Гонка к Источнику

Глава 6 «Спасение заложницы — дело самого заложника»

Ни в тот день, ни в последующий, новых взрывов не прогремело, но забот хватило и без этого. В частности, выяснилось, что взрыв, раздавшийся позавчера утром в подозрительной близости от Кайтары, оказался далеко не единственным — ещё четыре были замечены примерно в то же время рядом с другими тарланскими городами, и как минимум шесть штук — вообще в других странах. Отметив их на карте жирными крестиками и громко хмыкнув, Далранс показал результат каперангу. Взяв протянутый листок, тот безо всякого удивления покривил губами — все известные взрывы прекрасно ложились на прямую линию, а получившийся пунктир пересекал половину материка… В принципе, чего-то подобного и следовало ждать — это была акция запугивания, а никак не уничтожения, и надо сказать, что неведомые пиротехники полностью своего добились: паника началась знатная, особенно в прилегающих к эпицентрам районах. Кайтара исключением не стала, и капитаны с двумя девушками поспешно покинули город сразу после событий — больно уж неспокойно там становилось.

Проезжая сквозь города и сёла, и наспех обедая в дешёвых забегаловках, им приходилось выслушивать самые невероятные версии происшедшего, но доверия к большинству таких басен — а их живо наплодилось не поддающееся исчислению количество — не было никакого. Хотя, попадалась и сравнительно правдоподобная информация, как, например, вчера вечером… Остановившись в очередной деревне, и зайдя в первый попавшийся трактир, они наткнулись на оживлённое столпотворение: человек двадцать сидели за несколькими столиками, и раскрыв рты слушали какого-то жуликоватого мужичка, говорившего, тем не менее, вполне грамотно и убедительно. Именно тогда путники впервые узнали, что взрывов было несколько, а в последующем эта информация лишь многократно подтвердилась иными рассказчиками, в том числе и купеческим гонцом — этот словоохотливый парень, повстречавшийся им сегодня утром в гостиничном ресторане, не выглядел ни тщедушным дурачком, ни любителем идиотских розыгрышей, а поэтому вполне заслуживал доверия.

Сейчас небольшой отряд находился приблизительно в половине пути от Кайтары до Яваля, и как раз собирался тронуться с места после непродолжительного обеденного привала, на который они остановились среди редкого живописного лесочка. В то время как женская половина квартета паковала тюки с провизией, мужская сидела чуть поодаль, на стволе поваленного дерева, и держала импровизированный военный совет.

— Что скажешь? — спросил Далранс, кивая на карту. На «ты» они незаметно перешли ещё вчера.

— Не скажу, что сильно удивлён… Хочешь версию? — Шорл нехорошо сузил глаза.

— Ну?

— Нас взяли в заложники, целую планету. Не знаю уж, как Идгу её нашли, но факт налицо… Обнаружив, что она заселена людьми и никак не охраняется, они преспокойно заняли низкую орбиту, и постреляли по поверхности, умышленно никого не задев, но недвусмысленно намекая, что всё может измениться…

— Поняли, что выбрали кусок шире морды, и хотят достойно выйти из конфликта… — подхватил Глор — А что? Похоже на правду…

— Ход беспроигрышный… — подумал капитан вслух — Если они дорвались до орбиты, то весь имперский флот, соберись он в окрестностях Сиары, просто не успеет ничего предпринять… Планета беззащитна, и испепелить её с такого расстояния — секундное дело.

— Зато потом…

— А суп с котом. — покачал Шорл головой — Не думаешь же ты, что Идгу собрали здесь весь свой флот? Я бы на их месте оставил один-единственный истребитель с десятком Hn-торпед, и хорошими сенсорами. Можно два истребителя… Для верности. Затем предупредил бы наших, чтобы держали приличную дистанцию, и спокойно бы дожидался решения дипломатов. Чуть что не так — давим красную кнопку, и через три секунды от Сиары остаётся безжизненный каменный шар… Нет, силовыми методами ситуацию не решить. Если Империи действительно дорога эта планета, то придётся идти на торг.

— А судя по тому, что мы ещё живы, планета ей дорога… — грустно улыбнулся кавторанг — Между прочим, нас могли уже и «выкупить». Долго ли?

— Ну не скажи. — возразил Шорл — Для начала надо найти общий язык, а на это уходит чёртова уйма времени… Недели, месяцы, и даже годы.

— И даже тысячелетия… — с издёвкой поддакнул Глор — Благо торопиться некуда — впереди вечность…

— В такой ситуации подсуетятся, конечно, но неделю это всяко займёт — точно тебе говорю.

— Эй, стратеги! — зычно окликнула их Рэшь со спины — Всё решаете судьбу мира? Мы готовы.

— Идём-идём. — покладисто ответил Глор, и оба таллца встали с бревна. Понизив голос до нормального, он опять обратился к Шорлу — Хорошая гипотеза, логичная. Хочешь другую?

— Валяй… — легкомысленно ответил тот, направляясь к своей лошади — всё той же, позаимствованной в самый первый день его пребывания на планете, на столь своевременно подвернувшейся ферме. По субъективным меркам Лийера, с тех пор прошло не менее жизни…

Все четверо оседлали коней, и покинув уютный перелесок, поскакали дальше на зуто-нун, прямиком к амнейской границе, невдалеке от которой находился вожделенный Яваль, а вместе с ним и дом номер двенадцать, что расположен на улице Первого Снега, и этот, как его… в общем, человек, в этом доме проживающий. По ходу дела, офицеры придумывали всё новые объяснения случившемуся, но ничего правдоподобнее шорловской версии так и не состряпали, нисколько по этому поводу не огорчившись — большинство других гипотез получались ещё мрачнее, и верить в них не было никакого желания… За сим исключением, день проходил точь-в-точь как вчерашний: лошади молотили копытами землю, а люди скучающе глазели по сторонам — на бескрайние жёлто-зелёные степи, приевшиеся до боли в зубах ещё вчера, и вызывающие тихое отвращение… Путешествовать — это, оказывается, так неинтересно! Погода тоже не баловала — было хоть и солнечно, но довольно прохладно — это неумолимо приближался пакостный сезон дождей. «Ещё неделя-другая, и начнётся настоящее светопреставление.» — пояснил Далранс — «Дожди будут лить днями напролёт, и вплоть до тех пор, пока температура не упадёт ниже нуля — тогда они превратятся в мелкую, колючую ледяную крошку…» Ну ещё бы! За всё приходится платить, за всё без исключения… И это не изобретение циничного человечества, не драконовское правило придуманной им рыночной экономики… Это суровый закон природы-матушки, и сиарский климат есть тому яркий пример — лето здесь не жаркое, в меру дождливое, необычайно приятное и плодородное, зато осень такая, что хоть верёвку намыливай! Это и называется — расплата… И жадные прямоходящие развратники, виноватые во всём на свете, здесь абсолютно не при делах, что хочется особенно подчеркнуть. «Не беда.» — мысленно подбодрил себя Лийер — «Через две недели, когда начнётся свистопляска, меня здесь либо не будет, либо меня не будет вообще…» Бодрости не прибавилось ни на грамм… А хотя, корректно ли говорить «прибавилось», если прибавляться было изначально не к чему?

Из всей четвёрки, наверное, каперангу приходилось труднее всего — он слишком много знал. И ладно бы просто знал, но он ещё и догадывался, и уж чего-чего, а неописуемого восторга эти догадки не вызывали, а если отбросить лукавство, то и описуемого — тоже. А ежели быть честным с начала и до конца, то догадки оные, вызывали у капитана самый неподдельный страх. Конечно, всегда сохранялась возможность того, что он преувеличивает опасность, раздувает из мухи слона, и вообще, наводит ненужную панику, не имея достаточной для однозначных выводов информации, а потому — предполагая самое худшее, что только теоретически может быть… Это, ещё раз заметим, возможно. Соль, однако, заключается в том, что возможно и диаметрально противоположенное! И если не знать наверняка, то об истинном положении вещей можно гадать до скончания веков, километрами изводя на этот процесс драгоценные нервы, и бессмысленно метясь из угла в угол, яростно кусая нижнюю губу… Прав был полковник, ох как прав: тайны так манят только тогда, когда ни одной не знаешь — золотые слова! Платиновые! Хоть сейчас вставляй в рамку, и вешай на самое видное место, чтобы, не дай бог, не забыть… Потому что тайны не ходят по одиночке, а сбиваются, подобно голодным шакалам, в крупные безжалостные стаи, и найдя себе жертву, набрасываются на неё всем скопом, норовя разорвать в клочья. Жертва отчаянно сопротивляется, и ей, бывает, удаётся раскусить одну, двух, в лучшем случае — пяток нападающих, но это не играет никакой роли. Тайны, словно мифические гидры, моментально восполняют потери в двойном объёме, и снова кидаются на порядком измотанного бедолагу, который бы и рад отступить, но уже не в состоянии. Уклонись он от боя, и остаток жизни придётся провести в мучительном неведении, медленно съезжая с катушек от неразрешённых вопросов, ответы на которые остались там, на поле безнадёжного, заведомо проигранного боя…

«Так.» — одёрнул себя Шорл — «Паникёров — к стенке. Умников — следом за паникёрами.» Как ни странно, вымученная шутка подействовала отрезвляюще. Всё-таки, его ситуация была принципиально другой — перед капитаном никогда не стояла неразрешимая дилемма «вмешаться или нет». Его офицерское чувство ответственности, проникшись важностью происходящего, категорически отвергло саму возможность невмешательства ещё тогда, на сульском перевале, а разговор с бывшим капитаном «Аркассы» и позавчерашняя серия взрывов только добавили масла в огонь его решимости. «Нетушки!» — жёстко добавил Лийер, грозя сам себе воображаемым пальцем — «Мы пойдём до конца. Глупо бояться загадок, увязнув в них по уши…»

А раз так, то загадки пора решать, и начинать надо с самого верха, с самых насущных… С таких, например, как бывший капитан второго ранга Далранс Глор, он же первооткрыватель этой несчастной планеты, и он же всеведающий директор Длеш… Стоит ли ему верить? Сколько в его рассказе правды, а сколько — умело составленного вранья? Действительно ли он собирается отдать Империи Источник, и настолько ли плохи его дела, что он готов это сделать безвозмездно, лишь бы спастись от Коронной Охраны? Вообще-то похоже, что так всё и обстоит — будь у Далранса выбор, он бы не стал хватался за протянутую капитаном соломинку так остервенело. И не соломинку даже, а так, ниточку — тоненькую, хрупкую, готовую рассыпаться в прах от малейшего дуновения… Странный он, этот Глор. И Рэшь странная. А уж вместе… Честно говоря, их отношениями капитан не интересовался, но то что они не служебные — было видно сразу. «Всем нужна любовь.» — отрешённо подумал Лийер, и его взгляд непроизвольно остановился на Ай — «Даже таким сумасшедшим как Дал… А когда всё катится в пропасть, она нужна вдвойне.»

Окончательно заблудившись в закоулках собственного сознания, каперанг через силу вернулся к реальности, и успел как раз вовремя, чтобы заметить как из-за горизонта неуклюже выползает большое, укутанное голубоватой дымкой село. Если верить карте, это был Улс-Арталь, последний населённый пункт перед самым Явалем. До заката оставались целых две стражи, но путешественники решили остановиться именно там — доехать до Яваля засветло всё равно не получалось, а ночевать в открытой степи не улыбалось никому. Да и лошади порядком устали, и нуждались в отдыхе — они-то, в отличии от двуногой ноши, провели этот день не за праздным созерцанием природы, и отнюдь не за псевдо-умными разговорами…

По десятибалльной шкале привлекательности, Улс-Арталь тянул на твёрдую семёрку, что было неплохим показателем — до Кайтары не дотягивает, но Парлану уверенно превосходит по всем параметрам. Без труда отыскав более-менее пристойный постоялый двор, и сняв до следующего утра две комнаты, отряд разделился — Глор с Рэшью отправились «подремать», сославшись на усталость, а каперанг и Аяни решили побродить по городку, пообещав вернуться к закату. В действительности, они просто хотели побыть одни, ибо за последние два дня, такая возможность представилась впервые…

Оставив вещи в номере, и выйдя вместе с Аяни на шумную улицу, каперанг взял спутницу под руку, и они не спеша направились в случайно выбранном направлении. Вздохнув полной грудью и бодро тряхнув головой, каперанг довольно улыбнулся: впервые за всю неделю он не бежал сломя голову, не скрывался от преследования, не спешил на встречу, а всего лишь мирно гулял вместе с самой дорогой, самой красивой и замечательной особой во вселенной. В первый раз сиарская жизнь, — а она здесь была, была! — не смазывалась для него в хаотичную кутерьму, не выглядела бесцельной беготнёй жалких необразованных людишек, а казалась неожиданно логичной и последовательной. Да, здесь не было никаких компьютеров, звездолётов, не было даже машин и супермаркетов, но жизнь — была. Стоило лишь внимательно присмотреться, как многое обретало смысл, наполняясь новыми, незаметными ранее деталями, оживая…

— Длеш сильно изменился. — пожаловалась Ай, когда гостиница скрылась за поворотом — Он был совсем не такой…

— Было — много чего. — философски заметил Лийер, глядя вдаль — В частности, был Аркасский Альянс. Была свобода, деньги, и власть. А теперь их у него нет.

— Ты ему доверяешь? — невзначай спросила девушка, скромно глядя себе под ноги — Ты ведь не всё ему рассказал…

— Доверяю. Частично… Так или иначе, не вижу большой беды в том, что он едет с нами. Даже если его информация о местонахождении Источника ошибочна, нам от этого хуже не будет. — авторитетно заявил капитан, ни капельки не веря в своё последнее утверждение.

— Да, наверное. — вздохнула Аяни, и надолго замолчала, крепче сжав его руку.

Так они зашли на какую-то узкую, не обременённую человеческим присутствием улочку — довольно бедную и тесную, но совсем не грязную, и как-то по-домашнему уютную. Дома здесь были двухэтажные, построенные из тёплого желтоватого камня, похожего на песчаник. Прямо поперёк улицы, между вторыми этажами небогатых жилищ, были во множестве натянуты верёвки с сушащимся бельём, и захоти капитан обновить свой гардероб, он бы без труда допрыгнул… Было на удивление тихо — лишь поскрипывала под лёгким ветерком несмазанная калитка, да доносилась откуда-то вялая ругань — сварливый женский голос монотонно пилил неохотно огрызающегося мужчину. Судя по его заплетающимся интонациям, муженёк был вусмерть пьян, и легко соглашался с любыми упрёками, лишь бы стервозная супруга побыстрее отстала.

— Ходют тут всякие… — послышалось чуть ли не над ухом каперанга неприятное старческое шамканье.

А посмотрев налево, Шорл обнаружил и его источник. На ступеньках крыльца одного из домов, сидела сморщенная старуха, и продолжала на ощупь вязать какую-то шерстяную одёжку, впившись в Лийера неприветливым взглядом. Если бы Шорла попросили её описать, то он бы кратко ответил: ведьма. Старуха была сгорбленная, морщинистая, с неравномерно поседевшими волосами, крючковатым носом, и мелкими серыми глазами-рентгенами. Одета она была в бежеватую мешковину, и как хамелеон, полностью сливалась со стеной дома, так что капитан со спутницей, не подай ведьма голоса, преспокойно бы прошли мимо неё, не обратив никакого внимания…

Состроив вид, что не расслышал её грубой реплики, капитан кичливо отвернулся — не хватало ещё офицеру имперского флота впутаться в примитивную склоку со старой маразматичкой… Но не успел он сделать и шага, как в спину сызнова ударил скрипучий голос:

— Офицер, говоришь?

— Я, кажется, ничего не говорил. — Шорл остановился как вкопанный, и с интересом посмотрел назад.

— Не говорил, значит думал — какая разница?.. — пожала плечами старуха, и внимательно к нему пригляделась, сощурившись — А ты странный… Не совсем человек, но и на нечисть не похож… А вот девчушка у тебя нормальная, девчушка настоящая. — она перевела взгляд на Ай, и даже приветливо улыбнулась пересохшими губами.

— Не совсем человек? Хм… — нахмурился Шорл, и порывисто оглянулся. Первой его мыслью было — «ловушка!» Сейчас из всех щелей повалят, гремя железом, десятки широкоплечих солдат, и тогда… Так и не додумав до конца, капитан незаметно перевёл дыхание — никакая секретная полиция не могла знать, что они с Аяни выберут именно этот маршрут, а значит и засады здесь быть не может … Но откуда эта страхолюдина узнала, что он «не совсем человек»?!

— Подойди-ка сюда, служивый. — бабка отложила вязальные принадлежности, и поманила капитана костлявой рукой. Былой неприязни в её голосе не было. Скорее — научная заинтересованность.

— Ну? — бросил Лийер с видом заправского скептика, приблизившись к ней на несколько шагов.

— Ты мне не нукай, не нукай… — проворчала старушенция, и замолчала, сосредоточенно глядя сквозь него — Впервые такое вижу. Душа от человека, а тело… Хотя, сходства тоже есть…

— Разве есть? — криво усмехнулся Шорл, и выразительно посмотрел на свои руки, как будто ожидая увидеть на их месте два скользких осьминожьих щупальца — Спасибо за комплемент, это очень лестно…

— Куда же вы направляетесь? — резко перевела старуха тему разговора. Вопрос был задан без особого интереса, точно ответ ей был известен заблаговременно.

— Можно не отвечать? — хмыкнул Шорл, делая ударение на последнее слово. Знание того, что его мысли без труда читает какая-то старая карга, не придавало капитану ни малейшей уверенности.

— Много ты понимаешь… Мысли это не книга, чтобы их читать, тут уметь надо. — ведьма значимо задрала указательный палец кверху, и опять переменила тему, буднично спросив — Ну что, заглянем в твою судьбу?

Шорл презрительно ухмыльнулся, но старуха, не обращая внимания, опять посмотрела сквозь него, и беззвучно зашевелила губами. Неужели и правда заглядывает? Весь капитанский скептицизм разом улетучился, а по спине побежал колючий холодок — а вдруг всё всерьёз?! Если честно, то после всего пережитого, предсказание судьбы уже не казалось капитану скверной фантастикой… И чтобы хоть как-то самоутвердиться, он ехидно поинтересовался:

— Что, прям так вот? Без хрустального шара? Без всяких там булькающих растворов из сушёных пауков и лягушачьих лапок?

Слова капитана не возымели никакого эффекта — мисс старость их даже не расслышала, потому как пребывала очень далеко отсюда, в видимой ей одной бесконечности… Зачем она это делает? «Со скуки.» — ответил каперанг сам себе — «Велико ли развлечение — годами сидеть на крыльце, и орудовать спицами?» А вообще, Шорл даже заинтересовался — впервые в жизни ему предсказывали судьбу, да не какие-то ряженые шарлатаны, а настоящая, патентованная ведьма. Из забытья старуха вернулась неожиданно, и первым делом погрозила каперангу пальцем, недовольно пробубнив:

— Не путай меня со всяким отребьем. Хрустальный шар ему, видите ли! — усмехнулась она с высокомерием королевы — Вот порчу-то нашлю, узнаешь у меня…

— Я раскаялся. — перебил её Шорл, не особенно заботясь о том, что слова прозвучали совершенно неискренне.

— Значит так, служака… — задумалась она — Интересный ты экземпляр, вот что хочу сказать. И навешано на тебе столько, что мама не горюй! Поэтому ничего определённого я не скажу, уж не обессудь… Но чёрного пламени — бойся. Чёрное пламя придёт как спасение, но оно несёт смерть. — старуха убеждённо кивнула — И помни, солдат, что порой достаточно сильно захотеть, и перед тобой откроется любая дверь…

— И это всё? — разочарованно спросил капитан, предвкушавший нечто большее.

— А что ты хотел? — насмешливо спросила она.

— Конкретики хотел. — честно сказал капитан.

— Конкретики он хотел… Может тебе ещё и в стихах? Люди разные бывают… Большинство как камни — куда их бросили, туда они и летят, покуда об землю не шмякнутся. Таким можно всю жизнь расписать, с точностью до часа… А бывают такие как ты — непредсказуемые, неоднозначные, постоянно меняющие направление. Попробуй тут предскажи…

— А обо мне вы что-нибудь можете сказать? — встряла Аяни, посмотрев на ясновидящую с боязливой надеждой.

— А что о тебе говорить? — та снисходительно пожала плечами, и кивнула в сторону Шорла — Пока ты вместе с ним, твое будущее столь же туманно, и как выражаются всякие умники, открыто для интерпретации… А впрочем… — бабка бегло отсканировала её взглядом — Остерегайся того, что невидимо, девочка, вот тебе мой совет.

— А это мысль. — издевательски поддакнул Шорл — Старуха с косой, говорят, тоже невидима…

— Не веришь? Твоё дело… А теперь уходите. — глухо сказала колдунья, вмиг помрачнев, и энергично махнула рукой — Уходите!

Удивившись такой смене настроения, капитан и Аяни, тем не менее, безропотно подчинились, и неспешно направились дальше по улице, провожаемые свинцовым, физически ощутимым взглядом холодных глаз. Улица ничуть не изменилась, и была такой же тихой и безлюдной как прежде, но сейчас эта тишина казалась болезненной, давящей… Дойдя до изгиба дороги, Лийер-таки не выдержал, и мельком обернулся, ища глазами древнюю гадалку. Нигде её не обнаружив, капитан озадаченно помотал головой — а не в бреду ли он провёл последние пять минут? Судя по тому, что Ай в точности скопировала его телодвижение — нет, не в бреду.

— Домой ушла. — неуверенно сказал Шорл, и взял девушку за руку, увлекая за собой.

Преодолев ещё с полграты, они перешли на соседнюю улицу, и зашагали назад к гостинице. О туманных ведьминых предостережениях они не говорили, но усиленно думали. Капитан, разумеется, относился к ним с известной долей скепсиса — не мог он, ну просто не мог взять, да поверить во всю эту галиматью! Что подразумевалось под чёрным пламенем? Уж явно не огонь — огонь чёрным не бывает… А значит — всё что угодно. Хоть засохшее дерево, чьи почерневшие ветки, если как следует обкуриться, можно принять за длинные языки пламени. Будет капитан проходить мимо, а оно — хлабысь! — и грохнется на него всеми своими трухлявыми тоннами… И поминай как звали. «Не смешите.» — отмахнулся капитан от собственных мыслей — «Всё это бабушкины сказки… Чушь, бред, ересь…»

А вот Аяни, похоже, всё приняла за чистую монету — выглядела она сосредоточенной, и даже несколько встревоженной. Её взгляд беспрестанно блуждал по улице, как будто девушка выискивала ту самую невидимую опасность, которой ей посоветовала остерегаться старая колдунья. Но как выяснилось очень скоро, тревожило её не это:

— Знаешь, а за нами хвост. — сказала вдруг она — Сзади…

— Кто? — быстро спросил капитан. Его шейные мускулы уже начали сокращаться, но в самый последний момент, он нашёл в себе силы не оборачиваться.

— Молодой высокий мужчина, выглядит скорее по-бандитски, но не вооружён… Уже четверть часа ведёт, но не очень-то умело. — фыркнула Ай с нотками превосходства.

— Уже хлеб… Значит не полиция.

— Что предлагаешь? — деловито осведомилась девушка, и повернула голову вбок, разглядывая красочную вывеску какой-то харчевни — Погоди… Он свернул.

— Да? — капитан остановился, и не прячась обернулся. Начинало темнеть, и улица была почти пуста — только спешили домой несколько невзрачных крестьян, и громыхала по камням гружёная конная повозка — Ну и хрен с ним… Пойдём.

Говоря эти слова, капитан был искренен — ему действительно не было дела до очередного преследователя, потому что Шорл смертельно устал. Все силы были давнёхонько израсходованы, а способность удивляться — напрочь утрачена. Всё, чего ему сейчас хотелось — это побыстрее дойти до гостиницы, подняться к себе в номер, и хотя бы ненадолго, но забыть свои страхи и переживания, благо было надёжное средство… Средство посмотрело на капитана большими карими глазами, и влюблёно улыбнулось.

…Яваль. Вот мы, как говорится, и встретились — даром, что при таких плачевных обстоятельствах. Этот быстро растущий город являлся, помимо прочего, одним из самых оживлённых портов Тарлании, и одновременно — крупнейшей военно-морской базой, где было собрано около четверти всего королевского флота. База находилась на самой окраине Яваля, и занимала большой длинный мыс, вдающийся в море на добрый километр. Этот участок суши был плотно застроен унылыми складами и казармами, и обрамлялся по периметру высокими каменными пристанями. К последним были пришвартованы десятки красивых парусников — начиная от двухмачтовых бригов, и заканчивая хищными двадцатипушечными фрегатами и пузатыми транспортными галеонами. «Флот, как всегда, впереди планеты всей…» — с пониманием подумал капитан, заворожено рассматривая старинные боевые скорлупки — «Половина армии с арбалетами мучается, а у них тут пушки, понимаешь… Эх, о чём я думаю?!»

Если не считать его лошади, то Лийер был совсем один. На тыльной стороне ладони розовел свежий шрам, а на лице воцарилось самое пасмурное выражение, которое только позволяли принять человеческие лицевые мускулы. Сейчас он скакал вдоль людной городской набережной, в промежутке между гражданским портом и военной базой. В виду близости базы, моряков здесь было видимо-невидимо — они бродили по улицам, торчали в забегаловках, рыскали по лавкам, и нужно ли говорить — систематически обогащали бесчисленные городские бордели, заботливо понатыканные на каждом перекрёстке. «Спрос рождает предложение.» — попытался развеселить себя Шорл — «Рыночная экономика в действии…» Не помогало ничуть.

Следующей по численности категорией были купцы — эти господа сходу распознавались по надменному виду и показушно-богатой одежде, изукрашенной золотом и самоцветами сверх всякой меры. А вот обычных солдат в прибрежных районах почти не водилось — сказывалась извечная нелюбовь между моряками, и «сухопутными крысами.» Пехота обитала дальше к ситу, где базировался крупный городской гарнизон, насчитывающий четыреста штыков. Во всём остальном, город показался Лийеру вполне рядовым — архитектура, за исключением роскошного адмиралтейства и внушительных городских стен, ничем не выделялась из виденного ранее, а рядовые жители были такими же, как и везде — небогато одетыми, вечно куда-то спешащими, и редко улыбающимися… Ну прямо как сам каперанг, хотя и по другим причинам — несравнимо более мелким, рутинным, не идущим с капитанскими ни в какое сравнение…

Как Лийер не крепился, но доехав до заветного перекрёстка, он всё равно нервно вздрогнул — на большой деревянной вывеске, ровными трафаретными буквами было написано: «Улица Первого Снега.» Та самая… Сердце забилось чаще, а в душу хлынул бурлящий поток противоречивых эмоций — радости, надежды, тревоги… Шорл даже моргнул, проверяя — не мираж ли перед ним? Да нет, не похоже. Щит-указатель остался на месте, а содержание красочной надписи не изменилось ни на йоту… Капитан повернул.

Нумерация домов начиналась от моря, так что двенадцатый должен был находиться… О нет! Едва завидев свежее пожарище, Шорл сразу занервничал, а спустя короткую секунду, он уже нёсся в ту сторону на полном галопе, обливаясь холодным потом, и мечтая скорее проснуться… Потому что сгоревший дом был шестым. На чётной стороне.

Встав напротив покосившегося скелета двухэтажного особняка, каперанг ненадолго замер, водя неосмысленным взглядом по мёртвым руинам. Чёрные потрескавшиеся брёвна, обугленные кирпичи, битые глиняные черепицы — всё смешалось в одну большую кучу, излучавшую только смерть и бесконечное, непередаваемое уныние. Вырвавшись из болезненного оцепенения, Шорл с отчаянной надеждой подскочил к соседним домам, но те, как и полагается, имели номера десять и четырнадцать… Десять. Четырнадцать. Эти цифры прогромыхали как длинные гвозди, звонко забиваемые чьей-то уверенной рукой в крышку капитанского гроба.

— Вот и всё, товарищ капитан. Приехали. — прошептал Лийер, еле ворочая непослушным языком. Если пять минут назад, его настроение было ниже плинтуса, то теперь оно с треском пробило пол, неудержимо падая в водоворот безысходности и отчаяния…

Итак, что мы имеем? Единственная надежда вернуться на родину превратилась в пепел, на хвосте по-прежнему висит Охрана Тарланской Короны, а мадемуазель Сатто находится в заложниках у подонка Лароша… Хм-м… Самое время стреляться, чего уж там…

— Тоже Самбраса ищешь? — раздался за спиной сочувственный голос.

— Вообще-то… — протянул капитан, разворачивая лошадь. Перед ним стоял невысокий человек лет шестидесяти, держащий в зубах раскуренную трубку. — А что значит «тоже»?

— Это значит… — улыбнулся в усы пожилой человек, и неторопливо затянулся — Что не далее чем стражу назад, его же искал и другой господин…

— Кто?

— Интересный вопрос… — медленно протянул старик — Он, надобно тебе знать, не представился.

— Как выглядел? — быстро переспросил Шорл.

— Чёрные волосы, усы… Губы ещё тонкие такие, и прямые как стрела… Ах да, и глубокие складки на лбу. А в остальном, ничего особенного. Таких тысячи…

— Он ничего не сказал?.. — затаил дыхание капитан. Описанный человек был ему прекрасно знаком. «А вообще-то, не стоит выдавать желаемое за действительное.» — рассудил Лийер — «Старик прав — таких тысячи…»

— Не-а. Ничегошеньки он не сказал… Спросил что случилось, выслушал ответ, и ускакал, не попрощавшись…

— И что же здесь случилось? — въедливо осведомился Лийер, радуясь такому бесхитростному собеседнику.

— Известно, что… — вздохнул незнакомец, и махнул рукой на противоположенную сторону улицы — Погорел Самбрас. Я-то напротив живу… Всё видел…

— Что именно?

— Пожар, вестимо… Я бы даже сказал, поджёг. — интригующе понизил голос человек. Старому сплетнику, кажется, было абсолютно всё равно, с кем чесать языком.

— Так. — требовательно навис над ним капитан — Рассказывай.

— Да что там рассказывать… Отмечал позавчера день рождения, гостей привёл… Семьдесят лет всё-таки, юбилей… Ну, засиделись немножко. Люди все спят давно, а мы ещё празднуем… — старик задумчиво смотрел на завихрения табачного дыма — Тут-то оно и полыхнуло. Мы внутри были, при свечах, но в окно всё прекрасно видно…

— Короче! — строго сказал Лийер.

— Ну так я короче и говорю… — человек опять непринуждённо затянулся — Знаешь как? Стоит себе дом — ничего особенного, да? А в следующую секунду — пылает снизу доверху, что твой факел… Вот не вру, всё так и было.

— Да? — прищурился капитан — А ты, старче… Как бы поделикатнее выразиться… Ужин, небось, не томатным соком запивал?

— Эх-хе… — улыбнулся мужчина, и потряс трубкой — Да нет, нет. Алкоголем не увлекаюсь, и видениями никогда не страдал, у кого угодно спроси… Говорю, что видел, а…

— Да верю я, верю… — перебил его Шорл, и задумчиво посмотрел на обугленные останки двенадцатого дома — Снизу доверху, стало быть? Весь, и сразу?

— Точно! Как солома… Хорошо хоть, что улица широкая, и между домами расстояние… А то как бывает? Свечку потушить забыл, и целого квартала как не бывало! Вот мне знакомый рассказывал…

— Это очень интересно. — торопливо вставил Лийер, поворачивая назад к морю — Но я спешу. Спасибо за информацию… И прощай!

И капитан пришпорил коня. Вернувшись на набережную, он отправился дальше на зут, ненавидяще глядя перед собой. Провал. Крах. Конец. Вот как называлось то аховое положение, в которое загнала Лийера злодейка-судьба. Многие бы тихо удавились, но Шорл скакал всё дальше, с силой сжимая челюсти, дабы не взреветь от бьющих через край эмоций. Он должен был скакать дальше — хотя бы ради Аяни… Хотя бы назло судьбе!

Гигантскую вывеску «Весёлого Осьминога» он увидел за километр — на пёстрых синих буквах, обхватив их длинными щупальцами, восседал улыбающийся трёхметровый моллюск. Доехав до гостиницы, Шорл привычно отдал свою лошадь возникшему из воздуха холую, и заказав самый дешёвый номер, проследовал прямиком на второй этаж. В полном соответствии с заплаченными деньгами, комната являла собой последнюю стадию аскетизма — вдобавок к голым стенам, здесь сиротливо ютились лишь жёсткая обшарканная кровать, и дешёвый деревянный столик с подсвечником. Не снимая пыльных сапог, Шорл изнеможённо завалился на жалобно скрипнувшее ложе, и подложив под затылок ладони, зажмурил глаза. Память же, вдохновлённая установившейся тишиной и покоем, радостно приступила к повторному показу самых паскудных эпизодов последних страж…

…Солнце спряталось за верхушками домов, и улица окончательно опустела — веселиться по ночам здесь было просто некому. Богатой элиты в Улс-Артале не обреталось, а крестьяне и ремесленники слишком уматывались за день, чтобы бодрствовать ещё и ночью. Аяни и Шорл почти дошли до гостиницы, — оставалось шагов двести — когда пресловутое чувство опасности забило тревогу, заставляя капитана беспокойно завертеть головой в поисках затаившейся угрозы. Угрозу он обнаружил, а вот уйти от неё — не успел.

Большая рыболовная сеть, кинутая кем-то с крыши ближайшего дома, зацепила его лишь краем, но и этого оказалось достаточно — Лийер пошатнулся, и неуклюже завалился на землю, путаясь в крупных верёвочных ячейках. Одновременно, из-за ближнего угла выскочили несколько фигур, и целенаправленно двинулись к нему, размахивая толстыми металлическими прутьями. Всё что он успел сделать, это лягнуть ближайшего нападающего в колено, с хрустом раздробив сустав, и вызвав тягучий душераздирающий вопль. А затем, на его затылок с приличной скоростью опустилось нечто тяжёлое, и капитан погрузился в чёрный омут беспамятства…

…Пробуждение было не из приятных — голова болела так, будто её долго и усердно колошматили чем-то вроде бейсбольной биты… Кем бы не были налётчики, но они явно перестарались — ещё чуть-чуть, и Шорл бы не проснулся вовсе. А может… Можёт быть знали, сволочи, что его надо бить посильнее? Вот этого бы не хотелось!..

Следующим, что он ощутил, был холодный металл, накрепко сковывающий запястья за спиной. Шорл незаметно напрягся, пробуя кандалы на прочность, но те, понятное дело, отнеслись к его потугам с пренебрежительным безразличием…

Пахло сыростью, плесенью, и землёй. Подвал? Очень может быть… Лийер осторожно приоткрыл глаза, и морщась от сопровождающей каждое движение боли, медленно покрутил головой. Крохотная комнатушка имела низкий деревянный потолок, белые кирпичные стены, и влажный земляной пол, на котором и валялся доблестный капитан первого ранга. Окон здесь не было — помещение освещалось одинокой свечкой, стоявшей на грубо сколоченном столике. А ещё, за тем же столиком, непринуждённо сидел немолодой коренастый блондин… Под нижней губой у него росла аккуратная треугольная бородка, а на щёках — тонкие, геометрически правильные бакенбарды. Человек сидел, подперев подбородок массивным кулаком, и беззастенчиво разглядывал Лийера, задумчиво при этом сощурившись.

— Проснулся, таллец? — участливо спросил он.

— Кажется, да… — прокряхтел Шорл, провожая тоскливым взглядом внушительную цепь, соединявшую его наручники, и толстое железное кольцо, намертво вмонтированное в стену — А что значит таллец?

— Это те, кто из Таллской Империи, насколько я понимаю… — улыбнулся тюремщик — То есть, в том числе и вы. Готовы говорить?

— А что, есть о чём? — встал на ноги капитан, и пожал плечами, принимая его осведомлённость с философским спокойствием.

— У меня для вас задание. — объявил похититель, не меняя позы — Выполните, и деваха остаётся жива. Не выполните, и она умирает… Всё достаточно просто.

— Ой-ли? — внутри у капитана похолодело, но проявляя чудеса самообладания, он заставил себя иронично усмехнуться — А с чего вы взяли…

— А хотите, мы проведём небольшой эксперимент? — оживился шантажист, очаровательно улыбнувшись — Это совсем недолго!

Не давая капитану ответить, он с готовностью — как будто следуя заранее написанному сценарию — вышел из комнаты, и вернулся спустя считанные секунды, волоча за собой надёжно связанную Ай. Кто бы не занимался вязанием узлов, толк он в своём деле знал — в таком виде, Аяни не могла шевельнуть и пальцем. Шорл инстинктивно напрягся, готовясь к прыжку, но вовремя вспомнил про цепь, и остался на прежнем месте, сверля блондина уничтожающим взглядом.

— Итак? — снова спросил тот — Будете сотрудничать?

— Я вас выслушаю. — нехотя кивнул капитан, быстро догадавшись о цене отказа.

— И правильно сделаете. — бандит передал Аяни на попечительство возникшему из дверного проёма помощнику, и уселся на прежнее место — Сначала, разрешите представиться: меня зовут Ларош Саланэ, и я управляю службой безопасности некой чрезвычайно прибыльной коммерческой организации. Её название вам ничего не скажет, так что и упоминать его не будем, хотя большого секрета оно не представляет… — Ларош замолчал, задумчиво глядя на колыхающееся пламя свечи — Так вот. У организаций, подобных нашей, имеются две основные проблемы: бандиты, и чиновники. Хотя, заметим в скобочках, что отличить одних от других, бывает подчас затруднительно, но да ладно… А моя служба призвана с этими напастями бороться. Понимаете?

— Ага… — рассеянно кивнул Лийер — Только никак не возьму в толк, какое это имеет отношение ко мне?

— Скоро возьмёте… Всё дело в том, что не так давно, на нас разинул свою прожорливую пасть некий адмирал из штаба королевского флота, благо возможности для шантажа у него широченные… Сначала он брал взятки, хапая каждый раз всё больше и большё, но неделю тому назад, его жадность перешла всякие границы, и он потребовал долю. — с искренним возмущением выпалил Ларош — Надо ли говорить, что с безобразием пора заканчивать? Я тоже так считаю… В этом-то и заключается ваша миссия… Кхм, а как вас зовут?

— Плаш. — привычно соврал Шорл.

— Так вот, Плаш. — победно взглянул на него Саланэ — Вам предстоит убить флаг-адмирала Вартара Аркаха. В ряду прочего…

— Что-то вы мало просите… — оторопело усмехнулся Лийер.

— Думаю, в самый раз. — серьёзно пожал плечами блондин.

— У вас что, своих головорезов мало?! — удивился капитан, поняв, что Ларош не шутит.

— Тут видите какая петрушка… — начальник службы безопасности безымянной организации удовлетворённо откинулся на спинку стула — Мои не справятся. А вы — можете…

— А чем я…

— А всем! — прикрикнул Ларош — Честно признаться, я не много о вас знаю, но кое-что мне известно наверняка… Вы вот, например, даже не заметили, что у вас свежий шрам на руке, а нормальный человек бы уже давно истёк кровью. Надрез был в полсантиметра глубиной!

— И что?.. — кашлянул капитан, разглядывая длинную розовую полоску, возникшую на тыльной стороне правой ладони — Не понимаю, как это поможет мне…

— Что-нибудь придумаете. — бестактно перебил его Саланэ — Итак, слушайте дальше…

…Выслушав его план, капитан лишь отрицательно покачал головой — это было безумие с большой буквы… «Я не диверсант.» — пытался оправдываться Лийер — «Уверен, в вашей службе найдутся исполнители и получше…» Но его не слушали. Ларош свято верил, что если кто-то и справится с поручением, то этот кто-то — Шорл… Каперанг посмотрел на связанную Аяни, и конвульсивно сглотнул. Потом перевёл взгляд на улыбающегося Лароша, и снова на Ай… И трусливо осознал, что сопротивление бесполезно. Если он попробует отказаться, то Аяни начнут медленно убивать — прямо здесь, у него перед носом, пока капитан не сломается. А то что он сломается, сомнений не вызывало ни малейших…

Как же легко было смеяться над бесхребетными героями боевиков, сидя на мягком диване, и поедая попкорн! Брезгливо ухмыляться, глядя как непобедимые суперагенты сдаются врагам из-за какой-то женщины, и думать про себя — «А вот я бы…» До недавнего момента, так думал и Шорл. Ведь он был лучшим! Он был сильным, бесстрастным, и хладнокровным офицером; он мог не колеблясь послать на смерть сотни людей, и себя в том числе, буде это в высших интересах Империи, и он делал это!.. Но кто же знал? Кто же, мать вашу, знал, что представ перед аналогичным выбором, вся его сила воли бесследно испарится?! Но капитан ещё медлил… Вплоть до тех пор, пока не повстречался с беспомощным, полным мучительного бессилия взглядом Аяни. И тогда Шорл понял: ради неё он готов на всё. Потому что любит … Любит! Судя по усмешке, выросшей на губах блондина, сохранить лицо Лийеру не удалось:

— Расценивать это как согласие?

— Скажите, Ларош… — проигнорировал его Лийер. Теперь, принявши решение, говорить стало намного легче. — А откуда вы узнали, что я — это я? И что бы вы делали, если бы я вам не повстречался?

— Что касается второго вопроса, то я верю в судьбу… И считаю, что вы — её подарок. Я серьёзно! — эмоционально взмахнул он руками — Когда услышал о вас от своих людей, то не поверил даже! А как мы вас вычислили… Да вы хоть представляете, какая награда назначена за ваши с подружкой головы? — ухмыльнулся Ларош — Гонцы по всей стране скачут, описание ваше распространяют! Ездят тут, мол, высокий такой мужчина, и смазливенькая девка, и выглядят они так-то и так-то. Поймаете — озолотим… Как вас раньше-то не взяли?

— Повезло, наверное. — капитан пожал плечами, и мельком подумал, что о Глоре и Рэшь его тюремщик явно не подозревает — А что, гонцы так в открытую и заявляют, что я… Не простой человек?

— Нет, конечно. — улыбнулся Саланэ — Но есть такая штука — связи … Их у меня есть… А на счёт везения, вы тысячу раз правы! Вы даже не представляете, как вам повезло, что вы попали именно ко мне. Потому что награда, как бы велика не была, всё равно не идёт ни в какое сравнение с теми убытками, что наносит нам деятельность адмирала Аркаха. Поэтому я и предложил вам маленькую сделочку, а не сдал в ОТК, как поступили бы другие… Оцените мою доброту!

— Оценил… Сколько я проспал? — Шорл спрашивал всё что угодно, лишь бы оттянуть тот момент, когда придётся неминуемо сказать «да».

— Всего полторы стражи. Сейчас ночь… — Саланэ посмотрел на него с сочувствием — Кстати, вынужден извиниться — это я приказал вас посильнее оглушить. А то мало ли…

— Да что вы, ерунда. — зло фыркнул капитан, и язвительно спросил — А как там нога у товарища? Не болит?

— Гм… — протянул Ларош, и его хорошее настроение мигом улетучилось — Хромать теперь будет. Ну ладно. Что вы решили?

— Я согласен. — процедил каперанг, плотно сжав зубы.

— Вот и славненько. — хлопнул в ладоши белобрысый гангстер — Отправляетесь вы прямо сейчас — тогда у вас будет весь завтрашний день, чтобы на месте ознакомиться с обстановкой… И ещё. Вы, надеюсь, понимаете, что со мной лучше не фокусничать? Например, если у вас завалялось какое-нибудь хитрое устройство связи, то не пытайтесь им воспользоваться. Ваши вам ничем не помогут, а вот с ней в таком случае, — он показал глазами на Ай — может случиться маленькая неприятность…

«Умник.» — подумал капитан с тихой яростью — «Будь у меня устройство связи, я бы не торчал на этой сраной планете! И уж точно не прогибался бы под такой падалью как ты!» Повинуясь распоряжениям Лароша, один из его подчинённых увёл куда-то Аяни, а второй — освободил капитана от железных пут. Капитан потёр запястья, и упёр свой тяжёлый взор в блондина, безучастно стоявшего у лестницы.

— А теперь, что мне мешает вас скрутить, и выпытать, куда увели девушку? — недобро сощурился Шорл.

— Вот видите, вы благоразумный человек… Другой бы сразу бросился в драку. — Ларош показал ему правую ладонь — Видите кольцо? Это защитный артефакт. Вы не сможете мне ничего сделать, хотя попробуйте, если хотите. Это не смертельно.

И каперанг, на свою голову, попробовал. Шагнул к беловолосому бандиту, и без размаха ткнул его в ключицу. Попытался ткнуть. Руку — до самого предплечья — пронзила острая боль, не похожая ни на укол, ни на электрический ток, ни на тепловое воздействие. Просто боль, берущая начало где-то в костях, и рвущаяся наружу с неистовством дикого зверя — сквозь мышцы и сухожилия, сквозь сосуды и кожу. Но и только. Едва капитан отдёрнул руку, боль тут же ушла, не оставив никакого намёка на рану или ожог. Ларош остался неподвижен — на него действие колечка определённо не распространялось. Глумливо улыбнувшись, он сделал шажок к капитану.

— Попробуете ещё?

— Нет нужды. — проворчал Шорл, и показательно опустил руки — Верю на слово.

— Тогда держите. — Саланэ поднял с пола небольшой свёрток, и протянул капитану — Здесь форма и ключ… А теперь на выход.

Все трое поднялись из затхлого подвала на свежий воздух, и через десять минут, уже стояли напротив знакомого постоялого двора. Когда Лийер направился к главному входу, Ларош его удивлённо остановил:

— А куда это вы? Конюшня эвон где находится, если забыли…

— А вещи забрать? — снисходительно, как на дауна, посмотрел на него капитан — Нельзя?

— Вещи… — протянул тот, будто пробуя незнакомое слово на вкус — Заберите, конечно, какие вопросы? Но этот человек сходит с вами. — он подтолкнул своего подчинённого в спину, и подмигнул — Не подумайте, что я вам не доверяю, просто… Даже не знаю как подоходчивее объяснить…

Чем-чем, а интуицией Лароша не обделили. Капитан, мысленно его обматерив, безразлично пожал плечами, всем видом показывая, что скрывать ему нечего. Пропустив Шорла и конвоира вперёд, Ларош остался покурить на крыльце, тихо напевая что-то весёленькое. Ур-род…

Поднявшись на второй этаж, Шорл и сопровождавший его бугай оказались в начале длинного коридора со множеством пронумерованных дверей. Было достаточно светло — в настенных подсвечниках горели десятка два толстых свечей. И тут… Это было невероятно! Одна из дверей со скрипом отворилась, и из неё вышла Рэшь. Вид она имела растрёпанный, но её это только красило, придавая… Загадочности, что ли? Вернув дверь в прежнее положение, девушка шагнула навстречу лестнице, направляясь, по всей видимости, в уборную. Шорл подчёркнуто посмотрел мимо неё, надеясь что Рэшь поймёт правильно, и не заговорит… И экс-инструктор не подвела! Смерив двух мужчин настороженным взглядом, она робко отвела глаза, и продолжила свой поход, держась самой стены. Реакция была такой натуральной, что Шорл даже усомнился — была ли это игра, или Рэшь его действительно не узнала? И не спросишь ведь… Каперанг остановился у своего номера, и принялся сосредоточенно «искать» лежавший в правом кармане ключ. И радоваться маленькому везению… Ибо кроме него, радоваться было нечему.

— Сам-то в Явале бывал? — как ни в чём не бывало спросил он своего надсмотрщика, не переставая шастать по карманам.

— Бывал. — буркнул тот, оценивающе посмотрев на поравнявшуюся с ними Рэшь.

— А в этом вашем… «Весёлом Осьминоге»? — снова поинтересовался Лийер. Ключ он уже нашёл, и теперь неумело ворочал им в замочной скважине. — Приличное хоть заведение?

— Лучше помолчи. — угрюмо посоветовал костолом.

— Как скажешь… — вздохнул Шорл, и открыв наконец замок, толкнул хлипкую дверцу от себя, шагая внутрь комнаты.

Подойдя к кровати, он поднял с пола завязанный вещмешок, и закинув на плечо, вернулся к выходу, думая про себя, как мало знает Ларош о таллцах и Таллской Империи вообще, если разрешил ему забрать свои вещи… Если вообще посмел связаться с ним, с капитаном первого ранга военно-космического флота! «Посмотрел бы я, как твоё колечко показало себя против гиперзвуковой пули П-35.» — мечтательно закатил глаза каперанг, шагая по скрипучему дощатому полу. Проделав обратный путь по коридору, они спустились вниз, и снова повстречали Рэшь, идущую назад в номер. Девушка, разумеется, опять капитана не признала, и спокойно прошла мимо, изящно покачивая бёдрами. Выйдя на крыльцо, капитан подошёл к Ларошу.

— Ну? Готовы к трудовым подвигам? — весело спросил блондин.

— Если подразумевать под трудовыми подвигами ваше задание, то да… — Шорл качнул головой, сверля его недобрыми глазами.

— Какие-нибудь вопросы напоследок? Пожелания?

— Пожеланий завались… — зевнул капитан — Но разве вы их выполните?..

— В таком случае…

— Но одну вещь запомни, Ларош: если с девушкой что-то случится, то я тебя изничтожу, и никакие колечки не спасут. — резко перебил его Шорл — Не важно, каким образом. Если надо, я целиком сожгу эту планету, на тебя — убью…

…Скакал он быстро и долго, не останавливаясь ни на секунду. Лошадь шумно вздыхала, сам он то и дело зевал, а вокруг проносились километры и километры бескрайней степи. Степь была везде — сзади, спереди, и по бокам. Она уходила за горизонт с одной стороны, и из-за него же возвращалась с другой. Создавалось впечатление, что это и есть весь мир — плоская, поросшая колючей травой равнина, и облачное, беззвёздное небо над ней. И единственный во вселенной всадник, скачущий из незримого ниоткуда в несуществующее никуда… Наваждение развеялось, когда горизонт по правую руку стал набухать красным, намекая на скорый восход солнца. А вместе с зарёй, впереди показались и первые холмы, что было хорошим признаком — до Яваля, значит, осталось километров сорок.

Через час, капитан уже стоял на вершине одной из возвышенностей, и глядел на кусочек далёкого моря, глупо улыбаясь. Но вспомнив про то, в какой ситуации находится, он решительно сорвался с места — полюбоваться природой можно будет и потом… А ещё через час, из-за складок ландшафта показался долгожданный град Яваль.

Издалека он несказанно походил на Кайтару — те же каменные стены, тот же замок на холме, и те же требучеты на замке… Но приблизившись к воротам, Лийер отметил существенное отличие: въезд в приграничный город охранялся, и даже очень. У проёма в стене, за широким столом, сидели аж шестеро пехотинцев, и ещё человек пятьдесят должны были отираться поблизости, в казармах. Солдаты коротали время за игрой в кости, и распитием какой-то непрозрачной гадости — наверняка небезалкогольной. Там же, прислонённые к грубым доскам, лежали их длинные алебарды, способные доставить хлопот как пешему, так и конному противнику. А ещё… На столе лежали три натуральных мушкета! Громоздкое деревянное ложе, длинный, расширяющийся к концу металлический ствол, и сложное спусковое устройство — точно такие же Шорл видел в Истэлийском Оружейном Музее. Ну прям копия!

— Сто-о-ой! — властно прикрикнул грузный усач, когда Шорл подъехал к ним метров на пятьдесят. Он, и ещё один солдат, встали с длинной скамейки, и захватив с собой алебарды, преградили капитану дорогу. — Документики.

Документики у Шорла были. Их ему «выписал» ещё Глор — в его кайтарском убежище оказался целый склад цветастых бланков, и полный набор соответствующих печатей и штампов. Каллиграфическим подчерком вписав в одну из бумажек необходимые данные, он с кривой улыбкой протянул документ Лийеру: «Поздравляю вас, Плаш Тартрэ, вы теперь полноправный гражданин Тарлании!» В чём заключались права гражданина, капитан допытываться не стал, дабы лишний раз не разочаровываться. Насколько он понял из объяснений того же Далранса, вся эта бумажная хренотень была не более чем красивой пустышкой — учётность была никакая, и толку он неё не было никакого… Зато могущественный бюрократический аппарат, заполучив себе новую игрушку, пребывал в невыразимом восторге.

Послушно остановившись перед вояками, капитан безбоязненно протянул им свой липовый «паспорт» — сложенный пополам клочок бумаги, вставленный в предохранительный чехол из мягкой коричневой кожи. Проверить его подлинность на месте было невозможно, а посылать запрос в столичный архив, и две недели дожидаться ответа, было, мягко говоря, непрактично… В документ проверяющий заглянул с полнейшим равнодушием, словно будучи загодя уверен, что перед ним фальшивка, зато на Лийера он глянул внимательно, пронзительно. «Если начнут обыскивать…» — отрешённо подумал Лийер — «Живым не уйду.» Хотя… из всего набора НЗ у него остались только медикаменты, и армейский нож. Крошечные тюбики капитан умело рассовал по складкам одежды, а нож, ежели чего, собирался выдать за декоративную поделку — отсюда и такой «необыкновенный» вид… С вещичками бандитов было труднее — выдать их за безобидные безделушки не получится, а рассказать об истинном предназначении — равносильно самоубийству… Всё остальное — еда, одежда, и меч, были заурядными до неприличия, и подозрений бы вызвали не больше, чем облака на небе… Но риск безусловно был.

— А что в такую рань заявился? — недоверчиво спросил страж — Из Улс-Арталя, надо полагать? Всю ночь, получается, скакал…

— Силы есть… И у меня, и у скакуна. — Шорл погладил конскую шею — Так почему бы и ночью не поскакать? Спешу, понимаешь…

— Спешишь… Куда же?

— Поднимать родную экономику. — усмехнулся капитан — Новые торговые связи прокладывать… Больше сказать не могу, извиняй.

— Экономика, это хорошо… — протянул проверяющий, и опять всмотрелся в шорловский паспорт — Послушай-ка, а что это у тебя документики такие чистенькие, как будто вчера выписаны? Начинаю невольно задумываться, почему ты «больше сказать не можешь»… Коммерческую тайну тут принято уважать, но… что если дело не только в ней? — начальник смены подошёл вплотную ко всаднику, и рассеянно глянул на небо.

Каперанг шумно вздохнул. Для зрителей — с грустью, но на самом деле — с огромным облегчением. Если с него требуют взятку, значит задерживать не намерены…

— Ах, совсем забыл! — Шорл хлопнул себя ладонью по лбу. Затем расстегнул кошелёк, и вытащив три золотые «короны», — так назывались тарланские монеты — протянул их стражу. — Здесь недалеко валялись… Прямо посреди дороги, представляешь? Хотелось бы хозяину вернуть, но разве ж его теперь сыщешь? Вы тут у ворот стоите, порасспрашивайте людей… Глядишь и найдётся законный владелец…

— Приятно иметь дело с таким честным человеком… — восхищённо улыбнулся усач, и забрав у капитана деньги, вернул ему удостоверение личности — Другой бы себе присвоил, а ты… Сразу видно порядочного господина. Проезжай!

Проехав сквозь ворота, каперанг углубился в город. Времени было завались, и ничто не мешало заскочить на улицу Первого Снега — Ларош ведь не запрещал… Шорл был полон надежд.

…Архитектурный ансамбль, представший пред взором Лийера, поражал воображение. Площадь имела форму порохового пистолетного патрона — прямоугольник, заканчивающийся с одной из сторон полукругом. Диаметр последнего был три километра, а длина всей площади — восемь. Она была выложена миллионами разноцветных кирпичиков, образовывающих витиеватые узоры. С трёх сторон к закруглённой части выходили широкие пешеходные проспекты, а оставшийся периметр занимали длинные корпуса правительственных зданий. Архитектура последних тоже приятно ласкала глаз — длинные, как китайская стена, закругляющиеся, вторя периметру площади, здания высились на сотни метров вверх, сверкая гладкими зеркальными стенами. Зеркала, впрочем, были затемнённые, и почти не слепили. Кое где виднелись вкрапления затейливых золотых узоров, тянувшихся от фундамента до самой крыши вертикальными полосками. В большинстве случаев, золотые узоры соседствовали с полосками зарослей какого-то ползучего растения, тянувшимися также во всю высоту зданий. И всё это, как ни странно, не резало глаз, а напротив — очень удачно гармонировало, так что оставалось лишь отвесить земной поклон безусловно гениальному дизайнеру, так удачно скомпоновавшему несовместимое.

Прямоугольная же часть площади была обставлена традиционными каменными дворцами, самый большой и нарядный из которых, — Большой Императорский — размещался в противоположенном от полукруга конце. Ну а в центре закруглённой части, высилась к небесам километровая стела из бардового камня с белыми прожилками, на вершине которой, уже расправив крылья, и готовый сорваться в любую секунду, пританцовывал золотистый сорокаметровый феникс, охваченный яростным жёлто-красным пламенем, чьи длинные языки ласкали бессмертную скульптуру уже пятьсот восемьдесят лет подряд, не прекращая своего занятия ни на секунду. Загнутый клюв был хищно раскрыт, а пустые, лишённые зрачков глаза, зорко следили за копошащимися внизу людьми, словно птица высматривала среди них свою будущую жертву. Суровый взгляд застывшего пернатого исполина норовил поймать на себе каждый без исключения прохожий — такова была жутковатая магия этого величественного монумента… Монумента той самой Победе, и именно с большой буквы, в честь которой была названа сея площадь — площадь Победы. А у подножия памятника, в специальной застеклённой нише, лежал для обозрения всех желающих подлинник эпохального, вселяющего трепет даже шесть веков после подписания, документа — «Пакта о капитуляции Большого Найталлского Союза и образования Великой Таллской Империи», вместе с двадцати тремя подписями самых могущественных людей того грозного времени. Той эпохи, когда вчерашние супердержавы сыпались как карточные домики, когда великие лидеры сменяли друг дружку как картинки калейдоскопа, когда на месте тотальной разрухи и уничтожения взлетали и падали могучие империи…

И вот наступил 6629-ый год. Большой Союз, безнадёжно утративший стратегическую инициативу ещё задолго до начала войны, был разгромлен, пятьсот миллионов имён в течении полутора лет пополнили списки убитых, облака радиоактивной пыли грозили задушить всех оставшихся, а до открытия подпространственной дуги оставались считанные годы… Человечество ещё не знало, что космос, на проверку, окажется далеко не таким уютным и приветливым, как вещали со страниц своих романов иные фантасты, что едва оно сделает первый робкий шажок к звёздам, на него тут же накинутся премерзкие твари под названием Драары, как оно и не знало того, что где-то там есть Земля, Ланора, Амилая, и Айтарн. Что через четыреста лет оно будет контролировать около пятидесяти тысяч кубических световых лет пространства, и диктовать свои правила десяткам инопланетных рас… Но уже тогда было ясно: человечество едино, и это — навсегда. Потому что человечество увидело то, о чём, как выяснилось, оказалось гораздо лучше сто раз услышать… В очередной раз, и невиданных доселе масштабах, доказав справедливость поговорки про мужика и гром. Впрочем, это человечество о существовании такой поговорки, натурально, не подозревало.

Шорл тряхнул головой, отгоняя несвойственные себе рассуждения, и направился к циклопической колонне. Путь занял на удивление мало времени, и вскоре каперанг уже стоял напротив ниши с историческим документом… Документ отсутствовал. Офицер резко обернулся. На площади, только что такой многолюдной, и в пределах прямой видимости вообще, не было ни души. Неприятный холодок пробежал по спине Шорла, как вдруг его осенило.

— Я сплю. — громко и внятно произнёс он. — Это всего лишь бредовый сон.

Словно в подтверждение его слов, со всех сторон на капитана навалился леденящий душу, нереально громкий вой воздушной тревоги. Шорл с недоумением обнаружил, что находится не в центре площади, а прямо у подножия зеркальных стен окружающих её зданий. Капитан рухнул на колени, изо всех сил зажимая уши руками — что разумеется, не помогало — как вдруг зеркала, не выдержав страшной вибрации, начали со звоном лопаться, щедро посыпая Шорла острыми стеклянными осколками, нещадно режущими лицо и руки… Земля вдруг разверзлась, и окружающий мир перестал существовать. Но звуки остались.

Проснулся он от настойчивого писка встроенного в наручные часы будильника. Машинально отключив противную сигнализацию, он пролежал секунд пять, тупо уставившись в потолок, и мучительно вспоминая — где же он находится?

— Яваль. Весёлый Осьминог. — тихо произнёс капитан, и глупо усмехнулся. За последние дни он побывал в стольких местах, что начинал уже путаться.

Было ровно восемь, сиречь полдень, по местному. А по неместному, было полдесятого утра, и шло одиннадцатое число девятого месяца… День Империи. День Человечества, если угодно. Шорл зевнул, и ностальгически улыбнулся. Ровно год назад, ему посчастливилось присутствовать на одном из кораблей, пролетающих над таллской столицей во время традиционного военного парада. В качестве заместителя капитана, правда, но не суть важно… ТАКр «Хартол», названный в честь столицы Айтарна, являлся копией «Оскара», но был достроен и встал на боевое дежурство на полгода раньше собрата. Он, и ещё десяток космических левиафанов, плотным строем проплывали над Истэлью, сопровождаемые десятками эсминцев, и сотнями, сотнями истребителей.

Горячая поздравительная речь, произносимая в эти секунды императором Ралтаном, транслировалась на капитанском мостике по громкой связи. Бессмертный носитель верховной власти вещал, как обычно, о бесчисленных достижениях Империи, об успехах колонизации, научных открытиях, объёмах добытого тлазанира, и перспективах на будущее — в его изложении, исключительно светлых. Речь была приевшаяся, шаблонная, но слушали её с неподдельным вниманием и трепетом. Когда слова кончились, над землёю прокатились первые аккорды горделивого государственного гимна, и из динамиков грянули знакомые каждому ребёнку протяжные строки:

Без сомнения, Вишер Анорр был провидцем. Знаменитый таллский стихослагатель сочинил эти строки шестьсот лет назад, а актуальности они не потеряли до сих пор — это надо уметь. Офицеры на капитанском мостике «Хартола» повставали с мест, и принялись с чувством подпевать хору Большого Государственного Ансамбля. В такие моменты хотелось совершать подвиги. Хотелось не задумываясь отдать свою жизнь во имя чего-нибудь великого, вечного… Такого, что переживёт их всех, но осядет навеки в сердцах потомков… Так уж их воспитали, и ничего тут не сделаешь. Эстафета геройства и вдохновения не должна быть прервана; на ней держится мир.

Над Площадью Победы праздничная эскадра появилась ровно в ту секунду, когда размеренная музыка гимна утихла, и зазвучали трубы и фанфары бойкого военного марша. На панорамном экране было видно, как в километре под кораблём, по брусчатке площади проезжают квадратные формации танков, артиллерийских самоходок, машин десанта, а следом — легионы пеших солдат и офицеров. С трёхэтажной трибуны за действием наблюдали довольные, обвешанные сверкающими регалиями генералы, и вечно молодой, облачённый в пышные геральдические одежды Император, чью голову венчала хрустальная корона династии. Красиво, чёрт подери, дух захватывает…

С сожалением отогнав светлые воспоминания, капитан перенёсся к объективной действительности, во враждебную Тарланию. Непроницаемые ночные тучи уступили здесь место редким перистым облачкам, и солнце почти беспрепятственно поливало Яваль яркими жизнерадостными лучами. Даже эта завалящая комнатка казалась сейчас радостной и уютной, почти что родной… Ну почему именно в такие дни Шорл должен кого-то убивать? Это же просто кощунство… Надо. Пусть и не хочется, а надо.

Шорл проспал неполные три часа, но их офицеру вполне хватило — на работе, порой, приходилось довольствоваться и меньшим. Усталость ушла. Рывком встав с кровати, Лийер подошёл к окну, и с хрустом потянулся. Вид открывался не сказать чтобы очень красивый — окно выходило на грязноватый внутренний дворик гостиницы, на большие баки с помоями, на лужу чьей-то блевотины… «Приступим?» — вздохнул про себя капитан, и полез в складки одежды. Достав два миниатюрных шприца-дозы, капитан положил их на кровать, снял верхнюю одежду, и полез в вещевой мешок. Вынул мятую форму тарланского лейтенанта, и проворно в неё облачился — маскарад был любезно предоставлен спонсором операции, почтенным Ларошем Саланэ. Сунул медикаменты во вместительный карман чёрных фирменных брюк, и достал из мешка еду. Стоя подкрепился куском вяленого мяса, и запив его водой из фляги, убрал всё обратно в сумку. После этого он вынул лёгкий сталепластиковый нож, и на ощупь побрился, стряхивая щетину прям на пол — за последние дни, капитан здорово приноровился к этой извращённой процедуре… Затем он вышел из комнаты, и закрыв её на ключ, уверенно пошёл в направлении чёрной лестницы. Спустившись по узеньким ступенькам вниз, вышел во внутренний дворик, а из него — в тесный пустынный переулок. Пришла пора действовать.

Поплутав всего двадцать минут по задворным лабиринтам квартала, капитан нашёл искомое: «длинный одноэтажный дом с плоской крышей и заколоченными досками окнами». Его бревенчатые стены почернели от времени, а голубоватая краска, покрывающая некогда дверь, заметно потрескалась и скукожилась — за домом давно не ухаживали. Достав из кармана длинный ключище, полученный опять-таки у Лароша, капитан воровато оглянулся, и до упора воткнул его в пудовый амбарный замок, висевший на облупленной, но всё ещё прочной двери. Ключ проворачивался с трудом, и с режущим уши ржавым скрежетом. Сделав пол-оборота, капитан посмотрел назад, и опасливо прислушался. Но здесь, на задворках, по-прежнему царила тишина, прерываемая только доносящимся с соседней улицы гомоном. Довернув ключ до конца, капитан открыл замок, и вошёл в дом. Прикрыв дверь, он по-хозяйски задвинул внутренний засов, и повертел головой.

Сквозь заколоченные окна пробивалось совсем немного света, но одну вещь можно было сказать хоть с завязанными глазами: если здесь когда-то и жили, то те времена давно миновали. Воздух был затхлый, заплесневелый, а немногочисленная мебель — как на подбор, подгнившая. Паутина свисала с потолка уродливыми лохмотьями, а вековая пыль покрывала горизонтальные плоскости толстым бледно-серым ковром.

Обнаружив крутую уходящую вниз лестницу, Шорл спустился в глубокий подвал, освещая свой путь зажигалкой. К счастью, внизу отыскался нормальный факел, и Шорл не медля его зажёг. Когда тьма худо-бедно рассеялась, он заметил на дальней стене железное кольцо, наподобие того, к которому был прикован во время разговора с Ларошем. Подойдя к нему вплотную, каперанг упёрся ногами в стену, и изо всех сил потянул железяку на себя. С тихим визгом, кольцо поддалось — толстый штырь, на котором оно крепилось, выдвинулся из стены примерно на десять сантиметров и замер. Дважды повернув по его часовой стрелке, капитан с превеликим трудом задвинул его обратно, и услышав громкий щелчок, отступил в центр комнаты. Кирпичная кладка, казавшаяся цельной, разошлась, и двухметровый кусок стены с шорохом повернулся на девяносто градусов, открывая чёрный зев низкого прохода. На капитана пахнуло мертвецким холодом.

— А где же летучие мыши-убийцы? — браво спросил он у черноты, чувствуя, как забегали по спине мурашки. Что характерно, ему никто не ответил.

Выдернув горящий факел из настенного крепежа, а из ножен — меч, Шорл поёжился, но шагнул в проём. Первые метров сто пещера уходила вниз под пологим уклоном, но потом выравнивалась. Шёл Лийер осторожно, внимательно глядя под ноги — стены и пол были влажными, и поскользнуться бы не составило большого труда. В некоторых местах были вырублены ступеньки, кое-где низкий свод подпирался деревянными, значительно подпорченными временем балками, но по большей части, туннель был нерукотворным. Бурые стены были гладкими, отполированными — ломом и киркой так не сделать… Идти можно было в полный рост, но вот подпрыгнуть уже не получалось — высота пещеры, хотя и постоянно менялась, редко когда превышала два метра. Периодически Шорлу чудились не то голоса, не то встречные шаги, но всякий раз это оказывалось изощрённым акустическим обманом — эхо тут было неназойливое, но звуки коверкало будь здоров.

Сначала ход вёл на нун, к морю, а потом заворачивал на зут. Сразу после изгиба, капитан наткнулся на развилку, и уверенно выбрав левое ответвление, продолжил путь. А еще через полграты, Лийер остановился перед глухой стеной, сложенной из больших неотёсанных блоков. Поискав глазами рычаг, и обнаружив его справа, в неглубокой нише, Шорл опустил железную ручку вниз. Та подчинилась на удивление легко, и даже не заскрипела. Как и в прошлый раз, за стеной что-то зашевелилось, залязгало, и она открылась наружу наподобие обыкновенной двери. А там…

В пещеру ворвался шум бьющихся о камни волн, а в ноздри ударило морской свежестью. Потушив факел, капитан вышел на свет, жадно вдыхая кажущийся таким сладким после подземелья воздух. Оглянувшись, он громко цокнул языком, воспевая старинных умельцев. Дверь была замаскирована под громадный валун, непонятным образом приделанный к её внешней стороне — неудивительно, что ход так никто и не обнаружил…

Шорл стоял на заваленном крупными камнями карнизе, возвышающимся над морем всего на пару метров. Над ним нависал высокий обрывистый берег, а справа… Шорл осторожно выглянул из-за нагромождения булыжников, и не поверил своим глазам: в двухстах метрах от его позиции, из берега брал начало полуостров военной базы! Только сейчас, Шорл смотрел на него с зута — подземный ход вывел капитана далеко за пределы города. С этой стороны полуострова не было пристаней, а был лишь высокий скалистый берег. Значит, блондин не соврал…

«Интересно, а кто построил этот туннель со всеми прибамбасами?» — мелькнула в капитанском мозгу навязчивая мыслишка — «Скорее всего — какие-нибудь контрабандисты.» Когда полуостров пустовал, сюда можно было шлюпками доставлять добро, и безопасно переправлять его в город через пещеру… Потом здесь построили базу, и подпольный бизнес тихонько скончался. А подземный ход остался.

— А ты, Ларош, неплохо подготовился. — в полный голос заявил Лийер, и криво улыбнулся. Что ни говори, а разговоры с самим собой начинали входить в дурную привычку…

Капитан снова высунулся из-за укрытия. Он ещё раз прогнал в голове ларошевский план, и ещё раз ужаснулся — предстоящая авантюра была не то чтобы невыполнимой… Но слишком уж много было переменных, слишком много «если». Да оно и неудивительно: флотская база, по заверительствам блондина, охранялась качественно, и что примечательно, охранялась не только удалыми солдатами-рубаками, но и лианитовыми амулетами, равномерно распределёнными по всему полуострову. «Лианит — редчайший, и непомерно дорогой минерал, нейтрализующий магию.» — рассказывал Саланэ, не сводя глаз с закованного в цепи капитана — «Как вы понимаете, на Амнейской границе он пользуется особенным спросом, и база Шатиль — не исключение. Магия там не работает, из чего и вытекают все наши сложности…» Шорл сузил глаза, и принялся наблюдать за прохаживающимися по кромке отвесного берега часовыми. Время у капитана было. Терпение — тоже.