Голубой дом

Глава 26

В ЗАЛЕ заседаний агентства «Мечта», просторном помещении со стеклянными стенами, за столом собрались человек десять. Председательствовал мужчина, сидевший во главе стола. Ему было около шестидесяти. Остальным — не больше тридцати. Когда он бывал в плохом настроении, то казался себе чуть ли не динозавром. В такие дни ему хотелось забросить дела. Но, подумав о том, сколько у него будет свободного времени, он отказывался от этой идеи, потому что слишком боялся, что время проглотит его.

Говорила молодая женщина — менеджер по работе с клиентами, которой был поручен бюджет проекта «Путешествие на край света». Остальные молчали. Стажеры делали записи в блокнотах. Молодая женщина повернулась к большому жидкокристаллическому экрану, подключенному к ее ноутбуку.

Человек во главе стола с едва скрываемым неодобрением рассматривал пирсинг на лице женщины. Он насчитал семь колечек. Особенно его раздражало то, что было на кончике ее языка. Он спросил себя, чего ради молодым женщинам истязать свою плоть. Это склонность к провокациям или мазохизм?

Назвав основные цифры, касающиеся туристического бизнеса и тех, кто играет наиболее важную роль в этой сфере, молодая женщина уверенно продолжила наглядную демонстрацию:

— Рекламодатель сталкивается с проблемой старения основной клиентуры: не пройдет и пяти лет, как средний возраст клиентов «Путешествия на край света» будет составлять вместо двадцати пяти — тридцати лет пятьдесят — шестьдесят…

— Ну и что с того? — раздраженно бросил Суриаль.

Женщина сделала вид, что не расслышала.

— …отсюда он заключает, что система коммуникаций слишком разветвлена и не отвечает потребностям более молодого поколения.

— А тебе не кажется, что именно эта система его и привлекает?

— Последние исследования, проведенные компанией, говорят в пользу этого, но в настоящий момент это для нас не так важно. Мы должны сделать выбор между двумя коммерческими стратегиями: или мы внедряем программу коммуникаций, которая позволит снова привлечь молодую часть клиентуры — во всяком случае, моложе пятидесяти, — или мы делаем ставку на пожилых.

Суриаль поморщился. Считать пожилыми всех старше пятидесяти… сколько же определений уже не соответствуют действительности и нуждаются в пересмотре!

— …У нас есть искушение принять второй вариант, направить капиталовложения именно в этот сегмент клиентуры и развивать его. Но прежде нужно учесть следующие данные, представленные нам Себастьеном, о структуре расходов потребителей разных возрастных категорий за последние три года. Вот, смотрите: здесь заметен небольшой спад расходов на развлечения в категории потребителей пятидесяти — шестидесяти лет…

— Так ты действительно веришь, что эти расходы уменьшились? Ерунда! Тебе нужно пересмотреть эти данные — они ошибочны или неполны. Ты выяснила, какой процент расходов на развлечения тратится на путешествия? — Голос Патрика Суриаля дрожал от гнева. — Впрочем, все эти определения возрастных категорий ни о чем не говорят! Найдите новые, и тогда вся картина будет гораздо более ясной!

— Что вы предлагаете, месье Суриаль?

Этот вопрос прозвучал с замаскированной, но несомненной наглостью. «Еще одна засранка с манией величия», — раздраженно подумал он и ответил:

— Чтобы все это звучало более доходчиво.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду.

— А стоило бы!

Кажется, он выбил ее из колеи. Он продолжал, глядя на не в упор:

— В самом низу твоей возрастной лестницы — младенцы. Выше — подростки. Еще выше — зрелые люди, берущие кредиты на двадцать лет. На самом верху — предсмертники, уже готовые окончательно свалиться с этой лестницы. А вот здесь, под ними, — те, кто переживают вторую молодость. И тебе как рекламщице именно эта группа должна быть наиболее интересна. А знаешь почему? Потому что именно они отрываются больше всех!

— Я не совсем поняла, Патрик: в ваших собственных терминах пятидесяти — шестидесятилетние — это «предсмертники» или «вторая молодость»?

Она сказала «Патрик» вместо «месье Суриаль», явно пытаясь его задобрить.

— Ты что, действительно не понимаешь? Шестидесятилетние, малышка, — это самая что ни на есть «вторая молодость»! Знаешь, почему они опережают других в развлечениях? Потому что вернулись на несколько ступенек вниз. У мужчин с помощью «Виагры» член снова стоит, у женщин с помощью ТНМ во влагалище скользко днем и ночью! У них нет проблем с кишечником, кожа на лицах натянута от пластических операций, женские груди вздымаются от силикона, они принимают DHEA, мелатонин, едят биойогурты, одеваются, как собственные внуки-студенты, сидят в Интернете. Короче, они снова молоды! И вот этого вы не хотите понять! Вы смотрите на них, как на старых развалин!

Патрик Суриаль замолчал. В горле саднило. Просто черт знает что — из-за этих желторотых так взбеситься и раскладывать все человечество по полочкам! Он попытался успокоиться, чтобы избежать приступа гипертонии, и налил себе апельсинового сока. Посмотрел на термос с блестящим нержавеющим покрытием, стоявший возле графина, и вздохнул: он бы предпочел кофе, но его кардиолог поместил этот напиток в список многочисленных запретов. Чертов возраст! Он не сказал мадемуазель Всезнайке, что представители группы «второй молодости», к сожалению, ничего не могут поделать с возрастом своих сосудов. Но что она в этом понимает — она, которая лопает картошку-фри с той же легкостью, с какой он ест соевый сыр?

Совещание наконец завершилось. Теперь он сможет спокойно заняться своими проектами. Он будет создавать клоны Всезнайки в возрасте «второй молодости»! Она еще на них насмотрится, бедняжка! Он и сам не знал, почему так агрессивно настроен против этой девчонки, в то время как его помощник уверяет, что она — отличный профессионал! Эти дипломированные умники всегда его раздражали. Может быть, в этом причина… Он зажег сигарету и вышел из зала. Курение тоже было ему запрещено, но есть же предел ограничениям! И почему бы не иметь дела с женщинами, пока он еще на этом свете?

С тех пор как Ева ему позвонила, он нервничал. Он чувствовал себя злодеем, вынужденным скрываться, и стал плохо спать. «Скажи мое имя и телефон Майе, и покончим с этим! Но… тридцать лет прошло, Ева! Все сроки истекли, разве нет?» Однако Ева была глуха ко всем его доводам. Пятнадцать лет минуло с тех пор, как они прекратили всякое общение. Ее звонок вновь пробудил в нем былую тревогу и пустил коту под хвост пять лет психоанализа. Она и сама боялась. «Надо же, — подумал он, входя в лифт, — я и забыл сообщить мадемуазель Всезнайке, какую роль играют психоаналитики в жизни людей "второй молодости"!»