Господин вечности

-- СТОЯТЬ, СУКА!!!

Бешеный рёв тренера заставил вздрогнуть, сбиваясь с внутренней музыки, а в следующий миг я полетел прямо в колючую проволоку, сбитый ударом в бок!..

Извернувшись в воздухе, я только и успел выставить перед собой сбивший меня предмет, защищая лицо и руки! Сбили меня большим утяжелённым мячом, каких здесь среди инвентаря штук пять есть.

Боль дошла до сознания не сразу. Попытавшись выругаться, понял, что могу только невнятно шипеть -- горло свело судорогой. Но когда меня за более-менее целую правую руку выдернули из шипованной ловушки, и повтыкавшиеся в ноги, руку и бок, на который я свалился, острые куски металла разорвали кожу местами до костей, расширяя и нанося новые рваные раны, я заорал. От боли аж слёзы на глаза навернулись.

-- Ты что творишь, урод?! -- крик разъярённого тренера над ухом. Он меня и вытащил.

-- Я думал, там защита!.. -- перепугано ответили откуда-то сбоку.

Вообще-то, защитная сетка под балкой есть. Именно неё падают те, кто срывается. Но я же мелкий, а мяч тяжёлый! Меня вынесло за эту сетку! Ван оказался рядом сразу после тренера, от рук брата растекались по самым болезненным травмам "ледышки" и "заживалки".

-- Защита от падений, а не от ударов! -- тяжело дыша от ярости, тёмный едва сдерживался, чтобы не кинуться с кулаками на студента.

Вообще-то мастер курса и боевой мастер имеет полное право на рукоприкладство в ситуации, когда сочтёт это необходимым. Так что даже если бы тренер сейчас его отдубасил, это не вышло бы за рамки системы воспитания в академии. Некоторым приходится вправлять мозги кулаками, увы. И, наверное, тёмный всё-таки вломил бы студенту, если бы ему не помешали.

-- Как у тебя, урода, вообще рука поднялась на ребёнка?! -- Зрение потихоньку прояснялось, и я с удивлением увидел, что на сбившего меня "шутника" попёр Шкаф. -- Он же младше тебя, отморозка, лет на пять! Он же маленький!! Что, нравится детей бить, тварь?! Да ещё и по-подлому, исподтишка! Попробуй драться с кем-нибудь своего роста! Ну, давай, угрёбыш, только один на один, я из тебя быстро дерьмо выбью!..

Если бы мне не было так больно, я бы расхохотался от его способа нарваться на драку. Первые фразы ещё ничего, но последние, про кого-нибудь своего роста приводят меня в восторг. Шкаф ведь не забыл, как мы с Ваном, недоросли ясельного возраста, его, здорового лба, тяжелораненого из "девятки" вытащили.

-- Отставить драку! -- взяв себя в руки, приказал тренер.

А через секунду в спортзал кометой влетел мастер курса. Следом за ним бежали немного запыхавшиеся Оля и Ксана.

-- Серьёзно ранен? -- оказавшись возле меня, спросил тёмный, оценив количество крови на мне и в округе. Ну, многовато, кое-где вены порвались.

-- Царапины, -- буркнул в ответ я.

Кивнув, мастер курса быстрым шагом направился к заметно напуганному студенту. Один из новичков, с которыми я вчера сцепился. Чего и следовало ожидать.

Хорошо, что здесь очень яркое освещение. Иначе свет крови, пусть сейчас едва различимый даже в темноте, мог бы стать проблемой.

-- Убить его? -- мирно поинтересовался брат.

-- Я обдумаю твоё предложение, -- отозвался я, баюкая сильно пострадавшую левую руку и шипя от боли в проткнутых насквозь стопах.

Ненавижу кеды. Военные ботинки с толстой подошвой не пробило бы.

-- Идти сможешь? -- со вздохом спросил Ван.

-- А куда денусь? До общаги дойду.

Брат помог подняться, подставил своё плечо, не боясь запачкать форму кровью. Злым и долгим взглядом одарил новичков.

-- Я хотел просто подшутить!.. -- долетели до меня оправдания. -- Да там же сетка стоит, он должен был в неё упасть! Я вообще был уверен, что он увернётся!..

Обернувшись, встретился взглядом с одним из новичков. И отчётливо понял, что на самом деле они сделали именно то, на что рассчитывали. И если о чём сожалеют, так только о том, как мало я пострадал. Но через мгновенье взгляд студента изменился, став недоумённо-виноватым и на лице было написано только раскаянье. Я бы даже решил, что мне привиделось...

На полном серьёзе грожусь убить я часто, но угроза и убийство -- вещи разные. Именно из-за того, что мне разрешено отнимать жизни, я стараюсь не делать этого без нужды. Потому что чужие жизни -- это моя ответственность. Огромная ответственность перед миром и самим собой.

-- Мальчики, вам что-нибудь нужно? -- девчонки оказались рядом.

-- Бинты, пластыри и перекись водорода, -- деловито перечислил светлый. -- Много.

-- Ужин! -- тут же пожелал я. И пожаловался с несчастным видом заморенного голодом ребёнка: -- Не дойду сегодня до столовой...

Отмывшись от крови и заклеив многочисленные глубокие и болезненные ранения, я лёг на свой диван с намереньем не вставать отсюда до послезавтра минимум. Эту комнату в общаге мы делили на двоих с братом уже больше полугода.

-- А ведь удар был хорошо рассчитан, -- произнёс я, глядя в потолок.

-- Деня говорил, что они отморозки, -- отозвался брат. -- Я тебе гарантирую, что это не последняя стычка.

-- Всегда одно и то же, -- вздохнул я, закрывая глаза и рассчитывая отоспаться, легально прогуляв завтрашние лекции. -- Ты там без меня не нарывайся.

-- Не могу обещать, -- с усмешкой сказал брат.

Заведя будильник на пять утра, я поставил ноут поближе. В шесть у нас плановый рейд, нужно отоспаться. Ван засел делать задания перед сном. Надеюсь, он хоть немного отдохнёт...

...Я бежал по тёмным улицам, дворами и переулками уходя от погони. Дыхание с хрипом вырывалось из горла.

За мной гналось Нечто. Они шло попятам, накрывая улицы небытием, пожирая невидимую жизнь, которой жил и дышал я. Оно лаяло собаками, выло инфернальными тварями, шептало листьями на деревьях, гудело проводами над головой. Шло по моему следу.

"Тебе некуда бежать..." -- смеялось позади.

Эта тварь играет со мной! Глаза застило красным от ярости. Споткнувшись, я полетел на землю, сдирая руки, колени и припечатавшись головой о скамейку в парке. Торжествующе взвыли призрачные гончие. Они уже слишком близко.

Я сел, привалившись спиной к скамейке и пытаясь отдышаться. Нога вывихнута. Дальше мне не убежать, а на второй облик не хватает сил. Этот аватар совсем слабый, человеческий, тело вообще не приспособлено под мой второй, настоящий лик. Бешеные твари крутились неподалёку. Они боялись меня, не решаясь нападать сразу. Я презрительно сплюнул на землю и стегнул их холодом. Это всё, на что меня сейчас хватало.

Хозяин гончих подстегнул своих скулящих тварей, не рискуя сам приближаться ко мне. Он знал, что даже в таком жалком состоянии -- я очень опасный враг. Гончие зарычали. Две псины посмелее бросились на меня. Одна вцепилась в ногу, другая попыталась укусить за руку. Оставалось отбиваться холодом и яростью. Опасность не в том, что меня убьют, смерть -- не страшно. Но снова потерять то немногое, что едва удалось обрести... Второго удара дети, из-за появления которых мне удалось выбраться, не выдержат. Да и пережили ли первый?..

Рёв мотора распугал тварей. Свет на миг ослепил меня, ударив по глазам. Я услышал только вой псов, чей-то злой крик, визг тормозов, выстрелы. Когда в глазах прояснилось, удалось разглядеть мотоцикл и байкера со стволом, из которого тот только что умудрился расстрелять призрачных гончих. Спрятав оружие, парень протянул мне руку.

-- Скорее! Это были не все!..

Через пару секунд я уже сидел на мотоцикле позади неожиданно появившегося помощника. А мои шансы уйти живым значительно возросли.

Под лопатку воткнулась отравленная стрела. Дёрнувшись, осознал, что гасну. Стрела не физическая. Мой враг сейчас погасит моё самосознание, память, разделит остатки души на критические по величине осколки и я снова умру.

Мне нельзя умирать снова. Нужен якорь привязки к миру. Этот якорь минуту назад протянул мне руку помощи. Извини, парень, мне придётся использовать твою душу в своих целях...

Проснувшись, я уставился в потолок. Очень яркий, реалистичный и непонятный сон. С очень знакомым ощущением ледяного ветра.

Только уж очень глючный сон. Хотя, признаю, что на душе стало как-то легче от осознания возможности того, что мой бог хоть и смертный, но живой. Вот только где его теперь искать?!

Зазвенел будильник. Ой, пора в сеть, а то рейд через час. Мысли о сне ушли на второй план, когда спустя час я вынырнул из игры в перевалочной базе Призраков.

"Ты как? -- первым делом оказался рядом Дрэйк. -- В порядке?"

"Нормально", -- попытался отмахнуться я.

"Там столько крови было... -- вздохнул командир. -- Сомневаюсь, что это нормально, малыш".

"Нас всего пару дней нет, а ты уже успел вляпаться?! -- мигом окружили меня двойняшки. -- Что там у тебя случилось?!"

"Воробей, что-то серьёзное?.." -- Киса ласково погладила меня по плечу.

"Да всё нормально!! -- взвыл я. -- Немного поцарапался в спортзале! Ничего серьёзного!"

"Апокалипсис?" -- Киса повернулась к Вану.

"У него почти всё тело в рваных ранах, руки, ноги насквозь проткнуты, -- без зазрения совести сдал меня брат. -- Та ещё пытка".

Я показал ему кулак.

"Может пропустишь сегодняшний рейд, воробей?" -- встревожено спросила Киса.

"И не подумаю! Кис, всё в порядке, правда".

В ответ подруга недоверчиво фыркнула.

"Ну, не совсем в порядке, но не так плохо, чтобы пренебрегать своими обязанностями".

"Ну хорошо. Только возьми "аварийку" и, если что, отключайся сразу. Ты меня понял?" -- Безликая маска и лишённая индивидуальности серая фигура выражала крайнюю степень строгости.

"Понял", -- покладисто кивнул я.

"Мы присмотрим!" -- пообещали близнецы.

"Репей", -- раздражённо бросил я в их сторону.

"Увы!" -- одинаково развели руками двойняшки.

Новички опять с нами. И когда все разлетелись к своим точкам набирать оружие, Райнор недвусмысленно пригласил меня на приватный разговор. Мысленно вздохнув, я протянул руку, соприкоснувшись с новичком кончиками пальцев.

"Оценил, как я себя чувствовал, когда ты меня сдал?" -- поинтересовался тёмный недоучка.

"О, не беспокойся, такое у меня не в первый и, смею заверить, далеко не в последний раз! Меня жизнь часто бьёт и друзья каждый раз пытаются таким образом защитить, -- прохладно отозвался я. -- Вот только я, в отличие от тебя, состоянием своего здоровья не ставлю под угрозу наше дело!"

"Я способен себя проконтролировать! -- вспыхнул тёмный. -- Меня полгода учили у Деймоса!"

"А я уже скоро пять лет как Призрак! И знаю уж точно побольше тебя обо всех проблемах и опасностях нашего дела! Я понимаю, почему командир с тобой возится, но и ты осознавай, как можешь подставить нас всех в любой момент!" -- Ну и зачем он меня злит, а?

"Я учусь. Каждый день всё, чему ты меня учил, делаю. Я не подведу, Ирдес".

Пауза.

"Что, догадался?" -- мрачная мысль.

"Да нет. Узнал, -- пожал плечами Райнор. -- Только ты мог быть таким невыносимым занудой".

Подавившись ответной фразой, я расхохотался. Это я-то зануда?!!

"Ладно, Райн. Верю, что ты не подведёшь".

Снова плановое задание. По большей части в нашей работе нет ничего интересного -- обычная рутина. Сегодня мы отправляемся в Африку.

...Информация стала псевдоматерией, переходя в физический мир.

Песок. Песчаная буря. Имея глаза, я бы ослеп. Умея дышать -- задохнулся бы. Но у меня ничего нет, даже лица и имени. Только номер -- Второй-два.

Анализаторы тела частично отключить во избежание информационного шока. Приказ нубу-один.

Люк в земле. Конечно, закрыт. Третий-один запускает в железо информационную "лазейку". Мы тенями скользим внутрь. По потолком, по вентиляции, невидимые, несуществующие до поры. Ещё трижды используя "лазейку", мы проникаем в закрытый бункер лаборатории.

В середине огороженной территории на возвышении -- Врата для создания разрыва в пространстве. Не стандартное кольцо-ограничитель на постаменте, а два перекрученных меж собой куска железа. Будто кто-то неумело передрал картинку с частью цепочки ДНК из учебника генетики, и воткнул сюда.

"Новая информация, -- прошелестел тихий голос Первого. -- Четыре-два, обеспечить доступ".

"Исполняю", -- отозвался Четвёртый-два.

Здесь никого. Мы вовремя. Центральный комп включён в фоновом режиме. Четвёртый-два легко и привычно подключается к серваку, перекачивает в своё псевдоматериальное тело информацию.

"Первая пара, приступать", -- приказал командир.

"Отставить, -- пресёк последний приказ Четвёртый-два. -- Новая информация".

Первый и Четвёртый-два соприкоснулись кончиками пальцев, начав разговор. Через полминуты Первый приказал:

"Первый дуэт, разомкнуть контуры, создать сбои в подаче энергии, сбить настройки. Сделать незаметно. Второй дуэт -- сломать замки, поменять коды, заклинить двери. Следов не оставлять".

Мы приступили к заданию. И едва успели начать аккуратно размыкать первый контур...

-- Призраки?! -- Человека в защитном белом костюме перекосило от злости, когда он увидел нас. Мгновенье, и он зажал кнопку аварийной блокировки бункера, попутно включая сирену.

Как вторая боевая пара пропустила эту дверь?! Хаос, да этой двери не было! Потайная, с обманкой.

Мысли отдельно, действия -- отдельно. Попытки расклинить механизм захлопнувшейся ловушки не увенчались успехом. Загорелись контуры начала работы "врат". Мой напарник и нуб бросились к полу, чтобы разомкнуть контур, но их отшвырнуло ударом защитной сети.

-- Что, попались?! -- весёлая злость в голосе учёного, успевшего закрыться за бронированным стеклом с терминалом управления.

Врата развернулись рывком, взрыв пространства швырнула нас на стены, во все стороны брызнули раскалённые куски железа. Короткий стон и вскрик боли с разных сторон.

"Первый! Надо уходить!" -- крикнул Четыре-один.

"Мы в западне", -- отрешённо-спокойно отозвался командир, методично взламывая защитную сеть терминала управления, в котором закрылся белохалатник.

Я огляделся. Безликое тело Третьего-один порядком повреждено. Потеряв подвижность, Призрак сидел у стены под охраной напарника. У моего напарника не хватало левой руки, а наш нуб скорчился у стены. Я метнулся к напарнику и новичку.

В это время пространство с характерным гулом лопнувшей струны потеряло целостность, создав пробой в Инферно, откуда выкатился воющий, рычащий комок сцепившихся меж собой насмерть демонов!

Всё это случилось за две-три секунды, но казалось, времени прошло куда больше.

"Боли... быть не должно... псевдоматерия..." -- слабо простонал новичок.

"Миф", -- отозвались мы с напарником, уже успевшем подобрать свою потерянную руку. Сейчас он занимался тщательным уничтожением оторванного куска псевдоплоти. Следов не стоит оставлять. В отличие от оружейных кодов, тело само распадается не сразу.

"Как же тогда..." -- нуб указал рукой на нас.

"Самоконтроль", -- пожал плечами напарник.

Обернувшись к демонам, я чуть не потерял этот самый пресловутый самоконтроль Призрака.

"Второй-один! Это же Тъерг!"

"Наш?.." -- недоумённо уточнил напарник.

"Наш! -- уверенно ответил я. И рявкнул на общей волне изготовившейся к атаке команде: -- Красного не трогать! Это союзник!"

"Это демон!" -- не пожелал меня услышать Первый.

"Это союзник, командир!" -- настоял на своём я, прицельно ударив "поглотителем" по серому противнику Тъерга.

Взвыв, серый уродец, похожий на жуткого кентавра-паука-мутанта, отлетел к стене и бросился к лежащему Призраку. Слаженный удар команды снова размазал жуткую тварь по стене. Инфернала из высших убить очень непросто. Тъерг снова кинулся на противника, мы же объединили всю ударную мощь девяти Призраков, раз за разом атакуя врага. Но только ранили. Убить живучую гадину никак не получалось.

Быстро и беззвучно переговорив, наша боевая пара и пришедший в себя нуб бросились выполнять мой безумный план. Расширив разрыв, сплели из обрывков оружейных кодов пространственную бомбу. Выставив таймер на одну секунду, закинули в разрыв. Рвануло так, что нас расшвыряло к стенкам. Но своего мы добились.

Поднявшись и встряхнув головой, оглушённый взрывом демон всё понял с одного взгляда. Не теряя времени, он схватил своего израненного, но живого и крайне опасного противника в охапку, и зашвырнул в на время потерявший стабильность разрыв!

Команда тут же изготовилась к атаке оставшегося демона, а я приложил руку к горлу, используя последние разработки команды.

-- Стоять! Тъерг Галвиваш, Девятый Старший клана Когтей, мы не будем атаковать тебя, -- не имеющий интонаций и лишённый какой-либо индивидуальности так же, как наши тела, серый голос Серого Призрака.

-- Уже Восьмой Старший, -- самодовольно отозвалась жуткая тварь. Метаморф-мутант, не имеющий постоянного облика, в этот раз выбрал тот же вид, что и последний раз, когда я видел его. Высший инфернальный пёс. -- Благодарю за услугу. И если могу немедля оказать ответную...

-- Ты и так мне должен, поклявшийся на крови, -- всё тот же безликий голос.

Удивившись, демон несколько мгновений сверлил меня пристальным взглядом и понятливо кивнул. Улыбнулся полной острых зубов уродливой пастью на приплюснутой морде. Встал на мощные задние лапы, плавно перетёк в человеческий облик. Перетекание -- тошнотворное зрелище! Когда имеющее чёткие контуры тело начинают плавиться и течь, как разогреваемый пластилин -- передёргивает. Хорошо, что в неопределённом состоянии метаморф пребывал не больше пяти секунд. И встал на две ноги огромным, бритоголовым мужиком в байкерском прикиде.

-- Так какую услугу я могу оказать Безликим незамедлительно, чтобы не увеличивать долг?

-- Ворота твои? -- я указал рукой на разрыв в пространстве. -- Убери их с моей территории.

-- Не знал, что ты претендуешь на этот континент, -- хмыкнул демон.

-- Я претендую на этот мир, Тъерг.

-- Я не могу их убрать, -- согнал с лица ухмылку демон. -- Пока что -- не могу. Мои враги заключили договор с людьми твоего мира. Разрывы созданы по новой технологии. И пока что уничтожить их не представляется возможным.

-- Сколько всего таких врат? -- подал голос Первый.

-- Около двухсот, -- отозвался демон в человеческом облике. Смотрел он при этом только на меня. -- И некоторые из них способны помочь в твоём безумном и самоубийственном поиске, Безликий.

Что-то в глубине моего сознания дрогнуло, отзываясь на слова метаморфа.

-- Я прошу тебя последовать своей клятве, Тъерг Галвиваш. Врата представляют опасность для меня. Обезопась их, насколько это в твоих силах, если не можешь закрыть. Если можешь -- закрывай.

-- Я последую клятве на крови, -- кивнул демон.

-- А теперь -- позволь нам уйти из ловушки.

Метаморф огляделся, безошибочно направился к запершемуся учёному. Вежливо постучал костяшками пальцев в бронированное стекло и столь же вежливо попросил:

-- Эй, червяк бледнозадый! Отпусти Безликих, пока я тебе кишки на шею не намотал!

Белый от страха учёный дрожащими руками набрал на компе нужную команду. Под потолком открылся небольшой люк. Как раз, чтобы Призраки по-одному прошли.

Первыми вытаскивали раненых и носителя информации -- главную ценность. Последним уходил я.

-- Эй, малый! -- позвал Тъерг. Я обернулся, остановившись. Демон весело скалился. -- Ты безумен как инфернал, и непредсказуем как настоящий хаосит. Но мне это по нраву!

-- Не убивай невинных в моём мире, Тъерг. И я не убью тебя снова.

-- Невинные мне больше не нужны, -- инфернал усмехнулся ещё веселей.

Я ушёл, больше не оборачиваясь. Нужно доставить носителя информации до перевалочной базы. Никаких "авариек".

"Какого Хаоса это было, Крылатый?!" -- накинулся на меня командир, стоило мне войти в "Чистилище" последним.

"Это был наш должник, -- стеной передо мной встал брат. -- Не бузи, командир, ты же знаешь, что драться выгодно не со всеми. Тем более, что перед тем, как заключить союз, мы с малым дважды его убивали".

"Дрэйк, это высший инфернальный безобличный метаморф! -- добавил я, не спеша покидать надёжное убежище за спиной брата. -- Его практически нереально окончательно убить. -- Разве что в Лесу Изначальных этот демон не продержался бы и двух недель, если бы не скрылся в Болоте, но об этом забудем. -- А метаморфы -- те ещё мстительные ублюдки. Лучше иметь такого в союзниках, чем в смертельных врагах".

"Информацию!" -- резко и зло бросил командир, протягивая нам руки.

Переглянувшись с братом, мы одинаково пожали плечами и ответили на приглашение к приватному разговору без слов. Через минуту Дрэйк вздохнул и отлетел в сторону, махнув на нас рукой.

"В этот раз вы правы, ребята. Но будьте добры предупреждать о подобных вещах! Вэнди, ты перекинула информацию?"

"Давно уже. Все только тебя ждут. Идём домой, я спать хочу, а Рейдер с Маньяком вон вообще в сознании едва-едва!"

"Маньяки в порядке, -- отозвались двойняшки. -- Наш нуб цел. А вот нуб Крылатого с Апокалипсисом что-то плохо выглядит".

"Рейдер, надеюсь телефон у тебя рядом с ухом! -- подтащив Призрака к выходу, сказал я. -- Приготовься, сейчас я буду тебе звонить и орать на тебя за безалаберность!"

Ван завис на секунду, а потом заржал как ненормальный.

Вот чёрт! Набрался от брата. Обычно он звонил и орал на меня в трубку после не самых удачных рейдов, когда я подставлялся под удар.

В общем, повышать голос и читать лекции я не стал. Мирно поинтересовался самочувствием тёмного и пообещал нагрянуть в субботу, проверить как его успехи на поприще обучения. Райнор обречённо вздохнул и пообещал подтянуть самоконтроль.

Брат закрыл лежащий на животе ноут, так же как и я загнал Иглу антенны под кожу в запястье. Скривившись, потёр всё ещё не слишком послушную руку.

-- Прогулять первую пару, что ли? -- риторически поинтересовался брат в потолок. -- Малой, что у нас первой парой сегодня?

-- Лингвистика, -- ответил я, садясь на своём диване, убирая планшетный комп на тумбочку, туда же скидывая виртуальный обруч с браслетами.

Нашёл рядом бутылку воды, в тумбочке -- обезболивающие. Все вчерашние травмы ныли просто зверски. Боль не сильная, но очень изматывающая. И по всему телу, что самое поганое. Я сегодня точно никуда не пойду!

-- А препод по лингвистике у нас Дрэйк... -- произнёс всё так же в потолок брат. -- Решено, прогуляю!

Апокалипсис аккуратно скинул ноутбук на пол, завернулся в одеяло и прикинулся трупом. Я тоже задремал, решив не травмировать и без того израненное тело лишний раз.

А через час пришёл Дрэйк. Ввалился в комнату, открыв нашу дверь запасным ключом. Придётся замок менять.

Ван взвился в воздух, и быстрее, чем командир успел сказать хоть что-то, заорал:

-- Какого хрена ты на служебный инвентарь наступаешь?! Сойди с моего ноута, быстро!

Опешивший директор быстро отступил на пару шагов. До ноута светлого на самом деле он не дошёл метра три.

-- Чего пришёл, командир? -- раздражённо поинтересовался Ван, зевая и кутаясь в одеяло.

-- Завтрак принёс, -- пожав плечами, Дрэйк невозмутимо поставил на стол два закрытых порционных контейнера. -- Вас обоих в столовой не было. Ну ладно Ирдес, но ты-то, Ван, чего всё ещё дрыхнешь?

-- А я прогуливаю твой предмет, -- нагло ответил светлый. -- И отсыпаюсь после дела.

-- Ага, а командир, значит, после дела может не отсыпаться. Собирайся, Ван, ты мне нужен на уроке!

В общем, лингвист растормошил жутко недовольного, раздражённого Вана, утащил его с собой на пары. Предварительно они прикончили завтрак, от которого я отказался. Потребовав от Вана обещания, что если ему понадобиться помощь -- то он сразу позовёт, я снова уснул. И мирно спал до обеда, пока не притащился Шон. Стянув с меня одеяло и оценив количество бинтов и пластырей, пропитавшихся кровью, брат потемнел лицом. Но, взяв себя в руки, не пошёл крушить аудитории сразу, а вместо этого потребовал от меня сменить пришедшие в негодность повязки и пластыри. Отбрыкаться не удалось.

После того, как мои руки, бок и ноги оказались заклеены и забинтованы наново, я потребовал от брата не вмешиваться в мои дела и не подрывать мой авторитет. Шон ругался, грозился, просил и уговаривал. Но сдаться ему пришлось. Со своими делами я разберусь сам. Хотя Шон всё же вытянул из меня обещание, что если они посмеют подшутить надо мной или Ваном, когда он будет рядом -- у брата есть неоспоримое право сделать из них отбивную.

В общем, отоспался я ближе к вечеру. Проснулся и понял что жутко хочу есть! Готов жевать обивку дивана!!

Первостепенной задачей стала добыча еды. Где меня здесь кормят? В столовой и у девочек. Так, а я вроде бы девочкам сегодня что-то обещал. Решено, пойду к ним!

Жутко чесались и болели заживающие под бинтами и пластырями... даже не знаю, как их назвать. Для ран несерьёзные, для царапин слишком глубокие и многочисленные. А, ладно, как не назови, болеть меньше не станет. Отыскав чёрную майку с очередным острозубо скалящимся смайликом, украшенным декоративными рожками, хвостиком с острым наконечником и с надписью вокруг картинки "Если не злить -- настоящий ангел", вытащил из-под дивана не сильно пыльные джинсы и кроссовки, быстро оделся. Расчесав волосы, обнаружил, что в пределах видимости нет ни одной целой резинки! Блин, в косу их опять убирать, что ли?

Потянувшаяся к затылку рука замерла на полпути. Раскалённой болью обожгло воспоминание о том, как я плёл косу ей... Аккуратно, тщательно, долго... И волосы её, такие же чёрные, гладкие, тяжёлые, длиннее моих...

Опустив руку, я закрыл глаза. Вдохнул. Никогда больше я не буду плести себе косу. Никогда в жизни. Никогда. Выдохнул. Открыл глаза.

Пофигу. Так пойду.

Академия, как правило, представляла собой лабиринт ещё почище, чем некоторые медучреждения. И общага не являлась исключением, делясь не только на этажи, но и на корпуса-донжоны. Для первых-третьих, четвёртых-пятых и шестых-седьмых курсов. Парни обычно занимали нижние этажи, девчонки селились наверху. Комнаты делили на двоих-троих, реже -- на четверых. Три донжона соединялись меж собой подвесными коридорами и лестницами, а так же общей "гостиной" -- первые три-пять этажей всегда занимала центральная постройка, объединявшая трёхбашенную общагу в одно здание. Как правило, связанное с основным учебным корпусом парой-тройкой надземных коридоров-переходов.

Такое деление вовсе не означало, что при смене курса нужно обязательно переселяться на новое место. Частенько просто меняли нумерацию зданий.

Обычно возрастные группы не разбавлялись другими курсами, но исключения делали для близких родственников. И первокурсника вполне могли подселить к пятикурснику, если они родные братья. Шона мы к себе не пустили, пусть нафиг идёт, нам с Ваном и так тесновато в этой каморке. Впрочем, Шон и не стремился сунуть голову в пасть тигру, нарушая личное пространство "двух неадекватных братьев, за-что-мне-такое-наказание". Со светлым мы зоны комфорта поделили и ни один без нужды не нарушал незримые границы другого.

Так о чём это я? А, о том, что я тупица редкий! Я живу на четвёртом этаже, а девчонки -- на шестом. Обычно достаточно пройти по внутренней лестнице донжона, но не в этот раз -- придурки-студенты что-то взорвали и внутренняя лестница оказалась заблокирована! И нет бы мне, умному чрезвычайно, сообразить подняться по внешней, через соседний донжон, так я попёрся через центральное здание!

Поднялся бы спокойно наверх и через централку, хоть это на самом деле дольше, чем через соседний донжон, не смотря на то, что кажется наоборот... Но с моей везучестью я же просто не мог не наткнуться на компанию своих недобитых противников!

Окинув на этот раз только четвёрку весьма далёким от доброжелательного взглядом, хотел пройти мимо, да не тут-то было!

-- Эй, парень, подожди!

И этот умник, который кинул мяч в спортзале, схватил меня за пострадавшую левую руку! Больно же!!! Я разражено зашипел сквозь зубы и сокурсник тут же разжал пальцы, выпуская мой локоть из захвата.

-- Извини, -- тут же состроил виноватую рожу этот здоровый лоб. И замялся, не зная, как начать разговор. Я не собирался облегчать ему задачу. Вздохнув, человек заговорил: -- Я извиниться хотел за мяч. Погано как-то вышло.

-- Ну и? -- недовольство пополам с раздражением живо нарисовались на моём лице.

-- Да просто чтобы непоняток не было, -- пришёл другу на помощь другой нормандец. Который протирал своими штанами моё место в аудитории. -- Нам ведь ещё учиться дальше и придётся в одной группе. Про драку на математике, надеюсь, забудем? Ну, погорячились мы, признаю. Да и вы тоже. А с мячом Боря сглупил. Ты ловко полосу прошёл, Боря решил, что ты максимум равновесие потеряешь. В общем, мы просто хотим всё уладить, понимаешь? Чтобы больше не было таких стычек, ведь в них мы все пострадаем, верно? Никому от этого не будет пользы...

Жесты, интонации, способ построения фраз, тембр голоса...

-- Используй своё дешёвое НЛП на блондинках в ночных клубах! -- оборвал я. -- Ты выбрал паршивый способ извиниться за свою тупость!

Отступив, студен посмотрел на меня с искренним удивлением. Повинился:

-- Привычка! Больше не буду. Поговорим нормально?

Внутри нарастало раздражение, подстёгиваемое голодом.

-- Вы чего от меня хотите на данный момент, а?

-- Уладить возникшее недопонимание, -- ответил сокурсник. Протянул руку. -- Я -- Стас Добровольский. Шутник, который тебя сбил -- Боря Немиров.

-- Ирдес рит'Рау, -- легко слетела ложь с языка. Я всегда использую близкородственный мамин род, если хочу скрыть своё имя. Мамин отец был рит'Рау, но на ступень младше маминой матери из рау'Гелио. Обычно прокатывает. У Шона сложнее, таких здоровых в этом роду практически нет, но он тоже может при большом желании прикрыться фамилией Рау. Собственно, под ней мы тут и числимся. Я поднял вверх ладони, демонстрируя бинты и пластыри. Если левая разодрана в клочья, то правая практически невредима и пластыри налеплены на неё больше для Шонового спокойствия. -- Руку не пожму, не зажили ещё руки. Это всё, или ещё вопросы?

Викинги переглянулись. Тот, который Стас посмотрел на меня с лёгкой, доброжелательной улыбкой. И почему мне хочется ему врезать за это, а?

-- Да, в общем-то всё. Я надеюсь, что в дальнейшем обойдёмся без таких стычек, у меня нет желания драться... тем более, с подростками.

-- За своих беспокоишься? -- хмыкнул я, на миг обнажив клыки. -- Я может и мелкий, но на третьем курсе и лучший на потоке не за красивые глаза. Хотя, безусловно, и за них тоже! В общем, Стас, тебе и твоей компании стоило бы уяснить, что во избежание неприятностей передо мной не надо извиняться после драки. Надо не проверять прочность моего положения в обществе, что касаемо и общества студентов. Потому что, новичок, поверь -- оно прочно. А теперь -- меня ждут, поэтому до встречи на лекциях!

Махнув рукой этой гоп-компании, я направился к лестнице. Услышал одобрительное хмыканье и тихое "а молодец пацан!". Стас произнёс мне вдогонку:

-- А за место лучших мы ещё повоюем на занятиях. Ведь habent sua sidera lites. И scientia potentia est! #

Остановившись, я обернулся и усмехнулся:

-- Что, Стас Добровольский, привык жить по правилу veni, vidi, vici?# Так я не собираюсь с тобой соревноваться и сильно сомневаюсь, чтобы моему брату такая трата времени была интересна. Aquila non captat muscas! #

Я уже почти преодолел пролёт, когда краем уха услышал негромко брошенное мне в спину:

-- Орёл, говоришь? Птичка по полёту видна... passer domesticus.#

# Habent sua sidera lites -- споры судьба решает (лат.)

scientia potentia est -- Знание -- сила (лат.)

Veni, vidi, vici -- пришел, увидел, победил (лат.)

Aquila non captat muscas -- Орёл не ловит мух. (лат.)

passer domesticus -- домашний (живущий в городах среди людей) воробей (лат.) здесь -- воробушек (прим.авт.)

Вместо раздражения последняя фраза вызвала весёлый смех. Чем безобидней я выгляжу, тем легче мне в итоге справиться с теми, кто вздумает проверить меня на прочность! Котёнка близко подпустят к себе, не догадываясь о том, что маленький безобидный комок шерсти со смешными коготками и крохотными зубками, может быстро стать большим, клыкастым и когтистым тигром.

Девчонки, как выяснилось, меня не ждали. Думали, что я буду отлёживаться. Ага, щас! Скучно же! И мысли ненужные в голову лезут...

В ответ на "так ты сыграешь, Ирдес?", я состроил страдальческое выражение лица и горестно взвыл, что они решили заморить меня голодом насмерть! Однокурсницы посмеялись, но, продолжая подшучивать, накормили. Даже сладости нашли! После куска торта я был готов уговориться практически на всё, что бы ни попросили эти благодетельницы и избавительницы от голодных мук одного тёмного подростка.

-- Пойдём в кубрик? -- предложила Оля. -- Там сейчас Ритка, Деня и Андрей сбежали из медчасти...

Кубриком называли общую комнату двух этажей. Зал отдыха на выходных, мозгового штурма -- во время сессий, неофициальных и неразрешённых студенческих вечеринок... Короче, кубрик. Просторное помещение, обычно в форме шестигранника. На пространстве академии не экономили, никакой тесноты и утрамбовки, как в человеческих учебных заведений.

Пребывая в благодушном настроении, я позволил утащить себя в заданном направлении.

Кроме Дениса и Риты, которые сидели в обнимку в широком кресле, тут собралось ещё человек десять. Пророк с загипсованной рукой сидел чуть в стороне от остальных, и старался лишний раз не дёргаться. Видеть меня были рады, да и мне на душе стало тепло в хорошей компании. И распивали явно не тот лимонад, бутылка которого на столе стояла! Пошарив под столом и вынув оттуда завёрнутую в пакет пластиковую тару, глотнул прямо из горла, одобрительно кивнул. Светлое пиво. Вкусное. Заныкал тару обратно под стол и весело сообщил:

-- Если мастер поймает, я не с вами и вообще мимо пробегал!

-- Да брось, -- усмехнулся Мистраль. -- На твой невинный взгляд даже наш неподкупный и беспощадный мастер купится. Ты ж ангел! -- и сокурсник указал на смайлик, весело скалившийся на моей майке. -- Если состроишь несчастное выражение лица, так заранее всё простят.

Я тут же состроил самое скорбно-возвышенное выражение, какое только смог. Но не удержался и почти сразу рассмеялся. Засмеялись и остальные.

Взяться за гитару уговорили быстро, хотя я и посопротивлялся для проформы. Они знали, что меня не надо просить спеть что-то конкретное, за "заказ музыки" я могу и гитарой по башке дать. Хотя, гитару, мою чёрную красавицу, пожалею. А вот кулака в зубы допроситься можно! Если девушки такую ошибку совершат -- я сострою мину оскорблённого до глубины души и несправедливо обиженного ребёнка, и они же сами об этом пожалеют. Другое дело, когда я спрашиваю "что тебе спеть".

Музыка рождалась под пальцами, заполнив мою душу и захватывая в свой ритм других. Я играл и пел, забывая обо всём. Модификация голосовых связок привычная и лёгкая, не зря я столько лет учился у оперной певицы. Только одно... когда меняешь голос для того, чтобы петь -- говорить больно. Будто ножи в горло втыкают.

Они радовались и было так хорошо, что легко рождались весёлые, радостные песни. Те, от которых они улыбались и смеялись.

Откуда-то повеяло холодом... И я вдруг поймал себя на том, что под пальцами зазвучал другой ритм, подчиняясь памяти, подаренной моим странным сном.

Жить, чтоб сгореть,

И сгореть, чтобы жить,

Не заблудившись во тьме.

Время придет,

За собой позовет

Феникс, рожденный в огне!.. #

# Ария -- "Феникс"

И только я знаю, что огонь, в котором рождён мой друг Феникс -- ледяной. Феникс... Ветер... Мой бог и мой друг. Моя душа -- по-прежнему твой храм. И мне остаётся только призрак надежды, что когда-нибудь моя душа перестанет быть храмом для мёртвого бога. И ты возродишься, смертный бог. Без тебя, боюсь, долго я не протяну. И без твоей помощи... у меня нет даже призрака шанса вернуть мою богиню.

Хэх... настроение изменилось, изменилась и музыка.

И я люблю, но эта боль сильней день ото дня!

Я все еще люблю тебя, и смех твой слышу я!

Терять уже я научился, научи прощать

И жить без страха снова потерять... тебя... #

# Ольви -- "Потерять тебя"

Пора прекращать... Гитара не хочет уходить, струны льнут к пальцам песня за песней. Она ведь живая, часть моей души, моя чёрная красавица. И создана чтобы забирать мою боль. Долгое время я не знал, какой секрет спрятал отец в этом артефакте. Пока не испытал запредельную пытку, а она оказалась у меня в руках. И чем хуже мне становилось, тем сильнее она ломалась. Стальной гриф напополам...

Струны, казалось, гладили пальцы. Хотя обычно, если я долго играю -- струны режут их в кровь, как ножи.

Хватит. Прошу тебя, хватит. Я позову тебя ночью, на крыше, один. А теперь -- уходи. Не желаешь? Ну, давай тогда споём что-нибудь повеселее. Взгляни как сидят вместе два чудных светловолосых человечка -- Ритка и Деня. Видишь, как за руки держатся? Не удивлюсь, если всю жизнь вместе пройдут. Если, конечно, когда-нибудь повзрослеют, избавившись от молодой дури, присущей некоторым. Давай для них...

Живая пляска пламени костра в музыке струн и словах новой песни. Несложной, но завораживающей. Мне самому хотелось уйти в движение вслед за музыкой.

Отзвучали последние аккорды, но казалось, музыка ещё гуляет под сводом потолка, дрожит в тенях по углам, хотя моей чёрной красавицы уже нет в руках. Пальцы всё-таки сбил. Не сильно, часа через три-четыре уже забуду.

-- Всё, -- откинувшись на спинку дивана, я закрыл глаза. -- Рука болит.

Влад быстро поднялся со своего места, остановился за моим плечом, провёл раскрытой ладонью над моей лежащей на подлокотнике дивана рукой. Разодранная конечность, замотанная в бинты и пластыри, тут же онемела.

-- Так легче? -- поинтересовался тёмный.

Я кивнул. Надо же, неуч Влад ри'Тарг освоил "ледышку". Хотя, накладывает тёмный её отвратительно, работа с Силами у него топорная. Рука на самом деле болела меньше, чем пробитые насквозь стопы, на которых мне ещё ходить надо, и разодранные ноги, и бок.

Некоторое время всё вокруг ещё жило отголосками музыки. Она звучала в тихих словах, в жестах, улыбках и взглядах окружающих. В моей душе царила живая, мелодичная тишина. Смутная тоска на дне души органично вписывалась в эту тишину. И мне не хотелось ничего менять, не хотелось нарушить эту тусклую гармонию в себе...

Но окружающие решили сделать это за меня.

Рита, сидевшая напротив через столик, в упор посмотрела на меня, и беспощадно спросила:

-- Ну и кто же эта бесконечно эгоистичная стерва, которая посмела разбить сердце такому чуду, как ты?

Я не сразу понял, что она сказала. А когда до меня в полной мере дошёл смысл её слов... Когти пропороли подлокотник дивана.

-- Рита... -- внезапно севший голос удалось проконтролировать с трудом. -- Никогда, Рита... Никогда такого не говори... Она не сможет опровергнуть твои слова, не скажет, насколько ты не права. И ты даже не сможешь прийти на её могилу, чтобы извиниться за эти обвинения. Потому что от неё не осталось могилы. Я сжёг её тело на ритуальном погребальном костре. После того как она умерла на моих руках, когда я не успел закрыть её собой. Поэтому... -- подавшись вперёд, я пристально взглянул сначала в глаза блондинки, а потом оглядел и всех остальных. -- Никогда даже не думай, что Таэш могла быть хоть в чём-то не хороша. -- Откинулся обратно на спинку дивана, убрал когти. Индифферентно добавил: -- Спроси у близнецов, они тебе расскажут, какое это было забавное, наглое, невозможное и прекрасное тёмное чудо.

Потерявший краски мир на время перестал меня интересовать. Вернулся обратно я уже снова умея улыбнуться и запихав поглубже всё лишнее. Никому не нужна чужая полумёртвая душа. Я всегда являлся символом неунывающей веры в лучшее, а не чёрной тоски и смерти. Сам накалил, сам и разряжу обстановку.

Несколько жестоких подколок окружающих, лёгких шуток, обсуждение моих хвостов с прошлой сессии, и всё как прежде. Как до глупых слов голубоглазой блондинки. На вопрос о том, готовился ли я к двум недосданным зачётам, пожал плечами и ответил, что конечно же нет.

-- А зачем тебе готовиться, если ты и так гений? -- сказал из своего кресла Пророк.

-- Я? -- искренне удивился. Отмахнулся. -- Да ну, брось! Вот Ван -- тот гений. А я только немного сообразительней большинства.

-- Ты себя очень сильно недооцениваешь! -- объявил Пророк. -- Ван, конечно, гениален, но тебе это даётся легче, чем светлому. Ему требуется большая дисциплинированность ума для того, чтобы быть гением, ты же легко и естественно царствуешь в любом хаосе! То, что нам приходится подолгу заучивать, ты запоминаешь один раз услышав. Не просто запоминаешь, но полностью понимаешь. Ты можешь не помнить ни названий, ни формул, но всё докажешь и решишь в лёгкую, едва уловив принцип.

-- Это потому, что мне всё чрезвычайно легко, я так уматываюсь на учёбе? -- хмыкнул я.

-- Это потому, что у тебя занятий в два раза больше, чем у любого из нас, -- встрял Мистраль. -- В этом плане ты сумасшедший. Во всей академии только ты себе набрал такое количество дополнительной учёбы, чтобы спать и есть становилось решительно некогда.

-- Ну, спасибо, ребята! То я гений, то сумасшедший! Вы уж определитесь...

Сокурсники со смехом заверили, что одно другому вовсе не помеха.

Хорошо. Можно снова откинуться на спинку дивана, слушать их негромкие разговоры и смех, и молчать.

-- Ирдес, -- Оксана коснулась моей руки. -- Ты меня до библиотеки не проводишь?

-- Конечно, -- кивнул я, поднимаясь на ноги.

-- Уже уходишь? -- спросил Мистраль.

-- Ага, -- согласился я. -- Надеюсь, что без моей помощи вы со своим подстольным компроматом справитесь! -- кивнул в сторону заныканой тары с... не с лимонадом, короче. -- Только много на себя не бери, а то будет опять: "Я танцую пьяный на столе, нуба-нуба-е!" -- пропел я, подражая Профессору Лебединскому и изобразив, как именно будет танцевать нетрезвый Денис.

Грянул весёлый гогот и сокурсники принялись подкалывать хохотавшего Деню.

Мы с Ксаной в это время успели смыться.

-- Ксан, у тебя, случайно, резинки для волос нет? -- спросил я. -- А то я все свои растерял.

Сняв запрошенное со своих тёмных, волнистых волос, девушка протянула её мне.

-- Держи!

Черный цвет меня более чем устраивал и, направляясь следом за девушкой, я убрал волосы в хвост. Мне приходится ходить с распущенными, потому что два десятка резинок улетают дней за пять. Часть теряется, но в основном они рвутся. У меня очень густые волосы, толщина косы заметно шире моего запястья. Ещё очень гладкие. Их трудно удержать под резинкой и в косе ненамного проще. Так... аутотренинг "Ирдес не хочет стричься, Ирдес не будет бриться на лысо тем более! Заткнись, паранойя!"

Только сейчас, идя по коридору от общаги к учебному корпусу, я обратил внимание на безлюдность и темноту. Ого, а время-то к полуночи! Это сколько я играл? Четыре с лишним часа? Удивлён, что так мало сбил пальцы.

Библиотека у нас работает часов до трёх ночи, часто студенты там же в читальном зале и засыпают над книгами. Особенно во время сессий.

-- Несчастный ребёнок, -- вздохнула идущая рядом Ксана.

-- Кто? -- искоса взглянув на неё, поинтересовался я.

-- Ты, конечно, -- негромко произнесла она.

Я даже притормозил. С чего бы это? Не, конечно, когда девочки меня жалеют, это значит, что я всегда накормленный и обогретый, но сейчас-то с чего такие разговоры?

Сокурсница очень ласково провела ладонью по моему лицу. Мне даже не захотелось отстраняться.

-- Сколько я тебя знаю, в тебе всегда был железный стержень, Ирдес. Ты можешь выглядеть обманчиво мягким, но ты же из стали отлит. А с тех пор, как вернулся... ты будто надломлен. Скрываешь отлично, окружающие не замечают. Только иногда в тебе виден этот надлом. И мне очень жаль, что так вышло с тобой. Ты -- настоящее чудо. Остаётся только мечтать о том, что когда-нибудь ты сможешь снова стать прежним.

Отвернувшись, я долго смотрел в пустоту коридора. Она не лучшая на курсе по оценкам. Но исключительно мудрая девушка. Мудрая и проницательная.

-- Я не надломлен, Ксанка, -- сдавило горло тисками. -- Я изломан. Эта жизнь похожа на сон. То ли кошмарный, то ли просто пустой и бессмысленный. Иногда, очнувшись, я оглядываюсь и никак не могу понять -- почему это я ещё живу, если жить мне незачем? Смысла больше ни в чём нету. Всё происходящее -- агония. Зачем дышу, если свежий ветер -- как отрава в лёгких? Лучше уж парами синильной кислоты надышаться. Потом я закрываю глаза. Вспоминаю, что у меня есть братья, которые могут не пережить моей смерти, двойняшки, которые от меня зависят. И продолжаю жить. Но я сломан, Ксана. И этого уже ничто не изменит. Идём. Мне всё ещё очень больно наступать на ноги, но стоять ещё больнее.

Дальше я смотрел только перед собой.

-- Ты куда сильнее, чем тебе кажется. Ирис, цветочек из стали, -- сокурсница легонько погладила меня по плечу.

Тут же захотелось обидеться на последнюю фразу. Но почему-то не получилось.

...Ирдес не заметил, что в уголке кубрика тихо сидел никем не замеченный новичок. Чужой в этой дружной компании. Не заметил мальчик и того, что чужак выскользнул следом за ним. Проследил. И ушёл, едва мальчик и девушка дошли до библиотеки.

И очень скоро уже отчитывался перед главой своей шайки.

-- Его действительно ценят, Слава. Этот маленький поганец умеет заворожить своё окружение. За счёт того, что красив как ангелочек и обаятелен как дьяволёнок. Голос у него тоже ангельский, а уж что он с гитарой вытворяет... Даже меня цепляет за душу. Очень забавно в этом поганце сочетаются надменность со скромностью и застенчивостью. А теперь послушай, что я записал. Это весьма познавательно.

Не слишком высокий, но широкоплечий и отлично сложенный, смуглый, темноволосый студент достал из кармана диктофон. И включил его, отмотав запись на разговор в кубрике. Следом шла запись произнесённого в коридоре, по пути в библиотеку.

Станислав Добровольский криво усмехнулся, хлопнул друга по плечу. В светлых глазах отразилось такое, за что малыш убил бы не раздумывая долго.

-- Отлично, Ренат. Его можно подцепить. Надломленного всегда легче доломать. А этот паскудёнышь заслуживает... быть наказанным. Боря, что ты узнал про род?

-- Рау -- немногочисленны и невлиятельны, -- отчитался находившийся рядом Борис. -- Это учёные, тихие и незаметные кабинетные крысы. Даже странно, что в их роду есть кто-то такой, как старший брат этого малыша. Достаточно сильных, чтобы его прикрыть, и чтобы в случае неудачи мы не смогли откупиться, среди них нет. О матери информации практически нет. Отец -- всего лишь артефактор. Правда, малец его называет "лучший артефактор империи", но это обычное хвастовство. Среди рит'Рау нет выдающихся талантов этого профиля.

-- А что со светлым? Он ведь тоже эту фамилию носит, -- уточнил Стас.

-- О, ну тут всё просто, -- пожал плечами Борис. -- Светлый либо сводный, либо приёмный. Второе скорее. Вообще никак не ценен.

-- А протекторат мастера?

-- Личный долг семье рит'Рау.

-- И это же прекрасно, -- вставил четвёртый участник беседы, сидевший в кресле. Статью тоньше друзей, с тонкими пальцами музыканта или маньяка, переплетёнными на колене. Носил он ту же фамилию, что и Стас, являясь его братом по отцу. --Такой экземпляр в нашей коллекции! Ведь с теми, кто умён, талантлив и неординарен всегда намного интересней, чем с серыми мышками. Только представь, Стас, мы можем попробовать на нём новую перековку сознания! И если повезёт -- у нас будет свой ручной тёмный. Не просто тёмный, а уникально интересная игрушка. Его незащищённость -- это шикарно. Лучше развлечений может быть только отсутствие последствий.

-- Ты, Женёк, не упускаешь шансов, -- хмыкнул Боря.

-- Я прикрываю ваши уродские задницы, когда вы, идиоты, влезаете в дерьмо своим собственным отсутствующим умом, -- холодно напомнил Евгений Добровольский. -- Какого хрена ты, кретин, убил ту последнюю девчонку? Если бы не ты, нам бы не пришлось начинать всё в нуля на новом месте!

-- Не подкалывай Женьку, он этого не любит, -- одёрнул друга Станислав. -- Издевайся над сосунком и первокурсниками. Только не попадайся и не подставляй нас.

-- С чего начнём? -- спросил Ренат, глядя исключительно на Женю.

-- С девчонок, которые этой тёмной птахе дороги. А потом перейдём на двойняшек...

Когда я вернулся в комнату, Ван уже спал. Я тихо прокрался к своему месту.

-- Малой?

Не ожидая, что брат проснётся, я дёрнулся, больно ударился пробитой ногой о диван, отпрянул, запнулся о лежащий на полу рюкзак, упал и обматерил этого ушастого придурка, за то, что так пугает среди ночи! Ответом мне был весёлый ржач. Руки сами тянуться уменьшить поголовье близких родственников путём удушения одного из них подушкой!!

Свет мне не нужен, я и в темноте отлично вижу, не стал ночник зажигать. Это Вану хотя бы тусклый источник света нужен, а я так могу обойтись. Поэтому брат не увидел, что когда я стянул кроссовки, на полу остались тёмные кровавые следы.

Ворчание о том, что любимое и любящее семейство порой хуже смертельных врагов, лишило светлого излишней наблюдательности как нельзя более эффективно. Он накрылся одеялом, засунув голову под подушку и гнусаво запел: "Спит убитая лисичка, спит задушенная птичка..." От этих воплей мартовских кошаков я и свалил в направлении ванной комнаты, прихватив с собой бинты и пластыри.

Включив воду, я разделся и залез в душ. Избавившись от перевязок, внимательно осмотрел раны. И тихо выругался сквозь зубы. Разорванная в лохмотья рука, ноги, бок -- всё заживало очень плохо. Сквозные раны в стопах сочились тёмной сукровицей. Местами целая кожа вокруг ран нехорошо потемнела.

Паранойя, ты понимаешь, что твои предположения -- чистой воды идиотизм? Нет, я не нахожу другого разумного объяснения, но как найду, не сомневайся -- сообщу. И тебе, тётушка, придётся смириться с тем, что ты не права. Ну сама подумай -- кому и зачем могло понадобиться отравлять колючую проволоку в спортзале? Ой, нет, не надо мне этих предположений! Я знаю, тётушка паранойя, какой у меня изощрённый ум, и что он способен измыслить с твоей помощью, так что просто заткнись! А я пока возьмусь за мочалку и беспощадно ототру кожу от всего лишнего.

И всё-таки, что же мне с этим делать?..

О, придумал! У меня же сохранилась аптечка Ариса! А там -- универсальное заживляющее противоядие. Помогает практически от всего, даже при укусах инфернальных тварей. Если бы не эта штука, я мог бы вытащить из болот на своей спине не полудохлого брата, а его разлагающийся труп. Сейчас этот злобный светлый практически не хромает, лишь изредка вспоминая о том, что ногу ему чуть не отгрызли.

Отжав волосы и аккуратно промокнув раны полотенцем, которое после этого полетит в помойку, я достал браслетную сумку, выудил аптечку стража изначальных. Нашёл прозрачную, не имеющую никакого запаха мазь и принялся тщательно накладывать её на все раны и даже самые мелкие царапины. Подождав, пока она впитается хоть частично, так же тщательно и осторожно заново перебинтовался и позаклеивал более мелкие повреждения пластырями. Взглянул в зеркало и чуть не расхохотался -- ну чисто мумия недобитая! Как там братья про меня говорят -- вечно раненый попаданец? Даже не поспоришь!

Закончив с перевязкой, я пошёл спать. На этот раз прокравшись так тихо, чтобы не нарушать чуткий сон светлого эльфа. Придушу к демонам, если ещё раз так напугает!

Ночь была поганой. Она оставила после себя привкус гнилой крови, безнадёжности и липкого как патока страха. Даже если бы я смог снова уснуть -- не стал бы. Именно поэтому, стараясь не дёргаться лишний раз, я надел запасную чёрную форму, нацепил на воротник трилистник и отправился на занятия вместе с братом. Ван поворчал по поводу того, что я прусь как идиот на учёбу, когда у меня есть легальный повод прогуливать, но внимательно посмотрел в глаза и умолк. Тяжёлый у меня, видать, сейчас взгляд.

Первой парой в расписании стояла мировая история. Сказать, что я пришёл в аудиторию -- значит, гнусно соврать. Потому что я туда приполз. И аккуратно, стараясь не задевать никаких углов и не делать резких движений, упал на своё место. Достал учебник, дополнительное пособие, тетрадь и нагло положил голову на парту. Учитель мне простит. Меня почти все учителя любят. Кроме этого старого хрыча, который математик. И ещё литераторша. Та меня вообще не переваривает. Остальные не устают повторять, какой Ирдес хороший, умный и замечательный. А что проказничает иногда, так малыш же ещё, ему простительно.

Математик невзлюбил меня с тех самых пор, как я указал ему на ошибку, допущенную прямо во время урока на доске. Литераторша кривится каждый раз, когда я высказываю отличное от её собственного мнение. Она просто млеет, когда студенты за ней повторяют, а тут выискался какой-то мелкий выскочка!..

Такими мыслями, не отрывая тяжёлой головы от парты, я отвлекался от прошедшей ночи, продолжавшей липнуть к коже багровым ужасом. О чём конкретно были сны -- уже почти не помню. Только непрекращающийся страх и безнадёжность отравляют мне утро.

Историк не счёл нужным сделать мне замечание. Только, подойдя, тихо поинтересовался у Вана, почему я пришёл на уроки, если мне ещё отлёживаться надо после происшествия в спортзале. Светлый жестом показал отсутствие у меня здравого смысла и обозвал ненормальным заучкой.

-- Сам такой, -- не открывая глаз, встрял я. -- Лекцию я послушаю и запомню. Не заставляйте меня сидеть прямо.

-- Только не храпи, -- с улыбкой в голосе предупредил учитель.

-- Не буду, -- пообещал я.

Слушал в пол уха, стараясь не засыпать слишком крепко. Полпары лекция, а со второй половины -- вызовы к доске по пройденному накануне материалу. И в какой-то момент один из студентов заставил меня сначала проснуться, а потом и вовсе отодрать голову от стола.

Тёмная академия отличается от любого другого учебного заведения тем, что любой, абсолютно любой предмет изучается углублённо. Историю мы тоже учили детально. Сейчас у доски отвечал нормандец, представившийся мне Стасом. И нагло врал, искажая факты о временах становления империи!

Повернувшись к брату, я понял, что его выдержка вот-вот откажет. После чего разговаривать он не станет, устроив драку прямо у доски посреди пары. Не могу его осуждать!

-- Не смей гнать на д... Дария Завоевателя! -- вскочил я со своего места. -- Не дорос ещё до права голоса в разборе мировой истории! А до права искажения исторических фактов, раньше от старости песком из задницы рассыплешься, чем дорастёшь!

-- Это кто там затявкал? -- демонстративно приложил ладонь к уху этот... этот... слов цензурных не хватает! -- У тебя другая версия? Ну так расскажи! Позволите? -- последний вопрос был адресован преподавателю.

Тот кивнул и я пулей вылетел к доске, задев по пути ногой парту и зашипев от боли. Это привело в ярость ещё сильнее. Какое-то дерьмо смеет поливать грязью моего деда! Убью!

-- На чём ты там остановился, с... студент?! На политических репрессиях третьего десятилетия становления?! Ну-ка, давай разберёмся, что именно происходило и что ты, м... мудрый ученик, назвал "кровавой резнёй амбициозного тирана"!..

В общем, я объяснил в порой резких и на грани приличия выражениях, насколько сокурсник не прав. Вроде бы внёс в его версию не такие уж большие поправки, да только они кардинально меняли общую картину!

-- Проверь свои источники информации, -- уже почти спокойно закончил я. -- Они у тебя явно из архивов жёлтой прессы.

-- И ты свои не забудь проверить, -- исключительно миролюбиво посоветовал мой противник, приторно оскалившись. -- А то мало ли, такая патриотичная версия... Не зомбируют ли вас, тёмных подданных, чтобы вы не могли адекватно оценивать историю и поступки власти?

-- За клевету на верховного императора я тебе прямо сейчас штраф к оплате выставлю, мразь! -- прорычал я, мигом теряя самообладание. -- Штраф в виде собирания с пола выбитых зубов сломанными пальцами! Готов плеваться кровью?!

-- Ирдес! -- окликнул преподаватель. Он человек, немного старше Дрэйка. -- Оценка за сегодняшнее занятие -- высший балл.

-- Благодарю, -- кивнул я, возвращаясь на своё место.

-- Станислав, на этот раз отрицательный балл не выставляю, но впредь жду более продуманных ответов и качественно проработанных материалов. Без необоснованных предположений и домыслов.

-- Понял, -- кивнул сокурсник и, к моему удивлению, уселся на соседнюю первую парту!

Взглядом поинтересовался у брата, какого чёрта этот здесь делает?

"Отличник," -- отозвался брат, едва заметно пожав плечами.

"Что не мешает ему быть куском дерьма!" -- констатировал я.

"Превонючим," -- согласился Ван.

Сон мне эта перепалка отбила напрочь. Зато вернула чувствительность к повреждениям.

На следующей лекции я отчётливо понял, что эти новички решили целенаправленно вывести меня из равновесия. Передал брату вчерашний разговор, во время которого узнал имена сокурсников. Брат давился смехом, с трудом не начав ржать в голос посреди пары. Это подняло мне настроение, и всё оставшееся время мы издевались над противниками. Когда только меж собой, беззвучно, а когда и в открытую.

Преподаватели несколько раз пытались воздействовать на нас годным для большинства остальных студентов способом. То есть, прерывая наши тихие переговоры и сдавленный хохот, спрашивали, не хотим ли мы рассказать о теме сегодняшней лекции. Ведь, позволяя себе отвлекаться, мы явно всё знаем. Проблема в том, что мы знали. А что не знали -- так никто не отменял взаимовыручки.

Конечно, нас пытались достать всеми силами, но... натыкались на волну ответного стёба и смеха. После обеда практической частью занятий не всей удалось пренебречь. Например, в химическую лабораторию идти пришлось. Но там мы, от греха подальше, устроились на другом конце аудитории. А то мало ли, они сделают что-нибудь, Ван взбесится, поубивает их... кровищу потом отмывай со стен и потолка!

Вечером в столовой, когда мы рассказывали Шону, как развлекались целый день, брат, бедняга, есть не мог от смеха.

-- Шон, когда папа двойняшек привезёт? -- поинтересовался я по пути в общагу. -- А то уже четверг, а они всё веселье пропускают.

-- Не раньше субботы, -- отозвался Шон. -- Да пусть хоть отдохнут перед тем, как в экстернат уходить.

-- Пусть, -- согласился я.

Но без них скучно. Как же я привык к тому, что моя жизнь превращена в тотальный бардак! Эдакая непрекращающаяся авиакатастрофа, только все живы.

С тех пор, как один из двух моих братьев вечно занимает соседний диван в общаге, соседнее место в аудитории, уверен во взаимной поддержке и подставляет плечо -- жизнь поменялась. Раньше я всегда был отделён от сокурсников. Вроде бы и с ними, но за невидимой стеной. Раньше никогда не было таких друзей-приятелей как Мистраль и Пророк, прикрывающих спину не потому, что я наследник и это долг, либо чем-то выгодно в будущем, а просто потому, что могут. Раньше не было таких девчонок, как Ксанка, Ритка и Оля. Да, и до моего перевода в этот филиал девочки готовы были обласкать, потискать и накормить очаровательного котёнка Ирдеса, но никогда не относились так... Как к своему, одному из них, другу, а не чужому породистому щенку, которого грех обойти вниманием.

Если бы не Призраки... однажды я бы, безусловно, перестал быть для окружающих прекрасным сувениром, превратившись в хозяина. Но никогда не стал бы для них своим. Никогда не рухнула бы эта стена, чёткой границей отделявшая меня от всех остальных.

Смешно от факта, что всё это -- благодаря онлайн-игре, виртуалу, мировой паутине. Тому, что так осуждаемо многими. Я бесконечно благодарен моему веку и миру за то, что он дал мне.

И тут мысли из моей головы испарились.

Мимо нашей бредущей по коридору и вяло переругивающейся компании продефилировали две идущие под ручку пары. Ксана держала под локоток Стаса, мило о чём-то с ним беседуя. Оля держалась более независимо, но шла рядышком с ещё одним из этой компании! Вроде бы этого смуглокожего метиса, звали Ренатом.

-- Это что за неведомая хрень? -- не постеснялся поинтересоваться я.

-- ...?! -- нецензурно добавил светлый брат.

-- Бывает, -- философски пожал плечами Шон.

-- Только не с нами! -- агрессивно вскинулся Ван.

Глядя вслед двум парочкам, я не очень понимал, что вижу перед собой. На вид всё хорошо и замечательно, почему бы девчонкам не заинтересоваться такими видными парнями? Но почему же в таком случае у меня челюсти сводит от желания порвать этих уродов в клочья, чтобы они никогда не приближались к моим сокурсницам?!

Ревную, что ли?

Последняя мысль стала ушатом холодной воды на голову. Чёрт! Хорошо, я притих. Но наблюдаю! Слежу за каждым шагом.

Успокоиться мне всё же не удалось. Домашнее задание я был не в силах делать. И раньше-то домашку перед самым уроком писал на коленке, но в этот раз всё валилось из рук. Даже на книге не могу сосредоточиться! А ведь в руках не самая скучная космофантастика.

Нет, ну какого чёрта?! Раньше сокурсницы не проявляли даже зачатков дружелюбия к этим уродам! Скорее уж открытую враждебность.

Когда это стало невыносимым, я мигом успокоился, и пошёл разобраться с перевязкой. Отодрав старые пластыри и сняв бинты, с радостью обнаружил, что всё начало активно заживать. Где были самые мелкие царапины, не осталось даже шрамов, из остальных ран уже не сочилась тёмная сукровица. Но ещё дня три-четыре придётся походить перевязанным, как начинающая мумия. Джинсы, майка со смайликом, кроссовки, волосы в хвост, всё, я к девчонкам.

-- Ты куда? -- поинтересовался Ван, отрываясь от учебников и тетрадей, разбросанных по всей его части комнаты.

-- Проветриться, -- отмахнулся я. -- Чего и тебе советую, а то скоро книжным червяком станешь.

В закрытую за спиной дверь врезался учебник, брошенный меткой братской рукой. Недостаточно быстро в этот раз!

На стук в двери открыла хмурая Оля.

-- Ты взъерошенный как воробей на холоде! -- она улыбнулась, увидев меня. -- Что-то случилось, малыш?

-- Соскучился, -- заявил я, самым наглым образом заходя в комнату и обозревая происходящее.

На Оксанином диване вольготно и нагло расположился нормандец. Сама она сидела с другого края с книгой в руках.

-- Неведомая хрень продолжается, -- сделал вывод я. -- Ксаночка, что это здесь делает?

-- "Это" зовут Стасом и он здесь сидит, -- улыбнулась мне Ксанка. -- Малыш, что-то случилось? Ты весь какой-то взъерошенный... -- повторила она слова подруги.

-- Случилось, что "это" занимает моё сидячее место, -- окончательно обнаглел я.

-- Малец, ты совсем краёв не видишь, -- сощурился нормандец.

-- Стасик, не трогай Ирдеса! Он же ещё ребёнок, -- попросила Ксанка. -- Ирдес, не ерепенься, пожалуйста. Твоё место в моей душе никто занять не смеет.

-- "Стасиками" тараканов зовут, -- буркнул я и Оля рассмеялась.

-- Он всегда такой наглый? -- поинтересовался у девочек нормандец.

-- Это он сейчас ещё мирно себя ведёт, -- успокоила Оля.

-- Ирдес, солнышко, поможешь мне с биологией? -- спросила Оксана. -- А то я никак не могу разобраться...

-- Я бы сам мог тебе помочь, -- тут же вскинулся Стас.

-- Стасик, у тебя у самого с биологией не всё в порядке, -- отшила девушка нормандца.

-- Делаю домашку за еду! -- заявил я, прихватизировав запасной стул и подтаскивая его к Оксаниному столу.

-- Может и мне тогда поможешь с заданием? -- провокационно поинтересовался Станислав Добровольский.

-- За еду, приготовленную заботливыми женскими руками, -- внёс коррективы я, открывая учебник. Обвинительно ткнул пальцем в противника: -- У тебя я не вижу ни женских, ни заботливых ни вообще рук! Так, заготовки какие-то. Верхние цапы.

-- Ну каков наглец! -- вместо ожидаемой вспышки ярости, сокурсник громогласно заржал.

Поговорить с девочками без свидетелей мне так и не удалось. Пока я объяснял им последнюю тему по биологии, Стас маячил за спиной, вызывая периодический рык с моей стороны. Потом и вовсе припёрся метис увивавшийся вокруг Оли.

Единственное, что я смог сделать для девочек, это выпихать парней взашей, уходя, когда мы закончили разбирать уроки. Для чего понадобилось процитировать параграфы правил поведения в Академии, в том числе пункт о правилах пребывания студентов мужского пола на территории девочек. И напомнить, что я могу в любой момент пожаловаться мастеру.

Единственное, что немного успокоило -- сокурсницы не выглядели слишком нервными. Всё равно перед отъездом, если не удастся всё выяснить другим способом -- воспользуюсь родовой печатью. И если что-то действительно не так -- нурманы сильно пожалеют.

На следующий день всё пошло по кругу. Четвёрка выпендривалась, им подпевали старички, которых Мистраль раньше частенько застраивал в три ряда на подоконнике. На литературе Стас и компания соловьём разлились, вторя преподавательнице как грёбаный ксерокс. Смотреть противно. Слушать вообще невыносимо тошнит. Наушники, музыка, кирпичное выражение лица, а то ведь влезу, не выдержу. Пусть Ван сегодня в словесные баталии лезет, если ему не лениво.

-- Ну а что вы скажете, рит'Рау? -- обратилась к нам литераторша, когда её подпевалы закончили свой концерт.

Убрав звук в наушниках я переглянулся с братом. Повернулся к преподавательнице. И ответил, пожав плечами:

-- А я не слушал.

-- Ага. Там нечего было слушать, -- кивнул светлый.

Когда литераторша закипела как чайник, стала красной от злости, мы с братом ударили по рукам и незаметно включили каждый свою музыку обратно, приготовившись "слушать" ор.

Благо, хоть орала она недолго, звонок раздался уже минут через пять. И мы быстро смылись.

А на выходе я чуть не врезался в Шона.

-- Опять?! -- старший брат аккуратно схватил меня за плечи. -- Я тебе вчера что сказал?! Ван, малой под твоей ответственностью, какого демона он на занятиях, а не в потолок плюёт, отлёживаясь?!

-- Сам его остановить попробуй, -- предложил Ван. -- Он же упёртый до невыносимого.

Тяжко вздохнув, и молча посетовав Небу на нелёгкую мою судьбу, я вывернулся, одним слитным движением оказался за спиной брата и отвесил Шону пинка! То есть, хотел отвесить, но задел лишь краешком, потому что это мордоворот увернулся с кошачьим проворством. Ещё и за ногу меня поймал. Я снова вывернулся... Голова с недосыпу кружилась, а в боевой ритм я не входил. Поэтому, видимо, и врезался спиной во что-то, впечатав это что-то в стену и заставив материться.

Знакомые с первых дней жизни руки подняли меня на ноги, а громовой рык сообщил:

-- Слышь, уродец, моих братьев даже словами только я имею право задевать! Я тебе сейчас, трепло, твои же фразы забью в глотку вместе с зубами! Малыш, ты цел? -- последнее уже совсем другим тоном, и, ясное дело, ко мне.

-- Шо-он, -- протянул я, стараясь встать ровно. Ногу будто в кипящее масло окунули. -- Я давно вырос из тех лет, когда пешком под стол ходил и считал твой КПК хорошим средством для забивания гвоздей, а твои тетради -- неплохой растопкой для костра, который отлично горел на твоём ковре. Я не маленький! Давно уже!

-- Этот факт тебя совсем не изменил, -- хмыкнул Ван, протягивая руку и помогая встать тому, кого я впечатал в стену. -- Ничего не сломал?

-- Да вроде цел... -- пожал плечами сокурсник. С моей везучестью, это оказался один из четвёрки. Женя. Взглянув на нас по очереди, он спросил: -- Ребята, вас же тоже как и нас по обмену сюда перевели? Откуда, если не тайна?

-- Из тёмной столицы, -- ответил Шон, не сочтя сей факт достойным сокрытия.

-- Круто! Столичные мальчики в захолустье, -- раздражающий голос Стаса заставил меня поморщиться.

-- Сами-то откуда? -- решил разузнать я.

-- Из Питера, -- отозвался Боря, стоявший рядом со Стасом.

-- Вау, питерские парни, крутые ребята, и за какие же грехи вас сослали в такое захолустье?! -- ехидно поинтересовался я.

-- На отдых отправили, -- не моргнув глазом, ответил предводитель компании. -- А вас, столичные ребята, за какие страшные проступки так далеко сослали?

-- Не нарывайся, а то огребёшь. Я старше, сильнее и вторая ипостась конечной стадии у меня уже есть, -- честно предупредил Шон. -- Мы здесь по собственному желанию.

-- По собственному желанию в ссылки не отправляют, -- недоверчиво хмыкнул Женя.

-- Да мне по фигу, кого куда и за что не отправляют, -- отозвался я. -- Мы здесь потому, что устали от шума Столицы. Тема закрыта, господа ссыльные курортники.

-- Как скажете, господа столичные отдыхающие.

И почему у меня так невыносимо чешутся кулаки?! И так сильно хочется почесать их об морду сокурсника?!

Вдох-выдох... оп, звонок, галопом на следующую пару!

Больше в тот день ничего особо интересного не было. А боёвку и всю прочую физподготовку я со спокойной совестью прогулял. Вместо этого весь вечер, в компании братьев, развлекал Вэнди.

А на следующий день к обеду приехал папа с близнецами. Что было прокомментировано вышедшим на улицу Мистралем, как "возвращение чудовищ в наш тихий кампус". Близнецы, конечно же, с этим утверждением радостно согласились! Ещё добавили, что они "кошмарный сон преподавательского состава", "ужас на всей практике" и "потом ещё придумаем".

Так... Сегодня же суббота? Кажется, я обещал Райну, что сегодня явлюсь как ревизор с проверкой. Крылатый свои обещания выполняет.

Добираться самому жуть как лениво. Папа, конечно же, согласился свозить меня в город и обратно. Тем более, что я всё ещё в бинтах, о чём Шон папе доложил. Папа всё с первого дня знал, хотя я просил обоих братьев помолчать!

Продемонстрировав братьям кулак с соответствующим выражением лица, обещающим "мстю страшную", я махнул рукой близнецам и через пару минут уже растёкся амёбой на переднем сидении папиного "Туарега".

-- Сильно не выспался, малыш? -- спросил папа, включая печку на более высокую температуру. Он знал, что если я не высыпаюсь, то липну ко всем батареям по пути.

-- Угу, -- кивнул я, откинув сидение.

Сбросил Райну "смс", получил ответ, отметил на папином навигаторе маршрут.

-- Когда ты мне уже свою машину разрешишь? -- зевнув, сонно поинтересовался я.

-- Как только экзамены на права сдашь, -- пообещал отец.

-- Да хоть завтра, -- фыркнул я, не открывая глаз.

-- На отлично, -- уточнил папа. -- Ты всё ещё даже на вождение мотоцикла не сдал.

-- Не начинай! -- отмахнулся я. -- Сдал ещё пять лет назад, когда вернул целым твой гоночный мотоцикл так, что ты об этом даже не узнал. Так что те права, что ты мне оформил -- действительны не только твоей родительской волей, но и моим умением.

Папа хмыкнул, но ничего не ответил. В колонках играл тяжеляк на средней громкости, так, чтобы не мешать разговору. Под эти знакомые ритмы я и задремал, тихо скользнув в объятья полубредовых сновидений.

-- Сын, куда сворачивать? -- разбудил меня голос отца и толчок в плечо.

Чуть не вписавшись в крышу головой при попытке подпрыгнуть от неожиданности, я отдышался под папин смех и хрипло со сна спросил:

-- Что ж ты меня раньше не разбудил?! Мне снилось, что я всё ещё в том мире путь домой ищу! Без телефона, без компа, без машины! Пешкодралом! Кошмар средневековый! Ужас и мрак! Ой, не хочу... Вот сюда, направо сворачивай.

Через пару минут папа остановился возле закрытых, чтобы ветер не задувал, ворот СТО.

-- А тебе сюда зачем? -- всё-таки уточнил отец, пока я застёгивал куртку под горло и надевал перчатки.

-- За надом, -- отрезал я, открывая дверь. -- Подожди, я ненадолго.

Вошёл я тихо через небольшую дверку. Дизель сидел за рабочим столом и просматривал какие-то бумаги. Когда он поднял глаза, я приложил палец к губам, призывая к тишине. Тёмный недоучка явно сейчас возился под стоящей на ремонте машиной. Аккуратно прокравшись к нему поближе, я рявкнул во всю силу лёгких:

-- Тревога в охраняемом секторе! Срочный сбор команды в точке входа!

Сразу же за этим последовал грохот инструмента по полу, явный звук куда-то врезавшейся головы и отчаянная ругань с пожеланиями всем тёмным малолеткам исчезнуть куда подальше от механиков, пока те работают. Выбрался наверх, запустил в меня гаечным ключом, от которого я легко уклонился.

-- Здорова, Ирдес! -- Вампир, вышедший из подсобки, протянул мне руку. -- Хорошо, что ты заехал.

-- Здорова, Тим, -- ответил я крепким рукопожатием. Имя белобрысого байкера успел узнать ещё в прошлый раз. -- Хорошо, говоришь? А Райн недоволен, инструментами в меня кидается.

-- Я в тебя сейчас ещё чем потяжелее кину! -- пообещал тёмный, вытирая перепачканные руки грязной тряпкой. Вздохнул тяжко, стянул с головы бандану. -- Ты надолго?

-- Только проверить твоё состояние, -- ответил я. -- У меня учёбы выше головы. Я скоро в экстернат ухожу, вообще не продохнуть будет. Даже не знаю, когда ещё смогу заехать до лета.

-- Даже не знаю, обрадоваться или огорчиться, -- хмыкнул тёмный.

-- Сильно обеспокоиться, -- предложил я. -- Ты, кстати, ту взрывчатку не выкинул ещё? А то я её хотел одному спецу показать. Потом верну, если она тебе нужна.

-- Ща найду, -- отозвался тёмный и скрылся в подсобке.

Пока он там копался, я успел поздороваться с Дизелем, коротко переговорить с ним.

Дверь СТО, через которую я вошёл пяток минут назад, открылась и заглянул папа.

-- Сын, не оставляй свой телефон в машине, -- попросил отец, протягивая мне мобильник. -- Тебе мама обзвонилась уже.

-- Ну так ответил бы и поговорил с ней, -- отозвался я, смотря количество пропущенных. Всего парочка, нормально.

-- Не сегодня! -- отмахнулся папа. -- Соври, что ты в академии, а меня вообще нет в поле зрения. И ты понятия не имеешь, где я.

-- Мама опять? -- понимающе спросил я и родитель вздохнул. -- Ладно, прикрою.

-- Нашёл! -- Райнор вышел из подсобки, держа в руке знакомую капсулу. -- Вот она, никуда не делась.

-- Рэйн?!.. -- Голос у отца сел в один момент. Взгляд стал таким, что Райнор замер и отступил на шаг. Шагнувший к нему отец снова повторил: -- Рэйн?..

-- Ой, помоги мне Ночь! -- схватился за голову я. Просил же в машине подождать! Встав на пути отца, попытался остановить этот танк: -- Пап, это не он. Это не тот Райнор, папа!

-- Не тот?.. -- второй Император мотнул головой, будто пытаясь избавиться от моих слов. -- Но это же...

-- Папа, твой Райнор ар'Риа умер! Это другой Райнор! Папа, да очнись же ты! Это его внук! Папа!!!

Отец остановился. Тряхнул головой, прогоняя наваждение. Снова посмотрел на молодого тёмного.

-- Но у Рэйна же не осталось потомков, -- беспомощно произнёс он. -- Откуда взялся этот мальчишка? Почему я ничего не знал?!

-- Он неучтённый полукровка! -- раздражённо пояснил я. -- Он и сам до недавнего времени понятия не имел даже о том, что тёмный, не говоря о чём-то ещё! Я недавно его нашёл. Случайно.

Вид у папы был такой, будто его только что лишили надежды на чудо. Взгляд глаза в глаза и беззвучный, полужестами, разговор.

"Отдашь его мне, сын?" -- надежда.

"Нет. Он будет моей Тенью", -- непреклонность.

"Сын..." -- взгляд у папы стал как у побитой собаки.

"Он не годится для твоей Тени в силу юного возраста!"

"Я понимаю... ты его уже выбрал... Прости, сын".

"Папа, ты невыносим!"

-- Райн, -- я обернулся к тёмному. -- Пойдёшь учеником к моему отцу? Лучшего наставника предложить не могу -- не знаю никого лучше. А я заодно буду уверен, что он тебя не прибьёт за твой дурной нрав.

Тёмный настороженно оглядел нас обоих. Потом обратился к моему отцу:

-- Вы знали моего деда?

Папа расстегнул карман на джинсах, достал фотографию, протянул Райну. Произнёс:

-- Как брата.

Я знал, что карман на джинсах -- это всего лишь обманка. Главное там -- молния. Она, переклеивающаяся в пару движений на любую одежду, представляла собой пространственный карман, в котором папа обычно носил документы, банковские карты и деньги. Ну и ещё фотографии. И на той, что он сейчас дал Райну, запечатлены двое тёмных в лёгких доспехах, только что после учений, в боевой раскраске, грязи и копоти, вскинувшие друг другу на плечи руки и весело смеющиеся.

Тень -- это адъютант, начальник охраны, хранитель всех тайн. Император половину власти держит руками своей Тени. Друга ближе быть не может, и связь на всю жизнь. Тенью быть перестают после смерти. В случае смерти подопечного, Тень только формально может стать для кого-то другого хранителем. Как Арсен, бывший Тенью прадеда Терриана лишь считался хранителем всех остальных, не в силах связать души и дороги. Иначе никогда не смог бы так поступить с Ильеном.

-- Если мне можно до осени пожить своей собственной жизнью, -- произнёс Райнор, подняв от фото взгляд. -- То я согласен.

-- Понимаю твоё стремление к независимости, -- с улыбкой отозвался отец. -- У меня сыновья такие же.

-- А у вас их много? -- рассеянно спросил Райн.

-- Трое! -- ответил отец.

У нас детей не делят. Дядя Дар, например, так же считает всех нас своими потомками. А то, что биологически это немного не так -- всего лишь какое-то досадное недоразумение, не стоящее внимания.

Пока отец общался со своим без пяти минут подопечным, я отошел к Дизелю и негромко произнёс:

-- Вот и решилась проблема. Папа за ним присмотрит и, если что, рядом окажется быстрее меня.

-- Ну вот и хорошо, -- кивнул Дизель. -- И тебе меньше забот. Спасибо тебе, малый.

-- Да не за что, -- пожал плечами я. -- Тебе спасибо, что не бросил тогда одного у клуба, а то я бы делов натворил. Да и выжил бы едва ли.

-- Будем считать, что квиты, -- по-доброму усмехнулся в бороду байкер.

Услышав, что тёмный живёт фактически на улице, папа чуть ипостась не поменял в неконтролируемой трансформации. Папа умный, поэтому достаточно быстро и аккуратно уговорил Райнора переехать уже сегодня. К нам. Без ученичества, но, понимаешь, Райн, ты сейчас в очень опасном возрасте, смена ипостаси может произойти в любой момент от обычной вспышки ярости или страха. В такие годы мы вообще не оставляем своих детей в одиночестве больше чем на пару часов, но для тебя сделаем исключение, только немного обезопасим твою жизнь...

Даже я бы повёлся, что уж про Райна говорить?

А термос со взрывчаткой папа себе сныкал. На время.

Мать тёмного привела меня в ступор. Она была ещё достаточно молода, ей едва ли больше сорока, хороша собой. Но... как женщина, мать, может быть такой дрянью?..

Когда-то шикарные волосы цвета заката... Ненавижу рыжих! С тонкими, немного нервными чертами лица, изящными, и даже красивыми, если бы не обломанные ногти с облупившимся ярким маникюром, руки, фигура, явно когда-то являвшаяся эталоном совершенства. Рыжая ш... хм... опустившаяся женщина, от которой слабо тянуло травкой и алкоголем. Думаю, и от других наркотиков она не всегда отказывается.

Она отдалённо напоминала Майю. И я только на мгновенье представил, что не выжег на разуме девушки печать... что всё пошло по-другому, и у неё родился сын... а меня -- нет рядом... Его бы ждала судьба ещё хуже, чем Райнора. Поймав мой взгляд, выражение которого я даже не хочу представлять, полукровка вымученно улыбнулся.

Райну ещё не было восемнадцати и по человеческим законам он не являлся совершеннолетним. Отказ от родительских прав и передачу опекунства оформили за полчаса времени и пару звонков по нужным номерам. Когда она в открытую потребовала денег за "этого ублюдка, которого пришлось кормить и содержать столько лет", меня перекосило, а папу рывком бросило в первую стадию трансформации.

Вытолкав полукровку из кухни, где подписывали бумаги, я потребовал, чтобы он побыстрее собирался. Лишь бы не слышал всего этого.

Райнор унёс с собой только тощую спортивную сумку. Я немного помогал со сборами, был в его комнате. Про ободранные, древние обои и прогнившую мебель, по которой уже лет тридцать помойка плачет, промолчу. Содержимое шкафа вообще ввело в траур. Я отговорил тёмного брать с собой эти... бомжарские обноски, невеликое количество которых он держал в шкафу. Хорошего и качественного, видимо, здесь он не держал совсем. Зато что-то оставлял в подсобке СТО. Раньше я внимания не обратил, а теперь вспомнил, что и мотоцикл у него не такой, как у остальных. Хорошо затюнингованный, любовно отделанный, но собранный своими руками из разных запчастей, с древней развалюхой в основе. Так что, уходя из дома, который перестал быть домом, тёмный оставил там практически всё своё не самое желанное прошлое.

Когда мы уже уходили, женщина решила проявить свои материнские чувства. Сунула в руки сына кое-что из того, что он решил не брать и немного визгливо сказала:

-- Куртку надень! На улице не лето.

-- Не нужно мне от тебя больше ничего! -- Райнор неожиданно зло оттолкнул её руки с протянутой вещью. -- И грёбаных подарочков... с барского плеча твоих поклонников... мне тоже не нужно!

Её лицо исказилось от злобы, она набрала в грудь воздух, чтобы снова наорать на "неблагодарную тварь", но не успела. Я заступил ей путь.

-- Не стоит, -- обронил отец, оттеснивший Райна себе за спину.

Она помолчала и резко выдохнула, не сказав ни слова.

Папа дал ей денег. Достаточно, для компенсации. А чтобы она не раскатывала губу на большее -- поговорил. Тихо и спокойно. Когда за нами захлопнулась дверь, женщина, кажется, запищала полузадушено от запоздало накатившего ужаса и облегчения, что мы убрались миром. Не поручусь, я не прислушивался.

Мне сложно воспринимать её как женщину, тем более как леди. Так, особа женского пола. Самка человеческого вида.

-- Теперь всё будет хорошо, -- пообещал тёмному мой папа, ободряюще сжав ладонью его плечо.

Райн поднял на нас потерянный, пустой, тоскливый взгляд. Обречённо кивнул. Через минуту распрямил плечи и более уверенно зашагал вперёд. Даже извинился за то, что нам всё это пришлось увидеть. На что мы с папой ответили нецензурно, послав его с такими извинениями в далёкие и светлые края.

В тот же день оформили ему банковскую карту, пока что на старую фамилию и настойчиво попросили не стесняться в необходимых тратах. Но при этом не делать необдуманного. И пусть не расслабляется, потому что это не халява, а в счёт будущих заслуг перед империей, это раз, и вообще, наставник обязан обеспечивать своего подопечного -- это два. Судя по виду тёмного в тот момент -- мать не раз упрекала его в том, что вынуждена тратить на "этого ублюдка" свои деньги, и он ей теперь за это должен до конца своих дней. И, видимо, свою зарплату в СТО он ей тоже отдавал регулярно.

-- С ним ещё работать и работать, -- вздохнул отец, пока Райн не слышал. -- Психика в хлам изломана...

-- Справимся, -- ответил я. -- У нас нет другого варианта.

Вечером, когда мы ужинали, разобравшись со всеми делами и выбрав новому жильцу комнату на верхнем этаже, Райн отодвинул недоеденный десерт и тихо спросил, не поднимая глаз:

-- Вы теперь меня не отпустите, да?

-- Пока не повзрослеешь, -- ответил я, переглянувшись с отцом. -- А там уйдёшь, если сам захочешь. Рыцарям даже императоры свою волю диктуют лишь при большой на то необходимости.

Конечно же, мы не афишировали своё истинное положение и настоящую нашу фамилию этот птенец не слышал.

-- Мы лишь поможем тебе обрести опору, Райн, -- добавил отец. -- Не клетку, не поводок с ошейником. Только опору под ногами и достаточно сил, чтобы идти. Или взлететь.

Тёмный внимательно взглянул сначала на меня, потом на моего отца, и старательно уткнулся в недоеденный десерт. Мы с папой только едва заметно кивнули друг другу. Даже странно, что его достаточно гадкий характер сейчас не проявляется совершенно. Я точно знаю, что Дизель и остальные несколько раз серьёзно и подолгу разговаривали с ним, убеждали, просили. Но чтобы уличный злой волчонок взял и разом доверился чужим рукам... волчонок должен быть тёмных кровей, а руки принадлежать Владыке.

Когда я доел пятое жутко вкусное пирожное и отвалился от стола, прицеливаясь к шестому, но не в силах ещё и его в себя запихнуть, папа предложил:

-- Может, переночуешь сегодня дома? А завтра я тебя отвезу обратно.

-- Не-е, -- протянул я, с грустью отказываясь как от папиного предложения, так и от недоеденной вкусности. -- Мне завтра на отработку в "девятку" с мастером идти. Ты же понимаешь, что я должен дверь заранее заклинить? Чтобы её неделю вскрыть не могли.

Папа коротко рассмеялся и весело спросил:

-- А со мной пойдёшь?

-- С тобой пойду! -- тут же оживился я.

-- Вот завтра заодно проверю уровень подготовки мастера, -- сказал отец. -- А теперь марш к себе и спать!

-- Хорошо, -- пожал плечами я. -- Только ты сам звонишь Шону с Ваном и объясняешь, что тебе лениво отвезти меня в академию. Не забудь сказать Маньякам.

-- И этот тёмный -- мой сын! -- картинно поднял руки к небу мой папа.

-- И этот тёмный -- мой отец! -- не менее картинно закатил глаза я.

-- Я скажу, что ты устал, -- решил папа, доставая из кармана сотовый.

Ой, я знаю, что он сейчас наплетёт про моё хилое здоровье и непомерную учебную нагрузку. Но мне лениво с ним спорить. Поэтому я пополз к себе в комнату, посоветовав Райну тоже делать ноги, пока папе не взбрело в голову показать ему "пятый Ад", например, для развлечения.

-- Перевязку сделать не забудь! -- бросил мне в след папа.

-- Угу, -- кивнул я, подумав про себя "завтра".

До дивана бы доползти.

...Кошмар оборвался коротким, задавленным криком. Вцепившись в подушку, я лежал на полу и пытался отдышаться.

Маленький мальчик на руках, уткнувшийся в мою залитую кровью рубашку. И его тихий шёпот, прежде чем он перестал дышать: "Я немножечко посплю, пап... Так устал..." Бешенным стуком пульса в висках билась только одна мысль...

Лучше бы я умер.

Ещё мгновенье назад я держал в руках не пропоротую когтями подушку. Я, давно седой и взрослый, обнимал своего умершего кроху-сына. А второй рукой -- маленькую дочку...

Как я оказался на крыше -- помню урывками. В руках -- гитара. Плачет и поёт. Воет от горечи под онемевшими от холода пальцами.

Лучше бы... что?..

Душу отпускало из тесных тисков очень медленно. Казалось, прошла целая вечность под этим чёрным небом и в ледяном, выдувающем душу ветре.

Гитара плакала в руках. Душа уже затихала.

Рваные струны больно ударили по заледеневшим пальцам. Две в этот раз. Помянув особо неприглядный вид инфернальной нечисти, я тряхнул в воздухе рукой. Достал из браслетного кармана пару запасных струн. И вздрогнул от прозвучавшего за спиной голоса:

-- Почему ты не спишь?

Обернувшись, посмотрел на вылезшего на крышу Райнора. Спросил:

-- А ты?

-- Услышал твою гитару, -- ответил тёмный.

Вздохнув, я принялся менять струны. Главное, чтобы папа не слышал. Райнор, нерешительно помявшись, всё же расположился рядом. Поёжился, обхватив себя руками. Да, нежарко, и крыша ледяная. Возясь со струнами, я исподволь рассматривал того, кто однажды станет Старшим Рыцарем, в чьих руках сосредоточится гигантская власть, а на плечи ляжет ответственность, сломавшая бы любого, не отлитого из сверхпрочной легированной стали. Пока что это лишь худощавый, бледный, скованный и неловкий, малолетний тёмный. Чёрные волнистые волосы, не собранные в хвост, частью скрывали лицо. Он не решался поднять взгляд. Не решался сказать, что ему холодно и надо пойти в тепло, что я больной на всю голову, выбрав себе такое развлечение среди ночи. Всё, на что хватило его решимости, это робкий вопрос:

-- Сыграешь ещё? Здорово звучит...

Не ответив, я подтянул ослабленную струну, подстроил и негромко заиграл новую песню без слов. Пронизанную одиночеством и неизбывной тоской. Вторая была чуть повеселее. И третья оказалась разбавлена уже моим голосом.

Левой, левой четче шаг. Сдохни и пусть боги смеются!

Где ты видел дорогу назад?! Очнись! Нам уже не вернуться.

Левой, левой жизнь дерьмо -- так зачем за нее цепляться?!

Выживут те, кому повезло, а мы умеем лишь одно: не сдаваться! #

# Марш смертников -- Юрген Криг (Инсульт). В исполнении Марии Горячевой звучит проникновенней (прим.авт.)

Не сдавайся, Райнор. И я не сдамся. Слышишь, Небо?! Я их не отдам! Никого!

Когда руки перестали слушаться, я убрал гитару обратно в личное пространство. Поднялся на ноги, которых уже давненько не чувствовал не смотря на то, что всё время сидя здесь бессознательно поддерживал тепловое поле. Пустая трата сил при такой погодке. Всё тело вообще как отбитое об стену, даже холода-то уже не чувствую.

-- Идём в дом, -- предложил я, и первым влез обратно в чердачное окно.

Спустившись вниз, я посоветовал посиневшему от холода Райнору:

-- Залезь в горячий душ. Иначе заболеешь.

-- На здоровье не жалуюсь и без советов обойдусь, -- попытался огрызнуться тёмный.

Разговаривал он с ещё большими усилиями, чем я. Мышцы, в том числе лицевые, в тепле сводило судорогой. Не отвечая на явную провокацию, я произнёс, берясь за ручку двери:

-- В каждой из наших комнат своя ванная. Кипяток в кране всегда есть.

И ушёл к себе, избавляя тёмного от необходимости отвечать. Мне самому отогреться надо, а средства лучше горячей воды и тёплого одеяла для этого никто ещё не придумал. Четыре утра. Даже время поспать останется.

Утром папе пришлось будить меня в три захода. От "Сын, доброе утро!" до "Для зимней спячки уже не сезон!" Но отодрал себя от дивана я только после угрозы оставить меня дома ещё на неделю, чтобы отоспался и перестал быть похожим на плохо воскрешённого зомбака. Этого я себе позволить никак не могу, я и так двойняшек неделю не видел!

Перед тем, как уехать, я посоветовал завтракавшему вместе с нами и слушавшему нашу дежурную семейную перепалку Райну:

-- Не позволяй ему затащить тебя куда-нибудь выше "третьего Ада", -- я обвинительно ткнул пальцем в отца. -- До "тройки" это стрелялка-развлекуха, а в "четвёрку" и "пятёрку" без доспехов и подготовки только головой ушибленные вроде нас с отцом лезут. -- Папа пнул под столом мой стул и я оперативно передвинулся подальше. -- В общем, я тебя честно предупредил, что у моего папы странные понятия о развлечениях... Ой!.. -- я попытался укрыться под столом от сорвавшегося с отцовских пальцев крохотного разряда, но второй разряд меня нагнал. -- Чёрт!..

-- Ты что-то хотел сказать, сын мой? -- ядовито поинтересовался отец, как-то слишком быстро оказавшись за спиной.

В следующий миг я уже лишился возможности отбиваться. Отец, в отличии от Шона, умеет схватить так, чтобы я не вывернулся, используя всего одну руку. А папина свободная рука впилась в мои рёбра. Заорав благим матом, я, едва удалось снова набрать воздух в лёгкие, попытался воззвать к родительскому милосердию:

-- Папа, прекрати-и-и!!! Я же этого тебе не забуду!.. Ты хуже деда! Я всё маме расскажу! Папа-а-а-а!!!

-- У кого там чувство юмора неадекватное, а?! -- поинтересовался отец, всё же выпуская меня и прекращая жуткую мучительную пытку, по недоразумению названную безобидным словом "щекотка".

-- У тебя! Вся моя долбанутая семейка адекватностью не страдает! -- припечатал я. И тут же дал дёру к себе в комнату.

И вовсе я не бегу с поля боя! С отцом -- это не поле боя, а форменное избиение младенца, каким выступаю я. Ну не бить же папу, в самом деле. Уж лучше сбежать нафиг! И вообще, мне тут ещё кое-что собрать перед поездкой надо, да и бинты я ночью хоть и снимал, но навернул обратно как попало, и нужно заменить.

Первым делом я пошёл в ванную, избавлять себя от повязок. Рука и бок порадовали затягивающимися ранами. Послезавтра, пожалуй, тут уже всё заживёт. С ногами, особенно с левой, дела обстояли похуже, но уже не так пугающе плохо, как пару дней назад. Самое паршивое -- всё ещё очень больно наступать на ноги. Не хромаю и хожу как обычно только на гордости и вовремя выпитых обезболивающих, без которых пока никуда и никак.

Очень сильные обезболивающие в двух видах -- ампулах и таблетках, всегда есть с собой у каждого тёмного, будь то рыцарь или леди. Внутренние предохранители, спасающие нас от болевого шока при трансформациях, появляются не сразу, изменение организма долгое и болезненное. Ещё срабатывают они не всегда вовремя. Привычку носить с собой эту отраву и спасение мы привыкаем когда начинаем изменяться. Ну и я с девяти лет заимел такую привычку. Мы можем снимать чужую боль и помогать заживать ранам, лечить друг друга. Сами себя -- только после трёхсот лет. Если повезёт.

Надо Райну сказать, он же ничерта не знает. Вот сейчас перебинтуюсь, надену новый комплект академической формы, который можно спереть из шкафа по случаю пребывания дома. И пойду проинструктирую Райнора перед тем, как уеду.

Нужно не забыть ещё штук двадцать резинок для волос в карманы напихать.

Через два часа мы уже въезжали на территорию кампуса. Всю дорогу я дрых нагло и беспробудно, откинув спинку сидения до предела. Оказалось, что пока мы ехали, папа успел созвониться с моими братьями и те уже ждали нас в малой оружейной, перед дверью в "девятку". Туда мы и направились. Я только быстро забежал в общагу, чтобы переодеться и переобуться из учебного комплекта формы, в тренировочно-боевой.

Братцы встретили меня наглыми ухмылками и предложениями исчезнуть отсюда нафиг ещё на неделю. На что получили адекватный с моей точки зрения ответ, за который почему-то попытались меня задушить. Это они от радости, не иначе!

Подошедший через пару минут мастер скептически взглянул на меня и обратился к папе:

-- Милорд, вы уверенны в том, что ваш младший сын готов к походу в "девятку"?

-- Готов! -- мгновенно вскинулся я.

-- Конечно нет, -- пожал плечами отец. Я раздражённо зашипел, вызвав у него широкую улыбку: -- Поэтому я иду с ним!

Всем оставалось только согласиться с волеизъявлением императора. В отместку я начал тихо, но слышно напевать детскую песенку про папу. "Папа в доме, конечно, главный, если мамы случайно нет..."

Решив сегодня не выпендриваться лишний раз, я дисциплинированно надел предложенный комплект стандартной брони, нацепил пояс с гранатами, две кобуры с "Береттами" и положил глаз на винтовку пятидесятого калибра. Около пятнадцати килограмм веса, и полутора метров длинны... Я сам росту почти на пару сантиметров больше метра семидесяти и весу до шестидесяти килограммов трёх не хватает. Пять патронов в съёмном магазине. Нужно штук десять магазинов взять и патронов сотню. Ох и запарюсь таскать. Может, пусть Шон эту дуру тащит? Ну уж нет! Лучше сейчас отойду в сторонку и в первую стадию трансформации перейду, всё ж полегче будет, в первой стадии даже фламберг не такой невыносимо неподъёмный.

Трансформация вызвала только пару непечатных выражений. На ноги и руки я старательно нарастил чешую, которая, впрочем почти сразу сошла. Адская боль в затылке изрядно доставала. Искалечили меня эти демоновы "орденцы света" своей отравой, блокирующей вторую ипостась. Потеря сознания или смерть от болевого шока при попытке сменить облик теперь постоянная угроза. Всю жизнь ты мне испоганила, дрянь рыжая...

Сжать зубы, чтобы не зарычать, прикрыть глаза, запихать всё подальше и поглубже в душу, срочно забыть и бегом обратно в малую оружейную, пока меня не потеряли! Следующие часа три-четыре меня ждёт смертоносное для неподготовленных веселье!

Хватит злиться и хандрить, Крылатый. У Ильена вообще нет второй ипостаси и никогда не было, он от этого не страдает и не считает себя неполноценным.

На втором часу похода по "девятке" братья обозвали меня идиотом, Ван отобрал мою винтовку и отдал снайперку того же калибра, но легче и меньше. Только не имперского производства, а британскую. Но я-то специально выбирал имперскую! В ответ на моё возмущение пригрозили вообще без оружия оставить. Я благоразумно заткнулся, на самом деле понимая, что не выдержу с таким весом бегать ещё несколько часов. Мне и просто наступать на ноги с каждым шагом становится всё больнее. А эту здоровую бандуру Ван и Шон то и дело перебрасывали меж собой, меняясь оружием.

Через четыре часа мы вывалились обратно в оружейную, оперативно захлопнув дверь перед мордами десятка желавших пообедать нами крупных инфернальных тварей. Вход в пространственный карман "Ада" закрывал стальной люк диаметром три метра и толщиной в два. Он останавливал любую гадину с той стороны.

-- Весело вышло! -- радостно оскалился бледный и вымотанный, но довольный старший брат. -- Предлагаю в следующее воскресенье повторить! Большое упущение, что я раньше не ходил с вами двумя в "ад", не представлял, насколько это забавно, -- Шон за плечи притянул меня и Вана к себе. -- Что скажете, братишки? Согласны?

-- Убейся об стену, -- предложил Ван.

-- Для верности выпив йаду, -- добавил я.

-- Согласны, ясен пень, -- вздохнул светлый, предпринимая вялые попытки избавиться от братской руки в опасной близости от своей шеи. -- Да убери ты свою граблю, дай я оружие на место верну, тяжёлое же.

-- Пап, ты с нами? -- повернулся к родителю брат.

-- Не могу, -- грустно отказался второй император, избавляясь от амуниции. -- Мама и так обещала мне голову откромсать пилочкой для ногтей. Так что выходные я пробуду в столице.

Сбросив на стол винтовку, пистолеты и пустой гранатный пояс, я сел на табуретку и понял, что не встану. Хотя, может, если переобуюсь, то дойду до общаги. Где тут тренировочные тапочки вместо тяжёлых ботинок? Можно дотянуться не вставая? Отлично!

Сняв и бросив на тот же стол основное количество брони, я расшнуровал тяжёлую армейскую обувь. И учуяв отчётливых запах крови понял, что дело дрянь. Хотя бы светится почти незаметно. Аккуратно завязал ботинки обратно, не стягивая. С непроницаемым лицом поднялся на ноги, игнорируя пытку хождения по ножам. Отметил, что кровь хлюпает как вода в кроссовках после пары особо глубоких луж. Избавился от остатков амуниции. Теперь нужно собрать волю в кулак и раскидать всё это по местам.

Адреналин сходил на нет, стотонной плитой наваливалась усталость. Боль во всём теле, в каждой мышце. Вторая ипостась сползла как змеиная кожа. С такой мукой, что в глазах поплыли знакомые золотые лужи с красными разводами.

Нужно отнести всё по местам. Вместо помутившегося сознания включился автопилот, выполняя заданное.

Пока меня не остановили, взяв за плечо и развернув в другую сторону. Я стоял и смотрел на отца, пытаясь понять, чего он от меня хочет. Он произносил какие-то слова. Но какие -- я никак не мог понять. Прикоснулся ладонью ко лбу, заглянул в глаза, схватил за руку, ища на запястье бьющуюся жилку. Зачем?..

По телу прокатилась волна неконтролируемой трансформации. В затылок воткнули раскалённый ржавый гвоздь. И несколько раз провернули.

Очнулся я на полу, уткнувшись в собственное колено лбом и вцепившись когтями в затылок. Кто-то крепко держал меня за правую руку, а левую удерживали, чтобы я не разорвал себя когтями, крепко обнимали за плечи, не давая упасть. Братья, оба, с двух сторон. Поняв, что не дышу, медленно выдохнул. Вдохнул, едва сдержав постыдный всхлип. Поднял голову, встретился взглядом с отцом, стоявшим рядом со мной на коленях. Тихо произнёс:

-- Пап. Что-то мне плохо. До общаги дойти поможешь? Мне очень нужно лечь...

А дальше пришла темнота...

Отец-император неподвижно сидел в больничном крыле у койки сына и молчал. Молчал, чтобы никто не услышал, какими чрезвычайно "ласковыми" словами он себя называет. Когда родной ребёнок тщательно скрывает, что вот-вот от боли и переутомления потеряет сознание... А отец этого так долго не видит... Это очень хреновый отец.

Райдан обеспокоился, когда позвал сына, а тот не откликнулся. Но дурно от страха стало, когда он заглянул своему ребёнку в лицо. Белый как мертвец и взгляд... тусклый, пустой. "Ирдес ты слышишь меня? Ты понимаешь, что я говорю?.." И полное отсутствие ответной реакции. Только чуть сдвинул брови, будто пытался понять смысл обращённых к нему слов... Страшно -- это не то слово, которым можно выразить, что тогда почувствовал император. Когда на мгновенье показалось, что ребёнок сейчас умрёт...

Только не Ирдес. Небо Великое, всё что угодно, всё забери, только не Ирдеса...

-- Ваш сын тяжело болел этой зимой? -- поинтересовался врач у отца лежащего без сознания подростка.

Припомнив предновогодние и последующие события, Райдан кивнул.

-- Аллергическая пневмония. И ещё... много разных травм. Да и последнее...

-- Большая кровопотеря, -- кивнул молодой тёмный врач. -- От этого и не заживали травмы. Я не в праве учить вас жить и воспитывать наследников, но, поймите -- мальчик не даёт себе времени восстановиться. Его организм истощён. Он себя сам такими темпами скоро вгонит в могилу без посторонней помощи. Он ведь совсем ещё маленький. Остановите его!

Император некоторое время молчал, потом сказал в полголоса:

-- Он Рыцарь Тьмы третьей ступени. Стальной рукой и волей доказавший своё право на три звезды. Представь себе летящий на полной скорости бронепоезд. И попробуй его остановить, не покалечив. Учитывая, что машинист -- отнюдь не ты. Видит Небо, я пытаюсь всеми силами...

Врач помолчал. Проверил гибкую иглу в руке подростка, количество лекарства в капельнице.

-- Это очень сильнодействующий препарат, -- произнёс доктор. -- Завтра ему будет уже гораздо лучше. Но нужно минимум три инъекции для нормального восстановления. Удержите его хотя бы на пару дней! Пусть отлежится, никуда эта учёба не денется. И, ваше величество... -- молодой тёмный неуверенно взглянул на императора. -- Я, конечно, не обо всех особенностях крови Владык осведомлён... Но у вашего сына в крови нечто настолько странное, что я не нахожу этому рациональных объяснений...

-- И не ищи, -- печальная усмешка и неизмеримая тоска в глазах императора. -- Его нет. Это проклятье богов. Хотя мой бесконечно наивный и чистый душой ребёнок называет это благословением...

Наследник

Впервые за долгое, не помню даже насколько долгое время я проснулся не потому, что пора вставать, а от того, что выспался! Это было так странно, что некоторое время я даже не открывал глаз, проверяя, не продолжается ли сон, и не приглючилось ли. Сил было столько, что хотелось подскочить и прыгать до потолка, бегать по стенам и пройти полосу препятствий в спортзале минуты за четыре! Ни фига себе!

Открыв глаза, я обнаружил, что нахожусь не в своей комнате. А вовсе даже в больничной палате. Та-ак, и что вчера было? Мы шарахались по "девятке", потом... потом что-то плохое. А дальше я не помню, но судя по бурлящей внутри энергии, не сильно плохое, и уже сошло на нет, так что можно смело мотать отсюда подальше!

-- Проснулся? -- Повернув голову, я увидел сидящего в кресле рядышком папу. -- Ну как ты, малыш?

-- Просто отлично! -- отозвался я и улыбнулся, поддаваясь прекрасному настроению. -- А что вчера было?

-- Ты переутомился, -- папа вымученно улыбнулся мне в ответ. -- Нельзя себя так доводить, малыш.

-- Пап, ты вообще, о чём? -- беспечно поинтересовался я. -- Я всегда так живу, и всё в порядке! -- Тут взгляд упал на циферблат висящих на стене часов... -- Ой, чёрт, я же на пары опаздываю!

Вскочил, даже не запутавшись в одеяле, мигом надел недостающие части формы, лежащие рядом с кроватью на табуретке. Чёрт, это тренировочно-боевой комплект! Придётся бежать в общагу, переодеваться в повседневный!

-- Ну куда ж ты опять летишь?! -- папа поднялся на ноги и попытался преградить мне путь.

-- Юноша, вам пока ещё нельзя вставать! -- врач в белом халате вошёл в палату. -- Будьте добры вернуться на своё место.

-- Совсем сбрендили оба? -- хмыкнул я, завязывая шнурки на ботинках. -- Я абсолютно здоров!

Папа встал в дверях, перекрыв проход и всем своим видом показывая, что выйду я отсюда только через его труп. Наивный родитель.

-- Это только кажется, пока действует введённое вам вчера лекарство, -- решил объяснить врач. -- По меньшей мере ещё три дня вы должны провести здесь, чтобы закончить лечение.

Снова взглянув на часы, отметил, что у меня осталось семь минут до звонка.

-- Чёрт, сегодня первая пара у Дрэйка! Я не могу это пропустить!

Метнувшись вправо и вверх, я заставил папу дёрнуться вслед за обманным движением, а сам, ускорившись до предела, упал и плашмя проехался по скользкому полу мимо отцовских ног, вышибив открывавшуюся наружу дверь и мигом вскочив уже с той стороны.

-- Вечером вернусь! -- крикнул я, обернувшись на бегу.

До общаги за две с половиной минуты, переодеться и собрать учебники с тетрадями, ритуальным жестом привести себя в порядок, отыскать резинку и убрать волосы -- ещё три минуты. Влетел в аудиторию я через тридцать секунд после звонка.

-- Какого Хаоса?! -- не дал мне оказаться на своём место рык Дрэйка. -- Врач сказал, что тебя неделю на учёбе не будет! Испарись отсюда!

Ван тяжко вздохнул и прикрыл глаза ладонью.

-- Белохалатник ошибся, а я абсолютно здоров! -- упёрся я. -- У меня ещё хвост по лингвистике с прошлого триместра, я больше не могу пропускать уроки.

-- Я тебе "автомат" поставлю, только исчезни с глаз моих!

-- Уже исчез, -- ответил я и змеёй проскользнул на последнюю парту, потеснив Шкафа и спрятавшись за спинами занимавших предпоследний стол Сержа с Владом.

Раздались смешки. Дрэйк провёл ладонью по лицу, и сообщил:

-- Ирдес, ты просто чудовище.

-- Спасибо, я в курсе! -- отозвался я, доставая учебники и тетрадь.

По аудитории волной прокатился весёлый смех. Некоторые обернулись, жестом показав, что они оценили мой манёвр высшим баллом. Йа кросавчег!

-- Ты ненормальный, -- с весёлой улыбкой сообщил Шкаф.

-- Да! Но я ненормальный, получивший "автомат" на халяву, -- ответил я, разыскивая в рюкзаке что-нибудь пишущее.

-- Мне бы такую халяву, -- прокомментировал Влад, не оборачиваясь.

Я не понял, о чём он, но переспрашивать не стал, не мешая Дрэйку вести урок. С сегодняшним заданием удалось справиться меньше чем за треть пары. Пока командир объяснял всё аудитории, я успел прочитать основное, всё дополнительное по теме и сделать все практические задания. Оставшееся время я посвятил выполнению заданий по математике и изучению всех доступных материалов по генетике, готовясь к следующим парам. Информация давно не воспринималась и не запоминалась так же легко и без головной боли, как сейчас.

Сразу после звонка я попытался утечь из аудитории незаметно, прежде чем меня настигнет подзатыльник от брата. А судя по слабо улавливаемым за щитом души настроением, мне ещё и пара пинков грозит, не только подзатыльник!

Мне бы насторожиться от наглой усмешки на лице Дрэйка, но пребывая в отличном настроении, я дал паранойе отпуск. Зря-а! Потому что сразу на выходе меня в прямом смысле слова припёрли к стенке близнецы!

-- Данечка! Ты только посмотри, какая у нас тут дивная добыча! -- протянула Маньячка, упираясь ладонью в моё правое плечо.

-- Знатная добыча, Манечка, -- кивнул Маньяк, так же прижав ладонью к стене моё левое плечо. -- Вот только я совершенно не понимаю, что это наша жертва здесь делает?

-- Учится! -- жизнерадостно ответил я. -- Как и вы двое, между прочим.

Близнецы переглянулись и плотоядно уставились на меня. Одинаковые, голубоглазые, белобрысые и жуткие.

-- Ирдес, нам твой папа уже всё рассказал, -- сообщила Маня.

-- И мы весь вчерашний вечер провели у твоей койки в больничном крыле, -- добавил Даня.

-- Ты себя не видел.

-- Радуйся, а то от зеркал шарахался бы. Зомби нервно курят в сторонке!

-- Ирдес, нам страшно было, а ты можешь себе представить, что нас с Даней может напугать?

-- Хватит уже доводить нас до сердечных приступов, придурок тёмный. А то мы из Маньяков превратимся в Дёрганых Параноиков.

-- И вот тогда ты уж точно пожалеешь, что посмел нас напугать!

-- Будь добр, прогуляй пару дней, а? Ради нашего спокойствия.

Оглядев обоих друзей, я тяжко вздохнул и укоризненно посмотрел на вышедшего в коридор Дрэйка. Командир стоял неподалёку, сложив руки на груди и наблюдая за нами с лёгкой усмешкой. Ван стоял в полуметре от командира и взгляд светлого красноречиво сообщал, что есть на свете, конечно, идиоты, но таких, как ближайшая родня -- ещё поискать.

-- Дмитрий Васильевич, с твоей стороны это абсолютно не честно! -- попытался воззвать к отсутствующей совести командира я. -- Использовать моё секретное оружие против меня же!

Двойняшки опять быстро переглянулись.

-- Даня, ты слышал?! Теперь уже мы его секретное оружие, а не он -- наше!

-- Да вообще, Крылатый плюсы с минусами попутал.

-- Короче, Ирдес, сегодня занятия ведутся для всех, кроме тебя.

-- А у тебя персональный выходной. Используй с толком на сон и отдых!

-- Потому что мы от тебя не отстанем. У нас важное задание от директора, мы можем прогуливать пары.

-- Ничего у вас не получится, Маньяки мои дорогие! -- радостно улыбнулся я, обнажив клыки. -- Потому что сначала... вам придётся меня поймать!

Вывернувшись, я мигом бросился бежать! И драпать пришлось частично по стене, а лестницу и вовсе проигнорировать, перемахнув перилла и одним прыжком оказавшись на этаж ниже.

Удрал я, конечно! А из аудитории они меня уже не выковыряли. Только с Ваном пришлось объясняться. Брат поворчал для порядка, позвонил папе и пообещал проследить, чтобы я вечером не миновал врачебного кабинета. Но я же прекрасно вижу, что светлый рад тому, что я здесь, бегаю по стенам и задумываю каверзы, а не лежу полутрупом в больничной койке, оставляя его одного.

Как бы ни было, сколько бы времени ни прошло, но пока что он оставался единственным светлым среди тёмных и людей. Эдакая редкая зверушка. В мои планы не входит отдавать брата на растерзание любопытной толпе. А кто сунется -- получит сразу два, а то и три удара от меня, Вана и Шона.

В общем, день прошёл весело. Энергии много, желание издеваться над компанией Стаса многократно возросло после очередного его выпендрёжа на математике. Они пытались соревноваться с нами, я же целенаправленно их изводил, не стремясь доказать, что я умнее и сильнее. Зачем доказывать очевидное?

В общем, жизнь определённо налаживалась! Чему изрядно способствовали кислые рожи и обещающие мне мучительную смерть взгляды "питерских мальчиков". Эта кличка к ним прилипла в тот же день.

До вечера пришлось выслушать обоих братьев, командира и даже Вэнди. Впрочем, я умел состроить очень жалобный и покорно-виноватый вид таким образом, чтобы их запала хватало всего на пару минут. Потом они могли только махнуть рукой и я радостно удирал. С Вэнди такой манёвр не прокатывал, пришлось разговаривать. Но создать нужные эмоции для меня особых проблем тоже не представляло. Так что и птичка тоже быстро сдалась.

После ужина меня коллективными усилиями затащили в больничное крыло. Я бы пошёл и сам, но если друзья и родичи активно пытаются проявить участие -- ну просто грех не усложнить им эту задачу по максимуму!

Папа, конечно же, всё ещё обретался в академии. После двадцатиминутного разговора мы пришли к некоторому компромиссу: он не рассказывает маме ничего, а я сегодня ночую здесь. Зря я пошёл на уступки, потому что папа решил закрепить успех. И началось "малыш, тебе нужна хотя бы неделя покоя, ну или три-четыре дня, но никак не пара вечеров!"

-- Так! -- оборвал уговоры я, хлопнув ладонью по столу. -- Всё, хватит с меня! Папа, какого демона ты ещё здесь, когда там Райн один?! Он же нестабилен, а ты его без присмотра оставил!