Глава 26 Признаки приспособления

Прошло более четырех месяцев с тех пор, как флот Железнорожденных попытался сжечь корабли западных земель в Ланниспорте. Прошло три с половиной месяца с тех пор, как король Роберт Баратеон объявил войну Железным людям. Два месяца после морских сражений у Сигарда и Фэйр-Айла. Меньше месяца после осады Пайка.

Теперь восстание, известное как Восстание Грейджоя, закончилось. Результат: решающая тактическая победа Королевской армии. Бейлон Грейджой будет отправлен на Стену, трое его сыновей станут заложниками короны, а его брат Виктарион станет новым лордом Железных островов.

Это была вся информация, которая достигла материковой части Вестероса. Конкретные подробности, например, кто выжил, а кто погиб, пока не разглашаются. Некоторые видели в этом благословение, так как не могли вынести известий о том, что кто-то из их близких пал в бою. Другие, однако, хотели бы, чтобы им сказали прямо. Для них молчание было хуже, чем полное отсутствие новостей.

Увы, они не могли повлиять на то, когда поступят новости. Так что, пока это не произошло, им придется терпеть это молчание.

Эллария Сэнд давно смирилась с молчанием. Каждый раз, когда ее возлюбленному нужно было применить свои боевые навыки в другом месте, она не протестовала. Иногда он мог позволить себе взять ее с собой. Обычно он делал это всякий раз, когда от него просто требовалось урегулировать спор ненасильственным путем. Но всякий раз, когда его поручения включали прямую драку, она предпочитала оставаться. Поэтому она не присоединилась к принцу Оберину или ее падчерицам, когда они отправились в плавание с другими солдатами-роялистами.

Вместо этого она задержалась в Крепости Клигана. Там она присматривала за своими дочерьми, а также за детьми других родителей в Легионе без знамен.

Эллария была с леди Далией Клиган и ее дочерью Эллин в детской крепости, когда их посетил мейстер Великс. Он сообщил им, что только что пришло сообщение; послание от короля. Он прочитал его вслух, сообщая им о триумфе Королевской Армии над Железнорожденными. Королевская армия вернется на материк в высшей степени целая.

Кроме того, король предложил провести турнир в Ланниспорте в честь их победы. Большинство солдат-роялистов останутся лагерем на скале Кастерли или рядом с ней. Однако слугам Дома Клиганов была предоставлена исключительная привилегия вернуться домой до турнира. Лорд Грегор Клиган и другие легионеры будут сопровождать их. Они должны были прибыть в течение одного дня после прилета ворона, доставившего это сообщение в Крепость Клигана.

«Это лучшая новость, которую я слышала за весь год.»

Поделившись этой новостью со своей госпожой и Элларией, мейстер Великс отправился поделиться ею с сиром Тарренсом Клиганом, с которым он виделся гораздо чаще с тех пор, как поставил ему диагноз «паралич».

Состояние сира Тарренса по-прежнему было секретом для всех, кроме его семьи и ближайших союзников его семьи. Оберин и Эллария относились к последней категории, учитывая их близкую дружбу с Грегором Клиганом.

Судя по тому, что смогла понять Эллария, она многое сделала для того, чтобы уменьшить предубеждения леди Далии Клиган по отношению к бастардам. На самом деле, проведя так много времени с незаконой дочерью лорда Хармена Уллера, Далия думала об Элларии Сэнд как о близком друге.

Так что есть несколько приличных западных женщин. Какой приятный сюрприз.

После того, как мейстер Великс ушел на поиски её мужа, Далия подошла к центру детской. Там ее внук Рикард играл с девочками Элларии, Элией и Обеллой. Далия Клиган, которая когда-то усмехнулась бы при одной мысли о том, что ее собственные сыновья смешались с бастардами, улыбнулась, увидев, как хорошо ее внук ладил с двумя Песчаными Змеями. Это, в свою очередь, заставило Элларию улыбнуться.

В этот момент Далия осторожно подняла Рикарда и взяла его на руки. Рикард хихикнул и приветствовал теплые объятия своей бабушки. Прижав его к себе, она тихо прошептала:

— «Твой отец возвращается домой, милый».

— И его мать, — застенчиво добавила Эллария.

— «Конечно, — уступила Далия с легким смешком, — никогда не забывай ее».

Я не думаю, что кто-то забудет женщину, которая установила рекорд самого крупного младенца из когда-либо рожденных.

Рикарду Клигану шел двадцать первый месяц. По словам леди Далии, он все еще не был таким большим, как его отец в том возрасте, но все же был намного крупнее среднего. Увидев Рикарда рядом со своей старшей дочерью, Эллария сама могла в этом убедиться.

Элия Сэнд прожила примерно тридцать девять месяцев, на восемнадцать больше, чем Рикард. Тем не менее, они были примерно одного размера. Вдобавок Обелла Сэнд была всего на два месяца моложе Рикарда, но по сравнению с ним была крохотной. Она, конечно, вырастет.

Но не с такой скоростью, как у «маленького» Рикарда.

В какой-то момент Обелла встала с земли и поковыляла к своей матери. Когда она добралась до Элларии, она улыбнулась ей. Большинство ее молочных зубов выросли. Только вторичные моляры еще не появились. Итак, улыбка была полной.

Тем не менее, это красивая улыбка.

Эллария в это время сидела. Она протянула руку, взяла младшую дочь и посадила к себе на колени. Обелла была еще в том возрасте, когда она жаждала материнского внимания. Элия почти переросла эту фазу, но все еще наслаждалась вниманием матери.

Я надеюсь, что она всегда так делает.

По мнению Элларии, у нее было двое самых замечательных детей, о которых только можно было мечтать. Конечно, многие матери думали о себе так же. И все же Эллария чувствовала, что Элия и Обелла — это все, чего она могла желать.

Это не значит, что она действительно не хотела большего или, по крайней мере, возможности большего.

Прижимая свою младшую девочку к себе, Эллария задавалась вопросом, заинтересуется ли Оберин когда-нибудь третьим ребенком. У него уже было шестеро (или семь, насколько знала остальная часть страны), но он сделал то, чего не сделало большинство отцов незаконорожденых детей. Он признал каждую из них своей и приложил немало усилий, чтобы добиться полной опеки над ними у их матерей. За исключением случая с Элией и Обеллой, конечно. Из-за того, что она была его любовницей, он и Эллария делили опеку над двумя его младшими девочками. Может быть, когда-нибудь они разделят опеку над тремя. Или четырьмя. Или даже больше…

Я должна поговорить об этом с Оберином, когда он вернется ко мне.

Через пару минут после того, как к ней подошел Обелла, Эллария заметила, что Рикард Клиган встал. Ноги у него почему-то сильно тряслись. Она смотрела, как он подошел к бабушке и дернул ее за платье. Он сказал немного тревожно:

— «бабушка… бабушка…»

Далия Клиган посмотрела на внука и с любопытством спросила:

— «Да, Рик?»

Так его часто называли родители. Таким образом, леди Далия согласилась обращаться к нему таким же образом.

— Должен… должен… — запинаясь, начал Рикард.

Эллария была немного сбита с толку и обеспокоена действиями мальчика. Потом она увидела, что только одна его рука сжимала бабушкино платье. Вторую руку он держал у края брюк. Кроме того, он ерзал на месте.

Эллария сразу поняла, в чем проблема. К счастью, леди Далия тоже. Она ласково улыбнулась Рикарду, взяла его протянутую руку в свою и сказала:

— «Хорошо, пошли».

Они вдвоем подошли к уборной в соседней комнате. Далия поманила Рикарда войти первой и вошла вслед за ним. Она позаботилась о том, чтобы закрыть дверь.

Вскоре Эллария услышала звук ударяющейся жидкости о металл. Сначала он был ручейком, но постепенно превратился в струйку, а затем и вовсе исчез. За этим шумом вскоре последовал плеск воды в умывальнике.

Он не забыл вымыть руки. Отлично.

Затем Эллария услышала, как Далия сказала:

— «Стой смирно, дорогой».

Должно быть, она помогает ему застегнуть брюки.

— Да, бабушка, — подтвердил Рикард. Предположение Элларии подтвердилось через мгновение, когда он добавил:

— «Спасибо».

— Не за что, — прямо сказала Далия.

Повисла небольшая пауза. Затем дверь в уборную открылась, и снова появились Рикард и его бабушка.

Когда Рикард вернулся к игре с Элией, Эллария с любопытством спросила:

— «Как дела?»

Далия посмотрела на дорнийку, ухмыльнулась и весело заявила:

— «Я думаю, что он почти освоил ночной горшок».

— «Хорошо для него»,

прокомментировала Эллария, ухмыляясь в ответ. После этого она посмотрела на Обеллу. Расчесывая волосы дочери, она подумала вслух:

— «Насколько я помню, обычно это довольно грязное дело».

— К счастью, не в этот раз, — с иронией заметила Далия.

— «Это удача, — заявила Эллария, — я научила Элию пользоваться ночным горшком достаточно легко, и Обелла тоже быстро учится. Но я могу себе представить, что у детей мужского пола было бы… больше места для «ошибки».

Далия Клиган усмехнулась и пробормотала:

— «Вы были правы. Так было и с Сандором».

— А как же Грегор? — спросила Эллария. Опять же, она была искренне заинтересована. Хотя она и Оберин много лет дружили с Горой, они все еще очень мало знали о его детстве. По какой-то причине он, казалось, не хотел или сопротивлялся обсуждать это с кем-либо. Но его постоянный отказ разглашать что-либо о своих ранних годах только усилил решимость Красной Змеи и его любовницы узнать о нем.

Именно в этот момент Эллария поняла, что у нее есть следующий лучший источник информации о ранней жизни Грегора Клигана: тот, который в те годы в основном помогал ему.

Почему это не пришло мне в голову раньше? Я могла бы расспросить леди Далию о жизни Грегора несколько месяцев назад.

По крайней мере, она осознала это до возвращения Оберина и Грегора. Теперь, когда они вернутся, она узнает то, чего не знает один из них, и то, чего не знает другой, а она знает.

Элларии пришлось подавить желание хитро улыбнуться.

Через несколько секунд ей это удалось. Именно тогда она увидела выражение лица Далии.

Далия сложила руки на животе и сказала:

— «На самом деле… с Грегором было не так уж сложно. На самом деле, это было на удивление легко».

— Вы имеете в виду, что обучить Грегора пользоваться туалетом было простым делом?

предположила Эллаира

Далия кивнула головой и сообщила ей:

— «После первого урока он, кажется, сразу понял процесс. Ему даже не потребовалась… демонстрация».

Эллария слегка кивнула в знак согласия. Затем ей пришла в голову еще одна мысль. Она спросила пожилую женщину:

— «Сколько ему было тогда лет?»

— «Он даже не видел семнадцати лун, — рассказала Далия Клиган. — Интересно, что даже за несколько месяцев до этого он смог одеться».

— Это довольно необычно, — заметила Эллария.

— «Да, но Грегору это удавалось, — вспоминала Далия. — На самом деле, даже в младенчестве он взрослел с угрожающей скоростью. Он сказал свое первое слово, когда был ближе к своему рождению, чем к своим первым именинам. заканчивал предложения вскоре после своего первых именин. Его отняли от груди на четырнадцатом месяце. Он мог ходить, не спотыкаясь, на шестнадцатом. И он почти никогда не плакал».

Эллария присвистнула.

— «Похоже, он был идеальным малышом».

— «В то время он определенно казался таким, — объяснила Далия, — но было кое-что, что всегда меня озадачивало. Дело было не в том, что он вырос из младенчества раньше, чем в среднем младенцы. Дело в том, что он почти казался… стремящимся вырасти из этого».

— Ты имеешь в виду на подсознательном уровне?

предположила Эллария.

— «Нет, не только подсознательно, — пояснила Далия, — даже когда я не спала, у меня сложилось впечатление, что Грегор физически желает иметь возможность общаться, самостоятельно передвигаться, питаться и заботиться о себе».

Теперь Эллария была сбита с толку.

— Простите меня за дерзость, миледи, но вы, кажется, подразумеваете, что Грегор… уже осознавал мир, когда вы могли держать его одной рукой.

— «Ты не ошибаешься, Эллария, — заявила Далия, — я действительно в это верю. С того дня, как я привела Грегора в этот мир, я была убеждена, что он умнее и мудрее, чем любой младенец имеет право быть. Всякий раз, когда упоминалось его имя, он обращал внимание на того, кто это произносил».

Эллария, должно быть, выглядела очень удивленной, потому что Далия сказала ей следующее:

— «Я знаю, это звучит нелепо. Долгое время я упорно отрицала все это сама. Но теперь я могу заверить вас, что все, что я говорю, — правда. Вполне вероятно, что Грегор понял и осознал свое окружение с того момента, как сделал свой первый вздох».

Эллария подумала об этой концепции и через минуту пробормотала:

— «Это… было бы кошмарно. Я имею в виду, если бы кто-то мог не только помнить, но и полностью осознать всю полноту своей жизни… Я не хочу думать о том, какой эффект это могло бы быть. Опыт был бы невообразимым и невыносимым».

— «Мягко говоря, — согласилась Далия, — даже в этом случае позвольте мне успокоить вас, если хотите. На данный момент нет твердого доказательства того, что Грегор действительно осознавал мир в младенчестве. точно так же, как бы я ни старался, я не могу придумать никакого способа отрицать, что он был. Поэтому, пока я не приду к определенному выводу, я не могу полностью игнорировать свою теорию».

Я могу относиться к этому мышлению.

— Кто-нибудь еще знает о вашей теории? — с интересом спросила Эллария.

— «Я поделилась этим с несколькими другими, — уточнила Далия Клиган, — никто из них не нашел это очень правдоподобным».

— Что с твоим мужем?

возразила Эллария Сэнд:

— «Или мейстером?»

Далия покачала головой и сообщила:

— «Тарренс и Великс также решительно оспаривали мои утверждения. Они отвергли их как не более чем «материнскую интуицию»».

Эллария тяжело вздохнула и пробормотала:

— «Я не могу сказать, что удивлена. Мужчины часто так раздражающе невежественны».

— «Действительно, — согласилась Далия, — увы, мы живем не в мире, где наш пол имеет право голоса».

Если только этот «мир» не включает Дорн. Или Ров Кейлин. В противном случае это мрачное наблюдение неоспоримо верно.

Эллария почувствовала, что этот разговор быстро становится неудобным для леди Далии. Это определенно было для нее неприятным. Поэтому она решила сменить тему.

Она слегка улыбнулась и заявила:

— «В любом случае, я хотела бы сделать одно замечание, миледи».

— Какое наблюдение? — с любопытством спросила Далия Клиган.

— «Часто говорят, что с первым ребенком труднее всего, — заметила Эллария, глядя на Элию, а затем снова на Обеллу. — Так было со мной. Полагаю, с тобой было иначе?».

— «На самом деле это не так, — подтвердила Далия, лукаво ухмыляясь, — для меня, моего первого ребенка было намного легче вырастить. Второго было немного сложнее, а третий и последний был абсолютной рутиной».

В это время Эллин Клиган находилась в детской. Она играла в кайвасу с Джой Хилл, дочерью сира Гериона Ланнистера. Эллин собиралась расположить своих слонов так, чтобы они окружали дракона Джой. Тогда она загнала бы младшую девочку в угол.

Но прежде чем она успела сделать ход, она услышала последнее замечание матери. Она могла сказать, что ее мать немного пошутила. Несмотря на это, она повернулась к леди Далии и посмотрела на нее. Судя по ее лицу, ей было совсем не до смеха. Она произнесла очень сардоническим голосом:

— «Бывает, что я прямо здесь, мама».

Далия Клиган усмехнулась реакции дочери на ее слова. Она заявила обнадеживающим тоном:

— «Я лишь отчасти серьезна, Элли».

— «С какой стороны?» — спросила Эллин.

— «Ну, вы были немного бедой, — заявила Далия, — ваши братья могут это подтвердить».

— «Конечно, могут; они были там, — рассуждал Эллин, — тогда как меня не было рядом, пока они не стали младенцами. что они говорят мне правду. Это недостаток, с которым мне приходится мириться. Я имею в виду, что я единственная в этой семье, кто не помнит младенчество любого другого члена.

— Нет, дорогая, — возразила Эллария, указывая на Рикарда Клигана в центре комнаты.

— «Рикард не в счет, — оспаривала Эллин, — он прожил на Севере большую часть своей жизни. Он уже даже не младенец. Кроме того, у Грегора и Дейси всегда может быть еще один ребенок».

«Они, вероятно, будут. Я почти уверен, что они будут.»

— «Я знаю, что ты, должно быть, чувствуешь, дорогая, — провозгласила Далия. — Все твои дяди и тети старше меня. Я прекрасно знаю, как трудно быть самой младшей в семье».

— «Мама, меня не беспокоит то, что я самая младшая, — пробормотала Эллин, глядя в сторону, — это… ну…»

Эллария могла сказать, что Эллин была расстроена. Из-за беспокойства она спросила высокую девушку:

— «Эллин, тебя что-то беспокоит?»

— «Нет, не совсем так, Эллария», — заявила Эллин, глядя в пол. После некоторой тишины она снова подняла глаза и тихо произнесла:

— «Ну, на самом деле, да».

— «Расскажи нам, что тебя беспокоит, — умоляла Далия дочь, — пожалуйста».

После небольшого молчания Эллин медленно повернулась к леди Далии и вопросительно (и обеспокоенно) спросила:

— «Мама, я действительно тебе обуза?»

Далия выглядела совершенно ошеломленной этим.

— Я никогда не говорила, что ты что-то в этом роде.

— «Ты сказала, что я была рутиной», — напомнила ей Эллин.

— Это была просто шутка, — настаивала Далия. — Очень плохая шутка, теперь я это понимаю.

— «Я знаю, что это была шутка, — произнесла Эллин, — но сама шутка меня не беспокоит».

— «Тогда что?» — спросила Далия Клиган свою дочь.

— Можно назвать это… чувством неполноценности, — неопределенно ответила Эллин.

— «неполноценность?» — повторила ее мать, сбитая с толку.

Эллин открыла рот, чтобы снова заговорить, но на этот раз ничего не вышло. Именно здесь ее мотивация и желание продолжать этот разговор, должно быть, снизились. В конце концов, она заговорила, но все, что она сказала, было:

— «О, неважно. Пожалуйста, давайте не будем продолжать это. Я просто была слишком чувствительна ко всему этому».

Эллария никоим образом не была убеждена, что чувствительность высокой девушки была единственной причиной ее вспышки гнева. Леди Далия тоже не выглядела убежденной. Последняя уверенно сказала дочери:

— «Ты уверена, милая? Я твоя мать, ты можешь мне все рассказать».

— «Возможно, как-нибудь в другой раз, — предложила Эллин, — я не хочу вызывать конфликт. Мы уже выиграли одну войну. Нет нужды начинать новую так скоро».

Именно тогда леди Далия согласилась не форсировать события.

— Как пожелаешь, Элли.

Далия, возможно, была довольна тем, что больше не обсуждала эту тему. Однако Эллария уже сейчас могла сказать, в чем проблема Эллин. Ее так называемое «чувство неполноцености», по-видимому, проистекало из незащищенности, часто испытываемой младшим ребенком в семье.

Интересно, понимает ли леди Далия, что Эллин завидует ее братьям? О, она любит их; в этом нет сомнения. Но очень вероятно, что она тоже хочет быть ими.

В тот день Эллария узнала о детях сира Тарренса Клигана больше, чем за все время своего пребывания в Рву Кейлин. Она нашла ответы на некоторые вопросы, но также было поднято так много других вопросов. Она решила, что просто некоторое время помедитирует над тем, что узнала, прежде чем искать какие-либо объяснения.

* * *

На следующее утро, перед рассветом, Королевский флот оказался в поле зрения Ланниспорта. К рассвету все их корабли стояли в гавани. К полудню практически все солдаты высадились в доках. Остаток утра и часть дня они провели, возвращаясь в свои лагеря в полях между Утесом Кастерли и Замком Клигана.

Рано утром отряды Дома Клиганов и отряды Легиона без Знамен можно было увидеть приближающимися к Крепости Клигана вдалеке. Сир Тарренс, леди Далия и Эллин Клиган стояли перед крепостью, с нетерпением ожидая возвращения Горы и Пса. Сейчас Далия держала Рикарда на руках. Эллария Сэнд тоже была там. Она держала Обеллу на руках, а Элия стояла у ее ног, как и Джой Хилл.

Незадолго до часа дня легионеры и солдаты Клигана достигли крепости. И снова Грегор ехал во главе колонны. Вместе с ним были Дейси Мормонт, Оберин Мартелл, Виктарион Грейджой, Герион Ланнистер, Аллард Сиворт и малый Джон Амбер. Эллария заметила, что Гарта Хайтауэра не было в рядах командования легионеров.

Разве это не любопытно?

Как и раньше, Грегор первым вошел на территорию крепости и первым спешился. Его капитаны и лейтенанты последовали за ним сразу же; остальные легионеры остались верхом за стенами.

Как только Гора встал на ноги, он подошел к своим родителям, сестре и сыну. Там он снял шлем и держал его под мышкой. Он почтительно поклонился сиру Тарренсу, поцеловал леди Далию в лоб и тепло обнял Эллин. Он поздоровался с Элларией и ее дочерьми, а затем обратил внимание на Рикарда.

— Привет, дада! — взволнованно сказал маленький мальчик.

Далия Клиган осторожно передала внука старшему сыну. У Горы была очень сильная хватка, но он был деликатным со своим сыном. Поцеловав Рикарда в макушку, Грегор сказал матери:

— «Надеюсь, он вел себя наилучшим образом».

— Никаких проблем, — успокоила его Далия.

Настоящий джентльмен, как и его отец.

Именно тогда Дейси присоединилась к своему мужу и его семье. В тот момент, когда она увидела Рикарда, она расплылась в широкой улыбке, и он улыбнулся в ответ.

— «Мама!» — радостно заметил он.

Дейси потянулась к Рикарду, и Грегор осторожно передал их сына ей на руки. Она крепко обняла его, как будто это был последний раз, когда она обнимала его. Она мягко сказала ему:

— «Мама скучала по тебе, Рик».

Это проявление нежности вызвало теплые чувства в сердце Элларии. Дейси Мормонт, возможно, была более свирепой и грубой, чем большинство женщин Вестероса, но временами она могла быть очень заботливой и нежной. Эллария всегда восхищалась такой безусловной любовью.

Воссоединения не ограничивались Клиганами. Как раз в этот момент Джой Хилл подбежала к отцу, и сир Герион Ланнистер нежно обнял ее.

Через мгновение к Элларии и их двум дочерям подошел Оберин Мартелл. Он обнял Элию и Обеллу и поцеловал их мать в губы. Очень страстным, долгим поцелуем. Этого было недостаточно, чтобы передать, как сильно принц скучал по ней, но Эллария не возражала.

«Он сможет должным образом показать мне, как он жаждал меня сегодня вечером.!

У малого Джона Амбера, Алларда Сиворта и Виктариона Грейджоя не было там ближайших родственников. Поэтому они просто стояли в стороне, пока их коллеги воссоединялись со своими родственниками.

— «Итак, я слышал, что ты теперь сюзерен Железных островов», — обратился к Виктариону Тарренс Клиган.

— Вы правильно поняли, добрый сир, — подтвердил Железный капитан, — это был способ короля отплатить за мою преданность короне.

— «Я бы сказала, что вы это заслужили, милорд», — прокомментировала Эллария.

— Спасибо, моя… Эллария, — сказал Виктарион в ответ, вспомнив в последний момент, что Эллария ненавидит, когда к ней обращаются «леди».

— Твоя Эллария?

пробормотал шутливо Оберин.

— «О, оставьте его», — поманила Эллария своего возлюбленного.

Затем подошла Эллин и спросила:

— «Где Гарт Грейстил?»

Это был псевдоним, под которым обычно ходил второй сын лорда Лейтона Хайтауэра.

— «Он был убит на Фэйр-Айле, — мрачно сообщил остальным Аллард Сиворт, — но меня не было там, когда он умер».

— «Так случилось, что я был, — сообщил Герион Ланнистер, — я видел это своими глазами. Один из мешков с черным порохом лорда Грегора сделал свое дело».

— «Я думала, что сир Уоллис распоряжается черным порохом, а сир Гарт следит за ним, — вспоминала леди Далия.

— Был, миледи, — подтвердил малый Джон Амбер. — Увы, Уоллис Пеклдон был убит в бою. У него остался последний кошель, который уже был зажжен перед смертью. Сир Гарт пытался избавиться от него, но он взорвался, прежде чем он смог».

Это было еще более поразительным открытием. Сир Тарренс в изумлении сказал:

— «Сир Уоллис мертв?»

— «Стрела в горло», — ответил Герион Ланнистер.

Сир Тарренс разочарованно вздохнул. Эллария вряд ли могла его винить; Уоллис Пеклдон был мастером над оружием Крепости Клигана более двух десятилетий. Его будут оплакивать те, кто его знал, и заменить его будет нелегко.

— Вы принесли кости сира Уоллиса? — спросил Тарренс Клиган у легионеров.

— «Конечно, мы это сделали,»

ответила ему Дейси.

— «Хорошо, — с благодарностью заявил ее тесть, — их нужно отправить обратно в родовой дом его семьи. Мне также нужно написать лорду Пеклдону, выразив мои искренние соболезнования в связи со смертью его старшего племянника».

— Очень хорошо, — согласился Грегор. — Мы также отправим останки Грейстилы обратно в Старомест. Вместе с официальными извинениями за лорда Лейтона.

Вокруг повисла мрачная тишина. Это длилось около тридцати секунд. Затем Грегор объявил:

— «Но есть и хорошие новости».

— «Какие?» — спросила Эллин своего брата.

— «Корабли Железнорожденных на Fair Isle находились под командованием Эурона Грейджоя, — сообщил Грегор. — Его галера, «Безмолвие», печально известна огромным количеством сокровищ, украденных из земель за Узким морем. Лорд Тайвин предлагал владение этими сокровищами любому человеку, которому удалось успешно задержать или убить Вороньего Глаза. Теперь он мертв. Угадайте, кто сделал это?»

— «Ты?» — предположила Эллария.

— Близко, — сказал ей Грегор, ухмыляясь.

Ответ пришел почти ко всем сразу. Тарренс с нетерпением предположил:

— «Сандор убил его?»

— «Да, — подтвердил Герион, — изначально я думал, что именно он уничтожит Вороний глаз. В процессе я чуть не потерял руку. Я рисковал потерять еще больше, но Сандор спас мне жизнь. Теперь из-за него, я все еще дышу, а Эурон Грейджой — гниющий труп».

— Хорошо для Сандора, — удивленно заметила Эллария.

— Хорошо для всех нас, — поправил ее Грегор, — мы с ним заключили сделку. Если кто-то из нас достанет Воронего глаза, мы разделим богатство.

— Вполне справедливо, — заметил Тарренс Клиган. После короткой паузы он спросил:

— «Вы знаете, когда Сандор будет здесь?»

— «Скоро, очень скоро, — провозгласил Оберин Мартелл, — он привезет сокровища, взятые из Безмолвия. Естественно, товары находятся под усиленной охраной. Мои дочери помогают ему с конвоем».

— «Они должны быть здесь немедленно», — заявил Аллард Сиворт.

Тарренс и Далия улыбнулись и согласно кивнули. Их улыбки слегка померкли, когда они увидели беспокойное выражение лица Горы.

— Грегор? — обеспокоенно сказала Далия.

— Есть… еще кое-что, что ты должен знать, — с тревогой сообщил Грегор.

— «что?» — с опаской спросил Тарренс.

— «Возможно, будет лучше, если Сандор покажет вам себя», — только и сказал им в ответ их первенец.

— ««Покажет?»» — заметила Эллария.

— Или сообщим, в зависимости от того, как вы хотите, чтобы вас проинформировали, — торжественно пробормотал Грегор.

Ни один из вариантов не кажется очень благоприятным.

Десять минут спустя еще три лошади въехали в ворота Крепости Клигана. За ними следовала дюжина тяжело нагруженных повозок, окруженных не менее чем сотней легионеров и солдат Крепости Клигана.

Всадницы справа и слева были молодыми женщинами в кожаных доспехах. С копьем была Обара Мартелл; та, что с кнутом, была Нимерия Мартелл.

Средний всадник был одет в плащ с надвинутым на голову капюшоном. Его голова была наклонена так, что его лицо было совершенно невидимым для всех, кто находился на земле. Но, судя по его росту и массивному черному коню, на котором он ехал, он мог быть только Сандором Клиганом.

Пес и две бывших Песчаных Змеи остались верхом на своих лошадях, приближаясь к большой группе, которая уже собралась во дворе. Сандор остановился, когда был в пяти футах от своей семьи. Под капюшоном он улыбнулся им и заявил:

— «Отец, мать, Эллин, я пришел с подарками».

Затем он указал на повозки позади себя и продолжил:

— «Это награды, которые я заработал, победив вероломного брата Бейлона Грейджоя. Половина из них теперь наша. Другая половина принадлежит Грегору».

— Мы знаем, — провозгласил Тарренс, зачарованно оглядывая тележки с сокровищами, — он сообщил нам о вашем соглашении.

Сандор кивнул, подтверждая это заявление.

Далия Клиган не так интересовалась телегами, как ее муж. Ее гораздо больше заинтриговала нынешняя внешность ее младшего сына.

— «Сандор… почему твое лицо скрыто?» — нервно спросила Далия.

Сандор ответил не сразу. Вместо этого он посмотрел на своего брата.

— «Мы сказали им», — сказал Грегор.

— «Сколько?» — спросил Пес.

— «Просто что-то случилось, — уточнил Гора, — я чувствовал, что ты должен быть тем, кто расскажет им, что это за «что-то»».

Сандор вздохнул и признал:

— «Да, я полагаю, так будет лучше».

Именно тогда младший сын Клигана слез с лошади. Постепенно он сблизился с родителями и сестрой. Грегор остался рядом. Эллария и все остальные внимательно наблюдали за ним.

Даже на земле лицо Сандора было скрыто тенью.

— Что случилось на Фэйр-Айле? — спросил Тарренс почти требовательным тоном.

— «За мою победу над Вороньим глазом пришлось заплатить», — двусмысленно заявил Сандор.

— «чем имено?» — спросила Далия, в ее голосе звучало беспокойство.

Какое-то мгновение Сандор просто стоял, не двигая ни одним мускулом. Затем он еще раз вздохнул, ухватился обеими руками за капюшон и откинул его назад.

О, Семеро помогите ему…

* * *

Большинство молодых девушек, вероятно, взвизгнули бы при виде мужчины с деформированным лицом. Даже если этот мужчина был ее старшим братом.

Не так обстояло дело с Эллин Клиган. Когда она увидела метку Эурона Грейджоя на лице своего брата Сандора, она не закричала. Она была ошеломлена, но не кричала.

— Что он сделал с тобой? — тихо пробормотала Эллин.

— «Вороний глаз пытался сжечь мне голову, — уточнил Сандор, — в ответ я дважды вонзил свой кинжал ему в шею».

«Вот это я называю возмездием.»

Мать Эллин не разделяла ее спокойной реакции. Напротив, леди Далия Клиган, казалось, была в шоке. Сандор заметил ее дискомфорт и сказал ей:

— «Если ты хочешь кричать, мама, давай. Я не буду винить тебя, если ты это сделаешь.

Некоторым этот комментарий мог показаться насмешкой. Сандор был известен своей резкостью и временами отсутствием такта, но он не пытался проявить неуважение или бестактность, когда делал эти два заявления.

Во всяком случае, Мать тоже не кричала. Но если бы она это сделала, то не из-за страха. Наоборот, это был бы ужас от того, что случилось с ее сыном.

Среди неприятной тишины Эллин наблюдала, как Мать подошла к Сандору. Остановившись, она медленно подняла левую руку и поднесла ее к его голове. Сандор оставался безмолвным и неподвижным, пока его мать слегка постукивала кончиками пальцев по его шраму.

Он даже не вздрагивает.

— делаю… делаю больно? — спросила она с беспокойством.

Вы, вероятно, должны были спросить, прежде чем прикоснуться к нему. Эллин, конечно, не сказала этого вслух. Она не была равнодушна к горю матери.

Тем не менее, Сандор твердо покачал головой и сказал:

— «Правая половина моего лица полностью онемела. Мейстер, лечивший меня, утверждал, что это чувство в конечном итоге вернется к ней. Но повреждение моей кожи не может быть устранено».

Мейстер Великс был в компании слуг Дома Клиганов, собравшихся во дворе. Отец подозвал его и спросил:

— «Мейстер, что вы на это скажете?»

— «Мой коллега был прав в своем диагнозе, — мрачно сообщил Великс своему господину, осматривая рану Сандора, — онемение пройдет, но, боюсь, шрам останется навсегда».

Тут Мать окончательно сломалась. Она притянула Сандора ближе и обняла его, как будто он был на смертном одре. Она громко рыдала в его нагрудник. Сандор ничего не сказал; он просто обнял мать и нежно держал ее, все время позволяя ей плакать на своем плече.

Эллин была склонна попытаться утешить мать, но предпочла пока не вмешиваться. Она подождет, пока Мать не отойдет от Сандора. Это оказалось благоразумным выбором с ее стороны.

В конце концов, Мать обрела самообладание и заставила себя отпустить Сандора. Она все еще плакала, но большая часть ее слез уже вытекла. Она вытерла глаза платком и мрачно пробормотала:

— «Мне так… так жаль, Сандор».

— «Мама, ты не виновата в этом, — попытался успокоить ее Сандор, — тебя не было рядом с Fair Isle, когда я столкнулся с Вороньим глазом. Ты не участвовала в бою и не толкала меня головой в огонь. нет причин извиняться. И вы ничего не могли сделать, чтобы предотвратить это».

— «Было кое-что, что я мог бы сделать, — рассуждал Тарренс Клиган, явно сердясь на себя, — я мог бы возглавить войска. Я мог бы остановить Эурона Грейджоя».

— В вашем состоянии, отец?

Эллин прошептала так, чтобы могли слышать только те, кто находился в непосредственной близости от них, то есть Клиганы и Мартеллы.

— Эли права, — согласился Сандор, — Вороний глаз мог убить вас, отец. Возможно, вы сражались так же доблестно, как и я, но риск для вашей безопасности был бы слишком велик. Я не так уж горю желанием сменить вас. Особенно, когда ты так близок к осуществлению своей мечты».

Отец недоуменно поднял бровь.

— «Что бы это было за желание?»

— «Лорд Тайвин почти решил довести до конца свое предложение поднять этот дом до статуса лорда», — объявил Грегор.

Это вызвало изрядное бормотание в собравшейся толпе. Отец радостно произнес:

— «он сделает?»

— «Действительно так, — подтвердил Сандор, — мы узнаем его окончательный вердикт по этому вопросу незадолго до начала турнира в Ланниспорте. Это будет примерно через месяц».

— Это замечательно, — заявил отец, шагнув вперед и похлопав брата Эллин по спине.

— Очень хорошая работа, Сандор. Ты хорошо справился.

— Я просто делаю, что могу, отец, — небрежно заметил Сандор, улыбаясь. Как ни странно, когда он улыбался, его лицо выглядело чуть менее деформированным.

Может быть, теперь он будет чаще улыбаться.

Затем Эллин заметила, что Мать, похоже, не разделяет радости отца. На самом деле она казалась несколько возмущенной его счастьем.

— «ваш сын был изуродован без надежды на выздоровление, и все, о чем вы заботитесь, это о том, чтобы вы могли скоро стать лордом?» — сердито рявкнула она.

Отец был встревожен этой вспышкой. Эллин, Сандор и Грегор тоже были ошеломлены. Все они много раз видели, как их родители ссорятся, но Мать никогда так не повышала голос на отца.

Эллин знала, что отец не потерпит такой дерзости ни от кого в Крепости Клигана, и меньше всего от его леди-жены. Но он сделал усилие, чтобы не показаться неуправляемым перед присутствующей компанией. Он пробормотал сквозь стиснутые зубы:

— «Конечно, нет. Я рад, что Сандор получил большое состояние и почти официальную гарантию владения этим домом. Но этого будет недостаточно, чтобы отвлечь меня от страданий, которые он перенес, чтобы приобрести эти преимущества. Ничто никогда не сделает меня невосприимчивым к этому».

— Своим поведением ты мог бы убедить нас в обратном, — в ярости рявкнула Мать.

— «Мама, я очень ценю твою заботу, — заявил Сандор, нежно кладя руку на руку Матери, — но я не хочу, чтобы этот шрам стал причиной какого-либо конфликта, особенно в моей собственной семье. Я уже добился справедливости и отомстил за то, что произошло. я вонзил свой нож в шею Вороньего Глаза. Возможно, это тебя утешит».

— «Я верю, что смог», — призналась Мать, значительно успокоившись, — «Но ты хочешь сказать, что уже смирился с тем, что у тебя будет этот шрам до конца твоих дней?»

При этом Сандор покачал головой и сказал:

— «Не думаю, что когда-нибудь полностью приму это. Но я научился с этим жить».

— Вот что действительно важно, — вмешался женский голос.

Эллин и другие люди на земле посмотрели в сторону голоса. Он принадлежал Обаре Мартелл, женщине, которая вскоре станет сводной сестрой Эллин.

Старшая дочь принца Оберина осталась верхом на коне, как и ее сестра Нимерия. Именно в этот момент обе дорнийки слезли со своих лошадей и присоединились к остальным на земле. Нимерия стояла рядом со своей лошадью, пока Обара шла рядом с Сандором.

Затем бывшая Песчаная Змея взяла Мать за руку и заявила:

— «Я не могу притворяться, что понимаю, что вы должны чувствовать, моя госпожа.

— «Я надеюсь, что и тебе никогда не придется это узнать, дитя», — мягко заявила Мать.

Эллин заметила, что в глазах матери все еще стояло несколько слез. Обара мягко стерла их, а затем заявила:

— «Когда я впервые увидела шрам Сандора, я была так же потрясена, как и вы сейчас».

— «как по-другому?» — спросила Эллин. Она получила свой ответ немедленно.

Обара держала одну руку сцепленной с ладонью Матери. Затем она повернулась к Сандору и деликатно положила другую руку на его ожог. После этого она осмотрела местность и объявила:

— «Я не знаю, какую форму страданий испытал Сандор, когда Эурон Грейджой дал ему это, но вы должны помнить, что это он выжил в той стычке, а не Вороний глаз. Я видела, как Сандор нанес удар и убил своего противника… пока его голова все еще была в огне. Он преодолел невыразимую боль, чтобы одержать победу над своим противником. Более слабый человек сдался бы в его ситуации. Не он. Он оказался самым сильным человеком на борту этого кораблья. Возможно, даже самым сильным человеком в той битве. Таким образом, я говорю, что этот шрам не является пятном, чтобы его жалеть или презирать. Это символ победы и надежды. Те тележки с сокровищами, которые мы привезли, новообретенные лорда Тайвина уважение к дому Клиганов, практически гарантированное восхождение этой семьи к статусу лорда… всем этим мы обязаны этому шраму».

Больше минуты после того, как закончилась речь Обары, во всем дворе повисла напряженная тишина. Эллин огляделась и увидела, что многие другие были ошеломлены. В хорошем смысле. Было ясно, что Обара Мартелл произвела на всех большое впечатление своими словами. Оберин Мартелл лишь гордо улыбнулся своей дочери.

Тишину в конце концов нарушил сир Тарренс Клиган. Он посмотрел на собравшуюся толпу и заявил:

— «Моя госпожа Обара Мартелл имеет право на это. Шрам Сандора был тем, что выиграло битву на Фэйр-Айле. За это я заявляю, что его следует похвалить за шрам».

— Да, должен, — тихо признала Мать. Ее рука все еще была в руке Обары. Другая ее рука была свободна, и она использовала ее, чтобы обнять бывшую Песчаную Змею, к большому удивлению Обары… и к удовольствию Эллин.

Мать вскоре отпустила дорнийку и с благодарностью сказала:

— «Спасибо, Обара».

— «Я сказала только то, что нужно было сказать, моя госпожа», — постановила Обара, слегка улыбаясь.

— «Тем не менее, не всякая женщина может принести такое утешение своей будущей свекрови, — возразила Мать, — я знаю, что однажды ты станешь прекрасной правящей дамой».

— «Я благодарю вас за ваше доверие», — с благодарностью заявила Обара.

Мгновение спустя Сандор встал позади Обары. Он положил руки на ее бицепсы и поцеловал в щеку. Мать, отец и Грегор улыбнулись при этом. Эллин старалась не закатывать глаза.

«Действительно? Обязательно ли быть таким открытым с ней на публике?»

Затем Сандор повернулся к Матери и заметил:

— «На этой ноте, Мать… Я хочу напомнить тебе, что турнир в Ланниспорте состоится не раньше, чем через месяц. Многое можно сделать за эту луну».

Говоря это, он держал руки на руках Обары. Он тонко указал на своего адресата кивком головы. Его семья почти сразу поняла смысл этого жеста.

«Кто-то жаждет, не так ли?»

Судя по восторженному выражению, только что появившемуся на лице Обары, Сандор был не единственным «нетерпеливым».

— «Ну, — подумал отец вслух, — мы говорили о проведении церемонии через некоторое время после того, как Восстание Грейджоя закончилось. Принц Оберин здесь, и у нас поблизости большое собрание. В наличии много еды и вина, и где-то в лагере Королевской Армии обязательно будут менестрели. Такчто… да. Я полностью с тобой согласен, Сандор».

Сандор и Обара широко ухмыльнулись и хором спросили:

— «Когда?»

Отец секунд двадцать стоял, обдумывая ответ. Затем он скрестил руки на груди, добродушно ухмыльнулся и объявил:

— «Через три недели с сегодняшнего дня вы двое будете вместе».

Сандор и Обара горячо кивнули в знак согласия. Затем он повернул ее лицом к себе и страстно поцеловал в губы. Это вызвало бурю восторгов и аплодисментов собравшихся. Даже Эллин Клиган не могла не аплодировать своему брату и его невесте.

Следующие три недели Крепость Клигана была более загружена, чем когда-либо с тех пор, как Грегор переехал в Ров Кейлин. Это само по себе о чем-то говорило; крепость стала в три раза больше, чем в те дни, и вмещала в себя в пять раз больше солдат и слуг.

Остальная часть Королевской Армии была озабочена предстоящим турниром. Но это дело не имело большого значения для Дома Клиганов. Они были полностью сосредоточены на подготовке к свадьбе Сандора и Обары. Грегор и его легионеры планировали посетить турнир, но в течение этих трех недель они не думали об этом зря. Они подождут до окончания свадьбы, чтобы беспокоиться о турнире.

Мать в основном отвечала за все приготовления. Это был, пожалуй, единственный случай, когда отец фактически передал полный контроль над крепостью своей леди-жене. После того, как Мать усердно работала над подготовкой свадьбы Грегора и Дейси у Рва Кейлин, Эллин могла понять и уважать решение отца сделать это.

Поскольку Мать была главной ответственной за свадьбу, она позаботилась о том, чтобы все было сделано, и чтобы все в замке приняли участие. Грегор занимался подготовкой безопасности. Дейси занялась размещением гостей. Эллария Сэнд разослала приглашения. Отец занял позицию в начале приемной очереди. Малый Джон Амбер был назначен главой общественного питания (как это произошло, никто не знал, но это оказалось удачным выбором). Виктарион Грейджой выбирал напитки. Аллард Сиворт организовывал подарки. Герион Ланнистер следил за средствами.

Оберин Мартелл смог предоставить плащ для своего дома. Обара и Нимерия немного подозревали, что у него просто «случайно» оказался с собой плащ. Он невинно утверждал, что верит в готовность. Его дочери и Эллин сомневались в этом, но даже так Обара была благодарна за то, что у него есть плащ.

Эллин помогала, когда и где могла. Ее мать в основном помещала ее в комитет по награждению. Как и на свадьбе Грегора и Дейси, украшения здесь были относительно скромными. Там было множество знамен с гербами Дома Нимероса Мартеллов и обеих ветвей Дома Клиганов. Кроме того, украшение ограничивалось несколькими гобеленами и различными настенными панелями.

Мать также взяла на себя обязательство сшить платье для Обары. Свадебное платье Дейси было сшито из шелка и кружев из Вольных городов. У них не было таких дорогих и экзотических материалов в Замке Клигана, но леди Далия Клиган смогла обойтись тем, что у них было.

Эллин была там, когда Обаре примеряли свадебное платье, а также когда она надевала его в первый раз. На первый взгляд, Обара выглядела так, как будто она ненавидит эту одежду. С другой стороны, прожив с бывшей Песчаной Змеей почти два года, Эллин предположила, что она вообще ненавидит платья. Когда Мать увидела выражение отвращения на лице Обары, она забеспокоилась, что сделала что-то ужасно неправильное.

Отвращение Обары поспешно исчезло, и она уверила Мать, что платье великолепно. Она напомнила ей, что испытывает отвращение ко всей официальной одежде. Однако она могла терпеть это платье. Хотя выглядеть красивой никогда не было ее главной заботой, она хотела, по крайней мере, выглядеть красиво на своей свадьбе.

Мать почувствовала заметное облегчение и ликование, когда Обара призналась, что ей нравится ее свадебное платье.

Нимерия тоже была в комнате, когда ее сестра впервые примеряла платье, и безжалостно дразнила ее за это. Обара попыталась не обращать внимания на игривые насмешки младшей сестры, но через некоторое время это ее просто раздражало. К счастью, она отомстила, когда сказала Нимерии:

— «Однажды ты можешь оказаться в таком же положении. И когда это произойдет… бойся, сестричка».

Эллин едва не расхохоталась, увидев последующее выражение лица Нимерии. Это была смесь осознания и того, что казалось явным ужасом. Эти эмоции могли быть притворными, но даже если бы это было так, Эллин не смогла устоять перед желанием хихикнуть. Вскоре после этого Обара присоединился к смеху дочери Клигана. Через некоторое время так же поступила и Нимерия. Затем между двумя сестрами снова все было хорошо. До поры до времени, конечно.

Накануне свадьбы откликнулись почти все приглашенные на свадьбу гости. Большинство из них были из Западных земель, поэтому они смогли присутствовать.

Той же ночью Крепость Клигана получила ответ от самого неожиданного приглашенного. Оно было от самого лорда Тайвина Ланнистера.

Эллин вспомнила, что где-то читала, что во всех девяти регионах Вестероса всякий раз, когда дом заключал бракосочетание, по традиции приглашался сеньор соответствующего региона этого дома. Лорд Титос Ланнистер присутствовал почти на каждой свадьбе, которая происходила в Западных землях во время его правления. Его старший сын не был таким общительным. Он редко ходил на свадьбы своих знаменосцев. Тем не менее, каждый раз, когда один из его вассалов заключал брак, лорду Утеса Кастерли в качестве акта вежливости отправляли приглашение.

Это был один из редких случаев, когда он решил принять предложение.

Когда слух об этом распространился по Крепости, большинство людей, включая отца и мать, были удивлены, но взволнованы. Однако Эллин заметила, что все остальные тоже были удивлены, но вместо того, чтобы быть в восторге, они были настроены скептически.

Грегор и Дейси попали в последнюю группу. Из того, что могла сказать Эллин, они подозревали, что у лорда Тайвина есть скрытые мотивы. Она отчетливо помнила, как подслушала краткий диалог между ними двумя.

— Как вы думаете, что он планирует, милорд? — спросила Дейси Мормонт.

— «Я не знаю, Дейси, — признал Грегор, — но я ни на секунду не верю, что он приедет только для того, чтобы испытать гостеприимство Дома Клиганов. У него должны быть свои собственные намерения присутствовать на свадьбе».

— Тогда мы должны быть осторожны, пока он здесь, — предложила она.

— «Мы должны всегда быть осторожными, — рассуждал он. — Это всего лишь одна ситуация, когда мы должны быть еще более осторожными, чем обычно».

После этого Эллин убежала. Она бы задержалась, чтобы услышать больше, но она не хотела, чтобы ее застали за подслушиванием ее брата и его жены.

Однако она обнаружила, что согласна с их мнением. Возможно, лорд Тайвин действительно что-то планировал. Что-то непредвиденное и нежелательное. Но она предпочла отодвинуть это на задний план. Завтра должно было быть радостное событие. Было бы бесполезно, если бы кто-нибудь отвлекался на то, что может сделать лорд Тайвин, когда он прибудет.

На следующее утро жители Крепости Клигана проснулись раньше обычного. Они разговлялись еще до восхода солнца. К тому времени, когда над восточным горизонтом показались первые солнечные лучи, все уже заканчивали последние приготовления к церемонии.

Гости начали прибывать очень рано. Многие из них были друзьями и знакомыми отца и матери, например, Стаффорд Ланнистер и Миранда Леффорд, Дэмион Ланнистер и Шиера Крейкхолл, Дарлесса Марбранд, Гавен Вестерлинг и Сибелла Спайсер.

Когда появились Вестерлинги, Грегор изо всех сил старался избегать любых контактов с ними. Он был хитрым в своем уклонении, но Эллин смогла уловить его отвращение. У нее был талант замечать вещи, которые большинство других игнорировало или считало неважными.

Например, она знала о глубоком презрении Грегора к Дому Вестерлингов. Она осознала эту его грань в очень молодом возрасте. Но она не пыталась обсуждать это с ним, как и он никогда не обсуждал этого ни с кем другим. Тем не менее, его глубоко укоренившаяся необъяснимая ненависть к одному из самых маленьких домов в Западных землях привлекла ее внимание. Позже в жизни она обнаружила, что он испытывал такое же отвращение к Дому Фреев, Дому Болтонов, Дому Уайтхилл и нескольким домам Железнорожденных. Это был тот самый ее брат, который повсюду проповедовал всеобщую терпимость, но втайне ненавидел немало людей в Вестеросе.

Было еще несколько случаев, когда проницательная наблюдательность Эллин служила ценным активом. Одним из таких примеров было, когда Грегор переехал на север. Еще до того, как он сообщил эту новость своей семье, Эллин предполагал, что произойдет что-то и хорошее, и плохое. Похожий сценарий произошел, когда Сандор вернулся с кучей богатств и длинным шрамом на лице. В этом случае она пришла к выводу, что что-то хорошее и плохое уже произошло. Всю свою жизнь Эллин могла определить, получат ли она хорошие или плохие новости еще до того, как ей их сообщили.

Никто не подозревал, насколько на самом деле проницательна Эллин Клиган. Это было потому, что она никогда не рассказывала об этом никому другому, и она всегда прекрасно держала это в секрете. Она никогда ни с кем не делилась своим даром, потому что чувствовала, что это делает ее особенной, и существовала вероятность того, что это может навлечь на нее неприятности. Больше всего… она была не такой общительной, как ее братья.

Несмотря на то, что Эллин Клиган была одной из самых высоких и напористых женщин своего поколения, она была более чем застенчивой. Она предпочитала компанию своей семьи и братьев компании других девочек ее возраста. Время общения с Обарой Мартелл сделало ее более склонной к общению, но она по-прежнему не старалась изо всех сил заводить друзей.

Но это не означало, что она была лишена амбиций или сочувствия.

Это был самый уникальный аспект Эллин Клиган; в ней было что-то своеобразное противоречие. Хотя она никогда не утруждала себя поиском друзей, у нее было внутреннее желание оказывать положительное влияние на окружающих. В этом (а также росте и силе) она была больше всего похожа на своих братьев.

Разница была в том, что их братья уже произвели такое впечатление.

Грегор был признанным воином во всем Вестеросе в течение последних пяти лет (а в Западных землях еще дольше), а Сандор сыграл ключевую роль в прекращении последней войны в стране. Теперь обоих мужчин любили и восхваляли люди Семи Королевств.

Между тем, Эллин знали немногие, а те, кто знал ее, думали о ней только как о младшей сестре Горы и Пса.

Эллин была довольна, если никто на самом деле не знал ее имени. Из-за своего застенчивого характера она никогда не жаждала внимания. Несмотря на это, она чувствовала себя странно неэффективной, как будто могла делать что-то примечательное или на благо других. В последнее время ее самоотверженное стремление привело ее к беспокойству, что она никогда не добьется ничего подобного. Знаменитые дела ее братьев только усилили ее неуверенность.

Это было причиной взрыва Эллин в детской тремя днями ранее. Вдобавок к знанию того, что она практически ничего не сделала по сравнению с Грегором и Сандором, мысль о том, что она на самом деле была рутинной работой для других, а не полезным человеком, заставляла ее чувствовать себя совершенно бесполезной. Теперь она знала, что мать не хотела обидеть ее, и простила ей намек на это. Несмотря на это, Эллин постоянно задавалась вопросом, сможет ли она когда-нибудь достичь величия, как ее братья.

Подготовка к свадьбе помогла ей отвлечься от этой зависти. Последние три недели она по-прежнему была сосредоточена на том, чтобы церемония и пир были готовы всеми возможными способами. Она редко задумывалась о том, почему она так мало потеряла по сравнению со своими братьями.

К настоящему времени она решила, что ее тревоги беспочвенны, бесполезны и глупы. Если ей суждено делать добрые дела, то со временем она это сделает. Ей не нужно было желать, чтобы вызов столкнулся с ней до того, как она действительно была готова к нему.

Кроме того, сегодня перед Сандором стоит задача.

Судя по тому, что видела Эллин, брак очень подходил Грегору. Осталось посмотреть, подействует ли это на Сандора. Но из того, что она знала о его женихе, Эллин была убеждена, что они с Обарой будут прекрасной парой.

Ближе к вечеру грандиозное событие наконец состоялось.

Септа Крепости Клигана была одним из многих дополнений, сделанных в крепости за последние пять лет. Она была примерно в четверть размера Великой септы Бейелора в Королевской Гавани; она могла вместить около двухсот человек.

На церемонию там собралось много людей. Первый ряд справа состоял из семьи жениха, то есть Эллин, матери, отца, Грегора, Дейси и Рикарда. Первый ряд слева состоял из семьи невесты, то есть Нимерии, Элларии, Элии и Обеллы.

В передней части септы септон крепости — худощавый мужчина по имени Эймс — стоял в ожидании с двумя другими мужчинами. Справа от него стоял отец невесты, Оберин Мартелл, одетый в свои традиционные королевские дорнийские одежды. Слева от него стоял жених, Сандор Клиган.

На Сандоре был кожаный камзол поверх чистой туники, а также пара церемониальных сапог и пара накрахмаленных брюк. Плащ дома Клиганов из Крепости Клиганов был накинут на его плечи. Его волосы были зачесаны назад и собраны в небольшой хвост. С того места, где он стоял, обожженная половина его лица была невидима для всех, кроме принца и септона. Тем не менее, он больше не пытался скрывать свой ожог. Вместо этого он беззастенчиво продемонстрировал это.

Вскоре появилась невеста. Все взгляды были прикованы к ней, когда она грациозно шла по проходу.

Все те, кто знал Обару, включая Эллин, обычно сочли бы смешным вид вооруженного копьем бывшего ублюдка в изысканном платье. Но даже дочь Клигана вынуждена была признать, что в этом платье она просто великолепна. На плечах у нее был плащ дома ее отца: золотое копье, пронзающее красное солнце на оранжевом поле.

Вскоре Обара Мартелл достигла передней части септы. Там принц Оберин поцеловал ее в обе щеки и осторожно снял с ее плеч оранжевый плащ. После небольшой подсказки септона Эймса, Обара повернулась спиной к намеченной цели, Сандор взял свой плащ из трех собак желтого цвета и аккуратно накинул его на нее.

После этого все постепенно встало на свои места. Традиционная речь септона Эймса о единстве и любви, обвязывание желто-оранжевой пестрой лентой вокруг соединенных рук жениха и невесты, благословение септона и клятвы Сандора и Обары друг другу. Это было очень похоже на свадьбу Грегора, только не было упоминания о Древних Богах или о чем-либо, относящемся к их поклонению.

Наконец, они добрались до той части, где союз был официально санкционирован. Именно тогда Сандор положил обе руки на щеки Обары, объявил:

— «Этим поцелуем я клянусь в своей любви»

и крепко прижался своими губами к ее губам. Поцелуй должен был быть коротким, но Обара продолжала его почти целую минуту. Сандор не сопротивлялся ей (или был не в состоянии).

Судя по всему, дорнийцы действительно усовершенствовали искусство поцелуев.

Были аплодисменты и приветствия; много и того и другого. Казалось, это длилось несколько часов. По крайней мере, так было с Эллин. Но в конце концов это все-таки закончилось, и после этого пошли гуляния.

Подобно свадьбе Грегора и Дейси, пир для Сандора и Обары проходил за пределами их крепости. Поля к востоку от Крепости Клигана были более переполнены людьми, чем любая часть лагеря Королевской Армии. Помост и столы на козлах занимали площадь около 10 000 квадратных футов, и на каждые десять квадратных футов приходился не менее одного человека. Свадьба Пса, возможно, не была такой большой, как свадьба его брата, но на ней было вдвое больше гостей, чем на свадьбе Горы.

Присутствовали несколько офицеров и видных солдат Королевской армии. Отец матери Эллин, лорд Льюис Лидден, был там с ее тетями и дядями. И, как и было предсказано, явился сам Тайвин Ланнистер.

Лорда Тайвина на церемонии не было. Он подождал, пока не будут сказаны эти слова, чтобы появиться.

Его внезапное появление, казалось бы, из ниоткуда застало многих врасплох. Но отец смог должным образом приветствовать лорда-льва до того, как его дом потерял лицо.

Из уважения лорду Тайвину было предложено почетное место на помосте, от которого лорд Утеса Кастерли отказался, заявив, что оно принадлежит Сандору и его новой жене. Однако он попросил дать объявление в начале и конце застолья. Никто не посмел отказать ему в этой просьбе. Кроме того, это было разумно.

Именно здесь Эллин начала разделять мнение своего старшего брата и невестки о том, что Тайвин Ланнистер мог быть там с какой-то зловещей целью. Он был нехарактерно добр к другим гостям, многие из которых были его собственными знаменосцами. Эллин никогда не встречалась с Тайвином Ланнистером до того дня, но она знала от Сандора достаточно, чтобы понимать, что такое поведение нетипично для него.

После того, как Клиганы и Мартеллы уселись на помост, лорду Тайвину также было предоставлено место на нем. Повелитель львов потребовал вина, и после того, как его кубок был наполнен, он выпрямился и поднялся. Он поднял свой кубок и сделал свое первое объявление:

— «Как вам, несомненно, известно, существует две ветви Дома Клиганов. Северная ветвь значительно моложе, но с момента ее создания ею руководит лорд. В то время как эту ветвь по-прежнему возглавляет рыцарь-землевладелец. Не так давно Дом Клиганов из Крепости Клиганов не сделал ничего достойного репутации. Но со времени, прошедшего после восстания нашего доброго короля Роберта, его сила и влияние возросли. рост почти беспрецедентен, и можно спорить, что он заслуживает какой-то награды. Король и я обсудили этот вопрос и приняли решение».

Лорд Тайвин продолжал держать кубок в правой руке. Левой рукой он достал свиток, отмеченный печатью дома Ланнистеров. Он продолжил:

— «За все, что западно земельная ветвь Дома Клиганов добилась за последние пять лет — с особым акцентом на ее достижения в восстании Железнорожденных — я постановляю, что она заслужила право быть признанной дворянским домом. Следовательно, в тот же момент, вступая в силу немедленно, я возвышаю Дом Клиганов из Крепости Клиганов до лордского статуса».

Тайвин Ланнистер жестом приказал ближайшему слуге взять свиток и передать его отцу. Между этим моментом и моментом, когда свиток попал в руки Отца, стояла абсолютная тишина. Получив свиток, отец постепенно встал, повернулся лицом к своему сюзерену и восхищенно провозгласил:

— «Я принимаю ваше заявление, милорд».

Затем лорд Тайвин поднял два тоста. Первый был за Тарренса Клигана, лорда Крепости Клигана. Второй был связан с союзом между его наследником Сандором «Псом» Клиганом и Обарой Мартелл, будущим лордом и дамой замка. Впоследствии дважды осушались десять тысяч кубков.

Было подано первое из трех запланированных на пир блюд. Он состоял в основном из западных закусок, но также было несколько северных и дорнийских закусок. малый Джон Амбер, очевидно, провел свое исследование.

Пока заканчивалось первое блюдо, вышла труппа ряженых и устроила драматическую реконструкцию Восстания Грейджоя. Все актеры и актрисы, играющие солдат роялистской армии, были сделаны привлекательными и утонченными. С другой стороны, большинство актеров, играющих Железнорожденных, выглядели дикими и неуправляемыми. Но один из них — который, очевидно, должен был стать Виктарионом — был красивым и цивилизованным. К концу спектакля он был единственным актером, играющим Железнорожденного, который остался стоять. Все остальные лежали на земле или на коленях.

Своим выступлением артисты заслужили долгую волну аплодисментов. Даже Виктарион был заинтригован качеством и вниманием к деталям реконструкции.

Вскоре за развлечением ряженых последовало второе и основное блюдо. У этого был гораздо более разнообразный выбор блюд, чем у первого блюда. И снова малый Джон заслужил пару похвал за свою работу.

Музыка начала играть на полпути во время этого блюда. К концу блюда многие пары вышли на место, отведенное под танцпол. Среди них были Отец и Мать, Грегор и Дейси, Сандор и Обара.

Эллин была бы довольна, если бы осталась сидеть, пока танцы не закончились. Но у кого-то были другие планы.

Ближе к началу танцев Тайвин Ланнистер подошел к Эллин и попросил потанцевать. Эллин была ошеломлена, но решила услужить своему сюзерену. Поэтому она взяла его за руку и позволила ему проводить ее с помоста на землю внизу.

Неудивительно, что Эллин привлекла множество взглядов, когда она и лорд-лев были вместе на танцполе. Это внимание было нежелательным, но Эллин удалось его проигнорировать.

К ее удивлению, лорд Тайвин был довольно хорошим танцором. Ей казалось, что его движения будут такими же жесткими, как и его манеры. Но это было не так. Он был очень грациозен. Эллин было всего тринадцать, но, учитывая размер ее семьи, она была всего на шесть нескольких дюймов ниже Тайвина Ланнистера. Их относительная ровность в росте позволила им лучше действовать как партнерам.

Пока они танцевали, Эллин внимательно наблюдала за лордом Тайвином. Теперь она была более чем когда-либо уверена, что он что-то задумал. Что бы это ни было, она была полна решимости хотя бы иметь об этом представление. Чтобы это сработало, ей нужно оставаться максимально наблюдательной.

Однако лорд Тайвин не сделал ничего угрожающего или из ряда вон выходящего. Все, что он сделал, это задал ей несколько вопросов о ней самой, ее семье и ее интересах. Вопросы казались безобидными, поэтому Эллин отвечала на них как могла. Хотя она старалась быть абсолютно честной, были времена, когда ей приходилось немного искажать правду. Однако она никогда не лгала ему откровенно. Она не была такой глупой.

Эллин и лорд Тайвин продолжали свой танец, пока наконец не закончилась музыка. После этого они и остальные участники вернулись на свои места. Затем принесли третье блюдо — десерты.

Угощаясь клубничным пирогом, Эллин вспоминала свою встречу с лордом Тайвином. К этому моменту она почти могла подтвердить, что лорд Тайвин замышляет что-то зловещее. Он мог быть настоящим джентльменом, когда держал руки на ее талии, но она узнавала коварного, когда видела его.

Тем не менее, она не могла догадаться, что задумал верховный лорд Западных земель. Но она подозревала, что это будет неприятно.

Десертное блюдо было короче, чем первые два. Как только все закончилось и посуда была убрана, Тайвин снова встал и сказал отцу:

— «Свадьба и пир состоялись, и вполне успешно, милорд. Но нужно уделить внимание одному вопросу, прежде чем брак вашего сына будет признан законным в глазах богов и закона. Начнем постельные принадлежности?»

Из всех людей, которые могли позвать на церемонию постельных принадлежностей, лорд Тайвин был далек от первых догадок Эллин. Он мог быть строгим последователем процедуры, но брачная церемония казалась ему слишком грубой.

Тем не менее, отец должен был ответить на предложение лорда-льва. Он посмотрел на своего сына и свою новую невестку. Двое из них посмотрели друг на друга, а затем снова посмотрели на отца и синхронно кивнули.

При этом Отец оглядел местность и заявил:

— «Да, давай начнем постельные принадлежности!»

В ответ на это не менее сотни гостей встали со своих мест и бросились к жениху и невесте.

Мужчины быстро окружили Обару, подняли ее и отнесли обратно в крепость. По дороге с нее стали сдирать с платья. Они избегали быть слишком резкими, так как многие из них знали, что она может легко их убить.

Женщины немного задержались с Сандором. Он был немного крупнее своей новой жены, и вид его изуродованного лица вблизи некоторых обескураживал. Однако некоторые из них обнаружили, что его сильное телосложение более чем компенсировало его шрам. Как только им удалось сбить его с ног, они вместе отнесли его в крепость. Они, не теряя времени, сняли с него одежду.

После того, как Обара и Сандор отправились спать, атмосфера постепенно разрядилась. Именно тогда Тайвин Ланнистер сделал свое второе заявление. На этот раз он не поднял кубок.

Эллин не сомневалась, что именно тогда лорд Тайвин объявит о своих истинных намерениях. Но она ничего не сказала; она просто внимательно наблюдала за лордом-львом, как и все остальные».

Лорд Кастерли-Рок объявил отцу:

— «Теперь, когда ваш сын уложил свою жену в постель, будущее дома Клиганов обеспечено. Поздравляю вас с тем, как далеко вы продвинулись, лорд Тарренс».

— Примите мою благодарность, милорд, — провозгласил отец.

Тайвин слегка кивнул головой и продолжил:

— «Однако, хотя ваш дом развивался довольно хорошо, в нем отсутствует один аспект, которого нет в других благородных домах западных земель. Этот аспект является прямой связью с его Великим Домом… Каждый другой главный дом западных земель женился на доме Ланнистеров по крайней мере один раз. Ваш — нет. Чтобы укрепить ваше новое положение, эта проблема должна быть исправлена как можно скорее.

— И как же, милорд? — спросил отец.

Тайвин постепенно наклонился вперед, положил руки на стол перед собой и заявил:

— «Я предлагаю заключить брачный контракт между вашей дочерью Эллин… и моим сыном Тирионом».

Весь тот вечер Эллин обращала внимание на все и всех, а сама она никогда не была в центре внимания. Но после того последнего заявления это было уже никоим образом не так. Теперь все взгляды были прикованы к ней… и она не обращала внимания ни на что, что происходило вокруг нее.

Загрузка...