Городок на бугре

ВОТ ТАК ПОПОЛНЕНИЕ!

Рано начинался трудовой день у Кукурузинки и её друзей. Солнце ещё только поднялось над землёй, а на бугре уже кипела работа. Слышались весёлые голоса, смех, песня. Вдруг стало тихо-тихо. Все повернулись в одну сторону и замерли в изумлении.

Посередине дороги, переваливаясь с боку на бок, медленно вышагивала пузатая Тыква. Она вела на цепи огромного Скорпиона. Тот щёлкал клешнями, угрожающе размахивал ядовитым хвостом. Хвост

у Скорпиона длинный, загнутый крючком. А на конце крючка жало. В нём спрятан смертоносный яд. Следом за тыквой двигался обоз с её добром. К каждой телеге было привязано ещё по одному Скорпиону. Они царапали клешнями землю, норовя ужалить прохожих. Позади обоза выступал муж Тыквы — Жан Баклажан. Он тоже был толстый, но высокий, в длинном тёмно-синем кафтане нараспашку. Жан дремал на ходу и шаркал по земле сапогами, поднимая клубы коричневой пыли.

— Вот так пополнение! — сказал Перчик, сдвигая на макушкукрасный колпак, и направился было к Тыкве.

Но та, увидев его, завопила:

— Стой! Ни с места! Дубиной угощу. Скорпиона опущу. Не ше-велись!

Скорпионы, заслышав голос хозяйки, как будто взбесились. Они защёлкали клешнями, зашипели и нацелили ядовитые хвосты прямо на Перчика. А Тыква пуще прежнего махала руками и кричала:

— Не шевелись! Не подходи! Не тронь!

— Кто она? — удивлённо опросила Кукурузинка. Послышались дребезжание счётов и надтреснутый голос Репь

Репьёвича:

Шестью шесть — тридцать шесть. В каждом доме мусор есть. В каждом поле есть сорняк. Может, скажете, не так?

Значит, она — сорняк? — повернулась Кукурузинка к Репь Репьёвичу. — Почему?

У неё жаднющий глаз — это раз. Очень лживые слова — это два. Всех обманет, всё продаст, недовесит, недодаст.

Пока новосёлы обсуждали это событие, Жан разгрузил имущество. Тыква сидела на камне, наблюдала за Жаном и поминутно вздыхала:

— Охо-хо-хо! Охо-хо-хо!

Тут перед ней появился Навозный Жук. Он был большой и грязный. Скорпионы накинулись было на Навозного Жука, да Тыква их отогнала.

Отползи подальше, — сказала она Навозному Жуку. — От тебя плохо пахнет. Зачем ты приполз?

Тебе на новом месте нужен дом…

И сад, — добавила Тыква.

Вот видишь — и сад…

И рынок, — снова вставила Тыква.

Всё ясно, — захихикал Навозный Жук. — Ты ж торговка, а торговки без рынка не живут. Значит, тебе нужны дом, сад и рынок. А нам денежки. Знаешь нашу песенку?

Где же я наберусь пятаков? — забеспокоилась Тыква.

Ну и сиди на своём добре, — сказал Навозный Жук. — Сама ты не будешь работать: толста и ленива. Жан тоже ничего не сделает: он на ходу спит. А новосёлы ни за какие деньги не будут строить тебе ни дом, ни рынок. Они бездельникам не помогают. Прощай.

Куда ты? — всполошилась Тыква. — Веди своих жуков, и стройте. Да как следует. Я заплачу.

— Сначала срядимся, — деловито предложил Навозный Жук. И они стали рядиться.

Навозный Жук и в самом деле за каждый шаг требовал пятак. Сделал кирпич — пятак. Поднёс к месту стройки — опять пятак. Положил кирпич в стену — снова пятак. И так за всё — пятак, пятак, пятак…

Тыква бранилась, спорила, кричала и даже плакала от жадности. Ничего не помогло. Пришлось ей раскошеливаться. Получив деньги, Навозный Жук уполз и скоро вернулся с целой сворой жуков. Они в несколько дней выстроили большой-пребольшой дом, такой же круглый и пузатый, как сама Тыква. Вокруг дома разбили сад. Дом и сад обнесли высоченным забором. Потом на месте, облюбованном Тыквой, навозные жуки построили крытый рынок.

Когда для Тыквы было всё построено, навозные жуки уползли невесть куда. Больше их никто не видел.