Горячий шоколад

7

Виттория уже долгое время пыталась повернуть ключ в замке, чтобы отпереть кондитерскую, но замок не желал поддаваться.

— Вы и впрямь сегодня позвонили что-то уж слишком рано, — проговорила она в трубку мобильного, которую прижимала к уху плечом. — Я ведь только-только пришла на работу… Неужели наш новый план провалился так же, как и предыдущий?

— Я, кажется, уже говорил вам, что вы мне нравитесь? — поинтересовался в ответ Карло.

— Ну, в общем, да…

— Так вот, я готов повторить это еще тысячу раз. Мало того, что вы никогда не упускаете своего, так еще и схватываете все буквально на лету…

— Значит, я оказалась права: план действительно провалился? Я правильно поняла ваш комплимент?

— Правильнее не бывает. Я, конечно, пытался уговорить Ренато встретиться с выдуманной коллегой, то есть Лаурой, моей выдуманной подруги, то есть вашей… Но моя попытка потерпела сокрушительное поражение…

— О котором вы незамедлительно решили сообщить мне?

— Конечно, ведь этот план мы разрабатывали вместе.

— Как я понимаю, у вас есть новые идеи?

— Всего одна, но она стоит всех тех, которые были раньше. К тому же теперь у нас появился новый союзник.

— Правда? И кто же это? — поинтересовалась Виттория, в очередной раз пытаясь повернуть ключ в замке.

— Думаю, его имя вам уже приходилось слышать от вашей подруги… Это некий Юбер Брийон…

— Вот как? Вы правы. Его имя мне уже знакомо. Хотя я с ним никогда не встречалась…

— Наверняка у вас еще будет такой шанс, — заверил Карло. — Особенно если учесть тот факт, что синьорина Лаура выдвинула одним из условий своего участия в фестивале приглашение на него вышеуказанного месье Брийона…

Виттория замерла, позабыв на время о своих безуспешных попытках отпереть дверь.

— Ну и ну… — удивленно протянула она. — И когда же Лаура успела сообщить вам о своих условиях?

— Буквально несколько минут назад, — спокойно уточнил Карло. — Я ведь сначала позвонил ей… Ну надо же было рассказать девушке о том, какое потрясающее впечатление произвели на Ренато ее рисунки… О том, как он обрадовался, когда узнал, кто является их автором… О том, с каким нетерпением он просил меня немедленно связаться с нею, чтобы пригласить на фестиваль в качестве полноправного участника…

— Как много всего вам нужно было рассказать… Надеюсь, все это правда?

— В свою очередь надеюсь, что все это станет правдой… В свое время…

— Иными словами, Ренато и знать и не знает о переданных для него Юбером эскизах?

— Немного хуже: он знает о них… и даже видел… Но особой радости не выказал и никакого предложения на участие в фестивале передавать не просил…

— Это не немного хуже, это очень плохо, — поправила своего собеседника Виттория.

— Не переживайте. Как я уже сказал, в свое время все встанет на свои места, — успокоил ее Карло.

— Может быть, уточните, когда именно настанет это время?

— На открытии фестиваля «Еврошоколад», — не задумываясь, ответил Карло. — Именно о подготовке к нему я и беседовал несколько минут назад с вашей подругой. Насколько я знаю, месье Юбер уже успел ее убедить в том, что этот фестиваль будет иметь решающее значение для их с Ренато примирения… Я лишь попросил Лауру отнестись серьезно к созданию нового эскиза… И еще создать столько эскизов, сколько ей позволит фантазия, для наших американских партнеров… Надеюсь, она выполнит мою просьбу…

— Я прослежу за этим, не беспокойтесь, — уверенно проговорила Виттория, вновь возвращаясь к прерванному занятию. — Только вот как мы будем выпутываться из всех своих хитроумных планов, когда они вновь с треском рухнут? Вернее, когда их обрушит ваш друг с помощью своего завидного упрямства и отказа от участия в фестивале?

— Ренато просто не сможет отказаться… Так как он будет всего лишь зрителем на этом фестивале, — объяснил Карло.

— То есть как это зрителем? — опешила Виттория. — А как же эскиз, рецепт и все такое? Он что же, не будет заниматься изготовлением шоколада для фестиваля?

— Нет, этим займусь я, — с гордостью заявил Карло. — В конце концов, я ведь второй человек в нашем шоколадном доме после Ренато, так что все остальные его сотрудники не откажутся меня поддержать… Ренато же, по нашему с Юбером замыслу, не должен знать ничего вплоть до торжественного открытия «Еврошоколада», куда он будет приглашен исключительно в качестве зрителя. И где, как вы, наверное, уже и сами догадались, он и должен будет встретиться с Лаурой…

— Задумка неплохая, — одобрила его рассказ Виттория. — Но мне не дают покоя некоторые сомнения… Что, если он откажется появиться на «Еврошоколаде» даже в качестве зрителя?

— Не откажется, — тоном, не терпящим возражений, заверил ее Карло. — За этим прослежу я лично…

— Вот черт! — раздраженно бросила Виттория.

— Неужели вы мне не доверяете? — по-своему истолковал проявление ее недовольства Карло.

— Это я в адрес замка, который никак не желает открываться, — объяснила Виттория. — Что же касается моего доверия к вам, то оно просто безгранично…

— Рад это слышать. И пользуясь случаем, хочу также пригласить вас на фестиваль. Считайте, что это приглашение на свидание, — заговорщицким тоном добавил он. — Я уже давно хочу встретиться с вами…

— Ну что ж, думаю, я смогу выполнить это желание, — выдержав небольшую паузу, ответила Виттория.

Открыв наконец замок, она вошла внутрь и, бросив случайный взгляд на улицу, увидела, что к кондитерской приближается Лаура.

— Сожалею, синьор Карло, но я сейчас уже не могу с вами разговаривать. Сюда идет Лаура…

— Понимаю. Узнайте у нее, что она придумала по поводу эскиза. А я вечером вам перезвоню.

Виттория отключила телефон и, быстро спрятав его в сумочку, принялась как ни в чем не бывало наводить порядок в помещении кондитерской, и без того блиставшем идеальной чистотой. Лаура, впорхнув в «Теплый вечер», словно озорная бабочка закружилась на месте, широко раскинув руки.

— Ты даже не представляешь, какое волшебное у меня сегодня было утро, — прощебетала она, подбежав к подруге и весело заглянув ей в глаза. — Признайся, что ты даже отдаленно не догадываешься, какую необычную новость я успела узнать…

Виттория бросила на нее заинтересованный взгляд.

— Признаюсь, — с готовностью ответила она.

— Мне звонил помощник Ренато и пригласил участвовать в фестивале, — восторженно объявила она. — А еще он сказал, что Ренато пришел в восхищение от моих эскизов… А когда узнал, что их нарисовала я, то попросил Карла немедленно связаться со мной и извиниться от его имени за прошлые недоразумения…

Виттория вскинула брови в притворном удивлении.

— Вот это да… Оказывается, Юбер был прав, когда говорил, что твои эскизы вас обязательно помирят…

— Вообще-то он говорил это о том эскизе, который мне предстоит выполнить для фестиваля, — уточнила Лаура. — Кстати, о Юбере. В знак благодарности за поддержку и заботу обо мне я попросила синьора Деларио пригласить на фестиваль и его тоже… И если мой эскиз принесет мне победу, то я обязательно уговорю Ренато устроить похожий фестиваль в Дижоне, — таинственным тоном добавила она.

— В Дижоне? — теперь уже с искренним удивлением переспросила Виттория. — Зачем тебе это понадобилось?

— Узнаешь позже, — с прежней таинственностью проговорила Лаура. — Всему свое время…

Что-то сегодня все повторяют эту фразу как заклинание, подумала Виттория, вспомнив свой недавний разговор с Карло. Вслух же покорно согласилась:

— Хорошо, я подожду…

— Ты сегодня такая милая, — с улыбкой проговорила Лаура. — И все люди сегодня очень милые, добрые и замечательные… И вообще весь мир сегодня необычайно прекрасен… — восторженно продолжила она, прижав руки к груди. — И если бы не одно обстоятельство, которое немного меня беспокоит, я была бы абсолютно счастлива… — вдруг с легкой грустью призналась она.

— Что это еще за обстоятельство? — насторожилась Виттория, окинув свою подругу подозрительным взглядом.

Лаура замялась.

— Даже не знаю, стоит ли о нем говорить…

— Зато я знаю. Стоит, и притом немедленно, — уверенно заявила Виттория.

Лаура немного помолчала, собираясь с духом.

— Все дело в том, что сам Ренато мне так и не позвонил, — наконец нерешительно сказала она. — Когда я спросила его помощника, почему синьор Вителли не захотел сам поговорить со мной, то он ответил, что причиной тому его отсутствие в Перудже… Он сказал, что Ренато все еще находится в Римини со своей дочкой и мамой и потому не смог связаться со мной…

Виттория недоуменно пожала плечами.

— И что? Не понимаю, чем вызвано твое беспокойство…

— Ну как же так? Ведь синьор Деларио отправлял Ренато факсы с моими рисунками, разговаривал с ним по телефону, обсуждал разные деловые вопросы… И на все это Ренато смог найти время. А на разговор со мной — нет…

Виттория в замешательстве еще раз поменяла местами розовые коробки для бисквитов и проговорила, стараясь не смотреть подруге в глаза:

— Но у него ведь могли появиться какие-нибудь неожиданные дела… Он мог отправиться в незапланированную командировку из Римини… Ты же знаешь, как это обычно бывает… Разные обязательства, встречи, переговоры… Ведь Ренато является главой крупной фирмы…

— Да, но не проводит же он эти самые переговоры на необитаемом острове, где отсутствуют все существующие в современном мире средства связи — возразила Лаура. — Что ему стоит сказать мне хотя бы несколько слов по телефону… Или прислать электронное письмо…

— Послушай, ты слишком строга к нему, — с возмущением откликнулась Виттория. — У него наверняка куча дел, которые не позволяют ему проводить в праздности ни минуты, и ты должна относиться к этому с пониманием. Кстати, вместо того чтобы забивать свою голову всякой чепухой, ты бы лучше подумала об эскизе и рецепте для фестиваля… На тебе, как ты знаешь, лежит большая ответственность…

Лаура печально кивнула.

— Да, знаю… Эскиз я уже придумала сегодня утром, сразу после звонка синьора Деларио, а рецепт постараюсь завершить в ближайшие дни…

— Ты придумала эскиз, и до сих пор ничего мне об этом не сказала? — с напускным негодованием воскликнула Виттория. — Это просто невероятно… Ты должна была сообщить мне эту новость в первую очередь… Ну-ка, показывай, где он… Наверняка в пакете… — Она показала на темно-зеленый пакет, который Лаура повесила на ручку входной двери, когда переступила порог кондитерской.

Та в ответ слабо улыбнулась.

— Ничего от тебя не скроешь… Да, эскиз в пакете. Сейчас я тебе его покажу…

Она принесла пакет и, достав из него прозрачную папку с альбомным листом, продемонстрировала подруге карандашный набросок недавно придуманного рисунка. Виттория нетерпеливо поднесла листок ближе к глазам, затем недоверчиво поинтересовалась:

— Что это? Неужели вулкан?

— Да, именно вулкан, — подтвердила ее догадку Лаура. — Когда ты подала мне идею по поводу сочетания обычного и горячего шоколада, я долго думала, каким образом их можно объединить в одном эскизе… И наконец сегодня утром я поняла, что это должен быть именно вулкан. Вулкан, выполненный из темного шоколада, извергающий горячую шоколадную лаву…

Некоторое время Виттория смотрела на рисунок, изумленно покачивая головой. Затем искренне признала:

— Это просто великолепно. Извини, что произношу такую банальную характеристику, но у меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение твоими способностями к разного рода придумкам… Ведь эта идея действительно очень необычна: шоколадный вулкан с лавой из горячего шоколада… Уверена, победа этому творению обеспечена. А с точки зрения рецептуры эти два вида шоколада могут сочетаться друг с другом?

Лаура пожала плечами.

— Ты же знаешь, что я не профессионал в данной области, а всего лишь любитель… Шоколад был для меня всегда только увлечением… Но я постараюсь продумать до мелочей технологию изготовления этого вулкана, чтобы он мог стать именно таким, каким я его задумала…

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — с улыбкой заверила ее Виттория. — Тем более что это шоколадное изобретение напоминает ваши с Ренато сложные отношения… Взаимоотношения двух неуверенных друг в друге людей…

Лаура взволнованно оглядывалась, пытаясь разглядеть в этой шумной, веселой, говорящей на разных языках толпе дорогое ей лицо, которое ежедневно рисовала ее память, которым она каждую ночь любовалась во сне… и которое уже так давно не видела наяву. Но Ренато нигде не было. До открытия фестиваля оставались считанные минуты, а ни один из представителей шоколадного дома, которые, по ее мнению, должны были приехать раньше своего босса, так до сих пор и не появился. Она еще раз обвела тревожным взглядом разбросанные по выставочному залу группки незнакомых людей, затем посмотрела в упор на стоявшую рядом подругу.

— Скажи, этот Деларио и вправду ничего не говорил тебе по поводу отмены нашего участия в фестивале? — с тревогой в голосе поинтересовалась она. — Может, ты его неверно поняла или просто забыла какую-то важную деталь вашего разговора?

Виттория устало вздохнула, подняв глаза к потолку.

— Господи, ну сколько можно повторять одно и то же… Я же тебе уже миллион раз пересказывала наш вчерашний телефонный разговор… Карло уточнил время открытия, попросил передать тебе благодарность за прекрасные эскиз и рецептуру, а также за эскизы для американской фирмы и попросил нас не волноваться, сказал, что все будет в порядке, что победителями будем только мы и никто другой… Вот и весь разговор. Так что, как видишь, истолковать неверно такие простые и понятные слова просто невозможно… Да и склерозом я в силу своего молодого возраста не страдаю, поэтому забыть какую-либо деталь нашей беседы конечно же не могла…

— Но тогда почему мы здесь одни? Почему ни Ренато, ни Карло до сих пор не приехали?

— Боже мой, Лаура, они ведь занятые люди, — нетерпеливо проговорила Виттория. — Возможно, их задержало разрешение каких-то не терпящих отлагательства вопросов, а возможно, они появятся вот прямо сейчас, чтобы начать открытие фестиваля… — Она кивнула на небольшой подиум, расположенный в середине зала. — Во всяком случае, я твердо уверена, что твой вулкан уже там, среди других шоколадных творений. — Виттория сделала жест в сторону золотого занавеса, скрывавшего от собравшихся лучшие работы, достойные ознаменовать торжественное открытие крупнейшего шоколадного фестиваля Европы.

Не успела она договорить последнее слово, как на подиум поднялся тучный низкорослый мужчина в черном костюме. Лаура бросила на свою собеседницу многозначительный взгляд, который словно бы спрашивал: ну и что ты на это скажешь?

— Знаешь, этот тип наверняка не единственный, кто участвует в церемонии открытия… — принялась было объяснять Виттория, одновременно оглядываясь вокруг, чтобы не встречаться взглядом со своей подругой.

Но посмотрев куда-то в глубь толпы, она вдруг мгновенно умолкла, затем, просияв лучезарной улыбкой, отступила в сторону, за спину высокой женщины в бордовом платье.

— Что с тобой? Куда ты? — удивленно спросила Лаура.

Но Виттория, пробормотав в ответ что-то невнятное, стала медленно отступать еще дальше. Пытаясь понять причину столь странного поведения своей подруги, Лаура устремила взгляд в том же направлении… и замерла от нахлынувших на нее противоречивых чувств, увидев приближающегося к ней в сопровождении высокого мужчины Ренато.

Некоторое время он, настойчиво подталкиваемый Карло, пробирался сквозь толпу, не замечая взгляда Лауры.

— Какого черта ты притащил меня сюда? Хотя я догадываюсь… Я всегда подозревал, что в твоей душе таится беспощадный изверг… И вот теперь он наконец вырвался наружу, желая насладиться моим унижением… — ворчал он в ответ на все попытки Карло ускорить продвижение своего друга к предмету его пока еще незамеченного обожания. — Да перестань ты толкаться… Не хватало еще, чтобы я кого-нибудь опрокинул на пол и нас выдворили отсюда за нарушение общественного порядка, — раздраженно проговорил он. — Представляю себе новые журнальные заголовки: «Знаменитый шоколатье устроил драку на фестивале», «Творческий кризис Ренато Вителли обернулся бессмысленной агрессией»… или еще того хуже «Знаменитая жертва несчастной любви»… — Ренато вдруг умолк на полуслове, стремительно вскинув голову в запале все новых предположений и увидев стоявшую всего в нескольких метрах от него Лауру.

Они смотрели друг другу в глаза, не двигаясь с места, не нарушая волшебства этих мгновений ни единым жестом, ни единым взмахом ресниц. И наблюдавший за этой волнующей сценой Карло вдруг подумал, что если бы время и в самом деле могло остановить свой бег, то оно непременно бы сделало это, залюбовавшись неизъяснимой трогательностью и красотой двух долгих взглядов, не замечавших никого и ничего вокруг. Но, к сожалению, ни одну секунду, какой бы прекрасной и неповторимой она ни была, не может продлить даже само время. И, очнувшись от магического воздействия этих коротких, но ярких, словно вспышки молнии секунд, Ренато уже перешел во власть новых, стремительно ускорявших последующие события. Преодолев те несколько метров, которые отделяли их с Лаурой друг от друга, он тихо проговорил:

— Здравствуй… Не ждал тебя здесь увидеть…

Лаура бросила нерешительный взгляд на Карло, который все еще стоял рядом, рассудив, что присутствие надежного друга не помешает Ренато в такой ответственный для него момент.

— Но… Твое приглашение нам передал синьор Деларио… Это ведь вы, не так ли? — обратилась она к Карло.

Тот поспешно закивал.

— Да, конечно, это я.

— Какое приглашение? — недоуменно спросил Ренато.

— На фестиваль… Чтобы увидеть мой эскиз… Вернее, твою работу… — сбивчиво проговорила Лаура, начиная подозревать, что Ренато не имеет никакого отношения к их с Витторией приезду в Перуджу.

И ее подозрения нашли подтверждение, как только Ренато, медленно повернувшись к своему другу, поинтересовался угрожающим тоном:

— Так ты, оказывается, приволок меня сюда именно для того, чтобы я смог полюбоваться на свою собственную работу?

Карло вытянул ладони вперед в успокаивающем жесте.

— Ты только не волнуйся. Я тебе сейчас все объясню…

— Правда? Тогда начни с объяснения, о каком эскизе, воплощенном мною в шоколаде, идет речь? — тоном, не предвещавшем ничего хорошего, поинтересовался Ренато.

— Понимаешь, мы хотели сделать тебе сюрприз… Вот увидишь, вулкан, созданный Лаурой, обязательно займет первое место на этом фестивале… — стараясь улыбаться как можно непринужденнее, заверил его Карло. Потом, бросив осторожный взгляд на Лауру, продолжил: — Он вам обоим понравится… Я создавал его с лучшими работниками нашего шоколадного дома…

Но Лаура, не дожидаясь дальнейших объяснений, уже бросилась к выходу, расталкивая участников фестиваля. Не обращая внимания на сердитые возгласы, она пробиралась к вожделенным дверям, из последних сил борясь с подступавшими к горлу слезами. Слезами обиды, разочарования, отчаяния, обманутой надежды…

Оказавшись наконец на улице, она принялась лихорадочно оглядываться по сторонам, не зная, в каком направлении ей продолжить путь, как вдруг услышала за спиной громкий крик:

— Лаура! Лаура, подожди! — Ренато, выскочив из дверей, бежал за ней, продолжая восклицать какие-то слова, тонувшие в порывах необычайно сильного в этот день ветра.

Его галстук метался на бегу из стороны в сторону, а пиджак едва не слетал с плеч, подхватываемый бесшабашной удалью стихии. Увидев, что он приближается к ней, Лаура, определившись наконец с направлением, бросилась бегом в сторону собора Сан-Лоренцо. Но через несколько секунд Ренато догнал ее и, поймав за запястье, решительно повернул к себе.

— Прости меня, я должен был сказать совсем другое… Я должен был совсем по-иному отреагировать на слова Карло… — борясь с ветром и прерывающимся дыханием, проговорил он.

— Уже поздно… Ты сказал то, что сказал… — пытаясь высвободиться и скрыть струившиеся по щекам слезы, ответила Лаура.

— Неправда. Никогда не поздно признаться в собственных ошибках и попросить за них прощения у любимого человека, — твердо возразил Ренато, еще сильнее сжав в ладони ее запястье.

Лаура подняла на него недоверчивый взгляд.

— Да, любимого, — опередив готовые сорваться с ее губ слова, повторил Ренато. — Я люблю тебя, и это я виноват в нашей разлуке… Все это время я ни на минуту не переставал думать о тебе… Я так часто вспоминал тот день, проведенный рядом с тобой, нашу прогулку по улочкам Сполето… Мысленно видел каждую твою улыбку, каждый жест, каждый твой взгляд, каждый оттенок твоих зеленых глаз… Я понимал, что сам обрек себя на эти страдания… Но ничего не мог поделать с собой… Не решался ничего поделать… И сейчас, когда Карло признался в том, что ты придумала эскиз, представляющий нашу фирму…

— Я не знала о том, что тебе ничего не известно… — начала было Лаура.

Но он осторожно приложил палец к ее губам.

— Не надо… Я все равно не позволю тебе ничего сказать… Потому что буду говорить сам… Возможно, слишком долго и не очень красноречиво, зато искренне… Поверь, каждое слово мне подскажет душа… Я ведь так долго не позволял выговориться ни ей, ни себе, что теперь уже ничего не смогу с нами обоими поделать…

Лаура молча смотрела на его взволнованное лицо, по которому катились прозрачные капли накрапывающего дождя, и не смела возражать. А Ренато все говорил и говорил: о том, как ему было плохо без нее; как он пытался убедить себя в том, что не испытывает к ней никаких чувств; как подсматривал за ней и Юбером в ресторане Норчи и терзался сознанием того, что она предпочла ему другого; как каждую ночь ощущал во сне тепло ее губ, которые были так близко от него тогда, в Сполето…

И вдруг, порывисто прижав ее к себе, Ренато замолчал и приник к ее губам, воспоминания о которых не давали ему покоя столько дней, бесконечно долгим, безумным в своей всепоглощающей страсти поцелуем. И именно в этот момент хлынул настоящий ливень, заглушивший своим шумом громкое биение их сердец. Они чувствовали, как их одежда, промокая до нитки, прилипает к телу, но только сильнее прижимались друг к другу, обмениваясь теплом души, нежностью прикосновений, жаром безоглядной страсти…

Лаура, положив голову на грудь Ренато, задумчиво смотрела на лепной потолок, гадая, чем именно заняты сейчас его мысли. Наконец она не выдержала и, облокотившись плечом на светло-оливковую подушку, посмотрела ему в глаза.

— Почему ты такой молчаливый? Жалеешь о том, что все так неожиданно получилось?

— Ну что ты, не говори глупости, — встрепенулся Ренато и, укоризненно покачав головой, мягко улыбнулся. — Никогда больше не думай обо мне плохо… Обещаешь?

Лаура улыбнулась в ответ.

— Обещаю… Но только если ты расскажешь, о чем сейчас так сосредоточенно размышлял… — сразу же добавила она.

Ренато тихо рассмеялся.

— Не поверишь, но мне вдруг пришло в голову, что если твой эскиз и вправду займет сегодня первое место, то Карло придется выкручиваться, объясняя экспертам мое отсутствие… И это после всего того, что он сделал для меня… Ведь если бы не он, я так никогда бы и не осмелился вновь приехать к тебе в Монтефалько…

— А я бы к тебе в Перуджу, — серьезно призналась Лаура, а затем шутливо подтолкнула его локтем. — Так вот оно что… Оказывается, ты думаешь о шоколаде даже в постели с красивой девушкой…

— С потрясающе красивой девушкой, — подчеркнул Ренато, привлекая ее к себе. — И знаешь почему?

Лаура отрицательно покачала головой.

— Потому что саму эту девушку вполне можно сравнить с шоколадом. Она такая же потрясающе лакомая… Хотя нет, ни один шоколад в мире не может сравниться с нею… — прошептал он, медленно целуя ее шею.

— Даже горячий? — тоже шепотом спросила Лаура.

— Даже огненный, — приблизив губы к ее полуоткрытым губам, страстно проговорил Ренато и вновь, как некоторое время назад, под дождем, приник к ним долгим поцелуем.

На широком экране плазменного телевизора огромный вулкан из темного шоколада щедро извергал лакомую светло-шоколадную лаву под дружные аплодисменты собравшихся вокруг него зрителей. Как только запись закончилась, Виттория принялась тормошить Лауру за плечи, приговаривая:

— Нет, определенно, ты должна взглянуть на свой триумф еще раз… И не один…

— Но мы же только что вдоволь налюбовались этим зрелищем, — слабо возразила Лаура.

— Я бы на твоем месте любовалась этими кадрами бесконечно. Нет, ты только взгляни, какие овации, какие восторги, какое безоговорочное признание, какая сокрушительная победа! Тот толстяк, который вел церемонию открытия, с таким ожесточением принялся сдирать запонки, когда услышал имя победителя, что я думала — он непременно примется и за манжеты…

— Да, этот Фазини и впрямь позабавил присутствующих своими эмоциональными выходками, — подтвердил сидевший рядом с ней на диване Карло. — Особенно когда я сообщил ему, что буквально несколько дней назад американские партнеры, рассмотрев новые эскизы, которые я представил их вниманию, приняли решение подписать контракт с нами, отложив его украденные идеи в долгий ящик. Ты бы видел, что с ним творилось… Я начал опасаться, что он начнет публично рвать свои и без того немногочисленные волосы на голове…

— Не зря же о нем отзываются как о «большом оригинале», — с улыбкой напомнил Ренато.

— Да уж, если учесть его комплекцию, то больше некуда, — заметила Виттория, и все четверо дружно рассмеялись.

— Теперь, когда мой эскиз и вправду одержал победу, неплохо было бы вспомнить и об одном из моих условий, которое мы с вами обсуждали по телефону, синьор Деларио, — проговорила Лаура, бросив выразительный взгляд на Карло.

Ренато с удивлением обернулся к своему другу.

— Какое еще условие? Неужели в вашем тайном сотрудничестве остались еще какие-то до сих пор не разглашенные обстоятельства?

— Всего лишь одно, — успокоил его Карло. — Это тот самый Юбер Брийон, благодаря которому я узнал о выброшенных тобою эскизах Лауры… — Он осекся, смущенно взглянув на подругу Виттории.

— Ничего страшного. Эта история мне уже известна. А ее главный участник, — Лаура сделала жест в сторону Ренато, — безоговорочно прощен по причине его искреннего и глубокого раскаяния. Так что теперь мне следует в свою очередь поставить его в известность, рассказав печальную историю любви Юбера… А также и всех здесь присутствующих, если они не против…

— Против? — изумилась Виттория. — Да ты шутишь. Я просто горю от нетерпения… Оказывается, у этого загадочного француза есть история любви… Да еще печальная… Твои слова напоминают мне строчки из романов о рыцарях круглого стола…

— На самом деле все гораздо проще и банальнее, уверяю тебя, — проговорила Лаура. — Романы и рыцари здесь вовсе ни при чем, а вот статьи светской хроники и разного рода сомнения, подогреваемые мнимыми доброхотами, как раз налицо.

— Статьи светской хроники? И что, в них писали о Юбере? — поинтересовался Карло.

— Да, о его романе с некой Франсуазой… Когда Юбер влюбился в нее, она состояла в браке с владельцем крупной торговой фирмы. Мне неловко было расспрашивать о ней подробней, поэтому фамилию я не знаю. Хотя, возможно, она сейчас носит фамилию Брийон, ведь несколько лет назад они с Юбером были женаты.

— Вот как? И что же случилось потом? — вновь поинтересовался Карло.

— То же, что и у нас с Ренато… — немного помолчав, ответила Лаура. — С той только разницей, что нас до этой глупой размолвки не связывали узы брака.

— Но уже очень скоро свяжут, и тогда никаким хроникам, журналам, сплетням и пересудам нас разлучить не удастся, — решительно проговорил Ренато. — И нашим собственным сомнениям тоже… — добавил он.

— Да, я в это верю. Поэтому и хочу устроить все так, чтобы Юбер и Франсуаза тоже помирились. Ведь он столько сделал для нас с тобой…

— Я очень хочу тебе помочь в этом… Только как же мы сможем устроить это примирение?

— Юбер сказал, что сейчас Франсуаза живет у своих родителей в Дижоне. Вот я и подумала, почему бы тебе не устроить там фестиваль… вроде «Еврошоколада»… Пригласим на него всех своих друзей, и Юбера тоже…

Ренато немного подумал.

— А что, неплохая идея… Я уже успел соскучиться по маме и Констанце, но все не решался поехать к ним в Римини…

— Думаю, нам нужно пообещать друг другу, что ни один из нас больше никогда не произнесет фразы «не решался»…

— Да, ты права, — согласился Ренато, с нежностью глядя на свою любимую. — Это самая пагубная фраза, которая только есть на свете… Я понял это в разлуке с тобой…

Виттория и Карло многозначительно переглянулись.

— Ну что ж, если наши влюбленные наконец во всем согласились друг с другом, мне остается только сказать, что фамилию этой Франсуазы я разузнаю сама. Ведь ты же знаешь, с каким увлечением я обычно читаю светскую хронику, — с улыбкой обратилась она к Лауре. — Вот и полистаю старые журналы дома…

— Как, разве ты уже возвращаешься в Монтефалько? — поинтересовалась Лаура, взглянув сначала на Карло, затем на Витторию.

Та непринужденно развела руками.

— Да, мой вечно пребывающий в печали Фабио, наверное, уже заждался свою разудалую Витторию.

— Может, вы хотя бы останетесь у нас переночевать? — спросил Ренато.

— Нет, как-нибудь в другой раз… Сейчас уже вечереет, а я очень люблю находиться в дороге в такое время, когда вокруг сгущаются сумерки. Это навевает романтичные мечты…

— Ну тогда я провожу тебя, — решительно заявила Лаура, поднимаясь с дивана.

— Только до двери, — шутливо уточнила Виттория.

Они вышли в коридор, и Лаура, оглянувшись на двери гостиной, шепотом спросила свою подругу:

— Так между тобой и Карло ничего нет?

Виттория улыбнулась.

— Ну вот, все считают меня легкомысленной. И даже ты…

— Вовсе нет. Просто ты сегодня с таким энтузиазмом рассказывала о ваших тайных телефонных разговорах, а он смотрел на тебя с такой симпатией…

— Симпатия еще не означает чего-то большего… — задумчиво проговорила Виттория. — А за время разлуки с Фабио я поняла, что никогда не смогу оставить его, каким бы скучным он ни был…

— Знаешь, я очень рада, что вся эта история помогла тебе понять самое главное, — с мягкой улыбкой откликнулась Лаура.

Подруги обнялись на прощание.

— Обещай, что на фестиваль в Дижон ты приедешь с Фабио.

— Обещаю, и с удовольствием.

Когда Лаура вернулась в гостиную, мужчины обсуждали, под каким предлогом лучше всего заманить Юбера в Дижон. Выслушав их предложения, она огласила свой вариант:

— Говорят, что талантливый человек талантлив во всем. Если Юбер справляется с дизайном винных этикеток, то должен не менее виртуозно справиться и с обертками для шоколада…

Мужчины одновременно повернули к ней головы.

— Вы хотите сказать, что было бы неплохо предложить ему сотрудничество с нашей фирмой в качестве дизайнера? — поинтересовался Карло.

— Да, я думаю, это было бы неплохо, — уверенно ответила Лаура. — И было бы еще лучше, если бы мы с вами, синьор Деларио, перешли на ты. Для простоты общения, — с улыбкой добавила она.

Карло улыбнулся в ответ.

— Согласен. Только вот по поводу Юбера у меня возникают некоторые сомнения… Примет ли он наше предложение? Ведь на сегодняшний фестиваль он так и не приехал… И если примет, то согласится ли потом поехать в Дижон?

— Отвечу по порядку. Юбер непременно примет наше предложение, потому что сделаю его я. Сегодня он не смог приехать, так как его задержали дела. Полчаса назад он прислал мне эсэмэску. А что касается Дижона, то не сможет же он оставить своих партнеров во время проведения ответственного мероприятия… Поверьте мне, Юбер на такое не способен.

Старинная площадь Дижона была заполнена разноцветными шатрами, наперебой предлагавшими жителям этого французского города и посетившим его гостям продукцию шоколадного дома Ренато Вителли. Шумные группки прогуливающихся по площади людей переходили от одного шатра к другому, обсуждая, выбирая, пробуя на вкус, любуясь и восторгаясь. И среди этих веселых, беспечных и праздно проводящих время людей особенно бросались в глаза двое: молодые мужчина и женщина, стоявшие неподалеку от одного из расположенных в центре площади шатров. Высокий широкоплечий брюнет и миниатюрная блондинка с длинными распущенными волосами. Они уже долгое время что-то обсуждали с понурым и каким-то отчаянно-безысходным видом. И именно эта безысходность была особенно заметна на фоне всеобщего радужного настроения. Мужчина, выслушав свою собеседницу, вновь принялся ей что-то объяснять, сдержанно жестикулируя, но она, не дослушав, направилась в сторону переулка, и другая пара, наблюдавшая за ними из окна отеля, приникла к холодному стеклу, словно желая таким образом остановить ее. Но вот мужчина бросился вдогонку за удаляющейся блондинкой и, преградив ей путь, вновь принялся что-то объяснять, на этот раз оживленно, эмоционально и искренне. Женщина поначалу пыталась освободить себе дорогу, отталкивая своего собеседника, но затем стала все внимательнее прислушиваться к его словам. Потом, отступив на несколько шагов, окинула его каким-то новым, просветленным взглядом… И вдруг со слезами на глазах бросилась ему на шею. Мужчина, легко подхватив ее, крепко прижал к груди, уткнувшись лицом в белокурые волосы.

Пара, наблюдавшая за ними из отеля, с облегчением отпрянула от окна.

— Да, ты была права, их история очень похожа на нашу, — с улыбкой проговорил Ренато, обняв Лауру за плечи.

— История разлуки и примирения… — нежно погладив его по щеке, сказала она. — Думаю, Виттория, которая сейчас гуляет где-то по площади с Фабио и тоже наверняка видела эту трогательную сцену, полностью согласится со мной. Ведь в нашей истории были те же глупые сомнения, та же убивающая все другие чувства нерешительность… и наконец полное разрушение этих коварных преград!

— Мы ведь договорились, что ни один из нас больше никогда не произнесет слова нерешительность, — напомнил Ренато, крепко обнимая ее.

— Да, я помню. Будем считать, что я произнесла его в последний раз… Словно попрощалась с ним навсегда… Больше оно нам не пригодится. Ведь у нас впереди так много важных дел, что пустым словам среди них не место… Особенно теперь, когда твоя жена согласилась отдать нам Констанцу, и я должна научиться сразу быть и женой, и мамой, и дочкой… Я когда-то уже была ею, но после гибели моей мамы забыла, как это прекрасно…

— Ничего, ты вспомнишь, — ласково погладив ее по волосам, прошептал Ренато. — Теперь у нас с тобой одна мама на двоих… И одна дочка, и одна любовь, и мы с тобой единственные друг для друга…

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.