Голос любви

Глава 7

В течение нескольких последующих дней Симона почти не виделась с Блюделлом, а когда Крэнуэй снова не явился на назначенную встречу, Блю и вовсе пропал, даже не потрудившись поставить ее в известность. Когда он наконец объявился и она поинтересовалась причиной его внезапного исчезновения, он ответил, что пытается добыть кое-какую информацию через своих лондонских знакомых и, как только будет результат, сообщит ей. Он отрапортовал об этом по-военному и даже в шутку взял под козырек. Это вывело Симону из себя.

За девять дней он всего лишь пару раз сопровождал ее на вечеринки. Шутки, которые он себе позволял, были довольно сдержанны, однако и они раздражали Симону, поэтому она предпочитала ходить на вечеринки без него или вовсе не ходить. Однако и отсутствующий Блю, казалось, действовал ей на нервы не меньше.

…Проходя мимо библиотеки, в которой было тихо, Симона подумала, что не видела Блюделла со вчерашнего утра. Она вышла из дома, направляясь на званый завтрак, и столкнулась с ним почти нос к носу. Блю был в тех же шортах и футболке, в которых она увидела его в первый раз; он возвращался с утренней пробежки. Симона невольно залюбовалась его широкими плечами, стройными мускулистыми ногами, длинными, слегка взмокшими волосами.

— Желаю приятно провести время! — бросил он ей вслед хрипловатым голосом.

Днем Блю, как обычно, отсутствовал, но о том, чтобы ехать в Холлуинд-Хаус без него, не могло быть и речи. Он поедет, даже если ей придется тащить его насильно. Симона посмотрела на часы.

«Половина пятого. Черт побери!» — Поместье Хэллама было как минимум милях в ста к западу от Лондона. Если Блю не объявится в ближайшее время, они наверняка опоздают.

Блю вернулся домой в пять. Войдя в холл, он стянул с себя мокрую от дождя куртку. Вошел Нэнс, уже успевший поставить машину в гараж.

— Вы еще куда-нибудь поедете сегодня, мистер Блюделл?

— Нет, Нэнс, спасибо, я…

— Пожалуйста, Нэнс, подайте машину в половине шестого, — раздался голос Симоны. — Мы едем в Холлуинд. Вообще-то мы там должны быть уже в шесть…

Блю обернулся. Симона стояла в дверях библиотеки.

— Впрочем, — произнесла она, недвусмысленно глядя на Блю, — я уже позвонила им, предупредила, что мы, возможно, опоздаем из-за непредсказуемого расписания мистера Блюделла.

Блю ответил на ее взгляд саркастической улыбкой. Он помнил о поездке к Хэлламу, хотя ему очень бы хотелось о ней забыть.

Нэнс вежливо кивнул и удалился.

Откинув мокрые волосы со лба, Блю посмотрел ему вслед и чертыхнулся про себя. Одна мысль о том, что предстоит провести два дня со скользким пройдохой Хэлламом, способна была испортить ему настроение. У него все еще не было достаточного количества данных, чтобы подтвердить свои подозрения, но, как ему казалось, он был уже почти у цели…

Впрочем, мысль о том, что ему предстоит провести этот уик-энд с Симоной, будоражила его, может быть, даже больше, чем мысль о Хэлламе. Его тянуло к ней, и, как говорил ему инстинкт (а инстинкт еще ни разу не подводил его), ее тянуло к нему не меньше. По идее все должно было бы быть очень просто… Ну не глупо ли — женщине уже за тридцать, а ее до сих пор заботит, что скажет ее матушка?

Нет, от Симоны Дукет нужно держаться подальше, что Блю и пытался делать всю эту неделю. Иначе и сам не заметишь, как запутаешь узел, который слишком сложно будет распутать. А теперь она хочет, чтобы он провел с ней весь уик-энд. Только этого не хватало!

Все это доводы разума. Глаза же говорили Блю совсем другое. Симона выглядела потрясающе. Волосы ее были зачесаны назад и в полумраке холла отливали каким-то мистическим голубым светом. Серые глаза, казалось, занимали половину лица. В чем была одета Симона, Блю не мог разобрать — у него кружилась голова, он лишь видел, что в чем-то белом, напоминающем белоснежные паруса «Трех желаний»… Интересно, как бы она отреагировала, если бы он сравнил ее с яхтой?

— Мистер Блюделл, — строго произнесла она, — я была бы вам весьма признательна, если бы вы не смотрели на меня так. Кстати, где вы были весь день?

— Соскучилась по мне, крошка? — подмигнул ей Блю, протягивая свою куртку неизвестно откуда появившемуся Драйзеру. Тот принял ее и удалился, не произнеся ни слова.

Симона уже хотела было ответить какой-нибудь колкостью, но сейчас ей было не до препирательств. Она лишь произнесла:

— Собирайтесь, Блю, и, ради Бога, побыстрее. Мы и так уже сильно опаздываем.

Блю нахмурился. Ему не нравился этот официальный тон. Он-то думал, что их отношения давно уже перестали быть формальными…

— Кстати, — добавила вдруг Симона, — вам звонила некая Лили. Просила перезвонить ей, как только сможете. Судя по ее голосу, она собиралась сообщить вам что-то важное…

По тону, которым Симона сообщила об этом, казалось, что она не могла себе представить, чтобы какая бы то ни было женщина так сгорала от нетерпения поговорить с Блю. Симона ждала.

Блю лишь ухмылялся.

Симона явно ревновала его. По крайней мере он был ей небезразличен. Это вселяло надежду…

— Она не оставила свой номер, — произнесла Симона, так и не дождавшись его ответа.

— У меня он есть, — заявил Блю, не пускаясь в дальнейшие объяснения. Он посмотрел на часы. — Позвоню ей потом. Сейчас нам лучше поторопиться. Не хотелось бы заставлять старину Гаса ждать.

Он стал подниматься по лестнице, но Симона снова окликнула его:

— Да, и на ужин, разумеется, вы должны явиться в смокинге.

— В смокинге так в смокинге. — Блю ненавидел этот вид одежды, но когда тебя просит об этом небесное видение в белом… Перепрыгивая через две ступеньки, Блю думал о том, правильным ли было его решение держаться подальше от мисс Дукет. «Что ж, — подумал он, — пусть все идет своим чередом. А там будет видно».

Симона посмотрела в окно машины. Дождь прошел, словно его и не было, только мокрая трава по обе стороны дороги и бесконечные лужи напоминали о нем. Небо снова было лазурно-голубым, лишь несколько облачков на востоке…

Блю был тих и задумчив, и его молчание немного настораживало Симону. Несколько раз она пыталась завязать с ним разговор — его ответы были вежливыми, но односложными. При этом она чувствовала, что он внимательно рассматривает ее, но, когда их взгляды встречались, Блю лишь загадочно улыбался и отворачивался. Наконец Симона оставила попытки разговорить его и решила наслаждаться пейзажем за окном. Тем не менее Блю постоянно напоминал ей о себе, хотя и невольно, — каждый раз, когда машина делала резкий поворот, их тела соприкасались. Блю занимал довольно много места в машине, а дорога была узкой и весьма извилистой.

Сгущались сумерки, когда они достигли Холлуинда. Симона была потрясена — огромный дом казался вышедшим из сказок о доброй старой Англии. Окруженный лужайкой, размеры которой были под стать дому, он гордо возносил в небеса свою крышу с целым лесом дымоходов. Нижний этаж украшали большие высокие окна с витражами, а главный вход — внушительные мраморные колонны. С противоположной стороны в тени дома просматривался великолепный сад, в котором царил идеальный порядок, — судя по всему, за садом ухаживали так тщательно, что самому живучему сорняку не оставалось в нем ни малейших шансов.

Посмотрев на дом, Блю восхищенно присвистнул.

— Нравится? — спросила Симона, подвинувшись, чтобы дать ему возможность осмотреть это архитектурное чудо получше.

Блю наклонился вперед, слегка коснувшись при этом Симоны плечом. Лимузин ехал по длинной дорожке, посыпанной гравием, который скрипел под шинами, как снег зимой под ногами.

— Должно быть, — задумчиво произнес Блю, — эти стены многое повидали… Интересно, когда был построен дом?

— В 1749 году.

— Каким же образом он попал к Хэлламу?

— Можно сказать, он «женился» на нем.

Блю удивленно посмотрел на нее. Должно быть, решила Симона, он подумал о Шандре — той рыжей толстухе, что была с Хэлламом на ужине у Джозефины.

— Дом принадлежал его первой жене, Маргарет. Она умерла пять лет назад. Ее отец был десятым графом Холлуинд, но умер полностью разоренным. У Маргарет осталось два выбора — или расстаться с домом, или выйти замуж ради денег. Хэллам давно положил глаз на этот дом, а тут как раз умер его отец, и Гас оказался наследником громадного состояния… Так что от его предложения Маргарет не смогла отказаться.

Блю задумался на минуту.

— Выйти замуж за денежный мешок, — произнес он, — это еще куда ни шло. Но жениться ради дома — о таком я слышу впервые…

Симона собиралась уже что-то сказать в ответ, но в этот момент лимузин остановился у самого дома.

— Ну вот мы и приехали, — неуверенно произнесла она.

Двери дома раскрылись, и на крыльцо высыпала толпа нарядно одетых людей.

Нэнс открыл дверцу машины, и сам Гас Хэллам помог Симоне выйти.

— Рад приветствовать вас в моем скромном жилище! — Хэллам с подчеркнутой галантностью поцеловал ей руку.

Блю вышел из машины и протянул руку Хэлламу. Тот пожал ее, но с таким отстраненным видом, что у Симоны все вскипело внутри. Какое право имеет Хэллам обращаться с Блю как с мальчиком на побегушках? Впрочем, чувство гнева Симоны тут же сменилось чувством собственной вины — не так ли она сама смотрела на Блю всю эту неделю?

— Простите за опоздание, мистер Хэллам, — произнесла Симона. — Мы, должно быть, пропустили ужин?

— Нет, я попросил моего шеф-повара повременить с ужином. Так что у вас еще есть время, чтобы расположиться поудобнее. А я, с вашего позволения, пропущу пока с гостями еще по рюмочке.

— Спасибо, мистер Хэллам, — произнесла Симона. — Мы присоединимся к вам, как только сможем. Нельзя ли, чтобы кто-нибудь проводил нас в комнаты для гостей?

— Разумеется. — Хэллам щелкнул пальцами. — Уильям, проводите, пожалуйста, мисс Дукет.

От толпы отделился худощавый молодой человек и подбежал к ним.

— Позвольте, сэр? — Он попытался взять у Блюделла сумки.

— Спасибо, Уильям, я сам.

— Как вам угодно, сэр. Следуйте, пожалуйста, за мной.

Хэллам вернулся к гостям, а Симона с Блю последовали за Уильямом по роскошной мраморной лестнице на второй этаж, по огромной галерее, украшенной портретами и бюстами представителей давно умерших поколений британской аристократии, мимо бесконечных одинаковых дверей… Огромный зал, который в былые времена, должно быть, выглядел мрачно, теперь был освещен мощным светом электрических ламп, поблескивающим на пышной позолоте тяжелых старинных рам и на затейливом узоре паркета из редких пород деревьев.

Уильям остановился у самой последней двери.

— Ваша комната, мисс, — произнес он, пропуская Симону вперед.

— Спасибо, Уильям, — ответила та, оглядывая комнату. — А где комната мистера Блюделла?

— Прямо напротив, мисс. — Уильям поставил чемодан Симоны около кровати.

Блю неподвижно стоял у окна. Казалось, он вовсе не собирается уходить. Симона покосилась на Уильяма, подумав, как он отреагирует, если Блю останется в этой комнате, и решила, что ей все равно.

— Большое спасибо, Уильям. Отнеси, пожалуйста, багаж мистера Блюделла в его комнату. — Симона буквально выпроводила парня из комнаты, закрыв за ним дверь и прислонясь к ней. Она ждала, когда Блю заговорит, даже не удивляясь, почему он не вышел вместе с Уильямом. В глубине души она была почему-то рада происходящему, хотя, разумеется, не собиралась признаваться в этом.

— Знаете, что рассказывают об этих старых английских особняках? — спросил Блю.

— Не знаю. Что? — Симона прижалась к массивной двери, словно ища в ней какую-то защиту.

— Рассказывают, что настоящее веселье начинается, когда гасят огни и джентльмены под покровом темноты отправляются в спальню каждый к той даме, которую успел выбрать. Хорошие хозяева обычно догадываются, кто с кем будет спать, и заботятся разместить гостей так, чтобы путь от спальни до спальни был как можно короче.

— Признаться, я о таком не слышала. — Симона подумала вдруг о близости их комнат и почувствовала, как краска приливает к ее лицу.

— Все, как рассказывают, происходит очень прилично, — продолжал Блю. — Тихий стук в дверь где-то после полуночи, называние своего имени — и вежливое приглашение войти.

— Рискованное дело. — Симона чувствовала себя неловко под взглядом Блю. — А если ошибешься комнатой?

— Что ж, ты ничем не рискуешь. Если дама не желает принимать джентльмена или уже занята, она просто делает вид, что спит. Ничье достоинство, как видите, не задето…

У Симоны перехватило дыхание, ей хотелось обмахнуться веером.

— А каким образом джентльмен узнавал, что дама его примет? — спросила она неожиданно тихо.

Блю подошел к ней и приподнял ее лицо за подбородок. Симона понимала, что ей следовало бы отпрянуть или хотя бы отвернуться, но не сделала ни того ни другого.

— По тому, — произнес он, — как она смотрит на него. — Голос его звучал хрипловато, и в нем сейчас не было обычного для Блю поддразнивающего тона.

Симона не отрываясь смотрела на него.

Он поцеловал ее, едва касаясь губами губ. Симона знала, что не должна этого делать, но не хотела, не могла противиться этому…

— И по тому, как она целует его, — прошептал он.

Он взял ее лицо в свои руки и снова поцеловал — на этот раз гораздо настойчивее. Руки его опустились ей на плечи, затем ниже… Теперь уже все существо Симоны — разум, душа, тело — говорило о том, что это правильно, что иначе быть не может… Она жадно вдыхала его запах, ласкала губами его губы, словно пила из них сладкое ароматное вино.

Их губы наконец разомкнулись. Блю отступил от нее на шаг, переводя дыхание.

— Я не хотел ехать, — произнес он. — Но все равно не ожидал, что это будет такой пыткой. Пока мы были в машине, я хотел тебя все больше и больше с каждой минутой…

Он прижал ее к груди. Симона слышала, как сильно бьется его сердце, и с каждым ударом ее покидали последние остатки здравого смысла.

Как это могло случиться? Каким образом она оказалась не в том месте, не в то время и не с тем мужчиной? Симона закрыла глаза, надеясь, что, когда она откроет их, мир снова станет прежним, как будто не было этого поцелуя.

Блю, должно быть, почувствовал ее колебания.

— Не уходи, — прошептал он, целуя ее в голову. — Ни мысленно, ни на самом деле. Я хочу удержать тебя.

Она медленно подняла глаза: лицо Блю светилось такой нежностью, что Симона немного успокоилась.

— Меня никто еще так не целовал, — произнес он.

Симона тщетно пыталась унять свое бешено колотящееся сердце.

— Я сама еще никого так не целовала, — прошептала она, как наивная девочка.

Блю широко улыбнулся и поправил непослушную прядь, упавшую Симоне на глаза.

— Ну что ж, выходит, это ново для нас обоих.

Он снова приблизил губы, но Симона отстранилась от него. Она подняла руку, как бы призывая его выслушать ее.

— Нам нужно поговорить, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Мы не должны этого делать. Вы… ты не должен этого делать. — Она посмотрела на него ледяным взглядом, хотя ее внутренний голос кричал, обвиняя ее в притворстве.

Блю долго и пристально смотрел на нее.

— Хорошо, — кивнул он, — поговорим. — Вид его был строгим, как у проповедника, не считая по-прежнему возбужденно горящих глаз. — Но, боюсь, не сейчас. — Он кинул взгляд на часы и пожал плечами в полушутливом-полусерьезном сожалении. — Мне еще нужно пойти переодеться в этот чертов смокинг, который ты почему-то так любишь.

И у него еще хватает сил дразнить ее в такой момент! Симоне хотелось броситься на него, ударить по голове чем-нибудь тяжелым… Но Блю, не дав ей опомниться, чмокнул ее в щеку, нежно, но настойчиво отстранил от двери и решительно вышел, даже не обернувшись.