Город Ветров

Глава шестнадцатая, в которой перед героинями предстает коварная колдунья Душматани и ее пленник царевич Йома

Стоило нам переступить порог, как ворота закрылись с тем же скрежетом, и мы отказались в кромешной темноте.

— Эй! Есть тут кто-нибудь? Отзовись! — крикнула Ипполита.

— Мы путешественники! Где мы находимся? — вторила я ей.

Далила и Гиневра аукали.

Неожиданно сильный свет залил окружающее пространство. Я заморгала и огляделась. Мы стояли посредине огромного зала, стены которого терялись вдали. Вокруг нас собралось такое количество чудищ, которого я не могла себе и представить. Со вспышкой света они все задвигались, стали кружить вокруг нас и выкрикивать что-то нечленораздельное.

Здесь были уже знакомые нам фрастры, огромные пауки с волчьими челюстями. Один такой заманил в ловушку Сенмурва. Они ползали по стенам, и за ними тянулся клейкий след. Дэвы, большие и маленькие, безобразного вида, толпились, как приглашенные на вечеринку. У одного ступня с кривыми ногтями росла из головы, у другого сквозь прозрачную кожу живота было видно, как работают внутренности. Третий, стоя на четвереньках, таращился на нас двумя головами.

Серые мохнатые чудища, одни с огромной нижней губой, вывернутой, как бычий желудок, другие — с клыками, загибающимися прямо до глаз, налитых кровью, подбирались к нам с явно недобрыми намерениями. Высоко под потолком сидели отвратительные птицы — со звериными ногами и хвостом крокодила. Грозно шипя, они вытягивали свои кожистые шеи и оглушительно хлопали крыльями, переминаясь в предвкушении добычи.

Весь этот шум и жуткое зрелище, вдобавок к той вони, что доносилась от них, так повлияли на нас, что у меня заболела голова, у Далилы подкосились ноги, и она шлепнулась прямо на каменный пол, а Гиневра застонала.

Сенмурв дернул спиной и в руках у Далилы и Гиневры оказались мечи, покоившиеся до того у него на спине. Ипполита натянула свой верный лук. Мы заняли круговую оборону. По-моему, девушки пришли в себя и поняли, что полагаться мы можем только на самих себя.

— Тихо, успокойтесь! Отойдите от них! — раздался повелительный голос, и чудовища, окружавшие нас, расступились.

Мы обернулись туда, откуда послышался голос. Дэвы, призраки и монстры-тараканы поклонились, как могли.

В конце огромного зала стоял высокий трон. Его спинка, украшенная сверкающими самоцветами, продолжалась до потолка. Вместо подлокотников были установлены статуэтки грифонов, вырезанные столь искусно, что они казались живыми. Трон стоял на возвышении, к которому вели семь ступенек. На ступеньках из черного мрамора были разбросаны разноцветные шелковые подушки.

Перед мраморной лестницей стояли, согнувшись в поклоне, несколько служанок. До чего они были безобразны! Одна, оголенная по пояс, демонстрировала множество грудей, торчавших одна над другой в несколько рядов. У второй — грудь была одна, огромная, как наполненный водой воздушный шар, прикрепленный точно посредине тела. Под ней болтался сморщенный сосок.

Мне стало нехорошо. Когда смотришь на девов и чудищ — это противно, но не трогает за душу — уж больно все эти творения не похожи на человека. Но когда уродство человекообразно… Тут приходится напрягать все душевные ресурсы, чтобы не выплеснуть наружу содержимое своего желудка.

Поклонившись, многогрудые служанки ретировались, и перед нами предстала женщина удивительной красоты. Она сидела, выпрямившись, и внимательно изучала нас. Вспомнив описание Гурастуна, я пришла к выводу, что он ничуть не преувеличивал. В ней было все совершенно: пышные волосы, крупными локонами спускавшиеся до пояса, миндалевидные глаза, мерцающие под густыми ресницами, белая, без намека на румянец, кожа, изящное тело, задрапированное в такие тонкие покрывала, что наши юбки показались мне дерюгой. На кого она была похожа? В моей голове крутились отрывки из кинофильмов. Перебрав всех знакомых артисток в амплуа «женщина-вамп», от Анжелики Хьюстон, до Бель Дюк из челентановского «Блефа», хотя об их красоте можно было и поспорить, я бросила это глупое занятие. Женшина, спокойно сидевшая напротив нас, была непохожа ни на кого.

— Я приветствую вас, незнакомки, — сказала она, приоткрыв карминные губы, резко выделяющиеся на бледном лице. Нет, решительно, эта дама увлекалась белилами сверх меры. — Кто вы? Откуда и как прибыли в мой замок?

Далила попыталась было открыть рот, но я схватила ее за запястье и, сделав шаг вперед, поклонилась, — как кланялась в четвертом классе после исполнения русской пляски. Очки от такого размашистого поклона чуть не свалились с носа, но я ткнула пальцем в переносицу, от чего поклон вышел несколько скомканным, и произнесла:

— Здравствуй, хозяйка этого замка. Мы — благородные дамы, путешествуем в сопровождении нашего верного Сенмурва, — я показала на пса, который оскалил клыки, — выехали из Эламанда, навестили много стран, а вот теперь оказались у тебя. Кстати, как называется это место?

— Вы не знаете, где находитесь? — слегка приподняла одну бровь хозяйка. В Городе Ветров. А я — властительница его, принцесса Душматани.

При этих словах мои спутницы стали перешептываться между собой, словно так и было задумано, и я снова взяла слово.

— Приветствуем тебя, царица! Ты совершенно не изменилась с той поры, как ты покинула Эламанд.

— Вы знали меня раньше? — еще более удивилась она. — И называете меня царицей, хотя я давно уже отказалась от этого титула.

— Ну конечно! — вылезла Далила. Видимо, ей не терпелось вставить словечко. — Кто ж тебя не знает там? Каждая собака.

Душматани встала и сошла к нам по ступенькам.

— Что ты сказала? — нахмурилась она.

— Она сказала, что ты очень известна у нас в стране, — вступил в разговор Сенмурв.

— Как, ты разговариваешь? — еще больше удивилась принцесса, глядя на пса, как на чудесную диковину.

— Подумаешь… У тебя вон сколько разных к стенкам прилипло, — кивком головы он показал на дэвов, стоящих по периметру зала, — и одноглазых, и криволапых… Я же не удивляюсь.

— Хорошо, — остановила она не в меру разговорившегося пса, — а ко мне вы зачем пожаловали?

— Племянника навестить, гостинцев ему привезли, — ответила Гиневра.

— Какого племянника?

— Как какого? Царевича Йому.

Душматани отступила на шаг и пытливо стала нас рассматривать. Нечисть вдоль стен заколыхалась. Наше намерение было им не по вкусу.

— Надо же нам увидеть, что с ним все в порядке, испечь его любимые лепешки… — добавила я свое к словам Гиневры.

— Нам нужно его видеть, — отрубила Ипполита.

— А почему вы думаете, что он у меня?

— Да вот догадываемся… — я попыталась уйти от прямого ответа. — Ты разве не знаешь, что наши маги могут видеть далеко («могут прыгать высоко, могут плавать глубоко» — завертелись у меня в голове слова из какой-то детской песенки). Поэтому мы и здесь. Покажи нам его.

— Что-то я не видела вас при дворе, тетушки! — с сомнением покачала она головой.

— Мы любим путешествовать по миру. Вот нас и не было тогда в Эламанде, ответила за всех Ипполита. — Мы были… в Греции. Слыхала о такой стране?

— Нет.

— То-то, очень интересная страна, рекомендую.

— А когда вернулись, — добавила я, — узнали, что царевич пропал. И поехали его искать. Мы ведь к путешествиям привычные. Так что показывай нам царевича, принцесса. Очень мы по нему соскучились.

Вид у нас был самый что ни на есть решительный. Мы добрались до последней точки нашего странствования, и отступать было бы глупо.

— Еще чего? — возразила Душматани. Она вернулась на трон. — А что будет, если я вам его не покажу?

— Ты что, нас боишься? — презрительно процедила Ипполита.

— Я?! — она хлопнула в ладоши и громко приказала: — Скажите царевичу, я жду его в большом зале.

— Послушай, принцесса, мы так и будем стоять тут? Все-таки мы дамы благородных кровей. Вели подать кресла, подушки, мы устали с дороги, неуемная Далила была в своем репертуаре.

Душматани едва повела головой, как с десяток слуг и служанок сорвались с места и принесли четыре гнутых низеньких стула, гору подушек и поднос с угощением.

Мы сели. Сенмурв расположился у наших ног. Гиневра потянулась было за фруктами, но Ипполита остановила ее. Иди знай, что там намешано.

Так, в молчании и ожидании, мы просидели несколько минут, как вдруг дверь раскрылась и в комнату вошли трое: молодой человек и за ним двое слуг.

Царевич, а это был он, быстро взбежал по ступенькам, поцеловал принцессу в губы, причем поцелуй был достаточно длительным, и с неохотой оторвавшись, уселся на подушки рядом с ней. Слуги встали по обеим сторонам трона.

— Вот, милый, познакомься, — сказала Душматани, чарующе улыбаясь, — это твои тетушки, приехали узнать, не нуждаешься ли ты в чем-нибудь?

Царевич Йома выглядел старше своих лет. Высокого роста, с прекрасной фигурой, он отлично смотрелся рядом с красавицей-принцессой. Тряхнув светлокаштановыми волосами, он удивленно произнес:

— Но, дорогие дамы, я не знаком с вами.

— Мы двоюродные сестры твоего отца, Гаомарта восемнадцатого, — сказала Ипполита, ничуть не смутясь. — Просто нас не было в стране, а когда ты исчез, твой бедный отец попросил нас найти тебя.

— Зачем? — я вздрогнула от холодного тона Йомы.

— Как зачем? Он же по тебе скучает…

— Мне ничего ни от кого не надо, — царевич встал и повернулся к Душматани, — моя жизнь — это ты. Жду не дождусь, когда же, наконец, я достигну совершенолетия!

— Ну этого ждать осталось совсем недолго, — проворковала она, глядя ему в глаза. — Через три дня тебе исполнится восемнадцать, и ты будешь сам себе хозяином. Мы устроим большой пир по поводу твоего совершенолетия. Если хочешь, пригласи на праздник своих тетушек. Они приехали очень кстати.

— И тогда я женюсь на тебе! — с пылом произнес Йома, не слушая, что говорит принцесса. Он смотрел на нее, не отрываясь. — Ты будешь моей, только моей!..

— Как скажешь, дорогой!

— Как же ты можешь жениться на ней, если она до сих пор жена твоего отца? — не выдержала я лицезрение этой мыльной оперы с фрейдистским уклоном.

— Хозяйка, это она! — вдруг закричал один из слуг, до сих пор стоящий молча за троном. — Я узнал ее!

— И я узнал! — подтвердил второй. — Это за ней мы гнались, чтобы не пустить ее к нам!

За троном стояли Дужухет и Дужвараш — те, из-за которых я свалилась в пылающий факел храма огнепоклонников. Мне стало не по себе.

— Очень интересно… — сказала Душматани. — Вот, значит, какая тетушка..

— Да, представь себе! — сказала я с вызовом, так как терять мне было нечего. — Я — супруга Рустама, если это имя тебе о чем-то говорит. Может, тебе напомнить, уважаемая супруга Гаомарта восемнадцатого, в каких родственных связях я состою с царевичем Йомой?

— Не надо, я знаю, — как-то поспешно согласилась она. — Только причину, по которой ты оказалась здесь, ты сообщила неверно.

И обратясь к Йоне, который, казалось, совершенно не прислушивался к нашему разговору, а игрался с ее густыми локонами, бросила:

— Эта рыжая «тетушка» с двуличными стеклянными глазами пришла, чтобы забрать тебя от меня. Ты согласен оставить меня, мой город и уйти с ней? Говори.

Юноша спустился к нам по тронной лестнице. Подойдя близко, он произнес:

— Уходи отсюда, женщина, и не возвращайся больше. Через три дня будет мое совершенолетие, и я женюсь на своей возлюбленной. Это то, что я желаю больше всего в жизни! Не мешай мне!..

— Йома! Она жена твоего отца! Опомнись! — закричала, не выдержав, Далила.

— Это святотатство!

— Ей нужно только твое волшебное кольцо и ничего более, — и Гиневра, и Ипполита не хотели оставаться в стороне.

Колдунья взмахнула рукой — к нам стали подбираться демоны. Сенмурв расправил крылья и зарычал на них. Не теряя времени, я достала аметист, висящий у меня на груди — подарок мага Спента — и прикоснулась ко лбу Йомы.

— Не-ет! — закричала Душматани. Полетели искры, в зале потемнело. Йома зашатался, схватился за сердце и упал. — Что ты наделала! Я убью тебя!

Она подбежала к Йоме и склонилась над ним. Широкие полы ее накидки окутали его.

— Отойди! — я рывком оттащила ее от царевича, распростертого на полу, и, упав на колени, прислушалась. Сердце не работало. — Ипполита! Нажимай пять раз ему на грудь с перерывом.

И я начала делать царевичу искусственное дыхание. Душматани пронзительно визжала:

— Она пьет его жизнь!

— Заткнись, дура, мудрая Марина знает, что делает! — бросила ей Далила и вместе с Гиневрой заняла позицию, чтобы нам никто не мешал. Они выставили мечи перед собой, и нечисть опасалась приблизиться.

Наконец, щеки царевича порозовели, он открыл глаза и непонимающе уставился на меня.

— Оклемался… — удовлетворенно сказала Далила.

Ипполита вытирала пот со лба. Царевич посмотрел в сторону и ахнул от ужаса. Мы обернулись.

В одежде хозяйки Города Ветров стояла толстая уродливая бабища с тремя подбородками.

— Милый! — кинулась она к нему.

— Уйди от меня! — со страхом отстранился от нее царевич.

Колдунья внезапно поняла, что мы видим ее истинный облик и заскрипела зубами от ярости…

— Ой! Это же она! — закричала Далила, указывая на нее пальцем. — Это ее портрет был на медальоне!

— Тогда твоему Авенайсу не позавидуешь, — подпустила шпильку Гиневра.

— Хватайте их! — закричала Душматани, и обезумевшая свора чудищ кинулась на нас. Завязался бой.