Городок Нонстед

15

Первой мыслью Натана была: Джимми Дарнсуорт выглядел как ксерокопия самого себя. У агента было бледное, почти синее лицо. Один глаз закрывала толстая повязка, второй равнодушно смотрел в потолок. Руки, которые обычно непрерывно жестикулировали, безжизненно лежали на одеяле. Больной казался более мелким, уменьшившимся и поблекшим. Навсегда лишенным собственного я.

— Привет, Джимми, — сказал писатель.

Зрачок дрогнул и повернулся в поисках источника голоса. Но это была единственная реакция пострадавшего.

Натан со смущением посмотрел на букет цветов, и положил его на столик рядом с подносом с нетронутым не аппетитным завтраком.

— Как ты? — спросил англичанин и прикусил губы от стыда. Это был самый глупый вопрос на свете, один из тех, которые Дартсуорт наверняка не хотел бы услышать. — Извини. Не хотел тебя обидеть, Джимми. Приехал, чтобы… чтобы тебе хоть как-то помочь.

— Слишком поздно, — прохрипел Дартсуорт.

— Нет, — возразил Натан и сел на пластиковый стул, стоявший возле стены. Он собирался с мыслями, прислушиваясь к звукам больницы, доносившимся из-за дверей. После этого англичанин сказал:

— И да, и нет. Джимми, мне очень жаль, что так случилось…

— Береги себя.

— … но это произошло не случайно. Я почти уверен, что в Нонстеде…

— Береги себя. — Всматривающийся в него глаз вдруг потемнел. — Собственно, Нонстед. Если бы ты не приехал в эту проклятую дыру, ничего бы не произошло. Я бы и дальше сидел в офисе, рылся бы в рукописях молодых обещающих писателей, и делал бы деньги. Хорошие деньги! Черт меня дернул искать тебя и подбивать написать следующую книгу. Зачем, ведь те же деньги я мог заработать и по-другому? Может быть, не так быстро, может быть, менее эффектно, но так же эффективно! Знаешь, я отлично помню высказывания о тебе и этих чертовых “Шепотах”! Люди говорили, что эта книга приносит неудачу! Они шли за ней с какой-то нездоровой заинтересованностью, пытаясь найти в обыденной жизни что-то новое, поражающее, точно как те полудурки, что смотрят видеокассету в “Звонке”. И знаешь что? Я не удивлен, что тот подросток из Филадельфии вогнал пулю себе в голову после прочтения “Шепотов”. Есть что-то в тебе, Маккарниш, в тебе ив твоих проклятых рассказах, что поражает и отталкивает одновременно. Раньше использовал это как рекламный трюк — писатель, который показал новое лицо страха, тра-та-та — но больше я так не думаю. Ты, Маккарниш, притягиваешь неудачу.

Натан не сразу нашел, что ответить.

— Может быть, — сказал он тихо. — Не буду спорить. После того, что произошло, ты имеешь право так считать, Дартсуорт. Но ты знаешь, что все это не моих рук дело.

— Да, знаю. Не ты отправил меня в мой гостиничный номер и…

Голос агента задрожал, слова увязли в его горле.

— Это Нонстед, — сказал Натан. — Чертов город скрывает в себе что-то, что ломает людей. Одного за другим. За несколько последних дней погиб один человек, еще двое, кроме тебя, отправились в эту больницу, третий — в психиатрическую клинику, четвертый — арестован. И все это по причинам, которые очень трудно объяснить.

— Ага. — Дартсуорт иронически ухмыльнулся. — А ты как агент Фокс пробуешь раскусить этот орешек?

— Джимми, что ты скрыл от полиции? — Писатель склонился над больным. — Что ты посчитал невозможным им сказать? Во что никогда бы не поверил?

Дартсуорт стиснул зубы, на его щеках появился румянец.

— Мне кажется, что эти болваны не смогли поверить в гомосексуальное изнасилование, — рассмеялся он. — Тот, мелкий дважды усмехался, так что… Веришь, если бы мог встать, то дал бы ему со всей силы! И не думал бы о том, что это стоило бы мне моей карьеры.

— Соберись, — прошептал Натан. — Что было в этом всем нереального? Кроме того, что чувство страха появилось после приезда в Нонстед?

Джимми моргнул от неожиданности.

— Я догадался, — тихо сказал он. — Да, раньше… Раньше ничего не было. Ничего. Затем я стал замечать того типа.

— Какого?

— Не знаю. Может, это и есть твой нереальный элемент. Этот тип был неподалеку от меня все время. Куда бы я не поехал, всюду встречал его. Стоял возле моей гостиницы в Моррисоне. Стоял на обочине дороги, когда я ехал в Ностед. Стоял возле библиотеки, когда я парковался. Будто бы… — его голос задрожал, — будто бы он читал мои мысли. Да, он был чем-то вроде моей тени. И…

— И что?

— И он все время всматривался в меня. Не спускал с меня глаз. Его взгляд был сильный и давящий…Чувствовал себя осажденным, и не знал, что можно сделать… — По его щеке скатилась слеза. Натан, пораженный и взволнованный, не знал, как реагировать.

— Как он выглядел? — спросил писатель приглушенным голосом.

— Вот именно. — Дартсуорт повернул голову на подушке. — Наговорил полиции всяких глупостей. Росто коло метр восемьдесят, короткие волосы, мощный, без особых примет. Сам знаешь, фильмы то смотришь. А правда в том, что не имею наименьшего понятия, как он выглядит. Не запомнил ничего. Совсем ничего. Если бы ты мне его показал, я бы не догадался. Что это он. Разве что… Разве что он бы вновь уставился на меня. И кое-что еще, — добавил агент. Его руки дрогнули на одеяле. — Он был силен. Неестественно силен. У меня не было шансов. Это дает тебе что-то, Маккарниш?

Единственный глаз Дартсуорта посмотрел на писателя.

— Дало это тебе что-то? Сможешь справиться с этой загадкой?

— Может, — задумчиво прошептал Натан. — Может… Держись, Джимми. — Он встал и пошел к дверям. Взялся за ручку, заколебался и повернулся к больному.

— Да, и еще одно. Я напишу книгу, о которой ты просил. Не буду приносить тебе неудач, старик.

Он вышел из больницы около полудня. Остались только два часа езды, а уже сказывались последствия недосыпания нынешней ночью. К тому же докучала головная боль. Натан сел за руль, проглотил несколько таблеток аспирина и запил минералкой.

— К черту! Никуда не поеду. — Писатель откинул сидение и закрыл глаза. Последним, что он запомнил, было ощущение погружения в бездонный черный колодец. Вырвал его из тьмы колодезной резкий звонок телефона.

— Слушаю, — пробормотал он, не открывая глаз.

— Привет, англичанин.

— Скиннер? — Натан сел, наконец-то проснувшись. Он посмотрел на часы — скоро уже три часа дня. Он проспал больше двух часов, а ему казалось, что на секундочку прикрыл глаза. — Боже, где ты?

— В здании суда в Стуа. Послушай… Можешь занять мне немного денег?

— Деньги. Ну конечно, могу. Сколько?

— Суд установил залог в размере… тысячи долларов, — неуверенно окончил Скиннер. — У меня есть кое-какие сбережения. Если бы ты мог…

— Тысяча? Нет проблем. Не переживай, старик.

— Правда? — в голосе Скиннера слышалось удивление. — Натан, я сказал “тысяча”. Тысяча чертовых долларов.

— Я ответил “Не парься”. Поблагодари десятки тысяч людей в мире, которые нашли в “Шепотах” что-то устрашающее, как это сформулировал мой агент.

— Не понимаю. Но куплю твою книжку.

— Не делай этого. Боже, уже после трех, а я в Моррисоне. Успею я в Стуа, чтобы все оплатить?

— Наверное, нет. Суд закрывают в 17:00. Стуа с другой стороны Нонстеда. Не доедешь вовремя даже на своем “Энтерпрайзе”.

— Ладно. Тогда договоримся завтра наутро. Ничего не собирался делать.

— Не о чем говорить. Здешний изолятор получше, чем в Нонстеде.

— Серьезно?

— Серьезно. Всякое пространство, свободное от Оуэна, приятно. Даже если это камера заключения. Спасибо, англичанин.

Ливень начался так неожиданно, что Натан, занятый поиском радиостанции, сразу нажал на педаль тормоза.

— Черт подери! — выругался он, включая щетки. — Если бы кто-то ехал сзади, уже бы врезался в меня…

Англичанин увеличил скорость, включил противотуманные фары. Дождь был таким сильным, что он едва видел дорогу. Что еще хуже, вернулась головная боль — сильная, сверлящая мозг и разгоняющая мысли. Натан протер уставшие глаза.

— Что у меня в голове может так сильно болеть? — спросил он себя. — Ответом ему было игривое мигание цифр на панели проигрывателя. — Может ли болеть пустота? — спросил он у дороги. — Или дыра? Ничтожность? Яма? Бездна?

Струи дождя хлестали так сильно, что он не сразу обратил внимание, что цифры на панели застыли на известной ему отметке. Из динамиков донеслось тихое бормотание диджея Алекса, которое временами заглушали шумы в эфире. Натан усмехнулся — это был верный знак — он приближается к Нонстеду. Увеличил громкость.

— … день, как этот! — смеялся диджей Алекс. — Не о чем говорить. Библейский потоп это пустяк по сравнению с ливнем, который терзает наш городок. Библия? Кто ее читал? Эй, кто-то знает, о чем я говорю? Тишина, ну что же. Ничего удивительного. Не было адаптированных комиксов, ни игр на основе Библии. Откуда нам, людям, знать, о чем идет речь.

Натан широко улыбнулся.

— Ну что же, для всех, кто знает слово “потоп”, композиция “Flood” группы Sisters of Mercy. Помните, потоп! Это может пригодиться в субботу во время игры в скрэббл.

Несмотря на головную боль, Натан рассмеялся. Ему нравились саркастические радиоведущие. Холодные мрачные ритмы Sisters of Mercy идеально подходило к происходящему на улице. Он увеличил громкость, и вдруг увидел грузовик, который ехал встречным курсом. Мгновение он был убежден, что водитель грузовика врежется в джип. Резко крутнул руль в сторону, но грузовик прошел мимо на безопасном расстоянии. В лобовое стекло с новой силой ударил дождь. Писатель вновь притормозил. Дворники смахнули воду. Сквозь новые потоки воды писатель увидел какого-то человека. Натан резко выжал педаль тормоза, колеса завизжали. Джип послушно остановился. Человек подбежал и дернул водительскую дверь.

— Куда вы едете? — заорал он, стараясь перекричать шум ливня.

— Прямо, твою мать! — Ярость писателя выплеснулась наружу. — И тут какой-то идиот выбегает передо мной на дорогу.

— Боже. Извини, шеф. — Незнакомец растеряно смотрел на обочину. В нескольких десятках метров впереди стоял едва видимый “форд” с мигающими аварийками. — Поломался. И я не имею возможности добраться до города. Не оставите меня тут? Уже вечер. А на этой дороге ночью легче северного оленя встретить, чем автомобиль.

— Северного оленя? Я думаю, они в Канаде живут.

— Ну, видите, — незнакомец попытался изобразить отчаяние.

— Ладно, садись.

Хлопнули двери.

— Ник. — Незнакомец протянул руку, которую Натан пожал без особого энтузиазма. Представился и смерил автостопщика взглядом. На Нике был промокший пиджак. Двухдневная щетина, грязные ногти, разбавленный дождем запах дешевого одеколона.

— Что случилось с машиной? — спросил Натан. Его это вообще не интересовало, но не переносил тишину в компании.

— Откуда я знаю? — Пожал плечами Ник. — Что-то выстрелило. Движок завыл и все. Не смог сменить передачу. Наверное, коробка накрылась.

— Наверное, — поддакнул Натан. На фоне прозвучали последние такты композиции Sisters of Mercy. — Техпомощь не пытался вызвать?

— Автокаско (вид автомобильного страхования — прим. переводчика) закончилось несколько дней назад. Как назло.

Ехали. Дождь стучал по дороге, крыше машины, каскады воды стекали по окнам. Ник дышал тяжело, как после забега.

— Не то, что такой джип, — отозвался он. — Новехонький. Лощеный. Наверное, не ломается?

— Не знаю, — буркнул Натан. — Он у меня недавно.

— Ага.

Что-то в голосе автостопщика вызывало беспокойство. Натан не слышал нот зависти или злости, никаких провокаций. Он слышал что-то другое, что-то, чего не мог определить.

— Да, это отличная композиция для дождевой погоды, — заорал диджей Алекс. — Если кто-то знает получше, пусть позвонит, смелее. И не говорите обиженным тоном, что “Riders on the Storm” лучше. Конечно, лучше. Тут мы разыгрываем серебряную медаль. А кому я это говорю? Сейчас уже никто не слушает настоящей музыки. Разве что, ты, англичанин. Ты там, писатель?

— Я тут, — пробормотал Натан, немного удивленный.

— Ну, береги себя. В такой чертов день неизвестно, что может произойти. О Боже, я сказал “чертов”, отберут у меня лицензию, твою мать. Твою мать, я сказал “твою мать”…

Голоса диджея Алекса потонул в шумах. Писатель вдруг вспомнил о попутчике.

— Ненавижу такую погоду, — сказал Ник мрачным и скрипучим голосом. Он вытер лоб рукавом мокрого пиджака.

— Никто не любит, — ответил Натан. — Уже несколько дней так. Даже буря здесь была.

Попутчик молчал.

“Наверное утратил типичное для моих земляков умение говорить о погоде”, - подумал Натан и сосредоточился на дороге. Он вздрогнул, когда Ник вновь отозвался.

— В общем, он был похож на тебя.

— Кто? — нахмурил брови Натан.

— Мелкий, темный, короткие волосы, довольно дерзкое лицо. Пока по нему не заехал.

— Не знаю, о чем ты, и знать не хочу, — ответил Натан. Он посмотрел на пассажира. У того порозовели щеки. Румянец был нездоровый, большой, вскоре заливший все лицо. “Он хотел не вытереть лоб, а охладить”, - понял писатель.

— Парень, что с тобой? Я серьезно спрашиваю. Если что, вызову неотложку прямо сейчас. Плохое время, люди творят всякие пакости, неизвестно чем все закончится. — Он говорил, как наемный работник, чтобы заглушить терзающий его страх. Но мужчина прервал его взрывом смеха, напоминающим лай.

— И машинка его была похожа, дорогущая игрушка от папочки. Новенькая. И наверное, не нарадовался на нее, потому что вел ее, как безумец. Так и сказал, как безумец. Как долбанутый. — Безумец умолк. Он тяжело дышал, глядя на дорогу, которая была едва видна через струи воды.

— Тогда тоже так лило, — продолжил он тише. — Может даже сильнее. Ему не повезло. Я только что поцапался с женой. Не помню, из-за чего. Наверное, из-за пустяков. Доставала меня по пустякам, долбила, говорила гадости, задавала свои бесконечные вопросы. Не хотела перестать, даже когда разбудила Дженни, нашу младшую дочь.

— Куришь? — нервно спросил Натан. Подсознательно он понимал, что нет ничего хуже курения за рулем в такую погоду, когда необходимо сосредоточиться на дороге. Но он был готов на все, чтобы прервать монолог безумца. Он достал сигарету из пачки, вставил в рот, и протянул пачку Нику. Тот не обратил внимания.

— Я ей сказал, чтобы заткнулась, но она не слушала. Раскричалась еще сильнее. Затем начала верещать. Дети плакали, а она не обращала внимания. В салоне появились клубы сизого дыма. Натан попытался разогнать их рукой, а затем включил кондиционер.

— Слушай, классно, что ты мне все это рассказываешь. — Он положил руку с сигаретой на рычаг переключения передач. — Только не трогай…

— И тогда он подъехал, — прохрипел Ник. — Вылетел на нас. Увидел мою машину в последнюю секунду. Я свернул, он тоже. — Неожиданно Ник с огромной силой схватил запястье Натана.

— Выехал на обочину, поросшую какими-то сорняками, — шипел пассажир. Его глаза налились кровью. — Вылетел далеко, уткнулся в ствол. Бух, сработала аварийная подушка. Бах, вторая. И стоит. Мы тоже стоим. Моя жена в конце концов заткнулась. И знаешь что? — В этот момент он посмотрел на Натана. Лицо Ника, заурядное и не запоминающееся, сейчас походило на маску античной трагедии.

Натан снял ногу с педали газа. Джип дернулся и стал останавливаться. Шум ливня стал подавляющим.

— Что-то лопнуло, — Губы Ника не шевелились, но голос его был хорошо слышен. — Взял домкрат и вышел из машины. Она снова начала орать, но я не слушал. Пошел к этому авто и выволок урода на улицу.

Натан был парализован страхом. Он всматривался в пылающее ненавистью глаза человека, который несколькими минутами ранее был всего лишь промокшим водителем машины доставки. В голове писателя зазвучали недавно услышанные слова.

“Береги себя. Это чертов день!” — кричал диджей Алекс.

“Был сильным. Нечеловеческая сила. У меня не было шансов!” — визжал Джимми Дартсуорт, лежа на больничной кровати.

— Толок сукина сына так долго, пока не успокоился, — прохрипел Ник и потряс рукой.

Второй столбик пепла упал с сигареты на обивку кресла.

Натан моргнул. Он был ошеломлен. Рука утрачивала чувствительность. Но он сумел вывернуть пальцы, и вбить тлеющий конец сигареты в запястье Ника. Трагическая маска лопнула. Из ее разрывов лилась боль.

— Б…! — заорал Ник и отпустил руку писателя.

Дальше все понеслось со скоростью звука. Натан автоматически отстегнул ремень, оперся о край сидения и ударил головой в висок Ника. В этот удар писатель вложил всю силу, испуг и отчаяние. Удар оглушил его самого, но адреналин несся по венам, а чистый инстинкт подсказывал, что делать дальше. Натан нащупал ручку. Открыл двери со стороны пассажира, и выбросил Ника из машины. Тот рухнул на мокрый асфальт как безвольная кукла.

Натан потряс головой, переключил передачу и нажал на газ. Запищали колеса, джип рванулся в перед, как пришпоренный конь. В зеркало заднего вида он увидел, как Ник поднялся, и, пошатываясь, кинулся в погоню.

Натаном овладела ярость.

— Ты, ублюдок, — процедил он. Писатель резко затормозил, включил задний ход и нажал на газ. Джип понесся назад. Фигура Ника в зеркале росла, но после звука тупого удара исчезла.

Натан стиснул зубы и помчался сквозь дождь, чтобы быть подальше от места происшествия и поближе к дому.

Через полчаса он уже был в городе, все еще оглушенный и ошеломленный. Припарковался между деревьев, почти чиркнув боком машины по стволу. Вышел из джипа и на дрожащих ногах пошел к дому. На дверях что-то висело.

Прошло много времени, прежде, чем он понял, что это Кошмара. Прибитая гвоздями.

Редстар написала:

Привет. Слушайте, у меня есть определенная проблема. Мне кажется, что живу в каком-то космическом сне. Не знаю, где я или что делаю. Боюсь подойти к зеркалу. Я не знаю, что настоящее, что наигранное. Не знаю даже, существую ли еще, или остались после меня лишь обрывки мыслей. Помогите мне кто-нибудь. Прошу. Чувствую себя как в тумане, будто меня нет. Может, кто-то знает, что я делала, где вообще была?

Дейзи написала:

Привет, Редстар, дорогая девочка. Нет, ничего не слышали, но не переживай, все, наверное, придет в норму.

Львица написала:

Ничего не бойся. Осмотри руки, затем тело. Подойди к зеркалу. Ты в каком-то доме, так? В номере отеля? Если да, то прими душ, постой в нем подольше, закажи еду. Никуда не звони, никого не впускай, ничего не читай. Просто отдохни, попробуй прийти в себя. Прийти в себя побыстрее. Ты найдешься.