Город маленький[СИ]

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Поминальная оргия, если выражаться словами Марка Твена, очень быстро приобрела характер совершенно неуправляемый. Кого искренне жалко, так Панфиловича. Варьке, ей, как с гуся вода, — сидит пивцо потягивает, изредка перекидывается со мной ничего не значащими фразами. Кажется осторожно пытается флиртовать с кукольным личиком. Впрочем, та сама на нее буром прет. И кто мне сказал, что эта пигалица спит с главредом?

— Господин Карасев, я заберу ненадолго господина Орлова, — кукольная слишком высоко задрала подол, чтобы продемонстрировать ножки, а за одно и цвет нижнего белья, так что Варьке эта игра сразу же наскучила. По мне, так белье и ножки юной Светки намного привлекательней. Интересно, батю из–за решетки она вытащила?

— Нет, давайте мы еще выпьем, — засуетился главный редактор.

Половина людей — как я понял, самые малопьющие — уже разбрелись кто куда. Остались, в основном, творческие сотрудники. Похоже и Панфиловичу эти помины уже поперек горла — он начал выбираться из–за стола.

— А что я, почему я? — руки Мишани Орлова тряхнуло так, что он вынужден был поставить стакан на застеленный газетами стол.

— Следственный эксперимент, — поднялась со стула Варька. — Пошли.

— Я совершенно не при чем. Поверьте, — своим высоким фальцетом голосил Мишаня. — Не понимаю, в чем вы меня обвиняете.

Поскольку учредитель уже покинул поминальную трапезу, оставаться за столом главреду стало не очень–то удобно: Карасев потянулся следом за нами. Зина, как я понял существо любопытное, а иные в журналистском бизнесе и не нужны, тоже поднялась со стула. Гена — вообще компанейский парень. К тому же, сегодня я еще не успел угостить его сигарой — возможно он решил, что все пошли на перекур. Света и Женя посчитали, что это лучший способ избежать ухаживаний жуткого внештатника. Тот, естественно, пополз следом за ними. И фотографа не минула чаша сия. В общем, все оставшиеся на поминках, из тех, кто еще мог передвигаться на своих–двоих, переместились в журналистскую.

— Не желаете переговорить, господин Орлов, — достав из сумочки сотовый, Варька набрала номер и протянула «трубу» Мишане.

— С кем, зачем? — блеснув очками дернулся тот.

— С дежурным по ОВД, — улыбнулась моя хозяйка. — Смелее.

— Я не буду ничего говорить! Зачем мне с ним говорить?

— Голос у вас очень своеобразный, — Варька поднесла трубку к уху. — Что? Вы и так слышите, что это он? Вот видите, господин Карасев?

— Это не правда, я тут не при чем! — взвился Орлов. — Кто угодно мог увидеть его с Валюхой, — он кивнул на меня. — Кто угодно мог позвонить!

— Я — точно не звонила, — флегматично поправила очки Зина Балагурова и взяла из рук Варьки телефон. — Алло, вам мой голос никого не напоминает? Вот, видите!

— После поминок мы непременно во всем разберемся, — кажется у главреда начался очередной приступ трясучки. — Давайте успокоимся, выпьем. Может быть потом Миша нам все расскажет.

— Я никого не убивал. Я просто увидел их. Я потом зашел, выпили с Валюхой чаю, поболтали… Потом я ушел. Я просто испугался, что меня кто–нибудь видел… Ну мне–то зачем убивать Валюху?

— Чая? Не водки? — насторожилась Варька. — А она трезва была?

— Не знаю. Наверное трезвая. Не убивал я ее! Мы просто поговорили…

— Да кто ее убивал! Сама траванулась! — вырвалось у Карасева. — Она же как помешанная была последнее время.

— Вот б!.. Извините, Валерий Панфилович, — замерла двинувшаяся в соседнюю комнату Зина. — Гера, иди помоги. Или кто–нибудь.

— Что там? — испуганно спросил Карасев.

— Да Маришка опять…

Я подошел к двери. В центре комнаты у подножия поминального стола на полу распласталась Антонова.

— Я надеюсь, у нее с сердцем проблем нет? — обратился я к коллегам. — Лежит так, как будто…

Варька рванулась вперед оттеснив меня плечом в сторону.

— Она мертва, — пощупав пульс констатировала хозяйка агентства «Санта — Барбара». — Никто никуда…

Какой, к черту, «никто никуда». Всех, как ветром сдуло. В журналистской остался лишь один держащийся за сердце учредитель.

— Вик, я звоню в милицию, — вновь достав сотовый сообщила Варька. — Нужно всех собрать.

— Один не пойду! — твердо заявил я. — Хватит мне быть подозреваемым. Вдруг еще кого–то пришьют. Не по себе как–то.

— Завидная предусмотрительность, — хмыкнула она. — Валерий Панфилович, пойдете с Виком. Так у вас обоих будет алиби.