Город разноцветных голосов

I

Примаковой Татьяне, Скуратову Николаю.

Спасибо за неиссякаемый источник вдохновения!

Можете ли вы представить себе, что голос обретает свой облик? Что его можно потрогать? Что он может быть холодным или тёплым, шершавым или сухим, приятным на ощупь или нет… Или цветным. А точнее — разноцветным.

Бывают голоса холодные, голубые. Слушаешь такой и видишь горный источник, прозрачный как небо после дождя, звенящий, как хрусталь. Кажется, что окунаешься в него, ощущаешь льдистый холод, но сам не мёрзнешь. Представляете?

А бывают голоса тёплые, оранжевые или розовые. Часто — мягкие, бархатистые, как шкурка плюшевого медвежонка. Прижимаешься к такому, сам тёплый, и он согревается от твоего прикосновения и согревает и тебя тоже. Настоящее волшебство!

А бывают голоса цветные. Просто цветные. Они собирают в себе много огоньков и сияют на одной ноте. Такое уже сложнее вообразить, правда?

Я могу себе представить всё это. Потому что я и есть такой голос. И таких, как я, много — целый город. Город разноцветных голосов.

Мы похожи на маленькие чёрные пушистые шарики. Мягкие иголки торчат во все стороны, а сквозь них видно то, что у нас внутри — крошечные разноцветные огоньки. Никто не знает, почему мы такие. Никто не знает, почему кто-то из нас светится ярче, кто-то — тусклее, а кто-то и вовсе погас, стал чёрным и безжизненным. У нас есть только наше сияние, странные сны и голоса, звучащие в единой мелодии. И голоса тоже разные. Кто-то звучит очень громко — так, что его слышат многие вокруг, а кто-то — еле слышно. Многие звучат в одной тональности, но иногда кто-то смелеет и берёт свою ноту, отличную от других; и тогда не успеваешь обернуться, а этот голос вдруг становится самым громким.

Мой голос — такой же, как у всех вокруг, не громкий и не тихий. Но я знаю один огонёк, голос которого звучит так тихо, что вот-вот может замолчать. И пусть он светит ярко-ярко, этого мало. Молчание убивает — так иногда поговаривают старшие, и я боюсь представить, что будет, если во мне наступит тишина.

Каждый из нас мечтает быть услышанным, но многие всю жизнь так и звучат в унисон с другими.

Я так не хочу. Меня услышат многие.

Обязательно.

Спроси любого в параллели, кто должен выступать от шестых классов на новогоднем вечере, и тебе ответят — Натка Королёва. И ребята ответят, и учителя, и директриса — даже она наслышана! Конечно, такая ученица не каждый год в школе появляется. Круглая отличница, участвует во всех мероприятиях, побеждает на олимпиадах и поёт красиво. Её фотография появилась на стенде «Гордость школы» с первого класса, и больше не пропадала оттуда, только обновлялась иногда — Натка росла слишком быстро. Конечно, приходилось прикладывать много усилий, чтобы так учиться, но вот он, результат, на стенке, среди старшеклассников. Из шестого класса больше никто не мог этим похвастаться.

И Натка тоже не сомневалась, что ей позволят выступать. Она очень много тренировалась, каждый день пела по полтора-два часа, да так, что иногда голос срывала. Но ей очень нужно было это выступление, очень-очень! Она хотела показать всем вокруг — и одноклассницам, и родителям, и учителям, всем-всем — что она может стать певицей. И чтобы папа это увидел. И чтобы гордился. Папа-военный, который уезжает рано утром и приезжает поздно вечером, много работает и мало спит. Он должен гордиться дочерью, обязательно. Вот он как придёт на концерт, как увидит, и тогда…

Что тогда случится, она может и не узнать. Потому что кроме неё попросился ещё Костик — новичок, пришедший в класс два месяца назад. И именно потому, что он, видите ли, ещё не освоился, ему могут уступить место в программе! Натка злилась, ругалась сквозь зубы, но поделать ничего не могла — учителя не видели того, что видела она.

Ведь Костик очень даже освоился. Дружил с мальчишками из старших классов, часто ввязывался в драки, приставал к девочкам. Правда, девчонки не возражали, даже наоборот — хлопали ресницами, глупо хихикали и краснели. А самое обидное — из-за чего? Из-за какого-то новенького? Да в их классе есть мальчишки куда лучше! Весёлые, добрые, умные. В драки не ввязываются, не ругаются и не щёлкают семечки прямо на парте, когда учитель выходит из класса.

Хотя, говорят, Костик красивый. Что у него глаза тёмные, да настолько, что про такие говорят — бездонные, как Байкал. Что его чёрные волосы всегда растрёпаны небрежно, но эффектно. И что у него нос с горбинкой красивый, как у греков. Натка же всё смотрела-смотрела на него и всё не могла понять — как так? Где же он красивый-то? Выглядит так, будто неделю не расчёсывался, а потом ещё упал с велосипеда и проехался головой по асфальту метров десять. И нос у него некрасивый, на орлиный клюв похож — Натка такие видела в энциклопедии по биологии. И вообще… Противный этот Костик! И не должен он петь на новогоднем вечере! Не для того Натка старалась, голос срывала. Ох, не для того.

— Ничего, Костик, я тебе ещё покажу, — пообещала Натка своему отражению в зеркале. То недовольно поморщилось, но не ответило. И не надо. Все знают, что Натка ещё покажет. Обязательно покажет.

Она откинула за плечо толстую русую косу, одёрнула подол шерстяного голубого платья и принялась переобуваться. Впереди разговор с классной руководительницей, Надеждой Дмитриевной, надо выглядеть идеально. Чтобы сразу все заметили разницу между красавицей Наткой, собранной и нарядной, и бездельником Костей, который расчёсываться не умеет и рубашку в брюки никогда не заправляет.

Натка переобулась в балетки, убрала сапоги в пакет. До начала урока осталось несколько минут, в гардеробной уже становилось тесно и шумно. А ей ещё надо успеть поговорить с классной руководительницей наедине…

— Как уступить? — воскликнула Натка. — Я не могу уступить! Я…

Надежда Дмитриевна всегда была на её стороне. Такого просто не может быть. Ну не могла она морщиться вот так, как будто Натка ей под нос подсунула тухлое яйцо. Ну не могла она отказать своей любимой ученице в пользу какого-то там Костика!

— Королёва, успокойся, — велела Надежда Дмитриевна. — Новеньким надо уступать. Тем более, Костику. Он же…

— Не хочу уступать, — сказала Натка и состроила жалостливое лицо. — Надежда Дмитриевна, ну пожалуйста! Неужели я не заслужила?

— Заслужила, — кивнула классная руководительница. Натка заметила, как она взяла со стола фиолетовую ручку и покрутила в пальцах. — Просто… просто так надо. Может, сейчас ты ещё не понимаешь, но когда подрастёшь…

— Когда я подрасту, мне уже не надо будет выступать, — чуть ли не плача заявила Натка. Слёзы сжали всё внутри, подкатили к горлу, и она приложила все силы, чтобы не разреветься. — Ну Надежда Дмитриевна…

Громкий звонок прокатился по коридору, перекрывая шум голосов и топот. Надежда Дмитриевна кивнула на парту перед собой. Разговоры в классе утихали, и вместе с ними, кажется, утихали последние крохи надежды в Наткином сердце.

— Садись, Королёва, — велела Надежда Дмитриевна. — Я подумаю, что можно сделать.

Натка со стоном села. Машинально оглянулась назад, посмотрела на последнюю парту в левом ряду. Костик нахально ухмылялся, разговаривал со своим соседом, Федькой. Оба стоили друг друга — бестолковые, неаккуратные, учителя не слушают, контрольные заваливают.

И такому, как он, позволяют выступить от всех шестых классов? Возмутительно!

Новый год — всегда пора чудес. Школа осыпается блёстками, завешивается сверкающей мишурой, сияет разноцветными огнями гирлянд. Самое время думать о празднике, о подарках, о школьном вечере, а не о том, что ждёт тебя дома.

Костик шёл по расчищенному тротуару, медленно, нехотя, попинывал по дороге небольшие комочки слежавшегося снега. Ему было холодно без шапки, уши мёрзли, но признаться в этом он не хотел даже себе. Таким, как он, нельзя допускать ошибок, нельзя показывать слабости. Так тренер говорит. Всегда оставайтесь в тонусе, всегда будьте сильными, на каждой тренировке повторял он. Не позволяйте другим видеть ваши слёзы.

И Костик не позволял. Хотя его сердце плакало целыми сутками, надрывно, с сильной болью, об этом никто не должен был знать. Для всех он — Константин Смирнов, сын серьёзного человека, отличный старший брат, спортсмен и вообще молодец. Оценки только не идеальные, но отец вон говорил, что в школе с двойки на тройку перебивался, и потому четвёрки Костика для него — предмет гордости. В дневнике ни одного замечания, и это вроде тоже хорошо — папа как-то свой показывал, там записей красными чернилами было больше, чем синими.

Вот только в последний раз они говорили об оценках в конце прошлой четверти. Папа тогда оторвался от чертежей на минутку, открыл дневник на последней странице, сухо сказал «молодец», расписался и снова уткнулся в свои бумаги. Мама тогда сидела с младшим братом, кормила его какой-то некрасивой коричневой кашей с фруктовым запахом. И когда Костик зашёл на кухню, она даже толком не оглянулась на него. Только и проговаривала: «А кто это у нас такой богатырь?», да пихала в бедного Веньку ложку за ложкой. В дневник посмотрела краем глаза, сухо сказала «молодец!» и продолжила мучить Веньку, у которого уже глаза на лоб полезли от такого количества каши…

А так хотелось немного внимания! Так хотелось, чтобы с ним просто поговорили. Не об оценках, нет. О том, что он больше всего на свете мечтает петь на сцене, а ещё лучше — в рок-группе. Наверное, как Честер Бенингтон или Ронни Джеймс Дио, стать легендой при жизни, выступать на огромной, как футбольный стадион, сцене. О том, как опротивела эта борьба, которая вроде как мужское дело, как говорил отец. Мужское-то мужское, но хочется совсем другого. В клипах сниматься, в фильмах, срывать аплодисменты на песенных конкурсах и получать самые высокие оценки от жюри…

И о том, что ему могут нравиться девочки. Костику стало жарко, несмотря на то, что вокруг минус десять, и снега по колено. В классе все от него балдели, как они сами говорили… ну, кроме Наташки Королёвой, но ей можно, она как Снежная королева, пустая и безжизненная. Остальные его любили и пачками присылали записки с признаниями. Только все эти девчонки были маленькие и глупые, умели только хихикать и краснеть. Ему нравилась не абы кто, а сама Алёна Краснова из девятого класса. Даже старшие мальчишки признавали, что она — самая красивая в школе. А как к такой подступиться, Костик понятия не имел. Папа подсказал бы, но он занят ещё больше, чем в конце прошлой четверти, приезжает домой в девять вечера, а уезжает в шесть утра. И даже за ужином сидит со своими чертежами, чтоб они сгорели…

Костик остановился, пнул самый большой снежный комок, какой нашёл. Он отлетел в сугроб, пробил там огромную дырку. Вот и у Костика внутри такая же дырка, какую никому не залатать. Если только…

Если только он не выступит на этой сцене перед всей школой и не докажет родителям, что не сдалась ему это борьба. Что он рождён для того, чтобы петь. Они ещё увидят, сказал себе Костик. Они ещё увидят, обязательно…

Если только Надежда Дмитриевна допустит его к этому выступлению, приуныл Костик. Он же даже не готовился, и песню не выбирал. В отличие от зазнайки Королёвой, которой везде двери открыты…