Голоса ночи

Глава 11

– Чарлз, спускайся вниз! Уже прибыли гости!

Чарлз поднял голову и увидел сестру в двери своего кабинета; глаза Милли сверкали, и она смотрела на него, надув губы. Он поднялся, стараясь скрыть недовольство. Странная цепочка событий, начавшихся с пренебрежительного высказывания сестры в адрес внебрачной дочери их отца, теперь близилась к концу. Он испытывал удовлетворение и предвкушал триумф в споре с сестрой, однако эти чувства омрачались растущим страхом.

Несмотря на все попытки Чарлза успокоить Мэгги, она все сильнее волновалась, получая на протяжении нескольких недель послания от Дэнни О’Салливана. Она никому не рассказывала о своих страхах и старалась казаться спокойной, однако лицо ее становилось холодным и напряженным, когда она предавалась бесплодным размышлениям о своей дальнейшей судьбе. Хотя Чарлз убеждал Мэгги, что ей не о чем беспокоиться, ее страхи порождали сомнения и у него.

Другая причина его досады, никак не связанная с Дэнни, заключалась в том, что светский прием в его доме означал конец общения с Мэгги Кинг. Она уже купила билеты третьего класса до Америки, чтобы исчезнуть сразу после приема. Чарлз был недоволен этой идеей, но что он мог поделать? Мэгги чувствовала себя несчастной в Лондоне; ей казалось, что в каждом темном месте ее поджидал человек Дэнни, и ее невозможно было убедить, что, став любовницей влиятельного человека, она будет в безопасности. Контраргументы Чарлза были не убедительными, эгоистическими, и он слишком уважал Мэгги, чтобы озвучивать их.

– Так ты идешь? – нетерпеливо спросила Милли, прервав размышления брата.

Чарлз осознал, что стоит как вкопанный, глядя на камин. Лицо его приняло обычное выражение, и он высокомерно приподнял бровь, что всегда раздражало сестру.

– Да, конечно. Просто жду, когда ты пройдешь вперед.

Милли фыркнула и вышла из комнаты, шурша юбками. Чарлз молча последовал за ней, в то время как она устремилась по восточной галерее к главной лестнице. Вскоре возбуждение заглушило ее раздражение, и она, забыв о своем недовольстве, разразилась словесным потоком:

– Гости прибыли почти одновременно! Половина из них были приглашены на ранний чай у Ашуэртов. Почему ты их не встретил? Лорд Рашуэрт не смог, как обычно, выбраться из своего загородного поместья, но леди Рашуэрт и леди Виктория уже прибыли и удалились в свои комнаты, чтобы освежиться после дороги. Лорд и леди Джеймс Ашуэрт со своими тремя дочерьми, а также мистер Уэлдон пьют чай с мамой в китайской гостиной. Одновременно с ними приехали Рэдклиффы, потом появился лорд Гамильтон…

Чарлз рассеянно слушал перечень гостей; это были те же самые люди, которые приезжали к ним ежегодно, и, вероятно, их предки также участвовали в приемах, которые устраивали его предки.

На это ежегодное собрание леди Эджингтон пригласила гостей с таким расчетом, чтобы сохранялся баланс между представителями обоих полов, что обычно делалось на светских мероприятиях. При этом количество отобранных дочерей и сыновей составляло незначительный процент в списке высоких гостей.

Большинство из приглашенных арендовали дома на земле Эджингтона, и их места жительства находились на расстоянии мили от особняка барона, так что его домашний прием стал не более чем значительно расширенным изысканным обедом для привычного круга гостей, и являлся началом лондонского светского сезона. Эти гости знали Чарлза лучше, чем кто-либо, и не потому, что он считал их близкими друзьями, а потому, что они были теми, кого мать называла людьми «нашего сорта», и они знали Чарлза со времен, когда он ходил в коротких штанишках, если не раньше. Чарлз никогда не понимал, что значит «нашего сорта», поскольку этих людей не объединяло ни равное богатство, ни положение в обществе, ни стиль жизни, ни политические воззрения, за исключением того, что они долгое время общались друг с другом. Это были те люди, кого Мэгги должна была обмануть; люди, которые не только знали принятые в светском обществе правила поведения и прочие формальности, но и следовали им в жизни, усвоив их с самого детства до такой степени, что научились игнорировать некоторые правила, избегая обвинения в вульгарности.

Чарлз и Милли достигли лестничной площадки над главным холлом. Под голубым куполом с изображением Европы и быка собрались служанки в серо-белой униформе и лакеи в небесно-голубых ливреях – слуги выстроились сбоку от двери и ожидали прибытия гостей.

Наконец высокие двери широко распахнулись и появился первый гость – лорд Гиффорд; за ним вошли сэр Натаниел Дайнс и молодая белокурая женщина.

При виде незнакомки на лице Милли отразилось легкое замешательство, которое быстро сменилось ликованием. Чарлз подавил удовлетворенную улыбку.

Представление Джейн Хаусер компании явилось гениальным ходом, но не его, а Дайнса, хотя Чарлз был бы рад приписать его себе.

Баронет наряду с Чарлзом решил принять участие в социальном эксперименте, но Чарлз высказал опасение, что представление обществу еще одной неизвестной женщины вызовет у Милли подозрение, связанное с их пари. Дайнс посмеялся тогда и заявил, что им необходимо намеренно ввести в заблуждение Милли, и для этой роли как нельзя лучше подойдет мисс Хаусер. Чарлз согласился, что она действительно подходит для этой роли.

Его не интересовало, кем была мисс Хаусер, но она явно не могла называться леди; он хорошо знал, что Дайнс не гнушался сомнительными компаниями. Впрочем, гостья была довольно привлекательной: с золотистыми волосами, большими карими глазами и в дорогом платье – в общем, ее внешность не оскорбляла зрение. Однако в ней чувствовалась излишняя самоуверенность и бесцеремонность. Милли, несомненно, отметит цвет ее лица, манеру держаться, покрой ее платья и стиль прически, после чего объяснит, почему все это не соответствует принятым в обществе стандартам. Впрочем, Чарлз заметил, что во внешности этой женщины было больше напускного шика, чем изысканности.

– Послушай, братец, ты, конечно, мог бы найти что-нибудь получше, – тихо сказала Милли, когда они достигли основания лестницы.

– Тебя не проведешь, – так же тихо ответил Чарлз. – Однако помолчи и позволь другим составить свое мнение.

Милли вышла вперед, чтобы поприветствовать вновь прибывших и направить их в гостиную. Она радушно улыбнулась лорду Гиффорду, вероятно, намереваясь тем самым умышленно подчеркнуть последующее холодное обхождение с Дайнсом. Потом о чем-то заговорила с мисс Хаусер, которая была представлена как кузина Дайнса. Милли многозначительно посмотрела на Чарлза через плечо женщины, давая ему понять, что она не виновата, если гости не примут вновь прибывшую должным образом.

Затем Милли взяла лавровые венки у ожидавшей рядом служанки и надела их на головы мужчин, а третий отдала Чарлзу.

– Понятно. В этом году тема связана с вакханалией! – весело заметил Гиффорд, сдвигая венок на щегольской манер.

Милли бросила на него недовольный взгляд.

– Это будет римская пастораль, – подчеркнуто спокойно произнесла она и украсила гирляндой цветов шею мисс Хаусер. Потом извинилась, осуждающе взглянула на лорда Гиффорда и, демонстративно взяв под руку мисс Хаусер, повела ее прочь, едва сдерживая проявление удовольствия.

– Мой Бог, Дайнс, она чертовски хороша, – медленно произнес Гиффорд, когда женщины ушли.

Дайнс самодовольно улыбнулся и, подняв монокль, оценивающе посмотрел на удаляющуюся фигуру своей протеже.

– Через час она здесь всех шокирует. Представляешь, какова будет реакция твоей сестры, когда она познакомится с мисс Хаусер ближе?

Гиффорд усмехнулся.

– Ты доверяешь Гиффорду? – спросил Чарлз Дайнса, несмотря на очевидность ответа, хотя на самом деле хотел сказать: «О чем ты думал, черт возьми, когда посвящал его в наш план?»

– Ты не считаешь меня надежным человеком? – сказал Гиффорд легким тоном, хотя в глазах его появился холодный блеск. – Я уже знаю наполовину ваши планы, так какой вред будет в том, если вы позволите мне помочь вам ввести в заблуждение общество?

– Ты вполне заслуживаешь доверия, так как это позабавит и тебя, – решительно сказал Чарлз.

Гиффорд усмехнулся и расслабился.

– Совершенно верно, старина. Совершенно верно. Думаю, это позабавит и всех остальных.

Дайнс пожал плечами:

– На мой взгляд, включение Гиффорда в число близких друзей мисс Хаусер добавит правдоподобия ее принадлежности к определенному социальному кругу.

Чарлз кивнул, хотя не испытывал особой радости по этому поводу. Гиффорд не отличался постоянством; если ему покажется, что задуманное развлечение недостаточно привлекательно, он с радостью разрушит все планы, чтобы насладиться произведенным эффектом.

Возможно, он уже знает о Мэгги, так как присутствовал на том прослушивании, однако будет безопаснее не посвящать его в детали.

– Так когда мы начнем наш невероятно интригующий розыгрыш? – спросил Гиффорд, слегка улыбнувшись.

Чарлз раздраженно переминался с ноги на ногу.

– Посмотрим сначала, кто прибыл.

– Полагаю, большинство гостей уже здесь, – убежденно заявил Гиффорд.

– Тогда почему бы не начать? – сказал Чарлз, чувствуя, что ситуация может выйти из-под контроля. Чтобы удержаться от резкого высказывания в адрес Гиффорда, он повернулся и зашагал в китайскую гостиную, предоставив двум другим мужчинам следовать за ним.

В комнате уже было полно гостей. Леди Эджингтон уютно устроилась в углу с пожилыми женщинами. Там сидели: мать Гиффорда, леди Рашуэрт со своей сестрой, леди Виктория, леди Хайд и леди Джеймс Ашуэрт с огромным сверкающим бриллиантом на шее. Более молодое поколение в лице дочерей леди Ашуэрт, дочерей леди Хайд и сыновей Рэдклиффа вело себя чуть свободнее, образуя то одну, то другую группу, тогда как взрослые мужчины держались поодаль в углу, позади одной из двух огромных нефритовых ваз, стоявших по обеим сторонам дальнего дверного проема.

Чарлз отметил отсутствие Мортимеров, которые, как всегда, задерживались; лорда Гримсторпа, а также Морелов, которых, возможно, не пригласили в этом году, так как в печати все еще обсуждались сплетни относительно недавнего опрометчивого романа миссис Морел. Нельзя сказать, что леди Эджингтон принципиально возражала против романов – если, конечно, один из партнеров не был в браке, – однако, когда дело доходило до обсуждения связи во всем Лондоне, она не могла игнорировать это обстоятельство, и ей требовалось несколько месяцев, чтобы простить виновника или виновницу скандала.

Гиффорд быстро оглядел комнату и вопросительно приподнял бровь – достаточно ли прибыло людей? Чарлз сделал разрешающий знак легким движением плеча, и Гиффорд подошел к группе молодых людей, собравшихся вокруг спинета, возвышавшегося у одной из стен. Выставленный напоказ одним из предков инструмент был настроен на восточный лад и являлся дополнительным украшением со своими инкрустированными в китайском стиле панелями. Одна из дочерей леди Хайд – леди Элизабет или леди Мэри, Чарлз не мог разобрать, – нажимала на клавиши беспорядочным образом, в то время как другая, а также Милли, мисс Хаусер и двое Рэдклиффов стояли рядом полукругом. Гиффорд присоединился к ним, а Чарлз последовал за Дайнсом, который направился к другой группе.

– Послушайте, мисс Кроссхем, – начал Гиффорд с преувеличенно скучающим видом. – По пути сюда я видел строящийся дворец. Кому он принадлежит?

Милли улыбнулась, обозначив ямочки на щеках.

– Лорду Лэнгстону. Интересное строение, не правда ли? Он говорит, что дворец будет построен в стиле готического аббатства.

Питер Рэдклифф усмехнулся:

– Я никогда не видел аббатства со множеством подпорок и башен.

– Разве вы не знаете? – сказала одна из близнецов, стоявшая рядом с ним. – Лэнгстон называет себя специалистом по истории Средних веков, однако главным образом знает наизусть «Смерть Артура» и спорит относительно того, где на самом деле располагался Камелот. Держу пари, что, закончив строительство, он установит «круглый стол», отведет помещение для выставки древнего оружия и разместит в каждом углу рыцарские доспехи.

– А также повесит гербы на каждую стену, – добавила ее сестра с воодушевлением. Она пыталась наигрывать мелодию, которая, по ее мнению, звучала в Средние века, но быстро сбилась.

– И еще устроит на кухне ямы, в которых будут жарить мясо, – согласилась первая сестра.

Гиффорд со скучающим видом оглядел комнату.

– Это намного лучше, чем бесконечный чай с печеньем и злые сплетни, которые мы слышим на каждом приеме с начала сезона.

– Хотите посмотреть на эту стройку? – предложила Милли.

«Спасибо, сестра», – мысленно произнес Чарлз.

– Я с удовольствием посмотрела бы! – с неподобающим энтузиазмом воскликнула мисс Хаусер трепетным тоном.

Одна из сестер тайком взглянула на другую из-под опущенных ресниц, и обе улыбнулись.

– Я не понимаю, почему бы не поехать, если у нас достаточно карет, – сказал Чарлз в ответ на вопросительный взгляд Милли.

– Ландо Дайнса все еще здесь, – сообщил Гиффорд, растягивая слова.

– И наша городская карета, – вставил Питер.

– Я прикажу, чтобы их подогнали поближе, – сказал Чарлз и кивнул лакею, который стоял у двери. – Давайте узнаем, кто еще желает поехать.

– Ты едешь? – спросила Милли, слегка нахмурившись. – Нам нужен сопровождающий, потому что, как ты знаешь, я никогда не интересовалась архитектурой.

– Разумеется, еду, – сказал Чарлз ровным тоном. Потребовалось полчаса, чтобы подготовить кареты.

Наконец все, кто хотел поехать, расселись по местам и отправились в путь.

Чарлз оказался зажатым между Гиффордом и Кристофером Рэдклиффом, который весь сиял, явно важничая в своей новой капитанской форме. Напротив Чарлза сидела его сестра и неизменная Флора Ашуэрт, чья мать постоянно навязывала ему свою дочь. Позади он слышал, как Дайнс развлекал в ландо какой-то историей мисс Хаусер. С ними сидели также лорд Рэдклифф, миссис Ашуэрт и лорд Гамильтон, а сестры-близнецы, Питер и Александр Рэдклифф разместились в закрытой карете, следующей в самом конце. Эта небольшая процессия с грохотом миновала мост над небольшой холодной речкой, протекающей непосредственно перед воротами поместья, и затем свернула с боковой аллеи на главную дорогу, которая вела в Лондон.

«Вот и настал момент истины», – подумал Чарлз, заставив себя держаться невозмутимо. Его, конечно, беспокоила судьба Лили Барретт, отвергнутой обществом, однако это была не единственная причина, по которой он испытывал тяжесть на сердце. Он очень хотел, чтобы Мэгги имела успех независимо от его нелепого пари. Он хотел видеть ее победу над этим миром, который всегда был против нее. Хотел, чтобы эта девушка была принята его окружением, хотя подозревал, что она не считала это важным для себя, тогда как по непонятной причине для него ее победа имела существенное значение.

Чарлз ехал в напряженном молчании.

– Что это? – воскликнула мисс Флора, нарушив тишину.

Уже? Не может быть. Чарлз проследил за ее взглядом. Он пришел в замешательство, полагая, что девушка увидела Мэгги, однако внимание Флоры привлекла широкая канава у дороги, которую копали рабочие.

– Это для прокладки газовой линии, – пояснил Чарлз, расслабившись. – В канаву положат трубы и подведут их к новому дому Лэнгстона. – В широко раскрытых глазах Флоры отразилось возбужденное любопытство. – Это, конечно, опасная работа, – добавил Эджингтон, – и мужчинам строго запрещено курить.

– А если они нарушат запрет? – спросила Флора затаив дыхание.

Чарлз приподнял бровь. Флора была такая… наивная.

– Произойдет взрыв. Взрывы газа в предместьях Лондона уже имели место. Разрушилось несколько домов, а в земле образовались глубокие воронки, – пояснил он.

Флора с испугом взглянула на рабочих и продолжала смотреть на них, даже когда экипаж отъехал на значительное расстояние.

– Вот этот дом! – крикнула Милли, когда после поворота в поле зрения появилось наполовину построенное здание из серого известняка. Чарлз повернул голову, но вместо того, чтобы смотреть на дом, как это делали остальные, его внимание было приковано к скромному фаэтону, который выезжал из-за угла. «Теперь твой выход на сцену, Мэгги».

Мэгги сидела в полутемной карете, обхватив себя руками. Напротив нее расположилась Салли. Девушки с напряжением смотрели в окно, они очень волновались. Потребовалось шесть с половиной недель напряженной работы для того, чтобы наступил этот момент. Мэгги понимала, что должна показать себя наилучшим образом и не нервничать. Но как совладать с собой? Она никогда не выставляла себя напоказ и большую часть жизни провела в темных углах, где золотую монету трудно отличить от серебряного стерлинга. Сегодня она исполнит свою роль, а потом… Впрочем, что будет потом, неизвестно. Она и Салли, вероятно, устроятся как-нибудь, хотя трудно было представить, что ждет их в Нью-Йорке.

Мысли Мэгги снова и снова возвращались к неизбежной разлуке. При этом она думала не столько о Нэн, Джайлсе, Гарри и всех остальных ребятах, сколько о Чарлзе. Расставание с ним волновало ее больше всего. Как она переживет это время? Конечно, жаль покидать дом, к которому она уже привыкла, и отказываться от легкой жизни, но Чарлз… Она постарается не страдать из-за отсутствия его благожелательности и особого внимания – с Чарлзом она чувствовала себя так, словно была для него единственной женщиной в мире; постарается привыкнуть к тому, что больше не увидит его лица, не почувствует его губ, не ощутит тепла его тела и его страсти… Она не будет страдать, потеряв все это, – ведь эти радости временные, да и сам Чарлз никогда до конца не принадлежал ей…

Топот ног прервал размышления Мэгги. К фаэтону подбежал мальчик, которого Чарлз нанял для наблюдения за дорогой. Мэгги услышала, как он, задыхаясь, сообщил кучеру, что кареты с гостями Эджингтона уже приближаются, и ухватилась за ремень, когда фаэтон резко тронулся с места.

Лицо сидевшей напротив Салли стало мертвенно-бледным, и она тоже ухватилась за свой ремень. Карета выехала из-за угла, и тут же раздался сильный треск, заставивший и Мэгги, и Салли вздрогнуть. Несомненно, произошла какая-то поломка.

«Надеюсь, все сработает как надо», – подумала Мэгги и еще крепче взялась за ремень. Эта часть плана была ее идеей – немного опасной, но довольно убедительной и с высокой вероятностью успеха.

Прошла секунда, другая. Ничего не происходило; был слышен только скрип оси.

«Неужели не получится?..»

Карета без предупреждения рванула вперед, и через секунду раздался характерный резкий звук, говорящий о том, что ось сломалась пополам. Мэгги и Салли были отброшены к спинкам сиденья, карета же внезапно осела назад и остановилась.

Послышались отдаленные взволнованные крики, которые вывели Мэгги из временного оцепенения. Она поняла, что кричит не Салли; голоса доносились снаружи кареты. Мэгги оттолкнулась от подруги и подобрала свои юбки, чтобы освободить место в углу, где Салли могла бы занять более удобное положение.

– Ты не пострадала? – спросила Мэгги.

– Надеюсь, отделалась только несколькими синяками, – сказала Салли, поморщившись. – А ты?

– Я в порядке. – Мэгги помолчала немного, прислушиваясь к звукам снаружи кареты. – Как ты думаешь, нам придут на помощь? – Она посмотрела на дверцу кареты, которая находилась теперь вверху под наклоном в трех футах от них. С одной стороны через окошко видно было небо и верх изгороди, а с другой – густой кустарник, на который накренилась карета. – Дверцы открываются наружу. Я должна опереться на что-то и толкнуть ту, что выше. Думаю, мы сможем выбраться через нее…

Теперь голоса были слышны ближе, и пока Мэгги решала, как развернуться, чтобы освободить место для кринолина, дверца кареты открылась, и на фоне голубого неба в прямоугольнике появилось лицо незнакомого мужчины. На голове его красовался лавровый венок, и это выглядело так странно, что Мэгги уставилась на незнакомца, не в силах вымолвить ни слова.

– Добрый день! – сказал он. – Что у вас здесь?

– Как там, Питер? – донесся нетерпеливый женский голос.

– Я тоже хочу посмотреть! – заявил другой. Питер повернулся, чтобы ответить женщинам, которых Мэгги не могла видеть.

– Вы ужасно эгоистичные особы. Вы были бы рады, если бы здесь оказалась целая орава сирот, растерзанных на куски, не так ли?

На это замечание последовали негодующие протесты, однако Питер уже по-рыцарски предложил Мэгги свою руку.

– Мадам?

Не зная, что еще делать, Мэгги ухватилась за нее, и в тот же миг ее вытянули через отверстие. Она присела на мгновение на дверную раму, придерживая юбку, а Питер, весело сказав: «С вашего разрешения, мадам», – обхватил Мэгги за талию и легко опустил на землю.

– О, вы такая легкая! – воскликнул он и тут же запоздало добавил: – Прошу прощения, – поскольку решил, что такой комментарий не совсем уместен в отношении женщины.

Питер снова повернулся к поврежденной карете и принялся извлекать из нее Салли, прилагая при этом несколько большие усилия.

Мэгги тоже не осталась без внимания – ее окружили женщины, влекомые любопытством и желанием утешить пострадавшую. Гладкие лица, яркие глаза, дорогие платья, сверкающие драгоценности, гирлянды цветов – все эти дамы, казалось, были скроены по одному шаблону. Мэгги даже на какое-то мгновение показалось, что это одна и та же девушка, повторенная несколько раз, однако она быстро поняла, что двое из них близнецы.

– Вы не пострадали?

– Вы не ударились?

– Как вы себя чувствуете?

Мэгги не успевала реагировать на этот шквал вопросов, однако последовавший затем поток представлений позволил ей уловить несколько имен: Миллисент Кроссхем – сестра Чарлза, Питер Рэдклифф, леди Мэри и леди Элизабет. С мисс Хаусер Мэгги приходилось встречаться прежде, но она ничем не выдала их короткого знакомства.

Позади круга женщин стояли мужчины. Они наблюдали за происходящей сценой с различной степенью заинтересованности, по-видимому, не замечая, насколько глупо выглядят с лавровыми венками на голове. Внешний вид Чарлза особенно ее позабавил, хотя выражение легкого интереса на его лице соответствовало реакции остальной компании.

Сердце Мэгги слегка екнуло, когда их взгляды встретились.

«Не могу поверить, что все получилось как надо», – мысленно произнесла она, затем быстро отвела глаза, чтобы никто не заметил их молчаливого общения.

– Леди! Если вы хотите получить ответы на ваши вопросы, то предоставьте девушке возможность говорить! – Это вмешательство последовало со стороны Питера Рэдклиффа, который помог Салли встать на землю и вернулся к компании Эджингтона.

Женщины затихли, и Мэгги одарила их улыбкой, которая, как она надеялась, выглядела искренней и немного смущенной.

– Благодарю вас, я вполне здорова, хотя очень испугалась.

– Неудивительно! – вставила одна из девушек.

– Куда вы направлялись? – спросила мисс Кроссхем.

– В Базлхерст. Я не знаю, известно ли вам это местечко, – добавила Мэгги слегка извиняющимся тоном. – Я сама не знала о нем две недели назад. Это деревня вблизи Эксетера. Очень необычная, как мне сказали.

– Вы путешествуете одна? В места, где никогда не были? – спросила одна из близнецов с горящими глазами, по-видимому, считая это опасным приключением.

– Я путешествую со служанкой, – сказала Мэгги, кивнув в сторону Салли. Подруга стояла около кареты и, казалось, уже забыла о неприятной ситуации, в которую попала. – Кроме нее, у меня никого нет.

– Никого? – повторила другая сестра-близнец.

Мэгги поднесла руку к губам, как бы испугавшись того, что сказала.

– Я не то имела в виду! Должно быть, я выгляжу самым неблагодарным созданием в мире. У меня есть родственники… кузины… в Базлхерсте, которые любезно пригласили меня погостить у них. – Мэгги вздохнула. – Правда, я никогда их не видела. А переписываться мы начали только после смерти моего двоюродного дедушки.

– Вот как! – Эта реакция последовала от высокого темноволосого мужчины, стоявшего рядом со стройным светловолосым джентльменом, который смотрел на Мэгги сквозь монокль. – Молодую женщину без родственников подстерегают многие опасности, наименьшая из которых – поломка кареты.

Мэгги приняла озабоченный вид.

– Мой адвокат продал часть вещей дедушки, и сейчас я сдаю в аренду его дом с остальным имуществом. Сама же решила, что будет более безопаснее и разумнее отправиться в Базлхерст в его карете, а все остальное продам, когда прибуду на место. Дедушка долго болел и не мог содержать свое хозяйство в прежнем порядке. – Мэгги бросила на поврежденную карету горестный взгляд. – Кажется, теперь придется нанять почтовый фаэтон… – Она огорченно посмотрела на мужчину.

Тут заговорила мисс Кроссхем:

– Бедняжка! Вы должны остаться с нами в качестве гостьи моей матери, пока не решите свои проблемы.

Мэгги посмотрела на нее с некоторым испугом и недоверием, имея в виду странный внешний вид компании, хотя в душе обрадовалась такому предложению. Чарлз оказался прав: присутствие мисс Хаусер сняло с кого-либо другого подозрения Милли, касающиеся ее пари с братом, и она приняла появление Мэгги за чистую монету.

– Я не могу позволить себе злоупотреблять вашим гостеприимством.

– О, вздор! – сказала мисс Кроссхем. – Сегодня мы принимаем гостей, так что ваше присутствие нисколько не обременит нас! И не бойтесь наших странных нарядов. Мы следуем древней традиции Эджингтонов. Когда-то домашние приемы сопровождались маскарадом, но темы каждый раз меняются, и теперь мы предстаем в таком виде. В этом нет ничего, что могло бы причинить вам вред.

– Эджингтон… вы имеете в виду барона Эджингтона? – спросила Мэгги с явным облегчением в голосе.

Чарлз выступил вперед и подошел к группе женщин.

– Это я, – сказал он. – Моя сестра права: наша мать будет в восторге от того, что появится еще одна гостья. – В его словах чувствовалась ирония. Казалось, он не испытывал энтузиазма по поводу приглашения сестры, но решил, что лучше не возражать ей.

– Благодарю вас, – смиренно произнесла Мэгги. – Полагаю, мне следует представиться самой, поскольку нет никого, кто бы мог сделать это за меня. Я Маргарет Кинг. Мой дедушка – Тертюс Кинг… – Видя недоуменные взгляды присутствующих, Мэгги вздохнула: – Он вел очень замкнутый образ жизни, поэтому неудивительно, что вы не знали его.

– Садитесь в наш экипаж, – сочувственно сказала мисс Кроссхем. – Ваша служанка может поехать с леди Элизабет и леди Мэри, а кучер пусть поищет кузнеца, чтобы отремонтировать карету.

– Благодарю вас, – повторила Мэгги. – Не знаю, что еще сказать.

Мисс Кроссхем засмеялась и, сняв с себя гирлянду цветов, водрузила ее на шею Мэгги.

– В таком случае не говорите ничего!

Как только они прибыли в Эджингтон-Хаус – огромное здание из белого камня, Мэгги провели в небольшую гостиную, и мисс Кроссхем пообещала, что скоро представит ее матери.

Баронесса вошла в комнату и с некоторым беспокойством окинула гостью внимательным взглядом. Мэгги ожидала, что мать Чарлза встретит ее холодно, но баронесса улыбнулась и приветливо покачала головой.

– Миллисент сказала, что встретила вас на дороге, – заговорила женщина. – Это правда?

– Да, мадам, – ответила Мэгги с уважительным поклоном. – Моя карета сломалась, а ваша дочь проявила любезность, пригласив меня поехать с ней. Я никак не предполагала, что окажусь у вас в доме, уверяю вас, мадам.

Баронесса с сомнением покачала головой.

– Позвольте узнать, кто ваш отец? – спросила она.

– Уильям Кинг Сомерсет, – солгала Мэгги. Ее ложная фамилия была подходящей для данного случая, поскольку имела отношение ко многим усопшим мужчинам.

– Понятно, – сказала леди Эджингтон.

Было очевидно, что мать Чарлза никогда не слышала об Уильяме Кинге и вся эта история вызывает у нее большое недоверие. Позади матери мисс Кроссхем выглядела встревоженной.

Вздохнув и еще раз взглянув на Мэгги, баронесса заключила:

– Вы явно не принадлежите к нашему кругу.

– Боюсь, что не принадлежу. Я жила далеко от Лондона, – смиренно сказала Мэгги.

– Однако, кажется, вы происходите из хорошей семьи в отличие от некоторых присутствующих на этом приеме, – продолжила леди Эджингтон, и Мэгги подавила улыбку, подумав о мисс Хаусер.

На лицах женщин, стоявших за спиной леди Эджингтон, появилось холодное напряженное выражение, и Мэгги закусила губу, поняв, что в данный момент нажила себе врагов.

– Тем не менее мне ничего не известно о вашем ближайшем окружении, – сказала баронесса, не замечая реакции стоявших рядом дам. Она покачала головой, отчего бусы на ее шее пришли в движение. – Впрочем, судя по тому, что рассказала мне Миллисент, вы довольно милая, незаслуженно пострадавшая девушка. Я буду рада принять вас здесь в качестве нашей гостьи на время приема. Потом я наведу о вас справки, и тогда посмотрим, что делать дальше.

– Благодарю вас, мадам, – сказала Мэгги, и напряжение ее спало.

– Полагаю, вы пожелаете привести себя в порядок после всего, что с вами случилось.

Это вполне устраивало Мэгги.

– Да, мадам, – сказала она.

Леди Эджингтон позвонила в колокольчик, стоявший на столике, и тотчас появилась служанка.

– Пожалуйста, отведите мисс Кинг в свободную комнату, – сказала баронесса.

– В какую именно, мэм? – спросила служанка.

Леди некоторое время колебалась.

– Зимние апартаменты открыты?

– Да, мэм.

– Тогда поместите ее туда.

Мэгги покинула баронессу и последовала за служанкой вверх по боковой лестнице, а затем по длинному гулкому коридору, пока не достигла двери в самом конце. Служанка открыла ее и сделала шаг в сторону, приглашая Мэгги войти.

– Обед состоится в восемь часов, мэм, – сказала служанка. – Я пришлю к вам горничную, она наведет порядок и разожжет камин.

– Благодарю, – рассеянно сказала Мэгги и переступила порог.

Комната, в которой ей предстояло жить, была роскошной, она никогда прежде не видела ничего подобного. Мэгги смутно помнила, как вошла в богато украшенный, просторный холл Эджингтон-Хауса, а потом в великолепную гостиную, где ее встретила леди Эджингтон, однако она настолько была поглощена разговором с баронессой, что не заметила деталей. Теперь же, миновав Цербера и оказавшись в отведенных ей апартаментах, она смогла вздохнуть свободно и осмотреться.

Здесь все было белое: мраморные полы, оштукатуренные узорчатые стены и деревянная мебель с золотистым узором на белоснежном фоне. Казалось, обстановка в целом должна быть лишена какого-либо своеобразия, однако Мэгги была поражена тем, сколько возникает оттенков белого цвета с добавлением серых и голубых тонов в вечерних сумерках. Она нерешительно двинулась вперед по густому, мягкому ковру. Все в этой комнате граничило с экстравагантностью: невероятной формы лепные украшения на потолке и стенах, узорчатые ткани и резная мебель. В связи с этим возникало ощущение, что присутствие здесь других цветов оказывало бы гнетущее воздействие.

Чувствуя себя незваной гостьей, Мэгги обследовала другие помещения апартаментов, которые включали еще одну гостиную, спальню и просторную гардеробную. Она вернулась в первую комнату и села, слегка ошеломленная. До этого момента Мэгги не представляла, что значит быть бароном Эджингтоном; она не могла даже вообразить, насколько Чарлз на самом деле был выше ее по положению. Он рассказывал ей о своей юности, однако его смутные воспоминания не давали Мэгги отчетливого представления о его жизни. Теперь ошеломляющий простор и роскошь этого особняка предстали перед ней как насмешка над домом в Челси, где он проводил с ней время. Очевидно, тот дом казался ему кукольным по сравнению с основным местом пребывания. Хотя одна комната в Челси была больше, чем целая квартира, которую она арендовала в Сент-Джайлсе, эти апартаменты в Эджингтон-Хаусе могли бы, в свою очередь, вместить весь дом, в котором она жила в последнее время.

Мэгги содрогнулась от холода, исходящего от стен, и пожелала, чтобы горничная поторопилась. Но даже веселый огонь в камине не смог бы избавить ее от ощущения тревоги, предупреждающей, что вся эта затея является очень опасной.

Через три часа после драматического представления Мэгги обществу компания продолжала взволнованно обсуждать деликатность и сдержанность девушки во время заключительной части прогулки, забыв о скандальном присутствии мисс Хаусер и о впечатлениях от экскурсии к наполовину построенному особняку лорда Лэнгстона. В отсутствие Мэгги история многократно пересказывалась каждому из гостей, не участвовавших в прогулке. Леди Элизабет и леди Мэри рассмешили Ферн своей театральной интерпретацией сцены, где одна из сестер-близнецов изображала самодовольного Питера Рэдклиффа, а другая – кокетливую Мэгги, что выглядело не очень-то достоверно, но весьма забавно. Они приукрашивали историю своими дополнениями, развлекая остальных.

– Мама была очень любезной. Она позволила мисс Кинг занять зимние апартаменты, – сказала Милли Чарлзу, проходя мимо его кресла. – Сейчас бедняжка отдыхает после потрясения, но она обещала присоединиться к нам за обедом.

Чарлз поймал Милли за руку, прежде чем она отошла.

– Это над моими комнатами?

Милли высвободилась и слегка нахмурилась.

– Я полагала, ты не будешь возражать. Не думаю, что она спустится по лестнице, чтобы нарушить твой покой среди ночи.

– Разумеется, нет, – согласился Чарлз, хотя живо представил ситуацию, которую только что описала сестра.

Наконец объявили о начале обеда, и вместе с этим возобновилось обсуждение самой животрепещущей темы – появление мисс Кинг в их обществе.

Мэгги спустилась по лестнице в тот момент, когда все шли через холл вслед за служанкой. Разговор тут же прекратился, и компания дружно остановилась. Окружающая обстановка как нельзя лучше соответствовала моменту – Мэгги была само очарование. Хрупкое, нежное создание под голубым сводом огромного холла.

На ней было абсолютно черное платье, цвет которого создавал ложное представление о простоте фасона. На плечи спускался большой кружевной воротник, окантованный бисером. В таком наряде со своей, изящной фигурой Мэгги казалась сказочной феей, и ее полупрозрачная нежная кожа белела, подобно гипсу, в тусклом свете газовых светильников.

Мэгги замерла в нерешительности, и глаза ее расширились, когда она увидела, что все смотрят на нее с нескрываемым любопытством. Чарлз понял, что окружающие восприняли ее реакцию как девичью сдержанность, но он распознал в ее поведении осторожность и сомнение в правильности дальнейших действий. Прежде чем Чарлз успел сделать шаг вперед, чтобы предложить ей руку, лорд Гиффорд протиснулся к основанию лестницы и при этом слегка подтолкнул леди Джеймс, которая подвинула Флору так, что та оказалась рядом с Чарлзом.

Суета Гиффорда, казалось, привела всех в чувство: гости начали дружно смеяться и разговаривать, продолжив движение в столовую, будто ничего не случилось. Чарлз покорно предложил руку мисс Флоре, которая приняла ее, с плохо скрываемым торжеством.

К Мэгги подошел высокий черноволосый мужчина и подал ей свою руку. Она приняла ее, хотя ожидала другого партнера. Скрыв чувство досады, Мэгги позволила мужчине повести ее в компанию.

Она тайком огляделась вокруг, отмечая нарушение светских правил в этом обществе. Ведь, кажется, предполагалось, что каждый мужчина должен сопровождать одну жен щи ну? Однако Питер Рэдклифф вел сразу двоих сестер-близнецов, державших его под руку с каждой стороны, а мисс Кроссхем шла рядом с другой леди, и только несколько пар шествовали к столу надлежащим образом.

– Мисс Кинг, – обратился к Мэгги мужчина, подавший ей руку, – мы не придерживаемся здесь строгих правил этикета. Даже присутствие одной или двух новых леди не могут повлиять на существующий в этом доме порядок. – Он улыбнулся в ответ на ее полный сомнения взгляд. – Здесь собрались люди из высшего общества, и они могут позволить себе не считаться с некоторыми формальностями, не опасаясь обвинений в вульгарности. Мы являемся законодателями правил, хотя не всегда придерживаемся их.

– Я заметила это… сэр… – Мэгги смущенно замолчала, не зная, как обращаться к мужчине.

– Лорд Гиффорд, – подсказал он. – Я мог бы позвать мисс Кроссхем, чтобы она представила нас друг другу, но, мне кажется, это немного глупо при данных обстоятельствах, как вы считаете?

– Я согласна с вами, – сказала Мэгги с некоторым сомнением в голосе.

– Я рад, что мне представился случай узнать вас получше, – продолжил лорд Гиффорд.

Мэгги вопросительно взглянула на него, уловив слишком доверительный тон в его голосе, и слегка подалась назад.

– Даже так, – сказала она с холодностью, на какую только была способна.

– Я знаю, кто вы на самом деле, – прошептал он. – Сэр Натаниел Дайнс рассказал мне. – Он кивнул в сторону мужчины со светлыми взъерошенными волосами – он сопровождал впереди них мисс Хаусер.

Мэгги вспомнила, что Дайнс являлся другом Чарлза и это он привел сюда мисс Хаусер. Она не была знакома с ним, но знала о его участии в их сговоре. Мэгги поджала губы. Чарлз, сэр Натаниел, лорд Гиффорд, мисс Хаусер – сколько еще людей знало о ее истинном положении?

Лорд Гиффорд больше ничего не сказал, и вскоре они подошли к столу. Одна из пожилых дам заявила, что Мэгги является почетной гостьей, и уступила ей место рядом с Чарлзом. Судя по коварному блеску в глазах женщины, Мэгги могла предположить, что эта дама руководствовалась скорее любопытством, чем великодушием, поскольку заняла место всего через два кресла от вновь прибывшей. Мэгги была благодарна ей за такое размещение, учитывая свою роль. Она оказалась между Чарлзом с одной стороны и Гиффордом – с другой, что в какой-то степени изолировало ее от непосредственного общения с другими гостями, которых ей предстояло одурачить.

Мэгги украдкой взглянула на Чарлза, не представляя, что нового можно в нем увидеть. Он был все тем же мужчиной, который часто сиживал с надменным видом, откинувшись на спинку кресла, за ее небольшим столом в Челси; здесь он также восседал во главе стола, словно прекрасный бог, рожденный повелевать этой компанией. Короче говоря, он выглядел как настоящий барон Эджингтон.

Его мать весело болтала с подругами на противоположном конце стола в тесном соседстве с двумя пожилыми женщинами в простых темных платьях. Леди Эджингтон лишь иногда давала понять, что руководит тщательно подготовленным обедом, но все, что происходило за столом, казалось, искусно вращалось вокруг нее, как будто она была регулирующей пружиной сложного механизма. Мэгги подумала, какова была бы реакция леди Эджингтон, если бы она узнала, что за ее столом сидит женщина из низшего сословия, являющаяся любовницей ее сына, и что бы она сделала тогда. От этой мысли по спине ее пробежали мурашки.

Мэгги говорила мало во время обеда, хотя держалась свободно, не стараясь концентрировать свое внимание на том, чтобы есть подобающим, изысканным образом. Она хотела оставаться на заднем плане, чтобы не быть объектом всеобщего внимания. Мэгги выглядела несколько смущенной, однако считала, что именно такого поведения все ждали от сироты, которая никогда не бывала в обществе, хотя богата и получила хорошее воспитание в благородной семье.

Чарлз обменялся с Мэгги лишь несколькими словами, придерживаясь роли радушного, но неразговорчивого хозяина, хотя однажды, когда никто не смотрел на них, она поймала его взгляд, и он незаметно подмигнул ей. На мгновение пропасть между ними исчезла, и ее душа воспарила.