Горькая лаванда

Глава 6

Боб понял, что Камилле плохо, и последовал за ней. Но она так быстро испарилась из темного зала, что, выйдя в фойе, он не сразу сообразил, куда она могла деться. Только заслышав стук тяжелой задней двери, он выбежал следом. В полутьме мелькнул красный рукав ее рубашки.

Боба обуревало чувство вины. Как он мог не подумать о возможных последствиях? Просто взял и швырнул Милл в водоворот жизни! Забыв, в каком состоянии она находилась последние месяцы!

Боб свернул к стоянке, и тут у парапета увидел ее. Заметив его присутствие, Камилла сжалась. И прежде чем Боб успел вымолвить хоть слово, хрипло прошептала:

— Возвращайся к мальчикам. Со мной все нормально. Подышу свежим воздухом…

Какого черта он потащил ее в кино? Мальчики сказали, что это смешная комедия. Но он понятия не имел, что там будут копы и преступники.

— Иди! — прохрипела она.

Вместо того чтобы уйти, Боб подошел ближе. И в ту же секунду отчетливо и бесповоротно понял, что безнадежно влюбился в Камиллу.

Без сил она опустилась на корточки, обхватив свои плечи руками. Худенькие цыплячьи плечики вздрагивали. Белое, как мел, лицо и обескровленные губы еще сильнее подчеркивали панический страх, затаившийся в ее черных глазах. Боб не мог безучастно смотреть на ее страдания и наклонился к ней:

— Эй, потише. Тебе просто привиделось.

— Да. Не бери в голову. Это случается со мной каждую неделю. Сейчас пройдет.

Ее храбрый тон и сквозившая в голосе обреченность повергли его в бешенство. Но что он мог сделать?

Боб присел рядом.

— Это из-за фильма?

— Кто знает! Могло быть что угодно. Иногда самый безобидный шорох бросает меня в дрожь. И я веду себя по-идиотски. — Камилла провела рукой по лицу. — Уходи, Боб. Пожалуйста! Мне стыдно, что ты увидел меня в таком состоянии! Не волнуйся, сейчас все пройдет. Мне нужно несколько минут покоя.

Охотнее всего Боб заключил бы ее сейчас в объятия, попытался бы утешить. Но, похоже, его предыдущие попытки привели к совершенно противоположному результату. Ясно, что она не хотела сочувствия, но он не мог просто так повернуться и уйти. Поэтому, не двигаясь с места, Боб простодушно изрек:

— Я не знал, о чем фильм. Я думал, это веселая комедия.

— Не упрекай себя. Это не твоя вина. Просто мне не надо было ехать в город.

— Хочешь заживо похоронить себя на ферме? — взвился он. — Какую еще глупость ты придумаешь?

— Не наезжай на меня, Боб. Конечно, я должна зарабатывать деньги, и однажды я выйду из дома, чтобы найти работу. Но мне еще нужно время. — Она резко подняла голову. — Только не посылай меня к психиатру!

— Мне и в голову не пришло…

— Я слышать ничего не хочу о психиатре. Я не сумасшедшая!

— Эй, потише! Я хоть слово сказал?

Этот упрямо вздернутый подбородок! Эти полные боли черные глаза! «Дай мне любить тебя, — слабея, думал Боб. — Дай мне помочь тебе! Дай защитить тебя от любых напастей!» Конечно, он не мог произнести этого вслух. Не имел права.

— Я сама справлюсь, Боб. Если я проявила минутную слабость, это вовсе не значит, что я не могу взять себя в руки!

Попытка оправдать себя пошла Камилле на пользу. Ее щеки снова порозовели, плечи перестали дрожать.

— И если я на какое-то время потеряла над собой контроль, — горячо продолжала она, — это из-за моей самостоятельности.

— Самостоятельности? — недоуменно переспросил Боб.

— Да-да, — закивала Камилла. — Родители воспитали во мне уверенность, что я смогу достичь всего, если буду добиваться собственными силами, если буду работать не покладая рук. И я чувствовала, что могу завоевать весь мир!

— Именно в таком духе я хочу воспитать и моих сыновей.

— Не делай этого, Боб! Иначе и с ними случится то, что испытала я. Когда чувствуешь себя бессильной и совершенно беспомощной. Когда перед тобой разыгрываются страшные события, а ты и пальцем не можешь пошевелить, чтобы предотвратить их. Как в дурном сне. И тогда накатывает страх, который не отпускает ни на минуту. Страх, который крадет все силы. Страх жить в этом мире, среди людей. Те подонки отняли у меня не только Роберта, но и мое будущее.

Боб почувствовал непреодолимое желание взять этого несчастного, обиженного ребенка на руки, убаюкать и укрыть от бурь и невзгод. Но нет, перед ним была женщина, взрослая женщина, которая должна бороться сама, чтобы вновь обрести волю к жизни.

— И поэтому ты снова забьешься в нору вместо того, чтобы жить в реальном мире?!

— Что? — Камилла не ожидала такой реакции.

— Разве не это ты только что выразила? Страх, с которым ты не можешь справиться. Страх даже войти в зрительный зал.

Камилла так и застыла с открытым ртом.

— Я могу с этим справиться!

— Ха, и поэтому ты сидишь здесь и дрожишь как осиновый лист? Это не называется «справиться». — Боб увидел, как широко раскрылись ее глаза, в которых зажглось упрямство, и продолжил: — Сколько ты еще будешь прятаться по углам и жалеть себя, вместо того чтобы, как все нормальные люди, смотреть кино?

Камилла казалась обиженной до глубины души, зато расправила плечи и вскочила:

— Я же сказала тебе, что вышла всего на минуту! Да, у меня слегка дрожат колени. Но это ничего не значит! Со мной все в порядке.

— Ну, если ты так думаешь…

— Да, черт подери, именно так я и думаю!

Камилла помчалась обратно в зал, села на свое место и до конца сеанса не произнесла ни слова.

Так же молчала она и на обратном пути в машине. Мальчишки ничего не заметили. Они оживленно обсуждали фильм, разыгрывали разные эпизоды и развлекались, как могли. Все было как обычно.

Но Бобу вдруг пришло в голову, что он до сих пор не обращал внимания на их взаимоотношения с Камиллой. Странным образом мальчишки приняли эту женщину, и даже поверяли ей свои тайны. Камилла не сюсюкала с ними, не пыталась наставлять и казалась скорее равнодушной в обращении, но принимала близко к сердцу их заботы и радости. С тех пор, как их бросила мать, она стала первой женщиной, которую Син и Саймон признали.

Однако к самому Бобу она относилась холодно и равнодушно. Да, он ее задел. Она не ожидала, что он посмеет сказать что-то критическое в ее адрес. Что он не станет выражать соболезнования, а просто возьмет быка за рога. Он стал для нее красной тряпкой. Но что делать? Кто-то должен вернуть ее к жизни!

Когда пикап остановился у коттеджа, Дарби неистовым лаем выразил все, что он думал по поводу долгого отсутствия хозяйки. Камилла вышла и пожелала близнецам спокойной ночи, игнорируя Боба. Ладно, он переживет и это.

Как только исчезли красные огоньки пикапа, Камилла поспешила в дом за поводком. Когда она вошла в вольер Киллера, тот метался и лаял как бешеный.

— Успокойся уже, глупая псина! Кроме меня здесь никого нет. — Киллер был не в восторге от поводка. — Что, не нравится? Но сегодня я не могу выпустить тебя без привязи. Еще набросишься на кого! Я сама знаю, что такое плохое настроение. Так что у тебя есть выбор: либо гулять на поводке, либо остаться без прогулки.

Наконец ей удалось застегнуть ремешок у него на шее, и, когда она уже распрямилась, Киллер шершавым языком лизнул ее в щеку.

— Только не воображай, что ты для меня что-то значишь!

Пса это мало волновало. Он встряхнул ушами и затрусил подле Камиллы, приспосабливаясь к ее шагу.

Камилла часто гуляла по ночам. С тех пор, как она работала в поле, спалось ей намного лучше, хотя иногда ее все еще донимали кошмары. Тогда она вставала и шла бродить под звездным небом. Киллер сопровождал хозяйку, так что бояться было нечего.

Сегодняшним вечером она, сама того не замечая, взяла быстрый темп, что хорошо помогало выпустить пар. Ее мысли вновь и вновь возвращались к Бобу. Что этот придурок о себе воображает! Подумать только! Обвинить ее в том, что она не в состоянии выдержать даже фильм! Представить ее трусихой, которая боится на шаг удалиться от фермы!

Боб понятия не имеет о том, через что ей пришлось пройти! И слава Богу! А она-то в первый раз с того злосчастного вечера решилась рассказать. Немного, но все-таки… Так вдруг захотелось облегчить свое сердце… А вместо этого он принялся ее упрекать. Придурок, одно слово — придурок!

С того вечера, когда все случилось, все старались ее утешить, все обходились с ней как с хрустальной вазой. Все! И только этот медведь постоянно наступал ей на больную мозоль. С каким удовольствием она расцарапала бы его нахальную морду!

Камилла оступилась и чуть не полетела на землю. В этот момент она увидела у себя на веранде Боба. Он стоял под лампой, как будто не хотел, чтобы она испугалась при виде выступающей из темноты фигуры. Но чувство, охватившее ее, можно было назвать как угодно, только не страхом. И не злостью. Хотя первой мыслью Камиллы было: «Сейчас он у меня получит!»

Киллер залаял и принялся рваться с поводка.

— Эй, Дарби, потише!

Пес сначала сел перед Бобом, а потом улегся у его ног, положив морду на передние лапы. Камилла только покачала головой при виде такой кротости.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, отстегивая поводок.

— Жду тебя.

— Это понятно. А зачем?

— Потому что у меня создалось впечатление, что ты обиделась.

— Конечно, обиделась.

— Так вот, я хотел сказать тебе, что нечего дуться как капризная барышня. Ты вполне в состоянии выдержать мои не слишком-то приятные замечания да еще и ответить.

— Вот тут ты чертовски прав!

Камилла решительно придвинулась к Бобу, выставив вперед палец, и сама не заметила, как оказалась в его объятиях. Его поцелуй был по-мужски требовательным и таким глубоким, что Камилла едва не задохнулась.

Не выпуская ее губ и тесно прижав Камиллу к себе, Боб потянул ее в дом, прикрыл дверь и выключил свет на веранде. Теперь обе его руки были заняты только Камиллой.

Только лунный свет в глазах Боба — вот и все, что осталось от большого мира, отступившего во тьму за незашторенными окнами. Опустив голову на его мускулистую грудь, она чувствовала себя не просто в безопасности. Впервые за последние полгода — если вообще не впервые в жизни — Камилла, обессиленная и вычерпанная до дна, ощутила, как в ней зарождаются новые жизненные силы и крепнет уверенность в завтрашнем дне…

— Я знал, что нам будет хорошо, Милл, но чтобы так! Я никогда не испытывал ничего подобного, — проговорил Боб.

— Я тоже, — тихим голосом призналась она, радуясь, что в темноте не видно, как краска заливает ее лицо. — Я целую вечность не чувствовала себя такой… живой, что ли. Я и подумать не могла, что смогу еще когда-нибудь хоть что-то почувствовать…

— Тебе нужно время, чтобы оправиться. Теперь все будет хорошо.

Камилла еще больше смутилась и осторожным движением убрала прилипшую прядь с его лба. Она ни о чем не жалела. Боб помог ей на свой лад. Как мужчина может помочь женщине почувствовать себя желанной, а значит — живой.

Но ведь речь не о ней одной. У Боба двое сыновей, которых предала мать. Разве он может вступить в более или менее постоянную связь с какой-нибудь женщиной, бередя еще больше их душевные раны?

Сама она меньше всего была готова увидеть себя в роли спутницы жизни Боба. Да еще мачехи его сыновей. Вот уж совсем неподходящая кандидатура! Камилла жила, не загадывая дальше завтрашнего дня.

— Ну и как мы все это назовем, Боб Макдагл?

— А тебе непременно нужно давать всему названия? Я не люблю навешивать ярлыки.

— Я тоже, но не хотелось бы причинить тебе боль.

— Я большой мальчик.

— Я заметила. — Камилла положила руку ему на живот.

Боб пальцем провел по кончику ее носа:

— Я не это имел в виду.

— Да? Разве? Тогда скажем так: я не знаю, что с нами дальше будет.

— Как захочешь, так и будет. То, что мы посчитаем естественным в наших отношениях.

Уж кто-кто, а Камилла знала, как легко, в одно мгновение, может быть разрушена вся жизнь. Боб казался сильным и крепким, да таким он, собственно, и был. Но еще несколько минут назад проглянуло в нем что-то беззащитное, и он нуждался в своей Милл так же сильно, как она в нем.

— Хорошо. Это меня устраивает, — серьезно сказала Камилла. — Пусть будут естественные отношения. Только бы ни один из нас не питал несбыточных ожиданий.

Боб остановил свои поглаживания и попытался поймать ее взгляд.

— Чего ты боишься, Милл?

Она боялась многого. Боялась ранить его чувства. Боялась разочаровать мужчину, заслуживающего такую женщину, которая никогда не разочаровала бы его. Боялась слишком привязаться к нему. Но вслух она сказала:

— Не стану тебя обманывать, Макдагл. Я любила Роберта. И до сих пор люблю его. И не в моей власти это изменить.

— А кто тебя об этом просит? — отчеканил Боб и, словно устыдившись своей резкости, привлек ее к себе и поцеловал.

Камилла ответила на его поцелуй. Их страсть разгорелась с новой силой, и они снова любили друг друга так, что у Камиллы больше не было ни сил, ни возможности предаваться размышлениям.

Посреди ночи она заметалась в кошмаре, но Боб снова обнял ее, утешил, успокоил и прогнал все страхи.

Когда она открыла глаза в следующий раз, за окном занимался новый день, а Боб исчез.