Гордость и страсть

Глава 8

Амалия любила сады Суитхоуп-Хилла. Передний, с его высокими колючими розовыми кустами, защищающими от домашнего скота, с его приподнятыми цветочными клумбами и широкими дорожками со скошенной травой, был приятным и желанным для гостей. Но сад, огороженный стеной, был ее любимым.

Как только Амалия вышла из дома, она увидела сэра Гарта и Изабеллу, прогуливающихся по посыпанной гравием дорожке между грядок с лекарственными и пряными травами. Чуть поодаль другие дамы сидели и болтали на освещенном солнцем газоне.

В саду было тепло даже в такой ранний час, потому что высокая каменная стена защищала от ветров, которые часто дуют в долине Твида. И все равно было еще слишком рано выходить из дома для принцессы и других, поэтому Амалия решила, что Изабелла, должно быть, хотела поговорить наедине с сэром Гартом.

Для принцессы находиться наедине с мужчиной, который не является ее отцом, братом или мужем, поступок непозволительный, но сад предоставлял прекрасную возможность для такой беседы. Амалия гадала, о чем они разговаривают, но прекрасно понимала, что не следует проявлять чрезмерное любопытство. К тому же другие дамы уже наблюдали за ней.

Леди Сибилла Каверс улыбнулась, и Амалия поспешила присоединиться к ним. Когда она подошла, леди Сьюзен сказала:

— Он очень красив, не правда ли?

В животе у Амалии заурчало. Она гадала, позавтракали ли уже остальные. Она съела грушу перед верховой прогулкой, но это было несколько часов назад.

— У вас должны быть более достойные темы для разговоров, Сьюзен, — сделала замечание леди Аверил. — Вы принесли с собой свою вышивку?

— Нет, миледи. Я не думала, что мы будем в саду так долго.

— Ваши мысли не должно занимать ничто, помимо ваших обязанностей перед принцессой, — строго напомнила леди Аверил. — Бога ради, вернитесь в дом и принесите что-нибудь, чем занять свои руки — и голову, — сухо добавила она.

Сьюзен взглянула на пустые руки Амалии.

— Боюсь, что Амалия тоже не принесла свою работу, миледи. Она может составить мне компанию.

— Я хочу поговорить с Амалией. Более того, не тебе решать такие вопросы, Сьюзен. А теперь иди не мешкая.

Сделав книксен и закатив глаза так, чтобы могла видеть только Амалия, Сьюзен без единого слова прошла мимо и вошла в дом.

— Я тоже сделала что-то, чего не должна была, миледи? — спросила Амалия, усаживаясь на то место, где сидела Сьюзен.

— Нет, моя дорогая, но эта девушка слишком интересуется делами других людей. Моя обязанность — осадить ее.

— Но вы наслаждаетесь этой обязанностью, Аверил, — сказала леди Нэнси с дразнящей улыбкой.

Две эти женщины были примерно одного возраста и одинаковое время состояли в свите принцессы, поэтому Нэнси позволяла себе вольности, на которые другие дамы не осмеливались.

— Возможно, вам следует сделать себе за это выговор.

— Без сомнения, — сухо парировала леди Аверил. — Впрочем, положение старшей компаньонки Изабеллы дает некоторые преимущества, а манерность и жеманство Сьюзен меня раздражают.

— Думаю, мы все единодушны в этом вопросе, миледи, — согласилась восемнадцатилетняя Сибилла с усмешкой, перебросив золотисто-каштановую косу через плечо.

Затем, повернувшись к Амалии, поинтересовалась:

— Ну как, хорошо прокатилась?

Застигнутая врасплох, Амалия метнула встревоженный взгляд на леди Аверил и осторожно ответила:

— Э… да. Утро чудесное, и я полюбовалась рассветом.

— Надеюсь, вы брали с собой больше чем одного грума, моя дорогая, — сказала леди Аверил.

— Да, миледи, двоих.

— Значит, ты была очень хорошо защищена, не так ли? — заметила леди Сибилла, дразня ее взглядом. — Я сказала всем, что ты отправилась на верховую прогулку, разумеется, потому что Изабелла спросила. Но он в самом деле красивый джентльмен, как и сказала Сьюзен.

— Бог мой, — пробормотала Амалия, — я думала, она говорит о сэре Харальде.

Взгляд леди Аверил заострился.

— О чем это вы?

— Да так, ничего интересного, — бодро отозвалась Сибилла. — Сэр Гарт тоже выезжал, вскоре после нее. Он ведь последовал за тобой?

— Да, — призналась Амалия. — Но мои грумы не отставали от нас ни на шаг.

— Мне показалось, он выглядел встревоженным, когда уезжал, — сказала Сибилла, бросив взгляд на Гарта и Изабеллу. — Мое окно выходит в передний сад, как ты знаешь. Судя по его виду, подозреваю, его мучил какой-то ночной кошмар.

Амалия изумленно воззрилась на нее, затем пожалела об этом, когда Сибилла без обиняков заметила:

— Но вижу, тебе об этом известно. Надеюсь, это было неслишком ужасно. Он многоопытен в сражениях, я знаю. Меня беспокоит, что злые духи часто вынуждают таких мужчин вновь переживать испытанные ими ужасы во сне.

Она с надеждой посмотрела на Амалию.

— Бог мой, Сибилла, вы ведь не думаете, что молодой человек мог рассказать нашей Амалии о таком сне? — возмутилась леди Аверил. — Ни один мужчина не сделал бы этого.

Амалия опустила голову, чтобы не выдать себя.

— И в самом деле, Сибилла, — воскликнула леди Нэнси, — ни один джентльмен не стал бы описывать свой страшный сон юной леди! Ручаюсь, он поехал, только чтобы размяться, а потом, случайно встретив ее, проводил в целях безопасности до дома. Очень мило с его стороны, разумеется.

Встретившись со взглядом леди Нэнси и надеясь ослабить напряжение, сковавшее ее, Амалия тихо проговорила, обращаясь сразу ко всем:

— Да, очень мило, не так ли?

Согласившись, дамы вернулись к более обыденным темам, и Амалия смогла поздравить себя с тем, как ловко справилась с опасной ситуацией.

Она тешила себя этим заблуждением до тех пор, пока Гарт и Изабелла не присоединились к ним, и принцесса сказала:

— Амалия, я оставила в холле корзину с нитками, которые сортировала. Принеси ее, хорошо? Сэр Гарт проводит тебя.

Приготовившись было возразить, что прекрасно может принести корзинку безо всякой помощи, Амалия в последний момент прикусила язык и встала. Отметив понимающий взгляд Сибиллы и удивленный — леди Нэнси, она силилась выглядеть спокойной.

— Нет нужды торопиться, — небрежно проговорила Изабелла. — Я хочу насладиться солнцем и ручаюсь, никто из вас еще не завтракал.

— Н-нет, мадам, — пробормотала Амалия, избегая взгляда Гарта и делая вид, что не видит его протянутую руку.

Тогда он просто положил ладонь ей между лопаток и подтолкнул вперед. Твердое прикосновение его руки было куда более тревожащим, чем когда он накрывал ее ладонь рукой в перчатке в Сконском аббатстве. В этот раз рука его была обнажена, а лиф ее летнего платья тонок. Тепло прикосновения было более явственно. Но неловкость ее происходила оттого, что его прикосновение пробудило в ней незнакомые, но странно приятные ощущения.

В довершение всего у дверей они встретили Сьюзен. Взгляд, которым она одарила Амалию, пройдя мимо, мог бы обратить воду в лед.

— Что это с ней? — поинтересовался Гарт, придерживая дверь для Амалии, как только Сьюзен отошла достаточно далеко, чтобы их не слышать.

— Понятия не имею, — ответила Амалия. — Теперь вы можете оставить меня, сэр.

— Могу ли?

В его тоне послышался смех.

— Тут совершенно нет ничего смешного! — вспылила она, чуть не топнув ногой. — Сибилла видела, как вы выезжали сегодня утром. Более того, она знает, что у вас был ночной кошмар, и чуть не спросила меня, что вам приснилось.

Глаза его расширились, но затем он покачал головой:

— Я в это не верю. Она что, ведьма?

— Ну если и ведьма, то титулованная. Ее отец — сэр Малькольм Каверс.

— Что вы ей рассказали?

— Ни слова, потому что вмешалась леди Аверил. Но когда Изабелла велела мне пойти с вами, она посмотрела на меня весьма многозначительно.

— Изабелла?

— Нет, леди Сибилла, разумеется. В любом случае, ведьма она или нет, она видит то, чего другие не замечают, и, похоже, знает то, чего не знают другие. Впрочем, у нее доброе сердце.

Он ждал, подчеркнуто держа дверь открытой, пока она не вошла в дом. Но когда он повел ее через переднюю в холл, она запротестовала:

— Не могу поверить, будто Изабелла имела в виду, что вы должны оставаться со мной.

— Моя обязанность — защищать ее фрейлин, — надменно проговорил он.

— Возможно, это так. Но хотя ее рыцари имеют комнаты в доме…

— Бойд будет квартировать в дормере,[4] чтобы присматривать за мужчинами, которые спят и едят там.

— Как я говорила до того, как вы меня перебили, — произнесла она сквозь зубы, — комнаты мужчин расположены в северном крыле не напрасно, сэр. Рыцарям не полагается оставаться наедине с фрейлинами принцессы. Если никто не объяснил вам этого…

— У меня есть разрешение Изабеллы, — сказал он.

— Ее разрешение! С чего бы ей давать такое разрешение?

— Потому что я попросил.

Она нахмурилась и повернулась к нему. В большом зале, куда они пришли, никого не было.

— Вы не имели права просить ее о таком разрешении! — горячо возмутилась Амалия.

Глаза его сузились, и она осознала, что они здесь одни. Постаравшись придать голосу спокойствие, она произнесла:

— Должно быть, высказали ей не только о том, что просто хотите побыть наедине со мной.

— Я сказал ей, что уверен — вы знаете определенные детали, которые помогут прояснить интересующие ее вопросы.

— Единственное, что интересует Изабеллу в последнее время, — это правда о смерти Джеймса, — сказала Амалия, чувствуя, что спокойствие снова ускользает.

Он промолчал.

— Иисусе, что, по-вашему, я могу знать об этом? — возмутилась она. — Я слышала лишь то, что слышала сама Изабелла. На самом деле не так много, ведь я знаю только то, что Уот Скотт рассказал нам обеим.

— Чего хотел от вас Харальд Бойд?

— А при чем здесь это?

— Черт возьми, девушка, перестань противоречить всему, что я говорю, и просто отвечай на мои вопросы. Изабелла готова позволить этому разговору длиться целый день.

В животе у Амалии снова заурчало, громко и протестующе. Губы сэра Гарта дернулись, и он предложил:

— Давайте найдем что-нибудь поесть. Нам обоим будет гораздо удобнее, если мы сядем.

Она быстро отвернулась, желая предупредить его возможное намерение снова прикоснуться к ней, и направилась к столу на помосте. Белый хлеб в корзине, горшочки с маслом, айвовый джем и кувшин с водой — вот все, что осталось от завтрака.

Амалия могла бы отправить кого-нибудь принести говядины или лосося, но последнее, чего она хотела, — это видеть рядом слугу. И не думала, что сэр Гарт позволит кому-то из слуг околачиваться здесь. Если он дошел до того, что убедил Изабеллу разрешить этот допрос, значит, намерен получить ответы на свои вопросы без дальнейших проволочек.

Поэтому она разломила булку пополам, щедро намазала обе половины айвовым джемом и положила их на свежую салфетку.

Гарт придвинул корзину к себе, взял булку, оторвал кусок и густо намазал его маслом. Сунул в рот, прожевал и проглотил.

— Воды? — спросил он, когда Амалия села.

— Спасибо, — отозвалась она, наблюдая, как он наполняет кубки.

— Ну, — сказал он, садясь лицом к ней на табурет, — чего он хотел?

— Просто занудствовал, — пробормотала она.

Гарт подвинул горшочек с маслом и оторвал еще кусок булки.

— Значит, ему было недостаточно нагоняя, который он устроил главному конюху Изабеллы, — прокомментировал Гарт. — Он продолжал сетовать на ваше недостаточно надежное сопровождение.

— Да, — подтвердила она. — Занудствовал, как я и сказала.

Амалия взяла хлеб с джемом и стала с жадностью его есть.

— Он, кажется, обратил на ваше сопровождение неоправданно большое внимание. Такой, как он, вполне может увидеть в подобной прогулке куда больше, чем следует.

— Обычно вы выражаетесь более прямолинейно, — заметила она. — Не меняйте же сейчас своих привычек.

— Я предполагаю, он может попытаться этим воспользоваться, если вы имеете обыкновение совершать такие прогулки.

— Спасибо за вашу заботу, сэр! — фыркнула она, вздергивая подбородок. — Хотите узнать что-то еще?

— Вы же знаете, что да, — мягко отозвался он.

Она поморщилась:

— Это научит меня удерживаться от сарказма.

— По крайней мере скажите, узнали ли вы чей-нибудь голос? — попросил он.

— Сначала скажите, кто вас сюда послал.

— Лютый Арчи.

Она заморгала.

— Почему вы не ответили мне, когда я первый раз вас спросила?

— Я недостаточно хорошо вас знал. Изабелле известно, что меня послал Арчи, но большинству — нет. И я бы предпочел, чтобы пока что это так и оставалось.

— Что вы знаете обо мне сейчас, чего не знали тогда?

— Я знаю, что вы можете хранить тайну. Послушайте! — горячо продолжил он, опираясь локтями о стол и наклоняясь вперед. — Я прекрасно понимаю, что вам трудно мне доверять, но нам обоим нужно знать, кому мы можем верить, и, думаю, мы могли бы помочь друг другу.

— Как?

— Я уверен, что вы подслушали в доме настоятеля не просто невинный разговор между слугами.

— Я говорила вам, что это были не слуги.

— Тише, дайте мне закончить. Вы также сказали, что не расслышали, о чем они говорили. Я не верил в это тогда, не верю и теперь.

— Но…

— Если бы это было правдой, вы бы уже давно потеряли терпение и выразили презрение моему нескончаемому неверию. И если бы больше не было никаких подробностей, вам бы не пришлось решать, поведать их мне или нет. Таким образом, единственное, что связывает вам язык, — это ваше продолжающееся недоверие ко мне… или к мужчинам вообще. Но ведь вы и Изабелла ничего не сказали о том, что слышали.

— Иисусе, вы ее об этом спрашивали?

— Нет.

Он произнес слово с нажимом, но не рассердился, как она ожидала, а беспомощно посмотрел на нее.

Оставив без внимания этот взгляд, позабыв про свой хлеб с джемом, она спросила:

— Если вы не спрашивали ее, то откуда знаете?

— Оттуда, что она не упомянула об этом, а должна была бы. — Он снова вздохнул. — Я отвечу на ваши вопросы более детально, когда смогу, но не могу открыть то, что Изабелла поведала мне конфиденциально. Впрочем, вам известно, какая тема преобладает в ее мыслях.

— Джеймс.

— Да, и теперь к нему присоединился Уилл Дуглас. Я уже говорил вам раньше, что хочу выяснить правду. Поиски убийцы привели меня сюда.

— И вы теперь хотите сравнить информацию, которую уже добыли, со всеми фактами, известными Изабелле. Вы надеетесь найти связь?

— Да, возможно, — согласился он.

Она понимала, что дело не только в этом. Но чувствовала: если надавить на него, он будет настаивать, чтобы она ему все рассказала, прежде чем говорить дальше на эту тему.

Мысль о том, чтобы рассказать ему все, уже не казалась невозможной, и она понимала, что должна кому-то рассказать. Когда сэр Харальд сообщил, что ее семья прибудет с визитом, она подумала было довериться отцу. Но с самого начала не дающее ей покоя подозрение, что первый голос, который она слышала, мог принадлежать Саймону, удерживало ее от того, чтобы довериться кому бы то ни было.

Сэр Иаган знал, что Саймон готов сделать практически все, о чем его попросит Файф. Поэтому он может верить, что Саймон вовлечен в какую-нибудь очередную интригу Файфа. Но он не поверит, что его сын способен на убийство.

Следует признать, что и Саймон, и Том грозились убить ее, по крайней мере однажды, но она не могла представить реакцию сэра Иагана или своей матери на подобное обвинение. Простая, понятная братская ярость, сказали бы они, ничего более.

— Итак? — напомнил о себе сэр Гарт.

— Я действительно узнала один голос, — призналась она.

— Кто?

— Файф.

— Выходит, вы знали уже тогда, когда…

— Не будьте противным, — перебила она его. — Я, может, и слышала его раньше, но не настолько хорошо знала его голос, чтобы различить через дверь. Я узнала его, когда он заговорил, вручая землю и людей Шотландии нашему королю.

— Но теперь вы уверены, что одним из двух мужчин, которых вы слышали, был Файф?

Она кивнула, твердо встретившись с его взглядом:

— Насколько вообще можно быть уверенным, во всяком случае.

— А другой голос?

Амалия опустила глаза и вспомнила про свой хлеб.

— Посмотри на меня, Молли-детка.

Тон его был мягким, но она тем не менее отреагировала с сильным негодованием:

— Меня зовут Амалия, сэр, а не Молли! Более того, я не давала вам разрешения называть меня по имени, и вы не должны себе этого позволять!

К ее пущему раздражению, глаза его заискрились, и до нее дошло, что он специально бросил наживку. До нее также дошло, что она схватила ее, как форель червяка.

.— Я просто укоротил ваше имя, — сказал он. — Друзья так делают, как вы знаете, а я не передумал насчет желания стать друзьями. Вы в самом деле возражаете? Учитывая, как мы познакомились, кажется неискренним разговаривать так официально, когда мы одни.

Возможно, сказала она себе, это объясняет, почему несоблюдение им формальностей больше ее не раздражает. Фамильярность сэра Харальда раздражает не в пример сильнее.

— Ну, так чей был второй голос?

Несколько мгновений она молчала. Он намазывал маслом булку, давая ей время подумать.

— Я рассказала вам не все, что мне сказал сэр Харальд, — наконец проговорила она.

Он вскинул брови, но продолжал жевать булку.

— Он еще несноснее вас, — проворчала Амалия.

Когда ответом по-прежнему было молчание, она вздохнула:

— Я не знаю, почему он так сильно меня раздражает, Я думала, это оттого, что его поведение чересчур фамильярно, но он сказал не больше, чем сказали вы, поэтому дело не в этом. Вообще-то он сказал лишь, что моя семья заедет сюда по дороге домой из Скона. Он не уточнил, когда они приедут, но мама не одобряет быстрой езды, поэтому, думаю, все произойдет не раньше чем через день-два.

— Это очередная увертка, или мой вопрос напомнил вам о такой подробности?

— Я не вижу, как… — Но она слишком ясно понимала, как ее мысли перескочили на семью после его вопроса о втором голосе.

Когда их взгляды встретились, Амалия поняла и то, что его мысли проследовали по тому же пути и что она больше не может отказываться отвечать. Надеясь, что он ей поверит, и не имея представления, как убедить его, если не поверит, она сказала:

— Я подумала, что узнала тот голос, когда впервые услышала его, сэр. Но после того как прижала ухо к двери, уже не была так уверена. Надеюсь, я ошиблась, но… но вы должны понять, я не могу назвать его, не будучи уверенной.

Он с минуту молча удерживал ее взгляд, прежде чем отозваться:

— Я понимаю ваше нежелание, девушка, и не стану на вас давить. Просто повторите, что они сказали.

Она кивнула, понимая, что его доверие взваливает на нее дополнительное бремя быть честной с ним.

— Думаю, Файф хотел, чтобы тот, другой, кого-то убил.

Гарт сделал глубокий вдох. Он почти исчерпал весь свой запас терпения, но понимал, что глупо было бы обнаружить это сейчас. Хотя она явно уверена, что один из трех мужчин ее семейства был вторым человеком в той комнате, сегодня ему не узнать, кого она подозревает. Все трое мужчин Мюррей присутствовали на коронации.

Он раздумывал, как лучше вести себя с ней. Она кажется упрямой, решительной, толковой и даже дерзкой время от времени. Но под всем этим он чувствовал нечто хрупкое, что влияло на ее способность доверять.

Она напоминала ему щенка или молодую лошадку, с которой плохо обращались. В ней есть та же настороженность, та же склонность куснуть или лягнуть.

— Кого Файф хочет убить? — спросил он.

Когда она начала качать головой, он почувствовал, как челюсть его сжалась, и сделал еще один длинный вдох, твердо вознамерившись не показать своего нетерпения.

Впрочем, она заметила его, потому что сказала:

— Я действительно не знаю. Вы оттащили меня прежде, чем я услышала какое-нибудь имя или что-то еще, что могло помочь понять, кто этот человек.

— Но это был мужчина?

— Ну да, конечно. Зачем Файфу убивать женщину?

— Не знаю, — отозвался он. — Но возможно, это важно — понять, почему вы считаете, что это мужчина.

Она нахмурилась, размышляя, и он помалкивал.

— Файф сказал «ему», — проговорила она наконец. — Он сказал: «Если мы дадим ему достаточно оснований, он окажет содействие, но этому человеку не всегда можно доверять».

— Наверняка это не все, что он сказал.

— Не все. Самым пугающим было, когда он сказал, что его бы больше устроило «вообще не беспокоиться о нем». На что другой ответил: «Черт возьми, сэр, вы имеете в виду убийство?» Потом голос Файфа: «Я не сказал…» И тут вы схватили меня.

— Значит, Файф отрицал убийство.

— Да, он произнес эти слова, но было что-то такое в его голосе… Когда он говорит, как будто сироп льется из кувшина, сэр, весь такой приторно-сладкий, но плавный и приятный.

— Я знаю, и это удачное описание. Он говорил так все время?

— Нет, голос звучал строже, когда он заговорил о… предмете их разговора. Я подумала, что он раздражен. А в конце голос его звучал так, словно он принял убийство того человека, если оно послужит его цели, и словно доводы совершенно излишни.

— Мы должны надеяться, что их цель — не еще один Дуглас, — сказал Гарт, мысленно просматривая список Дугласов, которые могут раздражать Файфа настолько, чтобы побудить к убийству.

— Это не может быть граф, — высказала свое мнение Амалия. — Он же союзник Файфа.

— Арчи в первую очередь сам себе голова, — отозвался Гарт. — Он будет поддерживать Файфа, пока считает, что Файф должен править Шотландией, ибо знает, что его величество не может справиться с этой работой, да и не хочет. Но, поверьте мне, Арчи насадит голову Файфа на пику над воротами Тревского замка, если узнает, что он виноват или замешан в смерти Джеймса или Уилла.

Амалия не была уверена, что может поверить, будто Дуглас получит голову Файфа по какой бы то ни было причине. Разве правитель не самый могущественный человек в королевстве?

Она вспомнила, как слышала от других, что граф Дуглас — самый могущественный. Но в то время разговор шел о втором графе.

Джеймс Дуглас мог поднять десять тысяч человек в считанные дни. Арчи уступил замок Танталлон Файфу. Поговаривали, что он отдал оплот Дугласов на побережье к востоку от Эдинбурга с целью добиться поддержки Файфа и стать третьи графом.

Поддержка Файфа, возможно, была не единственной причиной того, что Дугласы выбрали Арчи, но она помогла. Многие Дугласы верят так же, как и он, что Файф — единственный в королевской семье достаточно сильный, чтобы править Шотландией.

Остальной их разговор с Гартом был бессвязным, покуда они не утолили голод. Потом он проводил ее обратно в сад.

Когда они подходили к остальным, он тихо проговорил:

— Ваши догадки в отношении Бойда правильные, девушка. Старайтесь больше не оставаться с ним наедине.

Амалию взяла злость, но в тот момент она не могла ничего сказать. К тому же она забыла корзинку Изабеллы, но никто не вспомнил об этом, и дамы скоро вернулись в дом.

Остаток дня прошел без происшествий, как и суббота с воскресеньем. В понедельник, сразу после вечерни, Сибилла вошла в зал и объявила, что с севера приближаются гости.

— Несмотря на предрасположенность неба к дождю сегодня, они несут штандарт Мюрреев, Амалия, дорогая, — сказала она. Обращаясь к Изабелле, добавила: — Я дала об этом знать на кухне, мадам. Конечно, я предупредила их еще вчера, что сегодня у нас могут быть гости.

— Далеко ли они? — поинтересовалась леди Нэнси.

— О, в одной — двух милях, полагаю.

— Ты не могла видеть их стяг на таком расстоянии, Сибилла, — заметила Изабелла.

Сибилла усмехнулась:

— Я могла бы сказать, что его дух прилетел ко мне с ветром. Но в такой мрачный день, как сегодня, если ветер подует, то лишь принесет больше дождя. Они отправили кого-то вперед — со знаменем, разумеется. Остальные прибудут через полчаса.

— Очень хорошо, тогда, надеюсь, ты также велела слугам не спешить подавать на стол, пока наши гости не просохнут? — сказала Изабелла.

— Да, мадам, — ответила Сибилла, кивнув. — Я знала, что вы захотите подождать.

Амалия гадала, не узнала ли Сибилла и о ночном кошмаре Гарта от кого-то еще. Возможно, именно таким образом, ей, кажется, становится известно то, чего не знают другие.

Как бы там ни было, семейство Мюррей прибыло внушительной кавалькадой, возглавляли которую мужчины Мюррей, а Розали ехала рядом с паланкином леди Мюррей. Горничная леди Мюррей трусила по другую сторону паланкина, вооруженная охрана замыкала кавалькаду.

Амалия вместе с Изабеллой поспешила приветствовать их. Она горячо обняла младшую сестру, но была несколько удивлена, обнаружив, что и Саймон, и Том приехали с ними.

Саймон давно и ясно высказал убеждение, что служба Файфу — достаточное оправдание его роли в деле Хермитиджа два года назад, но Том с тех пор старался не показываться на глаза Изабелле — и Амалии, кстати, тоже.

Поскольку сейчас Хермитидж контролировал Арчи Дуглас и с тех пор ни Файф, ни кто-то из его приспешников не пытался его захватить, Том надеялся, что Изабелла забыла о его участии в попытке захвата.

Изабелла не забыла и не забудет. Но Амалия знала ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что она любезно примет его и Саймона как гостей в своем доме. Принцесса так приветлива, что ее заносчивые братья высмеивают это как недостаток. Но и она тоже может быть надменной. Действительно, Амалия знала, что Изабелла в мгновение ока может перейти от одного настроения к другому, особенно если кто-то прогневит ее.

Не обращая внимания на сырость, сэр Иаган последовал за Розали, поклонившись Изабелле и обняв Амалию.

— Хорошо выглядишь, девочка, — сказал он, словно не видел ее всего восемь дней назад. — И дом теперь выглядит красивым и уютным.

— Спасибо, сэр Иаган, — отозвалась Изабелла. — Потребовалось два года, чтобы привести его в это состояние. Но если вы вспомните, каким он был, когда Джеймс подарил его мне, то поймете, что ни одной минуты не было потрачено даром.

— Да, конечно, и все из-за проклятых англичан. Благослови нас Господь, будем надеяться, что перемирие не закончится раньше времени. Набеги наносят куда меньший ущерб, чем английская армия.

— К тому же маловероятно, чтобы те, кто совершает набеги, напали на нас здесь, — откликнулась принцесса, и взгляд ее скользнул ему за спину. — Добро пожаловать в Суитхоуп, леди Мюррей. Мы задержали обед, чтобы вы могли присоединиться к нам, поэтому, держу пари, вам захочется поскорее освежиться. Амалия отведет вас и Розали в ваши комнаты, а потом покажет вам дорогу назад, в большой зал.

— Благодарю вас, мадам, — ответила леди Мюррей, присев в глубоком реверансе. — Мы имели удовольствие и огромную честь находиться в обществе вашего уважаемого брата, правителя, последние два дня. Вы будете рады услышать, что он пребывает в добром здравии и с нетерпением ждет очень скорой встречи с вами.

— Разумеется, — ответила Изабелла, не выказав никакой радости по поводу этой новости.