаага так или иначе увековечили следы своего пребывания в камне, и Джамаль, приезжая сюда, любил бродить вдоль старых фундаментов. Там можно было разобрать полустертые греческие буквы, арабскую вязь, изображение крестов с "ласточкиными хвостами" и тамги хорезмийских эмиров...
В качестве главной базы аль-Хааг был выбран не случайно. Номинальные владельцы этих земель, турки, так и не смогли утвердиться здесь как хозяева. После нескольких тщетных попыток взять горную провинцию под контроль, потеряв немало людей и техники, они оставили "неистовых курдов" в покое.
Подходы к крепости отлично просматривались и хорошо охранялись. Местные жители, для которых Джамаль был своим, обеспечивали небольшой гарнизон всем необходимым припасом. При этом за небольшую мзду они еще выполняли роль внешней охраны и осведомителей. Немаловажно было и то, что в нескольких десятках километров от крепости тянулась, обозначенная только на картах, никем не охраняемая иракская граница ...
Джамаль и его бойцы и раньше чувствовали себя здесь как у Аллаха за пазухой. Но после того, как при помощи всесильного Моргана курдским повстанцам удалось купить в Украине и доставить сюда два ЗРПК "Тунгуска", аль-Хааг стал защищен от последней и самой серьезной угрозы всех повстанческих горных баз - боевых вертолетов.
Одолев последний крутой подъем, "Лендроверы" въехали на главную и единственную улочку аула, остановились у крепостных развалин. Их уже ждали. Естественно, не с гранатометами, до поры мирно спящими в прохладе подвалов, чьи прохладные своды помнили еще воинов с алыми крестами на белоснежных плащах. Зачем оружие? Приехали не враги, а друзья! Поэтому высыпавшие на улицу люди были практически безоружны. Ну не считать же за оружие, в самом деле, несколько десятков русских, китайских и болгарских "калашниковых" да парочку древних, как сами горы, "маузеров", оставшихся еще с тех времен, когда германцы продавали туркам свои великолепные винтовки... "Калашников" для нынешнего горца - такая же обязательная деталь национального костюма, какой был раньше кинжал ...
Джамаль вышел из головной машины, расцеловался с шейхом аула, после чего крепко обнял своего заместителя. Пока он отдавал дань гостеприимству встречающих, из второго вездехода прямо на камни выбросили двух человек. Оба были связаны по ногам и надежно скованы наручниками. Один, тот, что поплотнее, был еще и избит. ...
- Легка ли была твоя дорога, Джамаль? - спросил пакистанец лет сорока в американском армейском камуфляже и с огромной деревянной кобурой на бедре, в которой лежал автоматический пистолет Стечкина. Его владелец несколько лет воевал в Чечне против русских и проникся многими привычками братьев по вере...
- Трудна, но я знал, что меня ждет мой брат Аяз!
- Куда их? - Аяз кивнул на валяющихся на дороге людей.
- Этого, - Джамаль пнул носком ботинка инженера Журавлева, - в зиндан. У тебя же найдется хорошая, глубокая яма для нашего дорого гостя?
- У нас их хватит для всех кафиров! - горделиво стукнул себя в грудь Аяз. - А второго?
- Второго на цепь в подвал. Пусть посидит, как пес, пока я совершу приличествующее омовение, - ответил Джамаль, с искренним презрением глядя на скорчившегося Аскинса.
Не прошло и десяти минут, как один пленник почувствовал на шее холодное прикосновение ошейника, а второй оказался на дне глубокого каменного мешка. Прибывшие воины разошлись по домам, где их ждал достойный прием. Ведь каждый курд готов отдать последнюю лепешку тому, кто борется за Курдистан! Ну а Джамаль с наслаждением смыл пыль долгого пути и утолил первую жажду заботливо поднесенной чашей воды из горного родника. Аяз сидел рядом, не торопя с рассказом.
Впрочем, названный брат не заставил себя ждать.
- Мой путь был долог, брат, - сказал Джамаль. - И он еще совсем не окончен.
- Самолет? - уточнил Аяз.
- Что? - дернулся Джамаль, смеживший было усталые глаза.
- Ты вчера был на Украине, а сегодня уже здесь, - Аяз обвел рукой вокруг себя, словно демонстрируя развешанные по стенам ковры, которые могли стать гордостью любого музея.
- У нас много друзей, - скривился террорист. - Готовых на все, даже повеситься, лишь бы мы пообещали им еще что-нибудь...
"Братья" обменялись понимающими ухмылками.
Внезапно зазвонил телефон. Аппарат правительственной связи, украшенный гербом Советского Союза, некогда стоял в главном кабинете города Грозный. Теперь же он расположился на небольшом столике красного дерева с резными ножками, столь же чужеродном среди гор, как и американский урбанистический камуфляж. Но Джамаль любил подобные раритеты, а подключенная к телефону оптоволоконная линия через цепь ретрансляторов выходила в мобильную сеть из небольшой лавочки на дамасском базаре, что придавало аппарату закрытой связи особый шик.
- Да, Хасан, здравствуй. Слушаю тебя.
По мере того, как далекий Хасан сбивчиво излагал обстоятельства нападения на вверенный ему завод, лицо Джамаля неуловимо менялось. Аяз, хорошо знавший своего названного брата, по возбужденному подрагиванию ноздрей и прищуру понял, что тот получил какие-то неутешительные вести.
Впрочем, для Джамаля всякий неприятный сюрприз всегда оказывался дополнительной возможностью доказать себе и окружающим, что он в состоянии справиться с любой, самой сложной и непредсказуемой ситуацией. Так было и сейчас. Внимательно выслушав насмерть перепуганного собеседника, Джамаль задал несколько уточняющих вопросов и, помолчав несколько секунд, приказал:
- Никакой милиции. Выяснить без шума, кто это был, и не более. Привести все в порядок и блокировать возможных свидетелей. Главное - ни слова американцам! Кто ослушается - казнить на месте.
Трубка легла на держатели. Аяз пристально посмотрел на Джамаля.
- След беды осенил твое лицо, брат!
Тот, просидев немного в полном молчании, улыбнулся краешками губ.
- Это всего лишь тень беды. Она не страшна. - И тут же, без перехода, продолжил. - У нас еще есть время. Покажи, как устроены гости...
Первый "гость", тот, что совсем недавно был нагловатым умником, нашел приют в одной из пяти ям, расположенных в роще неподалеку от дома. Охранник, молодой парнишка со старой немецкий винтовкой, поднял решетку. Джамаль заглянул внутрь. Посыпалась хвоя и мелкие камешки.
Внизу завозился грязный червяк, похожий на человека разве что протяжным стоном. В свое время террорист провел в такой же яме несколько месяцев и знал, что оттуда, со дна, на фоне светлого неба виден только черный силуэт.
- Что с ним делать? - осторожно поинтересовался хозяин, заглянув в яму через плечо Джамаля.
- Пусть пока останется здесь. Он подготовил взрывное устройство, но пока нужен мне живым, на всякий случай. Как только, если на то будет воля Аллаха, случится все положенное, сразу же отвезите подальше и уничтожьте тело. Сожгите, а лучше растворите так, чтобы останки невозможно было опознать даже с помощью генетического анализа.
- Все будет сделано, - кивнул Аяз.
Хозяин и гость покинули "тюремную" рощу. Пройдя через двор, они спустились в огромный каменный подвал с гулкими сводами и остановились около лежащего на земле Аскинкса. Шею плененного резидента стискивал железный ошейник, от которого шла короткая цепь, вмурованная в стену.
В избитом человеке с заплывшим от ударов лицом трудно было узнать опытного разведчика, управляющего агентурой ЦРУ в одной из крупнейших стран Европы. Похитить старого шпиона оказалось совсем несложно. Люди Джамаля спрятались в сторожке охраняемой стоянки, где он оставлял на ночь машину, и взяли чисто и без свидетелей, когда Аскинс собирался выехать на работу...
Американец молча, с бессильной ненавистью глянул снизу-вверх на своих врагов. Джамаль невольно улыбнулся. Сколько раз он видел такие же взгляды... Сытые, благополучные люди Запада всегда были так предсказуемы, так одинаковы. За редкими исключениями даже сильнейшие и умнейшие из них в глубине души не верили, что с ними может случиться нечто по-настоящему скверное. Узникам всегда казалось, что происходящее - скверная шутка, случайность или просто дурной сон. Вот-вот кошмар закончится, и откуда-то появятся доблестные спасители, как это всегда бывает в фильмах. Появятся, спасут, и все плохое закончится. Им казалось, что принадлежность к иной "высшей" культуре, подданство сильных держав, долгие годы спокойной и безмятежной жизни дают неизменную защиту от превратностей судьбы.
Но Джамалю было очень хорошо известно, что это не так. Каждый из живущих - лишь песчинка в руке Аллаха, не властная над собой, но покорная Его воле. И совсем скоро эту нехитрую истину поймет спесивый американец, который наверняка считает, что ничья рука не тронет его просто из почтения к трем латинским буквам "C.I.A.".
- Аяз, брат мой, я хочу узнать у этого человека его тайны, но его языком пока владеет шайтан. У тебя найдутся огонь и железные прутья? - медленно, врастяжку проговорил Джамаль. По-английски, очень тщательно, чтобы американец понял каждое слово. - И нож, хороший острый нож, а лучше бритва.
- Найдется, - усмехнулся Аяз. - И это, и многое другое. Он расскажет все, что знает и сможет вспомнить ...
* * *
Константин Журавлев дождался, когда небо расчертит опущенная на место решетка, и отполз к дальней стене, где не так сильно ощущалась вонь от нечистот. Здесь, внизу, было холодно, словно на леднике. Чтобы хоть немного согреться, он зарылся в кучу прошлогодних листьев.
Работа была несложной, все необходимые материалы и оборудование ему предоставили в течение трех часов. Пока бомбу заливали в бетон, Константин собрал простую и надежную схему, с которой мог управиться и ребенок, а не прошло и двух суток, как ему доставили уже готовое дистанционное устройство. О том, что произошло сразу же после доклада о готовности бомбы, он помнил смутно. Его ударили чем-то тяжелым сзади, после чего он очнулся связанный, с мешком на голове и кляпом во рту, трясясь в кузове какой-то машины.
Сколько продолжалась поездка, инженер не мог сказать - несколько раз ему, не развязывая рук и не открывая глаз, совали в рот куски твердого, как камень, сухаря и выводили справить нужду. Потом был долгий перелет. И снова тряска в машине. Оказавшись в яме - голый, обессиленный, голодный - Константин почти потерял способность рационально мыслить, которой так гордился всю свою прошлую жизнь. Теперь инженер был уверен лишь в одном - таймер его судьбы отсчитывает последние часы, и на спасение нет никакой надежды.
За годы, проведенные в "золотой клетке", Константин привык к удобному, сытому существованию под опекой бандитов, уверовал в свою незаменимость и не допускал мысли о том, что от него могут просто избавиться. Ныне он инстинктивно, чутьем первобытного зверя осознавал - это всё. Конец.
Страна, которую он предал, слив полученные знания и умения смертельным врагам, просто не подозревает о его существовании, и никто не придет на помощь. Сейчас Константин жалел лишь о том, что прежде не выучил ни одной молитвы.
Горный воздух был чист, небо не закрывали облака и, сидя на дне ямы, Журавлев наблюдал, как на решетку наплывает режущий глаза лунный серп. Константин взял один из листьев, отломил короткий жесткий черенок и воткнул в землю, предварительно разметив небольшой участок от мусора. В считанные часы инженер окончательно превратился в полностью уничтоженное создание. Он истово поверил, что если приготовиться отмерять время - по одной щепочке или прутику на каждый день, проведенный в подземной тюрьме - то этого самого времени будет в достатке. И жизнь атомщика не оборвется в любой момент, когда это будет угодно его новым хозяевам.
Месяц пересек решетку. Когда жизненное пространство ограничено, а событий становится непереносимо мало, то каждый звук, любое движение воздуха, мелькание теней, свист ветра, слишком громкий стрекот цикад, отдаленный собачий лай приобретают особое значение.
Шорох быстрых шагов донесся до ушей пленника. У края ямы появился силуэт с торчащим из-за плеча автоматным стволом. Скрипнул металл сдвинутой решетки, вниз спустился на жесткой волокнистой веревке кувшин с водой. Затем к ногам Журавлева упала лепешка и несколько кусков жилистого мяса со следами чьих-то зубов. Безликий тюремщик закрыл решетку и ушел, так и не проронив ни слова.
Звуки, проникавшие в яму, были искажены, но все-таки можно было разобрать, как где-то вдали приезжали и уезжали машины, часто хлопали двери домов, слышался гортанный говор обсуждающих что-то людей. Но инженера это никак не коснулось. Луна, кувшин, лепешка, мясные объедки. Палочка, отметившая первую и, скорее всего, последнюю ночь его неволи.
Новый звук донесся до ушей Константина. Ужасный, захлебывающийся безмерной болью крик. Далекий и одновременно близкий, словно кого-то пытали совсем рядом, в подвале или доме с толстыми стенами. Инженер вздрогнул и поднял голову, надеясь, что ему послышалось. Но нет, не послышалось. Крик повторился. Вновь и вновь.
Журавлев скорчился на грязной земле, подтянув колени к подбородку, обхватив голову руками и закрыв уши, тщетно стараясь скрыться от чужих страданий. Он плакал и повторял придуманную здесь же молитву, в которой просил у Господа прощения за все, что он совершил. Прощения и избавления от грядущих ужасов.
* * *
Кирпичи из глины, из которых был сложен подвал, обожженные в костре и вылизанные временем до атласного блеска, видели многое. А слышали - еще больше. Поэтому у них не вызвали изумление вопли кафира, ввергнутого в недра подвала. Кричит? И пусть кричит. У людей горло не из стали. Скоро вопли перейдут в хрипы, а после и вовсе - в бессильные стоны, которые может заглушить своим писком даже большая черная крыса, наблюдающая за происходящим из своей норы, устроенной под самым потолком.
Крыса наблюдала, но не пищала. Ждала, думая о чем-то своем ... А внизу пировали Злоба, Боль и Ненависть. Хищно сверкало в неверном свете слабенькой лампочки лезвие старой сточенной бритвы. Натужно скрипели ржавые ножницы, какими снимают руно с овечьих боков...
В последний раз сверкнула бритва, на краткую долю мига явившаяся подлинным мечом Азраила. И в подвале стихло.
Но тишина продолжалась недолго. Два-три удара человечьего сердца.
Крыса, чьи глаза блестели в полумраке, словно бусинки в девичьем ожерелье, услышала слова, смысл которых она не могла понять. Но понимать их не требовалось. Интонация говорившего ярко свидетельствовала о скорой развязке.
Слова, произнесенные уверенным голосом опытного палача:
- "Мертвая рука"? А теперь расскажи мне о ней подробно ...
Снова тишина, а затем заговорил второй человек, зашипел сорванными связками и осипшим от крика горлом. Он торопливо исповедовался, спеша рассказать все, надеясь, что палачу не надоест слушать и багровый отсвет углей не заиграет вновь на ржавом железе.
* * *
- Сегодня вечером я убываю к месту сбора, Аяз, - Джамаль узнал все, что хотел, и пребывал в отменном расположении духа. - Туда в условленное время должен прибыть Рустам и его люди. В их руки будет передан "Кулак Аллаха". Перед отъездом я хочу видеть списки будущего дивана и кандидатов на посты глав вилаятов - Дагестана, Ичкерии, Ингушетии, Осетии, Ногайской степи, Кабарды, Балкарии и Карачая. Я надеюсь, что все это будут достойные, проверенные люди. Тебе ими управлять, как премьер-министру.
Террорист увидел, как при этих словах загорелись глаза собеседника, и порадовался, что в очередной раз оказался прав. Джамаля совершенно не волновали никому не нужные списки "будущего правительства", а для Аяза он уготовил роль обезьяны, таскающей каштаны из огня. Джамаль, в общем, не имел ничего против пакистанца, но тот принял слишком близко к сердцу войну в Ичкерии, к тому же очень любил власть, точнее ее призрак, манящий и вожделенный.
- То, что произошло в Русе, это опасно для нашего дела? - пакистанец наконец-то осмелился задать мучивший его вопрос.
- Не особо. Человек, который на них напал - загнанный одиночка. Пьяница, чьим словам никто не поверит. Ни местные спецслужбы, ни американцы здесь ни при чем. Все готово, мы опережаем любую погоню почти на сутки. В любом случае, достаточно только нажать на кнопку, и свершится воля Аллаха.
На самом деле, Джамаль был очень доволен. Теперь уже было неважно, зачем этот человек напал на завод. Выигрыш во времени позволял сосредоточиться на подготовке последнего броска, не отвлекаясь на второстепенные задачи. А потери пока не выходили за рамки неизбежных и приемлемых издержек. Главное - знать больше, чем остальные. Кто обладает самой полной информацией, тот и держит ситуацию под контролем.
Почтительно сославшись на неотложные нужды, Аяз покинул гостиную. Джамаль вернулся в дом. В длинном, едва освещенном коридоре, соединяющем хозяйскую часть с гостевым апартаментом, вдоль стены были сложены упаковки брошюр. Джамаль, проходя мимо, вытянул одну, карманного размера в плотной зеленой обложке. Это оказалась отпечатанная в Эмиратах на арабском языке "Памятка моджахеду". Брошюра, которую раздавали всем полевым командирам, увидела свет еще в Афганистане, почти без изменений пережила обе чеченских войны и сейчас использовалась в основном лидерами Талибана. Джамаль опустился на мягкий диван, включил напольную лампу и открыл брошюру на случайной странице.
" ... Моджахеды бывают двух типов: "воины", для которых Джихад - это обязанность перед Всевышним и образ жизни, и "романтики", для которых Джихад - это увлечение мечтаниями, подражание другим и возможность показать себя. Амир должен уметь отличать романтиков от других и деликатно беречь от них некоторые тайны, потому что они плохо хранят аманат и иногда говорят секретное, лишь бы показать свою важность и осведомлённость. Часть "романтиков", попав в руки кафиров или мунафиков, быстро ломаются и рассказывают им всё, что знают и даже то, о чём их не спрашивают. Что будет потом, ведает лишь один Аллах, но вся группа должна дать Амиру байат молчать в плену об адресах, явках и тайниках - это придаст им силы и стойкости, а также повысит самоконтроль. Нужно также каждому подготовить "легенду" на случай пленения, чтобы там не подвергаться чрезмерным пыткам и что-то им говорить складно."44
Джамаль усмехнулся. Он не любил "романтиков" и никогда не использовал их в серьезных операциях. Во многом такая разборчивость и принесла ему славу самого удачливого командира, которого не подводят бойцы и исполнители. Но романтики тоже иногда нужны. Например - сейчас. Они с радостью возьмут на себя ответственность за дело, конечную цель которого совершенно не ведают. Как не ведают ее и те, кто, находясь на другом конце земли, считает, что дергает за ниточки.
Он небрежно швырнул памятку на стол и подумал, что если на то будет воля Аллаха, его родной Курдистан вскоре станет независим и от американских безбожников, и от арабских святош. Пока же следовало поговорить с еще одним гостем, тайна пребывания которого в аль-Хааге охранялась сильнее, чем крепостной арсенал.
* * *
Охранник, курд лет семнадцати, самый молодой из "гвардии Аяза", выполнял всю черную работу из той, которую нельзя было доверить женщинам и слугам. Он дал русскому поесть и пошел кормить собак. Щенкам, которых привела Фатима, было уже два с половиной месяца. Ее повязали с Шер-Ханом - самым знаменитым сторожевым псом по обе стороны хребта, и от желающих получить собаку столь знаменитых кровей не было отбоя.
Увидев знакомого человека, Фатима тихо заворчала и, недоверчиво кося глазом, медленно подошла к тарелке. Выкладывая сочную свежайшую баранину, юноша, выросший в пастушьей семье, старался не делать резких движений. Несколько дней назад сука, сочтя протянутую в сторону щенков руку за угрожающий жест, одним броском и быстрым движением челюстей сломала напарнику предплечье и вырвала огромный кусок мяса.
Завершив кормление, молодой охранник вернулся в дом. Парень не расставался с недавно выданным ему "маузером" и, гордясь оружием, все время носил его за спиной, перекинув ремень через грудь.
Еще один гость Джамаля, вышедший подышать свежим воздухом, глядя на мальчишку, подумал: как быстро винтовка - символ власти, самостоятельности и мужского достоинства, последний довод в крышеваниях и криминальных разборках - становится невыносимой, порой смертельной обузой. Особенно для того, кто, цепляясь то прикладом, то стволом за каждую ветку, продирается сквозь густые заросли, пытаясь спастись от прочесывающих квадрат федералов...
Гость возвратился в холл, превращенный в подобие телестудии. Напротив большой профессиональной видеокамеры на стене висел флаг - зеленое полотно с арабской надписью, обнаженной саблей и чередующимися бело-красно-зелеными полосами внизу.
Техник включил софиты, и комната озарилась неестественно ярким светом. Гость сел в кресло перед флагом, движением человека, привычного к съемке, одернул полувоенный пиджак, предварительно расстегнув нижнюю пуговицу. Поправил невысокую папаху из серебристого каракуля.
На повернутом к нему мониторе появился текст.
- Пожалуйста, давайте вот отсюда: "... Верховный главнокомандующий Объединенной армии ислама, эмир Кавказского эмирата", - почтительно произнес режиссер.
Хозяин кивнул и, дождавшись слова: "Съемка!", начал, глядя под объектив, размеренно читать бегущий текст.
- ... как Верховный главнокомандующий Объединенной армии ислама, эмир Кавказского эмирата, я заявляю: Кулак Аллаха обрушился на неверных, как возмездие за годы рабства и унижения, за кровь наших сынов, пролитую в смертельной борьбе за торжество ислама. Этот удар показал вашему порочному и безбожному миру всю серьезность наших намерений. Средоточие порока превращено в горы дымящихся развалин. Но это только начало. Знайте, неверные, что еще пятнадцать зарядов находятся в пятнадцати больших городах по всему миру и ожидают одного лишь нажатия кнопки! Если наши требования не будут выполнены, следующая жертва окажется выбрана по жребию, то есть волей Аллаха.
Короткая пауза, чтобы будущие слушатели прониклись сказанным, содрогнулись от ужаса, ожидая дальнейших слов.
- Вот чего мы хотим: Курдистан и Кавказский Эмират должны обрести независимость. Россия, Турция, Иран, Америка в течение десяти дней выведут с этих территорий свои войска. Совет безопасности ООН направит на границы новых государств миротворцев, которые будут обеспечивать их безопасность до окончательного формирования наших собственных Вооруженных Сил. Как только это случится, мы укажем местонахождение заложенных бомб. Но не раньше ...
Он не удержался и вытер тыльной стороной ладони пот со лба.
- Стоп! - немедленно выкрикнул режиссер.
Красная лампочка на камере тут же погасла, а вслед за ней выключились софиты.
- Будем делать еще один дубль? - поинтересовался эмир.
- Похоже, нет. Концовка уже записана, смонтируем в ролик и сбросим на диск. Господин Джамаль сказал, чтобы к утру все было готово.
Эмир кивнул головой и пошел во внутренние покои. Он очень устал за последние дни, а завтра с раннего утра в Чечне, куда он возвратится по завершению записи, предстоят важные переговоры.
Над развалинами плыла дивная тишина, которую время от времени нарушали смех женщин, стоны Журавлева из ямы да тихий визг щенков, дерущихся за право пробиться к материнскому соску.
6. Контракт для майора
Посыльный, как и обещал вчера капитан, постучался в дверь номера ровно в без четверти восемь. К этому времени Пашкин, выспавшийся и умытый, заканчивал завтракать трофеями, обнаруженными в холодильнике. В ванной, помимо мыла, шампуней и полотенец, нашлись и одноразовые бритвенные станки, из чего майор сделал вывод, что прием гостей, не успевших собрать вещички, в этих интересных местах - дело вполне привычное. Приведя по возможности в божий вид помятые в путешествии брюки и пиджак и наскоро завязав галстук, Пашкин вышел на улицу.
При свете дня военный городок - чистый, ухоженный и какой-то не по-армейски уютный, выглядел не хуже британской военной базы в кипрском городке Акротири, неподалеку от которого располагался отель, где Пашкин отдыхал несколько лет назад. Не хватало разве что тамошнего поля для гольфа, но его заменял "немодный" по нынешним временам теннисный корт.
За лесом, взлетая, загудел самолет. Вот и выяснилось, что имел в виду вчера капитан, возмущаясь, что их "не там" приземлили...
В штабе, не считая дежурного за окошком и караульного в коридоре, не было ни души. Караульный - боец в порядком обтертой "цифре" и при стволе, появление гостя проигнорировал. Дежурный старлей поднялся за стеклом "аквариума", изобразил воинское приветствие. Пашкин машинально ответил, вскинув ладонь к "пустой голове", вспомнил, что он не в форме, осекся и пошел вслед за посыльным по неширокой ковровой лестнице на "начальнический" второй этаж.
Боец протопал по коридору, свернул в неширокий холл-рекреацию с креслами и журнальными столиками и аккуратно постучал в дверь с табличкой "Полковник Климов". Не дожидаясь разрешения, дернул ручку и доложил:
- Товарищ полковник! Товарищ майор, по вашему приказанию!..
Из глубины кабинета негромко сказали:
- Хорошо! Пусть заходит.
Пашкин выдохнул и сделал шаг в неизвестность.
На полпути от входа стоял подтянутый серьезный мужчина лет сорока пяти, похожий на фольклорного "батяню-комбата" не больше, чем сомалийский пират на британского адмирала. " Рост - примерно 180, вес - около 75, глаза серые, на левой руке нет мизинца, ." - докладывая о прибытии, машинально отмечал Пашкин.
Протянутая рука была крепкой, но в "кто сильнее" командир не играл. За явной бессмысленностью такого занятия. Полковничья фигура, хоть внешне не была грозной, тем не менее излучала властную волю человека, приказы которого выполняются вмиг и беспрекословно. Словом, вероятный новый начальник столь разительно отличался от оставленного в Энгельсе шефа, что задай он сейчас вопрос: "Когда вы сможете приступить к выполнению своих обязанностей?", Пашкин тут же решительно ответил: "Вчера!", даже не поинтересовавшись, в чем эти обязанности, собственно, заключаются ...
Пока по приглашению хозяина кабинета они проходили у столу, майор успел разглядеть командирский иконостас. За креслом на стене, ниже официального обязательного портрета Главнокомандующего, висел старый вымпел ПВ РФ. В шкафу, за стеклом - выгоревшая фуражка-"карацуповка". На противоположной стене - несколько фотографий. Пашкин успел разглядеть лишь одну, но хватило и этого.
Явно любительский снимок, сделанный на фоне какого-то не особо крутого коттеджа, запечатлел четверых улыбающихся мужчин в одинаковом камуфляже. Трое были знакомы Пашкину - министр обороны, хозяин кабинета и... нынешний президент! Четвертый - незнакомый военный, в котором, несмотря на отсутствие погон и лампасов, невооруженным глазом распознавался очень боевой генерал. У "генерала" на плече сидел откормленный черный ворон. Нихерасе у комбата компания ...
Полковник опустился в гостевое кресло напротив Пашкина.
- Лирику давайте опустим, Роман Александрович. Подписку о неразглашении Муравьев у вас отобрал. Так что, как писал предатель Резун-Суворов, выход из нашего аквариума теперь один. Только через трубу... - Голос у Климова был тихий и монотонный, каким обычно говорят люди, которым не нужны никакие усилия, чтобы привлечь внимание собеседника. Так что насчет "трубы" Пашкин особо даже не усомнился.
- Поверили? - вдруг улыбнулся полковник. Улыбка у него оказалась искренняя и чуть озорная. - Нет, пока еще все не так плохо. Да и "труба" для вас, в случае чего, станет просто карантином. Отдаленный северный гарнизон, года на три, не дольше. Но чувствую, что это нам не понадобится. Сразу же отвечаю на первые два вопроса. Вы находитесь в расположении отдельного батальона особого назначения, командиром которого я являюсь. Вам предлагается должность заместителя начальника оперативно-розыскной группы. В нашей структуре зам.нач. ОРГ - это, в первую очередь, "полевой аналитик".
- Самолет специально за мной посылали, товарищ полковник?
- И да, и нет. В области работала наша группа. По своим каналам уточняли причины гибели Ту-160. Ребята обратили обратили внимание на вашу активность. У нас как раз вакансия образовалась, вот капитан Петров и предложил вашу кандидатуру. Думали подождать недельку, пока операция не закончится, но вы сами нас подтолкнули. Решили побить горшки со своим командованием и преждевременно реализовать информацию, чем могли бы повредить делу. По Энгельсу работали экипажи, в резерве стоял свободный борт. Вот и приняли решение ускорить процесс.
- В части меня не станут искать с собаками?
- За это не беспокойтесь. Из управления КР ВВС уже пришел приказ о срочном откомандировании вас на учебные сборы.
- Хотелось бы все же чуть развернуто об обязанностях ...
Полковник, не скрываясь, поглядел на часы. Командирские, первых выпусков, образца 1965 года, позолоченные. Купить такие в принципе невозможно, только получить как ценный подарок. Интересно бы посмотреть, что выгравировано на дарственной надписи...
- Подробнее о батальоне, его задачах и своих обязанностях прочитаете в документах. Ознакамливайтесь, подписывайте. - Климов взял со стола и передал Пашкину тонкую пачку бумаг. - Только, пожалуйста, делайте это в холле, не обессудьте, очень много работы ...
Покинув кабинет, Пашкин расположился в одном из кресел и углубился в чтение документов.
Верхним оказался Закон РФ "О войсковых формированиях особого назначения". Документ имел гриф "секретно". Текст закона был очень короток. В пункте первом говорилось о создании Главного управления частей особого назначения(ГУ ЧОН). Пункт второй гласил, что части, подразделения и отдельные структуры ГУ ЧОН руководствуются Положениями, которые утверждаются Президентом как Верховным главнокомандующим Вооруженных сил. Дата, подпись.
В политическом крючкотворстве Пашкин был не силен, но тут и ежу понятно, что за хитрыми и обтекаемыми формулировками закона проступает чеканное слово "преторианцы". Что очень хорошо кореллировалось с фотографией в кабинете ...
Следующим были "выдержки из "Положения про ОБОН "Ворон"".
Полное наименование: "Отдельный батальон особого назначения "Ворон". Индекс в открытых документах: войсковая часть МЧС ╧ 543219, пгт Энск Энского р-на Московской области. Официальное название: "Центр переподготовки личного состава и опытной эксплуатации образцов техники". Дальше из обтекаемого текста проступает и назначение - выполнение по распоряжению вышестоящего командования специальных операций, для которых по уровню секретности, сложности либо высокой боевой мощи противника нецелесообразно задействовать обычные подразделения МО, МВД и МЧС, как в пределах границ Российской федерации, так и за рубежом. Ох и нехерасе ... Вооруженных формирований, которым закон разрешает действовать и там и там, нет официально даже в Америке ...
Несколько приложений дают понимание о том, как хитро батальон запрятан в государственную машину. Организационно он является штатной структурой МЧС. Оружие, техника и вся остальная матчасть, находящаяся в распоряжении батальона, числится на балансе концерна Росвооружение как "экспериментальные образцы" и "демонстрационные экземпляры", переданные на ответственное хранение либо на опытную эксплуатацию. Финансирование небоевых статей расходов осуществляется через Министерство спорта. Все вопросы обеспечения и жизнедеятельности батальона курирует лично один из вице-премьеров. Тут не то что вражеские шпионы - свои ревизоры из Генштаба год будут рыться-ничего не найдут ...
Так, что дальше? Штатная структура. Тоже интересно и необычно. Штаб. Три ударно-штурмовых группы. Пять оперативно-розыскных групп. Экспертно-технический отдел. Служба вооружений и материально-технического обеспечения. Служба тыла и логистики. Отдельная группа связи.
Структура многое поясняет, так что у командира можно особо и не выспрашивать. Совмещение "полицейских" оперативных групп с усиленными ротами тяжелой мобильной пехоты - кузнец и молотобоец. Самая современная техника и оружие. В общем - микроармия для молниеносной локальной войны в любой точке земного шара. Решаемые задачи - судя по всему, от уничтожения захвативших здание террористов и до военного переворота в не самой мелкой стране. Попутно (судя по дислокации под Москвой) - усиление обеспечения безопасности первых лиц в случае катастроф и социальных потрясений.
Но самым интересным оказался метод комплектования. Личный состав батальона, за исключением командира и офицеров штаба, имеет статус "прикомандированнных" из самых разнообразных ведомств. Но при этом все служащие подписывают контракт с ГУ ЧОН. В общем, если не знать всю кухню - черт ногу сломит.
Ага, вот и сам контракт. Срок действия - пять лет. Командир ВЧ, действуя на основании приказа начальника ГУ ЧОН с одной стороны ... Бла-бла-бла ... Рабочий день не нормирован. Гарнизонное размещение. За пределы части по личным нуждам только "с письменного разрешения непосредственного начальника". То есть, считай, как срочнику, по увольнительным. Любая операция является выполнением боевой задачи. Это хорошо с точки зрения оплаты (боевые действия идут месяц за три), но скверно, исходя из Уголовного кодекса. Ибо ответственность за все нарушения - по нормам военного времени. Со всеми вытекающими. После завершения срока контракта на протяжении десяти лет как стандартному секретоносителю выезд за рубеж разрешен "только на танке". Условия расторжения - смерть, состояние здоровья, нарушения, несовместимые... Короче, не обманул полковник, только вперед ногами... Дальше стандартные крючкотворские пункты...
Кабальный договорчик, кто б спорил. Но в девяностых подписывал и похуже.
Последней в пачке бумаг оказалась бледная невзрачная ксерокопия, озаглавленная "Нормы довольствия и материально-технического обеспечения офицерского состава ОБОН "Ворон". Прочитав которую, Пашкин начисто охренел. И не только от того, что в графе "Утверждаю" и "Согласовано" внушительную колонну подписей и печатей венчал автограф вице-премьера...
Как выяснилось, "осназовцам" как "прикомандированным контрактникам" полагались, помимо стандартных "за звание, за должность" и собственно командировочных, еще пайковое довольствие и трехразовое бесплатное питание. Помимо этого, служебное жилье "по нормам ГУ ЧОН" (явно не три метра на человека), повышенные социальные выплаты, пенсионные начисления и медицинские страховки, отдельные пособия на каждого из членов семьи и прочая и прочая ...
В общем и целом, елозя пальцем по плохо пропечатанным таблицам с сухой цифирью, Пашкин прикинул, что реальный среднегодовой доход "майора осназа" на должности заместителя начальника ОРГ составляет такую сумму, что вопрос "подписывать - не подписывать" тут же стал риторическим ...
В нескольких метрах раздалось легкое покашливание. Пашкин так увлекся смакованием вкусных цифр, что не заметил, как в холле объявился старший лейтенант Муравьев. Точно такой же, как и вчера в самолете, отутюженный и с пухлой папкой под мышкой. Сверкнув стеклами, сказал:
- Готовы уже, Роман Александрович? Тогда пойдемте на подписание...
Эпохально-судьбоносное событие в жизни Пашкина прошло совершенно буднично. Климов, не отрываясь от экрана компьютера, черкнул на трех экземплярах в положенном месте короткий автограф. Потом на зеленом стикере, который ловко подсунул штабной старлей, так же лаконично написал "начштаба, в приказ" и, ни слова не говоря, вернулся к делам.
Муравьев ровненько прилепил стикер в левый верхний угол, упаковал экземпляры в папку и мотнул Пашкину головой, мол, пройдемте ...
Штабные службы располагались здесь же, на первом этаже здания. Старлей извинился, попросил подождать в коридоре, нырнул в дверь, за которой, судя по всему, располагалась здешняя канцелярия, вынырнул с распечатанным текстом приказа, за пару минут пронес его по трем кабинетам, сбегал на второй этаж возвратился.
- Ну вот, командир подписал. Теперь печать поставим, и можно вас экипировать...
В течение следующего часа Пашкин, сжимая в руках файлик со своим экземпляром контракта и ксерокопией выписки из приказа, был сфотографирован, дактилоскопирован, сдал кровь на анализ ДНК и прошел сканирование радужной оболочки глаза. После чего получил на руки удостоверение майора МЧС, а вместо привычного вороха всяческих аттестатов и ордеров - скромную пластиковую карточку защитного цвета с длинным кодом.
Завершив все, как он сам их назвал, "необходимые формальности" старлей умелся по своим штабистским делам, передав Пашкина новому командиру.
Начальник оперативно-розыскной группы оказался тоже в майорском звании. Лет на пять помладше Пашкина. Чуть повыше ростом, посуше и почернее. При взгляде на него первой мыслью было: казак. Второй - одессит. Хотя, если разобраться, одно другому нисколько не мешает. Не восставшее еврейское же казачество, и слава богу.
Командир, влетев в коридор, протянул руку:
- Колчин! Валентин! Ну что, оформился? Тогда давай на завтрак, бикицер, а потом будем тебя одевать-снаряжать. Заодно и пообщаемся ...
Офицерская столовая что по ассортименту, что по общему виду ничем не отличалась от обычного городского "быстрого" ресторана вроде "Дров" или "Елок-палок" - только никаких касс, шведский стол. Приложил карточку к турникету-вертушке и заходи.
Народу за столиками было десятка три - офицеры и сержанты, а рядовых Пашкин вообще здесь не видел. Да и понятно, какие, нафиг, рядовые в подобном подразделении? Не мотострелки же, и не десантники...
С первым расправились молча - еда оказалась сытной и вкусной. Пашкин не лез с расспросами, Валентин тоже молчал. Только за кофе коротко пояснил.
- Сейчас получишь форму, оружие и снаряжение. Все подгонишь, разберешь. После обеда, в шестнадцать, сбор группы в тактическом классе. Там и познакомимся, и представимся.
В тылах столовой обнаружилась немаленькая парковка, больше напоминавшая, пожалуй, стоянку при богатом московском офисе. Жлобских "Хаммеров" и понтовых "Порше" здесь не было, но и бюджетный парк из "Фокусов" и "Рено" отсутствовал как класс. "Патриоты", "Ландкрузеры" и "Тундры", перемежались с "Вольво" и "Ауди", что в целом вполне соответствовало окладам, прописанным в Приложении...
Валентин открыл дверь тентованного "Сузуки-самурая". Нравы здесь были патриархальные - ключ зажигания торчал в замке. Джип завелся, и Колчин со стремительной плавностью, выдающей опытного и хорошо подготовленного водителя, повел машину вдоль леса в сторону ангаров и служебных построек.
Первым номером экскурсионной программы оказался вещевой склад. Смешливый круглолицый сержант приложил карточку к сканеру, сравнил Пашкина с фото, после чего с проворством бердичевского портного безошибочно прикинул на глаз рост и размер и мигом скомплектовал майору "полную аммуницию", которая по примерке села на Пашкина, как влитая.
При складе обнаружился и утюжный пресс, и швейный автомат. Приставленная к ним девушка произвела всю необходимую подшивку и подгонку, так что к машине Пашкин вышел в новенькой полевой "цифре", держа в руках два плотно упакованных увесистых тюка, которые он с помощью Валентина затрамбовал в багажник.
Склад вооружения, совмещенный с тактическим полигоном и тиром, походил на уровень из футуристической игры-стрелялки навроде третьего "Дума". Цветные линии на стенах. Пятиметровые стеллажи с роботизированной погрузкой за стальными решетками. Тяжелые автоматические двери. Здесь уже одной фотографии было мало. Для того, чтобы пройти вовнутрь, Пашкину пришлось предъявить шайтан-ящику свой многострадальный глаз.
Молодой прапорщик, встретивший их на входе, сразу же после того, как Валентин в двух словах представил нового сослуживца, понимающе кивнул и начал выкладывать на стол пистолеты. Один за одним.
У Пашкина было много разнообразнейших черт характера. Как положительных, так и наоборот. В повышенном милитаризме майор замечен не был. Но тут, при виде всего этого богатства, прямо руки зачесались.
Пашкин схватился за новомодный ГШ-18, в оружейку Энгельса еще не попавший. Взвесил на ладони, прикинул, как сидит в руке. Положил обратно, чтобы тут же схватить зауэровский П226. Потом - модернизированный до неузнаваемости Кольт 1911...
Валентин переглянулся с прапором-оружейником. Тронул Пашкина за плечо:
- Не жадничай, еще наиграешься с короткостволом, тир у нас открыт для всех. Лексеич остальное покажет, выбирай табельное. Отстреляете с ним потом. Пистоль сразу забирай, все прочее будет в твоем личном ящике после обеда.
- А?..
- Личный ящик в тактическом классе группы. Лексеич азимут даст, служба обеспечения сама все доставит.
Лексеич степенно кивнул.
Запихав в кобуру с первого прикосновения полюбившийся ГШ-18, Пашкин, уже переставший охреневать от всего этого буржуйского коммунизма, завершающий этап экипировки встретил без каких бы то ни было эмоций.
На складе технического обеспечения ему выдали полагающиеся по званию и должности средства связи - новенькую рацию, невзрачного вида мобильник, закатанный в плотную резину, и угловатый ноут, в котором Пашкин с удивлением признал последнюю модификацию "Эльбруса-ВМ", якобы еще находящегося в разработке...
- В ноуте есть доступ к складской базе с полным описанием всего оборудования, - сказал капитан-технарь. - Что потребуется - закажете, вам доставят. Если найдете что-нибудь полезное, чего у нас нет, оставите сообщение в техническую поддержку. Постараемся раздобыть...
Едва Пашкин, сверяясь с бумажкой, где был написан пин-код, включил обретенный мобильник, как тот весело зазвонил, выдав на экран звание и фамилию абонента. Капитан Гусаков оказался начальником квартирно-эксплуатационной службы. Извинился, что половина коттеджа, выделенная Пашкину, еще не освобождена, так что товарищу майору два или три дня придется прожить в гостиничном номере. Пашкин, который после перевода в Энгельс ждал служебную однушку полтора года, почему-то возмущаться не стал...
Не успел майор нажать отбой, как ожила рация Валентина. Командир группы выслушал, коротко сказал "Есть!" и крутанул руль, заворачивая на дорогу, в конце которой виднелся штабной флагшток.
- Командир срочно требует. Сказал, чтобы я тебя с собой взял ...
* * *
В знакомом уже кабинете собралось человек пять или шесть.
Пашкин с Колчиным под хмурый кивок полковника уселись в конце стола.
- Прежде всего, - сказал Климов. - Представляю нового замнач третьей ОРД. Пашкин Роман Александрович. Не вставайте, майор. Боевой опыт, отдел армейской контрразведки, первоклассный сыскарь-аналитик, который в одиночку впараллель с нами, но не имея доступа ко всей информации, почти раскопал теракт в Энгельсе. Еле остановили... Приказом отдан, допуск получил, при нем можно обсуждать все детали. Но собрались мы по результатам вчерашнего рейда. Начальник первой ОРД, доложи!
Отозвался капитан, сидящий ближе всех к командиру.
- Для тех, кто не в курсе. Моя группа, работая по Энгельсу и Саратову, вышла на организаторов теракта. Деньги и приказы, как выяснилось, исходили от Ахмета Шахнабаева. Полевой командир в прошлом мощной бандитской группы в четыреста или пятьсот человек, в последние годы потерявший почти все влияние и людей. Прячется в горах вместе с тремя десятками тех, кто по совокупности подвигов не может рассчитывать на амнистию. Год или два назад объявил себя "эмиром Кавказа". Претендует на создание единого государства на территории Чечни, Ингушетии и обеих Осетий. В активной деятельности последнее время замечен не был, но имеет плотные связи с небезызвестным профессиональным террористом Джамалем. Через которого, судя по всему, и финансируется. Совместно с ФСБ мы провели разведрейд для подготовки штурма на базу Шахнабаева. В ходе операции один из людей этого "эмира", давно завербованный ФСБ, потребовал внеплановой встречи с куратором и предложил в обмен за освобождение сидящего в зоне брата предоставить неопровержимые доказательства подготовки ядерного теракта.
- Решение было принято на уровне администрации президента, - продолжил полковник Климов. - Группа "Сирин" получила террориста в месте отбывания наказания. Он был осужден на пожизненное за бандитизм. Именно для этого и понадобился самолет. Тут же бандита отправили в Чечню, где был организован обмен. Наш представитель, ознакомившись с переданным материалом, счел, что речь идет действительно о реальной угрозе.
Командир повозился с компьютером и на ЖК-панели, висящей у входа, появилось изображение.
- ... Вот чего мы хотим: Курдистан и Кавказский Эмират должны обрести независимость. Россия, Турция, Иран, Америка в течение десяти дней выведут с этих территорий свои войска. Совет безопасности ООН направит на границы новых государств миротворцев, которые будут обеспечивать их безопасность до окончательного формирования наших собственных Вооруженных Сил. Как только это случится, мы укажем местонахождение заложенных бомб. Но не раньше ...
Ролик завершился, и над столом повисло молчание.
- Намеренная утечка? - предположил один из участников совещания, невысокий подполковник с приметным шрамом, пересекающем левую щеку.
- Не думаю, - ответил командир первой группы. - Он говорит о взрыве постфактум ... Похоже, что запись действительно готовили под теракт...
- Но пятнадцать зарядов, это же бред собачий!
- Пятнадцать - конечно, бред. А вот один не исключается.
- Атомная бомба у кучки чеченцев, которые два года не вылезают из подземелья?
- У них - нет. Но Джамаль ...
- Что у вас есть по Джамалю? - спросил Пашкин, непроизвольно втянувшись в общее обсуждение. - Имя проходило по нашим сводкам ...
- Курдский сепаратист, - обернулся к майору Климов. - В прошлом - один из офицеров ближайшего окружения Саддама Хусейна, специалист по "черным" операциям. Парадокс - Саддам с курдами враждовал люто - но вполне в тамошних традициях. Сейчас работает сам по себе. С курдскими партиями сотрудничает, но не сливается. Возглавляет глубоко законспирированную отлично подготовленную группировку, которая себя позиционирует как самая радикальная среди всех курдских формирований. На самом деле занимается профессиональным терроризмом. По неподтвержденным данным, ряд операций осуществил по заказу правительства США. Детали в базе найдешь.
- По словам информатора, - добавил командир первой группы, - у "эмира Кавказа" началось какое-то необычное оживление. Он улетал ненадолго, возвратился с этим вот роликом.
- Дыма без огня не бывает... - протянул Климов, пробарабанив пальцами правой руки по обрубку мизинца на левой.
- Именно! - сказал подполковник. - В антитерроре оценивают вероятность того, что у Джамаля вдруг завелся боеприпас, примерно в один процент. Но и один процент - очень много.
Колчин потер подбородок.
- В общем, - сказал Климов, - задача обычная и простая. Проверить базу Джамаля, благо, ее местонахождение коллегам выяснить удалось. Прилететь. Подавить сопротивление. Взять всех, кто там окажется. Вдумчиво опросить. Всех, кто нужен - вывезти. Саму базу на предмет документов с уликами - ситом просеять.
- А если там бомбы нет, и никто ничего не знает? - спросил Пашкин.
- Сомневаюсь. При вдумчивом дознании всегда найдется человечек, который что-то видел и что-то слышал. А вот если мы будем на жопах сидеть, а бомба вдруг где-то взорвется... Собственно, ФСБ и сама бы решила этот вопрос, но проблема в том, что база Джамаля, по их сведениям, расположена на территории Турции. Принято решение направить туда первую штурмовую и ОРГ "Алконост". Тебе лететь, Васин!
- Есть! - сказал суровый подполковник со шрамом через щеку. По всей вероятности, это и был командир первой штурмовой группы.
- Есть! - сказал майор Колчин.
"На жопе шерсть, - подумал майор Пашкин. - Так значит, я зам начальника ОРГ Алконост", - и молча кивнул.
Спрашивать "А я?" новоиспеченный майор осназа не стал. Не нужно быть аналитиком для того, чтоб просчитать ситуацию. Его на это совещание пригласили, и тут же поручили операцию именно его группе. Явно не для того, чтобы он "принял к сведению". То есть берут на борт.
Стало быть, ждут в ближайшие часы господина майора не бытовые суеты по обустройству, а, как предупреждала одна саратовская цыганка, завербованная в штатные стукачи: "Дальняя дорога, пиковый интерес и трефовые хлопоты". Подписал блин, контрактец...
Что же, новая служба, по крайней мере, обещает быть не рутинной.
7. Out of Control
В Белом Доме принято было полностью менять всю обстановку в кабинетах (за исключением, конечно, Овального) при въезде новых хозяев. Морган, который после зачистки иракских музеев считал себя чуть ли не дипломированным искусствоведом, не поленился лично посетить закрытое хранилище Библиотеки Конгресса, откуда высшим чиновникам президентской администрации разрешалось брать статуи, картины для "индивидуализации интерьера".
Выбранная картина принадлежала кисти известного баталиста середины девятнадцатого столетия. Небольшое, примерно пятнадцати дюймов в ширину полотно изображало малопочтенный эпизод американской истории, а именно пожар в резиденции президентов, устроенный британскими морпехами в 1814 году.
Причины, по которым это полотно не стало известно широкой публике, было более чем очевидно - художник изобразил не просто пожар, но унижение "демократии" армией Непобедимой Империи. Красные мундиры британцев на фоне пылающего здания произвели на советника столь неизгладимое впечатление, что через два дня картина уже висела у него на стене.
Сотрудники администрации и немногочисленные посетители искренне считали, что новый советник Президента по вопросам национальной безопасности таким образом напоминает о том, сколь важную должность он занимает и какую угрозу должен предотвратить своим нелегким трудом на благо отечества. Сам же Морган, особенно ближе к вечеру, бросая взгляд на картину, самым искренним образом желал гореть алым пламенем этому средоточию бюрократии и интриг вместе со всеми его обитателями.
С первого дня пребывания на посту ему не нравилась атмосфера Дома, внешне степенная и деловая, изнутри - подленько-суетливая. На первый взгляд, по-американски открытая, но скрывающая множество темных тайн и интриг. Вот и сейчас, сидя за удобным столом, он чувствовал себя одинокой скалой посреди бурного потока - повседневная суета администрации обтекала его, не затрагивая и не увлекая.
Моргану было страшно.
Будь проклят Чед Аскинс с его "страховкой", способной во мгновение ока уничтожить весь тщательно разработанный замысел! Но страх Моргана был вызван отнюдь не смешными интригами старого лузера. Главная проблема состояла в том, что Джамаль, получивший описание проблемы "мертвой руки" с пожеланием решить ее как можно скорее и любым способом, в который раз не вышел на связь.
Аскинс, покинув вчера утром квартиру, не вернулся в свой киевский офис, а поиски его не принесли результатов. Никакие разоблачения при этом не объявились, стало быть, Джамаль выполнил поручение.
Директор ЦРУ, узнав об исчезновении украинского резидента, все понял. Он явно колебался, готовый снять сливки при удаче заговорщиков, но не собиравшийся рисковать и делить горький удел с проигравшими. Так что теперь все зависело от того, как справится со своим делом заносчивый и кровожадный курд...
Дверь кабинета раскрылась. На пороге стоял вице-президент, всем своим видом говоря, что вот, мол, проходил по своим делам, заглянул по дороге ...
- Доброе утро, Виктор! - радушно приветствовал он советника. - Ты с самого утра на службе, это похвально! Прямо как во времена моей молодости, когда мы, можно сказать, ночевали на работе. Были времена...
- Да, дела, сплошные дела...
- Что-то случилось? - заботливо поинтересовался непрошеный визитер. - Надеюсь, ничего существенного?
- Все в порядке, много работы, - неопределенно отозвался советник, в ужасе гадая - не успел ли Аскинс каким-то волшебным образом связаться с вице-президентом. Вот где была бы полная катастрофа...
- Понимаю, - слегка кивнул вице-президент и перешел к делу. - Что ж, могу тебя порадовать. Сенаторы и конгрессмены у нас в кармане. Все сто процентов этого стада в Капитолий, может, и не удастся согнать, но кворум будет обеспечен.
- Это хорошо, - сдержанно порадовался Морган. Что бы там ни утверждали "специалисты", на запись разговоров в Белом Доме был наложен жесточайший запрет, но все равно Виктору стало не по себе от такой откровенности. И от определенного сюрреализма - заговор против президента обсуждался в его собственной резиденции. Впрочем, советник не подал виду и поддержал собеседника:
- Общественное мнение начнет формироваться раньше, чем опомнятся правительства.
- Гораздо раньше, приятель. И "не начнет формироваться", а будет сформировано. Лучшая в стране пиар-группа вторые сутки сидит на бывшей базе ВВС под надежной охраной и готовит настоящую информационную бомбу.
- Да, я в курсе. Главный слоган следующий недели: "Звонок русскому президенту опоздал на четверть часа".
- Это будет настоящее театральное действо, - в вице-президенте погиб драматург, с таким энтузиазмом второй человек в Штатах описывал грядущее шоу. - Наши народные избранники будут ошарашены и проголосуют за что угодно, хоть за абсолютную монархию. CNN уже вовсю готовит сорокавосьмичасовой телемарафон. Они раскатают по миру потрясающую историю, телезрители будут в восторге. Кстати, спасибо тебе за идею с... тем молодым человеком.
- Пригодилось все-таки? - советник невольно улыбнулся, вспомнив дурацкую физиономию Берковича на фотографиях в личном деле.
- Еще как! Юноша, являющийся воплощением идеалов своей великой страны! Истинный сын американского народа, который пребывал на скромном, но ответственном посту, на переднем крае борьбы с врагами демократии. Он случайно узнал о бесчеловечном замысле международных террористов и трагически погиб. Но упавшее знамя подхватили его соратники... К тому же, у него совсем не осталось родственников и нет близких друзей, так что некому будет требовать компенсаций и давать ненужные бесконтрольные интервью...
- Значит, скоро все будет готово? - осторожно спросил Морган. Ему не очень нравилась внезапная словоохотливость собеседника, но Виктор отлично понимал ее истоки. Действительно - человек слаб и каждому хочется, чтобы хорошо проделанная работа была оценена по достоинству понимающими знатоками.
- Да, в дело запущена огромная машина. И даже если проклятый кусок плутония не соизволит взорваться, это будет неприятно, но, в сущности, неважно. Бомбу все равно обнаружат и, следовательно, угроза террористов - это не пустые слова. В общем, выполни то, что должен, и нас ждет великое будущее.
Закончив на этой пафосной ноте, вице-президент неожиданно и очень задушевно поинтересовался:
- Кстати, как обстоит твоя часть работы?
- Все идет, как и было запланировано, - коротко отозвался Морган.
- Этого недостаточно, - мягко, но с ощутимым напором сказал гость. - Я бы хотел больше подробностей.
Советник с трудом удержался, чтобы не закусить губу, настолько отчетливо в сказанном "я" прозвучало "мы". Отчетливо и угрожающе.
- Где и когда состоится акция? - вице-президент продолжил давить стальным кулаком в бархатной перчатке. - Мы хотим больше определенности и точности с твоей стороны. Насколько я понимаю, возникли некоторые ... задержки?
- Все идет в соответствии с планом, - повторил Морган, подавляя мгновенную вспышку злобы. Собеседник притащился со своими пожеланиями и вопросами в самый неподходящий момент, все внимание советника было поглощено треклятым Аскинсом и молчанием Джамаля. Однако вице-президент явно не был намерен удовлетвориться краткой отговоркой. Он молча и выжидательно улыбнулся, но улыбка вышла откровенно натянутой, более похожей на злобный оскал.
- Виктор, еще раз повторю, мы хотели бы больше информации и больше определенности, - сказал вице-президент, и в голосе второго человека официальной государственной власти отчетливо звякнул лед, как в стакане с виски. - В нашем проекте тебе отведена очень важная роль. Но он не является твоей личной вотчиной.
Теперь оскалился уже Морган, оценив посыл - вице-президент прямо указывал на подчиненное положение советника, участвующего в "нашем проекте". В иных условиях Виктор немедленно парировал бы выпад, ненавязчиво, но внятно обозначив свою значимость. Но сейчас любой конфликт был противопоказан, так как неминуемо потребовал бы подробного отчета об успехах. А именно этого Морган сейчас позволить себе не мог.
Проклятый Джамаль...
- Небольшая задержка и коррекция замысла. Это тактическая проблема, она не повлияет на конечный итог, - вымученно проговорил советник, делая ударение на слове "коррекция" (ни в коем случае не опасное, плохо звучащее "изменение"!) Впрочем, вице-президента не впечатлила игра словами, даже упоминание модной "тактикульности". Видя его кислую физиономию, Виктор добавил, еще более вымученно:
- Чтобы все осталось в тайне, сейчас и впоследствии, приходится принимать экстраординарные меры обеспечения безопасности. И зачищать все возможные следы, не считаясь с персонами и условиями. Это непросто.
Вице-президент внимательно обдумал услышанное. Очевидно, он понял, что в сложившихся обстоятельствах больше из Моргана не выжать. И сказал:
- Советник, не буду вновь повторять, как важно то, что мы делаем... совместными усилиями. Надеюсь, вы разрешите все... тактические проблемы. И сделаете это быстро.
После чего он покинул кабинет, а Морган обессиленно откинулся на мягкую кожу спинки кресла. Виктор оценил тон вице-президента в финальном пожелании - холодный, как снег на полюсе, сухой, как песок в пустыне. И то, как было подчеркнуто слово "советник", пустое и безликое, в противовес уже привычному обращению по имени. Вице-президент дал понять, предельно ясно и откровенно, что очень недоволен. Недоволен и обеспокоен, поэтому Виктору следует как можно быстрее исправить все, что пошло или могло бы пойти не так.
Морган потер горячие виски, и ему показалось, что мягкие, холеные подушечки пальцев царапают кожу головы, как грубые мозоли. Череп раскалывался от мигрени, которую не могли унять никакие медикаменты.
Виктору было страшно еще до прихода вице-президента. Теперь же его состояние качнулось от страха к плохо контролируемой панике и кромешному ужасу.
Моргану было не впервой ввязываться в авантюры, в том числе и с вполне осязаемым риском для жизни. Взять хотя бы иракскую охоту за предметами искусства среди объятой войной страны. Поэтому в нынешнее предприятие он включился достаточно быстро, рассматривая его как опасную игру с большими рисками и большими ставками. Но понятие "риск" в данном случае имело достаточно условное содержание.
Теперь же он в полной мере начал осознавать, что провал не просто возможен, но очень возможен. А в случае неудачи расплата будет быстрой и по-настоящему страшной, поскольку под ударом окажется не человек и даже не группа, а сообщество. Которое способно очень щедро вознаграждать за удачу, но не умеет прощать. И от осознания того, что сейчас судьба всего предприятия находится в чужих руках, Моргану хотелось завыть.
Однако он все еще был Виктором Морганом, советником президента США. Человеком, который сам выковал свою судьбу, преодолевая многочисленные препоны. Морган умел бороться и не собирался сдаваться. Немыслимым усилием воли он отодвинул липкий, мерзкий страх и чувство бессилия подальше, в самый дальний угол сознания. Если он проиграет, еще будет время страдать, паниковать и предаваться слезливой жалости.
Нет, он еще не проиграл, далеко не проиграл. Джамаль молчит, но бешеный террорист умен и должен понимать, что неудача покровителя - это и его собственное поражение.
Хорошо, когда ты знаешь что-то о своих "коллегах", а они об этом не догадываются. Джамаль был уверен, что его логово в Курдистане скрыто от всех. Что никто не знает, где находится главная нора террориста.
Но Морган знал.
Советник долго думал. Точнее, не столько думал - само решение обозначилось быстро - сколько оттачивал формулировки и продумывал грядущий разговор. И, наконец, связался с плавбазой "Эльдорадо".
Мэтью ответил почти сразу и был против обыкновенного сдержан, мрачен, без тени привычного радушия. После того, как Морган коротко изложил свое требование, командующий ответил еще более лаконично:
- Нет. Это - только по приказу с самого верха. Никаких устных распоряжений и общих толкований. Официальная бумага с подписью президента.
Виктор украдкой вздохнул. Именно этого он и ожидал, хотя все же надеялся, что военно-морской коллега окажется мягче и сговорчивее.
- Ты с нами в одной лодке, - как чуть ранее вице-президент подчеркивал это "мы", теперь и Морган тем же образом старался донести до собеседника понимание масштаба и важности момента. - Назад сдать уже не выйдет.
Но надавить на генерала не получилось, проклятый военный слишком хорошо понимал свою незаменимость. И соответственно не собирался рисковать ни на йоту больше необходимого.
- Направить группу спецназа с боевой задачей на территорию Турции? И все это по щелчку пальцев политика второго звена?
Морган сжал зубы, но проглотил неприкрытое оскорбление. Впрочем, мысленно он пообещал со временем припомнить "другу" этот момент.
- Это не просто незаконно, - вещал меж тем генерал, - это еще и невозможно скрыть, случись что не так. Слишком много людей, бумаг и свидетелей. Одно дело - рискнуть на последней ставке, чтобы при удаче сорвать банк и покинуть казино. На это я был готов. А ты сейчас предлагаешь рискнуть всем на промежуточной стадии. Это я сделаю только по прямому приказу "Ковбоя". Добудешь бумагу - к твоим услугам хоть вся база. Но никак иначе.
Разговор завершился быстро и скомкано.
- Распоряжение будет, - пообещал Морган с уверенностью, которой сам не чувствовал. На том беседа и завершилась.
Виктор снова потер виски ладонями. Что ж, по крайней мере напарник по спасению иракской культуры не отказался сразу и не пообещал выйти из состава заговорщиков. Уже хорошо.
Удар по базе сделает Джамаля сговорчивым. А если он окажется там, то все концы окажутся надежно обрезаны. Это - крайний шаг. В случае неудачи советника, скорее всего, выкинут из администрации, исторгнут из рядов клана "оружейников" и вообще навсегда закроют путь к власти. Но, по крайней мере, он останется в живых, а не сгинет, как очередной Кеннеди45.
Но для этого нужен приказ президента, разрешающий применение военной силы - пусть и ограниченное - на территории дружественной страны. Настоящий приказ.
Подобные операции, в принципе, дело не исключительное, и если Плаксивому Ковбою расписать ситуацию в нужном ключе, упирая на вероятную угрозу ядерного теракта, то он, скорее всего, подпишет распоряжение. Но может и отказаться.
Морган тяжело вздохнул, думая о том, сколько забот приносит один-единственный исполнитель, который начинает думать и действовать не вовремя. Советник, поглядев на картину, искренне пожелал Аскинсу и Джамалю гореть в аду. После чего стал прикидывать, как будет решать вопрос с президентом.
8. Погоня и Санта-Барбара
Мой "Опелек" стоит там, где оставил, поэтому обратная дорога из Русы в Киев проходит без происшествий. Не считать же неприятностью легкий занос на трассе. В столб не впилился, и слава богу.
На Киевской базе долго задерживаться не планирую. Да и не получится, время не ждет. Влезу в душ, поменяю шмотки, прихвачу с собой Берковича. Вторым водилой, а в случае удачи - свидетелем.
Чтобы не будить свою инвалидскую команду, ограничиваюсь СМСкой для Милы: "Выехал, скоро буду. Готовьте цыган и медведя". Проснется - прочтет.
Покрутившись по дворам, нахожу место, где можно припарковаться, топаю к дому с рюкзаком на плечах, поднимаюсь на лифте. Гадкое какое-то предчувствие у меня, однако и ситуация не из самых веселых, да и устал я за двое суток, проведенных словно внутри боевика Джона Ву. Тут любому что хошь почудится...
Открываю два замка, захожу. Хоум, свит его мать, хоум...
Не спят. На стук замка Мила выглядывает из кухни, Жужик - из комнаты. Вид у обоих взъерошенный. Во взглядах - радость вперемешку с непонятным испугом. Только сейчас понимаю, как я устал ... Опускаю на пол рюкзак, разуваюсь и молча топаю в ванну. Сначала нужно смыть грязь и кровь, потом уже будем общаться с трудовым коллективом.
Выхожу после душа совсем другим человеком. Теперь поесть, довести личному составу оперативную обстановку - и в дорогу. Перекемарить смогу и в машине ...
И тут мой разум, слегка расслабившись, начинает регистрировать множество мелких несоответствий. Мила, все дни ходившая в трусиках и футболке, зачем-то вырядилась в свой улично-показушный прикид анимешницы и громыхает посудой, нервно шуруя на плите. Алан Пиндосович Беркович, не отрываясь от экрана, чуть ли не целиком прячет физиономию в чашку с мерзким пакетированным "три-в-одном". Но такое впечатление, что прислушивается к происходящему всей спиной, прямо как нашкодивший кот. И оба-два предпринимают поистине героические усилия, чтобы не встречаться со мной взглядами.
В общем, возникает ощущение - что-то здесь не так... Возникает и терзает. Притом, это что-то очень сильно "не так". Между ребятами в мое отсутствие определенно что-то произошло.
Гребанный в душу по голове! Неужели Алан про убийство Милкиного отца проболтался? Хотя нет, вряд ли. При таком раскладе дело бы не ограничилось просто бойкотом. Мила, конечно, девочка домашняя и культурная, но после всех минувших событий, сдается мне, Жужик при такой откровенности уже хрипел бы под батареей со сломанной шеей, ножом в печени и оторванными яйцами.
Так, а оно мне надо, вот это гадать, что случилось? Нет! Нафига гадать, если можно узнать? Совсем мозги пропил, ведь это азы профессии... В подобных ситуациях надо действовать быстро и неожиданно, чтобы подследственный, застигнутый врасплох, сам признался во всем, не успев и сообразить толком, что же произошло.
Захожу в зал, грохаю по столу кулаком и, вперив прокурорский взгляд в америкоса, нависаю над ним и рявкаю:
- Ну, и? Как ты собираешься всё это объяснить?!
Сработало!
- А что я?! - испуганно шмыгая носом, бормочет в ответ Жужик, раскалываясь сразу и до конца, как Буратино под циркуляркой. - Мы уже спать собирались. Перед этим телевизор смотрели. "Лонгер" выпили... - Берковича явственно передергивает.
Вот интересно, кстати, а где они этот "Лонгер" взяли? Не помню его как-то в списке покупок. Стало быть, был нарушен прямой приказ. Или Милка в прошлый раз еще взяла, а я и не заметил?
- Дальше! - злобно подбадриваю его, а то въюнош малость замялся.
- А тут вдруг, без всякого объявления и без маркера фильм начался. Эротика. А у неё... - Алан нервно дергается в сторону Милы. Оказывается, девчонка на мой голос примчалась с кухни и застыла в дверях. Она поджимает губы и опирается на косяк. Вид у нимфетки с одной стороны вызывающе-бесшабашный, а с другой - отчетливо виноватый...
Беркович шумно сглатывает и продолжает с видом дайвера, который готовится поставить рекорд в погружении. С гирей на шее и бетонной плитой в ногах.
- У нее под футболкой не было ничего ...
Толком не осознав, о чем говорит пиндос, оборачиваюсь на Милу. Несовершеннолетняя домоправительница, подрастеряв весь кураж, замирает в дверях, боясь даже пошевелиться.
А до меня постепенно доходит, о чем идет собственно идет речь. Фактики и факты, словно похабно-эротический паззл, складываются в цельную картинку. На которой лопоухий прыщавый чмырь, вот на этом самом диване суетливо стаскивает штаны и заваливается на девчонку, которую я уже свыкся считать "своей". А "своя", судя по всему, не сильно и возражает ...
Мыслей появляется много и сразу. Все они явно отражаются у меня на лице, так что Жужик бледнеет, а Мила краснеет. Пока я пытаюсь понять, что же следует сказать вслух, - не поздравлять же этих сволочей, в самом деле! - девчонка, а если быть точным, уже стопроцентно молодая женщина, пулей улетает на кухню и закрывает дверь.
Жужик тем временем сидит, вцепившись обеими руками в диванную подушку. Ждет, наверное, паршивец, что я его в окно вышвырну. "Что, не дыссыс? А час назад как дысал, как дысал!" - ну почему в подобных ситуациях в голову непременно лезут какие-то пошлые бородатые анекдоты!?
Ошеломление переходит, наконец, в осознание, и меня охватывает почти неуправляемая ярость. C большим трудом останавливаю порыв, ухватить поганца за шкирки, да не вломить хороших и качественных пиндюлей. Но, слава богу, справляюсь.
Главным образом потому, что Берковича банально жалко трогать. Убью еще, ненароком. Интересно, а как сама то ли жертва насилия, то ли коварная соблазнительница воспринимает произошедшее? Судя по тому, что встречали они меня, разбежавшись по разным комнатам, и Жужик при этом не плотный завтрак наминал, а "одноразовый" кофе хлебал, то вряд ли положительно. Видно, положил неудачно... Тьфу, блин!
Весь этот поток сознания вызван очень простой причиной. Я растерян, по-настоящему и без дураков. Который день собирался с Милой поговорить, выяснить, что у нас с ней было той идиотской ночью. И, если было - то продолжить, если не было - то начать. Я ведь здоровый мужик, неделю уже непьющий, так ведь можно и озвереть... Вот и озверел, блин! Пока ты подвиги совершал, девчонка, похоже, сама все вопросы и порешала ...
Теперь я просто не представляю, как себя вести и что делать дальше. То ли играть роль старшего брата, вынужденного "строить отношения" с плюгавым чмошником, только что трахнувшим любимую сестру. То ли встать в позу оскорбленного любовника - рогоносца...
- Уиктор, - плаксиво ноет Беркович, отвлекая от фрейдистско - садистских рассуждений самого мрачного толка, - Я уже знаю, что Милли несовершеннолетняя. Что теперь будет со мной?
- В тюрьму тебя, дурака, посадят, - продолжая размышлять о своем, автоматически бросаю в ответ.
Мальчишка сереет.
- Но... Но я же не знал! Не хотел! То есть, хотел, конечно! Ведь у нас все получилось, но я не желал! Точнее, не предполагал... - дурень окончательно путается, но, в конце концов, его поганые мысли приобретают определенное направление. - Я ведь могу на ней жениться!
Беркович на глазах расцветает от осознания собственной эпической крутизны и тут же, ни с того, ни с сего, добавляет, разом обесценивая предыдущий светлый порыв души:
- Как ты думаешь, а суд учтет, что я находился под воздействием медикаментов и в состоянии аффекта?
- Суд все учтет, - цежу я, радуясь, что ПБ не на поясе, а в рюкзаке. - И то, что ты сам находился в состоянии алкогольного опьянения, и что потерпевшую споил предварительно...
Алан пучит глаза и пытается прокашляться, чуть не подавившись своим пойлом.
- А насчет свадьбы, это ты вообще офигительно придумал! - меня начинает нести. Вывели они этим своим поступком из равновесия душевного! - Главное, что родительского благословения просить не надо. Папа у невесты умер-то ведь. При странных обстоятельствах!
До помраченного сознания доморощенного растлителя малолетних не сразу доходит, про что я говорю. Но когда доходит - глаза пучатся, а морда и вовсе ровняется цветом с белой чашкой, которую стебарь-перехватчик продолжает сжимать, как спасательный круг.
- Действительно! - шепчет Жужик. - А я и забыл уже... Но я готов искупить!
Еще немного, и он разревется. Захлебываясь слезами, наматывая сопли на тощий кулак. Тьфу, блин. Мерзость, а не человек. Мокрица, блин, заплинтусная. Искупитель херов. Я встречал разных убивцев, но плаксивого и совестливого одновременно - вижу впервые.
В английской разговорном я не силен. Но сказать "Фиг с тобой, Беркович!" у меня получается. Звучит, это, правда как "You is fucking bastard, Berkovich!"
Жужик дергается, но оскорбление проглатывает. Судя по выражению лица, Алан страстно хочет провалиться сквозь землю. Или сгореть в ангаре посреди аэродрома...
Да фиг ли мне все эти страдания юного Жужика? Чувствую себя даже не оплеванным, а обосранным. Оставаться под одной крышей со сладкой парочкой и вести душные пустые базары мне хочется примерно так же, как прижаться голой задницей к раскаленной сковородке. Не знаю, как с Милой заговорить. И вообще, сейчас бы пузырь накатить и по бабам. Стресс снимать и проводить интенсивную терапию против обострения хронического спермотоксикоза ...
Мое несчастное, изглумленное Фрейдом подсознание, цепляется за эту мысль, как за спасательный круг ... Бабы, водка, всепонимающая компания в кабаке, где можно часами изливать душу, только не забывай наливать новым друзьям... И хер с ней, с бомбой, куда бы эти чечены ее ни повезли из Прилук.
А вот, кстати, куда? Инженера в Русу доставили, стало быть, по меньшей мере оценивали рабочее состояние. Взорвут ведь, уроды, как пить дать взорвут. Вот только где и когда?
Ловлю себя на том, что родное сознание включается в работу и быстро забивает мысли обо всей этой ЦРУшно - русинской Санта-Барбаре в дальний угол. После коротких, но интенсивных раздумий первоначальный план - взять с собой Жужика - оставляю без изменений. Девчонка может подумать, что я увожу его на убой, но это ее проблемы. Достаточно со мной времени провела, чтобы понять - с гражданскими и убогими не воюю.
- Внимание! - объявляю на всю квартиру протокольным голосом отца-командира. - Всех прошу собраться на совещание.
Из кухни приходит Мила. Закусив губу, старается на меня не смотреть. Подчиняясь моему жесту, падает на стул, подальше от Алана. Опуская подробности, отчитываюсь о проделанной работе. Правда без тонкостей и подробностей. Котельников допрошен и покаялся, бомбу вытащили и увезли, скорее, в Прилуки. Такую же, но с перламутровыми пуговицами, в смысле с чеченами и инженером. Так что будем искать.
Информацию о том, что Берковича я забираю с собой, оба нашкодивших подростка принимают с явным и плохо скрываемым облегчением. Мой ответ на вопрос "что же мы будем делать дальше?" их вполне устраивает. По крайней мере пока.
Пока Беркович пакует зубную щетку, инструктирую девчонку на случай, тфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, "атомной войны".
- Сиди в квартире и не отсвечивай. Когда определимся, я сам выйду на связь. Если не объявлюсь в течение двух суток, или в новостях покажут, как меня, к примеру, под белы руки в автозак суют, ну или ... еще катаклизм какой-то произойдет - то в Русу не возвращайся ни в коем случае. Рви когти в Брянск к тетке. Оставшиеся деньги - в морозилке, при экономии тебе на полгода, а то и год вполне хватит. Ну а дальше - по обстоятельствам.
На глазах у Милы наворачиваются слезы, но она все так же избегает моего взгляда.
Базу покидаем без завтрака, я, как мог, подгонял Берковича, а Мила не предложила. За время моего отсутствия капот "Опеля" еще не успел остыть...
* * *
Голод не тетка. Завтракаем на веранде небольшой уютной шашлычной в нескольких километрах от Киева. Сидим на сквознячке за столиком, нас обслуживает полногрудая улыбчивая девушка в вышиванке - кафешка-то с уклоном в национальную тематику - тын, подсолнухи, рушники.
Официантка усиленно заигрывает, чего я стараюсь не замечать. С одной стороны, оброс щетиной, как дикобраз иголками - куда там с девушками знакомиться. С другой - времени катастрофически мало, чтобы "легкий деревенский флирт" разводить... А так, готов хоть сейчас в подсобке ...
- Нам, пожалуйста, вот этого и вот этого. И, будьте добры, аджички. Майонеза не надо, спасибо!
От сделанного заказа у Жужика лезут на лоб его бесстыжие зенки.
- И ты это все съешь?
- Кто как работает, тот так и ест! - снисходительно хлопаю Алана по костлявому плечу. - Тебе чего?
- Можно мне два гамбургера, картошку-фри с кетчупом, маленькую колу и кофе без кофеина?
Несколько секунд тупо смотрю на американца, пытаясь понять, всерьез он или сугубо из вредности. Но, если верить сосредоточенному прыщавому лицу, то он на самом деле хочет именно этого.
- А водки тебе безалкогольной не требуется?
Беркович, в свою очередь, недоуменно хлопает глазами, изображая барана у новых ворот.
- Вот этому инсургенту, - невоспитанно тыкаю пальцем в сторону Жужика, - кручеников, жареной картошки и квас, только не магазинный, если есть.
- У нас свой! - вставляет официантка, добавляя во взгляд поволоки.
- Тогда два. И, будьте добры, в темпе вальса. Нам ехать надо.
Привычная к вечно торопящимся автомобилистам, девушка понимающе кивает, затем испаряется, не забыв улыбнуться мне напоследок и повертеть по дороге крепкими ягодицами.
Возвращается она быстро, а еда оказывается на удивление вкусной. Прихлебывая квас, отдуваюсь после вареников. Здешними двумя порциями в любом киевском фаст-фуде можно накормить человек пять-шесть. А уж если считать в берковичах и милахсербиных, то и вовсе десяток.
Закончив с приемом пищи, в ожидании, пока Беркович вернется из туалета типа сортир, тыкаю пальцем в экранчик навигатора, запрашивая информацию про географический объект.
"Прилуки - районный центр Черниговской области, крупный железнодорожный узел. Расстояние от Киева - 135 километров, население 61 000 человек. Рядом с городом располагается бывший военный аэродром, на котором базировались стратегические бомбардировщики Ту-160",
Грустно вздыхаю и машу официантке, чтобы принесла счет.
Беркович отправляется досыпать на заднее сиденье, где, как не повернись, через полчаса что-нибудь да затечет. Посмотрим, что ему приснится. Будет стонать - выкину нахер! Сворачиваем на черниговскую трассу. По ходу дела провожу общий анализ ситуации. Точнее, заново прокручиваю в голове уже обдуманное - не ошибся ли где, не упустил ли чего.
Когда-то меня в те края заносило. Так что состояние дорог примерно помню. С какой скоростью идет по колдобинам перегруженный МАНовский тягач с негабаритным грузом? От силы шестьдесят километров в час. По маршрутному листу они пошли в обход Киева, через левый берег. Логично, ибо в столице гайцы позлее, так что нарваться на любые нештатные неприятности можно на раз. От Русы до Канева примерно полтинник, да от Канева до Прилук километров сто пятьдесят. То есть максимум часов шесть ходу. Рассчитывать, что догоним на этом отрезке, не стоит изначально.
Могли они подстраховаться и сделать по дороге перегрузку? Еще и как могли. Я бы точно перегрузился, чтобы со следа сбить. Но с другой стороны - это еще одна машина и кран, которые нужно еще раздобыть. Так что узнать об этом мы можем только в пункте назначения. А вот дальше - совсем другое дело.
Может быть, я чего-то и не знаю, но районный центр, в котором после уничтожения аэродрома самый крупный стратегический объект - это табачная фабрика, никак не тянет на цель для масштабного теракта. Стало быть, там "изделие" перегрузят и повезут куда-то еще. И это не может не радовать. Городок небольшой, а бетонная мостовая ферма - не иголка в стогу сена, на тачке ее не утянешь. Таким образом, число дорог, по которым может пройти большегрузный тягач, не так уж и велико. И почти на каждой из них имеется пост ГАИ.
Расталкиваю Берковича на подъезде. Лопоухий герой-любовник всю дорогу проспал сном праведника, и, к моему огромному огорчению, не видел ни кошмаров, ни эротики.
- Тебя в школе ЦРУ GPS-навигацией пользоваться учили?
- Это единственный предмет, по которому я получил "Б"!
- А по всем остальным "Эф" или что там у вас вместо двойки? - ехидничаю я и передаю навигатор. - Раз такой умный, то включай и отслеживай наше местоположение.
- Сэр, йес, сэр! - неожиданно рявкает Алан, сообразив зачатками своих пубертантных мозгов, что он, конечно, еще мною не прощен, но уже получил статус вставшего на путь исправления.
Ну вот, наконец, Прилуки. Сворачиваем на объездную, которая ведет на бывший военный аэродром. Где-то там, если верить проездным документам, прописан получатель "бетонной фермы" - некое ООО "Калдай".
Поворот к аэродрому традиционно не отмечен никакими указателями, и если бы не Беркович с навигатором наголо, завякавший из-за спины, мы бы его точно пропустили. Вскоре перед нами открывается летное поле. Вернее то, что от него осталось.
Взлетная полоса здесь, в отличие от Русы, была не цельнобетонной, а состояла из аэродромных плит. Когда-то состояла. Сейчас здоровенный аэродром превратился в огромный пустырь, на краю которого прилепилась небольшая промзона. Ага, а вот и нужный автопарк, где прописан наш длиномер. И вывеска "Калдай" у ворот, стало быть, правильной дорогой идем, товарищи!
Вылезаю из машины и топаю ножками, оставив американского инвалида разведывательного труда в машине. Парк обнесен сетчатым забором, на территории стоят четыре большегруза. На одном разбираю номера из заводских документов. Очень весело! Значит, сюда машина пришла, здесь и осталась. А бомба или дожидается меня где-то в ангаре, или катится куда-то в другое место, весело фоня во все стороны маленькими веселенькими изотопчиками.
Но выяснять все равно придется. Хотя бы для уточнения некоторых подробностей. К сожалению, придется быть тихим, вежливым и культурным. Не так, как вчера у чеченов!
На территорию проникаю, как лом в повидло - безо всяких проблем. Сторож, услышав, что "по делу", молча распахивает скрипящую калитку, не став уточнять, по какому именно.
Жутко жалею об отсутствии хоть какой-нибудь ксивы. Тыкая людям в лицо корочкой, ответа можно добиться гораздо проще, чем пользуясь только и исключительно харизмой и обаянием. Харизма у меня небритая и злая, но для маслопупов, ковыряющихся с грузовиками, самое то.
Минут двадцать уходит на поиск нужных людей и установление контакта. Предлог самый простой и уважаемый - давеча на бутылку перехватил денежку, теперь надо бы вернуть, а кредитор скачет по делам, как блоха по курятнику - не поймаешь. Где бы его найти, люди добрые, по приметной машинке?..
Хороший, правильный повод, вызывающий понимание и готовность помочь. Довольно быстро я узнаю много полезного. Кроме, конечно, самого главного... Да, машину гоняли, вчера вернули. Куда и зачем? А фиг его знает, водила у них свой был, точно не тот, кто мне нужен. Душевно прощаюсь с работягами и бреду обратно.
Возвращаюсь к своей машине. Хлопаю дверью. На меня выжидающе смотрит ЦРУшный обормот-казанова. Молчит, но вопрос в глазах читается легко и явственно.
Коротко говорю:
- Есть подвижки. Сейчас в город заедем, проверить надо кое-что. А там видно будет. Есть у меня одна смешная мысль...
Мысль простая и примитивная, но такие иногда срабатывают лучше всего.
Местная газетенка "Продай-купи-лоханись" обнаруживается во втором по счету ларьке. Пока напарничек бродит вокруг машины, разминаясь после долгой дороги, отмечаю нужные страницы и начинаю методично прозванивать все объявления. Девятое по счету дает нужный результат.
- Да, мы выполняем такие работы, - отвечает подчеркнуто деловитым голосом девушка-диспетчер. - Да, у нас есть машины для перевозки негабаритных грузов. Точнее - одна машина. Только сейчас она на маршруте. Вышла с утра. Повезла опоры для моста. В Щорс. Когда вернется? Думаю, что послезавтра. Но вы можете подъехать в офис, оформить заказ и внести задаток...
- Спасибо, мы подумаем, - отвечаю я и отключаюсь.
Так, а где этот красный командир, у которого след кровавый стелется по сырой траве? Забираю у Жужика навигатор. Ага! Что и требовалось доказать. Щорс, как и Прилуки - районный центр Черниговской губернии, бывший Сновск. Расположен на стыке трех границ - Украины, Беларуси и России. Там нет оживленных трасс, соединяющих столицы и областные центры, дороги только местного значения, а кругом леса и болота.
После Чернобыля в тех местах сплошь и рядом зоны повышенной радиации, населения кот наплакал. Так что, если я хоть что-то понимаю в теневой экономике Содружества Независимых Государств, контрабанда там имеет такие масштабы, что можно без досмотров и документов не только бетонную ферму - небоскреб на соседскую территорию переволочь.
А с той стороны границ тоже полный оперативный простор - что до Гомеля, что до Брянска - сплошная глухомань. Если чехи с бомбой в те леса занырнут, то всплыть могут где угодно, ищи потом по остывшим следам. А значит, нужно кровь из носу перехватывать по дороге. Утром, они, значит выехали. Это часов в восемь-девять. Сколько сейчас? Тринадцать часов, двадцать одна минута.
- Быстро в машину, Беркович! - кричу я, заводя мотор.
Алан смотрит на меня, как дети смотрят на фокусника, и беспрекословно выполняет команду.
Добродушный, как сытый кот, гаишник, затаившийся с радаром в кустах на выезде из города под знаком " Ичня 30 км.", в благодарность за скромную инвестицию подтверждает, что "Хвура з хвермою пройшла з годину-пивторы тому" и мне хочется плясать прямо на капоте. Стало быть, минут через сорок, от силы через час, догоним. Если только не промахнемся с дорогой...
- Держись, Казанова! - до пола вдавливаю педаль акселератора. "Астра" рвет вперед так, что моего напарника вжимает в кресло.
Мчусь, выжимая из двигателя все возможные лошадиные силы, не обращая внимания на вибрацию и кряхтящие от натуги амортизаторы. Беркович со страху пучит глаза и намертво вцепляется правой рукой в держатель. Сбрасываю скорость лишь когда в поле зрения появляется знак границы населенного пункта "Ичня".
И тут обнаруживается то, чего я боялся с самого начала - грузовик растворился в паутине дорог. Сидящие рядком придорожные торговцы крест на пузе готовы целовать, что с утра мимо них не проходил ни один длинномер. А значит, нужные нам машины свернули где-то по пути и с каждой упущенной минутой шансы догнать тают. Вертолетом их увезли, что ли?...
Впереди маячит скворечник контрольного пункта. Выскакиваю из машины и делаю предельно озабоченное лицо, поигрывая в руках полтинником.
- Товарищ сержант, тут фура из Прилук с бетонными балками давно прошла?
- Да не было никакой фуры.
- Ну, Побережник, мать твою! Ну, мудило тернопольское! - хлопаю я себя по лбу с ненаигранным отчаянием. - Вот же послал бог водилу. Предупреждал же, что поворачивать нужно не до, а после КП! А он, видать все опять перепутал, и мобильный говорит, что нет связи.
- А тут у нас ни один оператор не берет, - кошачьим жестом схватив предложенную коррупцию, охотно поясняет гаишник.- Разве что с выносной антенной, и то через раз. Твой Побережник, наверное, на военку завернул.
- ???
- Да то есть у нас старая бетонка. По ней никто не ездит - лишний крюк в пятнадцать километров. Там раньше часть стояла, артсклады, теперь ничего нет, а по дороге разве что грибники мотаются.
Благодарю сержанта и бегом возвращаюсь в "Опель". Выдрессированный Жужик протягивает включенный навигатор. Естественно, на "самой подробной карте Украины" никакой бетонки нету. Значит, будем искать визуально-вербальным способом. То есть, смотреть по сторонам и задалбывать встречных вопросами. Как там говорили в войну - "глянь, командир карту достал, значит сейчас дорогу спрашивать будет".
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги