Горизонты техники для детей, 1972 №1

Однажды в старинном немецком городе Фрейберге…

В июне 1832 года по улицам Фрейберга бродила группа экскурсантов, внимательно глядящихся по сторонам. В глаза бросалась их странная полувоенная одежда. Пожалуй, они были иностранцами. И действительно, приезжие разговаривали по-польски. Это были приехавшие после восстания 1831 года в Саксонию: Адам Мицкевич, Эдвард Одынец, Стефан Гарчинский и Игнацы Домейко.

— Фрейберг! Старинный центр горного дела и выплавки цветных металлов! В прошлом году я вовсе не думал, что попаду сюда! — произнёс Эдвард, самый младший спутник.

— Но что интересного я могу узнать в Фрейберге? — удивлялся Эдвард.

— Зачем только ты притащил нас сюда. Игнацы? Нас, поэтов, мало интересуют здешние рудники и плавильные заводы. Другое дело ты, знаток точных наук. Правда, для тебя я готов спуститься на дно любой шахты. Скажи, а что здесь добывают?

— Свинец, олово, серу, серебро, — засмеялся Домейко. — Поторопитесь, если вы действительно хотите увидеть. как извлекают серебро из руды, ведь завод расположен далеко за городом. Мой дядя учился в Горной академии в Фрейберге и часто повторял, что местный завод по амальгамации серебра является самым современным в Европе.

— Амальгамация серебра! Не пугай нас такими научными терминами, — воскликнули спутники Домейко, и все двинулись в путь.

Металлургический завод, включающий целый лабиринт зданий, занимал обширную территорию вдоль канала, по которому привозили руду. В заводской конторе польских эмигрантов принял молодой рыжеволосый инженер. Услышав чужой выговор пришедших, он спросил, откуда они, а получив ответ, восторженно воскликнул:

— Ах, поляки! Я безмерно рад, что могу хоть в чём-нибудь услужить вам. Вы хотите познакомиться с нашим заводом? Пожалуйста, нет никаких препятствий! А, может быть, кто-нибудь из вас интересуется точными науками?

— Я окончил физико-математический факультет Вильнюсской академии, — ответил Домейко.

Инженер доброжелательно посмотрел на него.

— В таком случае скажите, что вы хотите увидеть? Весь завод, учтите, — он огромный, или только какой-либо отдел?

— Мы слышали, что здесь находятся самые лучшие в Европе амальгаматоры серебра, — произнёс Домейко.

— Да, мы охотнее всего посмотрим, как вы делаете здесь серебро, — не сдержался Одынец.

Инженер только улыбнулся, услышав эти наивные слова молодого поэта, и направился к двери, приглашая следовать за собой.

Они вышли во двор, выложенный булыжником, прошли мимо нескольких построек и, наконец, остановились около одного из зданий.

— Вот здесь производится амальгамация серебра. Вы, наверное, знаете, что в самородном виде серебро встречается в природе крайне редко. Гораздо чаще встречается сернистое и хлористое серебро, содержащееся в виде примеси в свинцово-цинковых и медных рудах. Чаще всего извлекают серебро из сернистого свинца. Раньше для получения этого благородного металла руду плавили на костре. Сера сгорала, свинец окислялся, соединяясь с кислородом воздуха, и стекал набок, а на дне чана оставалось небольшое количество серебра. В XVI веке в Мексике изобрели новый метод получения серебра, и с ним вы сейчас познакомитесь.

Поляки, сопровождаемые любезным инженером, вошли в помещение. В нём было очень шумно, так как работало несколько мельниц. Запылённые рабочие вручную загружали в них руду. Мелко измельчённую руду на деревянных тачках везли к огромным чанам, куда её засыпали и наливали воду.

— Вода вымывает различный мусор, ил, камешки, — объяснял инженер.

— Время от времени грязную воду спускают, наливают чистую и продолжают промывку руды, постоянно помешивая в чане. Но это лишь подготовительные работы. Процесс амальгамации начинается только после соединения руды с ртутью. Давайте пройдём дальше.

В следующем здании рабочие засыпали предварительно очищенную РУДУ в деревянные корыта, затем добавляли ртуть и тщательно перемешивали массу.

— Ртуть обладает удивительным свойством поглощать серебро, при этом она почти совсем не соединяется с другими компонентами, содержащимися в руде. Ртуть как будто засасывает в себя только серебро. По истечении трёх дней, когда процесс поглощения ценного металла полностью закончится, необходимо ещё раз промыть полученную тестообразную амальгаму с целью удаления из неё оставшихся загрязнений. В результате мы получаем чистый продукт, готовый для дальнейшей переработки. Он напоминает тесто, не правда ли?

— В самом деле, серебристое тесто! — обрадовался Одынец. Он наклонился и отщипнул кусочек. — Посмотрите, из него можно делать клёцки.

— Эту амальгаму мы помещаем в мешки из пористой кожи и сдавливаем их под прессом.

Инженер подвёл экскурсантов к прессу. Глазам молодых людей открылось необыкновенное зрелище: под давлением мешки выделяли «пот» в виде серебристых капель ртути, которые рабочие собирали лопатками.

— Таким образом мы отделяем избыток ртути от амальгамы. И, наконец, мы подходим к амальгамическим печам. Как раз одна печь пустая, — обрадовался инженер.

Кирпичная печь с квадратным основанием высотой в полтора метра заканчивалась высокой дымоходной трубой, возвышающейся над крышей здания. Над топкой, расположенной спереди печи, проходила полутораметровая горизонтальная труба диаметром около 30 см. Внутри печи она сообщалась с более узкой трубой, выведенной наружу через заднюю стенку печи. Узкая труба, изогнутая книзу, была вставлена в широкую наружную трубу, через которую протекала холодная вода. Нижний конец обеих труб — и узкой, и широкой — был вставлен в суконный завязанный мешок, а он, в свою очередь, находился в деревянном чане, наполненном водой.

Поляки молча рассматривали устройство.

— Очень простая конструкция, — заметил Домейко.

— Простая? Неужели ты понимаешь, что к чему? — удивился Одынец.

Инженер отступил немножко набок и, взглянув на Домейко, будто старший брат, предложил:

— Попробуйте объяснить принцип действия амальгаматора.

— Охотно. В ту широкую трубу, проходящую через надеваемую полость печи, загружают амальгаму. В печи видна топка и колосниковая решетка, а внизу собирается пепел. Вижу, что для отопления вы пользуетесь каменным углем.

— Это мы и без тебя знаем! — перебил Одынец. — Подобные печи стоят почти в каждом доме. Мы хотим узнать назначение всех труб, ведь их здесь несколько, и внутри и снаружи печи. Зачем тот суконный мешок? А деревянная лохань?

— После загрузки амальгамы в горизонтальную трубу затапливают печь, — невозмутимо продолжал Игнацы Домейко. — Масса или, как ты назвал, серебристое тесто печётся. Всем известно, что для образования паров ртути вовсе не нужна слишком высокая температура.

— Известно, но далеко не всем. Не забывай, Игнацы, что перед тобой стоят поэты, а не химики, — дружески заметил Адам Мицкевич.

— Вот именно, — с обидой в голосе подхватил Одынец.

— Друзья, не перебивайте, нашего учителя, — промолвил Гарчинский.

— Итак, широкая трубка нагревается. Ртуть из жидкого состояния переходит в парообразное при температуре… кипения.

— + 357°, — дополнил с улыбкой инженер.

— В итоге в трубке останется серебро, — закончил Домейко.

— А вторая узкая трубка сзади?

— Она служит для отвода паров ртути. В результате охлаждения водой происходит обратный процесс — конденсация паров ртути, другими словами, переход их в жидкое состояние. Ртуть стекает в мешок, погруженный в чан. Вероятно, её повторно используют. Прав ли я? — Домейко обратился к инженеру.

— Совершенно верно, — ответил инженер, а на его лице сияла улыбка. Я только добавлю, что серебро, получаемое в амальгаматорах, еще не абсолютно чистое. В зависимости от требуемой степени чистоты полученный продукт подвергают рафинированию в тиглях.

— Значит, серебро растворяется в ртути, — серьёзно задумался Одынец. — Позднее лишь следует пролечь амальгаму, ртуть испарится и останется серебро. Вот интересно!

На Мицкевича большое впечатление произвёл не производственный процесс, а сам Домейко и его знания в области химии.

— Игнацы, ты же изучал в Вильнюсе физику и математику, а в химии разбираешься, как специалист.

Игнацы Домейко смущенно улыбнулся:

— Ведь я уже говорил вам, что мой дядя изучал в Фрейберге химию и геологию. Он много рассказывал мне интересного, и я очень полюбил эти науки. Я и сам охотно занялся бы ими, только…

— Геологией? Не выдумывай, Игнацы, — резко прервал Одынец. — Скоро мы все вернёмся на Родину. Нашей стране будут нужны солдаты, юристы, специалисты по сельскому хозяйству, врачи… Ну, и, конечно, поэты, — скромно добавил. — А геологи? Чем они будут заниматься в Польше? Не думай о геологии, друг!

* * *

К сожалению, Эдвард Одынец ошибся. Большинство участников восстания 1831 года не вернулось в Польшу, а среди них и Игнацы Домейко. Он окончил Горную академию во Франции и уехал в 1838 году в Чили, где разработал теоретические основы для развития местной горнодобывающей и металлургической промышленности. Замечательный геолог, химик и минералог, основатель высших учебных заведений в Чили, польский ученый пользовался любовью и уважением всего чилийского народа. Изданные научные труды И. Домейко насчитывают более 130 работ! Польшу он посетил лишь перед смертью. Игнацы Домейко похоронен в столице Чили, Сантьяго. Его именем названы горы, два города, а также открытые им разновидности фиалки и улитки.

ГАННА KOРАБ