Голубой экспресс делает 13 остановок

Ответный удар

Марсель

Марсель-Сен-Шарль.

Выйдя из «Голубого экспресса», пассажир подзывает носильщика и вручает ему пару огромных шикарных чемоданов. Высокий, широкий в плечах, смугловатый, с небольшим шрамом на скуле, он с удовольствием осматривается по сторонам, закуривает сигарету и шагом завоевателя шествует по перрону. Это — Жозеф Бартоли, по прозвищу Большой Джо. Он вернулся домой.

Луи Бергань отодвинул стакан анисовой, достал из портфеля досье и раскрыл его на маленьком мраморном столике.

— Две судимости еще ничего не значат, — произносит он. — Важно, что статьи разные и что осуждали тебя каждый раз не больше чем на год.

Луи Бергань, которого некоторые клиенты называют только Профессором, надевает очки в толстой роговой оправе, разворачивает пожелтевший лист бумаги с несколькими печатями и подчеркивает пару слов грязным ногтем.

— Подделка и ее использование — раз; побои и оскорбления — два. Прекрасно. Что может быть лучше?

Тони Мальфре устремил невидящий взгляд на знакомую картину: старый порт, моряки в полосатых трико зазывают редких туристов в замок Иф.

— Так что именно мне грозит?

Профессор делает неопределенный жест рукой.

— Трудно сказать точно… Кража со взломом в твоем положении — это тянет на год — полтора… не больше.

— Мне и это многовато!

— Так не попадайся!

Тони весело и чуть снисходительно улыбается. Затем лихо опрокидывает полстакана.

— Не попадайся… Ну, ты и скажешь!

Профессор не задает дополнительных вопросов. Емули не знать, когда следует остановиться. Своим успехом он в равной степени обязан скромности, вошедшей в легенду, и компетентности в своем деле.

— Допустим, я ничего не возьму, — продолжает Тони.

Бергань поднимает брови.

— Я не понимаю…

Тони улыбается, как заговорщик. У него широкое лицо, бычья шея, а в вырезе рубашки видна рыжеватая шерсть, в которой поблескивает медальон.

— Представь, например, что я ничего не сопру… что мне что-то помешает… Ну, к примеру, внезапно вернулся консьерж… Я смываюсь. Узнают только, что это моих рук дело.

— Да почему, черт возьми, должны обнаружить именно твой «почерк»?

— Мои отпечатки…

— Отпечатки?! У такого тертого калача, как ты? Издеваешься?

— Вовсе нет, Проф. Ответь на мой вопрос, и все.

— Ну, с хорошим адвокатом… при несостоявшемся преступлении… думаю, месяцев шесть… от силы — девять…

— Тогда стоит, — бормочет Тони. — Повторить!

Несмотря на закрытые окна, хорошо слышен гул рынка: крики продавцов, стук ящиков, сгружаемых на тротуары.

Тони Мальфре склонился к столу, на котором разложен какой-то план. Его ручка скользит по бумаге.

— Здесь ты сворачиваешь с шоссе Сен-Анри, поворачиваешь налево… Проезжаешь еще метров двести. И вот тут!

Малыш Петральдо согласно кивает головой. У него узкое лицо, блестящие волосы и маленькие усики. Взгляд жесткий, движения — резкие.

— Я знаю это место.

— Хорошо. Вот фотографии черепичного завода.

Тони вынимает снимки из кармана.

— Что касается ворот — проблем не будет. Ты, естественно, войдешь через вторые — те, что дальше от будки охранников.

Петральдо снова кивает.

— Нам нужно центральное здание… последнее окно — вот это… Выставишь форточку — тут можно обойтись и без рисунка… Войдешь в помещение, где сидит дежурный… — Тони смеется, — где он сидит днем… Там стол, скамейки… Дверь прямо перед окном, в углу… Остальное тебя не касается. Все ясно?

— Я ведь не дурак, — отзывается Петральдо раздраженно.

— В замке два оборота — всей работы на одну минуту.

— А почему сразу не зайти сбоку? Там нет окон?

— Есть, но с решетками… А потом, я предпочитаю выставленное окно фасада… Вытащишь большой кусок стекла… а уходя, оставишь его широко открытым.

Петральдо трет лоб указательным пальцем.

— Слушай-ка, Тони, а тебе не кажется, что ты несколько…

— Не твое дело. Если хочешь получить свои два куска, делай, что я говорю… Сейф во второй комнате… сложная штуковина… справишься с ним автогеном или по-другому — тебе видней… Главное, чтобы остались следы, много следов… И еще оставишь вот это.

Тони достает маленький электрический фонарик и пуговицу от рубашки. Нажав пару раз на кнопку фонарика, он заворачивает его вместе с пуговицей в платок.

— Просто выронишь, ни к чему не притрагиваясь.

— А платок?

— Принесешь назад. Перебарщивать не стоит.

— Да, нечего сказать, — бормочет Петральдо, — ты шутник…

Тони некоторое время ходит взад-вперед, потом, остановившись у окна, слегка постукивает по стеклу пальцами.

— Теперь о стороже… Он делает обход каждый час… Дождешься, пока он вернется в свою каморку, потом у тебя будет достаточно времени.

— Да за час я и в самом деле смогу открыть сейф, — замечает Петральдо. — Там, наверное, больше двух «кусков».

Тони сурово смотрит на него.

— Ни в коем случае не открывай его. Во-первых, у тебя не будет времени — все не так просто. Я тебе уже говорил, это та еще штучка… И, вообще, выбирай: или ты делаешь, как я велел, или я обращаюсь к кому-нибудь другому.

— Да ладно, чего ты разозлился? Это все?

— Почти. Начнешь между одиннадцатью и половиной первого. Ни раньше, ни позже. Понял?.. Повтори.

Петральдо послушно повторяет. Этот малыш — деловой малый. К тому же один раз уже работал на Тони, только в других областях…

— Я буду в «Канарейке» между часом и двумя ночи, — продолжает Тони. — Позвонишь, расскажешь, как все прошло. Встречаемся завтра утром здесь. Идет?

— Согласен, — отвечает Петральдо, запихивая в карман платок с «вещественными доказательствами».

— Нет! — восклицает Марина. — Ты сумасшедший… Просто сумасшедший… Неужели ты надеешься, что…

Она пожимает смуглыми плечами. Марина очень красива: блестящие глаза, густые волосы, пухлые губы. На ней сильно открытое платье в горошек.

— Говорю тебе, я все предусмотрел, — отвечает Тони. — С возвращением Джо я только и делаю, что все предусматриваю.

— Ты думаешь, этого достаточно? Ведь как только узнают, что Большой Джо убит, сразу заподозрят тебя… Ваши отношения всем известны… И легавые, и дружки Джо подумают на тебя… Да стоит тебе только нос высунуть наружу, как…

— Ты ничего не поняла! Во-первых, я сразу же окажусь в надежном месте. — Тони улыбается той же улыбкой, что и недавно на террасе забегаловки в Старом Порту. — А потом… именно на меня никто и не подумает. Разве не ясно?

— Для тебя, может быть, и ясно.

Кому, как не Марине, знать упрямство Тони Мальфре… Всем известно, что с ним лучше не спорить, не выводить из себя, а лучший способ заставить его отказаться от задуманного — сделать вид, что одобряешь его план. Лучше сделать пару замечаний, а уж потом начать возражать. Но подобные тонкости Марине явно не по зубам.

— Ладно! Не бойся, — успокаивает Тони. — До завтра!

Марина прижалась к нему.

— Меня ждет та еще ночка! — восклицает она. — Ты не понимаешь…

— Ничего, это — не самое страшное, — замечает Тони.

Петральдо улегся на склоне прямо напротив черепичного завода. С погасшей в губах сигаретой он ждет. На светящемся циферблате стрелки показывают одиннадцать десять.

Внезапно в матовом стекле будки охранника мелькает свет. Потом хлопает дверь. Петральдо смутно различает фигуру человека с фонариком в руке. Человек проходит мимо ворот и исчезает за высокой стеной.

Четверть часа спустя будка вновь освещается. Обход закончен. Впереди целый час, это в три раза больше, чем нужно, если все обстоит так, как говорил Тони. Петральдо ждет, когда погаснет свет, потом выжидает еще немного и начинает неслышно пробираться ко вторым воротам.

Тони был прав. С забором проблем не возникло. Из темноты на него надвинулось слегка обветшалое здание с чуть приподнятой платформой для разгрузки машин. Вот и последнее окно…

Алмаз еле слышно скрипит по стеклу, резиновая присоска бесшумно отделяет большой круг. Остается просунуть руку и открыть окно.

Скамьи, стол, дверь напротив. Никаких сложностей с замком. Инструменты у Петральдо самые современные.

Теперь сейф… Но сначала… Петральдо достает из кармана платок Тони, вытряхивает из него фонарик и пуговицу. Затем извлекает из сумки инструменты и приступает к стальной дверце. Тони был прав: чтобы справиться с этой хреновиной, потребуется много часов. И еще неизвестно, справишься ли. Хорошо, что нужно только имитировать взлом да оставить вещественное доказательство с отпечатками пальцев… Если добавить показания ночного сторожа, то можно достаточно точно определить время операции. И Тони готов! Довольно необычное алиби, но железное. Все-таки хитрец этот Тони Мальфре!..

Мальфре слезает со своего мотоцикла и ставит его за выступом стены. Как и Петральдо, он смотрит на часы: одиннадцать двадцать.

Вилла Жозефа Бартоли, до которой всего метров триста, окружена мимозами и олеандрами. Вскоре Тони начинает различать светящиеся пятна — окна кухни и кабинета Джо. Все так, как он и предвидел.

Перелезая через ворота, Тони делает это так же легко, как Петральдо. Это, конечно, черный ход, он выводит на тропинку, перпендикулярную основной аллее.

Тони всматривается в ромбовидные отверстия ставен, через которые струится свет, притягивающий ночных бабочек. Ему нетрудно представить, что там происходит.

Он тихо поднимается по каменным ступеням. У него тоже прекрасные новые инструменты. Так же как Петральдо, он без труда открывает дверь и спокойно входит на виллу.

Перед ним — длинный, выложенный плиткой холл. В самом конце, из-под двери рабочего кабинета Большого Джо, струится свет. Справа, в метре от Тони, — дверь в кухню, в замочную скважину видно, что там тоже горит свет.

Тони смотрит, присев на корточки. Все так, как он и предполагал. Бобби, по кличке Бульдог, телохранитель Бартоли, спит, положив голову на руки. На столе — полупустая бутылка виски и опрокинутый стакан.

Тони достает из кармана короткую резиновую дубинку и медленно, миллиметр за миллиметром, поворачивает ручку двери. Сопение Бобби заполняет все пространство кухни. Тони тихо закрывает за собой дверь, подходит к Бобби и наносит ему удар чуть выше уха.

Поддерживая падающего громилу, тихо укладывает его на пол. Да уж, этот Бобби совсем не красавец, его приплюснутая физиономия вполне оправдывает прозвище.

Теперь Тони действует очень быстро. Он высвобождает рукоятку автомата и идет в конец коридора. Сделав глубокий вдох, резко распахивает дверь, и она гулко ударяется о стену. Одновременно он нажимает на спусковой крючок, держа автомат прямо перед собой.

Автоматная очередь… и с губ Тони срывается проклятье: кабинет пуст, а посреди стола, с портрета в толстой кожаной рамке, во весь рот улыбается Жозеф Бартоли. Пробив фотографию, пули врезаются в стену.

Побледневший Тони стоит неподвижно, совершенно ошеломленный. На каминной полке часы показывают без десяти двенадцать. Вдруг в тишине раздается телефонный звонок. Тони вздрагивает, резко разворачивается, направив автомат на аппарат.

Телефон продолжает звонить. Поколебавшись секунду, он берет трубку.

— Алло, — раздается звонкий голос Большого Джо. — Бобби, это ты?

Тони что-то невнятно бурчит.

— Можешь идти спать, — командует Джо. — Я вернусь завтра, к обеду. Есть одно дельце. Потом расскажу… Давай! Пока, Бобби…

Тони вешает трубку. Гнев застилает его глаза, руки дрожат, он нетвердой походкой возвращается к входной двери. Трудно удержаться, чтобы не зайти еще раз на кухню. Удар ногой по ребрам неподвижного Бульдога слегка облегчает душу.

И, только мчась на мотоцикле в Марсель, он вспоминает о другой стороне неудачи — операции-алиби Петральдо на черепичном заводе. Было бы слишком глупо, если…

В «Канарейке» Тони заказывает двойной виски и ждет. По лицу течет пот, взгляд не отрывается от часов, висящих над бутылками в окружении разноцветных флажков.

Вот и звонок. Хозяин снимает трубку, протягивает ее Тони: «Тебя!»

Тони проходит в кабинку. Голос Петральдо выдает скрытое волнение. На заводе все прошло как нельзя лучше, строго по расписанию, следы на сейфе четкие, фонарик на виду…

Еще немного, и Тони разбил бы трубку об стену. Но он должен сохранять хладнокровие. Пока еще не все потеряно.

— Слушай меня внимательно, Петральдо. С моей стороны все прошло не так гладко, как я хотел. Потом объясню… Поэтому ты должен вернуться туда и забрать фонарик и пуговицу… Я заплачу…

— Невозможно, Тони. Мне очень жаль, но ничего не выйдет. Я тут с девочкой и уже никуда не пойду.

— Ты что, не можешь ее оставить?

— Только не эту… Я тоже тебе потом объясню…

— Петральдо, черт возьми, ты даже себе не представляешь…

— Я не глупее других. Но говорю тебе, что не могу.

Тони умирает от желания обложить Петральдо, носейчас у него есть дела поважнее. Он допивает виски и возвращается к мотоциклу.

…Двадцать минут спустя он кладет мотоцикл на землю там, где еще совсем недавно лежал Петральдо. Кругом так же безлюдно и тихо.

Вот и вторые ворота. Через полминуты Тони оказывается на другой стороне. Здание… открытое окно с вырезанным куском стекла. Он знал, что Петральдо не подведет.

Первая комната с широко открытой дверью, вторая комната, сейф…

Тони бросается к фонарику. Водя лучом по полу, легко находит пуговицу. Спасен!.. Вокруг замка сталь сейфа заметно покорежена. Молодец, Петральдо! Тони уже простил ему внезапную измену.

Ну, а теперь обратно.

Переступив порог первой комнаты, Тони вдруг замечает за столиком дежурного неподвижное тело. В три прыжка он пересекает комнату и склоняется над трупом. На человеке форма с блестящими пуговицами, фуражка с гербовым значком. Это — ночной сторож.

Господи! Этот болван Петральдо не посмел признаться ему по телефону. Теперь-то Тони ясно, почему он отказался возвращаться. Хорошо, что сам Тони не стал медлить. Иначе ему конец! Здесь уже совсем другой тариф, а не тот, про который говорил Профессор…

Тони не успел подойти к окну, как сильные руки схватили его и бросили на пол. На запястьях защелкнулись наручники.

Он узнает комиссара полиции Пуссага, а также инспекторов, чьих имен не помнит. Не церемонясь, его грубо ставят на ноги. Пуссаг вытирает пот со лба.

— Ну что же, дети мои, кажется, мы вовремя.

Тони чувствует, как земля уходит у него из-под ног.

— Вас что, предупредили?

— Да, анонимный звонок, — любезно отвечает комиссар. — У тебя ведь есть не только друзья, Тони!

Марина ставит бутылку шампанского и садится на ручку кресла, в котором развалился Жозеф Бартоли. Они поднимают бокалы.

— За ваше здоровье, ребята!

Петральдо и Бобби Бульдог с перевязанной головой тоже поднимают бокалы.

— За вас!

Большой Джо притягивает Марину к себе, подносит к ее губам свой стакан и звонко смеется.

— Видишь, Тони был прав… Выбора не было. Или он, или я!