Годзилла на краю света

Глава — 10 НАСТУПАЕТ ВРЕМЯ ЧУДОВИЩ

Суббота, 9 декабря 2000 г., 22:01, космодром Байконур, Стартовый комплекс космического челнока «Энергия — Буран», Казахстанские степи, к востоку от Аральского моря.

Прожекторы и точно направленные светильники озаряли венец достижений возрожденной космической программы России — многоцелевую ракету-носитель космического челнока «Энергия — Буран». Приток иностранных денег из Японии, Европы и Соединенных Штатов сделали этот скачок в развитии российской космической техники возможным.

Когда был уничтожен «Мир», казалось, вместе с ним погибла и вся отрасль российского освоения и исследования космоса. Однако возрождение интереса к созданию международной космической станции — и понимание того, что в космосе, возможно, таятся опасности, подобные Кингу Гидоре, — подхлестнули развитие российской программы космических челноков в дополнение к аналогичной американской программе.

Ярко освещенный наземный комплекс, предназначенный для запуска «Энергии-Буран», состоял из огромного сборочного ангара, складов криогенного ракетного топлива, а также собственно стартовой площадки, созданной по уникальному проекту. В некотором отдалении от нее первого рейса космического челнока «Буран» ожидала бетонная взлетно-посадочная полоса, предназначенная для возвращения его на Землю — площадка, которая ранее еще не использовалась. Уже через несколько дней должна была начаться новая космическая эпоха — с запуска российской версии американского шаттла.

Специалисты уже собрали различные ступени ракеты-носителя «Энергия», располагавшейся в защищенном от непогоды ангаре. Огромные железнодорожные составы, специально приспособленные для решения таких задач, перевезли завершенную ракету-носитель и сам челнок к главному стартовому комплексу. И теперь «Энергия-Буран» гордо стояла на стартовой площадке, и нос ее был нацелен на звезды, мерцавшие в пустынном небе.

Работы ранее были прерваны, когда ученые и специалисты впервые заметили какие-то огни и непонятную активность на стартовой площадке «Протона» в другом конце космодрома Байконур. Насколько им всем было известно, никаких запусков ракеты «Протон» не планировалось — и все же через несколько часов после начала этой бурной деятельности те, кто работал над запуском «Энергии-Буран», с изумлением молча застыли, увидев, как ракета действительно стартовала с той дальней площадки, осветив русскую ночь своим огненным выхлопом.

Сейчас, когда после этого прошло уже более часа, ажиотаж вокруг этого загадочного внепланового запуска прошел, и прежде всего в силу того огромного количества работы, которую им еще предстояло сделать, прежде чем «Энергия-Буран» отправится в исторический полет.

Люди в теплой зимней одежде сгрудились внизу, у основания ракеты-носителя «Энергия», они подключали трубы высокого давления к собственно ракете. Другие специалисты, в белых халатах, окружившие с разных сторон ракету, забрались на мостки хрупкой на вид, но сложной по конструкции двухэтажной стартовой вышки.

Внутри нее постоянно ездили вверх и вниз два лифта, перевозившие людей и материалы на рабочие станции.

Внизу, под ракетой, внутри пятиэтажного бетонного шестигранника, служившего стартовой площадкой, ученые и персонал наземного обслуживания проводили жизненно важные проверки систем, гидравлических труб высокого давления и газоводов.

Внутри этой площадки имелось более 400 помещений. Они были забиты различными приборами и оборудованием, которые еще нужно было установить на ракету-носитель перед тем, как начнется запуск.

На некотором расстоянии от нее находился ярко освещенный, огромный, 787 футов в длину и 175 футов в высоту, ангар для сборки этой машины. Там загружали вагоны взрывоопасным топливом, предназначенным для закачки в баки двигателя «Бурана». Шаттл, который уже был пристыкован к корпусу трехступенчатой ракеты-носителя «Энергия», блистал в лучах прожекторов.

Сами же ракетоносители уже были заправлены топливом еще до того, как их подвезли по рельсам к стартовой площадке. Небезопасная практика, но она являлась неотъемлемой частью российской космической программы с самого ее начала.

Российский космический челнок был внешне невероятно схож со своим аналогом, созданным НАСА. И в самом деле, лишь разбирающийся в тонкостях наблюдатель смог бы отличить их друг от друга. «Буран» был белого цвета, он был покрыт термостойкой плиткой; у него были стреловидные крылья и опущенная вниз носовая часть, окрашенная в антибликовый черный цвет.

Стартовая площадка «Энергии — Бурана» была окружена лесом разного рода технических служебных сооружений, дивертеров (отводящих устройств), прожекторов – их можно было направить на определенный сектор шаттла или ракетоносителя для работы в ночное время.

Там стояли также высокие молниезащитные мачты, отвлекавшие гнев природы от чувствительных ракет во время многочисленных бурь и ураганов, проносившихся по этим степям.

Полночь уже прошла, но работы все еще продолжались — до тех пор, пока неожиданно не взвыла системы предварительного оповещения космодрома. Эта система сигнализации являлась пережитком холодной войны, мерой предосторожности против незамеченного американского нападения.

Люди прекратили работу и обменялись тревожными взглядами. Один из руководителей проекта выругался вслух и раскрыл свой сотовый телефон.

«Должно быть, ошибка какая-то», недовольно пробормотал он.

Но по своему сотовому телефону ему не удалось никому дозвониться. Спутниковая связь была отключена — или же, может быть, разрядился его сотовый. Часть персонала, работавшего в отдалении от них, решила прислушаться к сигналу воздушной тревоги и направилась в бомбоубежища, в заранее отведенные им места.

Сунув мобильный телефон в карман своего комбинезона, руководитель проекта пересек бетонную площадку, направившись к пункту связи. Там был установлен проводной телефон, как раз для таких экстренных случаев.

Он поднял трубку и нажал на кнопку. На другом конце космодрома, на пункте управления запусками в Ленинске, ему ответил взволнованный голос.

«Что за херня?», зашипел в трубку руководитель проекта. «У нас остались считанные дни, чтобы подготовится к запуску, а вы беспокоите моих людей по какой-то ерунде!»

Но голос на другом конце линии проигнорировал слова руководителя проекта. «Срочно в бомбоубежища», взволнованно закричал голос в трубке. «Мы считаем, что нападение неизбежно».

«Нападение?», подумал руководитель проекта. «Нападение со стороны кого?»

Руководитель проекта швырнул трубку на рычаг. Он повернулся и увидел уставившихся на него ученых и технический персонал. Они ждали указаний.

«Ну, чего ждете!», закричал руководитель проекта. «Все в убежища».

Все бросились бежать. Но было уже поздно.

«Смотрите!», закричал один из технических спецов, показывая на темный горизонт. Другие остановились и повернулись, вглядываясь в темноту. Несмотря на слепящий свет прожекторов стартовой площадки, в ночном небе была хорошо заметна светящаяся полоска.

Руководитель проекта хмыкнул. По виду это напоминало свечение, часто окружавшее космический аппарат, возвращавшийся назад и входивший в атмосферу.

Руководитель проекта почувствовал легкий страх. Он повернулся и толкнул ученого, стоявшего перед ним. «Давай в убежище, Дмитрий», приказал он. Но ученый, вместе с несколькими другими, был словно заворожен зрелищем, падавшим на них сверху из космического пространства.

Через три минуты на космодром Байконур с небес обрушился Гайган. Существо приземлилось посреди целого леса баков и цистерн с ракетным топливом и труб высокого давления, возле Площадки Номер Два — на полигоне «Протона», который столь загадочным образом был запущен этим же вечером, но чуть раньше.

Над космодромом расцвело грибовидное облако яростно вспыхнувшего топлива. Взрыв был настолько ярким, что осветил весь космодром, словно в полдень.

Технический персонал полигона «Протон», только что запустивший орбитальную ракету, поразившую существо, бросился в свои подземные убежища при первых же сигналах воздушной тревоги. И теперь в заполненные людьми убежища хлынули потоки горящего жидкого топлива. Мужчины и женщины стали погибать с душераздирающими воплями.

В самый разгар этой огненной бури Гайган поднялся на ноги и взвыл в ночную тьму. Его единственный алый глаз светился в голове твари. Над этим глазом жутким образом мерцала крошечная красная точка.

Гигантская тварь развернулась и двинулась в сторону здания сборочного корпуса «Протона», располагавшегося неподалеку. Пока Гайган туда шел, он своими ногами, на каждой из которых имелся единственный массивный коготь, отшвыривал в стороны тяжелые вагоны, на которых к местам их запуска перевозились ракеты.

Под ужасающими шагами Гайгана стали гнуться и виться рельсы, начал трескаться и проваливаться бетон. Лопнули подземные трубы, и из-под земли захлестала вода.

Гайган врезался в сборочный ангар «Протона», который по-прежнему был ярко освещен — он работал на собственных внутренних электрогенераторах. Тварь открыла клюв, и по ночному небу внезапно разнесся пронзительный, какой-то механический звук. В груди киборга начала вращаться встроенная в ней гигантская циркулярная пила, все быстрее и быстрее, пока отдельные ее лопасти не размылись и перестали быть видными.

Затем Гайган врезался брюхом в здание сборочного корпуса, вонзившись своими режущими лезвиями в стены ангара. Пустое здание было вдвое выше 65-метровой твари. Но страшная сила натиска Гайгана была колоссальна.

Под ударом киборга ангар развалился. Крыша его рухнула Гайгану на голову, но это тварь даже не оглушило. Стряхнув с себя обломки и целые секции стального каркаса, Гайган, пошатываясь, двинулся к центру здания. Вокруг монстра стали рушиться стены, начали взрываться топливопроводы высокого давления.

Гайган пробрался сквозь взрывающееся здание и в конце концов вырвался из него с другой стороны, при этом пылающие обломки разлетались в разные стороны.

Шум и взрывы, казалось, лишь еще сильнее разъярили монстра.

Выбросив вперед одну из своих изогнутых металлических рук, он обрушил пусковую вышку. Когда стальной каркас сооружения медленно накренился на бок и упал, взорвался подземный топливный бак. Из-за этого башня взлетела в небо, словно одна из тех ракет, которые когда-то поднимались в космос с этой же самой площадки.

На расстоянии нескольких километров отсюда в воздух с аэродрома на противоположном конце города Ленинска поднялся военный вертолет «Лань» (Ми-24).

Разросшийся в прошлые времена город стал домом для тысяч ученых, космонавтов, инженеров, технических специалистов и их семей. В вертолете эвакуировались представители руководства космодрома Байконур и члены их семей.

Но он привлек внимание Гайгана. Его мертвый красный глаз сосредоточился на этом удаленном объекте, и существо остановилось как вкопанное. Вдруг из крошечной точки в центре лба Гайгана ударил красный энергетический луч.

Он пронзил тьму, поразив вертолет, пытавшийся сбежать. Вертолет мгновенно разорвался на куски в ярко-желтой вспышке, его обломки посыпались на взлетно-посадочную полосу и подожгли несколько самолетов, стоявших на ней. Огонь быстро распространился на ангары и на несколько других вертолетов, еще стоявших на земле с работавшими на холостому ходу двигателями и ожидавших взлета.

Теперь полыхали сразу две части космодрома Байконур.

Однако, не удовольствовавшись той расправой и теми разрушениями, которые он уже причинил, Гайган повернулся к ярко освещенной стартовой площадке «Энергии — Буран» примерно в километре от себя. С удивительной скоростью 25000-тонная тварь рванулась через степь ко второй стартовой площадке.

Из-за скорого и неумолимого приближения твари бомбоубежища возле этой площадки начали извергаться насмерть перепуганными учеными и техническим персоналом, пытавшимся избежать уничтожения апокалиптическим монстром.

Воскресенье, 10 декабря 2000 г., 11:00 утра, Парк Молинас, район Мирафлорес, Центр Лимы, Перу.

Отбрасывавший гигантскую тень на здания центра Лимы дирижабль «Дестини Эксплорер» был пришвартован к временной причальной мачте и лифтовой вышке, которые были возведены в небольшом ухоженном парке в центре огромного города, населенного семью с половиной миллионами человек. Майкрофт Э. Эндикотт был верен данному им слову. Когда аэростат прибыл в Лиму, мачта и лифтовая вышка их уже ждали.

Этот южноамериканский мегаполис был одним из первых европейских поселений в Новом Свете, он был основан испанским конкистадором Франсиско Писарро, который в 1535 году лично начертил план из 117 кварталов города, своей собственной рукой нанеся его на чистый лист пергамента.

С тех пор город рос, и во второй половине ХХ века наблюдался подъем так называемых «пуэблос ховенес» — буквально «молодых пригородов» — ужасных трущоб, где оседало большинство неквалифицированных работников из сельских районов, когда они переезжали в город в поисках работы. В этих поселениях наблюдался разгул преступности, здесь не хватало электричества, водопровода, канализации. Большая часть отходов этих трущоб оказывалась в Тихом океане.

Когда днем ранее дирижабль облетал город, Шелли Таунсенд сделала аэрофотосъемку некоторых из этих трущоб. Малоприятное зрелище. Она заметила много неприятных деталей, несмотря даже на устойчивый и липкий туман, окутывавший эту часть страны с апреля по декабрь. Этот туман, известный как «гаруа» («изморозь»), скрывал солнце и покрывал собою весь город, задерживал внизу выхлопные газы автомобилей и другие загрязняющие вещества.

В общем, первое впечатление Шелли от Перу было не очень положительным. Но она должна была признать, что звон колоколов, доносившийся все утро из десятков церквей и соборов, был прекрасен.

Поразмыслив об этом некоторое время, Шелли задалась вопросом, не станут ли в будущем подобные трущобы, как в Лиме, местом обитания многих ее соотечественников.

Обстоятельства, казалось, ухудшались повсюду в мире — в том числе и в США. А у народов Южной Америки, по крайней мере, была своя вера, которой они себя поддерживали. Шелли точно не могла сказать, во что она верила, особенно теперь, когда где-то на дне мира открылось какое-то отверстие.

«Это что — Армагеддон?», задавалась мрачным вопросом Шелли. «И что, мир умирает, не с высоко поднятой головой, а наоборот, всё кончится плачевно?»

Шелли понимала, что ее подавленное состояние проистекало из осознания того, что вскоре она потеряет свой любимый дирижабль… и что ее тоже выгонят.

«Так же, как журналистов INN и тех несчастных подростков, которые победили в этом конкурсе».

Подростки еще продолжали паковать свои вещи, а журналисты — которые путешествовали налегке — сидели на смотровой площадке и дожидались наземного транспорта, который отвезет их из парка в «Эль Кондадо», четырехзвездочный отель на другой стороне реки Римак. INN оплатил это через американское посольство.

Шелли, однако, отказалась собирать вещи. Она решила, что ее отцу и капитану Долану придется силком тащить ее, пинающуюся ногами и орущую, с этого дирижабля, прежде чем она покинет его борт.

«И им, кроме того, чтобы сделать это, понадобятся несколько этих армейских рейнджеров, стоящих внизу у лифта!»

Эта маленькая драма развернется, когда ее отец возвратится с брифинга, проводившегося в одном из правительственных зданий на другом конце города. Когда Саймон Таунсенд вернется, он будет не один, а вместе с полковником американской армии по фамилии Бритайс. Полковник возглавит экспедицию в Антарктиду, а под его началом будут два отряда десантников.

В самом центре этого старого города Перу лежала площадь Пласа-де-Лас-Армас. Это был центр правительственных учреждений столицы. Самым большим зданием на площади был многовековой собор. Вторым по величине зданием — Дворец правительства. В нем, в конференц-зале, предоставленном американцам перуанскими властями, вступил в битву всей своей жизни Саймон Таунсенд.

Больше часа Таунсенд выслушивал и выступал против запроса американской армии реквизировать у него дирижабль. И теперь, чтобы убедить Таунсенда в чрезвычайности и в остроте кризиса, угрожающего всей планете, полковник Бритайс привел с собой какого-то худого, нескладного молодого ученого с курчавой бородкой и рассеянным блуждающим взглядом.

Хотя манера поведения этого человека Таунсенда не впечатлила, он в гробовой тишине и с возрастающим опасением прослушал сверхсекретный доклад, сделанный кайдзюологом по имени доктор Макс Берчвуд. Таунсенд ранее и представить себе не мог, что за последние несколько недель на Южном полярном континенте произошла череда таких непонятных и необъяснимых событий.

Пока диапроектор выбрасывал на белый экран на стене в начале зала фотографии и другие изображения, доктор Берчвуд излагал человеку, построившему «Дестини Эксплорер», сложившуюся ситуацию.

«Пропасть в районе полюса теперь уже около ста миль в диаметре», сказал доктор Берчвуд. «По этой серии фотографий вы можете судить, как быстро увеличивается это отверстие».

Саймон Таунсенд молча смотрел на это. На каждой фотографии — снятой через несколько часов после предыдущей (на что указывали цифры в верхнем правом углу) — было ясно видно, что отверстие постоянно расширяется.

«Эти фото были сделаны высотным самолетом-шпионом, вылетевшим несколько дней назад из Австралии. Это был последний пилотируемый самолет, которому было разрешено пролететь над пропастью...»

«Разрешено?», спросил Таунсенд. «Что вы подразумеваете под „разрешено“?»

«Спустя двенадцать часов после того, как первый самолет-разведчик выполнил свое задание, Королевские ВВС выслали собственный самолет-шпион, чтобы он пролетел над этим местом. Этот самолет бесследно исчез».

«Возможно, он разбился», возразил Таунсенд.

Доктор Берчвуд покачал головой. «Первый самолет, возможно, и потерпел крушение, но факт тот, что следующие шесть самолетов, посланные в Антарктиду, после этого тоже пропали».

«И вы рисковали жизнями других пилотов, как и первого?», недоверчиво спросил Таунсенд.

Доктор Берчвуд покачал головой. «Лишь на двух первых самолетах были пилоты — добровольцы. Остальные четыре самолета являлись дронами с дистанционным управлением.

И ни один из них не вернулся обратно с неповрежденной разведывательной информацией».

«Значит, вы не знаете, что там сейчас происходит, не так ли?», спросил Таунсенд.

«Это не так, мистер Таунсенд», заявил доктор Берчвуд. «И именно это и привело нас к вашему замечательному дирижаблю…»

Доктор Берчвуд кивнул солдату, сидевшему за проектором, и на экране появились новые слайды.

«Вчера мы отправили к пропасти дирижабль с дистанционным управлением ВМС США. Кораблю потребовало двенадцать часов, чтобы пролететь над провалом и вернуться назад. Но у него все получилось, и он доставил нам новые фотографии отверстия и его окрестностей».

Таунсенд стал рассматривать фотографии. Похоже, пропасть стабилизировалась и больше уже не увеличивалась в размерах, но независимо от угла, с которого были сделаны снимки, отверстие во льдах казалось бездонным.

На последнем фото были видны два каких-то темных пятна, выделявшихся на голом рельефе древнего льда. Эти объекты, казалось, летели или же парили над устьем пропасти. Мелькнуло новое изображение, и на следующем фото был виден лишь один темный объект — другого уже не было.

«Что это там, над этой ямой?», спросил Таунсенд.

Доктор Берчвуд улыбнулся. «А действительно, что это?», загадочно сказал он.

Но до того, как кайдзюолог успел еще что-то сказать, заговорил армейский полковник. «Воодушевленные успехом этого дирижабля, мы послали другой беспилотник, чтобы он пролетел над зоной», добавил полковник Бритайс. «Он тоже был уничтожен или разбился...»

«Поэтому мы считаем, что какой бы разум ни направлял ход событий в Антарктиде, он по какой-то неизвестной нам причине не рассматривает летательные аппараты легче воздуха опасной для себя угрозой», сказал доктор Берчвуд, завершая мысль полковника.

Глаза Саймона Таунсенда с пониманием расширились. Но затем он недоверчиво покачал головой.

«То есть вы хотите меня уверить, что на основе этих малоубедительных и довольно сомнительных предположений о том, что то, что находится в этой яме, обожает дирижабли, вы готовы рискнуть моей жизнью, жизнями американских солдат, которые отправляются в эту безумную экспедицию, и самим „Дестини Эксплорер“?»

Доктор Берчвуд побледнел, как будто эти слова его задели. Таунсенд понял, что он попал в больную точку. Однако на вопрос конструктора дирижабля ответил полковник Бритайс.

«Что касается солдат, то они специально для этого и обучены. И если это будет означать смерть, они ее примут», сказал полковник с ледяным спокойствием.

Затем он встал и склонился над столом, приблизившись к Саймону Таунсенду. Голос полковника стал тише на целую октаву.

«Хотя это еще не общедоступная информация», заявил полковник Бритайс, «но я уполномочен сообщить вам об этом, мистер Таунсенд… Как раз в данный момент, пока мы с вами тут разговариваем, ранее неизвестный монстр свирепствует в России. Это существо вылезло из этой самой загадочной ямы в Антарктиде — нам это точно известно — равно как то же самое сделали еще как минимум две другие твари, которые пока еще не показали свои рожи».

Полковник сделал паузу и выпрямился.

«Кто-то или что-то на Южном полюсе объявило войну человечеству, мистер Таунсенд, и от десантников зависит, будет ли этому положен конец».

Шоссе Юрия Гагарина, В пяти километрах от космодрома Байконур.

«Да, да, бегите в Москву, вы, сраные бздуны, трусливые жалкие колхозники!», громко горланил офицер, сидевший на своем боевом посту — в командном люке несшегося на высокой скорости основного советского боевого танка Т-80.

«Из-за ооочень большого, ооочень плохого монстра вы все тут в бегах. И кого же вы позвали? Ну кого же еще? — героев русской армии, конечно же!»

Сержант Юрий Шевяков коснулся уголков своих подкрученных вверх усов, направляя все больше ядовитого ехидства в адрес спасавшегося бегством населения, запрудившего двухполосную трассу. Беженцы направлялись в сторону, противоположную той, откуда шли танки, мешая передвижению солдат, посланных в бой с загадочным существом.

«Прочь с дороги, придурки!», кричал Шевяков, махая рукой группе людей у застрявшей на дороге машины российского производства, заглохшей посередине проезжей части, чтобы они шли прочь. Не снижая скорости, Т-80 врезался в эту машину, сбросив ее с дороги, через ограждение в кювет, шедший параллельно поднятой проезжей части.

Шевяков рассмеялся, когда какой-то гражданский потряс кулаком в адрес проезжавшей мимо танковой колонны.

«Да, мы сюда прибыли спасать ваши шкуры, товарищи!», кричал Шевяков. «Вам даже не нужно благодарить нас за это».

Гражданский остался позади, задыхаться от выхлопных газов дизельных двигателей танков, загрязнявших вечерний воздух.

Своим бахвальством и воинственными криками русский сержант напоминал своим людям пародию на заносчивого царского офицера из Российской Империи старых времен.

Конечно, никто никогда не говорил этого Шевякову в лицо.

Если кто-нибудь и рискнул бы это сделать, он наверняка получил бы от него хорошенько в морду — но потом Шевяков поставил бы ему водки, если бы у него в кармане были бы рубли.

Юрий Шевяков был не тем человеком, который держал на кого-то злобу.

Когда танк обогнул поворот, прямо рядом с ними оказался квадратный советский лимузин ЗИЛ, двигавшийся на большой скорости. В последнюю минуту водитель этого автомобиля проиграл игру «кто первым сдастся» с почти 50-тонным танком. Он тоже съехал с дороги в придорожный кювет.

Перед тем, как машина перевернулась, Шевяков успел заметить бледное лицо женщины, выглянувшей из окна с заднего сиденья черного автомобиля.

Она кричала.

«Ну вот», сказал Шевяков с оттенком фатализма, когда танк проехал мимо. «Может, в следующий раз вы не забудете выплачивать нам, военным, получку более регулярно, из тех денег, которые вы зарабатываете на ваших капиталистических предприятиях!»

В 1950-х годах, когда был построен космодром, окрестности Байконура представляли собой огромные пустынные степи. Но с тех пор, благодаря огромному раскинувшемуся здесь космическому центру, в пустыне вырос целый город под названием Ленинск. Со временем он стал городом школ, магазинов, предпринимателей, здесь даже имелся Дворец культуры.

Но сегодня жители Ленинска бежали из своих домов, спасаясь от чудовища, которое рухнуло на землю из ночного неба несколько часов назад.

И теперь, когда на горизонте пробивалось уже утро, сержанту Шевякову, ехавшему во главе быстро двигавшейся колонны боевых танков Т-72 и Т-80, в отдалении стали видны красные огни пожарищ космодрома.

«Мы пришли за тобой, монстр», закричал Шевяков, потрясая кулаком в адрес этого пекла, мерцавшего на горизонте.

«Может, капиталисты и не умеют убивать гигантских монстров, но мы, русские, — можем!»

Когда он прокричал эти слова, новый огромный взрыв озарил далекий горизонт. Шлейф из огня и дыма столбом поднялся в небо на сотни футов вверх. За первоначальным сильным взрывом последовало несколько вторичных.

Шевяков вытащил из кармана карту и осмотрел ее в тусклом свете своего фонарика. Он попытался сориентироваться и узнать, где же именно произошел взрыв.

«Похоже, космической программе нашей страны нанесен еще один серьезный удар», объявил сержант, ни к кому конкретно не обращаясь. «Это пожарище вон там когда-то было стартовой площадкой „Энергии — Буран“…»

Капитанский мостик японской подводной лодки «Такасио» класса «Юсио», Японское море.

Капитан Сендай ударил кулаком по пульту управления, находившемуся перед ним.

«Курс и скорость?», потребовал он.

Акустик ответил, не отрывая глаза от экрана: «Он по-прежнему движется в том же направлении и с той же скоростью, капитан», ответил он четко и точно.

Сендай повернулся к своему старшему помощнику. Лицо его заместителя мягко светилось в красных огнях мостика.

«Расчетное время прибытия?», спросил капитан Сендай у старшего помощника.

Тот взглянул вниз, на освещенный планшетный стол-карту перед собой. «Если Годзилла продолжит двигаться нынешним своим курсом и с той же скоростью, он достигнет острова Хонсю менее чем через пять часов, капитан Сэндай», ответил старший помощник. Говоря это, он пальцем прочертил вероятный маршрут монстра.

Капитан Сендай рухнул в свое командирское кресло. «Значит, всё, так и есть», заявил он. «Мы должны уведомить правительство о возможном выходе Годзиллы на берег».

Три часа назад гидролокатор капитана Сендая впервые засек Годзиллу. Капитан не ожидал, что монстр окажется в Японском море — когда он в последний раз выследил это существо, оно находилось в Охотском море и двигалось в другую сторону, удаляясь от Японии.

Но что-то заставило существо развернуться. По какой-то загадочной причине Годзилла теперь возвращался к родным для Сендая берегам.

«Штурвальный», рявкнул капитан Сендай, поднимаясь с кресла. «Продуть главный балласт и подняться на поверхность… мы должны нарушить радиомолчание и немедленно отправить предупреждение».

Спустя пятнадцать минут «Такасио» плыла уже по неспокойной поверхности океана. Сигнальная мачта была поднята, но радисту не удалось поймать спутниковую связь. Капитан Сендай сверился со своим компьютером, уточнив, где именно должен находиться японский спутник… но по какой-то необъяснимой причине его там не было, или же он захлох.

Сендай попытался вызвать какое-нибудь другое японское судно. Когда и это не удалось, он попытался связаться с каким-нибудь кораблем ВМС США. Но и эти усилия также не увенчались успехом.

«Черт!», выругался Сендай. «Попробуйте связаться еще с какими-нибудь кораблями. Должен же быть какой-то способ предупредить материк, что Годзилла приближается!»

Дворец правительства, Пласа-де-лас-Армас, Лима, Перу.

Совещание только что закончилось, и детали передачи управления «Дестини Эксплорер» были обговорены. И теперь Саймон Таунсенд наблюдал за тем, как десантники американской армии погружались в два грузовика, стоявших перед зданием правительства.

Солдаты были в полном боевом снаряжении и были вооружены автоматами М-16, гранатами, а также большим количеством легкого оружия. На них была камуфляжная боевая форма и кевларовые каски «Фриц», и на каждом был еще громоздкий рюкзак, казавшийся таким тяжелым, что угрожал в любое время опрокинуть солдата.

Полковник Бритайс руководил своими людьми, пока они залезали в грузовики и грузили туда ящики с запасными боеприпасами. Саймон внимательно следил за человеком, который теперь им будет командовать. Конструктор дирижабля питал определенное недоверие к военным, хотя Бритайс казался весьма честным солдатом, разве что немного агрессивным.

Пока Саймон на это смотрел, из дворца вышел доктор Макс Берчвуд с рюкзаком и ноутбуком в руках. На нем тоже был армейский камуфляж. Если не считать его хилого телосложения и разросшейся и нестриженной бороды, кайдзюолог выглядел так же, как и остальные солдаты.

«Я тоже должен надеть камуфляж?», спросил Таунсенд, полушутя-полусерьезно. Доктор Берчвуд остановился как вкопанный и подошел к конструктору дирижабля.

«Я понимаю, что вы сейчас ощущаете, мистер Таунсенд», сказал он сочувственно. «Я тоже ученый, и у меня тоже было несколько проектов, которые были мне очень дороги, которые я пестовал, и которые у меня в свое время отобрали».

«Ну хорошо», сказал Таунсенд, смягчившись, «по крайней мере моя дочь не примет участие в этой поездке. Не хотелось бы мне волноваться относительно ее безопасности...»

Внезапно земля под Пласа-де-Лас-Армас задрожала. Сама земля, казалось, вздыбилась и покрылась рябью, и по ушам ударил сильный рокот. Первыми среагировали солдаты. Большинство из них выпрыгнули из грузовика и прижались к земле. Некоторые из них закатились под сами грузовики, в тот момент, когда большая ветвь дерева упала неподалеку на асфальт.

Доктор Берчвуд потянул Таунсенда за плечо и потащил его прочь от дворца. С фасада здания стали падать куски. Они услышали, как в отдалении стали биться стекла окон, а люди испуганно завопили. На другой стороне площади склонился к земле фонарный столб из кованого железа и рухнул на улицу.

Тряска продолжалась несколько минут. А затем, когда Саймон Таунсенд начал подозревать, что она никогда не закончится, сотрясение вдруг действительно прекратилось.

На город опустилась странная тишина. В отдалении взвыли сирены.

«Окей, окей, пошли», рявкнул на своих людей полковник Бритайс, захлопав в ладоши. «По машинам и пора двигаться!»

Солдаты нехотя поднялись из своих укрытий на земле и стали забираться в грузовики. Доктор Берчвуд и Саймон Таунсенд стояли рядом, слушая, как все большее количество сирен начало раздаваться вокруг них по всему городу.

Вдруг в ворота Дворца правительства ворвался какой-то человек в форме перуанской армии, и стал что-то кричать полковнику Бритайсу по-испански. Они перекинулись несколько фразами в напряженном разговоре на повышенных тонах. Доктор Берчвуд и Таунсенд подошли к двум военным, им обоим было это любопытно.

«Что случилось?», спросил кайдзюолог. Полковник Бритайс снял свой кевларовый шлем и почесал в затылке.

«Это полковник Торрес, он утверждает, что какой-то гигантский монстр вырвался из земли под одним из „пуэблос ховенес“ (новых пригородов) и сейчас разрушает город».