Госпожа Чудо-Юдо

Глава 5. Первые шаги на острове Йо

– Сюда, госпожа.

Управляющий, семенивший передо мной торопливыми шагами, пропитался такой густой неуверенностью, что никакая эмпатическая защита не помогала.

Он пытался по дороге к рабским баракам идти на шаг позади меня, но от этого было некомфортно уже мне, поэтому я попросила его при ознакомлении с территорией поместья взять на себя ведущую роль в буквальном смысле.

– Лизен, а у госпожи Задаки есть личный врач? Должна же она где-то лечиться.

– Да, госпожа. В главной островной клинике, куда она регулярно наведывалась.

– А можно оттуда кого-нибудь вызвать, если мне понадобится подлечить рабов?

Управляющий сделал большие глаза и неуверенно ответил:

– Никто так не делал на моей памяти, госпожа. Сомневаюсь, что клиника такое практикует.

Я пожала плечами.

– Что ж, со временем узнаем.

Теперь, когда горячий душ и сытный «завтрак» привели меня в чувство, вернулась присущая мне наблюдательность. Дом совсем не был пустынным, просто рабы очень хорошо прятались. То тут, то там выглядывали испуганные лица и мгновенно прятались за углами. Никто не хотел попадаться на глаза новой хозяйке ни специально, ни случайно. Один замешкавшийся мальчишка, не сумевший незаметно уйти с дорожки, когда мы неожиданно завернули за угол дома, рухнул на дрожащие колени и, по мере моего приближения, начал медленно отползать в сторону мясистых белых растений бордюрного типа, которые формой и огромными шипами поразительно напоминали мексиканские кактусы.

Ещё немного, и мальчик напоролся бы прямо на колючки, и даже плотная ткань коротковатых штанов не защитила бы кожу от царапин.

– Эй! – окликнула я его, остановившись.

Маленький раб распластался по плитке дорожки так, словно хотел просочиться сквозь нее в землю. Черный ужас понёсся от него тараном и обрушился на меня даже сквозь щиты густой удушающей волной. Накатила дурнота, в глазах замельтешили мушки.

Медленно вдохнув и выдохнув, я переждала мгновение и осторожно, вспоминая навыки обращения с запуганными животными, опустилась на корточки рядом с мальчиком.

– Привет, ребёнок, – ласково поздоровалась с ним. – Ну-ка, посмотри на меня.

Чумазое личико чуть приподнялось, а из-под лохматой коричневой челки глянули тревожные глаза юного существа, растущего в вечном страхе за свою жизнь. На вид ему было лет семь-восемь по земным меркам.

– Меня зовут Гайя. А тебя как?

– Эки, госпожа…

– Не надо меня бояться, Эки. Я не причиню тебе вреда.

Детский рот приоткрылся в потрясённом изумлении, а глаза то и дело перебегали с меня на управляющего, который плюхнулся на колени рядом в тот же миг, как я присела.

Мальчик не верил словам, это было очевидно. Значит, придется доказывать делами. Только лучше делать это по возможности комплексно, чтобы не терять времени…

Повинуясь внутреннему чутью, я предложила:

– Пойдем со мной. Мне не помешает помощник.

Рабские бараки оказались точно такими же, как в резервации – глухие коробки с единственной дверью в торце. Тусклое освещение внутри обеспечивал небольшой прожектор, практически полностью разряженный на данный момент.

В это время дня помещение пустовало. Если бы не было точно известно о его предназначении, можно было подумать, что мы случайно забрели в грузовой контейнер для космических дальнобойщиков.

Снятого со столба раба расположили животом вниз прямо на полу, обитом вспененным полиуретаном. Ни кроватей, ни подстилок, ни вообще хоть каких-то посторонних предметов – ничего внутри не было. Рабы жили в этих коробках, как… вещи на хранении. Даже у животных в захудалом приюте условия лучше!

Ошеломленно оглядевшись, я развернулась к управляющему.

– Лизен, это помещение не годится. В доме есть просторная комната с минимумом мягкой мебели, хорошим искусственным освещением и моющимися покрытиями? Как в массажной у меня в покоях?

– Да, госпожа, – уверенно кивнул управляющий, даже не задумавшись.

– Прекрасно. Проводи нас с Эки, а сам позаботься, чтобы Шеда перенесли туда.

Мальчик покорно следовал за мной по пятам, не поднимая глаз. Увы, и кошмарить его от моей компании не перестало. А в доме, когда Лизен вдруг свернул из фойе в неприметную боковую подсобку, Эки и вовсе затрясло.

Спускаясь по узкой лестнице на цокольный этаж, я гадала, чего так боится мальчуган. В подвале есть пыточная? Камеры заключения? Игровые в стиле БДСМ? С местных дамочек станется и такое придумать, удивлена не буду.

Серый монолит стен казался неровным. В некоторых местах выступы и шероховатости выдавались так заметно, что создавалось впечатление глубокого нутра старой каменной пещеры.

Когда я озвучила свои мысли Лизену, тот подтвердил:

– Так и есть, госпожа. Весь фундамент – это скальная порода. И подвальные помещения оборудовали в обнаруженной под домом естественной полости. Только коридор добавили, разделительную стенку выложили из каменных блоков и лестницу в скале пробили. Получилось два помещения. Кладовая и… сами увидите.

Лестница вывела на узкую площадку, в стене перед которой бок-о-бок располагалась пара дверей. Одна была серой, под цвет камня, а другая – ярко-красной, в духе интерьера парадной гостиной, где я ночевала.

Лизен остановился и приглашающим жестом указал на красную дверь. Я шагнула вперёд и поднесла к замку браслет, уже точно не ожидая увидеть ничего позитивного. Слишком уж окрас… характерный.

И предчувствия не обманули.

Эта комната полностью дублировала красную парадную гостиную расцветкой стен, пола и потолка, а также странной люстрой-соском. Вот только из привычной мебели тут присутствовала одна огромная круглая кровать, и то нестандартная – с черной кожаной обивкой и четырехногой стальной конструкцией, с которой свисало несколько цепей с наручниками на концах. А в изголовье кровати к балкам крепилась широкая деревянная перекладина, о назначении которой недвусмысленно намекали дыры для головы и рук.

Все остальное – клетки в человеческий рост по углам, крестообразные сооружения, продолговатая штуковина вроде «козлов», только на цепях, и ямы с решеткой в центре помещения, – выглядело антуражем к специфической тусовке для узких кругов. И насмешливой пародией на гостеприимство перед одной из клеток стоял маленький столик с графином воды и единственным стаканом на подносе.

Что ж, вполне ожидаемо после всего того, что я узнала и увидела.

– Пойду распоряжусь насчёт Шеда, госпожа, – тихо сказал управляющий и, бросив тревожный взгляд на дрожащего мальчика, вышел.

Кроме как на круглую кожаную кровать, присесть было некуда, поэтому я устроилась на самом краю и положила рядом прихваченную из чемодана дорожную аптечку. Задумчиво взглянула на маленького раба, что замер на пороге столбиком.

Не знаю, что за ужасы он себе напридумывал, но рухнул коленопреклоненным в ту же секунду, сбивчиво бормоча:

– Простите, госпожа… простите…

Я только вздохнула. И это ведь только начало знакомства с рабским менталитетом.

– Не бойся, Эки. Мы сейчас вместе с тобой будем лечить Шеда. Чтобы раны на его спине зажили быстрее.

– Ле… чить, госпожа? – непонимающе выдавил из себя мальчик.

– Сам увидишь. Будешь моим ассистентом.

В ожидании пациента я решила подготовить всё, что может понадобиться, и принялась на глазах Эки потрошить аптечку. Разложила в изголовье кровати органические саморассасывающиеся макси-пластыри, медицинскую губку для обтирания, спрей с антисептиком и местное обезболивающее.

Потом прошлась по комнате и, к великой радости, обнаружила в углу за дальней клеткой крошечный санузел с рабочим водоснабжением. Набрала в найденное там пластиковое ведёрко – конечно же, красного цвета в тон комнате, – воды и поставила на пол возле кровати.

Эки наблюдал за приготовлениями расширенными глазами, в которых то и дело проскальзывал испуг. Интересно, он вообще в курсе значения слова «лечить» или это абсолютно незнакомый для него новый термин?

На лестнице, ведущей в подвал, раздались звуки многочисленных шагов. И вскоре в красную комнату вошел управляющий, а за ним – два коренастых раба-тяжеловеса, которые несли за руки-ноги бессознательного Шеда с безвольно болтающейся головой.

У них тут что, о носилках не слышали?

Рабы остановились, кидая на меня исподлобья вопрошающие взгляды. Я указала на кровать, процедив недовольно:

– Поаккуратнее его кладите. Лизен, в поместье есть носилки?

– Есть несколько, госпожа, – удивлённо ответил он. – Для сбора миртошки.

– Миртошки..? – моргнула я.

– Это самый популярный у нас на Тигардене фрукт, госпожа. Вы его сегодня уже пробовали.

Смутно вспомнились белые кусочки неизвестного фрукта, украшавшие десерт. Только попробовать диковинку мне не довелось – все пирожные сожрала дорвавшаяся до сладостей рабыня Муирне.

– Ладно, неважно. Просто в следующий раз, если будете переносить кого-то раненого, используйте носилки из-под этой вашей… миртошки.

Лизен поклонился.

– Понял, госпожа. Нам остаться?

– Как хочешь, – рассеянно ответила я, наблюдая процесс укладки тела на кровать.

После моих слов рабы-тяжеловозы сгрузили свою ношу с такой бережностью, будто Шед был по меньшей мере вазой из самого хрупкого в нашей галактике венерианского хрусталя. Затем отступили назад и принялись топтаться, не понимая, уйти им или остаться. Лизен и сам завис – слишком мало в его жизни было свободы выбора, несмотря на управленческую функцию в хозяйстве.

Впрочем, после короткого размышления он остался и коротким жестом велел повременить и носильщикам.

Я не обращала на присутствующих внимания, сосредоточившись на разглядывании глубоких борозд с запекшейся кровью. В ксенозаповеднике бывали случаи, когда мое практикантство в ветеринарной клинике находило удачное применение. Возможно, и на этой планете оно окажется к месту. Учитывая, что для рабов медицинская помощь не предусмотрена вовсе.

Отвратительное состояние ран вызывало тревогу. Я коснулась чужого лба, мутно-белого от выпаренного пота, и поняла, что скорее всего придется вкалывать и жаропонижающее. Но сначала – обезболить! Иначе промывание спины не только вмиг приведет несчастного в чувство, но и превратится в адскую пытку.

Вооружившись гипошприцом с местным анальгетиком, я намеревалась ввести его Шеду под лопатку, где кожа была повреждена сильнее всего… но качнулась от неожиданно придавившей мои ступни тяжести и чуть не упала на кровать.

– Госпожа, сжальтесь, не убивайте моего брата! – зарыдал Эки, прижимаясь головой к моим ботинкам.

Брата? Вот это новости.

Осторожно положив гипошприц на кожаный край кровати, я присела на корточки и потянула мальчика вверх за худенькие плечи, чтобы тот разогнулся. Эки покорно выпрямил спину. Искривлённые плачем губы вздрагивали, дыхание перехватывало судорожными всхлипами, а по грязным детским щечкам ручьями текли слёзы.

– Эки, я не собираюсь убивать Шеда. Посмотри на меня.

Мальчик вскинул покрасневшие глаза, глядя на меня с недоверчивой опаской и шмыгая сопливым носом.

– А что тогда с ним будет… госпожа?

Уверившись, что детская истерика начала затихать, я уселась на красном полу поудобнее и скрестила ноги в вольной позе лотоса. Очевидно, что маленький раб чувствует себя намного комфортнее, стоя на коленях, а мне нужно добиться от него хоть какого-то доверия. Почему бы ради этого не посидеть немного на одном с ним уровне?

Управляющий Лизен, забыв о субординации, смотрел на меня во все глаза, а рабы-тяжеловесы нет-нет да косились с осторожным любопытством из-под густо заросших надбровий.

Я взяла гипошприц и продемонстрировала его замершему мальчику.

– Смотри, Эки. Это гипошприц. В нем нет иглы, это совершенно безопасный подкожный инъектор. Знаешь, для чего он нужен?

– Нет, госпожа! – замотал тот головой. Но сквозь окутавшую его пелену страха, проглянула толика детского любопытства.

– Внутри гипошприца находится вещество, которое заставляет боль уменьшиться, понимаешь? Это вещество действует так на всех человекоподобных со схожим генотипом – землян, ясенирцев, космозонгов… ну, то есть таких, как ты или я. И если ввести его твоему брату в спину, то он будет спокойно лежать и ничего не почувствует, а я смогу промыть раны… может, некоторые и зашивать придется, чтобы кожа нормально срослась.

– И тогда он выздоровеет, госпожа? – с проснувшейся надеждой спросил мальчик. – Он не умрет?

– Мы с тобой вместе позаботимся об этом, – кивнула я. – Хочешь помочь с лечением брата?

– Хочу! – с жаром ответил Эки, на энтузиазме даже позабыв добавить привычное обращение «госпожа».

От облегчения и радостного волнения на щеки мальчика вернулся слабый румянец, который совершенно преобразил измождённые черты лица, возвращая им облик нормальной детской миловидности. Славный паренёк вырастет!

Улыбнувшись, я поднялась и поманила его пальцем.

– Тогда держи вот эту губку и смочи ее в воде. Когда введем обезболивающее, надо выждать минуту, а затем начнёшь оттирать спину Шеда от грязи, хорошо?..

– Да, госпожа!

На весь дальнейший час Эки стал моей правой рукой – весьма расторопной и понятливой для новичка, чему я с каждой минутой радовалась всё больше. Если он и дальше проявит себя таким легкообучаемым, то есть смысл назначить ему какую-нибудь вспомогательную должность в доме. Чтобы всегда был рядом – вроде мальчика на побегушках в хорошем смысле слова.

Спина Шеда была серьезно рассечена в двух местах, где кнут прошёлся самой толстой своей частью при ударах. Швы наложить не составило труда – в дорожной аптечке я всегда держала мобильный медицинский степлер, – а вот с прогрессирующей лихорадкой на фоне воспаления и общего обезвоживания организма пришлось повозиться.

Поначалу я спокойно ввела в ягодичную мышцу рекомендованный межгалактическим медицинским кадастром антибиотик, но вскоре проявилась аллергическая реакция – по всему телу Шеда распространились красные пятна. Пришлось срочно антидотом нейтрализовать, мало ли, вдруг до анафилактического шока дойдет.

Тогда и вспомнился старый проверенный метод – охлаждение водой снаружи и внутри при помощи сменных компрессов и пищеводной капельницы.

К счастью, благодаря рьяно-добровольной помощи Эки, я могла со спокойной душой оставить его в подвале менять брату компрессы и следить за температурой. А в случае резких изменений состояния больного в любую сторону строго велела связаться со мной напрямую через ошейник.

Управляющий, что стоял рядом до последнего, подсказал, что хозяин при желании может включать доверенному рабу обратную связь, чтобы тот мог задействовать аудио-вызов хозяйского браслета по собственной инициативе.

Естественно, такой функционал был для меня предпочтительнее, и я тут же активировала для ошейников Лизена и Эки необходимое разрешение.

Всем, кроме мальчика, я указала на дверь и сама отправилась следом, желая дать возможность побыть ребенку наедине со старшим братом.

Догнав на лестнице управляющего, я тихо попросила:

– Лизен, позаботься, чтобы Шеда перенесли в свободную комнату с обычной обстановкой. И накорми Эки. Кстати, зачем ты вообще нас в этот склеп привел?

Побледнев, он остановился и попытался опуститься на колени посреди неудобной лестницы, что для этого пожилого космозонга было не самым удачным решением.

Каменные ступеньки в этом месте были высечены крайне небрежно, отчего носки обуви постоянно цеплялись за неровности, заставляя спотыкаться даже меня. А в случае с Лизеном прогрессирующая старческая неловкость довершила дело, и он потерял равновесие.

Несколько мгновений он балансировал на краю ступеньки, а затем взмахнул руками и начал заваливаться вниз.

Я скоординировалась быстро и, уперевшись ногой выше с наклоном корпуса вперёд, приняла на себя вес Лизена, который падал с зажмуренными глазами и ничего не видел. Несмотря на худобу, весил старый управляющий прилично. Меня аж коленом об острый каменный край ступеньки приложило.

– Поймала! – с облегчением констатировала я, усаживая ношу на лестницу.

Как ни странно это было осознать, но Лизен испугался моих действий больше, чем падения с лестницы. Как только он понял, что налетел на меня, то в панике отшатнулся назад, а потом схватился за сердце. Как бы тахикардия от такого стресса не переросла в инфаркт…

Озабоченно нахмурившись, я мысленно приказала отключиться сразу двум барьерам – и эмпатическому, и ментальному, – в надежде поточнее разобраться в состоянии своего управляющего, прежде чем что-то предпринимать. А то от моей заботы, того и глядишь к нему ещё и инсульт прилетит.

Мир расцвел красками, в которых медленно раскрывала свою тайную красоту такая неуловимая обычно энергетика. На верхних ступенях лестницы таял коричнево-оранжевый шлейф аур утопавших тяжеловесов, а вокруг Лизена метелилась серая буря пятен, усеявших его рыжевато-желтый кокон. Он не только безумно боялся последствий своей неловкости, но ещё и почему-то был уверен, что скоро умрет. Точнее, что его скоро убьют. И это несмотря на то, что ничего плохого он от меня ни разу не видел!

– Лизен, – попыталась я его успокоить… и осеклась, уловив что-то необычное в воздухе.

Шепот.

Шероховатый, как сухие листья, он холодным ветерком закружился вокруг моей головы и проник внутрь, донося обрывки обезличенных фраз.

…рабская декларация… рабская… это конец… госпожа обязана… госпожа…

В шоке я хлопала глазами и хватала ртом воздух, наподобие перепуганного Лизена, и вместе мы с ним составляли дуэтное зрелище выброшенных на берег рыб.

Телепатия! У меня появилась не только эмпатия, но и телепатия!

Внутренний любопытный исследователь во мне был в неописуемом восторге от этого открытия, хотя живущий бок-о-бок с ним скептик уже принялся ворчать о грядущих проблемах и неудобствах.

Надо срочно связаться с Таллой Ней! Пусть объясняет, что к чему, ведь именно она утверждала, что телепатия – это прерогатива исключительно мужчин диниту. А заодно выспрошу у нее обо всех странностях, с которыми я столкнулась в поместье.

Но сначала нужно привести в чувство полуобморочного управляющего.

– Лизен, успокойся! Никто тебя не тронет за то, что ты чуть не упал с лестницы.

Резкий приказной тон подействовал на Лизена определенно благотворней заботливого сюсюканья. По крайней мере, он перестал задыхаться и посмотрел на меня более-менее осмысленно. Ох уж эта сломанная рабская психика!

– Но, госпожа… я ведь ударил вас. За это полагается смерть.

– Ты меня… что за чушь ты несешь?

– Пусть неумышленный, но удар исходил от меня, госпожа, – похоронным тоном ответил управляющий. – Рабская декларация не учитывает обстоятельств… только действия.

– Так, понятно, – фыркнула я. – Лизен, я не собираюсь следовать декларации в таких абсурдных случаях. И вообще никого не собираюсь убивать, если уж на то пошло. Давай притворимся, что ничего не произошло, хорошо? Просто забудь. И считай это приказом, если тебе так проще.

Кивнув в подтверждение слов, я обошла потрясенного Лизена и резво припустила вверх по лестнице.

Ворвавшись в свои покои, я огляделась в поисках оставленной здесь Муирне. Не хотелось, чтобы чужих ушей коснулся предстоящий конфиденциальный разговор.

Рабыня нашлась в спальне сладко спящей. Только не на кровати, а на пушистом коврике у изножья. Свернулась в комочек, словно домашнее животное, и сонно ёжилась от сквозняка, который ворвался в комнату вместе с открывшейся дверью.

С жалостью глянув на худую спинку с выпирающими лопатками, я стащила с кровати покрывало и прикрыла дрыхнущие на коврике живые мощи. Затем вернулась в личную гостиную, чтобы проверить одну мысль.

В прошлый раз перед уходом мне показалось, что за книжным стеллажом есть скрытая ниша. Хорошо бы найти там хоть какую-нибудь каморку для оборудования рабочего кабинета. Люблю заниматься научными изысканиями по ксенобиологии в полной тишине, чтобы никаких посторонних звуков рядом не было. Да и без окон желательно, для полного погружения в процесс.

Надежды мои оправдались в полном объеме, даже с бонусом.

Нырнув за стеллаж и с любопытством вытащив со средней полки наугад пару книжек, я констатировала их содержимое как художественную чушь с уклоном в мрачное темное фэнтези с кровожадными героинями, а затем мгновенно забыла о них.

В полутьме ниши скрывалась узкая черная дверь!

На идентификационный браслет замок ожидаемо среагировал щелчком, и как только я шагнула за порог, активировался датчик движения, включая свет…

Ура! Вот он, кабинетик моей мечты. Без окон!

Половину помещения занимал прихотливо изогнутый стол с внушительной компьютерной системой и мягкая софа с бархатной обивкой для отдыха. В уголке возле софы ютилась тумбочка, прятавшая в своих недрах популярный в нашей галактике земной алкоголь – большей частью крепкий ирландский виски и русскую водку.

Самым приятным открытием было наличие дорогущего ортопедического кресла для многочасового комфортного пользования. Оно не только самонастраивалось под особенности фигуры и веса сидящего, но и включало в себя функции профессионального массажного кресла.

С удовольствием плюхнувшись в него, я немедленно активировала автомассаж и включила компьютер. Система запустилась мгновенно.

Качество! Вот радость-то.

Конечно, с Таллой Ней можно было связаться и через коммуникатор, но я предпочитала широкоформатную онлайн-видеосвязь.

Фотозаставка на рабочем столе компьютера заставила меня вздрогнуть: подвешенное на цепях красивое мужское тело в многочисленных порезах и царапинах, а голову несчастного целиком охватывает органико-анатомическая маска угольного цвета, делая его похожим на гибрид афроамериканца и бледнотелого северянина.

Я сама использовала аналогичные маски на практике в ветеринарке, когда требовалось обезопасить здоровье животного после операций с черепно-мозговыми травмами. Они прекрасно справлялись с поставкой кислорода к коже, самоочищались каждые 24 часа и не давали проникнуть к поражённым участкам кожи никаким болезнетворным бактериям.

Но зачем надевать такую маску на раба, если на Тигарден-2 не практикуют медицинское обслуживание живой собственности?..

Госпожа Задаки определенно женщина со странностями.

Недоуменно пожав плечами, я запустила браузер галанета, авторизовалась и вбила во всплывшее окошко видеосвязи данные девушки-диниту из посольства.

Ответ пришлось ждать минут пятнадцать.

Я поставила автодозвон, а сама принялась исследовать содержимое файлов на компьютере. Интересно, почему госпожа Задаки не забрала дорогую технику с собой, когда съехала с острова? Вряд ли, конечно, в файлах найдется что-то секретное. Хотя, может быть, она просто забыла о компьютерной системе из-за большой спешки и возникших проблем с новым законом, что утвердила с нашим Содружеством властительница планеты – Госпожа Островов. Закон о более бережном обращении с рабами в общественных местах и при свидетелях, то есть о неприемлемости убийства.

Слушая мерные гудки автодозвона, я на всякий случай восстановила содержимое корзины, потом открыла очередную папку и засомневалась, стоит ли смотреть содержимое. На иконках хранившихся там видеофайлов отчётливо просматривалась черная голова раба с заставки.

И все же одно видео запустить я рискнула… чтобы сразу пожалеть об этом.

В первые же секунды оживший на экране раб в анатомической маске задёргался в цепях, пока изящная рука скрывающейся за его спиной женщины играла с ножичком. Затем любительница холодного оружия продефилировала перед камерой в коротком комбезе из черной кожи и встала так, чтобы не заслонять тело раба. Она поднесла острие к груди с бледными пятнышками мужских сосков…

Стоп. Сосков?!

Я остановила видео, вглядываясь в кадр, и убедилась, что не ошиблась. Этот раб в черной маске – точно не космозонг. У них ведь ни сосков, ни пупков в анатомии не присутствует.

Экран мигнул, перекрывая вид на кровожадную красотку, тянущую к своей жертве руку с ножом, и дивное лицо Таллы Ней прогнало противное ощущение брезгливого ужаса одной своей приветливой улыбкой.

– Ясной сингулярности, Гайя Фай, – произнесла она.

– Теперь не Гайя Фай, а Чудо-Юдо, – ответила я, криво усмехнувшись.

– Именование – лишь ветер на устах. Значение имеют только дух и те дела, что от него исходят, – мудро и неожиданно поэтично отозвалась Талла Ней. – Как складывается ваш первый день на новом месте?

– Остро нуждаюсь в консультации, – не стала скрывать я. – Сведений памятки для иммигрантов недостаточно, чтобы адаптироваться нормально к местным реалиям…

Талла Ней без особого удивления осведомилась:

– Ваше решение об иммиграции было спонтанным?

– Да.

– Понимаю. Когда «Межпланетариум» только открылся, многие жители Содружества опрометчиво иммигрировали, игнорируя настоятельные рекомендации о предварительной подготовке. Всего несколько общих лекций, посвященных традициям, истории планеты и местному менталитету. Есть и углублённый курс лекций с изучением официально-планетарного языка для тех, кто не желает ограничивать себя рамками общегалактического эсперанто… – Талла Ней помолчала и добавила: – Полагаю, вы подготовку также проигнорировали.

Я тяжело вздохнула, не желая посвящать ее в причины собственной дурости.

– Буду крайне благодарна, если перешлёте эти лекции мне на почту. Фьорик зет точка ком.

– Уже пересылаю, – последовал ответ. – Ещё вопросы?

Вопросов была уйма. И главными были два из них. Но самый назойливый крутился в голове с того момента, как я столкнулась в узницей ванной комнаты. И потому я решила прояснить этот странный и неприятный момент в первую очередь.

– Да, насчёт главенства женщин на этой планете. Что вам известно о плывчи? Тут у меня находится представитель этого народа. Но это… женщина. И рабыня! – подчеркнула я, затем возмущённо припечатала: – Ее заставляли обслуживать сексуальные потребности рабов всего поместья!

Глаза Таллы Ней оставались такими же спокойными. Только в них на мгновение промелькнула глубокая внутренняя усталость… и тут же скрылась в фиолетовой глубине. Понятно, и это для нее давно не новость.

– Народ плывчи тесно связан с космозонгами, Гайя. И по причине этой связи он вымирает. С другой стороны при существующем положении вещей с рабовладельческим матриархатом и космозонги без плывчи выродились бы в первую очередь.

– Не понимаю. Что за связь?

– Чтобы властвовать над мужчинами, женщинам-космозонгам нужно их производить на свет, – с горьковатой прохладой в голосе начала рассказывать Талла Ней. – Но загвоздка в том, что к своему потомству космозонги питают глубокую привязанность и ни за что бы не позволили никому угнетать собственных детей. Особенно сильным материнский инстинкт у этой расы становится из-за длительного процесса вынашивания, это шесть месяцев по земному времени, а затем ещё шесть месяцев высиживания…

– Высиживания? – моргнула я.

– Вы и особенностями их генетики не интересовались ещё? Население этой планеты – яйцеродящее. Вспомните об отсутствии у них пупков.

– И сосков… – во мне очнулся живо заинтересовавшийся беседой ксенобиолог. – Любопытно было бы взглянуть на размер их яиц. Должно быть, они огромные!

Девушка-диниту чуть слышно хмыкнула.

– Они никому не показывают свои кладки, слишком силен инстинкт «наседок». Но мне известно из надёжных источников, что новорожденное яйцо соответствует размерам человеческого младенца и весит около двух с половиной килограмм. Затем оно ещё полгода растет в специальном домашнем инкубаторе под личным присмотром матери. При этом очень важен температурный режим – при недостаточно комфортной температуре, слишком низкой или слишком высокой, формируется половая система самца. А они этого строго избегают. И высиживают исключительно самок.

Настала моя очередь хмыкать.

– Откуда тогда у космозонгов столько мужчин?

– А вот теперь мы плавно вернулись к назначению вымирающих плывчи! – объявила Талла Ней, косясь в угол своего монитора.

Моя электронная почта пискнула, выплевывая уведомление о только загруженном письме. Это был обещанный курс лекций в двух вариантах. Общий и углубленный.

– Спасибо! – горячо проговорила я, ставя на письмо красный флажок с пометкой «важно».

Собеседница только улыбнулась в ответ, принимая благодарность, и продолжила:

– Плывчи по генетическим характеристикам совместимы с космозонгами и способны воспроизводить жизнеспособное потомство. С одной особенностью… От космозонга и плывчи всегда рождается космозонг. Кроме того, у плывчи есть ещё два существенных отличия от космозонгов. Во-первых, они – раса земноводных существ. Могут жить на островах, но по причине доминирования на планете водной среды предпочитают жить в океане… на безопасном расстоянии от космозонгов.

Внимательно слушая Таллу Ней, я впитывала информацию, как губка. Так вот почему Муирне говорила, что обычно питается сырой рыбой! Вполне себе естественный рацион для океанического жителя.

– У них есть жабры?

– Нет. Находясь под водой, они перекрывают лёгкие рефлекторной пленкой и поглощают кислород всей поверхностью кожи напрямую в кровеносную систему.

– Как удобно! – восхитился мой внутренний ксенобиолог.

– А вот второе отличие от космозонгов – и есть причина, по которой молодняк народа плывчи регулярно обменивают на разрешение кормиться и зимовать на островах и держат в рабстве… Всё дело в присущей им дихогамии, – пояснила Талла Ней.

Новость меня потрясла так, что я непроизвольно приоткрыла рот и вытаращилась в монитор, откуда девушка-диниту с любопытством взирала на мою реакцию.

– Последовательный гермафродитизм?! Не знала, что так бывает…

Ещё бы, ведь даже у рептилоидов, у которых куда больше общего с земноводными, стабильный гендерный цикл. А тут целая раса человекоподобных, о которых даже помыслить подобное в голову не придет!

– Это единственные разумные в нашей галактике, способные развиваться по такой схеме, – подтвердила Талла Ней. – Они – последовательные… а ещё точнее протогинические гермафродиты. Все плывчи поголовно рождаются женщинами и в таком состоянии стабильны все детство, юность и первый десяток лет половозрелости. А затем происходит преобразование женской половой системы в мужскую со всеми сопутствующими внешними изменениями.

– Это… невероятно! – прошептала я и смогла наконец подтянуть челюсть обратно. – И такое чудо природы, вы говорите, вымирает?

– Да. Поскольку космозонги совместимы с плывчи, все правящие Госпожи Островов из поколения в поколение традиционно размножают собственных мужчин, забирая молодняк плывчи и вынуждая их рожать космозонгов в течение всего женского цикла.

Отвращение от услышанного накрывало постепенно. Меня аж перекосило. Если от космозонгов и плывчи рождаются только космозонги… Да это же настоящий геноцид плывчи получается!

– Какая мерзость! – не выдержала я. – Не только сексуальное рабство, но ещё и…

– Мы надеемся эту ситуацию постепенно изменить, – устало отозвалась Талла Ней.

На эмоциях выскочив из массажного кресла, я принялась нервно ходить туда-сюда перед монитором компьютера.

– А сами плывчи? Неужели они не могут дистанцироваться от этих… угнетательниц?! Жить как можно дальше и глубже в океане, чтобы не пересекаться…

– К сожалению, это тупиковое взаимодействие не переломить так легко. У космозонгов есть договоренность с главами подводных городов плывчи о регулярном взаимообмене.

– То есть..? Они что, добровольно…

– То есть после обращения в мужской цикл рабынь возвращают в океан к сородичам, – сообщила Талла Ней и с жесткостью, выдающей ее внутренний протест, добавила: – В обмен на женский молодняк, только что вступивший в половозрелость.

Покачав в неверии головой, я снова рухнула в кресло.

– Неужели они даже не пытаются сопротивляться?

– Ну почему же? Есть среди плывчи и противники соглашения. Несколько раз сопротивление доходило вплоть до террористических акций.

Глубоко вздохнув, я решила пока не углубляться в демагогию по этой острой теме. Бессмысленно пока, да и время зря потрачу. Необходимо было обсудить другой, не менее важный вопрос.

– Талла, есть ещё кое-что… Помните, вы говорили, что у вас… у диниту… телепатией обладают только мужчины?

Взгляд девушки мгновенно преобразился. Ни следа усталости, только интерес – острый, как лезвие ножа из легендарной альфа-стали. Которую, кстати, производят исключительно на планете Диниту.

– Да, – мягко ответила она, не сводя с меня засиявших ярко-фиолетовым огнем глаз. – В большинстве случаев это так. С чем связан ваш вопрос?

– М-м… понимаете, я буквально полчаса назад ненадолго отключила эмпатический ограничитель не только на эмоции, но и на мысли, – пояснила сбивчиво. – И услышала от своего раба-управляющего что-то вроде… шёпота. Хотя он и рта не открывал.

Талла Ней смотрела не меня, не мигая, чуть ли не с полминуты. Потом разомкнула крепко сжатые розовые губы и промолвила:

– Мне необходимо срочно переговорить с послом. Прошу прощения.

И отключилась.

На экране вновь возник застывший кадр с рабом в черной анатомической маске, на которого я рассеянно взирала, размышляя о непонятной реакции Таллы Ней. В голове теснились самые разные предположения.

Идентификационный браслет на правой руке загорелся огоньком вызова от управляющего.

– Да, Лизен?

– Госпожа, прибыли ваши новые рабы. Из резервации.