Город Плененных Душ

Глава 8

Путники приближались к Акиту. Уже видны были на горизонте высокие городские стены и выглядывающие из-за них шпили башен, освещенные ярким полуденным солнцем. В чистом голубом небе солнечный диск казался особенно огромным и ослепительным. Щуря воспаленные веки путешественники молча шагали по прямой широкой дороге, то поднимающейся вверх, а то плавно идущей вниз. И перед ними, и сзади шли и ехали люди. Одни направлялись в Акит, другие покидали его. Здесь были и купцы с караванами всякого добра, и простые ремесленники, и бродяги, и воины, и странствующие певцы…

Чем ближе друзья подходили к городу, тем быстрее шел голодный уставший Конан. Иена и Хольд едва поспевали за ним, но, поскольку они не меньше варвара устали и хотели есть, не останавливали его, а сами старались идти как можно скорее.

Городские стены, видневшиеся вдали, выросли перед спутниками неожиданно, стоило им в очередной раз подняться на верх дороги. Стоявший в низине Акит казался отсюда сказочно красивым. Желтые и белые строения, башни, дворцы — все освещалось сейчас солнцем, озарялось ясной голубизной неба, и только тревожные, еле заметные красные всполохи из центра города несколько нарушали впечатление от этой великолепной картины.

Путешественники еще ускорили шаг. Солнце палило им уже в спину, когда у городских ворот они остановились.

— Хольд, у тебя остались деньги? — небрежно поинтересовался Конан, в глубине души боясь услышать отрицательный ответ.

— Хватит, чтобы нам войти сюда, и еще кое-что останется, — ответил юный врачеватель.

— Отлично, — повеселел киммериец. «Значит, не придется обходить стену и лезть по ней. Кажется, я немного устал…» — даже себе самому Конан неохотно признавался в усталости.

Спутники вошли в город, заплатив положенную пошлину, и направились прямо в первую попавшуюся харчевню.

Здесь было шумно. Народ то и дело входил, выходил; слуги сновали между столами туда-сюда, взмокшие от суеты; трубным голосом распоряжался хозяин с лоснившимся от пота лицом; звенели кружки, бутылки и кувшины, а пленительный запах жареного мяса словно туман стоял в спертом воздухе зала.

Друзья уселись за длинный дубовый стол, где уже обедали трое ремесленников, и потребовали для начала пива и тушеной говядины. Огромная мощная фигура киммерийца привлекла к путешественникам внимание всех посетителей. Восхищенные возгласы сопровождали трапезу Конана: его волчий аппетит и крепкие зубы, легко разгрызающие кости, уважительно приветствовались здешним открытым людом. Впрочем, бездельники вскоре отвлеклись, вновь занятые картами, едой и пустыми беседами, а друзья заказали обед по второму кругу.

Иена, маленькими глотками попивающая пиво из огромной кружки, молча оглядывалась по сторонам. Девушку давно уже что-то тревожило. Конан заметил это еще утром и теперь опасался, не помнит ли она, что случилось этой ночью. Когда она очнулась на руках у Хольда, затем встала и прошла несколько шагов, ее жестоко вывернуло, и еще раз, и еще… Потребовалось немало времени, чтобы девушка пришла в себя и смогла идти самостоятельно, а сначала киммериец нес ее на руках, не обращая больше внимания на умоляющие взгляды Хольда.

О чем же Иена думала сейчас? Этот вопрос беспокоил Конана, хотя он и не хотел себе в этом признаваться. Что будет с ней, если она узнает, какой ценой они сумели спастись от бандитов? А может, она уже знает? Судя по ее виду, что-то тревожит ее, и сильно тревожит. Варвар вздохнул глубоко и, уставившись на девушку, спросил:

— Что случилось, Иена? У тебя болит живот? Она покачала головой.

— Нет, Конан. У меня ничего не болит.

— А почему ты все время молчишь? — вступил в разговор Хольд.

— Но ты тоже молчишь, — слабо улыбнулась Иена. — Не волнуйтесь, со мной все в порядке. Я только…

— Что? — в один голос встревоженно спросили мужчины.

— Мне что-то действительно не по себе. Словно я обидела кого-то невзначай…

Конан и юный врачеватель переглянулись.

— Ты никого не обижала, Иена, — мягко произнес Хольд. — Все хорошо. Просто ты устала.

— Да-да, я понимаю… — Девушка хотела сказать что-то еще, но в этот момент с треском распахнулась входная дверь.

— Пожар!!! — с порога визгливо крикнул толстый, бряцающий всевозможным оружием стражник с городской стены, неловко повернулся и выбежал вон.

Возбужденные известием посетители харчевни повскакивали с мест, ринулись к выходу, где мгновенно образовалась пробка. Люди ругались, пинались и толкали друг друга, сзади топтались остальные, и лишь несколько человек остались сидеть на своих местах. Кто-то выпрыгнул в окно, его примеру последовали, и вскоре в харчевне остались только Конан с друзьями и лениво продолжавшие беседу их соседи по столу.

— Я хочу видеть этот пожар, — внезапно сказал Хольд, до этого молча наблюдавший за людской суетой.

— Зачем? — искренне удивился Конан.

— Не знаю. Но мне надо.

В голосе парня звучала такая убежденность, что киммериец пожал плечами и не стал спорить.

— Надо так надо. Пойдем.

Они встали, не заплатив за обед, и прошли к выходу.

Люди бежали по направлению к центру города. Не спеша, спутники направились туда же. Пройдя несколько извилистых переулков, они увидели возле большого желтого дома толпу народа. Люди вытягивали шеи, возбужденно кричали, показывали пальцами вверх. В одном окне и в самом деле что-то горело, хотя не было видно ни дыма, ни огня. Конан нахмурился. Такого пожара он еще не видел. Скорее всего, в доме происходит нечто совсем другое… Взгляд киммерийца случайно упал на Хольда — юный врачеватель, бледный, с посиневшими губами, не мигая смотрел на окно. Яркие красные всполохи внутри притягивали его словно магни- том… Внезапно все погасло, и только блики солнца скользили по стеклу, ослепляя любопытных.

Хольд дернулся и, врезаясь в толпу, как в море врезается узкий нос лодки, пошел к дому. Выругавшись, Конан схватил Иену за руку и бросился следом.

Внутри было прохладно, темно, тихо… Но тишина была такая тягучая, странная, что варвар встревожился не на шутку. Он попытался догнать Хольда, который поднимался по лестнице прыжками, как будто кто-то звал его. Но у парня словно появились крылья — он летел вперед так стремительно, что Конан не смог бы его настичь, если бы из кармана юного врачевателя не выпала его дуда. Хольд остановился, тяжело дыша, невидящими глазами посмотрел на киммерийца и Иену, поднял дуду и снова ринулся наверх. Но на следующем марше Конан уже догнал его.

— Стой! — железная рука ухватила парня за куртку. — Пойдем вместе. Только вместе, понял?

Хольд машинально кивнул и опять устремился вперед.

Он остановился, только когда увидел узкую деревянную дверь. Оглянувшись на друзей, юный врачеватель толкнул ее — клубы дыма вырвались на лестницу — и вошел внутрь.

Развалившись на скамье, Майорк отдыхал. Перед ним на полу лежали его поверженные противники — маленький китаец, потерявший сознание, но, тем не менее, связанный, и так же связанный по рукам и ногам Гром. Слуга Митры не открывал глаз, но уже очнулся, и теперь ругал себя за неосторожность и непоследовательность, Главное — за непоследовательность. Ведь он же решил уничтожить мага, и надо было делать это сразу, а не пугать его демонстрацией своего искусства. «Грех, — стучало в висках Грома. — Грех… грех…» Он не позволял себе таких бездумно опасных игр даже тогда, когда был юн и доверчив. Что же случилось с ним сейчас? Как можно было понадеяться на свою Силу и не учесть изворотливость противника?

«О, Митра… — мысленно молил человек, — я искуплю этот грех… только дай мне время… Совсем немного, совсем чуть…» Конечно, и сейчас еще не поздно: Майорк не убил его в надежде все-таки вынудить слугу Митры обучить его. Что ж, придется снова притворяться. Это нетрудно, хотя Гром очень не любил притворщиков и сам старался избегать неправды, но жизнь не всегда идет ровно и спокойно даже у очень хороших и честных людей…

Размышляя, Гром не забывал напрягать руки, пытаясь ослабить веревку. Старик связал его крепко, но у слуги Митры силы было вполне достаточно, чтобы разорвать десяток таких веревок… если, конечно, ими не связаны руки…

А Майорк, морщась от дыма, в это время тоже размышлял — как все же заставить Грома обучить его Искусству убивать. То, что этот человек сейчас опасен, не вызывало у него никаких сомнений, поэтому развязывать его было нельзя. Но что делать? Уничтожить Грома, обратить его в камень, а потом снова искать неведомо где другого слугу Митры? Нет. Майорк даже застонал вслух от бессилия. Власть над всем миром была так близко! Проклятый Гром нарушил великолепный план и за это… за это он должен умереть. Такое решение неожиданно успокоило старика. Весь мир еще будет в его руках, обязательно будет, а вот слуга Митры едва ли… Пожалуй, ни одному магу пока не удавалось справиться с таким человеком. Он, Майорк, станет первым! Тщеславного старика эта мысль не только утешила окончательно, но и развеселила. Он захихикал, потирая огромные ладони, и торжествующе посмотрел на лежащего противника, хотя тот и не мог его видеть.

Теперь, когда он принял решение, оставалось придумать только, каким способом уничтожить Грома. Оставить его здесь и поджечь дом? Это был излюбленный прием старого мага, но для Грома, полагал он, такая смерть будет слишком легкой и быстрой. Может, обратить его в камень и поставить во внутреннем дворике? Скучно. Или… Но на этом размышления старика прервались. Он смотрел, как медленно, с едва слышным скрипом открывается дверь в комнату, и явственно ощущал, что внутри отчего-то все холодеет. Майорк никогда не был пуглив, поэтому собственное состояние сейчас обеспокоило его не на шутку. Словно предчувствие сдавило ему грудь; так уже было однажды — когда по древним папирусам и с помощью звезд он увидел свою смерть. Вот так же похолодело все внутри в тот момент и будто мутной пленкой затянуло глаза. Он очнулся с великим трудом и дал себе слово не заглядывать в будущее ни при каких обстоятельствах.

Эти воспоминания промелькнули в голове старика и погасли одновременно с его страшным криком: в комнату ступил человек, лицо которого Майорк узнал сразу, хотя и не видел никогда.