…Телефон в квартире Нестеровых зазвонил в шесть утра. Еще не все осознавая спросонья, Володя вскочил с кровати, впихнул босые ноги в тапочки и ухватился за трубку. Можно было, конечно, притвориться спящим, но тогда подходить пришлось бы матери, а она еще отдыхала и он пожалел ее. И так ей пришлось из-за него несладко, пусть с сегодняшнего дня все будет по-другому.
– Смольный слушает, – радостно зашептал Володя, предполагая, что это звонок от Аленки с Иваном.
Ясное дело, от них, кто же сообразит разбудить народ первого января в такую рань! По старинному ритуалу, заведенному между ними уже несколько лет, Иван должен был важно откашляться и серьезно произнести: «Зимний на проводе. Примите, пожалуйста, телефонограмму!» Но вместо ожидаемых слов в трубке наступила короткая пауза, а потом низкий мужской голос произнес:
– Это квартира Нестеровых?
– Ну да… – растерялся Володя. Одно дело – Иван, он бы понял его реплику как надо, а для чужого человека фраза звучала по меньшей мере дико. Нехорошо получилось.
– Вас беспокоят из милиции. Мне нужна Нестерова Светлана Николаевна. Она дома?
– Дома. А что случилось? – забеспокоился Володя.
– Я могу с ней переговорить? – повторил свою просьбу мужчина. По его тону было слышно, что он недоволен. Еще бы, дежурство в новогоднюю ночь способно испортить настроение любому, да и пустая беседа с ребенком, видимо, его не устраивала.
– Одну секундочку, – смутился Володя, – я сейчас попробую.
Включив в прихожей свет, он на цыпочках вошел в комнату матери. Подойдя к кровати, он слегка потряс ее за плечо и негромко проговорил:
– Мама, тебе придется встать.
Света открыла глаза и в первый момент непонимающе посмотрела на сына.
– Это срочно? – все еще полностью не придя в себя, лениво протянула она.
– Наверное, – пожал плечами он. – Говорят, что из милиции, и просят тебя.
– Из какой милиции? – Светлана рывком скинула одеяло и торопливо выхватила трубку из рук сына.
– Алло! Я вас слушаю! – нахмурилась она. – Да, я Светлана Николаевна, а в чем, собственно, дело?
Прошло несколько томительных секунд, во время которых в трубке что-то говорили, и Володя увидел, как лицо матери покрывалось смертельной бледностью.
– Что случилось? – испуганно прошептал он, хватая ее за руку.
Не обратив на сына внимания, даже не отняв руки, Света вслушивалась в слова на том конце провода, и ей казалось, что жизнь останавливается.
– Когда? – услышал Володя, и от одного короткого слова по его телу побежали мурашки. Голос матери был настолько глух и тих, что он откровенно перепугался.
– Мама, что произошло? – жарко зашептал он, теребя ее за рукав ночной рубашки и пытаясь заглянуть ей в лицо, но оно было непроницаемо каменным, а в глазах, всегда таких светлых и теплых, застыли страх и отчаяние.
– Когда я должна это сделать? – Побелевшие губы матери чуть шевельнулись. – Хорошо, я буду, – выдохнула она и нажала клавишу отбоя.
– Мама? – Володя вопросительно посмотрел на мать.
– Сынок, сегодня ночью погиб Ванечка.
– Нет! – Он затряс головой и отступил от матери на шаг. – Они перепутали, Ваня жив. Я знаю, если бы с ним что-то произошло, я бы почувствовал. Это не он, это кто-то другой, мам.
– Ночью пьяный водитель чуть не сшиб двоих мальчиков. Ванечка оказался рядом случайно, – проговорила Света, будто не слыша слов сына. – Он успел их вытащить из-под колес, а сам отойти не успел.
– А Ленка? – прошептал Володя.
– Она в больнице. Номер мне дали. Сегодня я должна съездить и к ней, и… – она хотела сказать «на опознание», но не смогла выговорить этих слов, – и к Ване.
– Я с тобой, – моментально отреагировал Володя. Его трясло, зубы выбивали мелкую частую дробь, но он старался держаться, чтобы не причинять матери дополнительных страданий.
– Я поеду одна. Ни в больнице, ни тем более в морге тебе делать нечего, – твердо проговорила она.
– Если не хочешь брать меня с собой – не нужно. Я буду ждать около входа, но одну тебя не оставлю, – вдруг решительно отрезал он, и Светлана почувствовала, что рядом с ней есть мужская рука.
– Как скажешь, – согласилась она.
Сев на край кровати, она прикрыла глаза и безвольно опустила руки вдоль тела. Бронзовое зеркало в белом безмолвии не обмануло. Еще шесть часов назад она была самой счастливой на свете и не просила у судьбы ничего, и вот теперь, когда первый день года только наступал, она не могла объять разумом обрушившееся на нее несчастье – потерю дорогого ей человека, почти сына, части ее самой, ее души и сердца. Через два часа, позвонив в больницу, она узнает, что этой ночью погиб еще один человек и что этот человек – ее родной внук. Возврата в прошлое не было даже через огненное пекло зазеркального коридора, потому что острые, как бритва, осколки лежали мелкой пылью на дне глубокой пропасти, заглянуть в которую было выше человеческих сил.