Голая суть

Глава первая

— Обнаженные мужчины?

Логан Вулф так и замер, когда услышал голос женщины, которая вскоре станет его бывшей женой. Да, именно этот разговор ему и хотелось бы подслушать. Он осмотрелся. Приемная Скайлер Маккензи была пуста.

Все правильно, припомнил он. Секретарша Скай по пятницам уходит в двенадцать дня, а судя по календарю на столе, встреча с ним была по расписанию последней. Со своего великолепного наблюдательного пункта подле приоткрытой двери он мог видеть все, и, если он будет вести себя смирно, то его присутствие сойдет незамеченным.

При других обстоятельствах он, возможно, испытал бы чувство вины, вникая в чужой разговор, но тут ни о какой вине не могло быть и речи, коль скоро он вознамеривался вернуть себе жену. Он расслабился, оперся рукой о косяк двери и стал наблюдать.

Прежде румяные щеки Скай побелели.

— Я не позволю папиному журналу загнуться!

Камерон Крокер Маккензи умер два года назад и, несмотря на это продолжал держать все дела под контролем, чем и прославился. «Отличная работа, Си-Си!» — недовольно подумал Логан.

Он понаблюдал за тем, как Скай приходит в себя, пытаясь выровнять дыхание, а потом перевел взгляд на ее сестру-близнеца Алисон.

— Журнал в финансовой яме, но это не значит, что для спасения «Голой сути» мы должны прибегать в порнографии.

— Сестренка, спустись на землю. Банк шесть месяцев назад четко и ясно заявил, что они продлевают нам кредит в последний раз.

Алисон перебросила через плечо свои выгоревшие на солнце волосы и сделала шаг по направлению к массивному письменному столу красного дерева.

— Ну, а, кроме того, мужчины на календаре не будут во всех смыслах обнаженными. Мы покажем женщинам открытую грудь, бедро, ну, может, намек на торчащий клык, если он достаточно круглый и твердый. Сама понимаешь, покажем им мясцо.

Мясцо? Логан едва сдержал смех. Столь безрассудная идея могла взбрести в голову только сестрице Скай. Конечно, он слышал о «чиппендэйлских» календарях. В один такой он даже как-то сунул нос. И понял, почему кое-кому из женщин это интересно, но ведь правильная и строгая Скай никогда не пойдет на это. Или пойдет?

Когда три года назад он женился на Скай, то узнал из первых рук, что, если не считать внешности, между Скай и ее свободомыслящей сестричкой-близняшкой нет ничего общего. Обе представляли собой редчайшее сочетание старых денег и деловой хватки, но когда он впервые с ними встретился, то на него произвела впечатление именно прямота и бесхитростность Скай. Это да еще зазывные, чуть припухлые губы. Губы, которым позавидовала бы даже Мишель Пфайфер.

— Не разоряйся по мелочам, Алисон. Мы договорились, что сбыт календаря будет твоим проектом, но я что-то не припоминаю, чтобы ты произносила хоть раз слово «обнаженные».

Логан так и отпрянул. Сюрприз за сюрпризом! Она и на самом деле обсуждала — как это выразилась Алисон? — календарь с мясцом. И судя по решительному взгляду Скай, она почти решилась на это предприятие.

— Ну, решайся, Скай. Как видишь, долгие часы, потраченные на эксперименты с форматом журнала, не пропали даром. У нас теперь есть журнал, соответствующий стилю жизни города Сен-Луи. А сейчас нам нужен календарь. И он станет великолепным приложением. Новой звездой на небосклоне. — Алисон медленно помахала в воздухе рукой, точно веером.

— Мы-то, может быть, к этому и готовы, но готов ли Сен-Луи?

— Сестренка, не томи себе душу по этому поводу. Число писем к редактору подскочило на сорок процентов, как только мы стали представлять в ежемесячном обзоре местных романтических писателей. Нам нужно чем-то закрепить успех, сделать цап-царап, привлечь внимание женщины девяностых годов. Поддразнить ее. Искусить. Подстегнуть ее фантазии, раскрыв для них широчайшие горизонты.

Мысли Логана двигались в том же направлении, только он предпочел бы, чтобы безграничные горизонты раскрылись бы перед фантазиями Скай.

— Пусть наша читательница с придыханием ждет календарь на будущий год, а пока покупает «Голую суть: журнал для города Сен-Луи», — продолжала Алисон. — В этом-то все дело. Я думала, ты поймешь. Календарь станет инструментом сбыта.

— Я не хочу, чтобы наше имя ассоциировалось с чем-то скользким.

— Сестренка, не скользким, а сексуальным. Ну, тем самым, что имеет отношение к мужчине и женщине, когда они с ума сходят друг от друга. Припоминаешь?

Скай отвела взор в сторону и проговорила:

— Припоминаю.

В голове у Логана забрезжила надежда. У него перехватило горло. Уж не вспоминает ли она, как они с ней занимались любовью? Господи, если бы это только оказалось правдой!

— Календарь «Голой сути» станет праздничным подарком в натуральном виде. С фотографиями именитых личностей из Сен-Луи. Доктора, адвокаты. — Улыбающаяся Алисон вопрошающе вздернула брови. — А, может быть, еще и индейца? Скажем, изобразить сексуальную смесь миссурийских поселенцев и племени Осаге?

Логан покачал головой. Чтобы он еще и позировал голеньким? На этот раз Алисон превзошла сама себя и явно перегнула палку.

— Не говори о нем. — Скай расправила плечи.

Логан вздрогнул, как от боли. Они не виделись друг с другом три долгих месяца. Он даже решил, что напряженность между ними как-то ослабла. И был неправ. Коренным образом неправ. Стоит ли ему рисковать и предлагать свой план? Он обучился терпению на коленях у тетки, но даже его терпению есть предел. Через шесть недель их развод станет окончательным. Значит, теперь или никогда.

— Но ты все еще носишь обручальное кольцо, — заметила Алисон.

Быть может, еще жива надежда. Он напрягся, пытаясь разглядеть сапфир на широком золотом фоне, но бумаги, находившиеся у нее в левой руке, сделали это невозможным.

— Да, и буду продолжать его носить. — Скай бросила бумаги на стол и выставила руку, поправляя сапфировое кольцо, обсыпанное мелкими изумрудами. — Легче носить его, как всегда, чем объяснять всем и каждому насчет развода.

«Прощай, надежда!», — подумал Логан.

— Думаю, что твой развод — самая большая ошибка в твоей жизни.

«Не только в твоей, но и в моей», — подумал Логан.

— Но ты ведь уже знаешь, Скай, что я думаю на этот счет. Остается только одно. Зачем ты назначила ему встречу ровно… — Алисон бросила взгляд на свои золотые часы, — через десять минут?

Словно поняв намек, Логан выскочил из-за двери, словно только что зашел в приемную.

— Я не опоздал?

— Я бы сказала, что ты как раз вовремя. — Алисон крепко обняла его и картинно чмокнула в щечку. — Где ты был? — прошептала она.

— Я уже здесь, разве не так? — шепнул он в свою очередь.

— Мне пора лететь на свидание, так что я бегу. — Алисон вытерла ему щеку платком. — Прости за губную помаду.

Но даже после того, как Алисон покинула офис, Скай оставалась у дальнего конца стола. «Боишься подойти слишком близко, Скай? — размышлял он. — Бойся, бойся!» Он был уже на взводе и в полном порядке, как его припаркованный на стоянке мотоцикл «Харлей-Дэвидсон». Он всегда пребывал в таком состоянии с момента их первой встречи почти четыре года назад. Он никогда так не желал ни одну женщину, как он желал ее — ни тогда, ни теперь. И это было не просто физическим влечением. Обычная похоть для него — дело прошлое. Тут зашевелилось его мужское естество. Ну, может быть, и не до конца прошлое.

«Вышвырни все эти жаркие мысли из головы!» — приказал он себе. Легче сказать, чем сделать, когда он все время вдыхал легкий, обволакивающий цветочный запах. Ее духи? Дыхание стало учащенным, словно его сознанию тоже ее не доставало. Он попытался догадаться, из какого флакончика на туалетном столике она подушилась за ушками. И он зажмурился, когда подумал о других надушенных местах ее тела, до которых она дотрагивалась влажной пробкой: о тоненькой пульсирующей жилке у основания шеи, о запястьях, о ямочках под коленками…

«Довольно. Эта встреча чисто деловая. Помни об этом, человек из племени Осаге. Дело должно стоять на первом плане. Вернуть ее в твою жизнь — вопрос второй. Пусть она вначале сама поднимет вопрос займа. Ты же знаешь, что она позвала тебя сюда именно за этим. Разыгрывай дурачка. Она сама к тебе придет. У нее нет выбора».

Он прекрасно знал, что в займе им отказано. Алисон писала ему и держала в курсе дела. Нет денег? Не будет и журнала. А журнал был ее последней надеждой. А то, что имел в виду он, было их последней надеждой на воссоединение и примирение. Он несколько раз продумывал и перепроверял в уме свой план, так что тот врезался ему в сознание, как зарубка на копье индейца племени Осаге.

— Логан. — Она подала ему руку. Он взял предложенное, радуясь каждой возможности дотронуться до нее. Рука ее великолепно помещалась в его руке, прирожденная бледность кожи и солнечный загар сливались в причудливую смесь. Рукопожатие было твердым, а рука ее — теплой и податливой.

Нежный запах жасмина и роз заполнял пространство между ними, как свадебное одеяло племени Осаге. Запах этот так же сводил его с ума, как и вкус ее кожи на шее. На нежной ее шейке, такой бледной. Такой гладкой. Такой жаждущей поцелуев.

— Прошло так много времени, Скай. — Он с неохотой первым прервал контакт. Любой ценой он обязан держать себя в руках. Сохранять ясность мысли. Увидеться с нею наедине — уже в достаточной степени опасно. Дотронуться до нее? Наверняка беду накличешь.

Кроме того, это была ее встреча, ее зов. Он слишком долго ждал, пока у него появилась возможность расставить ловушку. Теперь он может позволить себе подождать еще несколько минут.

— Похоже, ты все еще ездишь на своем «Харлее». — Она задержалась взглядом на мотоциклетном шлеме, который он держал под мышкой левой руки.

— Когда я не занят тренировкой лошадей.

— Как поживают клайдсдэйлы?

Он выжал из себя улыбку при упоминании могучих тяжеловозов, которым посвящал свои дневные часы. Эти лошади становились связующим звеном между ним и его душой, особенно, той ее половиной, которая принадлежала племени Осаге. Лошади, о которых в Сен-Луи вскоре останется одно воспоминание.

— Пивоваренные шишки отправили почти всех клайдсдэйлов в Калифорнию. В Уорм-Спрингс неподалеку от Лос-Анджелеса.

— Слышала. — Она знаком предложила ему сесть. — Прости. Я знаю, насколько это тебе тяжело.

Он плюхнулся в жестковатое кожаное кресло.

— Если бы в Сен-Луи не подняли шум, все лошади уже давно были бы переправлены на Тихоокеанское побережье.

Она обошла стол, выглядела Скай в своем белом, сшитом у портного костюме столь же привлекательной, как ванильный крем. По опыту он знал, что на вкус она вдвойне слаще. Он также знал, что под строгим деловым костюмом у нее сексуальнейшие кружевные штанишки.

Во рту у него стало сухо, когда она уселась на уголке стола напротив него. Из-под выреза показался кусочек кремового кружева, тончайшего кружева, прикрывавшего еще более нежную, чем ткань, розовую кожу. Торчащие фестончики показались ему страшно знакомыми. А что в этом странного? Это была одна из подаренных им шелковых штучек. Руки у него зачесались — так ему хотелось до нее дотронуться. Если бы они юридически не жили раздельно, он бы уже давно затворил дверь, запер ее на замок и уже протянул бы руку и стал расстегивать ей жакет, чтобы проверить, та ли это вещь, как он подумал.

— Ты был в Оклахоме, — сказала она, глядя на его длинные волосы.

С той поры, как он вернулся с исконных территорий племени Осаге, он нарочно не стригся. Ибо поклялся не резать волосы, пока к нему не вернется Скай. Пока он не увидит, как она, прямая и высокая, шагает рядом, и глаза у нее голубеют как небо над Миссури.

— Да, я ездил в Оклахому.

— Как твоя тетка?

Он позволил своему великому каменному лицу, как она имела обыкновение его называть, расплыться в улыбке при упоминании женщины — старейшины семьи Вульф.

— Тита шлет привет. А почему бы тебе к ней не заехать?

— Тетя Тита здесь, в Сен-Луи?

— Она со мною в доме. В нашем доме. — Ему показалось, что на лице у нее мелькнула улыбка сожаления, но он в этом не был уверен. Может быть, он просто принял желаемое за действительность. После того, что случилось у них в доме, он был уверен, что она больше никогда не переступит его порога.

— Позвоню тете завтра. Устроим ланч. — Сидя на столе, она устроилась поудобнее и перекинула ногу на ногу, так что одно колено оказалось выше другого.

Ноги у нее всегда были великолепны, подумал он. Шелковые чулки лишь подчеркивали это совершенство.

— У меня есть для тебя предложение, — бесстрастно проговорила она.

Пряча радость, испытанную им, когда он услышал столь прямолинейное заявление, он положил мотоциклетный шлем на пол рядом с креслом.

— Предложение? Звучит интригующе.

Она сбросила невидимую пылинку с облегающей юбки.

— Речь идет о сделке. Которая может оказаться прибыльной для нас обоих.

Да, она была бесстрастной. Когда дело касалось бизнеса, мало кто из женщин мог бы превзойти ее. Когда дело касалось занятий любовью, никто из женщин не мог превзойти ее. Его тело моментально отреагировало на воспоминание. Джинсы сразу как бы сели на два номера, особенно, к югу от пряжки ремня. Так с ним всегда бывало, когда он начинал думать о занятиях с ней любовью.

«Хватит мучить себя, человек из племени Осаге! Ты же в последнее время думал о ней предостаточно. Придерживайся своего плана».

Он сдвинулся, переместившись на одну сторону кожаного кресла и внезапно обратив внимание на резкий контраст между своей черной одеждой мотоциклиста и ее залитым солнцем белым костюмом. Они всегда представляли собой живой контраст: ее светлый англосаксонский облик и его оливковая кожа индейца племени Осаге, но когда они оказывались вместе, то их любовь…

Он подавил мазохистские мысли и вернулся к делу.

— Деньги меня не интересуют. Тебе, Скай, об этом известно. В дебрях финансов мы с тобой никогда не находили общий язык.

— Но как-то мы нашли общий язык — по поводу винодельческого хозяйства.

От упоминания владения ее семьи к западу от Сен-Луи у него перехватило дыхание.

— Банк вынуждает тебя продавать его?

— Они меня заставят это сделать, если я не принесу им живые деньги.

И она обратила на его лицо внимательный и сосредоточенный взгляд.

Он наблюдал за тем, как она изучала его, ища хоть малейший признак заинтересованности. Но он был уверен в том, что на его «великом каменном лице» не отражается ничего.

— Ну и что?

— Я подумала, что, может быть, под это винодельческое хозяйство мне бы дали заем.

«В яблочко! Терпение дает свои плоды».

— Ты бы дал заем.

— Так вот зачем ты позвала меня сюда. — И он почесал подбородок, чтобы дать ей понять, что он в данный момент обдумывает ее предложение. На самом деле он решил ссудить ей деньги еще задолго до поездки в Оклахому. Дивиденды, которые приходились на его долю из нефтяных прибылей, отчисляемых племени Осаге, копились на его счету в течение тридцати четырех лет с момента его рождения. Его банкир давал ему консультации по инвестированию. В течение многих лет Логан позволял своим деньгам многократно умножаться и никогда их не трогал. Того, что он получал, как тренер клайдсдэйлов и ветеринар, ему более, чем хватало на текущие расходы.

— Значит, ты ставишь винодельческое хозяйство, как покрытие займа? — И он постучал каблуком сапога по паркету.

— Да.

Слова «покрытие займа» повисли между ними, как крючок с приманкой. Он знал, что она ждет, когда же он эту приманку схватит. Но дело было в том, что хозяйство это ему не было нужно. Ему была нужна она. Он хотел чтобы она вернулась в его жизнь. Чтобы она вернулась в его объятия. Чтобы она вернулась в его постель. Без ответа пока что оставался только один вопрос: до какой степени ей хотелось спасти отцовский журнал? Но через несколько мгновений он будет знать ответы на все свои вопросы.

— Ладно, Скай. — Он встал и протянул руку.

— А ты не собираешься спросить, сколько мне нужно денег? — Она подала конверт, лежавший рядом с ворохом черно-золотых ручек.

Всегда заботящаяся о мелочах, особенно в бизнесе, она, в чем он был заведомо уверен, заранее подумала обо всех бумагах.

— Детальные расчеты здесь. — Она назвала сумму в долларах и раскрыла конверт.

— Нет проблем. Я это потяну.

— А вот роспись использования займа, — пояснила она, подавая стопку аккуратно сколотых документов.

Он махнул рукой.

— Пусть этим займутся юристы. Нам остается пожать друг другу руки, верно?

— Несмотря ни на что, я была уверена, что ты пойдешь мне навстречу.

У нее был невероятно довольный вид, когда они жали друг другу руки во второй раз, только теперь он не собирался отпускать ее руку, пока не захлопнется капкан.

— Есть только одно обстоятельство.

Довольный вид как ветром сдуло.

— Что такое?

И она попыталась высвободить руку.

— Винодельческое хозяйство меня не интересует. Владение землей — не моя стихия.

Она вырвала руку.

— Все остальное уже продано, даже это здание заложено-перезаложено. А винодельческое хозяйство я сохранила…

— По сентиментальным соображениям?

Она спрыгнула со стола и стала глядеть на него в упор.

— С этим местом связаны воспоминания. — Голос у нее смягчился. — Воспоминания, касающиеся нас обоих. Воспоминания, которые лучше было бы выбросить из памяти. Поверь мне, если бы деньги можно было бы достать у кого-нибудь другого, я бы пошла туда на полусогнутых.

Он почувствовал, что решимость стала мало-помалу покидать его. «Ах, ты, сукин сын, дай ей деньги, и все. Тебе же они не нужны. Кроме того, даже, если она примет твои условия, ты все равно, быть может, ее потеряешь». Но желание оказалось сильнее великодушия.

— Скай, дни бесплатных обедов миновали. Я даю… но и ты даешь.

— Сукин ты сын!

— Я тоже так думаю.

Она не сводила с него глаз.

— Твои условия?

Он уютно устроился на широком валике кресла, а затем бросил бомбу:

— Хочу провести с тобой медовый месяц, которого у нас не было.

Лазурные глаза ее расширились:

— Что-что?

— Я хочу, чтобы у нас с тобой был медовый месяц, который бы не прерывался ничем. Срочными материалами в номер. Фотографиями, требующими утверждения. Телефонными звонками, деловыми или не деловыми. Семь дней… — «И ночей», — добавило его либидо. — Только ты и я.

Лицо у нее побелело.

— Ах, ты, хорек вонючий, ведь ты когда пришел ко мне, уже заранее знал, что банк не продлил нам кредит.

Он не удостоил ее ответом. Да и зачем: ведь ответ был заведомо написан у него на лице.

— И этот… этот… — со злостью выпалила она. — Этот твой так называемый медовый месяц — ты ведь запланировал это заранее, верно?

— Да, я, действительно, об этом подумал.

«Ты, что, Скай, решила, что я так легко от тебя откажусь? Поразмысли-ка. Ты же меня достаточно хорошо знаешь».

— Я дам тебе полные владельческие права на винодельческое хозяйство, даже на сами виноградники.

— Силовые игры не в моем стиле. Если передо мною что-то, чего я хочу, я стараюсь этого добиться.

— И тебе неважно, сколько это будет стоить?

— Если это вещь стоящая, я заплачу за нее нужную цену. Любую цену.

Она прищелкнула пальцами.

— Вот так?

Он повторил ее жест.

— Именно так. Ведь это же медовый месяц. — Он поднял с пола мотоциклетный шлем и двинулся к двери. — Итак, предложение сделано. Хочешь, соглашайся, хочешь, нет.

Скай уставилась в шов, проходящий по середине спины его мотоциклетной куртки.

В голове у нее воцарилась паника. Мозг бурлил, как стоящий на огне котелок с овсянкой.

«Придумай что-нибудь. Ведь он сейчас уйдет, а вместе с ним — последняя надежда на спасение журнала». Взор ее обратился на сентябрьский номер «Голой сути», лежавший на краю стола, а затем скользнул на портрет отца во весь рост, висящий у двери. Той самой двери, к которой направлялся сейчас Логан.

— Так где же ты предлагаешь провести наш так называемый «медовый месяц»?

Он замер. Впился пальцами в резинку мотоциклетного шлема и только потом обернулся. Если ему и понравился ее вопрос, то он не подал виду.

— В каком-нибудь местечке потеплее? — спросил он.

— Неважно. — Она изображала полнейшее безразличие, а ум ее бешено работал в попытке подобрать подходящее место. Близкое и битком набитое людьми. Множество людей.

— У одного моего друга есть домик в дачном кооперативе на Мауи.

— На Гавайях? — В голове у нее все закружилось и завертелось. Много солнца, везде песок и туристы. Безопасный для нее выбор.

— Ну как, годится?

Не просто годилось, но и влекло, но нельзя, чтобы он понял, что она испытывает влечение, пусть даже к просто выбранному им месту. Хватит. Слишком все было болезненно. Она больше не может нарываться на новую боль.

— Гавайи далековато.

Он кинул шлем на широкий валик кресла.

— Всегда в запасе есть озеро Тахоэ.

— Неподалеку от океанского побережья Невады?

— Оно самое. А рядом Рино. Хочешь попытать счастья, Скай?

— Я не бывала в Неваде со времени…

— Со времени нашего почти что медового месяца, — продолжил он. — Но если Невада тебе не подходит, мы можем поехать на любое из «Ки»: хоть «Вест». Ты же всегда была неравнодушна к Флориде.

— Все равно очень далеко.

Он подошел поближе и очутился так близко, что она заметила в его серых глазах золотые искорки. Прямо, как рудная обманка. Ну, ее-то не обманешь. Она знала, чего он хочет, но ему не обломится. Она не собиралась падать в его объятия или в его постель.

— Тогда выбери сама.

Держа ногу на полу, она опять взгромоздилась на угол стола.

«Быстро. Придумай что-нибудь где-нибудь, пока он не настоял на Флориде».

— Ну, коль скоро я ставлю винодельческое хозяйство, как обеспечение, то почему бы нам не поехать туда?

— В Огасту?

Голова у него дернулась вбок, точно он ушам своим не поверил, что она предложила виноградные места в пятидесяти километрах к западу от Сен-Луи. Он, очевидно, против. Но почему? Неужели воспоминания о проведенном ими там времени у него настолько болезненны, или есть еще какие-то причины, по которым он не хочет туда ехать?

Она внимательно изучала суровое выражение на его лице, следила за тем, как он напускал на себя маску безразличия. «Слишком поздно, Логан». Она чересчур хорошо знала его, чтобы ее можно было так легко обвести вокруг пальца. Но почему же он не хочет ехать в Огасту?

— Я буду лучше чувствовать себя в отношении займа, если буду знать, что ты внимательно изучишь владения в Огасте, — выговорила она.

— Иными словами, ты будешь чувствовать себя лучше, если окажешься поближе к журналу.

Он подошел поближе. И наступил носком ботинка на кончик ее жестких матерчатых туфель.

— Не вздумай играть со мной в игру, Скай.

— А я и не собираюсь.

— Когда я говорю «никаких звонков», значит, так оно и должно быть. Никакой постраничной разметки в сумочке. Никаких записных книжек. Это часть сделки.

— Я и не собиралась звонить или работать над новым материалом.

— Не собиралась? А собиралась только мостить путь отступления, верно?

— Что-то в этом роде.

Теперь он стоял прямо перед ней, равномерно распределив свой вес на обе ноги — длинные, мускулистые.

— Ну, а если я действительно соглашусь провести медовый месяц в виде недели в Огасте, — спросил он, — когда ты будешь готова ехать?

— Через две недели.

Он медленно покачал головой.

— Малоприемлемо. Забираю тебя с собой послезавтра, или сделка отменяется.

Она спрыгнула со стола, всеми силами стараясь не задеть его ноги.

— К этому времени я еще не буду готова. Мне надо перед сдачей в типографию свести воедино ноябрьские журнальные простыни.

Глаза у него сверкнули.

— Простыни?

Что ж, сама нарвалась.

— Хватит!

— Тогда хватит напоминать мне, как хорошо нам было в постели под одной простыней.

Шея у нее побагровела. Только один мужчина на свете мог заставить ее краснеть, и он до сих пор, оказывается, способен вгонять ее в краску. Чему же удивляться? Он-то знает ее лучше кого бы то ни было, даже родной сестры.

— Давай лучше вернемся к делу, Логан.

— Если ты настаиваешь. Что же касается журнала, делегируй полномочия сестре.

Старый-престарый аргумент, подумала она. Сколько раз они через это проходили? Слишком много. Чересчур много.

— Не могу.

— То есть, не хочешь.

Ей хотелось закричать в ответ, но она заставила себя ограничиться краткой репликой:

— То есть, именно не могу.

— Ты же не навсегда отдаешь журнал Алисон. Всего лишь на семь дней, Скай.

— Не лезь в это. Это наши с сестрой дела.

— Нет, если ты хочешь спасти журнал. Алисон вполне может справиться с делами в «Голой сути». Она достаточно способная, если ты дашь ей шанс проявить себя.

— Шансов у нее хватало, но она все пустила по ветру. Сейчас неподходящее время для передачи ей руководства. Ноябрьский номер — ресторанный, со специальным разворотом. Мы пытаемся ввести что-то новенькое и отразить лучшие рестораны Сен-Туи. Мы опросили наших подписчиков и делаем раскладку…

Он вздернул брови.

Дернувшаяся вперед рука замерла в воздухе. Она опять дала ему повод к двусмысленному толкованию слов. Судя по сияющей улыбке на его лице, ждать он долго не заставит. Она глубоко вздохнула и постаралась взять себя в руки.

— Раскладку? А я и позабыл, настолько сексуальна журнальная терминология.

— Мы проводим разброс… Я имею в виду, целого раздела…

— Погоди-ка. Разброс? Интересная концепция…

Она взяла себя в руки и, не мигая, посмотрела ему прямо в глаза.

— Мы сделали фотообзор, сняв десять подписчиков и их любимые рестораны.

— Так пусть поест в них Алисон.

— Для нее изысканный обед — это двойной шоколадный коктейль и «большой Мак» с лишней пластиночкой сыра.

— Мне это нравится. А как насчет завтрака?

— Логан, я не шучу.

— Знаю, Скай. И еще я знаю, что для тебя этот журнал. Взбодрись. Расслабься. «Голая суть», можно считать, уже спасена. Займа ты добилась. Остается только перевести деньги на твой счет, если, естественно, мы договоримся об условиях.

И она решилась.

— Мы можем договориться об «условиях» так называемого «медового месяца», если согласишься на Огасту.

— Но ведь мы уже едем на виноградники Миссури!

«Почему он так возражает против Огасты? Тебе ведь всегда там нравилось, Логан!»

Теперь, однако, она решила настоять на своем.

— Нет. Будет только так. Здесь я ставлю точку.

Он склонил голову набок.

— Да неужели?

Теперь она нанесла ему удар ниже пояса. И стоит, помахивая руками.

— Только ничего не говори, Логан. Я с тобою готова пройти весь путь. Весь путь, но только, если мы едем в Огасту.

— Туше! Значит, я забираю тебя послезавтра.

Он явно не собирался идти на уступки по поводу даты отъезда. Если ей хотелось получить заем, то послезавтра ей уже следовало быть готовой к отъезду в Огасту, заранее упаковав вещи.

Ее, конечно, бросала в дрожь одна только мысль о том, что целую неделю журналом будет управлять Алисон. Но разве у нее был выбор? Логан загнал ее в угол. Либо она даст согласие, либо «Голая суть» прикажет долго жить. Но такого она допустить не может. Ни в коем случае!

— Послезавтра я буду готова.

— Заберу тебя в восемь. Оденься попроще. — Он схватил мотоциклетный шлем и пошел к двери. Когда он уже очутился в приемной, то вдруг оглянулся через плечо и подмигнул ей.

— По здравом размышлении я решил: упакуй-ка эту штуку в кружевах. Ну, знаешь, черную. Кто знает, а вдруг мы себе натрудим аппетит, и время от времени придется совершать вылазки за пропитанием.

И он вышел из офиса прежде, чем она успела что-либо возразить.