Господин горных дорог

Глава 4. Город

Город был слишком большим, и слишком шумным, и слишком сумасшедшим местом. Он напоминал весеннюю ярмарку, в Нижней деревне, только увеличенную стократ. Никому тут не было дела до бедно одетой молодой крестьянки во вдовьем платке. Ее попросту не замечали. Несмотря на позднее время фонари разгоняли темноту, и люди толпами ходили по улицам. Наконец Кела, осмелев, спросила дорогу к трактиру Лазора. На нее посмотрели с большим сомнением, и ответа Кела не дождалась ни в этот, ни в следующий раз. Третий прохожий предложил ей прогулку. Кела предпочла сбежать. Ночевать ей было негде, и она успела серьезно пожалеть об уходе Абеля. Наконец какая-то сердобольная старушка позволила Келе переночевать на кухне у очага.

Наутро Кела вновь отправилась на поиски. На этот раз она описывала Григора в надежде, что кто-то его узнает. Вновь безрезультатно. Зато она смогла разыскать трактир Лазора, вывеска которого изображала веселенький горшок, переполненный кашей. Кела потопталась на пороге, не решаясь зайти в опрятную, достаточно богато обставленную залу, где буфеты сверкали хрусталем и фаянсом, а над стойкой высилась целая батарея разноцветных бутылок. Трактир был пуст, только у камина сидел на корточках мужчина. Он поднялся на звук дверного колокольчика, пошатнулся и застыл. Келу смутило пристальное внимание.

— Зельда? — тихо шепнул мужчина.

— Простите, господин?

— Зельда из Загоржи? — мужчина затряс головой. — Нет, этого не может быть. Ей бы было уже лет сорок. Кто ты, дитя, и что привело тебя в Ланг?

— Меня зовут Кела, — ошеломленно ответила девушка. — Я действительно из Загоржи. Ищу в Ланге родственников покойного мужа. Один друг посоветовал мне ваш трактир.

Мужчина усадил ее за стол, принес молока, хлеба и сыра, и почти умоляюще спросил:

— Раз ты из Загоржи, ты знаешь Зельду, дочь старой ведьмы Летцы?

Кела едва не поперхнулась молоком.

— Она умерла много лет назад.

— Ты уверена?

— Да, — кивнула Кела. — Уверена. Это моя мать.

Мужчина изучал ее долгим, каким-то странным взглядом, а потом рухнул на колени:

— Дочка!

Кела вскочила со стула в испуге.

— Что ты, Кела, не бойся! Я — твой отец.

— Мой отец пропал в горах еще до моего рождения, — возразила Кела.

— Так и случилось бы, но ваш горный дух спас и вывел меня. Меня зовут Матеуш Лазор, и я — твой отец.

Кела медленно опустилась на стул, не в силах больше стоять.

— Ты так похожа на свою мать, — грустно улыбнулся Матеуш. — От чего она умерла?

— Был мор. Я плохо помню, господин…

— Матеуш, зови меня хотя бы так! — взмолился Лазор. — Господин! Ты сделал меня трижды счастливым! Моя дочь! Ты, наверное, устала? Пойдем, я устрою тебя, а потом познакомлю с женой. Она тебе понравиться.

Матеуш Лазор проводил Келу в маленькую светлую комнату, которая разительно отличалась от ее дома в деревне. Посредине стояла широкая кровать, накрытая лимонно-желтым покрывалом. На окне в расписном горшке цвела, несмотря на раннюю весну, красная роза, насмехаясь над обычаями природы. Кела замерла, боясь войти в эту чистую, прекрасную комнату, обшитую светлыми сосновыми досками и ситцем.

— Устраивайся, девочка моя. Может быть ты хочешь отдохнуть? Просто спустись потом на кухню, я познакомлю тебя с Аной и Мари.

Он вышел, прикрыв за собой дверь. Кела опустила мешок у порога и осторожно, стараясь не задевать красивые городские вещи, подошла к окну.

Вопреки всем сказкам, Ана и Мари Лазор были очаровательны: женщина и девушка, что называется «кровь с молоком», с толстыми медового цвета косами и ярким здоровым румянцем. Да и характер у Анны был мягким, хотя неожиданное появление мужниной «дочери» ей вовсе не понравилось.

— Заявляется какая-то незнакомка, чем-то похожая на эту твою Зельду, и называется твоей дочерью! Бога ради, Матеуш, подумай, наконец, головой!

— Она не называлась моей дочерью, — возразил Матеуш. — Я сам узнал ее. Ана, ты ведь не прогонишь бедную девочку, которая знать никого не знает в Ланге?

Господин Лазор ни в коем случае не был подкаблучником, Ана очень многое ему позволяла. Особенно, когда у него бывал такой умоляющий взгляд, перед которым неспособно устоять доброе женское сердце. Вот и сейчас, она вздохнула, обтерла полотенцем испачканные в муке руки и кивнула.

— Ладно уж, пускай остается. Но бездельничать ей я не дам! Главное, помни, Матеуш: твоя задача, найти Мари достойного мужа, а не тратить деньги на проходимицу.

Итак, знакомство состоялось. Больше всего Ане Лазор не понравились все еще не отросшие достаточно медные волосы горянки и странный огонек в, казалось бы, смиренном взгляде. Да и одежда у Келы была бедная и старая, так что выглядела очень неопрятно. Ана отдала девушке несколько ношеных платьев своей дочери, из тех, которые девице на выданье носить уже неприлично. Все они были велики Келе в груди и талии, но эту проблему легко можно было устранить. Потом Ана переселила неждАную падчерицу в комнату под крышей, сказав мужу, что деревенской девушке неуютно в таких ярких городских комнатах. Кела не стала спорить, тем более, что это была чистая правда. На чердаке, на узкой скрипящей кровати ей было куда привычнее.

Она с охотой помогала на кухне, моя посуду и чистя котлы, а работы в трактире было много. Ана готовила, а Матеуш и Мари обслуживали посетителей. Постепенно теплело, приближалось лето.

— Я дам тебе несколько монет, Кела, купишь себе чепец, — сказала однажды Ана. — Твой платок безобразен!

Кела поправила вышитую белую ткань и покачала головой.

— Не могу, госпожа, — твердо сказала она. — Я должна носить траур по мужу до осени.

— По мужу? — удивилась Ана.

— Да, Григор, он был родом из Ланга. Я пришла, чтобы найти его родных, но только бесполезно потратила время.

— И каков же был твоей муж? — Ана, заинтересовавшись, отложила противень с булочками и распрямилась.

Кела тоже отставила намыленную чашку и украдкой заправила короткие пряди волос под платок.

— Григор, госпожа Лазор? О, он был… — Кела беспомощно моргнула. — Высокий, с черными почти волосами, горбоносый. Глаза у него были изумительные: васильковые.

Ана расхохоталась, и смеялась очень долго. Кела, уже взявшаяся за посуду, вновь застыла озадаченная.

— Ох, ну и красавец! — отсмеявшись, сказала наконец госпожа Лазор. — И ты надеялась разыскать этакого цыгана в Ланге, детка? Ты видела здесь хоть одного похожего человека? Это, наверное, был гном.

— Кто, госпожа?

— Гном, ну или как вы там называете горную нечисть?

— У нас есть в горах Господин горных дорог, — пояснила Кела. — Он бродит по тропам со свитой загубленных душ.

— Очень любопытно, детка, — кивнула Ана. — но тебя, скорее всего, обманул какой-нибудь проходимец-цыган. Бедняжка… Вот, возьми, купи себе что-нибудь.

Госпожа Лазор кинула Келе монетку.

Вечером Кела выбралась в город. Теперь она чувствовала себя увереннее, ведь платье на ней было городское, и денежка при себе имелась. Бродя по улицам мимо кафетериев, трактиров, галантерейных магазинов, Кела с безразличием разглядывала яркие, украшенные к празднику витрины. Ни сладости, ни ленты не сумели заинтересовать ее. Внимание привлекла только маленькая вывеска, на которой золотой краской было выведено: «КНИГОТОРГОВЛЯ. ЗДЕСЬ С 1612 ГОДА». Кела взялась за ручку двери осторожно заглянула внутрь.

Все небольшое помещение занимали шкафы от пола до потолка, заполненные книгами. Кела, до того момента видела только Писание и Жития святых. Здесь книг было в тысячи раз больше Здесь вне всякого сомнения хранились настоящие сокровища.

— Чего желаете? — откуда-то слева спросил старческий голос. Кела с трудом разглядела в полумраке сухонького старичка.

— Я… Боюсь, что у меня слишком мало денег… — Кела смущенно показала монету.

— Да уж, — старичок покачал головой. — Чего вы, все-таки, желаете?

— Я действительно не знаю.

Теперь хозяин лавки разозлился.

— Вы читать-то умеете, сударыня?

Кела, как всегда, когда ей бросали вызов, вскинула голову.

— Конечно, господин. Но там, откуда я родом, читать особенно нечего, разве что Жития, а они до бессмысленности однообразны.

Старичок хмыкнул, снял с полки книгу и протянул Келе.

— Попробуйте это.

Кела нежно погладила ситцевый переплет, подошла поближе к окну и раскрыла томик наугад.

Длинный белый свиток тумана,

Сказка, уходящая осень,

Голос тростниковой свирели,

Песни босоногого Пана…

— Что это? — удивилась Кела.

Книготорговец лукаво усмехнулся.

— Это стихи, сударыня. Баронесса Августа — чудесная мудрая женщина, и душа у нее дивно молодая. Вам понравилось?

— Очень! — честно ответила Кела, листая книгу.

— Возьмите. В подарок.

Кела прижала томик к груди и счастливо улыбнулась.

Семья Лазор готовилась выдать дочь замуж. Мари была прехорошенькой семнадцатилетней девушкой, всегда веселой, даже слишком. Жениха еще не было и в помине, но Ана надеялась, что на традиционном весеннем балу в Ратуше на мари обязательно обратит внимание достойный молодой человек. Госпожа Лазор была полностью поглощена превращением купленного у торговцев Ткацкой слободы шелка в королевский наряд для любимой дочери. Келу посадили за вышивание пояса цветным гарусом и серебристой нитью. Мари повадилась по вечерам взбираться на чердак, устраиваться на краю кровати и следить за неутомимым движением иглы. Кроме того, Кела отлично умела рассказывать необычные истории о горных духах.

Пояс вышивался виноградными лозами с полными гроздьями, с вплетением фантастических цветов. Красный гарус кончился первым, и Кела вспомнила о четырех клубках необычных нитей, которые так и лежали в ее дорожной сумке. Но стоило ей открыть мешок, клубки разом сделались скользкими, как лягушки, и раскатились по полу; три — куда-то под кровать, а один осел грудой нежной тонкой красноватой ткани. Нагнувшись, Кела подняла платье необычайного изысканного фасона. Подскочившая Мари восторженно взвизгнула.

— Какое чудо!

Кела погладила ткань кончиками пальцев, удивляясь ее мягкости.

— Отдай его мне! — попросила Мари, молитвенно сложив руки.

В этот момент на чердак поднялась привлеченная шумом Ана и отняла у девушке платье. Рассказу о его чудесном появлении она не слишком поверила.

— Но откуда взялись эти нитки? — с большой долей сомнения спросила она.

Кела рассказала о духе покойного мужа, который спрял нити из отрезанных волос.

— Разве можно прясть из волос? — расхохоталась Ана.

— Умеючи можно и из соломы прясть, — пожала плечами Кела, убирая оставшиеся клубки в сумку.

На бал в Ратуше Мари пошла в чудесном платье; ее мягкие светлые волосы были перевиты зелеными нитями, делавшими девушку похожей на языческую богиню весны. Келе отдали то платье, которое шилось к балу изначально, чтобы добро не пропадало. Пришлось, правда, туго перевязать его кушаком на талии худой горянки.

Городской весенний бал ничем не походил на обычные в деревне праздники. Пышно одетые гости чинно ходили по нарядно убранной зале, отдельно мамы и тетушки выгуливали девиц на выданье, разряженных особенно богато. Платье Мари Лазор, конечно же, сразу привлекло внимание. Дамы осуждали его, называя непристойным, но втайне мечтали о таком же. Мужчины бурно спорили, во сколько Лазору обошлась такая необычная ткань.

Келе очень скоро наскучили эти разговоры; она села в уголке, наблюдая, как Мари танцует с сыном бургомистра.

Сваты появились неделю спустя. Ошарашенный Матеуш Лазор, и не чаявший породниться с такой важной семьей, чуть не испортил все дело. Хорошо, что прием дорогих гостей взяла на себя Ана. На другой день приехал и сам жених. Келе он чем-то напомнил Абеля, пробудив весьма неожиданные воспоминания. Разозленная этим, Кела нашла место подальше от кутерьмы и раскрыла книгу. На этот раз она, подкопив денег, купила в лавке сборник местных сказок, и читала их с большим изумлением, узнавая некоторые истории. Совсем похожие рассказывали в Загорже, но там, конечно же, это была чистая правда.

Кела не заметила, как появился сын бургомистра. Но тем не менее, он сел рядом и заговорил.

— Вот уж не знал, что Лазор скрывает у себя прекрасную горянку!

Кела испуганно вскочила, захлопывая книгу, но молодой человек успел поймать ее за руку.

— Простите, я не хотел пугать вас! Меня зовут Айван Виштек. Вы — Кела, я знаю, служанка Лазоров.

— Он говорит, что я его дочь, — с неожиданным для себя возмущением возразила Кела.

— В городе другое болтают…

Теперь Кела по настоящему разозлилась.

— И что же? — холодно спросила она.

— Разное, — уклонился от ответа Айван.

Кела сунула книгу подмышку и нахмурилась. Сплетни мало беспокоили ее, но могли помешать замужеству Мари. Айван тоже поднялся, приблизился и взял Келу за плечи.

— Мне в сущности безразлично, что болтают глупые кумушки.

Нагнувшись, он начал целовать пытавшуюся вырваться Келу. Это было грубо и ничуть не похоже ни на холодность Григора, ни на мягкую настойчивость Абеля, ни на тепло и нежность Григора-мертвеца, тем более.

В этот момент в комнату вошла Ана.

Вырвавшись наконец и уронив книгу, Кела убежала прочь, оставив сына бургомистра и Анну Лазор наедине.