Горячая река

III

К Горячим ключам Крашенинников тронулся 17 января 1738 года. Провожал его весь Большерецк. Ительмены и казаки помогали укладывать и увязывать поклажу на санки. Тырылка осматривал снаряжение, прикрикивал на собак, суетился, говорил Крашенинникову:

— Гляди, бачка. Ай, хороши собаки! Ай, жирные собаки! Летом бегали в тундру, мышей копали, мышей жрали много. К рекам бегали, рыбу лапами ловили, как медведи. Ух, сильные собаки! Довезут до Горячей реки. Это я, твой верный харо[1], говорю верно, бачка.

За последние недели Крашенинников успел выучиться немного говорить по-ительменски и теперь спросил Тырылку:

— Хороши ли шежхед?[2]

Тырылка радостно засуетился:

— Э, э... Наш шежхед на костяных полозьях. Из моржовых ребер полозья. Нарты побегут скоро, скоро! Сам злой Пиллячуч не догонит...

Один из ительменов, сопровождавших Крашенинникова, должен был идти по целинному снегу впереди собак и прокладывать дорогу.

Румянолицый бородатый человек бросил ему какое-то замечание.

— Что он сказал? — спросил Крашенинников Тырылку.

— Уминать снег крепче, Галач сказал. Садись, бачка...

Кто считал версты и расстояния в этом далеком краю, в заснеженных просторах, освещенных низким багровым солнцем?