Государство и анархисты

1

Здѣсь подъ словомъ "органъ" понимается учрежденіе, членами котораго состоятъ люди.

2

С. Симонъ утверждалъ, что "каждая политическая система покоится на опредѣленной организаціи собственности и производства". К. Марксъ повторяетъ это положеніе въ нѣсколько иной формѣ, говоря, что "совокупность производственныхъ отношеній образуетъ экономическую структуру общества, реальное основаніе, на которомъ возвышается правовая и политическая надстройка".

Въ наше время едва ли стоитъ останавливаться на разсмотрѣніи этихъ положеній. Вѣрно только то, что тамъ, гдѣ существовала частная собственность, неизбѣжно появлялась государственная принудительная власть, а, гдѣ имѣлась послѣдняя, тамъ неизбѣжно появлялась и частная собственность, при чемъ разнымъ формамъ производства можетъ соотвѣтствовать одинъ типъ принудительной власти и одна и таже форма производства можетъ существовать при наличности разнообразнѣйшихъ формъ принудительной власти. Производственныя отношенія существовали, а государства не было. Производственныя отношенія будутъ существовать, а о государствѣ останутся только тяжелыя воспоминанія, какъ о пагубномъ учрежденіи.

Л. Н. Толстой доказывалъ, что нельзя считать вѣрнымъ то утвержденіе, по которому отношенія между людьми складываются на базисѣ экономическихъ условій — "но такое утвержденіе, — говорилъ онъ, — есть только подстановка, вмѣсто очевидной и явной причины явленій, одного изъ его послѣдствій. Причина тѣхъ или иныхъ экономическихъ условій и не можетъ быть ни въ чемъ другомъ, какъ только въ насиліи однихъ людей надъ другими: экономическія же условія суть послѣдствія насилія и потому ни какъ не могутъ быть причиной отношеній между людьми"

3

Необходимость объединенія наблюдается, впрочемъ у всѣхъ жизнеспособныхъ существъ.

4

Это положеніе о невозможности вырваться изъ круга насилія не обосновано Л. Н. Толстымъ и самъ онъ указывалъ средство вырваться изъ него — несопротивленіе злу насиліемъ, мирная забастовка, отказъ помогать насилію правящихъ и эксплуататоровъ.

5

Слово "христіанство" Л. Н. Толстой употребляетъ въ своемъ смыслѣ, въ смыслѣ ученія Христа, противоположнаго ученію "христіанскихъ церквей".

6

Честь опроверженія этой легенды принадлежитъ Элизе Реклю.

7

Іелпинекъ указываетъ, что "государство можетъ существовать лишь черезъ посредство своихъ органовъ; если его мыслить безъ нихъ, то остается не государство, какъ носитель своихъ органовъ, а юридическое ничто". А. Дюги пишетъ — "если позади того, что называютъ органами государства, нѣтъ ничего, то это означаетъ, что личность государства есть чистѣйшая фикція. Это означаетъ, что въ дѣйствительности существуютъ лишь органы, т. е. люди, которые налагаютъ на другихъ людей свою волю и дѣлаютъ это силою матеріальнаго принужденія". Государство, это — правители. Государство, это — "господство сильныхъ".

8

Готскій конгрессъ нѣмецкихъ соціалистовъ высказался въ 70-хъ годахъ прошлаго столѣтія противъ выкупа германскихъ желѣзныхъ дорогъ государствомъ, заявивъ, что "если государство сдѣлается собственникомъ желѣзныхъ дорогъ, оно будетъ пользоваться этимъ, благопріятствуя интересамъ классоваго и военнаго государства; что доходы отъ желѣзныхъ дорогъ будутъ истрачены на непроизводительныя цѣли; что это дало бы правительству еще одно оружіе противъ народа и доставило бы новый случай спекуляторамъ обогатиться за счетъ общественнаго богатства". Все это забыто теперь.

9

Въ капиталистическомъ обществѣ націонализація производства не сводилась да и не можетъ быть сведена къ передачѣ дѣла въ руки вольныхъ трудовыхъ артелей рабочихъ. Капиталистическое государство не мечтаетъ о самоубійствѣ путемъ созданія независимыхъ объединеній производителей, и всѣ совѣты самоуничтожиться такъ же наивны, какъ была бы наивна обращенная къ предпринимателю покорнѣйшая просьба рабочихъ о томъ, чтобы онъ повѣсился.

10

Приведемъ здѣсь слова Маркса. К. Марксъ писалъ — "единство націи должно было превратиться въ нѣчто реальное съ уничтоженіемъ государственной власти, выдававшей себя за воплощеніе этого единства, а вмѣстѣ съ тѣмъ претендовавшей стоять независимо и выше націи, въ организмѣ которой она была только паразитомъ. Отсѣкая тѣ органы старой правительственной власти, которые служили только къ угнетенію народа, Коммуна вырывала изъ рукъ этой власти, претендовавшей стоять выше общества, ея законныя функціи и передавала ихъ законнымъ слугамъ общества. Всеобщая подача голосовъ, вмѣсто того, чтобы служить народу для выбора черезъ каждые три года или шесть лѣтъ какого нибудь члена господствующаго сословія, который бы представлялъ и давилъ его въ парламентѣ, должна была служить народу, организованному въ коммуны, точно такъ, какъ служитъ индивидуальное право голоса каждому работодателю для пріисканія рабочихъ, надзирателей и бухгалтеровъ для своего предпріятія". "Самый фактъ существованія Коммуны естественно вызывалъ собою мѣстное "самоуправленіе", но это мѣстное "самоуправленіе", не должно было служить противовѣсомъ государственной власти, становившейся совершенно излишней".

11

Не смотря на разныя фразы, Ф. Энгельсъ не былъ революціонеромъ. Его, правда, ошибочное ученіе о роли насилія въ исторіи, его "экономическій матеріализмъ", это — ученіе о эволюціи въ вульгарномъ пониманіи послѣдняго слова, — не заключаютъ въ себѣ ничего революціоннаго.

Не революціонеръ, конечно, человѣкъ, говорившій въ Мартѣ 1895-го года слѣдующее — "Иронія міровой исторіи оборачиваетъ все вверхъ дномъ. Мы "революціонеры", мы "переворотчики" (Die Umsturzler) мы преуспѣваемъ въ гораздо большей степени, дѣйствуя законными средствами, чѣмъ незаконными и "переворотными". Партіи порядка, какъ онѣ сами себя называютъ, погибаютъ въ ими же созданномъ законномъ порядкѣ. Съ отчаяніемъ онѣ восклицаютъ вмѣстѣ съ Одиллономъ Барро — la legalite nous tue — законность для насъ смертельна, — тогда какъ мы на почвѣ этой самой законности пріобрѣтаемъ крѣпкія мышцы да румяныя щеки и выглядимъ, какъ сама вѣчная жизнь".

Конечно, рабочіе Германіи не отличаются румяными щеками, въ отличіе отъ своихъ партійныхъ вождей, но дѣло даже не въ этомъ, а въ томъ, что публицистъ полагающій, что соціалистамъ надо стоять на законной, не революціонной почвѣ, только по странному недоразумѣнію можетъ быть названъ революціонеромъ.