Господин вечности

-- Слышу. Тише. Тебе нужно беречь силы.

Не поверил. Знаю, что не поверил. Но сил больше нет.

-- Другого способа спасти моего сына нет?

-- Нет, ваше величество.

-- Хорошо. Хорошо, я даю своё согласие. Потом с ним обязательно должны работать менталисты, чтобы ничего не случилось... нежелательного. И отрежьте крылья так, чтобы ему не было больно...

Что? Что он такое говорит? Отрезать мне крылья?! Нет! Нет!!!

-- Лучше убей меня, отец!..

...Я отбивался. Сражался за свою жизнь так, как никогда не дрался раньше. Но их было больше. И они гораздо сильнее. Теперь не знаю, сплю я или уже нет. Но крыльев больше нет. Только больно при каждой попытке пошевелить ими. Наверное, я сплю. Иначе, почему ты, друг, сейчас у моей кровати?

-- Привет, Арэй.

-- Ильен... ну что же ты наделал, мальчик, -- во взгляде изначального застыла кромешная боль. Отражение моей.

-- Не знал, что так выйдет... Ты был прав. Как всегда. Скажи, Арэй, ты сможешь вернуть мне крылья?..

Повелитель отрицательно качнул головой. Ссутулился по-стариковски, этот вечно прямой как меч бессмертный.

-- Уже ничто не сможет вернуть тебе небо. Даже вторая ипостась.

Вокруг всё поплыло. Это просто слёзы мешали видеть.

-- Мне ведь кажется, что я сейчас с тобой говорю. Тебя нет рядом. А когда мы встретимся, ты скажешь другое...

-- Нет, малыш. Меня нет в твоей комнате, но это не значит, что мы не разговариваем. Я приду за тобой и заберу домой. Ты только дождись.

-- Нет, Арэй, не надо. Не успеешь. Через пару дней за мной придут те, кто выворачивает разум наизнанку, и свободы воли я лишусь. Уйду сам.

-- Тогда я тебя встречу в пути, малыш, -- улыбнулся мой друг. -- Ты даже не представляешь, насколько на самом деле силён и отважен. Держись...

...Рука дрожала. Буквы выходили кривыми, строчки прыгали. Не получится нам снова встретиться, друг. Сколько раз за последний месяц меня ловили при попытке бегства? Сегодняшний бой с мозгоправами я выдержал, но надолго меня не хватит.

И неба больше нет. Нет больше неба! Нет...

От боли хочется плакать, но я держусь. Это последняя запись. Прощайте, отец и дядя Арсен. Вы лишили меня неба. А без него мне не жить. Никак.

Всё. Дневник лежит на столе. Пусть там и остаётся. Я же шагнул к окну, распахнул настежь створки. Колени подгибаются от слабости. Звезда на цепочке как никогда сильно обжигает холодом. Страшная буря. Малый замок стоит на обрыве. Моя темница на самом верху башни над морем.

Вы все даже не представляете, какой подарок мне сделали, заперев именно здесь. Вы подарили мне последний полёт. Забравшись на подоконник, я посмотрел вдаль, ввысь. Туда, где бушевал шторм. Небо сливалось с морем и уже невозможно различить, где кончается одно и начинается другое. Так даже лучше.

Я оттолкнулся от подоконника, в прыжке взмывая ввысь. В последнее небо. Последний полёт. И небо, казавшееся бушующим морем, рванулось мне навстречу...

Боль в голове такая сильная, будто мне пытаются выдавить мозг через глаза. Та-ак... как меня зовут? Ирдес Крылатый. Точно. А ещё меня клиническим кретином братья называют. И они совершенно правы. Ох, Небо, я живой...

Пытка постепенно стихала, позволяя мне понять, что помимо прочего, у меня изрядно затекла шея, рука и спина. А ещё за окном темно. И я тут головой стукнутый провёл весь день.

С трудом выбравшись из-за стола, я размялся и прислушался. Из моей спальни доносились разговоры и весёлый смех. Ван, двойняшки.

И тут накатило. С такой силой, что меня скрутило судорогой на полу. Я вцепился в собственные крылья так, что чуть не вывихнул суставы. Ужас этой невообразимой потери медленно отступал.

Полностью поддерживаю твой выбор, дядя Ильен. Это уже не жизнь и даже не жалкое существование -- страшнее и хуже.

Вот только на кой чёрт ты прихватил с собой мой компас, а?!

Взяв себя в руки, я всё-таки вышел из кабинета. На моей кровати вольготно разлеглись аж сразу пятеро, играя в карты. Двойняшки, Лиата, Ван и незнакомая девчонка. Судя по тому, как она расположилась, полулёжа на плече брата, державшего карты, можно догадаться, что это его... гм... даже не знаю, как сие правильно назвать.

-- Братишка, -- первым заметил меня Ван. -- Присоединяйся! Мне Маньяки уже два желания должны!

-- Мы ещё отыграемся! -- возмутился Данька.

-- На тебе, -- зловеще пообещала Манька.

-- Не до игр, -- собственный голос прозвучал неожиданно холодно. -- Уходим.

Троица мгновенно подобралась.

-- Что-то случилось? -- негромко спросила Манька.

-- Да, -- медленно произнёс, сжав кулаки. -- Я всё выяснил. Здесь оставаться бессмысленно.

-- А ещё что? -- настороженно поинтересовался Данька. -- Ирдес...

Пол под ногами, ближайшие стены и я сам -- всё оказалось покрыто инеем.

-- Ильен был крылатым. Как я. Этот ублюдок... Консорт при содействии Тени отрезал брату моего отца крылья.

Ван мигом оказался на полу, подальше от остальных. Змеи шипели особенно зло, дополняя разъярённое рычание, в котором можно разобрать полное ненависти "убью, мразь!" Пальцы пока только двух рук обзавелись когтями. Желание убивать сквозило в каждом движении золотоликого демона.

-- Апокалипсис! -- рявкнул я, мгновенно справляя с собственной яростью. -- А ну быстро пришёл в себя, псих змееволосый!

Он выпрямился, убирая проявления своей второй ипостаси. Только зрачки крестом.

-- Если хочешь, мы его убьём.

Данька... Настоящий маньяк. Такой, что даже Ван со своим вторым обликом как-то бледнеет на фоне... этого. И Манька -- отражение брата. Двойняшки на самом деле страшные существа. Не знал бы их как облупленных -- даже мне они внушали бы ужас. Беспощадные. Безумные. Идеальные психопаты.

Но я и сам не невинный.

-- Нет, -- слова дались с трудом. -- Не сейчас. Нужно уходить. Но мы вернёмся. Девочки, вам безопасно оставаться во дворце? -- последние слова адресованы тёмным леди.

-- Не беспокойтесь, милорд, -- ответила за обеих Лиата. -- Нам ничего не грозит в любом случае.

-- Хорошо, -- кивнул, принимая их позицию. Перевёл взгляд на свою верную команду: -- Вы ещё здесь? Пять минут на сборы! Ван, карту дай.

Брат испарился из комнаты, через три минуты вернулся полностью собранный и расстелил на столике карту.

-- Нам сюда, -- коротко ткнул пальцем я, сориентировавшись в чужих обрывистых воспоминаниях. Посетим место заключения дяди. Всё равно другого плана нет.

-- Ясно, -- кивнул брат, быстро сворачивая и пряча карту. -- Долгий путь.

В ожидании близнецов Ван отвёл в сторонку свою тёмную и тихо о чём-то с ней переговорил. Она несколько раз кивнула, что-то ответив.

Вскоре наша четвёрка оказалась в том самом малом зале, куда я влетел после грозы. У окна сидел консорт. Смотрел вверх, ничего не замечая вокруг. Как ты смеешь после такого даже взгляд к небу поднимать?!

Я подошёл к Благословлённому Хаосом. Заметив меня, он встал, чуть склонил голову, приветствуя Наследника.

-- Узнаешь? -- увидев небольшую книжицу в моих руках, Кайреан пошатнулся, побледнев до серости. Ему пришлось опереться на подоконник, чтобы устоять. -- Тварь инфернальная!

Кулак сам собой вписался в его челюсть. Невозможно было сдержать ярость. Тир'Реан ничего так и не сказал. Только вытер кровь с разбитой губы. Поднял голову. Застарелая, дикая, невыносимая тоска. Такая, что сдавливала горло, не давая говорить. Такая, при которой и выжить-то вообще проблематично.

-- Нам можно отрезать руку, -- слова казались каменными плитами, падавшими на спину тёмного, заставляя сгибаться под их тяжестью. Но я не щадил эту сволочь. -- Ногу. Хоть голову. Но не крылья. Потому что лишая крыльев -- выдираешь душу. Ни одному сыну Неба не жить на земле. Ты сам убил Ильена. Самым злым и подлым способом, который только можно придумать. Не знал?..

Поймав взгляд консорта, я коснулся печати. И его разума.

...Знал. Он знал! Понял, когда было поздно. Читал это дневник, душу наизнанку вывернувший. Никогда в жизни раньше мужчина не плакал так горько и отчаянно, заходясь криком, как тогда, когда начал понимать, что сотворил с собственным ребёнком. Его раздавило, переломало всего, перекорёжило. Реан пил. И много раз пытался расстаться с жизнью вслед за сыном, да только Тень не позволил. Многое, очень многое в жизни переосозналось, а в нём -- изменилось. И теперь начавшее тускнеть стало намного ярче, яснее, больнее...

...Нет, они не нашли его медальона...

-- Ты проклят, тир'Реан. И ты заслужил это в полной мере.

Мы ушли в ночь, больше не оборачиваясь.

Компас

Едва мы добрались до ближайшего на пути города и сняли комнаты, как я рухнул спать и не просыпался целые сутки, матом и кулаками отвечая на любую попытку меня поднять. Мне необходимо выспаться. Только так, отоспавшись я смог успокоиться. И проснуться без тянущей боли в груди. Отпустил страх потерять крылья и лютая тоска по судьбе дяди, оказавшегося почти таким же, как я.

Мне даже Дарину будить расхотелось, чтобы она не узнала о судьбе сына.

Ну да это всё лирика. А у меня ещё дела.

День перевалил за вторую половину, когда я всё же вышел из снятой комнаты и обнаружил свою компанию внизу.

-- В этом городишке телепорт есть? -- после взаимных подколок по поводу "спящих принцесс" и возможности побитых рож, поинтересовался я.

-- Есть, -- нехотя ответил Ван после недолгого молчания. -- Но жутко древний и с артефактором, у которого песок из... некоторых мест сыплется.

-- Ты предлагаешь искать другой телепорт? -- поинтересовался я. -- Время, брат, время.

-- Без тебя знаю! -- прорычал мигом разозлившийся светлый.

-- Ну так и не ищи отговорок! -- припечатал я. -- Собрались и пошли!

-- Не знаю как некоторые сони, -- прервала назревшую ссору Манька. -- Но я хочу есть. И с места не сдвинусь, пока не поем!

Пришлось признать, что аргумент веский, а я и сам есть хочу.

Телепорт стоял на отшибе, подальше от города. И был не просто древним, а буквально рассыпающимся. И живший в такой же древней лачуге рядом артефактор так же чуть не сыпался весь от дряхлости. Я даже начал сильно сомневаться в том, что хочу путешествовать таким образом. Впрочем, сомнения оказались пинком задвинуты подальше.

В Прибрежном, городе за которым находился "летний дворец" ар'Грахов, был телепорт. А этот городишко последний на неделю пути, из которого можно попасть в нужное нам место быстро. Поэтому договорились мы быстро и даже заплатили явно завышенную цену. Лицо брата при расставании с деньгами надо было видеть.

Вставая на эту рассыпающуюся от старости каменную плиту в окружении пяти колонн вместо стен, я в одно мгновенье понял, как сильно рискую. Не только своей жизнью. Но отказаться от этой бредовой идеи не успел -- старичок активировал артефакт...

-- Ну и где мы, ... ...?! -- поинтересовался брат.

-- Понятия не имею, -- честно ответил я, оглядываясь по сторонам.

Я точно знаю, как должна выглядеть конечная точка нашего прибытия -- мы ведь чуть не допрос дедку устроили о принимающем телепорте в Прибрежном. И это точно не должна быть старая плита с полуразвалившимися колоннами среди леса!

Чтобы сориентироваться в том, куда именно нас занесло, мы поднялись в небо, решив не ходить пешком. На севере, у самого горизонта, виднелся город.

Подходили как обычно не выдавая своего умения летать. Первое, что бросилось в глаза -- у города не было стен. И от него так потянуло родным домом, что я даже остановился ненадолго, рассматривая его и убеждаясь, что это не мой мир. Да здесь дома из кирпича!!! Не все, но... красный, серый и светлый кирпич -- не редкость!

-- Мы что, домой попали? -- первой спросила Маньячка.

-- У кого телефон поближе и ещё не сел, достаньте и сеть проверьте, -- потребовал Ван.

Маньяк выудил из кармана сотовый, включил.

-- Глухо как в танке, -- сообщил он через пару минут.

-- Значит, не мы не дома, -- констатировал я. -- Ладно, пошли в город, осмотримся.

Если бы улицы были заасфальтированы, я бы вообще тихо распрощался с крышей. Но нет, они аккуратно выложены камнем. Городок оказался очень чистым, спокойным и светлым, не смотря даже на дикое смешение разнообразных рас на улицах. Больше всего меня выбили из колеи футболки, майки и джинсовые вещи, которые носили здешние жители. Паранойя быстро нашептала на ухо о ещё одном, совершенно незнакомом мире, в который нас закинуло.

Пока я пребывал в ступоре, Ван уже успел кого-то обо всём расспросить.

-- Расслабься, малой, -- хлопнул меня по плечу старший брат. -- Это не новый мир. Мы в Тёмном Царстве. Городок называется Заречный. И судя по всему лет сорок-пятьдесят назад они близко контактировали с нашим родным миром.

Слава Небу! У меня чуть мозг не закипел от попыток обработать информацию.

-- Ван, -- протянул я картинно-недовольным тоном. -- Седые бороды до колен. Трости. И мы с тобой -- древние старцы. Тогда...

-- ...ты по-прежнему останешься малым! -- весело скалясь, закончил светлый.

-- Братья, -- буркнул под нос я. -- И жить с вами невозможно, и убить вас рука не поднимается.

-- Я хороший! -- явно пародируя меня, возмутился Ван.

-- Как дам в глаз больно...

В общем, мы решили переночевать в Заречном и заодно разведать обстановку.

Сняв комнаты до утра, отправились бродить по улицам. Я не мог себе отказать в удовольствии прикрыть глаза и представить, что мы уже дома. Людей, как самой многочисленной расы ойкумены, здесь много, но так же не редкостью были тёмные, светлые, даже парочка изначальных только что прошла мимо. Да и люди -- самые разные.

-- Свободный напоминает, -- высказал своё веское мнение Ван. -- Только моря не хватает.

Верю и уже снова очень хочу побывать в городе, где долгое время прятался от своей светлой родни мой брат.

Вечером, когда я валялся на крыше одного из домов и смотрел в небо, мне пришла в голову одна мысль... требующая немедленного обсуждения с братом.

Я потянулся к нему душой. Закрыт монолитным щитом, зараза.

"Ван!"

"Чего тебе?" -- слегка приоткрывшись, отозвался светлый с показным раздражением.

Ничего, я уже давно научился пропускать всё братово недовольство мимо ушей.

"Ты дословно помнишь, что там наш безобличный метаморф сказал о "компасе"? Где он находится?"

"В Тёмной Цитадели этого мира, -- почти без запинки отозвался брат. Помолчал. -- Ты же не хочешь сказать..."

"Хочу, но не то, что ты подумал. Ван, как на карте обозначено сердце того Царства, куда нас сегодня занесло?"

"...! -- отозвался брат. -- Тёмная Цитадель! Я светлый кретин! Столько времени зазря потеряли!.."

Самокритичный братишка от души выругался. Да, да, не подумай я об этом -- сколько бы ещё нас носило по окрестностям? Кстати, сколько нас уже здесь носит? Месяц? Твари Хаоса... такими темпами я отстану от программы обучения очень конкретно. Надо заняться учёбой. Ван, зараза светлая, не забывает усваивать программу из учебников даже в этом пути, а я вообще забыл когда последний раз умную книгу в руках держал. Да и двойняшек подтянуть по их курсу не мешало бы.

"Я просчитаю наш дальнейший путь", -- сообщил Ван, прежде чем снова уйти под монолитный щит.

Ну и хорошо. Займись делом, в идеале ещё близнецов нагрузи. Только меня не трогайте. Что-то тоскливо мне сегодня. Так, что аж выть хочется. И адекватной причины состоянию не видать. Разве что всё вместе... навалившееся тяжёлым грузом.

Гитара... ласковым чёрным котёнком ластится к рукам, гладит струнами пальцы. Ты всегда рядом, когда нужна мне. Ты всегда помогаешь. Я стал гораздо бережней относится к тебе с тех пор, как чуть не потерял. Помню стон умирающей части моей души, когда моя чёрная красавица лежала у ног разбирая и переломанная. Люблю мою гитару. Мой артефакт, который сделал на день рождения отец.

Отдать себя музыке было легко. Отдать и забыться в звучании, вкладывая в струны и голос всю свою душу...

Вернувшись среди ночи в снятую комнату, я упал спать. Гитара хоть и успокоила душу, но сил вытянула преизрядное количество.

Утром мне дали отоспаться. Когда я всё-таки выполз из кровати, ребята даже забыли про дежурную шутку на счёт моей любви к подушке. Видать, Ван вчера проникновенно матюгался.

Завтрак друзья заказали прямо в номер.

-- Ну что, собираемся? -- поинтересовался брат, когда с едой было покончено.

Странно. Ни намёка на обычную мрачную физиономию, ни раздражения. Спокойный и даже какой-то подозрительно радостный сегодня светлый братец. Что-то где-то крупное подохло. Или нога, наконец-то болеть перестала? Он уже давно не хромает и не жалуется, но я-то знаю, как у него колено ноет, особенно если погода портится. Во время дождя он от боли даже спать не может. Но с дурацкими вопросами не лезу, молчу, делаю вид, что так и надо.

Вскоре мы покинули город. Скорости в этот раз не жалели. Так, что у меня к вечеру начали ныть все мышцы, а спину ломило от перенапряга. Как только двойняшки успевали? А ведь последнее время они стали гораздо быстрее. И вообще как-то изменились. Нужно бы всё-таки разобраться, чем на самом деле являются эти двое, номинально принадлежащие к человеческой расе. Но это -- когда домой вернёмся. И исключительно при их участии. Одного раза, когда я чуть не потерял друзей, мне хватило на всю оставшуюся жизнь.

К ночи впереди замаячила громада чёрного замка. Нет, до Тёмной Цитадели ещё далеко, это лишь какое-то мелкое имение.

-- В наглую на постой попросимся? -- поинтересовался я, ложась на ветер и стараясь по возможность расслабить сведённое судорогой тело.

-- Не будем сильно наглеть, -- отозвался Ван, высматривая что-то внизу. -- Тут селение... и постоялый двор есть.

Я лёг на правое крыло и заскользил вниз. Устал. Завтра рассмотрю все прелести замка.

Райдан молча рассматривал преклонивших колено Рыцарей.

-- Суд по запаху страха от вас, -- процедил Император сквозь зубы, -- мой маленький сын здесь уже побывал. Пара битых лиц говорит о том, что он с моим маленьким племянником всё ещё вдвоём и им у вас не понравилось. Я прав?

-- Правы, ваше величество, -- не поднимая головы, отозвался один из тёмных.

-- И кто из вас, отмороженные чешуйчатые ублюдки, скажет мне, где сейчас мои дети?

Тишина в ответ казалась оглушительной. Они даже забыли как дышать. Неожиданно громким показался тихий ответ Кайреана:

-- Они обещали вернуться.

-- Да-а? -- протянул император. И от одного его голоса мороз пробрал всех присутствующих. -- Ну тогда я задержусь, да. Задержусь... -- прозвучало очень многообещающе.

-- Они действительно вернутся, -- Кайреан поднял голову. Райдан взглянул ему в глаза и отпрянул душой. Тоска пополам с кромешной болью. Казалось, всё терзающее изнутри этого тёмного делало его на пару сотен лет старше, чем он был. -- Хотя бы для того, чтобы убить меня.

Тут дверь позади императора распахнулась.

-- Папа?!

Райдан резко обернулся. Прикрыл глаза ладонью. Вздохнул. Опустил руку.

-- У меня что, все сыновья неадекватные?! -- рявкнул родитель. -- Уж на твои мозги я всё-таки рассчитывал, Шон!

-- Рассчитывал, что я в стороне останусь, когда мои братья неизвестно где и отец за ними отправился?! -- мигом вызверился старший сын. -- Ты меня за кого держишь?!

-- Раньше принимал за вменяемого сына, -- мгновенно успокоился отец-император. -- Больше не буду таких ошибок совершать. Ладно уж... у нас тут полно дел, наследник. Подготовимся к возвращению твоих ненормальных братьев.

-- Как скажешь, отец мой император, -- хмыкнул старший сын.

Он хорошо знал этот предвкушающий оскал на лице родителя. Папа задумал что-то грандиозное.

Побудку я опять бездарно про... проспал, отпинавшись ногами от попыток меня поднять. Мне снились папа с Шоном. И у папы в этот раз был не затравленный взгляд, а выражение лица "я тёмный император, или где?!" И Шон в кой-то веке снился не семнадцатилетним со сквозной дырой в груди, а таким, какой он сейчас. И тоже был как кошак над крынкой сметаны.

Когда я всё-таки расстался с моей обожаемой подушкой, снова встретил подозрительно жизнерадостного брата. Он сидел на соседней койке с книгой в руках. Опять учебник.

-- Ты с чего такой спокойный? -- резко взыграла во мне паранойя.

-- Ты высыпаешься и не плюёшься кровью, -- миролюбиво отозвался светлый. -- Этого достаточно для моего хорошего настроения.

Ага. Только что снял изрядное количество лапши с ушей. Ладно, не лезу.

Минут через сорок, полностью собранные, мы отправились в путь, решив пройтись по местному мелкому рынку и поближе взглянуть на замок.

-- Как он называется? -- я кивнул на чёрную громаду.

-- Ты только не смейся, -- отозвался Ван. -- Чёрный Мотылёк.

Я завис, снова посмотрел на этого каменного гиганта и захохотал.

-- Ну я же просил, -- вздохнул брат.

И через миг я понял почему -- двойняшки аж всхлипывали от смеха! Явно давно уже развлекаются с названия, Данька кулаком по колену колотит, силясь что-то сказать, да не в силах перестать ржать. Даже представлять не хочу, как эта парочка успела поиздеваться над названием! Ведь с их лёгкой руки Белого Лиса половина "Межвременья" зовёт исключительно Песец. Причём, то и дело слово слегка изменяется с названия лисички северной, на куда более нецензурное...

Я не первый заметил всадника, приближающегося к селению со стороны замка. Ван дёрнул нас всех в сторону, ближе к краю дороги.

Чем меня заинтересовал путник на чёрном коне, я и сам не знаю. Но вскоре я уже с интересом ожидал его приближения. Шагах в пяти от нас, он резко осадил коня. Тот поднялся на дыбы, тонко, пронзительно заржал, опустился на четыре копыта и остановился.

Я забыл как дышать, ловя собственную отпавшую челюсть. Всадник сощурился, посмотрел на меня, склонив голову. Хищная грация в каждом движении, полностью чёрная одежда -- кожа и шёлк. Ему бы не коня, а байк...

"Ирис?.. -- тихий шёпот на грани восприятия. -- Это ты, малыш?.."

"А в глаз? -- прищурился в ответ я. -- Ну привет, галлюцинация".

-- Я тебя всё-таки нашёл, -- знакомая до дрожи улыбка.

-- Здравствуй... дядя Ильен, -- голос послушался не сразу.

Удивление. Осознание. Принятие. Внимательный, изучающий взгляд на всю нашу компанию.

-- Ну что ж... полагаю, что племянника у меня как минимум два.

В общем, мы решили завернуть к дяде в замок, а не разговаривать посреди дороги. Сказать, что я удивлён -- ничего не сказать. Я пребывал в шоке. Он был таким же... пятнадцатилетним. Только волосы светлые, а не чёрные, как на старом портрете. Я словно встретил себя самого. Страшную, изувеченную вариацию. Если с ним можно так... то и со мной можно? Как это так вообще?! Как он выжил?!

Последний вопрос я задал первым делом, как только смог мыслить связно.

-- А кто тебе сказал, что я выжил?

Ильен сидел в удобном кресле, стоявшем так, чтобы было удобно смотреть и на всех остальных, и в открытое окно. Мы находились в комнате наверху одной из башен. Что-то вроде комнаты отдыха, совмещённой с малым залом для дружественных переговоров. Двойняшки расположились на диване, Ван, попытавшийся было занять подоконник, передумал и подвинул друзей. Я не мог сидеть в своём кресле, постоянно вскакивая и начиная расхаживать из угла в угол.

-- Твоя вполне живая наглая морда о том открыто сообщает! -- чуть не зашипел в ответ я.

-- Даах спасли, -- негромко ответил дядя. Демон, как мне трудно воспринимать того, кто выглядит моим ровесником, в качестве дяди! -- Я теперь... что-то вроде номинального владыки Царства. Регент. Верховный некромант.

-- Весело живёшь... -- это была единственная фраза, на которую меня хватило.

-- Кто тебе соврал, что я живу? -- такая горечь прозвучала в его словах, что у меня дыхание перехватило.

Я бы не смог... всё равно бы горло себе перерезал, хоть осколком стекла, да на шнурках бы повесился! Как же так... Мой кошмар ударил по другому родичу. И предо мной сейчас в кресле сидит самый настоящий бескрылый Крылатый. Ильен неотрывно смотрел в синее небо за окном. Вздохнул. Взял кубок со столика, пригубил вино.

-- Ты вырвал меня из нового цикла десятилетнего сна, -- произнёс родственник, взглянув сквозь меня. -- Я ещё не в анабиозе только из-за того, что услышал тебя. И бросил всё, ради поисков. Я бодрствую примерно три-четыре месяца, иногда год. И несколько лет нахожусь с состоянии летаргического сна.

-- Это как?! -- удивился Ван.

-- Дааховский подарок, -- бледно улыбнулся Ильен.

-- То есть объективно тебе сейчас... никак не может быть сто двадцать пять лет? -- поинтересовался я, кое-что в уме подсчитав.

-- Не дотягиваю даже до двадцати пяти, -- согласился родич.

-- Всё равно не понимаю, как ты смог выжить...

Тёмный взглянул на меня слегка насмешливо.

-- Они держат меня под контролем. Подавляют эмоции, позволяют уйти в "ложную смерть", когда совсем паршиво. Я для них ценный... артефакт. С особыми... талантами.

-- Даах. Опять Даах, -- я снова забегал из угла в угол. Слишком много нестыковок, странных совпадений и вообще странностей. -- Ван, покажи-ка свою метку.

Светлый недовольно скривился, но поднялся и задрал футболку. Медленно поднявшись, Ильен расстегнул рубашку и продемонстрировал точно такой же узор из пяти пушистых чёрных звёзд напротив сердца. Я и так же показал шрамы. Немного другие, но вполне возможно спутать с "чёрной меткой".

-- Это что за... -- сипло спросил дядя, обалдело оглядывая нас с братом.

Меня начало отчётливо колотить. Мозаика в голове стремительно складывалась в цельную картину. Не хватало ещё солидных кусков, но кое-что проглядывало вполне отчётливо!

-- Я не пешка долбанных Даах! -- низкий рык. -- Не запасной вариант! В какие бы игры не играли эти ублюдки -- я игрушкой не буду!

-- Ты о чём? -- дядя смотрел на меня, ничего не понимая.

-- Мы с тобой слишком похожи. Почти что две вариации одной личности в разных условиях, -- я распахнул крылья, которые до сего момента очень старательно прятал под плащом. Ильен даже не побледнел, а побелел. Такая мука отразилась в лице, что у меня у самого сердце пару ударов пропустило. -- Ты потерял крылья. Я -- чуть не потерял. Даах интересовались и принимали участие как в твоей жизни, так и в моей. Я не игрушка для клювомордых! Я! Не!! Пешка!!!

-- Успокойся! -- Ван схватил меня за плечи, резко встряхнул. -- Тебе нельзя нервничать! Или уже забыл, чем неконтролируемые трансформации для тебя заканчиваются?! Вдохни, выдохни. Всё, спокойней... Тише, брат, тише... Ну, пришёл в себя, Крылатый?

-- Вполне, -- отозвался я, когда красная пелена с глаз медленно исчезла. -- Апокалипсис, как вернёмся, устроим клюворожим глобальные неприятности на всех доступных фронтах.

-- Не вопрос, -- ответил брат.

-- Информаторий нам в помощь, -- добавил с дивана Данька.

-- И весь арсенал, -- сказала Манька. -- Ох, как я соскучилась по рейдам. Особенно внеплановым!

-- И не говори. Внеплановые рейды с большой долей риска и неприятностями всем окружающим... -- мечтательно потянул Данька.

-- А потом ночные клубы в качестве отпускных и грустная рожа Сказочника... -- не менее мечтательно дополнила брата сестра.

-- Но взамен всему этому мы вынуждены таскаться за двумя неадекватными принцами по разным бубеням! -- и двойняшки одинаково горестно вздохнули.

-- Паркур в суровых условиях! Цените, Маньяки! -- хмыкнул Ван.

Позабытый тёмный весело расхохотался.

-- С такой компанией... я бы точно выжил даже без Даах, -- признался дядя, отсмеявшись.

А потом Ильен с жадностью дорвавшегося до воды умирающего от жажды путника слушал рассказы о том, откуда мы, чьи дети и как попали сюда. Слушал, выспрашивал, с живейшим интересом вникал в мельчайшие детали. А уж услышав и вникнув в такие понятия как "лётчик" и "пилот"... хотя бы и того же "Межвременья"! Виртуальность ведь так похожа на реальность. Ведь её так и зовут -- виртуальная реальность.

И когда ребята уже спали в выделенных им комнатах, мы всё ещё сидели в зале. Вдвоём. И я слушал. Спрашивал и слушал. Как, почему? Что случилось? Почему так? И, слушая, я умирал душой. А пустой взгляд, заторможенные реакции родича едва не доводили меня до горестного воя. Я не мог принять всего этого! Понять -- могу... Но не принять!

Повезло -- он не разбился о камни. Не захлебнулся сразу. Не замёрз насмерть. Не сразу... А потом его вытащили Ходящие клювомордые ублюдки. Долго выхаживали. Не позволяли убить себя. Он вообще-то живёт не здесь, а в Тёмной Цитадели, являясь её хозяином. Местная нечисть вся считает его чуть ли не божеством, жители Царства -- правителем. В тех снах, куда его периодически отпускают, Ильен учится. Информация поступает по какому-то аналогу Инфоментальной сети в спящее сознание. Просыпаясь, владыка осмысливает. Кидается в работу или эксперименты. А потом, когда тоска по небу преодолевает барьер в сознании -- он снова спит. Годами.

Что это были за кошмары в прошлом? О, это оказалось просто. Я же потомок инфернального выродка, да и сам в этом плане талантами не обделён. Но дело не в этом. Дело в том, что родственная связь с отцом была крепка. Даах её оборвали напрочь первым делом, но тогда... ведь у нас, тёмных, это вообще развито. Ментальная связь между близкими родственниками. Иначе как бы мы услышали друг друга из разных миров, Ирдес? Да не бесись ты, даже если Даах и подыграли, то не слишком серьёзно.

Так вот, о кошмарах, да... Сейчас, насколько я знаю, отец полностью вменяем. Но так было не всегда. Это его срывало с катушек. Это его глазами я видел всю грязь и кровь, что он проливал. Его безумие сводило меня с ума. Я оказался абсолютно вменяем... И это ему нужны были менталисты, а вовсе не мне. О, племянник, прекрати! Что там твой брат говорил о неконтролируемых обращениях?! Нельзя! Так что заткнись, а то у тебя уже чешуя проступила. Хотя нет, не затыкайся, я таких ругательств ещё не слышал... Как это, кстати, случилось, что ты таким сопляком обратился?! Я вот вообще не обладаю второй ипостасью. Как, как... Никак. Не обратился, а потом... всё, короче, нет больше тёмного. Есть только Ильен...

-- На кой чёрт тебе ещё и моя звезда?!

А вот мы и подошли к главной на данный момент времени теме.

-- Тебе -- звезда, а мне -- компас, -- отозвался я.

И рассказал про Феникса, сделку с Тъергом, ледяное пламя, собственную светящуюся кровь и банальное чутьё.

-- Ладно, отдам. Если вернёшь, когда всё закончится, -- подумав, согласился Ильен. -- Только она не здесь, а в Цитадели осталась, -- сжал ладонями виски, скривился болезненно. -- Слушай, племянник, возьми меня с собой. Я сдохну в этом мире. Я не могу больше.

-- Как раз раздумывал как лучше предложить тебе составить мне компанию! -- с усмешкой произнёс я. -- Только как ты отвалишь от Даах?

-- Молча, -- такой же усмешкой ответил мне дядя. -- Я всё-таки ар'Грах, а не мимо пробегал.

-- Тогда завтра с утра в путь? -- предложил я.

-- Да, задерживаться не будем, -- согласился дядя. -- А теперь марш в кровать, а то завтра не проснёшься.

-- Да я могу вообще не спать, -- проворчал я, тем не менее, подчиняясь.

Утро оказалось удивительно спокойным. Я проснулся с улыбкой, хотя не мог понять, от чего. И даже выспался, не смотря на то, что лёг где-то ближе к рассвету. Солнце, заглядывающее в окно ясно говорит, что утро сейчас раннее.

Вспоминая вчерашние разговоры с родичем, подготовился к походу и пошёл будить остальных. В кой-то веки раньше всех проснулся!

Собрались мы, как обычно, быстро. Ильен, окинув нас изучающим взглядом, приказал слуге оседлать пятерых коней.

-- На кой... зачем нам лошади?! -- удивился я.

-- Ну не пешком же идти! -- совершенно справедливо на его взгляд, возмутился родич. -- На конях быстрее.

Наша четвёрка переглянулась, обнаружила на лицах друг у друга одинаковые, непередаваемые выражения и дружно покатилась со смеху.

-- Вы чего? -- смущённо спросил Ильен, растрёпывая рукой свои волосы на затылке и понимая, что ляпнул что-то не то.

-- Дядя, собирай свои вещи в сумку и оставь этих четвероногих чудовищ в конюшне, -- сказал Ван.

-- Я в седле ни разу в жизни не сидел и вообще боюсь этих копытных, -- признался я, вгоняя дядю в состояние недоумения.

-- А неплохо бы научиться в седле сидеть, -- проворчал родич, ничего не понимая.

-- Собирайся давай, -- окончательно успокоившись, я пристально посмотрел на Ильена. -- Я понимаю, что небо тебе теперь недоступно... Но... мы тебя по очереди будем нести. Мы все дети Небес.

-- Вы все крылатые?! -- дядя чуть окончательно не потерял связь с реальностью.

-- Нет, только я, -- невозмутимо уточнил.

В общем, пришлось показать пластины и лейтэр чтобы вывести тёмного из ступора. После чего он был готов к полёту через три минуты.

А потом... восторг и чистое счастье в глазах бескрылого крылатого дорогого стоили.

При нашей скорости до Тёмной Цитадели примерно два-три дня пути. И первый день пролетел как не было, оставив после себя лёгкую усталость и тронутую печалью радость. Я не мог вернуть родичу крылья. Но мог, как брату, когда тот лежал с прокушенной хаотичной тварью ногой, подарить глоток Неба и ветра. Впервые со времени нашей встречи, дядя казался живым, а не заторможено-зомбированным.

Я взял первую стражу, когда мы расположились на ночлег. Когда все легли, я, против обыкновения, смотрел в огонь, следя за пространством краем сознания только с помощью призрачного охранного контура. И мысли сами собой легли в музыку. Тихую и печальную, не нарушившую сон друзей и тишину ночи. Только тёмный родич проснулся, сел к огню и слушал, ничего не говоря.

Ночь прошла спокойно. Утро было холодным и небо затянули низкие облака. Меньше всего на свете мне хотелось попасть под дождь. День провели в пути, пытаясь обогнать стихию. А вечером достигли небольшого городка деревенского типа и остановились на постоялом дворе на ночлег. Ночью грянула гроза...

На пятерых получилось снять только две комнаты и мы всей компанией кучковались в той, что побольше. Учили Ильена играть в "подкидного-переводного дурака" и отчаянно мухлевали, кто как мог. Ван прямого участия не принимал, подсказывая Ильену как ходить и чем лучше бить карту. Ну и мухлежу заодно учил. Профессионал ушастый.

На резонное замечание дяди "Но это же не честно!", мы все сделали одинаково удивлённые лица и спросили "Ну и что?". На этом вопросы родича по поводу честности закончились.

Было уже заполночь, когда Ильен, мгновенье назад с коварной улыбкой ловко стащивший нужные карты из "отбоя", насторожился, растеряв всё веселье. Бросил карты, поднялся. Распахнул окно. Быстро надел ботинки и повесил на пояс перевязь с узким длинным клинком.

-- Ты чего? -- в голос поинтересовались близнецы.

Почуяв ветер, ворвавшийся в комнату, я мигом подобрался, готовый драться. Глядя на меня, приготовились и все остальные. Флёр праха Бездны. Отчётливый.

-- Совсем охренели, уроды. На моей территории! -- прорычал сквозь зубы Ильен. Обернулся к нам. -- Посидите здесь и не высовывайтесь. Мне нужно кое-что сделать.

И, недолго думая, дядя сиганул в окно. Благо, этаж всего второй, а под нашими окнами ещё и какой-то козырёк. Чего он нам предложил? Сидеть и не высовываться? Дурак что ли? Естественно мы все прыгнули следом.

Ильен быстро бежал в сторону местной площади, мы, отставая, мчались следом. Ван заметно хромал. Опять непогода...

Оказавшись на площади, родич достал меч и клинком по земле стал очень быстро что-то чертить. На рисунок ушло полминуты, после чего... я не поверил своим глазам.

А ведь зря вычеркнул из сознания тот факт, что Ильен -- наполовину тир'Реан. Он работал с прорвавшимся в мир Инферно, будто со щенком играл. Казалось, стекающееся потоками к нему чужое "пространство" ластилось к его рукам, счастливо виляло хвостом у ног, стелясь по земле. Инфернальные сути, не имеющие тел в этом мире, чуть не скулили от восторга. Папа так артефакты создаёт. Будто танцует, творит... Ильен тоже творил. Что-то запредельное для моего понимания.

-- Знакомые все лица! -- зло зарычал стоящий рядом брат, глядя куда-то влево.

Проследив за его взглядом я оскалился и выдал самый проникновенный злой рык, на который только был способен. Не все твари стелились перед дядей послушными собаками.

Ярко проявился нестабильный разрыв, давая силы и туманной твари, медленно обретающей всё большую материальность. Явно демонического происхождения. Причём, знакомого. "Вестника" Дагона я узнаю в любом виде! Тем более что и в этот раз он выбрал ту же туманную рожу.

-- Мне одному кажется, что эта тварь тут не сама по себе? -- поинтересовался я.

Брат посмотрел с удивлением.

-- Поясни.

-- Помнишь, как меня попыталась покалечить какая-то тварь над столицей? -- сказал я и Ван кивнул. -- Ну так это определённо был не Дагон. Гораздо более тонкая работа. Этот Ктулху хоть и хитёр, но из опыта общения с этой тварью я кое-что вынес. В частности, понимание того, что так тонко психологически работать он не может. Да и сил у него после драки с нашим Ветром быть особо много не должно. Так что я думаю, что за ним стоит кто-то гораздо более могущественный.

-- Драли бы их всех твари Хаоса, -- выплюнул ругательство Ван. Помолчал и предложил: -- Давай эту туманную дрянь "копьём Тьмы" помощнее приложим!

Конечно, он подразумевал наш общий результат последнего полугода обучения.

-- Давай! -- согласился я, пробуждая в себе Тьму.

Несколько минут на кропотливую работу с потоками и пространством... и переплетённое из чёрных и золотых линий "копьё" летит к цели. Туманная тварь, до того подбиравшаяся к Ильену, повернулась к нам и наше оружие, воткнувшееся ей прямо промеж глаз, взорвалось, разлетаясь мелкими разрядами. Туманную рожу порвало на куски.

-- Получи, тварюга! -- рявкнул Ван.

Заметивший нас Ильен нахмурился, но не стал отрываться от своей работы. А близнецы в это время уже голыми руками пытались заштопать разрыв пространства. Пять лет в Призраках даром не проходят. Несколько мгновений чтобы перейти в призрачный режим восприятия...

Удар. Боль под лопаткой. Резкая, сильная. Небо перед глазами. Это... что?.. Свет... Алый свет вокруг. Много... Это ведь моя кровь...

Золотые змеи. Искажённая от дикой злости золотая маска лица брата, закрывшая небо...

Несколько мгновений, всего несколько мгновений моё сознание было беззащитно. Во время перестройки. И... Нож под рёбра?.. Даже не узнаю из чьих рук. Какая идиотская смерть для Рыцаря.

Далёкий, как сквозь вату, голос дяди:

-- До моей цитадели с вашей скоростью -- три-четыре часа пути. Мы должны успеть его туда донести!

Шутишь, да? Смешная у меня семейка. И самый главный клоун в ней, кажется, я...

-- Приди в себя, змееволосый! И давай БЫСТРЕЕ!..

Алый свет медленно сменялся белым. Всё вокруг было будто в густом тумане. В том числе в голове. И что мы вчера опять устроили, что я ни демона не соображаю и не помню? Та-ак... Я раздетый до белья... в трусах с носками, чудное сочетание! И вообще, где я?! Если бы не мягкий рассеянный свет, решил бы, что в гробу. А так -- в медицинской капсуле, что ли?

Тётя паранойя, заткнись и не рассказывай мне, что последний месяц после дня рождения я валяюсь в коме и всё предшествующее -- просто красочный бред моего воспалённого мозга. Я сказал, заткнись, зубастое чудовище, и не выедай мне мозг! Так что вчера было-то?!

Толкнув крышку своего "гроба", неожиданно легко откинул её. Сел. Огляделся. Медотсек для особо тяжёлых случаев... незнакомый какой-то. И вообще странный. Просторное, белостенное помещение, под ногами тёплый, мягкий линолеум, потолок здесь высокий. Реанимационных капсул всего пять штук стоит... Терминал... Терминал?! Какой-то... старого образца. Очень старого. И медкамера не похожа ни на одну знакомую установку, а я их навидался за время моей бурной жизни.

-- Ирдес!..

Вжав голову в плечи, я попытался забиться под свой недавний гроб, но друзья меня вытащили и тут же вознамерились покалечить, маскируя сей процесс под бурную радость.

-- Как же ты долго дрых! -- первой выдала внятную фразу Маня.

-- Мы уж боялись, что ты совсем не очнёшься, -- произнёс Даня со вздохом.

-- В смысле -- долго? -- не понял я. -- Что мы вчера пили, и кто мне дал по голове?! И кто спёр мою одежду?

Двойняшки обменялись весёлыми взглядами. Манька достала из кармана мой браслет, вручила мне. Я тут же вынул из пространственного кармана сумку и добыл оттуда майку, "правильно" разодранные джинсы и кроссовки.

-- Ну наконец-то и ты очнулся.

Подняв голову, я увидел вошедшего в медотсек Ильена. Я же говорил, не глюки, так что заткнись, паранойя, ты без работы!

-- Кто-нибудь объяснит мне, что произошло?! -- проворчал я, натягивая майку.

Спину неприятно потянуло. Странно, крылья ведь убраны. Я замер. Завёл руку за спину и нащупал под лопаткой новый шрам. Шрам от смертельной раны. И всё вспомнил.

-- Какой упырь меня пырнул ножом? -- с видимым спокойствием поинтересовался я в пространство.

-- Слуга Дагона, -- ответило пространство голосом брата. -- Я его зарезал тем же ножом.

Ван вошёл в дверь реанимационной комнаты следом за Ильеном.

-- Ван! -- обрадовался я. Встал на ноги и подошёл ближе к светлому родственнику. -- У меня первые мысли по пробуждению были -- "что мы вчера пили?"

-- Ага, и судорожные попытки вспомнить, какой сегодня зачёт и помнишь ли хоть что-нибудь по предмету, -- улыбнулся светлый.

Только как-то странно он на меня смотрел... с сочувствием? Жалостью?..

На стене висело зеркало. Обычный, небольшой зеркальный квадрат. И что-то мелькнувшее там заставило меня резко развернуться... Чтобы замереть, неверяще глядя на себя. Подошёл поближе.

-- Это что за нафиг?! -- голос сел.

Фиолетовые глаза, за которые я получил своё имя... поменяли цвет на льдисто-синий. И зрачков у меня не было. Они того же льдистого цвета, без проблесков нормальной черноты. И как я ещё видеть способен?! Пытаясь осмыслить происходящее, убрал руками волосы за спину... и выругался. Среди чёрного пепла -- одной прядью выше левого виска, выделялась серость седины.

-- Ребята, сгиньте отсюда, -- попросил дядя. -- Мне с племянником поговорить нужно.

Удивительно, но даже Ван не стал возражать. Только подошёл, коротко, крепко сжал плечо, молча обещая, что всё будет если не хорошо, то терпимо, в смысле, "спасибо, хреново, но не дождётесь". И ушёл.

-- Да, родич, тебе неплохо было бы объясниться... -- почти прошипел я.

Дядя подошёл и сел на край стола возле терминала. Я молча ждал, внимательно разглядывая родственника и раздумывая, сейчас мне его убить или попозже? А то уж очень знакомо мне это выражение лица. Я такое у всех родичей видел, когда они не знали с какой из хреновых новостей начать. Начни с хорошей для разнообразия!

-- Эта х... эта странность с глазами у меня на всю оставшуюся жизнь? -- первым делом поинтересовался я.

-- Нет, это сойдёт через пару дней, -- отозвался Ильен. -- Седина, правда, останется, тут уже ничего не поделаешь, побочный эффект, слишком много ресурсов твоего организма пришлось задействовать. Но это не всё. В общем... тут такое дело... -- дядя попытался проковырять пальцем стол. -- Ты теперь бессмертен.

-- Чего-о?! -- не понял я. -- Ты где такую траву забористую берёшь, родственник?!

Ильен тяжко вздохнул. Поднял взгляд.

-- Ты заметил, что я по-прежнему выгляжу пятнадцатилетним, не смотря на более чем сотню лет? В моих землях меня зовут Господином Вечности. Даах пришлось меня изменить таким образом, чтобы спасти. Я разучился взрослеть и стареть. Меня можно убить, я могу заболеть, но сам, от старости умереть не могу. Ты был ранен слишком серьёзно. И тогда... помнишь, когда я пытался вылечить тебя от аллергии, а вместо этого сделал только хуже? В общем, или бессмертие, или полыхал бы погребальный костёр.

Смысл сказанных слов доходил до меня с трудом.

-- Так я что... я навсегда останусь малявкой?! -- ор вышел такой, что дядя пригнулся и дёрнулся прятаться под стол. -- Да ты охренел?! Лучше б я сдох!!!

-- Ты повзрослеешь до двадцати лет, -- спокойно отозвался Ильен. -- Именно с этого возраста взросление превращается в генетическое старение.

-- Обрадовал по самые уши, -- зло прошипел я сквозь сжатые зубы. -- А почему ты не повзрослел?

-- А я -- некромант... -- невесело усмехнулся родич, считая, что этим всё объяснил.

В общем, я его обматерил. От души. А бессмертие... да куда там, конечно же, бессмертие... "малявковость" на все оставшиеся пару веков! Убил бы идиота!

А ещё меня беспокоила одна вещь. И достав дагу из личного пространства, я её проверил, от души полоснув всегда острым лезвием по руке.

-- Ты с ума сошёл?! -- аж подпрыгнул со стола родственник.

Кровь светилась по-прежнему. Хоть что-то не изменилось. Я даже рад.

Пока родич бинтовал порез, я потребовал подробных объяснений произошедшим изменениям. Можно ли это исправить? Ильен объяснил. Смутная надежда на то, что я всё-таки повзрослею, стремительно растаяла. Обругав заботливого родственника ещё раз, я потребовал еду, горячий душ и время подумать, каким образом я буду убивать этого "добродетеля".

За завтраком... хм... ну, когда встал, тогда и утро, когда поел, тогда и завтрак! И солнце, клонящееся к закату, меня не смущает ничуть. Короче, за едой к злому мне присоединились брат и тени.

-- А ты не подумал о том, что Таэш -- бессмертна? Она ведь божество, пусть и без Источника, -- прервал мою тихую ругань брат. -- Да и я... близко познакомившись со совей второй ипостасью, теперь обладаю проклятием вечной юности. И двойняшки следом за тобой добровольно прошли те же изменения. Ты дольше всех коматозника изображал, двойняшки всего сутки валялись. И я недолго...

-- А с тобой что было? -- тут же забыл обо всём я.

-- Ильен Инферно не удержал. Меня задело. Не сильно.

-- Последствия?

-- Уже никаких не осталось. Ну, кроме вечной жизни...

Я заткнулся. Загнал поглубже всю настоящую горечь, которую вызвало... бессмертие. Небо, никогда этого не хотел. Быть бессмертным... это значит смириться с вечностью, когда все вокруг тебя будут умирать, а ты -- бесконечно жить. Какая бредятина.

-- Так сколько времени я тут провалялся? -- хмуро поинтересовался, отодвигая всё на потом.

-- Пять суток, -- отозвался брат.

-- Чего?! -- я аж чуть не подскочил. -- Завтра же рвём когти отсюда! Только "компас" у Ильена взять нужно.

-- Да вот он, -- Ван протянул мне через стол казавшуюся пушистой звезду на серебряной цепочке.

Я коснулся медальона, взял его в ладонь. Прозрачный камень... Будто нетающий тёмный лёд. И кажется пушистым. Что с ним делать? Как использовать по назначению? С силой сжал "компас" в ладони... Вздрогнул, когда ледяные иглы впились в кожу. И замер, услышав отчётливый беззвучный зов. Перед глазами замелькали смутные, непонятные картинки.

...Встрепенувшийся барс в золотых подпалинах... Изменили направления потоки ветров... Сотни разных созданий, от птиц до людей, носящих в себе "благословение Ветра"... Небо... Небо над знакомым городом...

-- Нам нужно в столицу, -- открыв глаза, произнёс я.

Ильен был великодушно допущен к совету, хотя рычать на него я не перестал. Но дядя под руку не лез и вообще вёл себя тихо. Обсудив примерный план на ближайшее будущее, мы разбрелись спать. Вставать завтра рано, а за разговором успела наступить ночь.

Лёжа в своих покоях поверх одеяла в одежде, думал и лениво осматривался. Планировка и отделка Цитадели сильно напоминает мне Дворец, который у меня дома. И здешние покои -- просто копия моих обычных. Даже зеркало в полстены -- эту гадость я завесил первым делом. Тем более что на себя сейчас смотреть меньше всего хочется. Похоже, я вообще буду от зеркал шарахаться, пока глаза прежний цвет не восстановят.

Ночь... Ночь заставила меня по-настоящему проснуться. Даже скорее очнуться. И стало больно. Очень. Так, что выть хотелось.

Выход всегда был один... Выпустить крылья, распахнуть окно, опустить себя в ночь.

Какой красивый город. Освещённый частыми ночными огнями. Чёрный и величественный, дома -- произведения искусства, башенки, переходы, мостики...

А к востоку чернеет море. И ветер оставляет на губах привкус соли. Горьковатый... чем-то похожий на кровь...

Здесь хочется дышать, в этой ночи. Этим ветром. Лететь, падая в небо и не отрывая жадного взгляда от крупных, близких звёзд. Скользить над чёрной водой, касаясь волны кончиком крыла.

Если я останусь в этом мире -- то только здесь. Хотя... да демона лысого я останусь! У меня куча дел дома! А Даах свои планы могу засунуть себе... кой-куда.

Утром мы отправились по заранее продуманному маршруту. Телепорт у дяди, конечно, был, но после реанимационной капсулы неделю-другую нельзя пользоваться подобными артефактами, велика вероятность впасть в кому. Вообще даже подходить к телепортам лично мне запрещено пока глаза не примут свой нормальный вид, иначе я просто ослепну. Поэтому я заимел привычку таскать в кармане маленькое зеркальце, наблюдая за процессом возвращения в норму. Седую прядь на виске не стал прятать, наоборот, теперь носил волосы только в хвосте, пакостливо скалясь каждый раз, когда дядя виновато отводил взгляд.

Мы отправились в столицу самым коротким маршрутом. Путь при нашей скорости должен занять примерно пять дней.

Но уже на второй день с утра пораньше Ильен дёрнул меня за перья, привлекая внимание. Я с огромным трудом подавил желание дать ему в морду. Не-на-ви-жу когда меня дёргают за крылья! Если с кличкой "малыш" я уже смирился, то с тем, что все вокруг тянут хваталки к моим перьям -- не смирюсь никогда!

-- Что? -- подавляя глухое рычание, спросил я.

-- Мы сильно торопимся в столицу? -- Родич сделал вид, что не замечает моего раздражения.

-- А у тебя есть другие планы? -- заинтересовался я.

-- Небольшие, -- отозвался Ильен. -- Займут не больше суток. Я хочу завернуть в Лесной. Это городок рядом с тёмным Храмом.

-- Считай, что заинтересовал, -- отозвался, пытаясь не показать, насколько на самом деле рад этой незапланированной задержке. Я дурак, да, и совсем забыл, что неплохо бы проверить здешний Храм. Ведь из памяти и души вычеркнул практически всё...

Так мы и сделали. И на следующий день, приземлившись заранее, пешкодралом подходили к городку, носящему название Лесной.

Хм... Определённо, кирпичные дома и относительная современность строений доведут меня до нервной икоты.

-- То, что я сплю десятки лет, не мешает мне содержать своё Царство в полном порядке, -- произнёс дядя, отреагировав на моё выражение лица.

Ну да, конечно. Система работает, сисадмин спит. Или как там было? Солдат спит, служба идёт...

И снова то же смешение рас. Оно в Царстве везде. Удивительно лояльное к чужой инаковости общество. Я даже крылья плащом не стал завешивать ради эксперимента, и то народ вокруг пальцами не тыкал в "это чудо природы". Единственное, что вызвал мой вид -- это лёгкое любопытство. Такого отношения можно добиться только очень, очень высоким средним уровнем развития! Похоже, Ильен действительно вложив в своё Царство душу и огромное количество работы. И не только он один.

Ильен отговорился административными, скучно-неинтересными делами, поэтому двойняшки сразу испарились, будто их никогда не было. Ван сделал морду кирпичом, коротко пояснив, что он сам политик и дворцовый интриган, так что пусть дядя не отмазывается, светлый идёт с ним. Ну а я... Соврав что-то на ходу выдуманное, отошёл подальше и уже по воздуху направился к Храму. Пешком интересней, но на крыльях быстрее.

Давно... давно заброшенный. Широкая чёрная арка начала змеиться трещинами, ступеньки порога крошатся от старости. Чёрные стены густо заросли плющом, вьюнком и прочей ползучей флорой. Широкий коридор, чёрный мрамор пола, колонны вдоль стен и древние статуи, изображавшие разных созданий Тьмы, её Младших детей. Мы -- Старшие дети. Коридор вывел меня в Алтарный зал. Солнечные лучи разбавляли сумрак, проникая через дырявый потолок и стены. Там, в куполе, раньше были стёкла.

Подойдя к алтарю, я смахнул рукой с него палую листву, насыпавшуюся через дыры в потолке и стенах. Мы никогда не приносили нашему божеству лишних жертв. Она могла и обидеться. На алтаре лечили смертельно раненых и больных, при осложнениях проходили первую, чудовищно болезненную трансформацию. На алтарь проливали свою кровь в оплату за что-либо. Чужую -- лишь если богиня потребовала эту жертву. Всё, что говорили люди о кровавых оргиях тёмных в Храмах -- ложь от первого до последнего слова.

Храм -- самое святое и чистое место. Даже тысячу лет назад заброшенный, он не подвергся вандализму, мародёрству... Мы всегда защитим и охраним даже мёртвую святыню. Не даром здесь практически нет пыли, да и палой листвы -- совсем немного.

И ещё здесь никогда не было Таэш. Значит, она во втором Храме. В человеческих землях. Это серьёзно усложняет мою задачу... Хотя, куда там. Она и так... "миссия невыполнима. Вообще невыполнима".

Заночевали мы в Лесном. Оказалось, что у Ильена здесь есть своя небольшая резиденция, так что даже не пришлось искать где снять комнаты.

До столицы мы добирались ещё четыре дня. Точнее, четверо суток, учитывая что и по полночи проводили в небе. И добрались, что самое удивительное, почти без приключений на наши больные головы. Ну, не считая всякой мелочи, типа икавших от смеха близнецов, которых я целенаправленно доводил. Просто разминки ради.

В последний день поднявшись и отправившись в путь ещё в сумерках, мы добрались до столицы к полудню.

Ильен остановился на подходе и очень долго разглядывал стены домов, высившуюся над городом Цитадель... Мы не решались прервать этот молчаливый и непонятный диалог принца с городом. Дядя за последние дни сильно осунулся и выглядел примерно как мы на первой неделе сессии. Понимаю, как ему тяжело возвращаться сюда. И не смею вмешаться. На его месте я прибил бы любого только за косой взгляд в мою сторону. Поэтому -- мы все тут в сторонке не отсвечиваем, нас вообще нету, это всё глюки...

-- Погуляем по городу? -- предложил Ван, когда родич всё же оттаял. -- Или сразу во дворец?

-- А нам вообще куда нужно? -- поинтересовался Ильен, предоставив нам право решать.

Все дружно уставились на меня, ожидая ответа.

-- Не знаю, -- честно ответил я. -- Искать придётся. Но начать можно и с Цитадели.

-- Ну тогда в Цитадель и идём, -- решительно кивнул дядя.

Вскоре мы оказались в Цитадели. Естественно, через главные ворота никто и не подумал входить, пробрались мы по небу и через окно.

Увидевший нас в коридоре тёмный как-то странно изменился в лице, развернулся и дал дёру. Ильен вопросительно взглянул на нас, но мы синхронно пожали плечами, делая вид, что вообще не в курсе происходящего.

Тут из-за поворота, к которому мы подходили, вырулил тёмный...

-- Шон?!

От нашего слаженного восклицания старший братец пригнулся и попытался было рвануть обратно, но передумал и чуть не оглушил нас своим воплем:

-- Братцы!!!

-- Ты идиот?! -- я бешеным ором оборвал попытку меня удушить. -- Какого демона ты здесь делаешь, придурок в чешуе?!..

Орали мы в итоге минут пять, а на робкие попытки тех же близнецов нас утихомирить, реагировали проникновенным рычанием.

-- Ладно, -- махнул рукой я, понимая, что мозгов у брата не было и не будет, и он такой же бесконечно преданный семье придурок как я. Я бы тоже не раздумывая отправился за братом! Но то я, а Шон вроде взрослее и умнее должен быть. По идее. Не знаю правда, что это за идея такая... -- Что с тебя, дурака здорового, взять... Я просто демонски рад тебя видеть!

-- А уж как я вам всем рад, -- вздохнул братец. Притянул нас с Ваном к себе. Мы даже не сопротивлялись этой попытке удушения. Соскучился я по брату. До этого момента даже до конца не представлял до какой степени. -- Малыш, когда же ты успел стать седым?.. -- такая тоска и прозвучала в голосе брата, что я даже по привычке не стал фыркать на "малыша".

-- Да вот, пришлось... -- глухо ответил я, отстранившись. -- Кстати, брат, познакомься с нашим дядей. Шон, это Ильен. Ильен -- это мой старший брат.

Тут из-за поворота пулей вылетел ещё один тёмный.

-- Ильен, а это мой отец. Твой брат, получается...

-- Ага, -- только и смог обалдело кивнуть родич.

Папа обратил внимание на что-то ещё, только убедившись, что наша четвёрка ему не привиделась, что мы все живые, здоровые и даже относительно целые.

-- Брат, значит? -- посмотрел отец на совершенно ошарашенного и потерянного тёмного. Улыбнулся тепло. -- Ну, значит теперь я не самый младший в своём поколении...

-- Эм, пап, тут такое дело... -- в потолок произнёс я, пытаясь со всех сил сдержать улыбку.

-- Ильен объективно тебя старше, дядя Райд, -- не пряча усмешки, закончил за меня Ван. -- Ему сто двадцать пять.

-- Но это объективно, -- снова заговорил я. -- На самом деле больше сотни лет Ильен провёл в летаргическом сне. Субъективно ему не больше, чем Шону.

-- Короче, тут всё сложно, -- закончил Ван.

-- Не дети, а сплошной ходячий кошмар, -- проворчал озадаченный родитель.

-- В родителей! -- хором заявила наша троица императорских кровей.

Далеко заполночь наконец-то мы закончили друг другу рассказывать о том, куда и как нас носило. Узнав, что оправил нас сюда даах, папа страшно ругался. Я ругался не меньше, узнав как сюда попал он, а следом и Шон. Последнее слово в виде "мама оторвёт вам обоим головы и будет права" всё равно осталось за мной. Взаимно обвинив друг друга в отсутствии мозгов, мы на этом успокоились, и дальше обходились без матов.

Только под утро Ван, Шон и Ильен разбрелись спать, а Маньяки давно дрыхли в обнимку на диване.

-- Ты сильно повзрослел, сын, -- произнёс отец, не отрывая от меня взгляда. Мы сидели в стоящих рядом креслах и периодически подливали друг другу в кубки лёгкого золотистого вина. Папа протянул руку, коснулся моего седого виска, полуматериальных перьев. В отличие от других, рука отца, касавшаяся крыла, не раздражала. -- И изменился.

-- Мне пришлось, -- тихо ответил я. Усмехнулся грустно, раскинул крылья, немного склонившись вперёд, придал им полную материальность. -- Мне теперь всю одежду со специальными прорезями заказывать придётся. И это не единственный "подарок" Болота Мёртвых...

Снова уложив крылья, я рассказал отцу всё, о чём умолчал при общем разговоре. Сглаживая подробности, стараясь скрыть слишком уж тяжёлое, но всё. Живо передо мной стояла картина памятника моей семье. И я, уткнувшийся в каменную ногу отца... "Никогда... какое страшное слово..."

Сам не заметил, как за время рассказа оказался у окна, жадно гладя в небо, становившееся красным на востоке. Как вцепился в створку окна до побелевших пальцев...

-- Бедный мой сын... -- Отец, оказавшийся рядом, когда я поднял взгляд, просто обнял меня. -- Бедный ты мой маленький сын... Если бы я мог от всего этого тебя отгородить...

-- Ты просто не умирай, пап, -- только и смог произнести. Горло свело. Больше даже при желании говорить я бы не смог.

-- Обещаю, -- ответил папа.

Как же хорошо, что у меня такой отец... И как же хорошо, что он рядом. И пусть горло свело, но как же тепло на душе. И никто не увидит скатившихся по лицу слёз, а отец и сам незаметно вытер лицо...

Двойняшек так и оставили спать на диване. Только "поле тепла" я им обновил.

Вана тоже хотели оставить спать, да эта вечно недовольная ушастая морда проснулся самостоятельно. И отправился с нами. Как и Шон, брать с собой которого в наши планы тоже не входило.

Ильен, кажется, так и не смог уснуть. Наследник трона был бледен, устал. И скрывал свою растерянность под маской раздражительности. Ну вылитый я. Надо его подколоть, чтобы разозлился на меня и успокоился.

Пока шли до малого тронного зала, мы с братьями втроём успели довести дядю до белого каления, попыток нас убить и отчаянной просьбы императору утихомирить своих наследников. В общем, дёргаться он перестал, что нас полностью устраивало.

В зале с видом ждущих казни смертников нас ждали двенадцать Рыцарей. Отец зорко оглядел преклонивших колено тёмных. Повернулся ко мне.

-- Сын, дай-ка мне Старшую печать.

-- Тогда дай Младшую, -- потребовал я, снимая кольцо.

Подал артефакт отцу, безмолвно интересуясь: "Инструкция для юзера-лузера нужна?"

"Ремня давно не получал?" -- не менее ехидным взглядом ответил мне отец, забирая мою... хм... дедушкину печать и отдавая мне свою.

А потом... потом было судебное разбирательство. Долгое. Муторное. Выматывающее всех участников. Папа вёл допросы при помощи печати, я его дублировал и помогал, потому что ведущую роль физически не выдержал бы. Ильен выступал как в качестве допрашивающего, так и в качестве свидетеля. К вечеру меня мутило от голода, беспощадно кружилась голова и было такое ощущение, будто меня весь день били ногами. Причём ногами, не в тапочки обутыми.

-- Что скажешь, Старший Наследник? -- поинтересовался отец, не глядя на меня. Я сам только взгляд скосил, не поворачивая головы. Его мутило даже больше чем меня, что видно по лицу. Он в каждой душе читал, память им наизнанку выворачивал. Как его самого не вывернуло... Хотя, мы специально не ели.

-- Каждый из них заслуживает казни, -- ледяным тоном отозвался я. -- Но мы не можем себе позволить убить их сейчас, отец-Император. Это политически невыгодно в сложившейся ситуации. Я считаю, что мы должны рассмотреть ситуацию более полно в отношении десяти из двенадцати присутствующих.

-- Ты уверен? -- повернулся ко мне отец.

Я прекрасно понял подтекст его вопроса. И сам посмотрел на дядю.

-- Мне понадобится Тень. -- Ильен тоже всё правильно понял.

-- У Кордана ар'Каэрта есть пара учеников, -- проговорил Шон. -- Любой из них будет рад стать настоящей Тенью тебе.

Ильен не ответил, пристально глядя в глаза одного из тех, кто лишил его крыльев.

-- Нет, -- тихо, но твёрдо ответил дядя. И добавил понятное нам всем слово: -- Одиннадцати...

-- Ван, Шон, проводите консорта в северную башню, -- холодно приказал папа. -- Остальные будут ждать решения Владык Мира, и выполнять полученные ранее приказы.

Арсен поднялся со своего места и тяжело произнёс:

-- Тень желает остаться с действовавшим до сего момента правителем. Я уже и так похоронил двух императоров, двух императриц и потерял двух наследников. Больше не хочу и не могу. Прости нас, если сможешь, Ильен. Мы совершили слишком много непростительных ошибок.

-- Воля твоя, Арсен, -- ледяному тону могли позавидовать айсберги. Только на дне зрачков потемневших глаз отражалась горечь пополам с обидой. Ильен никогда не сможет их простить. -- Отправляйся с Кайреаном, -- и родителя своего "папой" он больше никогда не назовёт.

Не могу сказать, что не понимаю родича.

Шон с Ваном повели двух покорно шагающих тёмных в тюрьму. Проходя мимо нас, Кайреан замедлил шаг и с такой мукой взглянул на своего сына, что даже я едва смог удержать каменную мину. Но Ильен и бровью не повёл, не удостоив родителя взглядом.

Папа, если б ты только знал, как я безмерно счастлив, что именно ты мой отец. И что мама у меня нормальная. Ну, то есть, примерно такая же нормальная, как всё семейство.

Когда мы трое вышли из тронного зала, я уже всерьёз прикидывал, как бы половчее упасть куда-нибудь в наименее пыльный угол, и сколько мне удастся там поспать.

-- Папа, -- я бессильно привалился к ближайшей опоре, оказавшейся отцовским плечом. -- Пойдём кого-нибудь съедим.

-- Может, "чего-нибудь"? -- сочувственно, но всё-таки с улыбкой спросил родитель.

-- Нет, пап, "кого-нибудь", -- уверенно откликнулся я, заставляя себя встать прямо. -- И прибейте меня кто-нибудь, пожалуйста...

-- Это мы всегда с удовольствием! -- как из ниоткуда появились вездесущие близнецы. -- Но мы предпочитаем здоровые и вменяемые жертвы. Поэтому мы тебя сначала покормим...

-- Какой ужас, -- убито произнёс я, и повис на плечах Маньяков, молча эти плечи подставивших.

Собрались мы только на следующий вечер. После допроса никто из нас не был способен даже говорить внятно. Нет, папа ещё более-менее держался, но я, оказавшись в той комнате, где мы вчера обменивались стратегически важными сведениями, с некоторым трудом одолел организованный двойняшками ужин, выпихал их с дивана и провалился то ли в сон, то ли в глубокий обморок...

Утром папа куда-то испарился, а без него мы с Ильеном решили ничего не делать. Я так вообще прикинулся обивкой дивана, лёжа с книгой в руках и периодически таская со стоящего рядом столика еду. Делать что-либо ещё я отказывался наотрез.

-- Ух ты, какой дружный читальный зал! -- папа стоял на пороге и ехидно скалился. Позади отца привалился к дверному косяку Шон.

Да, дружненько вышло... Ильен забрался в кресло с ногами, что-то читая, близнецы валялись на полу тоже с книжками, Ван сидел на подоконнике с учебным пособием по риторике. Я, конечно же, занимал самое выгодно лежачее место. И читал отнюдь не учебник, а интересную космофантастику. "Долгий восход на Энне" # Второй раз перечитываю в условиях жестокой информационной голодовки. И не надоедает.

# Евгений Гуляковский

-- Где вас обоих носило? -- поинтересовался я с дивана, не спеша закрыть книгу и демонстративно глядя на страницу.

-- Где надо, там и носило, -- хитро сощурился отец.

Ой-ой-ой! Я знаю эту ухмылку на папином лице! Ой, знаю! Паранойя меня сейчас сожрёт, а ж... индикатор неприятностей предупреждает, что они, неприятности, будут крупными!

Убрав книгу, сел, пристально взглянул и проникновенно спросил:

-- Ты что задумал, родитель?

-- Тебе понравится, -- пообещал папа.

-- Пап, тебе по части неожиданностей дедушку не переплюнуть, но ты каждый раз стараешься, -- проворчал я. -- Может обойдёмся без сюрпризов?

-- Но так же совершенно не интересно! -- воскликнул папа и улыбка на его лице стала широкой и довольной как никогда.

Интересно, насколько крупную гадость отец задумал?

Папа согнал с лица шкодливое выражение, задержал взгляд на Ильене. Дядя отложил книгу, поднялся. Папа повернулся к Шону:

-- Останься, сын.

Шон вздохнул тяжко, но согласился. Мы переглянулись с Ваном и отправились за отцом и дядей.

-- Вы уверенны? -- спросил нас отец.

-- Пап, ты об этом кого спрашиваешь? Нас с Ваном? Так мы, вроде бы, не новички в таких делах.

Отец только кивнул. Шон отвернулся, чтобы мы не увидели, как исказилось его лицо. Брат на самом деле жалеет нас обоих. И злится на себя за то, что не мог защитить и отгородить нас от пролитой крови в прошлом, а теперь уже поздно что-то менять.

-- Ирдес, Ван, -- позвал Данька и показал нам растопыренные пальцы. В тот же момент Манька едва заметным кивком указала на Шона, объясняя, почему они не с нами.

Мы ответили молчаливым согласием.

В северную башню поднимались в тишине.

Покои заключения, которые язык не поворачивался назвать казематами, для двух пленников оказались обставлены хоть несколько аскетично, но удобно. Обычный набор -- зал, кабинет, спальня, ванная комната. Обычная обстановка... Только решётки на окнах, чрезвычайно толстые стены и дверь, закрытая на наружный замок.

Пленники сидели в креслах под окном. Облачённые в церемониальные одежды Рыцарей. Те, что без доспехов. Ополовиненный бочонок вина возле стены. В комнату проникали закатные лучи, окрашивая деревянный пол и светлые стены в багрянец. Арсен не шелохнулся, когда мы вошли. Кайреан поднял голову. Усталое, постаревшее лицо. Бездонная пустота в глазах.

-- Почему не позвали палача? -- глухо спросил он.

-- Палач перед тобой, -- с ледяным спокойствием отозвался отец. -- Это семейное дело. Никто не имеет право казнить родичей Владык, кроме самих Владык. Являясь отцом моего брата ты -- часть моей семьи, выродок.

На последнем слове папа сорвался на рык. Впрочем, он быстро взял себя в руки. Мы с Ваном отступили за папину спину. Понадобимся -- перестанем изображать предметы интерьера.

Кайреан кивнул, прикрыв глаза. Произнёс медленно:

-- Я прошу пощады для моего друга. Для Арсена ар'Каэрта. У меня осталось ещё двое детей... они тир'Реаны. Арсен, я прошу тебя, только ты знаешь как их правильно воспитать и держать в узде безумие... Они ещё подростки... Литтории шестнадцать, Арейну только тринадцать.

Как же у тебя наглости на такое хватило?..

Ильена перекосило.

-- Какой же ты ублюдок, -- хрипло произнёс родич. -- Обрёк ещё двоих на непрекращающийся кошмар. Молодец, проклятый. Продолжал бы в таком духе, скоро бы вся наша раса вымерла.

-- Они останутся нормальными, если их правильно воспитать... -- сдавленно выговорил консорт. -- Я был молод, глуп, у меня не было наставника, который смог бы вовремя объяснить...

-- Зато у тебя был сын, которого ты сам убил, -- тихо произнёс Ильен.

Самое страшное преступление нашей расы -- это детоубийство. А убийство ребёнка родителем -- это вообще нечто запредельное. В этот закон входит и такая статья как "доведение до самоубийства". Кайреан довёл своего сына до самоубийства. Собственно, наследник Ильен умер. Остался жить другой, носящий то же имя. Господин Вечности, как звали его подданные Царства.

-- Я никогда не смогу простить себя сам. Поэтому, прости меня ты, сын... -- консорт говорил так же тихо, не отрывая взгляда от Ильена. -- И убей. Это тебе поможет...

Тёмный поднялся, прошёл на середину комнаты, встал на колени. Склонил голову.

Отец достал из личного пространства клинок. Узкий, длинной от локтя до запястья, кинжал с широкой рукоятью и чёрным лезвием. Его зовут Жало. Он всегда хранится у кого-то одного. У того, кто может убивать своих. Папа провёл ладонью по лезвию, нахмурился.

-- Малыш, дай-ка мне мою печать обратно.

-- А ты мне тогда мою... в смысле, дедушкину верни, -- потребовал я, не фыркая на "малыша". Из уст отца это звучало совсем не обидно.

Мы обменялись семейными артефактами и папа снова провёл по лезвию. Чёрный металл побелел до такой степени, что на него стало больно смотреть. Протянул Жало Ильену.

-- Это твоё право.

Дядя принял кинжал, шагнул к выродку Хаоса. Положив правую руку на плечо консорта, приставил кинжал к его груди напротив сердца. Рука не должна дрогнуть. Своих всегда убивают одним ударом в сердце. Всегда левой рукой. Знаю. Дед просветил.

Молчание затягивалось, а родич всё не спешил нанести удар.

Когда звенящая тишина стала невыносимой, Ильен отступил на шаг. Развернулся, отдал Жало владельцу.

-- Я не могу.

Папа с сомнением взвесил в руке лёгкий клинок. Погасил сияние, делавшее смерть казнимого безболезненной.

-- Что ж, судьба принца-консорта решена. Он остаётся жив. С наказанием решим позже.

Кайреан поднял голову. В серых глазах полыхнула ярость.

-- Я совершил слишком много. Лишь за сотую долю моих деяний любого приговорят к смертной казни. Я пытался всё исправить. Столько, сколько мог. Я устал жить, мой император. Я... устал...

Два последних слова он произнёс с небольшой паузой. На вдохе... выдохе...

И перерезал горло собственным ножом.

Его лицо исказила страшная, пробравшая морозом улыбка. И та застарелая, дикая тоска, что никогда не покидала серых глаз светловолосого тёмного, ушла, на мгновенье, лишь на мгновенье сменившись не радостью, только отголоском радости освобождения. Потом взгляд остекленел, потеряв выражение. И он упал...

Выродок Хаоса... Последняя надежда разрушавшейся Империи... В луже крови и бликах алого света заката лежал лишь усталый тёмный старик, нашедший успокоение в смерти. Мне стало жаль. Потому что отчасти я мог его понять. Понять... но не принять и не простить.

Ильен смотрел на тело с завидным равнодушием. Медленно произнёс:

-- Первые годы... я каждую ночь мечтал, что вернусь и буду долго убивать его. Через десяток лет в красках представлял, как он свалится с лестницы и сломает себе шею. Спустя полвека мне стало всё равно. И мне наплевать сейчас. Наверное это странно. Или страшно. Это должно быть страшно. Но мне просто всё равно...

-- Идём, -- папа развернул Ильена к выходу, обнял одной рукой за плечи и вывел прочь.

-- Свободен, -- коротко бросил Ван так и не двинувшемуся с места ар'Каэрту. -- Но твою лояльность мы ещё проверим...

Мы вышли из камеры заключения следом за отцом и дядей. За моей спиной послышался судорожный, задавленный всхлип и короткий полувой-полустон. Такой горький, что я замедлил шаг. Но не обернулся.

-- Знаешь, малой... -- папа обратился к Ильену. -- Не смотри на меня волком, был один малой, теперь двое. Субъективно тебе лет как моим сыновьям. Так вот, мелкий, я могу вернуть тебе Небо.

Ильен остановился так, будто налетел на стену. Ошалело посмотрел на первого Императора и смог только просипеть в ответ:

-- Что ты сказал?.. Ты можешь вернуть мне крылья?!..

-- Ну, не обещаю, что это будут именно крылья, -- отозвался отец. -- Но это будет небо. Ты сможешь летать снова не хуже моих детей. И ты, малыш, запомни, -- папа посмотрел на меня. -- Даже если потеряешь крылья, я всегда верну тебе Небо.

-- Всегда знал, что мой папа -- гений! -- легко улыбнулся я.

Вот что ты задумал? Это был отличный ход! Ильена заодно отвлёк в самый тяжёлый момент. Да и моё направление мыслей изменил. Ты гений, отец мой Император!

...Пустота. Пустота и темнота. Мягкий, тёплый мрак.

Он висел в пустоте, распятый на железном кресте. Руки-крылья в цепях, пробивших плоть насквозь. Крест покрыт инеем. Осязаемый алый свет божественной крови, стекая с рук-крыльев, медленно разрушал эту страшную ловушку, заставляя железо ржаветь. Однажды ты сможешь вырваться отсюда, Феникс. Только хватит ли у тебя сил уйти?..

-- Феникс!.. -- крикнул я, разрушая страшное безмолвие. -- Феникс, держись! Я приду за тобой!..

Мой смертный бог поднял голову. Я отшатнулся. Страшное, будто мумифицированное лицо. У него были глаза, но казалось, что их нет. Мутные, стеклянные, слепые. Мёртвые. Таких не бывает у живых. Ледяной Феникс мёртв.

Мертвец с лицом моего бога выдохнул какое-то слово, инеем повисшее перед его лицом и осыпавшееся искристым мелким снегом.

-- Феникс... -- полный отчаянья стон. Не мой. Брата. -- Друг, не смей умирать!

Мертвец снова попытался что-то произнести, но...

...Это появилось из мрака за его спиной. Легло плащом, впиваясь когтями богу в плечи, не имея лица, выглянуло из-за его спины, опустило чёрные крылья, обнимая перьями свою жертву.

-- Маленькие носители Искры... -- голос одновременно был и не был, звучал везде, не нарушая тишину. -- Какое лакомство...

Страх парализовал сознание. Оно было и не было, живое и мёртвое, разумное и нет... И оно хотело ЖРАТЬ. А едой был я. Страх пропитывал всё вокруг, каждую мысль, каждый вдох, каждую судорожную попытку вырваться. Оно, сущее несуществующее, проникало пустотой внутрь, пробиралось призрачными жгутами под кожу, пробиралось в кровь, струясь холодом по венам. Сжимало горло, мешая дышать и не стесняя свободу дыхания. В глаза засыпали раскалённый, живой и ползающий песок, спешащий добраться до мозга, чтобы пожрать его. Холод и яд, жгущий болью, которая существовала и нет. От этого невозможно было защититься, потому что нельзя было понять, есть ли оно и от чего защищаться!

Ужас пожирал, пропитав собой всё, пробираясь в самое моё "Я", не оставляя кроме себя ничего больше. Растворяя меня в себе, лишая способности сопротивляться...

Ветер сжал кулаки. Меня отбросило с такой силой, что мир вокруг исчез...

...Открыв глаза я уставился в потолок. Сел на кровати. Сжал руками виски. Майка, в которой я спал, оказалась насквозь мокрой. Меня всё ещё колотило. Пришлось сцепить зубы покрепче, чтобы эти предатели не стучали.

Ноги не держали, пришлось ползти на четвереньках, и путь до ванной комнаты казался ужасно длинным. Поочерёдно ледяная и горячая вода привели меня в чувство. Не знаю, сколько я тут трупака изображаю. Наверное, уже час, может и больше. Поначалу казалось -- вообще вечность. Так же как вечность длился пережитый кошмар, без конца и края... От воспоминаний передёрнуло. Никогда раньше не переживал такого... даже не скажу чего. Как будто мгновенье смерти, растянутое в вечность.

И я там почти умер. Если бы не Ветер...

Ветер был мёртв. Я знал это, понял как только заглянул ему в лицо. Моя душа -- его храм, поэтому я знаю... как никто другой знаю, что мой смертный бог -- мёртв. Вот только... Смерть бога -- не то же самое, что смерть любого другого существа. Совсем не то же самое...

Что же теперь делать? Как собирать его по кускам, возвращая по капле душу? И где искать эти осколки ледяной души, разбросанные по сотням миров и, возможно, времён?

Потянувшись было к брату, передумал касаться души. Вместо этого оделся и направился к нему в комнату. Дверь оказалась закрыта и на стук он не отзывался. Подумаешь, у меня ключ есть. Вану о том, куда запасной ключ делся знать вовсе не обязательно. Я и Шона, чьи покои рядышком, тоже обделил. Так, на всякий случай.

Апокалипсис лежал на полу в паре метров от кровати.

Помянув всех демонов разом, я бросился к брату. Он дышал. Еле-еле. Пульс едва прощупывался, сердце, кажется, судорожно пыталось не остановиться. Не холодный даже, а ледяной. И весь взмокший. Ван умирал.

В оставленную распахнутой настежь дверь заглянул Шон.

-- Зови папу! -- заорал я, чувствуя, как от ужаса у меня немеют руки.

Шон не заставил повторять дважды. Но мне всё равно показалось, что прошла вечность, прежде чем в покои светлого вбежал перепуганный отец. С одного взгляда оценив его состояние, папа подхватил Вана на руки и отрывисто бросил нам с Шоном:

-- В лазарет! Быстро! Разыскать фельдшеров, всех! Бегом!

Мы сорвались с места ещё до того, как отец договорил.

...Кошмар кончился только под вечер. Уставшие бегать из угла в угол близнецы сидели под дверью. Их больше всего бесило собственное бессилие. На исходе десятый час с тех пор, как Вана, прямо скажем, из Посмертия вытаскивают. Я просто лежу на диване и тупо смотрю в потолок.

В отсутствие света, тьмой Вана накачали под завязку. И как ар'Грах, светлый легко принял тьму, будто родную стихию. Источником служил Ильен, я -- проводником. Здесь не было всего что нужно, нам приходилось идти на разные риски, чтобы вытащить уже шагнувшего за грань Вана обратно в наш неприветливый мир. Кроме нас было ещё пятеро фельдшеров-тёмных.

Не соображаю уже от усталости и ничем больше не могу помочь. Только не могу перестать неслышно шептать Небу молитву. Не оставь своих сыновей и на земле, Небо великое. Не дай моему брату умереть. Не дай умереть. Не дай...

-- Ваше высочество...

Скосив взгляд, я увидел стоящую рядом миловидную девушку с подносом в руках. Запахло чем-то вкусным. Меня замутило.

-- Ваше высочество, вам надо поесть...

-- Не хочу, -- поморщился я.

-- Воробей, тебе необходимо поесть. -- Шон сел на краешек дивана, подвинув мои ноги. -- Ты ведь столько сил потерял. Давай, хватит изображать диванный коврик. Я для тебя пирожные достал. Знаешь, как сложно было их здесь найти?

-- С клубникой? -- заинтересованно взглянул на брата я.

-- И сливками, -- кивком и улыбкой подтвердил Шон.

-- Уговорил.

Пока я кое-как отдирал себя от дивана, принимая сидячее положение, девушка успела расставить всё на кофейном столике и куда-то испарилась.

Оказалось вкусно, а компания в виде старшего брата отвлекла от тяжёлых мыслей.

Закончив с завтраком, я некоторое время смотрел в пустоту перед собой, потом повернулся к брату. Он оборвал себя на полуслове.

-- Шон, ты меня прости, если что не так было... за всё. И за то, что я над тобой издевался всю жизнь, -- попросил я.

-- Да ты с ума сошёл?! -- старший брат скривился как от боли, обнял меня за плечи своей здоровой ручищей. -- Да я же жить не смогу без твоих подколок. Зачем я тебя иначе бы провоцировал всю жизнь? Без твоей "я мстю и мстя моя страшна" -- просто скучно! Ты же такой забавный, когда злишься. Эдакий боевой воробей...

-- Ну всё, тебе кранты! -- зловеще пообещал я. -- За "боевого воробья".

-- Орёл! Только мелкий, -- тут же усугубил своё шаткое положение братец. -- О, я знаю этот взгляд! Уже боюсь заранее, -- едва справляясь со смехом, объявил Шон.

-- И правильно делаешь, -- сощурился я, выдав одну из своих пакостливых улыбочек.

Тут из комнаты, откуда меня выгнали пару часов назад, вышел отец. Стало не до взаимных подколок.

-- Выжил. Пока что, -- устало произнёс второй император. -- Вытянет ли -- уже другой вопрос...

-- К нему можно? -- поинтересовался Данька.

-- Мы просто рядом посидеть... -- просительно добавила Манька.

-- Идите, -- махнул рукой папа. -- Хуже от этого не будет.

Шон ушёл вслед за двойняшками, а папа занял освобождённое братом место. Ну вот, опять не дадут обивку дивана поизображать.

-- Ты не пойдёшь? -- спросил отец.

-- Они все выдохнутся через пару-тройку часов, -- ответил. -- Тогда я их повыгоняю, чтобы отоспались. А пока что... слушай, пап, у тебя ещё силы остались? -- кое-что вспомнив, спросил я.

-- Смотря для какой цели, -- осторожно отозвался отец.

Закатав рукав рубашки, я продемонстрировал отцу шрам на предплечье.

-- Косо срослось, что ли... Мало того, что доспеха нет, так ещё и рука болит.

Папа нахмурился, провёл пальцами по татуировке.

-- Этого я не предусмотрел, -- пробормотал отец, сосредоточенно изучая испорченный артефакт. -- Пойдём-ка ко мне, я попробую исправить.

Пол под ногами изображал из себя палубу корабля в страшный шторм, но до папиных покоев я всё же добрался. Папа вручил мне две белые капсулы и стакан с какой-то шипучей, невкусной фигнёй. Я покорно выпил.

-- Рубашку снимай и на диван ложись, -- потребовал папа.

Пока я расстёгивал пуговицы, успели занеметь кончики пальцев.

-- Что это ты мне дал? -- поинтересовался я, укладываясь на диван так, чтобы рука с татуировкой была наверху.

-- Обезболивающее и снотворное, -- честно признался папа, положив полотенце мне под локоть. Походу, крови должно быть не мало.

-- В следующий раз предупреждай про снотворное, -- язык начал заплетаться и комната поплыла перед глазами.

В руку воткнулась маленькая игла, под кожей почти сразу разлилось холодное онемение. Папа воспользовался ещё и местным наркозом. Так, это меня уже пугает, потому что обещает быть очень болезненным! Ой, а я ведь про кое-что забыл! Отец уставился на выступившую на месте укола капельку крови. На его лице явно нарисовалось сомнение в здравости собственного рассудка.

-- Пап, не бойся, это нормально. Не хотел тебе говорить... но раз уж такое дело... Это что-то вроде заражения. Я вроде как кровный брат бога... наверное... в общем, она правда светится, это не глюки...

На последних словах я окончательно перестал соображать и отрубился...

Просыпаться не хотелось. Глаза отчаянно сопротивлялись попыткам их продрать, внутренний голос уверенно рассуждал о том, что пару суток сна будет только на пользу и не нарушат никаких планов. Пришлось заткнуть эти соблазнительные посулы радикальным способом -- рухнуть с дивана на пол. Но великая гравитация всё равно пыталась оставить меня лежать. Бешеных усилий воли стоило отодрать себя от пола.

Плотно забинтованная рука нудно и тупо ныла. Добравшись до ванной комнаты, продолжил процесс пробуждения этого дохлого упыря с помощью холодной воды. Когда глаза более-менее перестали слипаться, взглянул на себя в зеркало и взялся за расческу. Убрал волосы под резинку. Никогда не привыкну к этой седой пряди у правого виска.

Стоило мне направиться в сторону коридора, чтобы всё-таки добраться до лазарета и проверить, не сбежал ли в сторону Посмертия мой брат, как на пороге покоев появился отец. Окинул полудохлого меня оценивающим взглядом.

-- Не надо на меня так смотреть, ты сам как трупак недельной лежалости, -- вместо "доброго утра" сказал я.

-- Я выносливей тебя раза в четыре, сын, -- мирно отозвался папа. -- А то и во все десять.

-- Когда мне будет сотня, я буду такой же, -- скривился в ответ я.

-- Нет, -- помотал головой папа. -- Ты будешь куда сильнее.

Даже так? Интересно, с чего ты это решил?

-- Как там Ван? -- задал я самый главный на данный момент вопрос.

-- Плохо, -- не стал обманывать отец. -- Нужно как можно быстрее вернуть его домой. Ты мне не объяснишь, что всё-таки произошло?

-- Мы нарвались, -- честно признался я. -- На что-то настолько жуткое, что я раньше даже представить себе не мог, что такое может существовать. Сам чуть не помер. Больше часа пытался хотя бы подняться на ноги. Вану сильнее досталось, чем мне.

-- Как обычно, -- вздохнул папа. -- Если есть куда вляпаться -- вы вляпаетесь. Ладно, чадо моё, пойдём, поассистируешь мне.

Решив не спрашивать, а посмотреть своими глазами, я направился вслед за отцом. Вскоре мы оказались на крыше северной башни.

-- Это что? -- обалдело поинтересовался я, рассматривая обстановку.

Купол из редких металлических "рёбер", кольцевая портальная установка новейшей разработки, провода, малая кольцевая установка-контроллер. Под малым кольцом -- атомная министанция, занимавшая примерно кубический метр пространства.

-- Не фонит, новейшая защита, -- увидев мой опасливый взгляд, пояснил отец. -- Помоги мне запустить...

-- Это вообще что такое? -- повторил я свой вопрос, подходя к кольцевому контроллеру и принимая от папы магнитно-молекулярный ключ.

-- Увидишь, -- многообещающе усмехнулся папа.

Так, я уже испугался. Ну уж ладно, родной отец зла желать не может. Пойду на риск. В четыре руки мы минут двадцать возились с установкой, проводя мелкие настройки в синхронизации с большим кольцом. И, наконец, задержав дыхание и приказав себе не бояться, запуск...

Силовой волной нас обоих отбросило от малого кольца.

-- Держи его! -- крикнул отец, пытаясь подняться. Его приложило сильнее, чем меня.

Я вцепился в контроллер, возвращая сдвинувшееся кольцо на нужную позицию. Почти сразу вспыхнуло большое кольцо и "рёбра" над головой раскрылись как какой-то уродливый цветок. По яростному мату со стороны отца можно было уверенно сказать, что такого развития событий он не предполагал.

Металлические рёбра впились в камни башни и начали стремительно врастать. Ответвления пробили атомный реактор, и едва я успел пожалеть, что умру, даже не увидев убившего меня ядерного гриба, как реактор просто сдулся, впитавшись в ожившие "рёбра". Основательно тряхнуло. Вскоре я мог поклясться, что эти металлические "корни" проросли уже глубоко под землю и в стороны, охватывая полгорода минимум.

В один миг показалось, будто я ослеп, так стало темно. В другой -- ослеп от света.

А когда ко мне вернулось зрение, я поднялся на ноги, огляделся...

-- Папа, -- я осторожно позвал изумлённо оглядывавшегося отца. -- Ты что наделал?

-- Эээ... -- папа почесал в затылке, пожал плечами и ответил: -- Создал стабильный портал меж мирами.

-- Пап, а какого размера должен быть портал? -- вкрадчиво поинтересовался я.

-- Ну... -- отец крайне знакомым жестом смущённо повёл плечом и склонил голову. -- С эту крышу. Но, кажется, вышло немного больше.

-- Немного больше?! -- переспросил я.

Снова поглядел на вставший километрах в пяти к северу наш собственный Дворец родной Столицы. Перевёл взгляд на отца, оглядывающего изменения с живейшим интересом. И не выдержал. Напряжение последних дней вылилось в истерику...

Верный путь

Дальнейшее запомнилось урывками. Кажется, папа пытался привести меня в чувство, но ему это не удавалось. Первым, кого я увидел, оказался дядя. Он ругался жутко культурными заковыристыми конструкциями, никак не мог меня выпустить из своих рук, успокаивая истерику и гладя по голове как малыша, и периодически материл отца с Шоном на чём свет стоит.

Папа не пытался оправдаться перед старшим братом, что злило дядю ещё сильнее. Закончилось всё взаимным братским посылом. Как раз, когда папа с дядей обменивались адресами "куда пойти", появился Ильен.

Пока дядя приходил в себя, созерцая ещё одного брата, я прихватизировал его телефон и позвонил Дрэйку -- следовало срочно отменить Призрачный рейд. Рейд я не отменил, но задачу им изменил. Вместо закрытия портала, десять Призраков (мы с Ваном и Маньяками участвовать не в состоянии, поэтому их было только десять) стабилизировали его, отмечая вехами все слабые места и заштопывая лишние разрывы.

После того, как на границе города пару раз мелькнули едва заметные серые фигуры, мгновенно растворяясь в тенях, отец бросил на меня какой-то странный, я бы даже сказал алчный взгляд. Не надейся, отец мой император, не отвечу. Перед тем, как отправиться в первый рейд, я пять месяцев учился перестраивать сознание. И теперь даже мысленно не называю себя тем, чем являюсь за пределами нормальной реальности. Никто из нас не думает о себе, как о Призраке в нормальной жизни, никто не помнит своей нормальной жизни, будучи Призраком.

Потом мы спешно перетаскивали Вана в нашу закрытую клинику. Брат пребывал в коматозном состоянии. Маньяки тоже попали в ту же клинику. Им было так плохо, что Маня-Даня еле-еле смогли сказать, что "подарок Даах" в их крови сработал при создании портала и чуть не убил обоих откатом. Поубиваю клювомордых ублюдков. Плюс один пункт к счёту, который я буду им предъявлять.

Тихо утащив папу с дядей в склеп, показал им императрицу Дарину. Родичи переглянулись и так же тихо, никому не показывая светлую, перетащили её в тут же клинику, где уже валялись Ван с близнецами.

Вечер и половину ночи я потратил на детальное изучение изменений вместе с Дрэйком. Оказалось значительно лучше, чем мы предполагали. Две Столицы слились в один город без жертв, вырезанных кусков пространства и провалившихся друг в друга строений. Южная часть Столицы и северная часть Эльин'тэата соединились так органично, будто всегда являлись одним целым, образовав стабильный портал... скорее, стабильное слияние диаметром около тридцати километров. Февральский снежок засыпал по-летнему тёплые улицы Принца Ночи. Явное, очень явное вмешательство Даах!

Конечно, ещё переделывать целую кучу всего, чтобы разные города стали одним, но сам факт такого слияния приводил в ступор все три команды Призраков. Два пространства будто стали одним, не калеча разные миры!

А я что, я ничего... много знаю, мало говорю. И молчу ещё и о том, что кроме этого большого портала образовалось ещё штук тридцать быстро вспыхнувших и погасших на карте мелких точек. Если кто-то кроме меня это и заметил, то промолчал так же, как я. Ясен пень, в корыстных целях. Конечно, я уже прикидывал как именно можно использовать портал в торговых целях, какую прибыль это принесёт Империи и какова будет доля всякой контрабанды через несанкционированные пробои. Для дедушкиного мира сегодня настала новая эпоха. Время, когда застой сменится стремительным взлётом ворвавшегося к ним нашего динамичного, сумасшедшего индустриального мира.

Было уже часа три ночи, когда я оторвался от монитора и пошёл прогуляться с дико гудящей головой. Отвык от таких огромных потоков информации. Ничего, пара суток в "Межвременьи" и в рейдах ситуацию исправят. Правда, руку на отсечение ставлю, что заработаю информационное отравление.

Бредя по коридору призраком позавчерашнего дня, я наткнулся на сосредоточенно идущую мне навстречу маму. Она, видимо, стрелой летела в мои покои...

-- Мамочка, придушишь же... -- прохрипел я минуты через две.

-- Живой, мой сын, малыш, живой... -- как в бреду всхлипнула она, ничего больше вокруг не замечая.

Маму так отчаянно колотило, что мне пришлось тащить её в комнату и отпаивать чем покрепче. Я понимаю её. Сам... в будущем успел побывать отцом. Пока она сидела рядом, вцепившись мне в локоть и прижавшись щекой к плечу, я снова и снова, неосознанным, но вошедшим в привычку движением касался пяти тонких, едва заметных шрамов он ноготков моей дочери.

Я отдам свою жизнь, мамочка, чтобы то страшное будущее, в котором ты умерла, не сбылось. Не плачь, гладя кончиками пальцев седую прядь в моём "чёрном пепле". Не смотри на меня так, мама. Не жалей меня. Я всё могу пройти и выдержать. Потому что уже, в свои пятнадцать лет, сильнее тебя.

Когда я успел стать настолько выше тебя ростом, когда перестал быть ребёнком? Когда успел даже в твоих глазах из малыша превратиться в Императора?

-- Ты будешь одним из великих, малыш, -- она снова провела рукой по моему виску. -- Не менее великим, чем твой прадед Терриан.

-- Чтобы быть великим, нужно жить в страшное время, -- негромко ответил. -- Я же хочу жить в спокойные и скучные времена.

-- И когда ты успел стать таким умным?! -- на пороге стоял дедушка. За ехидной улыбкой пряталась гримаса боли и горечи. А к тебе, дедуля, у меня отдельные счёты.

-- Дай-ка подумать! -- воскликнул я с показной весёлостью. -- Может быть тогда, когда мой брат чуть не умер у меня на глазах? Или, может быть, когда в двенадцать лет стал Рыцарем второй ступени? Или, может, когда меня в мой день рождения прокляла светлая истеричка, которую ты привёл в наш дом ради своей очередной политической игры, старый интриган? -- Подавшись вперёд, я пристально взглянул на деда: -- Или, скорее всего, когда я сам сжёг в погребальном костре ту, что должна была стать смыслом моей жизни!

Дед перестал улыбаться, а мама вздрогнула и растерянно спросила:

-- Что?..

-- У папы спрашивайте, -- отмахнулся я. Поднялся на ноги, подошёл к окошку. -- Папе я рассказал всё, что нужно.

Выпустил крылья, полностью их материализовав. Распахнул окно. Обернулся к деду:

-- Деда, у тебя там племянник образовался. Сын императрицы Дарины и Благословлённого Хаосом. И ещё кое-что, я думаю, тебе будет интересно узнать от дяди Дара.

Больше не оборачивался. Поймал крыльями поток воздуха. Покружил над городом и вскоре устало брёл по больничным коридорам в поисках палаты брата. Почему-то в упор не помнил, где она находится. Крылья волочились по полу, и сил не было даже чтобы сложить их, не то что наполовину лишить материальности.

В одном из коридоров меня поймал Кордан. Тень Владыки оглядел шатающего и не соображающего от усталости меня с головы до ног, потащил к врачам, которые без лишних слов вкатали "несчастному замученному принцу" в вену целый коктейль. Кажется, до палаты, где я должен отоспаться, Кордан меня тащил, ругаясь сквозь зубы в попытках не наступать на перья.

Шорох мантии почти не слышен. Посох Дангаха не опускался на пол, чтобы не создавать лишнего шума. Подойдя к кровати, где беспокойно раскинулся во сне тёмный малыш, Дангах склонился, взглянул на спящего. Под глубоким капюшоном невозможно было разглядеть выражение уродливой морды, но Ходящий меж Мирами улыбнулся. Аккуратно поставил на тумбочку возле кровати вазу с цветами, которую держал в руке. Взяв один цветок, положил на подушку принца. И тихо ушёл, растворившись в стене.

...Карта миров изменилась. Теперь это карта трёх миров, а не одного. Империя, существовавшая в трёх мирах одновременно, считалась единой.

Отойдя от карты, я мельком взглянул в зеркало, проверяя состояние глаз. Там отражался всё тот же двадцатилетний юнец, что и последние четыреста лет. Льдистый, страшноватый, но уже привычный цвет скоро должен был сойти, уступая обычному фиолетовому. Пора бы им привыкнуть, что я неубиваем. Сколько раз пытались? Не счесть ведь покушений на моё императорское величество.

Я всё тот же, что и четыреста лет назад. Только Небо меня разлюбило...

Подойдя к окну, я открыл створки и снова залюбовался фантасмагорической картиной слитых воедино трёх миров. Цитадель стоит на стыке трёх пространств и из окон всегда видна картинка, способная свести неподготовленных с ума.

Быть правителем сразу трёх миров не так-то просто. Многие хотят отхватить кусок власти, давно зреют заговоры и перевороты. Но так даже интересней жить. Наша троица привыкла к этой игре, снискав себе славу жестоких ублюдков. Ильен отправился в Третий мир, у Вана сегодня показательная казнь в его серпентарии.

У меня, по идее, выходной. Значит, отчёты теневиков...

Взяв со стола приготовленные ещё с вечера цветы, я вышел из кабинета. Каждый цветок срезал сам, тщательно выбирая самое лучшее.

Вскоре я оказался на заветной и запретной для других площадке. Святое место моей империи. Три скульптуры на могиле. Она по-прежнему сидела на камне, а по бокам от неё стояли двое детей. Наших беззаботно улыбавшихся шкодливых малышей. Мои маленькие демонята. Тринадцатилетние. Навеки застывшие в этом возрасте, как я застыл в свои двадцать. Только в отличие от них, я всё ещё дышу и двигаюсь. Только давно уже не живу. Разве что только тогда, когда прихожу сюда. К ним. К моему смыслу жизни.

Цветы рассыпались перед ними. Я упал на колени, склонил голову. Только здесь я хоть иногда снова живу. Вспоминаю как это -- дышать. Пусть даже задыхаясь от боли...

Некоторое время я пытался понять, почему перед глазами белый потолок, а не... а не что? Не могила моих жены и детей?

На подушке лежал ирис. Чёрный. На тумбочке рядом ирисы были фиолетовые. Стоило мне сесть на кровати и коснуться цветов, как они поменяли цвет.

Ваза, с силой швырнутая в стену, разлетелась мелкими осколками.

Руки дрожали. Меня всего трясло как в лихорадке. И ледяной огонь охватил с головы до ног, сводя болью даже крылья.

Ничего. Ничего я не смог изменить! Только хуже сделал!..

-- Малыш!

Кто-то схватил меня за плечи, вздёрнул на ноги, нещадно встряхнул. Сквозь пелену, застлавшую взор, разглядел дедушку. На лице предка отражался неописуемый ужас.

-- Убей меня, чтобы им не пришлось умирать!.. -- прохрипел я, через силу выталкивая из сведённого горла слова. -- Убей сейчас, чтобы не было будущего!..

-- Ты что несёшь, ребёнок?! -- дед снова встряхнул меня с такой силой, что я прикусил язык.

-- У тебя останется наследник, -- снова заставил себя говорить. -- Ильен вполне подойдёт... будет править... я был всего лишь запасным вариантом... всегда...

-- Ирдес... -- голос у деда мгновенно сел. -- Ты что несёшь, малыш?.. -- предок обнял меня и стал гладить по голове и плечам, пытаясь успокоить. -- Ты единственный преемник моей власти. Ты уникальный и никогда никому не был запасным вариантом. Ты мой любимый младший внук, мой воспитанник и наследник... И перестань нести эту чушь!..

-- Ты не прав, деда...

Как-то вокруг что-то неправильно. Определённо.

Слишком уютно. Слишком спокойно. Ощущение дома... Я уже почти забыл какое оно...

Как ни хотелось спать дальше, я всё же продрал глаза и огляделся. И этим самым глазам не поверил.

Я и правда дома... И даже бардак мой за время отсутствия никто не прибрал! Всё так, как я бросил! Быть не может. Что я дома-то делаю?!

Так, тётушка паранойя, заткнись. Заткнись по-хорошему. Вот только без предположений в отсутствии у меня крыши, пожалуйста! Я вменяем! Ну, почти...

Болеть прогрессирующей паранойей в моём возрасте вообще как-то ненормально.

И всё-таки, как я оказался дома?

Встав, я прошёлся по комнате, врубил комп, автоматически запустился плэйлист. Заиграли старые добрые "Disturbed" с песней "Land Of Confusion". От звуков знакомой музыки настроение резко повысилось.

За окном лежал снег! Нормальный февральский снег! Распахнув створки, я немного помёрз, дыша морозным воздухом утра. Кайф...

Кайфом было даже просто умыться и одеться в первое, что из шкафа выпало. Правда, вместо футболки пришлось искать майку. Ну не раздирать же мне опять на спине свои вещи? У меня здесь каждая футболка -- коллекционная, со своим уникальным смайликом и надписью! Лучше отдам их все на перешивку, пусть мне прорези во всей одежде сделают. Хм... половина вещей из шкафа мне уже мала. Придётся заказывать новые.

Выйдя из комнаты, я первым делом наткнулся на поджидающего сразу за дверью брата. Шон, радостно улыбаясь, сообщил своим громовым голосом:

-- Братишка дома, слышно сразу! Опять врубил свой тяжеляк во все колонки!

-- С совбуфером! -- не менее радостно оскалился я. -- Это не твой громофон без усилителя. Это -- мои стоваттные! -- и я рукой показал высоту колонок -- мне повыше пояса.

-- Ты мелкое чудовище, -- доверительно сообщил Шон, коснувшись пальцами своего виска. Его взгляд упал на мою седую прядь, и брат, смутившись, провёл ладонью по своей коротко, по сравнению со мной, стриженой шевелюре.

-- Ага, -- согласился я. -- Только не мелкое. Как я здесь оказался-то?

-- Ну, папа подумал, что дома тебе будет лучше, -- отозвался Шон.

-- А где Ван? -- настроение мигом уползло в сторону "под плинтус", стоило мне подумать, что второй по старшинству брат остался за несколько тысяч километров отсюда.

-- Здесь же, -- хмыкнул Шон. -- Мы, по-твоему, дураки с папой, чтобы тебя забрать, а Вана -- нет? Правда, пока что ему придётся отлёживаться в клинике, а не дома.

-- Ну так пошли проведаем нашего брата, -- я тут же навострил лыжи прочь из дома.

Шон поймал меня за ворот и коленом под зад направил в другую сторону.

-- Завтракать! Отощал как невольник в рудниках...

В итоге завтракали мы под мой бухтёж о бессмысленной потере времени, и Шоновы пожелания, чтобы все младшие братья ели молча.

После завтрака сразу свинтить из дома снова не удалось. Заботливый братишка вызвал портных! Потому что мне ж теперь надеть нечего, академическую форму новую заказывать надо, и вообще, зима на улице, а я в майке. Простынет-заболеет, лечи его потом, Нового Года за глаза хватило...

-- Когда ты успел стать таким невыносимо нудным?! -- не выдержал я, пока с меня снимали мерки.

-- Я ещё и страшным параноиком стал, когда ты с собственного дня рождения испарился! -- просветил братец.

-- Я не виноват, -- привычно слетело с языка.

-- Вот именно поэтому отныне я не буду пренебрегать безопасностью. И в твой филиал Академии уже перевёлся.

-- Только этого мне не хватало!

Дальше что -- тотальный контроль каждого шага?! Хуже врагов могут быть только заботливые родственники! Это счастье -- когда у тебя большая, дружная семья... в другом городе!

Братец на моё недовольство не отреагировал, пытаясь состроить невинную рожу. Не умеешь ты качественно прикидываться хорошим и безобидным! Это даже папе, который куда опытней и умней, плохо удаётся, у него габариты не те, для "ангелочка".

-- Сколько ждать нового комплекта одежды? -- поинтересовался я у мастеров швейного дела.

-- К вечеру будет готова небольшая часть, -- сообщила пожилая женщина, с любопытством разглядывая мои крылья. -- На остальное уйдёт несколько дней.

Естественно, я чётко расписал чего хочу, чтобы не получить в итоге какое-нибудь страшное безобразие, которое сразу в помойку отправится. И никаких ярких цветов!

В общем, со всей этой канителью, в клинику я попал, только когда за окном было уже темно. По пути думал о том, как же снова привыкнуть ко многим вещам. Например, к сотовому в кармане и тому, что его нужно заряжать вовремя. К потоку информации, которого так не хватало в условиях информационного голода, знакомого любому на время оторванному от цивилизации современному человеку. К тому, что можно расплачиваться пластиковой картой, а не живыми деньгами. Машины, яркие огни в ночи, музыка, реклама... Я в клуб хотел рвануть по приезду первым делом? Не выйдет, не выдержу. Сначала необходимо завершить процесс адаптации.

Оказавшись в белой палате, я поразглядывал брата, раздумывая, каким пинком разбудить эту спящую царевну мужского пола. От его вида становилось не по себе, потому что выглядел золотоликий демон как лежалый трупак.

Сев в кресло, доступно сообщил персоналу клиники, вздумавшему напомнить о времени, что меня до утра отсюда не вытурить. Так, где там недочитанная книга? Покопавшись в отделении браслетной сумки, обнаружил ещё нечитанную космофантастику. Чудно! Ночку скоротать хватит.

На страницах раскрытой книги, как не раз бывало, я и уснул...

...Откуда знаю, что вот это чёрно-золотое нечто, висящее в бездне, это и есть один из моих мерзопакостных старших братьев? Да просто знаю! Какого фига он здесь делает?!

-- Ван, какого чёрта?!

Волна удивления, настороженности, непонимания... узнавание. Страх, паника, отчаянье...

-- Руку давай, придурок! А то деда скоро до объявления новой мировой войны доведёшь...

Проснулся рывком. На койке рядом задёргался Ван, судорожно избавляясь от всяких датчиков на висках и на груди, а так же от кислородной маски, мешающей матом объяснять миру, как его всё достало.

Через минуту после того, как перестал поступать сигнал от датчиков, в палату вбежала дежурная бригада из пяти врачей. И застала радостную картину в виде ругающегося светлого и весело ржущего тёмного.

-- Что, помог тебе волшебный пендель? -- хмыкнул я, справляясь со смехом.

-- А то ж. Где ты раньше был, а? Тормоз чёртов... прибил бы...

-- Убивать младших братьев -- моветон! -- возмутился я. -- Зато наглая морда старшего может серьёзно пострадать.

-- Лучше бы пожрать притащил, -- проворчал Ван, отказавшись от намеренья немедленно встать и скрипя зубами позволяя врачам проверить состояние своего здоровья.

-- Я пулей! -- тут же раскаялся, подскакивая с места.

Всё равно ему надо толком прийти в себя и лучше в одиночестве, а лишних врачей он сейчас разгонит сам, рычать умеет. Зашипит всей сотней змей, сами разбегутся. Да и поесть не помешает. Только где мне в четыре часа утра еду искать?!

Помогли те же белохалатники. Открыли свою столовую, достали пару готовых завтраков, которые только разогреть в микроволновке. Постарались сказать, что после нескольких дней голода неплохо бы начать с чего полегче, сока например, но я заверил, что это правило не касается голодных студентов.

Еда поначалу не вызвала у светлого должного энтузиазма. Впрочем, выражение "аппетит приходит во время еды" в его случае оказалось верным.

До рассвета мы говорили о чём угодно, кроме тем, которые не сговариваясь сочли временно закрытыми. В итоге все обсуждения вертелись вокруг слияния столиц, незарегистрированных пробоев, плавно перескочили на давно не посещаемое "Межвременье" и учёбу. Последняя унылая тема вызывала только подкатывающий к горлу ком тошноты. В отличие от Вана я ни черта не учил и теперь придётся догонять программу. Я ж отличник! Я ж не могу позволить себе плохо учиться! Мама придушит.

Утром заявился папа. Заглянул к нам, переговорил с врачами и через двадцать минут я уже занял своё законное место на переднем сидении отцовской машины. Ван нагло разлёгся на заднем сидении, заняв его всё и демонстрируя всем своим видом, что отныне даже если я вдруг когда-либо захочу там сидеть -- у меня не получится. Мерзкие старшие братья. Передушил бы, да жалко.

При виде заснеженного сада перед домом, покрытой тем же снегом веранды, меня с головой накрыл приступ чёрной меланхолии. Ничего не хочу. Ни делать, ни думать. Только покоя.

Следующие пять дней всё, что я делал, это валялся на диване, игнорируя окружающий мир. Иногда играл в "Межвременье". Иногда читал. Но куда чаще морально разлагался, маясь какой-нибудь абсолютно бесполезной и бессодержательной фигнёй, или уставившись в зомбоящик. Никогда такой мерзости как "ТВ-тюнер" на ноуте не стояло ранее. Как только моя апатия закончится -- сей девайс полетит в ближайшую помойку.

И прекрасно знал, что в соседней комнате, с такими же упадническими настроениями, валяется на диване брат с ноутом на пузе. Мы регулярно пересекались на кухне и разбредались по своим норам, едва перекинувшись десятком слов. Разве что он хоть как-то пытается справиться с этим состоянием, а я -- нет.

Папа, дядя, деда, Шон -- все по очереди пытались нас растормошить. До первого посыла матом. Лично я категорически отказался участвовать в той заварухе, что началась после светопреставления со слиянием столиц.

Маньяки в меланхолию не впали, им было некогда. Они решали официальные вопросы со своим подданством Тёмной империи, положением при дворе и прочими мелочами. Так же отобрали у меня книгу из библиотеки Ариса Рейсарха, Стража изначальных. Та самая книга, содержание которой станет информационной бомбой. Пока что они только сканировали, не пытаясь переводить или куда-то выкладывать.

На третий день пришла Киса. Посмотрела на меня, пожалела как старшая сестра непутёвого брата и ушла, так толком ничего и не сказав.

А на шестой заявился Дрэйк...

-- Тревога!!! Прорыв в тринадцатом секторе! Первая двойка к бою!..

Когда включилось сознание, я обнаружил себя в коридоре навытяжку по стойке "смирно". Рядом такой же помятый и растрёпанный спросонья, но всё равно сверхдисциплинированный, стоял брат. Разглядев перед собой довольную рожу командира, мы переглянулись и мрачно уставились на первого Призрака.

-- Командир, а, командир, -- крайне миролюбиво произнёс Ван. -- А мы тебе, совершенно случайно, за такие приколы рожу набить не обещали?

-- Совершенно случайно, не обещали, -- хмыкнул Дрэйк. -- И вообще, бить командира, это грубое нарушение субординации, дисциплины и считается бунтом.

-- Ничего, мы без свидетелей тебя бить будем, -- ответил я. Зевнул, потянулся. -- Садист ты, Дрэйк. Сколько сейчас времени? Часов шесть-семь утра? Спать хочу...

-- Обойдёшься, -- лингвист тёмной академии хищно прищурился. -- У вас обоих куча дел, студенты. Так что хватит предаваться моральному разврату. Не можете сами себя взять в руки -- я возьму вас за шкирки, как котят.

-- Пошёл ты к чёрту, Дрэйк, -- не сразу понял, что слова прозвучали в моём исполнении.

Повисла тишина. Ухмылка сошла с лица командира.

-- Что? -- недоверчиво уточнил он.

-- В зад к инферналам наведайся, -- услужливо уточнил Ван. -- Малыш, спи в наушниках. Или просто музыку вруби. Погромче.

Оставив растерянного Призрака одного, мы снова разбрелись по своим комнатам. Но через час ко мне завалился приведший себя в порядок Ван. Сел на диван, где я продолжал лежать с ноутом на животе. Впрочем, я за это время тоже успел умыться и одеться. Тв-тюнер валялся под диваном.

Помолчав пару минут, брат со вздохом спросил:

-- Ну что, командир своего добился?

-- Ага, -- кивнул я, просматривая скан книги, сделанный двойняшками. -- Звони Кордану, пусть начинает думать над политикой преподнесения массам стратегически важной информации.

Ван достал из кармана сотовый, набрал номер...

Вечером того же дня мы почему-то оказались в ночном клубе...

Ночь со среды на четверг. Выступали Денис с Ариной.

Веселились двойняшки, отрываясь за всё прошедшее время. Ван, Киса, Сказочник, даже Глюк. Я сегодня впервые увидел лицо, а не маску ЭйнШтейна. Сонный, худой, бледный пилот "Межвременья", программист, Призрак и напарник Белого Лиса. Никто не увидел, но я узнал сразу, по тусклому, безнадёжному взгляду, по бледности, переходящей в серость, по скупым движениям и постоянной усталости -- лейкемия. Основным, конечно, стали не эти признаки. Больные этой дрянью имею специфический запах, который ни с чем не спутать. Люди обычно не чувствуют таких вещей. Да и тёмные тоже далеко не все. Я спрашивал...

Стало понятно, почему он избегал личных встреч. Вовсе не по тем выдуманным несерьёзным причинам, которыми постоянно отговаривался. Сколько ему осталось? Полгода, год? И повторится история Мимира. Только у Мимира был редкий порок сердца... а у Штейна... другая смертельная зараза.

Надо сказать Дрэйку. А лучше -- Деймосу. Нельзя, чтобы он умер в рейде. Хотя, какое право я имею лишать человека последнего, что у него осталось от смысла этой жизни?