Гость из астрала

Глава 27

– Папа, тебе сообщение на пейджер пришло, я его прочитал и сохранил, – важно сказал мальчуган детсадовского возраста, входя в ванную комнату, где отец брился. – Хочешь, прочитаю тебе вслух?

Станислав Михайлович погладил сына по голове, взял из его рук пейджер, нажал на кнопку и стал сам читать бегущие строки: «Москвичу» срочно нужен ремонт. Жди сегодня. Калинин. Лихоманов резко изменился в лице, Миша понял, что отец сердится.

– Папа, но ведь это же для нас хорошо! Чем больше у других будут ломаться машины, тем больше у нас будет денег, – с детской непосредственностью пояснил мальчик. – Мама всегда так говорит. Почему же ты расстроился?

– Миша, нельзя радоваться тому, что у других неприятности, – внушительно сказал отец. И потом, сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не читал сообщений на пейджере! Они адресованы мне, а не тебе!

– Папа, я думал, ты обрадуешься, что я уже хорошо умею читать, а ты меня ругаешь, – обиженно говорил Миша. – Тогда купи мне тоже пейджер, и я твой читать не буду, только свой...

– Книжки читать надо, они гораздо интересней! Маша, у нас есть детские книги? – спросил Стас, обращаясь к жене, которая вышла из кухни на громкие голоса домочадцев.

– Какие книги? – непонимающе спросила она.

– Детские! «Золотой ключик», например, или про этого, как его там, который на крыше...

– «Карлсон, который живет на крыше», – подсказал Миша. – Папа, мне это все надоело! Я хочу «Гарри Поттера», а мама говорит, что мне еще рано. Но у нас в садике все только про «Гарри Поттера» говорят... Кому читали про него, а Илюша и Павлик кассету смотрели. А мне мама только футболку с ним купила, помнишь, я вчера надевал?

– Черная такая, помню, – ответил отец. А я-то думаю, зачем ребенку такую мрачную купили! Оказывается, это сейчас круто. Значит, «Телепузики» и «Покемоны» уже не в моде?

– Папа, я что, маленький! Мне шесть лет скоро будет!

– Тем более, значит, ты уже сам должен знать, что нельзя подслушивать чужие разговоры, читать чужие письма и сообщения.

– Ах вот в чем дело! – сказала Маша. – Ты же сам его научил сообщения читать, удалять, сохранять, а теперь ругаешь!

– Ругаю! И ты не читай их! – завелся Лихоманов.

– А что ты так испугался? – спросила жена.

– То, что наш ребенок говорит ужасные вещи, радуется, что у других машины ломаются, – выкрутился Станислав Михайлович, осознавший, что привлек внимание к сообщению. – Ладно, больше не будем об этом. Маша, купи «Гарри Поттера». Сами почитаем... Может, для Мишки тоже нормально, если другим детям читали?

– Ладно, куплю сегодня. Пойдемте завтракать.

За столом Лихомановы сидели молча. Сын Миша был весь в предчувствии покупки долгожданной книги. Он боялся, что за недоеденный бутерброд его лишат такой радости. Жена Маша, чувствовавшая, что с мужем в последнее время что-то происходит, пыталась понять причину его вспыльчивости и замкнутости. Обычно уверенная в своей способности держать контроль над любой ситуацией, теперь она терялась в догадках. Сам Лихоманов думал о Маше, о том, как бы она отреагировала, узнав, что он напрямую связан с криминалом. «Она ведь уверена, что все, что мы имеем, заработано моими руками, – думал он. – Если бы Маша знала, насколько ее идеалистическое представление о нашей жизни далеко от реальности! Я – преступник! Правда это еще надо доказать...»

– Стас, ты можешь сегодня вечером забрать Мишу из садика? У нас на работе такой завал, придется задержаться, – спросила Маша, абсолютно не догадываясь, от каких раздумий она оторвала мужа.

– Нет! – категорично ответил он. – Я сегодня сам задержусь допоздна, и может быть, вовсе уеду в командировку.

– Как? И ты только сейчас говоришь об этом?

Лихоманов встал из-за стола и, не взглянув на жену, вышел в коридор. Он не хотел встречаться с ней взглядом, не хотел отвечать на ее вопросы, а точнее, не мог этого сделать. Он сам не знал, чем закончится для него сегодняшний день. Ему была назначена важная встреча, от исхода которой зависело его будущее.

Сообщение, сброшенное на его пейджер, могло быть истолковано буквально только несведущим человеком. На самом деле это был знак о предстоящей встрече с партнером из Твери, известным в уголовном мире под кличкой Хохотун.

Именно в Тверь уходили угнанные Бесом машины. Сам Лихоманов удивлялся, что спрос на них не падает. Он понимал только то, что закупочная цена этих автомобилей была значительно ниже, чем приобретенных законным образом, но и риск был большим...

Лихоманов отъехал на своей «Нексии» от дома, но оставил ее на ближайшей автостоянке. Он предполагал, что если Бес сегодня вдруг прокололся, то за ними могут установить наружное наблюдение, пустить так называемую наружку, чтобы доказать их связь. Станислав Михайлович знал, что за машиной следить легко, а на своих двоих он мог затеряться в многомиллионной Москве, как иголка в стоге сена. Причем путать следы Лихоманов предпочел под землей, в метрополитене.

Меняя вагоны, направления, станции, он непрерывно думал, как взять сегодня судьбу в свои руки. Он решил для себя, что непременно должен выйти из игры, пойти на которую его бес попутал. Причем этот бес имел человеческое обличие Сергея Бекетова. Ему и только ему Лихоманов отводил сейчас роль организатора преступно-магического автобизнеса, а себя представлял жертвой.

Наиболее благоприятным выходом из создавшейся ситуации ему казалось воплощение в жизнь самого простого – прекратить угоны. Он понимал, что убедить Хохотуна остановиться будет сложно. Но Станислав Михайлович придумал очень убедительный аргумент. Можно было внушить ему, что у Беса пропали уникальные экстрасенсорные способности. Поверит ли Хохотун, это – пятьдесят на пятьдесят.

Второй выход был крайне нежелательным для всех, и Лихоманов старался об этом не думать. Но каждый раз, когда поезд въезжал в темный тоннель, в сознании возникала мысль: «Мы катимся в бездну».

«Нет, – спорил он сам с собой. – Только очень умный следователь сможет раскрутить это дело. А Ечеин не такой, ему бы только до пенсии досидеть... В крайнем случае есть несколько средств воздействия на него: те же деньги и то же магия. Но один процент, что мою вину докажут и дело дойдет до суда, остается. Что же девяносто девять против одного – это неплохой шанс!»

Как ни хотел Лихоманов убедить себя, что иных сценариев развития событий нет, тревога в его душе нарастала.

Исколесив немало десятков километров под землей, Станислав Михайлович вышел на поверхность за пять минут до назначенной встречи. Красный «Москвич-Святогор» уже стоял на условленном месте. Лихоманов подошел к нему сзади и открыл дверцу рядом с водителем.

– Я, Станислав Михайлович, слышал, что у тебя проблемы начинаются? – вместо приветствия спросил Хохотун, медленно проговаривая каждое слово.

– Начинаются, – подтвердил Лихоманов, ошарашенный этим вопросом и не решившийся туманить мозги сообщнику.

– Расскажи, в чем они состоят. Я тебя послушаю.

– Что рассказывать? Бес угнал одну машину, но не под заказ, а только потому, что ее покупал лох, – сказал Станислав Михайлович и посмотрел на собеседника. Хохотун сидел без эмоций. – У того подружка-экстрасенс оказалась, вот милиция и вышла на станцию, что на Кленовом бульваре... По-моему, с этими угонами надо завязывать, да и в Бесе у меня больше уверенности нет.

После каждого предложения Лихоманов продолжал поглядывать на Хохотуна, но реакции по-прежнему не было.

– Короче, крыша у Беса съехала окончательно. Он занаркоманил, травой балуется...

– И у тебя крыша начинает ехать, – медленно проговорил Хохотун, как обычно, делая паузу между всеми словами. – Ты, Станислав Михайлович, знаешь, кто отец этого лоха?

– Нет, – ответил Лихоманов, начиная чувствовать себя полным идиотом.

– Да, я смотрю, что ты живешь одним днем, в будущее свое перестал заглядывать. А хочешь, я тебе его обрисую? – так же с расстановкой сказал Хохотун и вдруг разразился истерическим смехом.

Чувства, которые испытывал в этот момент Лихоманов, были сродни лишь с теми, которые возникают у человека, упавшего на виду у всех в белом костюме в грязную лужу.

Дикий смех прекратился также неожиданно, как и начался. Хохотун снова стал говорить без эмоций:

– Ты прав, с угонами придется покончить, но сначала надо выполнить оптовый заказ: все тот же джип, кабриолет, желательно «Мерседес», и лимузин. Но брать их придется не в Москве, здесь вы с Бесом наследили.

– А где? Неужели снова в Твери? – спросил Лихоманов, находясь в шоке от такого поворота событий.

– Зачем же в Твери? Мало ли в России городов? Бандитский Петербург, например, – произнес Хохотун и снова заржал, но на этот раз ненадолго. – Хочу тебе еще сказать, а то вдруг ты сам не догадаешься. Я был должен тебе за то, что ты, работая в ментовке, в тюрьму меня не упек. Потом ты почему-то ушел из ментовки, я этого так и не понял... Ты пришел ко мне с предложением, я воплотил твою бредовую идею в жизнь, создал для тебя хороший рынок сбыта краденых автомобилей. Ты, Станислав Михайлович, на ноги встал... Но проблемы, которые у тебя возникли, я в Москве решить не могу. Я решил их у себя, я придумал, как подвести автобизнес к красивому финалу... пригнать сразу три «игрушки» для одного богатого слабоумного идиотика...

Хохот, раздавшийся после этих слов, в очередной раз подтвердил, что его обладатель получил свою кличку не зря.

– Да, свой долг я тебе отдал. Но могу дать один бесплатный совет: после финальной акции Бес должен исчезнуть навсегда. Мне все равно, что с ним произойдет, тебе, я думаю, тоже. Он – конченный человек, псих, наркоман, и терзаться угрызениями совести из-за него не стоит. Но помни, финальный аккорд он должен сыграть по-чистому...

– Как из Петербурга доставить машины в Тверь? – спросил Лихоманов.

– Это уже вопрос по-существу. Я дам тебе один адресок в северной столице, там уже давненько мой должник живет, он тебе и с Бесом поможет.

Уточнив все детали предстоящего финального дела, Лихоманов вышел из «Москвича» и снова направился в подземку. Медленно продвигаясь вниз, в глубину станции метро «Добрынинская», Лихоманов постепенно осознавал, как низко он пал. Еще утром он думал, что безболезненный выход из создавшейся ситуации есть. Теперь же, чем меньше ступенек оставалось впереди, тем меньше было уверенности, что все его деяния останутся безнаказанными.