Горизонт 400

Глава 10

— ннн — протянул на одной ноте и все же выдал — И че там с ювелиром?

— Э… умеет делать украшения. — по-прежнему «с головой не здесь», погрузившись в интерфейс.

— Класс!

— А еще система выдала подсказку, типо украшения, это как шмотки, только украшения.

— Класс — повторил я, но уже и без сарказма.

— Только для них нужны не высококлассные материалы и магия, а драгоценные камни и магия.

— Класс — ещё раз повторил я, только уже печально.

— И, наверное, инструменты.

На этот раз я промолчал, потому как говорить что-либо тут уже бесполезно. Походу мы выбрали самую наитупейшею и бесполезную профу для нас на текущий момент! Даже для работы того же кузнеца, как думается, не было бы столь много проблем собрать требуемое, чем для ювелира.

— Эй! Брат! — толкнула меня сестра под ребра — Да это надувательство!

— Че такое?

— Для профы нужны чертежи! А из доступных, только «оно»! Простое медное кольцо. С характеристиками «простое медное кольцо»! — выпучила на меня глаза сестренка, выворачивая голову глядя в лицо — Это какое-то…

— Фуфло. — выдавил я, и она усиленно закивала в ответ — Интересно, а кто отвечает за ремонт магических мантий и посохов?

— Ченитель какой-нибудь! Открывающийся на хедцатом уровне.

Теперь уже черед усиленно кивать был за мной. Точно, точно, чинитель, сразу за покормителем, и ломателем.

Кстати об этом! Надо бы наш третий посох тоже, или починить, или продать.

Вообще, как я поглядел по ценам и товарам той лавки, вещи, а это не обязательно посох, может быть и, к примеру, ожерелье, дающие снижение расхода маны на магию, стоят очень и очень дорого. Встречаются редко, и на всю лавку было только одно, ожерелье, со снижением расхода всего на 18 %, против наших 25 % на посохах. И я видел, с какими глазами торгаш смотрел на наши дубины до того, как сестра начала корчить свои рожи.

Я бы даже предположил, что не опасайся он нас — ведь абы кто не носит с собой такие пукалки! То тут же бы решил чпокнуть, да ограбить, и не обязательно в такой последовательности. Цена такого посоха, безнадежно убегает куда-то за тысячу местной валюты.

Тапки на реген, как и прочие шмот с данным статом, имеет сильно колеблющеюся цену в зависимости от удобства использования. В случае с тапками — не очень большую. Они могут быть неудобными, или не по размеру. И хотя их всё равно можно носить тупо на верёвочке на шее, это не столь удобно, как, к примеру, маленькое колечко с тем же параметром.

Хотя именно колец, с таким статом, в магазине не было. И вообще цена подобной вещи куда больше зависит от размера — чем меньше, тем дороже, чем от величины бонусной характеристики на ману. Но даже по этому параметру наши тапки отнюдь не дешёвка! И аналогов у них даже средь более объёмных предметов я видел только пару, ну и… одинокий тапок другого мага с тем же статом и за двадцать юмсов. А вот мантии вряд ли бы смогли сильно заинтересовать торгаша. Дешевка! Излишне большой кусок ткани.

Ну а наши шляпки, вообще ненужный кусок овна и самое дешёвое из всего того, что только у нас есть после без магических штанов. Сто единиц маны накопителя, никому как видимо и ненужно, и подобные веще лежали валом в уголке, по цене в один юмис за штуку. А вот платочек пионера, с пятистами маны в резерв, уже стоил чувствительную десятку.

— Так что ж ты раньше-то не сказал! — возмутилась сестра, когда я ей это рассказал — Пойдем, купим, продадим!

Я помотал головой, и вознес палец к небесам.

— Не, сначала пожрем!

Наша одежда к данному моменту времени уже более-менее подсохла, мы, немного наелись растительности, и наши животы почти перестали ворчать и возмущаться, а шахтёры в городке, вроде как, стали потихоньку расползаться по домам. По крайней мере, шума и гама со стороны домов стало поменьше. И нет больше желания хорошенько проблеваться под кустом. По крайней мере со штанов не капает. Небо! Как мы ужасно выглядим!

Два обкурыша, натянувших платья топлес. Один лысый ежик — волосы после встречи с огнем вроде как вновь начали расти, но медлительно и неторопливо. Другой небритый колобок — из-за всего пережитого, волосики на голове сестренки выглядят не очень. Тощие, что не скрывает никакая мантия — она на нас просто мешком весит! Босые, и злые.

А как иначе объяснить наличие огроменного тесака с запёкшейся кровью? Ну и обломанного посоха, с наплавленными тапочками, что после непродолжительной работы огнемета, и бурной фантазии смотрящего, могут начать выглядеть как черепа. Надо будет им потом еще и глаза вплавить-выплавить, и будет вообще топ.

Так что, свято веря, что любой убийца-грабитель, трижды подумает, прежде чем на нас лезть, мы поплелись в сторону таверны.

— So two, they look wild, rush at people shouting "poshel nafig".

*- Значит двое, выглядят дико, кидаются на людей с криками «пошёл нафиг».

И развернулись обратно в сторону леса.

— It's them!

*- Вон они!

Мы замерли. Переглянулись, и вдавили на тапок.

— Стойте! Именем закона! Остановитесь! — послышалось сзади на все том же инглеше, и мы все таки остановились.

Через пару мгновений, нас догнал запыхавшийся мужичек в цилиндре и с усами, с жетоном в бумажнике на вытянутом руке. И как ни странно, система его опознала! Жетон, ну а потом и самого мужичка приплела, типо подтверждая, что железка не краденая.

— Инспектор Харистон! — представился мужик, что в принципе мы и так уже знали.

А еще то, что он вооружен — система заботливо подсветила кобуру:

Револьвер инспектора. Не уничтожим. Не требует патронов. Личный.

Фи-ю, какая вещь! Жаль, личная. Хорошо, что мы не стали бежать! А то мало ли что…

— Я должен задать вам пару вопросов. Пройдемте со мной.

— А если откажемся? — выдал я, переглянувшись с сестрой.

— В таком случае я буду вынужден проводить расследование без вашего участия, и его результат может вам не понравится.

Какой прямолинейный! — мелькнуло в моей голове.

— В таком случае ведите.

И он повел. Постепенно выравнивая собственное дыхание.

— Инспектор, инспектор, а что будет, если убить инспектора? — невинно хлопая глазками, поинтересовалась сестренка.

Что, в прочем, учитывая её текущий внешний вид — выглядело не убедительно.

— Поверьте, вам не понравится. — пробурчал в ответ взмокший инспектор.

Видно ему это тоже не понравится — мелькнула в моей голове мысль, что и они тоже, не бессмертны.

Хотя возможно у них, так же как и у нас, есть хп. Как в прочем, и у всех прочих людей, что высыпали на улицу в немалом количестве на полюбопытствовать. Но их система не выделяет, и ни как не отмечает, за исключением некоторых вещей, на них надетых. В отличие от нас, меня, инспектора или сестры, что безусловно наводит на определенные мысли.

Пля…

Трусы бодрого стояка. Постоянный стояк. Нельзя кончить.

Вот знаете! Такое мне знать вообще ни к чему! Я эти трусы и в глаза не видел! И уж тем более ни в жизнь не надену.

— Вот, узнаете? — указал инспектор на труп бомжа, до которого мы тем временем до топали.

— Какой-то бомж — совершенно искрений выдала сестра.

Да, вот только бомж этот, валяется в нашей мастерской! Что, с учетом того, что его тут все присевающие видят, а какой-то там мужик даже ходит внутри, осматривая что-то, это снимает все вопросы на тему «а видят ли комнатушку другие люди?». Видят! И даже могут зайти, без нашего ведома! И дверь, похоже, не исчезает сама по себе. Надо срочно искать броню! Или хотя бы простую жесть, но вот будет ли она удерживаться на дереве при перемещении?

— Ммм — протянула сестренка, тоже заходя внутрь помещения, аккуратно ступая по полу босыми ногами, старясь избежать влипания в испражнения. — Но я не вижу никаких повреждений на теле несчастного. Как он умер?

Какой талант пропадает! Впрочем, как и пропала свинья, то, что от неё осталось, из этого бункера с трупом. Похоже, кто-то не совсем чист на руку — но нам это на руку!

— Его убила магия. — выдал инспектор, и достал вещицу, похожею на компас Джека Воробья.

Тело мигнуло подсветкой, затем так же мигнула сестрица.

— Ваша магия. — подтвердил инспектор мои худшие опасения, указав перстом на девушку, продолжая пялится в компас.

Толпа зевак зароптала, я — напрягся, сестрица — тоже. Наши посохи за нашими спинами, засунуты за ворот мантии. В руках у меня огрызок, у неё — тесак. Убийственная вещь в ближнем бою, в сочетании с арсеналом магии и полным «боезапасом».

Второй человек в мастерской, достаточно далеко — его можно не считать. Зеваки — тоже, в крайнем случае, я смогу раскорячится в проходе, и залить тут все водой и молнией, устроив геноцид, но — что из козырей есть у инспектора? Я сомневаюсь, что он вот такой вот простой человек, как кажется.

— Иии что теперь будет? — прошептала сестренка, как сама невинность, застигнутая врасплох, продолжая удерживать тяжеленный тесак навесу одной рукой.

— Что будет, что будет, штраф будет. — недовольно пробормотал инспектор, и вышел из комнатки на улицу — Итак, я еще раз спрашиваю — прокричал на всю округу обращаясь к толпе — Есть ли средь вас кто либо еще, кто может поведать что либо по делу! ПО СУЩЕСТВУ! По существу. Или же родственники убитого? Ближнего круга.

Желающих не нашлось. Вернее желающие то были, вон как мнутся, глазами сверкая, но как видно, не «подходят критериям». И уже в этом убедились, еще до нашего прибытия. Инспектор вздохнул, еще раз оглядел толпу и шепнул:

— Пойдемте ко мне, оплатите штраф, и можете быть свободны. — затем обернулся и крикнул мужику в конце мастерской изучающего вентиляцию — Сэм! Прибери тут!

Проследовав за инспектором, я краем глаза увидел, как этот некий Сэм, оттащив вонючий труп подальше от входа, разбил об него какую-то баночку, и тело вспыхнуло аки пионерский костер. Ну а толпа зевак, стало расходиться, и я понял, что шумиха, что я слышал, была вовсе не из-за вернувшихся шахтеров.

Местом обитания местного инспектора оказалось небольшая коморка на первом этаже одного из ничем непримечательных домов. Пара столов, четверо стульев, дверь окно и вешалка — вот и все убранство замка правосудия. Ах, да, еще есть сейф. Прям привет из далёкого развалившегося союза. Из этого самого сейфа хозяин кабинета извлек ржавый нож, выгрузив его на стол, на салфеточку. Затем извлек оттуда же бумагу, перо, но не гусиное, а чернильное и, кряхтя, усевшись за один из столов, приступил к письму.

— Итак, как понимаю с убитым, вы не были знакомы.

— У-у — помотала головой сеструха.

— И конфликтных отношений не имели. — проговорил он, как и пред идущее, сроду не спрашивая, а утверждая.

— Угу. Я вообще его в первый раз вижу!

— То есть убили походя? — выдал инспектор классическое менторское «ага!».

Заставив наши булки сжаться, а глаза сеструхи округлится.

— Я, его, не знаю! — наклонилась она к писарю поближе, проговаривая по слогам — Знать не хочу, и видеть тоже! И вообще… — и тут она скосила глаза на нож, и видимо поняла, что отпираться бесполезно — даже подумать не могла, что у него сердце откажет от простого шока.

— Значит убийство по неосторожности. — покладисто согласился служитель правопорядка, вновь начав скрипеть пером по бумаги, всецело отдавая себя данному процессу.

Сестра отстранилась, и немного надулась. Инспектор продолжал писать что-то там подчерком врача и не на русском, а я отчаянно попытался предположить, чем нам это всё грозит. Есть ли в этом городе каторга, и сколь мало человеку надо для счастья, что даже порой чужое несчастье годится.

— Итак — закончил писать свою бумагу мент иностранный.

Убрал чернила и перо в сторонку, и взглянул на исписанную бумагу, как на величайшее сокровище

— Убийство по неосторожности, одного лица, беспаспортного бездомного и безработного другим лицом, находящимся под гнетом кабального договора. — мы с сестрой обменялись взглядами, пока инспектор продолжал бубнить — С использованием незапрещенной, не летальной магии — в этот момент так и захотелось заорать «какой нафиг не летальной?!» но я сдержался — в черте мирного населенного пункта. Ранее обвиняемая к ответственности не привлекалась, закон не преступала, в розыске не числится. За этим преступление трактуется как незначительное, и обвиняемая приговаривается к штрафу, в размере двух юмисов.

Сестрёнка уже сунула руку под мантию, к карману брюк, где хранились деньги, но речь свою толкать инспектор не прекратил:

— Однако, ввиду добровольного сотрудничества со следствием и не препятствия проведению досмотра, штраф решено уменьшить до одного юмиса, или же пяти дней общественных работ. Что выбираете? — наконец поднял он на нас свои глаза, и оглядел одного за другим — Если у вас нет денег, и вы торопитесь, можете вдвоём отработать пару дней, и я вас отпущу. Работа не сложная, так, поможете мне тут по городу…

— Отказываемся. — выдала сестра, когда я уже собирался сказать «согласен» — Мы оплатим. — дополнила свою мысль, дабы служивый не начал теряться в догадках о чем и от чего.

— Что ж, ваше право. — взял он вновь перо и сделал им еще пару каких-то закорючек — расписывайтесь — подал он сестре бумагу, приняв от неё монету.

Но видя, как девушка пытается совладать с чернильным пёрышком в руках, по сути, экспонатом музея для нас, добавил:

— Просто прикоснитесь. — но и это не помогло — Пальцем, к листу бумаги. Капните на палец чернил, и к бумаге.

Сестра взглянула на меня — оставлять свои отпечатки не хотелось, но руки все равно уже были в чернилах от попыток пописать, так что, вздохнув устало, она таки коснулась пальчиком листочка внизу под текстом, на свободном месте.

Инспектор забрал листок себе, сделал с ним тоже самое, подул, подсушивая чернила, а потом посмотрел на нас суровым взглядом.

— А теперь бесплатная мудрость. — сказал он, только взгляд его говорил несколько об ином уровне ценности — Никогда не подписывайте бумаги, которые не можете прочитать. Даже в кабинетах инспекторов. Они такие же люди, как и вы и, так же как и все, могут жулить.

Мы с ужасом переглянулись. А листок, тем временем слегка засветился и оказался вдруг опознан системой.

Бумага об нарушении.

И текст, приведенный системой, и даже сама сумма штрафа, были ровно теми, что нам читал инспектор. Да и пометка «уплачена», тоже стояла на своем месте. Но урок мы запомним, это да.

— Можете быть свободны. — вывел нас из легко шока страж порядка — Идите, поешьте что ли, если у вас конечно еще остались деньги.

И мы поспешили воспользоваться советом. Удалились из коморки, и пошли обратно к таверне.

— А ведь он мог нас развести. — проговорила сестренка уже на улице.

— Мог. Как пить дать мог. — проговорил я в ответ — Десять раз мог! И развел бы, не будь таким честным.

Сестра солидарно покивала.

— Хороший он все же мужик.

Или мы чего-то не знаем?