Госпожа следователь

Четверг. 05.48–14.29

…Прокурор говорил плохо. В зале скучали. Судья внимательно следила за проснувшейся мухой, которая бестолково билась в дребезжащее стекло.

Подсудимый вскидывал голову, удивленно смотрел на обвинителя, жалко улыбался и снова опускал глаза…

Клавдия уже устала от этого сна. Каждый раз она обреченно ожидала страшной развязки, которая была ей известна наперед: старик убивает из обреза мальчишку и кончает с собой. Но каждый раз ее сердце начинало бешено колотиться и ухало куда-то в бездну, в невозвратность, в самую смерть, которую она не сумела предотвратить ни для мальчишки, ни для старика.

А ведь могла!

Сто раз потом понимала, что — могла!

Это было ее первое дело. Еще в районной прокуратуре. Простое и ясное. Вот он преступник, вот он пострадавший. Статья двести шестая, «хулиганка».

Нет-нет, она все сделала правильно. Протоколы, очные ставки, опознания, свидетельские показания. С каким тщанием писала она обвинительное заключение. А потом пошла на суд. Пошла на свой триумф. Она даже наперед знала, что мальчишке дадут два года с отсрочкой исполнения наказания. Она гордилась.

Но тут, возле зала заседаний, ее сердце первый раз сжалось. Она увидела, что старик пришел не один. Он пришел со своей женой. Той самой старухой, которая выбежала помогать ему, когда мальчишка стал драться. И ей сделалось страшно. Потому что старуху она и не учла.

А потом, в зале суда, она видела, как прямо и строго сидел старик, а жена пыталась что-то ему шепнуть, но он только плотнее сжимал губы.

И тогда ей стало еще страшнее.

Что был для старика этот суд? Еще одна капля позора. Ведь для своей старухи он всегда был героем. С войны вернулся — грудь в медалях, перед начальством не кланялся, на Доске почета фотография…

Мальчишка его не избил. Мальчишка его растоптал. Перед женой, перед любимой женщиной унизил. С этим старик жить не мог…

— Тих-тих-тих, — сквозь сон сказал Федор, поглаживая Клаву по руке. — Ляг на другой бочок, успокойся…

Но Клавдия уже не спала, она сняла с полки будильник и нажала кнопочку, чтобы не зазвонил.

Муж сам повернулся на другой бок и тихо засопел.

А Клава лежала, глядя в потолок, и мысль ее была проста и очевидна — ищите женщину.

Потом она стояла у окна с неизменной чашкой размороженной воды: мир живет, люди ходят, машины ездят, собаки бегают, дворники…

Клавдия даже забыла проглотить ледяную воду — по асфальту шоркал новенькой метлой молодой парень. Дворник.

В троллейбусе ей удалось сесть, но она не стала листать бумаги из сумки, она смотрела в окно.

«Господи, как все просто. Какая простая житейская подлость. И ведь это все время было у меня под носом. Это все время говорило мне — посмотри! Ну, если я не ошибаюсь (а я не ошибаюсь), сегодня все греховные похождения и закончатся. Ну, не сегодня — завтра, послезавтра. Словом, ждать осталось недолго…»

— Клавдия Васильевна, вы представляете, Чубаристова опять посылают в Израиль, — подлетел к ней Семенов, у самого входа.

— И что? Вы хотите вместо него? — спросила Клавдия.

— Да Боже сохрани! — рассмеялся Семенов. — Чтоб меня там в каталажку?!

— Дежкина, к главному! — мимоходом кинула Люся-секретарша.

Только тут немного всколыхнулся темный осадок.

— А зачем?

— Откуда я знаю?! — громогласно ответила Люся, а потише добавила: — Его, кажется, смещать собираются. Только между нами.

— А я-то при чем?

— Боится он тебя, хочет прощения просить.

— Скажи ему — уехала, — улыбнулась Клавдия.

И только после этого вошла в кабинет.

— Я закончил, Клавдия Васильевна! Я закончил! — даже не поздоровался с Дежкиной Игорь.

— Ну-ка, ну-ка! — бросила она сумку на подоконник. — Первое дело? «Мерседес»?!

— Там такое! Такое! Вот «обвиниловку» катаю.

— Брось, Игорек, а получи-ка лучше пистолет, вызови бригаду, поедем Князя брать.

Игорь так и сел.

До Шереметьева домчались ветром. Вообще у Клавдии сегодня все ладилось. Машину дали, бригада прибыла моментально. И Черепец был на месте.

— Здравствуйте, Алексей Георгиевич! Работаем?

— Да нет, еще не начинали. Эту секцию уже вчера обследовали — ничего…

— Скучный вы человек, Алексей Георгиевич! Чего приуныли?

— Да Фома опять нервничает…

— А я вижу — Фома ваш веселый. Ну-ка пойдемте, поглядим, что его так разволновало?

Подхваченный Клавдиным энтузиазмом, Черепец засеменил в глубь склада за следователями.

— Ох ты! Это что ж такое у нас? Велосипеды? Почему? Откуда? — весело спрашивала Дежкина.

Рядом с Клавдией и Игорем уже шли и начальник таможни, и его подчиненные.

— Англичане прислали для детского дома.

— Молодцы англичане! — похвалила Клавдия. — А это что?

— Музыкальные инструменты. Стинг приезжает, не слышали?

— Послушаем! А тут у нас что?

— Компьютеры, для банка какого-то.

— Значит, окультуривается наш дикий капитализм? Здорово.

Клавдия шла так стремительно, словно она точно знала, что искать и где. Завороженными ее целеустремленностью оказались не только Черепец и Игорь. Начальник и его помощники наперебой, словно она собиралась все это купить, а они все это продать, кричали:

— Анализы якутской нефти! Библии из Австралии! Парты для школы слепых! Картины Известного! Устрицы! Светоустановка!..

А Клавдия, словно не слышала их, бормотала про себя, безбожно перевирая, известные детские стихи:

— Дама сдавала в багаж корзину, картонку и маленькую собачонку. Дама сдавала в багаж…

По складу уже был сделан не один гигантский круг, но Клавдия и не думала останавливаться. Она и внимания не обращала на то, что спутники ее стали задыхаться от бешеного бега, что многие отстают, что даже Игорь ищет места, куда бы присесть.

И тогда она остановилась сама.

— Игорек, вы когда-нибудь любили? — спросила она в упор.

Игорь обомлел. Он что угодно ожидал услышать от своего кумира, но чтоб вот так, при людях, о самом сокровенном…

— Д-да… — потупился он.

— И как вы себя чувствовали в это время?

Подтягивающиеся к разговору Черепец, начальник и его сотрудники, наверное, решили, что Клавдия тронулась, а они все пошли на поводу у сумасшедшей. Но пока не перебивали. Этих психов лучше не раздражать.

— Как вы себя чувствовали, Игорек? — повторила вопрос Клавдия.

— Э-э-э… — не сразу нашелся парень.

— А как вы себя чувствуете? — осторожно спросил Черепец.

Клавдия не услышала его вопроса, а сразу обернулась к начальнику:

— У вас тут есть животные?

— Нет, животные у нас в другом складе…

— Никаких? — пальцем строго ткнула начальника в грудь Клавдия.

Тот пожал плечами.

— Дама сдавала в багаж, — снова сказала Клавдия, — корзину, картонку и маленькую собачонку. Корзины и картонки налицо — ищите собачонку.

— Вы имеете в виду Фому? — опять осторожно спросил Черепец.

— Нет, я имею в виду другую собаку. Здесь должна быть еще одна собака. Это что такое? — двинулась Клавдия дальше.

— Это люстры для резиденции посла Замбии. Это телескопы для Академии наук. Это мебель для мэрии…

— Тихо! — рявкнула вдруг Клавдия.

Голос ее громом докатился аж до дальней стойки, у которой возмущенно горланили многочисленные получатели грузов. И на складе наступила гробовая тишина.

Впрочем, нет, не гробовая. Откуда-то с самых верхних стеллажей все вдруг явственно услышали тихое поскуливание.

— Есть, — сказала Клавдия устало. — Достаньте, бедную, оттуда.

Игорь первым вскарабкался на самую верхотуру, быстро оторвал обшивочные доски от огромного ящика и извлек на свет божий — собачонку.

Бедная скулила так, словно Игорь ее душил, хотя он держал шавку очень осторожно.

А дальше произошло то, чего даже Клавдия не ожидала.

Тихий и удрученный Фома вдруг бросился на Игоря и стал его облаивать, угрожающе скаля зубы.

— Фома! — рявкнул Черепец. — Фу! Место!

Но куда там! Фома и ухом не повел, более того, он вцепился в штанину Порогина и стал ее рвать с редким остервенением.

— Что происходит? — опешил начальник.

— Фома, ко мне! — кричал Черепец.

— Отпусти! — молил Игорь.

И только Клавдия мудро улыбалась.

— Отпусти ее, Игорек. И вы, Алексей Георгиевич, отпустите Фому.

— Но это же — сука, — брезгливо сказал Черепец.

— Не сука, а дама, — поправила Клавдия. — Видите, у них взаимное влечение.

— Но это… это… Вы отдаете себе отчет? — с дрожью в голосе заговорил Черепец.

— Ей, во всяком случае, это ничем не грозит, — усмехнулась Клавдия. — Я полагаю, она так напичкана противозачаточными, что может совершенно без последствий наслаждаться жизнью…

Фоме хватило десяти минут. И все — больше он на бедную шавку не обращал никакого внимания. Снова стал послушным и трудолюбивым.

— Течка… Кажется, так это у вас, у собачников, называется? — сказала Клавдия, обращаясь к Игорю и Черепцу одновременно.

— Да, — кивнул кинолог.

— Гормональные противозачаточные сбивают биологический ритм, — наукообразно продолжала Клавдия. — У собаки возникает течка. Помните, Игорек, далматин был сукой? Фому не травили. Его просто проверили на мужскую потенцию. Он оказался на высоте. Это его и сбило с рабочего ритма.

— С ума сойти… — бормотал Игорек. — Но как вы?..

— Потом, Игорек, потом. Сейчас мы начнем обследовать склад по-новой. Алексей Георгиевич, вы готовы?

Фома чихал так часто, словно простудился, занимаясь любовью. Рэйдж обнаружился в бочках из-под краски. Клавдия сама следила, чтобы таможенники не повредили пломбы и печати, когда вскрывали груз.

— Да что вы, в самом деле?! — не разделял ее осторожности начальник. — Мы же знаем, кому предназначен груз. Вот и возьмем гадов…

— Вы юрист? — строго спросила Клавдия. — Это странно. Наверное, забыли, что существует такое понятие, как презумпция невиновности. Это нам, дорогой товарищ, придется доказывать, что получатель знал, с каким добром у него бочки. А для этого он должен обязательно взять их в руки. Он должен оставить нам отпечаточки свои. Много — четких, ясных, читаемых однозначно. И я этого момента дождусь. Кто, кстати, должен получить груз?

— Автомастерская Солнцевского района.

— Крепыш? — тут же вспомнил Игорек — Помните, на свалке?

— Может быть, — сказал Клавдия. — Не будем торопить события. Так, товарищи таможенники, за работу. Все грузы выдавать безо всякого Якова.

Таможенники отправились по местам.

— Игорек, свяжись с группой. Пусть ждут сигнала и готовятся к преследованию. Мы этот груз до самого места доведем.

Игорек побежал исполнять.

— Товарищ начальник, — снова обратилась Клавдия к главному таможеннику. — Можно проверить, кто устанавливал эти грузы? Я имею в виду — бочки и ящик с собакой. У вас ведь все отмечается, да?

— Я попробую.

— Задержите этого человека. Мы его потом допросим. Так, где бы мне присесть? Устала. У вас тут расстояния…

— Пойдемте ко мне в каморку.

— Нет уж, каморок не хочу, я лучше тут, на полочку, сяду.

Но сесть Клавдия не успела. Подъехал кар и начал грузить бочки.

— Есть, — сказала Клавдия самой себе. — Дама сдавала в багаж…

15.31–16.22

Игорь оказался прав. Багаж получал тот самый крепкий кожаный мужик со свалки. Клавдия внимательно из укрытия проследила, как крепыш оформил все документы, как пересчитал бочки, свистнул своим подручным и они живенько погрузили краску на грузовичок.

— А вы были правы, — радостно потирал руки Порогин. — Мы уже с Князем встречались. Ну что, будем брать?

— Нет, Игорек, нет. Нам надо за ним до самого места доехать, нам теперь надо запастись терпением.

Группа уже ждала грузовичок на выезде. Игорь передал наблюдение по радии. Сами они, вместе с Клавдией уселись в «Рафик» и, отстав от грузовичка минут на пять, тоже покинули Шереметьево.

— Они, наверное, свернут на кольцевую, — делал предположения Игорь. Там их со всех сторон будет видно. — «Второй», «Второй», докладывайте, — заговорил он в рацию. — Постоянно докладывайте.

Ему было интересно. Это уже начинались настоящие мужские игры. А Клавдия, наоборот, как-то поскучнела, к докладам «Второго» не проявляла никакого интереса.

— «Первый», я «Второй». Объект свернул на Ленинградское шоссе. Едет в крайнем правом ряду.

— Аккуратный, — отметил Игорь. — Клавдия Васильевна, так как же вы догадались? — спросил нетерпеливо.

— Вчера и догадалась. Почти, — сказала Клавдия. — Когда Черепца к Журавлевой водила. Вот ведь странная мужская натура, — грустно сказала Клавдия. — Ведь знает Алексей Георгиевич, что Ирина его вокруг пальца обвела, как хотела, рогов ему наставила, грубо говоря, использовала, как гигиеническую прокладку, а он… Только ее увидел, обо всем забыл — «Ирочка, я тебя люблю»… — Клавдия мотнула головой. — Ой, не слушай меня, Игорек, я сейчас что-то пошлое и циничное говорю. Наверное, это здорово, что любовь все прощает… Подло только этим пользоваться…

— «Первый», «Первый», я «Второй». Объект съезжает на обочину.

— Сворачивает на кольцевую?

— Да нет, еще не доехали…

— Глебушка, — тронула водителя за плечо Клавдия. — Там дорога есть куда-нибудь?

— Вроде нет, — ответил водитель.

— «Второй», что там? — в рацию проговорила Клавдия.

— Остановился. Что нам делать?

— Проезжайте метров двести и тоже стойте. Мы сейчас подъедем. Вы их еще видите?

— С трудом. Поток машин загораживает.

— Глебушка, можно побыстрее?

— Нет, — ответил водитель. — У меня ж не вертолет.

— «Второй», Второй», что у вас?

— Объекта не видим. Мимо нас не проезжал.

— А мы видим, — облегченно вздохнула Клавдия. — Глебушка, притормози.

«Рафик» съехал на обочину, и Клавдия с Игорем приникли к стеклу.

Грузовичок был метрах в пятидесяти впереди. Крепыш выскочил из него, прошелся, словно разминая ноги.

— Аккумулятора ему не жалко, — сказал водитель, который тоже наблюдал за грузовичком.

— Что-что? — быстро переспросила Клавдия.

— Да вон фары среди бела дня включил.

— Откуда ты знаешь, Глебушка?

— А габариты горят. Значит, и фары…

— «Второй», «Второй», горят у объекта фары? — спросил Игорь рацию.

— Так точно.

— Ну и что? — повернулся он к Клавдии.

— Не знаю, — пожала та плечами. — Может, сигналит кому-нибудь?

— Но его сигнал только со встречной полосы и увидят.

— Значит, со встречной… Ой, поехал. «Второй», «Второй», трогайся, иди впереди него.

— Есть.

Снова покатили в потоке машин.

— Кому ж он сигналил? — не унимался инспектор.

— Скоро узнаем, — успокоила Клавдия.

И действительно, ждать пришлось совсем не долго.

Проехав кольцевую и не повернув на нее, грузовичок снова съехал на обочину. Об этом доложил «Второй».

— Глеб, остановись.

— Но мы же их не видим.

— Нам ни к чему. Нам все доложат. Вдруг спугнем.

— «Первый», к объекту подъехала автомашина «Газель». Желтого цвета. Госзнак 15–86 ММА.

— Понял.

— ММА… Глебушка, это ведь не частные номера?

— Не-а.

— «Первый», бочки с объекта перегружают на «Газель».

— Ух ты! — восхитилась Клавдия. — Осторожные.

— Вот, — сказал укоризненно Игорь, словно здесь был начальник таможни. — А мы бы хватанули «шестерок».

— «Второй», кто там на «Газели»? — спросила Клавдия.

— Только водитель. Мужик такой себе, в кепочке…

— В клетчатой?! — в один голос закричали Клавдия и Игорь.

— А вы что, видите?

— «Второй», распорядись там по постам ГАИ, чтобы грузовик задержали, а сам веди «Газель».

— За что задержать-то? «Первый», «Первый», за что задержать?

— Вот законники чертовы, — усмехнулась Клавдия. — Скажи, у водителя прав нет. А если есть — поддельные.

19.10–20.12

«Газель» петляла по городу уже третий час. Словно экскурсию по Москве устроили. Были и возле Кремля, и на Поклонной горе, даже в Коломенское заглянули.

— У нас бензин кончается, — сказал водитель Клавдии. — Заправиться бы.

— Нельзя сейчас, Глебушка, нельзя. Потерпи.

— Я-то потерплю, а «РАФ» — фигушки.

— Куда же они гонят? — в сотый раз спрашивал Игорь.

Клавдия уже почти догадалась, куда поедет «Газель», но торопить события не хотела.

Наконец после Яузской набережной «Газель» свернула на Садовое и помчалась к Курскому вокзалу.

Сердце у Клавдии томительно застыло. Сейчас все должно было кончиться.

— Осторожные, — сказала она. — Но…

— …на каждую хитрую задницу есть болт с резьбой? — полувопросительно закончил Игорь.

— Можно и поприличнее, — улыбнулась Клавдия. — Сколько веревочке ни виться…

— «Первый», «Первый», «Газель» свернула к Каланчовке.

— Игорек, Пушкина любишь? — спросила Клавдия ни к селу ни к городу.

— А? Что? Да, конечно…

— Я тоже, — сказала Клавдия.

— «Первый», останавливаемся.

— Где?

— Че-то шикарное… Е-мое, префектура…

— Как ныне сбирает свои вещи Олег, — опять безбожно переврала Клавдия.

Игорь, кажется, не понял ее. Но Клавдию это и не волновало. Она вдруг хлопнула себя по лбу.

— Игорек, а ведь он так и не возьмет рэйдж в руки. Ему это незачем, — сказала она паническим голосом. — Мы только пешек и похватаем!

— Да кто — он-то?! — вскричал Игорь.

— Князь Олег! — как о само собой разумеющемся сказала Клавдия. — Это ж его водитель в клетчатой кепке. Я видела. И Журавлеву он знал прекрасно. Супрефект он здесь.

— И что делать?

— «Что делать, что делать?» «Кто виноват?», «Быть или не быть?» — полубезумно проговорила Клавдия. — Не знаю я, что делать.

— «Первый», бочки выгружают. Сносят в подвал префектуры, — подал голос «Второй». — Какие распоряжения?

— Ждать! — закричал Игорь. Он тоже понимал, что главная рыба сейчас уйдет из сетей. Что она вообще в сеть никогда не попадет.

— Я, наверное, дура, — сказала Клавдия. — Но другого выхода нет. Придется бить знатока любви его же оружием. Правда, я не уверена, что он любит хоть какую-то женщину. Но я точно знаю, что он любит деньги.

И Клавдия, не успел Игорь опомниться, выскочила из машины и направилась прямо к зданию префектуры.

— Игорь, что же ты сидишь? — обернулась она на ходу. — За мной!

Когда они подошли к зданию, бочки уже были выгружены. Водитель запер «Газель» и вошел в здание.

— А вы куда? — остановил Клавдию с Игорем охранник на входе.

Клавдия увидела, что водитель обернулся, что-то начала лепетать невнятное, дожидаясь, пока тот уйдет, и только потом выдернула «корочку».

— Из прокуратуры. Где у вас подвал?

— А вон там, — махнул рукой охранник.

— Что, ремонт делаете?

— Кажись, собираются, — пожал плечами охранник.

— Игорь, быстрее, — поторопила Клавдия.

Но пока они добежали до подвала, дверь там уже была заперта.

Игорь намеревался постучать, но Клавдия на лету поймала его руку.

— Не откроют. Пойди найди распределительный щит, выключи свет. А через тридцать секунд зажги — и мигом сюда.

— Ага! — догадался Игорь.

Клавдия стала в уголок. Через минуту из-за двери послышались голоса, она отворилась и вышел водитель. Не успел он отойти от двери и десяти шагов, как свет включился.

— Ой, это я вас искала, наверное, — вышла из укрытия Клавдия, перегородив водителю дорогу. — Мы за краской приехали.

— Какой краской? — опешил водитель. — Никакой краски у нас нет. Тут префектура. — Он мучительно всматривался в Клавдино лицо, стараясь припомнить: где же он ее видел?

— Как — нет? Вот у нас и наряд. Мы тут ремонт затеяли, — тараторила Клавдия. — Как раз краска нам нужна… А! Вот и мой помощник. Пойдемте посмотрим…

Водитель что-то сообразил, хотел метнуться в сторону, но Игорь уже держал пистолет наготове.

— Тихо, тихо, — сказала Клавдия. — Давай зайдем. Что мы тут театр устраиваем?

Водитель скрипнул зубами — это даже слышно было — и первым вошел в подвал.

Клавдия — следом за Игорем и прикрыла за собой дверь.

Бочки уже были раскрыты. Пакеты с рэйджем лежали горой на старом теннисном столе.

У водителя был только один помощник. Он сразу все понял и поднял руки вверх.

— Ух ты, — восхитилась Клавдия. — Какая интересная краска. Игорек, нам такая сгодится?

— Вполне, — продемонстрировал тот готовность во всем соглашаться с Клавдией.

— Это на сколько же она потянет? — обратилась Клавдия к водителю.

Тот все скрипел зубами.

— Как ты думаешь, Игорек, отпечатки пальцев на пакетах остались?

— А то! — улыбнулся Порогин.

— И сколько ему лет дадут за эту краску? — спросила Клавдия, кивнув на водителя.

— Много.

— А если учесть еще труп в квартире Харитонова… «Вышка»…

— «Вышак», точно, — кивнул Игорь.

— А ведь жалко парня. Только жить начинает, — переменила тон Клавдия. — Я вот и то в свои сорок лет пожить по-человечески хочу. А ему всего — тридцать, не больше.

Водитель перестал скрипеть зубами.

— Но, видно, он совсем свою жизнь не ценит, — грустно сказала Клавдия. — Хочет сам все иметь. А другим — шиш.

— Я ценю, — выдавил водитель.

— Во сколько же? — встрепенулась Клавдия.

— Сто…

— Нет, не ценит, — опять погрустнела Клавдия. А в уме лихорадочно соображала. Если первая цифра — сто, то последняя — раз в пятьдесят больше. — А вот я чужую жизнь ценю высоко. И ты, парень в моих глазах, глазах следователя городской прокуратуры, стоишь никак не меньше лимона.

Теперь водитель сообразил, где он видел Клавдию, — точно, он ее подвозил когда-то.

Но цифра, которую назвала Клавдия, была запредельной — это процентов десять от выручки. На это он пойти не мог.

— Нет, — сказал водитель. — Двести.

— Игорь, над нами тут смеются, что ли?

— Триста…

— Ладно, так и быть — девятьсот…

Водитель снова заскрипел зубами.

— На это я пойти не могу.

— А кто может? Князь? — легко, как бы мимоходом, спросила Клавдия.

— Да, — буркнул водитель, — я быстро, я слетаю к нему и посоветуюсь.

— Отлично придумано! — улыбнулась Клавдия. — Тебе расписание самолетов не дать? Нет, милый, ты Князя сюда позовешь.

— Он не спустится.

«Уф, — подумала Клавдия, — все-таки «спустится», все-таки он здесь…»

— А ты придумай что-нибудь. Тебе же нужно.

Водитель поднял трубку внутреннего телефона.

— Олег Николаевич? Спуститесь в подвал.

— Ты что, с ума сошел? — резонно поинтересовался голос.

Клавдия слышала его, потому что приникла к трубке с другой стороны.

— Спуститесь, дело есть, срочное, — сказал водитель.

— А что такое?

— Они хотят слишком много…

Пауза.

— Кто «они»? — наконец.

«Не по телефону!» — одними губами подсказала водителю Клавдия.

— Не по телефону, — озвучил тот.

Опять пауза.

— Сейчас.

У Клавдии задрожали руки.

«Значит, так. Так вот, значит, — однообразно стучало в голове. — Вот так, значит, вот…»

Игорь приклеился к стене. И цветом лица от нее мало отличался. Впрочем, со щек Клавдии тоже пропал румянец.

«Это сколько же я запросила? — запоздало подумала она. — Почти миллион долларов? С ума сойти. Уж точно на колготки хватило бы…»

Дверь отворилась рывком.

Олег Николаевич вошел, щурясь с непривычки в полумраке подвала.

— Ну что тут у тебя? Кто тут хочет слишком много?

— Здравствуйте, господин супрефект, — вышла из тени Клавдия.

Она не рассчитала. Князь был далеко не так прост. Он понял все сразу же.

— О! Клавдия Васильевна, вы? Какими судьбами?

И вдруг остановился как вкопанный…

— Что такое? Что здесь происходит? Дмитрий, это что такое? Это что за пакеты?

— Это наркотики, — ответила за водителя Клавдия, — рэйдж, не узнаёте?

— Рэйдж?! — абсолютно натурально. — Наркотики?! — праведный гнев. — Ты?! В префектуре?! За моей спиной?!

«Все… — ахнула Клавдия. — Ушел».

— А вы разве не знали? — жалко попытался спасти положение Игорь.

— О чем вы говорите?!

— Да нет, Олег Николаевич, они на лапу хотят, — попытался вставить водитель.

— Кто?! Вы?! — искренне изумился супрефект, обернувшись к Клавдии. — Вы требовали с этого преступника взятку?!

Это был полный провал. Оглушительный. Позорный. Катастрофический…

— Да я сейчас!! Я милицию! Я!.. — Олег Николаевич уже оборачивался к выходу.

— Лови! — крикнула Клавдия.

Пакет с наркотиком описал короткую дугу и… (Клавдия даже зажмурилась от внутренней мольбы) оказался в руках супрефекта.

В ту же секунду он понял свою оплошность. Отбросил пакет. Тут же рванулся к нему.

— «Второй», «Второй», я «Первый»! Захват! — закричал Игорь и для вящей убедительности пальнул в воздух.

Клавдия выхватила из-под носа у Князя пакет и аккуратно, держа за самый уголок, положила его на кучу остальных.

— Как ныне сбирает свои вещи Олег, — сказала она.

22.14…

Глебушка сжалился и решил довезти Клавдию до самого дома.

— И никаких отказов, — говорила Клавдия Игорю. У меня такие пирожки с курагой! И потом, надо же отметить твое первое дело.

— Это ваше дело, — радостно смеялся Игорь.

— Я имею в виду «мерседес» с сосисками.

— Вы — чудо, Клавдия Васильевна. Вы такая…

— Нормальная я, Игорек, а вот ты…

— Да что я?…

Оба снова рассмеялись.

— Петушка хвалит кукуха за то, что хвалит он петушку, — вставила Клавдия.

— Какой-то сегодня день поэзии, — блаженно улыбался Игорь.

— А как же?! Ты думаешь, почему я помчалась именно в аэропорт? Потому что «мне самолет милее и родней». Знаешь, ведь поэты, только ты не смейся, — они пророки.

— А следователи?

— Ой, Игорек, про следователей я ничего не знаю…