ГОСУДАРСТВО И НАЦИОНАЛЬНАЯ РЕФОРМАЦИЯ

Глава 1. Народ, нация и Национальная Реформация

Первые идеологи большевизма понимали, что буржуазно-капиталистическая нация отличается от народа, и отличие это существенное. Но объяснить сущность этого отличия не могли, так как выводы о формах общественного развития в рамках теории классовой борьбы и научного социализма не затрагивали данного вопроса. Попытка Сталина заполнить этот пробел введением формального определения того, что же есть нация, ничего не объясняла, была в чистом виде обслуживающей политический запрос на такое понятие схоластикой и только внесла чудовищную путаницу в коммунистическую догматику, укрепляя её проявления мировоззренческой иррациональности. Не случайно, созданный большевиками коммунистический режим старался избегать употребления слова нация, к делу и без дела подменял его словом народ, запутывая смысл слов настолько, что едва ли кто в России сейчас способен обосновать различие между этими понятиями. О чём, в частности, свидетельствует нынешняя Конституция Российской федерации. Да и на Западе положение дел не многим лучше.

Строго говоря, пока русской нации ещё нет, потому что в России не вызрели предпосылки для её появления. В стране никогда не было господства городских отношений собственности, которые ведут к неустойчивости политических отношений, преодолеваемой только благодаря возникновению особого, городского общественного сознания государствообразующего этноса, сознания национального, отчуждающего себя от сознания народно-земледельческого. Со времён окончания Великой Смуты в ХVII веке русские почти четыре столетия были исторически взрослеющим, затем стареющим, однако всё же великорусским народом с земледельческим мировоззрением, с феодальными традициями общественных и социально-политических отношений.

В этой связи полезно заметить, что в исторически относительно более развитой Центральной и Восточной Европе просоветские политические системы, которые сложились после Второй мировой войны, справедливо назывались не национальными демократиями, а именно народными демократиями, – ибо в них мелкобуржуазный средний слой горожан, как политическая основа городского общественного самосознания, систематически подвергался репрессивным насилиям и подавлялся политической практикой «беспощадной борьбы с буржуазным национализмом». То есть, в этих странах поддерживались устаревшие политические отношения на основе традиций народного земледельческого прошлого при вынужденном использовании представительной буржуазной демократии для обоснования политической легитимности коммунистических режимов власти в глазах горожан.

Но когда о буржуазных нациях капиталистического Запада советскими пропагандистами говорилось, как о народах, это было явным несоответствием действительности, явным проявлением иррациональности коммунистической догматики, заблуждением, проистекающим из-за путаницы в теоретически не обоснованных понятиях. Современная нация появилась в мировой истории именно как общественная организация городских слоёв населения, как качественно новый тип этнократического общества в условиях нарастания раскрестьянивания и обусловленного раскрестьяниванием развития городского промышленного товарного производства. Нация есть общество городское и буржуазно-капиталистическое по своей сути. В современном мире уже нет американского народа, японского народа, немецкого народа, а есть ныне переживающая упадок американская нация, сильная своим общественным самосознанием японская нация, немецкая нация и так далее. И переход от народной формы общественного бытия к национальной совершается через две революции. Сначала через буржуазную формационную революцию, которая сокрушает политическую формацию, основанную на феодально-земледельческих отношениях собственности, породивших народную форму общественного бытия. А затем через военно-политический режим осуществления национальной революции, которая закладывает основы политической системы новой формации, и в этой новой формации происходит становление национальной формы общественного бытия или нации.

Отнюдь не случайно большинство европейских стран Западной и Центральной Европы, переживших буржуазные революции накануне и после Первой мировой войны, столь единообразно проходили в двадцатые и тридцатые годы через схожие между собой фашистские режимы власти, которые осуществляли национальные революции в условиях первой половины двадцатого столетия, когда определяющими политическую борьбу интересами городского производства стали интересы индустриального развития. Исключением из этого фашистского единообразия были те буржуазные государства Запада, которые прошли через подобные режимы много раньше, а потому при иных обстоятельствах, обстоятельствах предшествующего индустриальному развития городского производства, то есть Голландия, Британия и Франция. Предвестниками же фашистских режимом стал режим националистической партии республиканцев в США, который возглавлялся Линкольном в 60-х годах девятнадцатого века. Фашистские и подобные им националистические режимы ХХ-го века, утверждавшиеся в Европе, в Латинской Америке и на Дальнем Востоке Азии, были следствием целого ряда буржуазно-демократических революций в странах с приблизительно одинаковым экономическим и политическим развитием. Они были проявлением объективно неизбежных Национальных революций, в которых националистическими силами как раз и создавались политические системы буржуазных государств, чтобы посредством государственного насилия осуществлять социальное выстраивание новых национально-городских общественных отношений, необходимых для устойчивого развития промышленного и сельскохозяйственного капитализма в каждой из этих стран.

Городское общественное самосознание становится естественно национальным не сразу после начала Национальной революции, а в течение целой эпохи Национальной Реформации, когда происходит отмирание народного самосознания при смене старых поколений новыми поколениями, родившимися уже в условиях господства национальных политических отношений. И становление демократически самоуправляемого национального общества завершается только в третьем поколении после начала Национальной революции. Национальные революции поэтому всегда совершались только авторитарными военно-политическими режимами, частным проявлением которых стали фашистские режимы в нынешнем столетии, иначе нельзя было навязать народной среде большинства населения политику поворота к созданию национального общества, подавить сопротивление всех внутренних и внешних сил, встающих на пути такой политики. Авторитарные режимы проводили мобилизацию всех средств для осуществления самых сложных, первых заделов национал-революционных преобразований, нацеленных на создание явных или неявных городских классовых традиций разделения прав и обязанностей, что являлось необходимым условием для выстраивания социально-политической и общественной самоорганизации горожан. После такой инициации националистическими режимами обратное историческое развитие населения переживших буржуазные революции стран оказывалось практически невозможным, так как невозможным было до конца уничтожить зародившееся национальное самосознание как самосознание именно общественно-городское, только и дающее надежду на спасение этноса при отмирании народно-земледельческой формы его общественного бытия. Доказательства тому наглядно проявились при крушении советского коммунистического диктата в странах Центральной и Восточной Европы с католическими и протестантскими духовными традициями, в которых уже произошли буржуазно-демократические и Национальные революции в период времени от окончания Первой мировой и до конца Второй мировой войн. Вопреки политически враждебным обстоятельствам, именно городское национальное общественное сознание развивалось у молодёжи этих стран, и воспитывалось оно теми традициями мелкобуржуазного националистического общественно-городского сознания, которые сложились накануне прихода к власти коммунистических просоветских режимов.

Россия, в отличие от большинства европейских стран, сбросивших в восьмидесятые годы кандалы просоветских политических систем народных демократий, не прошла в своей истории через Национальную революцию, через авторитарный националистический режим власти, в ней не было зародыша традиции городского политического общества, мифов общественно-городского сознания государствообразующей нации. Русские, как государствообразующий этнос, так и остались по существу народом, неспособным на городское общественное самосознание, хотя подавляющее большинство русских живут в городах, а молодёжь в значительной части родилась в городах и полностью оторвана от традиций народного земледельческого мировоззрения. Поэтому практически все русские растерялись в водовороте коренных изменений общественно-политических отношений и отношений собственности после начала буржуазно-демократической революции 1989-1991 годов, превратились в одичавшее стадо деморализованных, потерявших общий смысл жизни людей. Ужасающие последствия этой растерянности видны сейчас абсолютно во всех проявлениях жизни постсоветской России. Городские жители пытаются, как за соломинку, ухватиться за духовный строй чуждого им средневекового народного самосознания, у которого нет будущего. Русская культура, русская социальная психология, русская трудовая этика, русское мировоззрение, в общем и целом, остались народными, чрезвычайно отсталыми, унизительно отсталыми для конца двадцатого столетия.

Развал семьи, морали и этики трудовых отношений, неспособность работать с современной технологической цепочкой на производствах, отсутствие общественной и политической культуры снизу доверху, в том числе и у руководящей страной прослойки либеральных “демократов”, низкая способность к рациональной самодисциплине у подавляющего большинства русского городского населения, иждивенческий асоциальный паразитизм городской молодёжи – все эти признаки глубокого духовного кризиса государствообразующего этноса России. И они есть прямое следствие того, что урбанизация и индустриализация у нас проходили не рука об руку с появлением русской городской культуры общественных отношений, а с жёстким подавлением русского общественного самосознания как такового в течение семи десятилетий советской власти, – которое, уже совсем в иной форме, но продолжается и ныне.

Что бы ни болтали вещуны от “пропагандистских отделов” ныне господствующего в России режима, экономический и политический развал страны будет продолжаться и продолжаться, обнажая катастрофический характер общегосударственного кризиса. Вытаскивать страну из него возможно только решительным поворотом к созиданию национальной государственности, только с подъёмом русского буржуазно-общественного мировосприятия до такого уровня, когда возникнет русское национальное самосознание, отвечающее требованиям самой необходимой для выживания России экономической политики. Но в том то и дело, что совершить такой поворот способна единственно политическая сила русского городского национализма, которая поставит целью произвести в стране социальную революцию в форме революции Национальной, а она ещё не появилась.

Пока не вызрели предпосылки русской Национальной революции, с точки зрения цивилизованных наций, нас сейчас нельзя ни презирать и нельзя ни бояться. Русские ещё не доказали свою способность даже теоретически посмотреть на мир политически трезво и реалистично, то есть с рациональной позиции городского общественного сознания, с позиции господства городских общественных отношений. Мировоззренческая отсталость и инфантильность крупного и умирающего народа, обладающего ядерным оружием и средствами его доставки в любую точку земли, народа с сильными традициями государственного сознания, к тому же традициями державно имперскими, чрезвычайно опасна своей иррациональностью, непредсказуемостью даже для него самого, чему множество подтверждений в самой нынешней России.

Чтобы имперская традиция русской государственности, могущество Русской сверхдержавы стали приемлемыми цивилизованному миру уже сложившихся национальных сообществ, которые будут определять ход развития мировой политики в обозримой перспективе, инициация русской нации во время предстоящей Национальной революции должна происходить на основе самого передового мировоззрения, более научно выверенного, чем любое национальное мировоззрение современности.

В основе русского национального рационализма должно прочно и глубоко укорениться понимание, что современная цивилизация есть расово-промышленная европейская цивилизация. Она зародилась и несколько веков развивалась в Средней полосе Европы и перевернула ход мировой истории, заставив её двигаться вокруг европейских культурных и духовных ценностей. Она сделала к концу ХХ столетия страны Европы, Северной Америки и Японию великими и процветающими государствами, лидерами мирового цивилизованного развития. Путь к лидерству среди этих держав при вхождении в мировую капиталистическую систему хозяйствования и межгосударственного разделения труда определяется исключительно достижениями в промышленной цивилизованности. А достижения в промышленной цивилизованности напрямую зависят от того уровня сложного крупного производства, до какого способна подняться та или иная страна или группа стран. У крупных стран имеются определённые преимущества добиться наивысших темпов расширения крупного промышленного производства. Чем крупнее страна, тем крупнее нужна ей промышленность, чтобы решать внутренние проблемы развития. Значит, ей из внутренних причин необходимо поднять на самый высокий уровень общую образованность населения и социальную культуру общественных производственных отношений, быстро привлекающих достижения изобретательства и науки в сферу рыночного производства.

И Россия имеет это преимущество. Передовые русские националистические силы могут и должны будут воспользоваться благоприятными предпосылками для обоснования самой решительной политики реформирования страны и общественно-политических отношений. В течение объективно неизбежной Национальной революции и в эпоху Национальной Реформации им предстоит осуществить воспитание у русской молодёжи расового национального самосознания такого уровня, который позволит внедрять в промышленности самые сложные технологические достижения, добиваться самой высокой в мире конкурентоспособности товарного производства. Только на таком пути Россия имеет шанс выбраться из общегосударственного кризиса, получить пропуск в XXI век и к середине первого века третьего тысячелетия стать могучей, процветающей Сверхдержавой.

Глава 2. В России именно государственные интересы причина Реформаций

Россия по геополитическому положению должна была втягиваться в борьбу за роль великой державы Евразии, создавать соответствующие традиции государственности. Внутренняя потребность России быть державой великой традиционна, естественна. Территория страны огромна, сопредельные цивилизации и культуры совершенно самостоятельны, развиваются собственными путями, и население их многочисленное, поэтому Россию затрагивали все войны и кризисы не только в сопредельных странах, но и в соседних цивилизациях. Это заставляло русское население государства создавать сильную исполнительскую власть, способную непрерывно отслеживать внутренние и внешние обстоятельства, управлять ими. Вся история страны показывает, что для выживания в таком геополитическом пространстве русский этнос и государство не могли себе позволить затяжного кризиса центральной власти и правящего класса.

Однако сильная исполнительная власть не возникает сама по себе, она не может сложиться без поддержки со стороны государствообразующего этноса, без понятной ему прогрессивной концепции бытия, которая задаёт этносу общественные идеалы, стратегические цели и духовные традиции. Говоря иначе, сильная государственная власть возникает тогда, когда она необходима для воплощения в жизнь исторически передовой концепции бытия государствообразующего этноса.

К примеру, нынешнее могущество Соединённых Штатов напрямую обусловлено следованием тем меркантильным либеральным стратегическим целям буржуазно-капиталистического политического и экономического развития страны, которые были заложены англосаксонским ядром в основании государства после приобретения североамериканскими колониями Независимости от Великобритании. Политика меркантилизма Великобритании в XVIII-XIX веках была нацелена на превращение королевской Англии в центр обслуживания мировой торговли. А в новом государстве Северной Америки, которое вместе с культурой Англии унаследовало склонность к этой политике, она была идеологически обоснована борьбой за глобальное господство либерализма, его идеалов всяческих Свобод и всеобщего Равенства. Поэтому концепция бытия США оказалась исторически более передовой, чем концепция бытия Великобритании. Она позволила превратить эту страну в центр борьбы за мировое господство либеральных идеалов, которое гораздо лучше защищает интересы коммерческого капитализма, чем какая-либо конституционная монархия, и теперь именно Соединённые Штаты получают огромные доходы от посредничества в мировой торговле и мировом финансовом ростовщичестве. Американское финансовое и политическое могущество станет угасать лишь тогда, когда либеральные торгашеские концепции мирового бытия исторически исчерпают прогрессивный потенциал воздействия на мировое цивилизационное развитие. И тогда в мировые лидеры вырвется другая держава, которая вложит в свои стратегические цели новую, лучше отвечающую тенденциям мирового развития концепцию существования и политического становления государства, опирающуюся на новые исторически прогрессивные идеи и идеалы.

Приведённый пример влияния концептуального целеполагания на рост могущества буржуазно-капиталистического государства, в данном случае американской Сверхдержавы, помогает понять причины, по которым государственная власть России со времён Ивана Грозного постоянно приучалась бороться с ортодоксально иррациональным православием, бывшим средневековой духовной традицией, на которой сложился русский средневековый феодализм. К XVII веку концепция народно-феодального земледельческого бытия, привнесённая византийским православием на Русь, была воплощена в пережившем Великую Смуту государстве Московской Руси и больше не давала стране новых исторических целей развития. У части правящего боярства, у купечества, даже в среде крестьян возникало ощущение кризиса сложившейся прежде концепции феодального бытия страны и укоренялось осознание отсутствия теологической интеллектуальной культуры для появления Реформации православия, способной дать новую историческую перспективу государству и совершенствованию общественных отношений, отвечающую интересам развития городского производства. Создание греко-латинской академии, реформы патриарха Никона и церковный раскол были следствием этого кризиса и попыток как-то выйти из него.

В Западной Европе Реформации католицизма зарождались в бюргерской среде многочисленных городов, где при широкой поддержке городского населения они постепенно приобретали общественное звучание, превращаясь в новые концепции бытия и в средство борьбы за политическую власть для преодоления препятствий со стороны средневекового феодализма дальнейшему хозяйственному развитию городов. То есть эти Реформации происходили, в общем-то, снизу. Иное дело в Московской Руси. Впервые Реформацию православия потребовали во второй половине пятнадцатого столетия сторонники новгородско-московской ереси, но они не нашли серьёзной поддержки низов других городов, как по причине малочисленности городского населения, так и вследствие слабости своей теологии. Поэтому радикальные Преобразования концепции бытия, потребность в которых вызревала с середины семнадцатого века, шли сверху, от государственной власти, посредством насилия власти над собственно русским народом, за счёт привлечения концепций бытия Западной и Центральной Европы, которые сложились при протестантской Реформации и католической Контрреформации. Государственная власть Московской Руси вынуждена была идти на это ради выживания государства при нараставшем военно-политическом давлении западных соседей. Прежнее целеполагание русского бытия, как бытия земледельческого, которое отстаивала православная церковь, яростно защищая всяческий духовный иррационализм, главным образом средневековую ортодоксальность своего мировоззрения, ослабляла государственную Волю к действию, мешала укреплению государственного Порядка. Она изнутри разъедала исполнительскую дисциплину и профессиональную выучку, развращала правящий класс, не позволяла русским развивать рациональное городское общественное самосознание как таковое.

С той поры Россия превращалась в могучую империю самодержавной государственной властью царей вопреки народно-земледельческому православию. Но тем самым стране государственной властью навязывалось господство чуждого, не православного мировосприятия, что разрушало духовное единство русского народа и правящего класса. Самодержавная государственная власть навязывала русскому народу исторически прогрессивные цели и задачи, дисциплину и Порядок полицейскими и бюрократическими мерами сверху, не считаясь с тем, нравятся они народу или нет, одобряются им или нет. Так было после Преобразований Петра Великого, так было и двумя столетиями позже, в результате большевистского захвата государственной власти, когда установилась коммунистическая диктатура пролетариата. Но в отличие от Преобразований Петра Великого, которыми через западноевропейское просвещение реформировалось и рационализировалось мировосприятие только правящего класса в обход народного умозрения и средневекового православия, при сосуществовании как с народным умозрением, так и с православием, большевизм поставил перед собой цель полностью уничтожить средневековую иррациональную традицию православного мировосприятия и осуществить европейское просвещение всего русского народа. Посредством коммунистического мировоззрения большевизм стал подменять в русском народном сознании средневековое православие жёстким, самодовлеющим рационализмом, в известном смысле возродив радикальную духовную, идеологическую Реформацию монотеизма в новых исторических условиях бурного становления промышленной капиталистической цивилизации, подлаживаясь под её требования к качеству человеческого мировоззрения, как мировоззрения обнажёно материалистического.

Причина революционного радикализма политических задач и целей, которые ставил большевизм для России, в том, что русское государство с начала ХХ века не могло не бороться за лидерство среди мировых промышленно развитых держав. Эта борьба в силу возникновения мирового экономического рынка, внутриконтинентальных средств железнодорожного сообщения, в силу становления промышленных и торговых монополий с глобальными интересами неизбежно приобрела мондиальный биполярный характер.

С одной стороны, биполярной была идущая издревле традиция борьбы сухопутных держав за организацию в своих интересах хозяйственно-политического пространства, когда торговлю побуждали обслуживать хозяйственные интересы сухопутных регионов, с морскими державами, стремящимися захватить контроль над доходами от морских торговых перевозок и подчинить хозяйственное развитие прибрежных регионов интересам торговли. В наиболее выраженном виде она проявилась в эпохах ожесточённого военно-стратегического противоборства между республиканским Римом и плутократией Карфагена. Традиция эта неотвратимо вовлекала Россию в борьбу за право стать главной наследницей сухопутных империй Евразии, заставляла искать любые средства для того, чтобы отстаивать свои исконно сухопутные экономические, торговые, а потому и политические интересы, выступая против столь же естественных для Британии и США морских торговых и политических интересов. Но с другой стороны, к началу ХХ столетия стало отчётливо проявляться принципиально новое в истории мировых цивилизаций глобальное политическое противостояние, которое зародилось с появлением в Европе промышленного производства и развивалось при становлении европейской промышленной капиталистической цивилизации. А именно, противостояние между мировым коммерческим политическим интересом, коммерческим капитализмом и мировым промышленным политическим интересом, промышленным капитализмом, – противостояние непримиримое, антагонистическое.

Прежде чем это совершенно новое противоречие смогло вызреть до глобального противоборства сил, стоящих за каждым из двух способов получения капиталистической прибыли, должна была пройти целая историческая эпоха выявления геополитических центров как одного из этих антагонистических интересов, так и второго. Если центром глобального коммерческого политического интереса по тенденциям на начало ХХ века могли стать либо Великобритания, либо США, то с центром промышленной цивилизации не всё было столь же очевидным.

Две Мировые войны стали следствием той причины, что связанное с появление железных дорог противоборство главных сухопутных держав, Германии и России, по одну сторону глобальных геополитических интересов, и противоборство за контроль над путями мировой торговли морских держав США, Франции и Британии, по другую сторону, резко усилилось принципиально новым противоборством. А именно, противоборством за то, какая промышленная держава объединит и организует мировой промышленный политический интерес и таким образом станет центром глобального промышленного могущества. Отстав от главных противников в историческом и индустриальном развитии, Россия, из-за своего геополитического положения оказавшаяся в средоточии этих противоборств, смогла выжить и победить только благодаря мобилизационной и радикально реформирующей средневековое сознание русского народа коммунистической идеологии. Результаты обеих Мировых войн привели к тому, что сложилась биполярная конфронтация только двух Сверхдержав – США и СССР, стратегическое могущество которых определялось их геополитическим положением: Соединённых Штатов, как мощнейшей морской державы, а Советского Союза, как главной сухопутной державы Евразии. Между ними стала нарастать борьба за то, какое государство станет промышленной Сверхдержавой, и борьба эта вышла за границы традиционных сухопутного и морского пространств, перенеслась под воду, в воздух и в околоземное космическое пространство.

Для расширения собственного мирового политического влияния большевики использовали то обстоятельство, что многие народы Азии в ХХ веке встали перед схожими проблемами преодоления реакционного воздействия средневековых религиозных идеологий через их революционные Реформации, и Советский Союз на примере русского народа показывал другим народам путь и способы осуществления таких Реформаций посредством государственной политики. Внешнеполитическая стратегия большевиков при этом строилась на поддержке всяческих освободительных движений в колониальных империях Запада, так как без достижения политической независимости народы Азии не могли направляться государственной властью к цели революционных Реформаций средневековых мировоззрений. Крах СССР яснее ясного показал, что стратегическая цель достижения глобального господства в мировых делах за счёт поддержки всякого рода революционных реформаторских процессов в третьем мире исчерпала положительные возможности её использования Россией в борьбе за мировое могущество. Однако Россия не в силах уйти от своего геополитического положения в Евразии, не в силах уйти от той исторической роли, которую предназначило ей это положение. Она либо должна исчезнуть, освободив место для борьбы за мировое могущество другим державам, либо вынуждена будет всеми своими кровными интересами опять включиться в борьбу за лидерство в отстаивании тех или иных мондиальных биполярных интересов. И вопрос ныне стоит таким образом. Для своего выживания и продолжения борьбы за расширение геополитического влияния она должна получить новую концепцию бытия, которая даст ей долгосрочное историческое целеполагание, основанное на продолжении быстрого социально-общественного развития, обуславливающего ускоренное промышленное развитие.

Таким образом, России нужна сейчас новая стратегическая идеология, не только учитывающая объективную необходимость ускоренного становления русского национального общества и ставящая целью создание городского национального общества, но и способная обеспечить русскому национальному государству политическое лидерство, передовое положение среди промышленно развитых национальных государств Запада. То есть России нужна идеология национальная, но одновременно собственно интернациональная, сравнимая по внутреннему мессианизму с большевистской идеологией, однако коренным образом меняющая направление внешнеполитической активности с поиска политической поддержки в странах третьего мира на поиск способов достижения политического лидерства среди государств промышленного Запада.

Поскольку задача достижения глобального лидерства есть, в первую очередь, задача государственной власти, то именно государственная власть должна будет вновь взять на себя роль, которую она играла в Преобразованиях Петра Великого и в большевистской Реформации. И именно государственные интересы неизбежно придут в политическое столкновение с вновь возрождающимся средневековым народным иррационализмом и с ортодоксальным Православием. Именно выражающая внутренние интересы государства городская политическая сила жёстко навяжет стране собственное понимание того, какими должны будут стать культура общественной организации русских и мировоззренческая система идеологического насилия в новых исторических условиях существования России в начале нового тысячелетия.

Вследствие вызревающих обстоятельств качественно новая культура общественной организации в России, которая обеспечит стране бурное развитие промышленного капитализма, может быть только социал-капиталистической и национально-корпоративной, а идеологическое насилие примет расовый оттенок. Исторический пример переживавшей Национальную революцию державной Германии показал, какую глобальную мощь имеет основанная на этих целях идеология, а кризис межрасовых отношений во всём мире приобретает к началу ХХI века едва ли не более взрывоопасный характер, чем был в то время в Европе. Россию толкают к расовой интернационализации вызревающей Национальной Реформации не столько даже внутренние политические причины, а главным образом причины внешнеполитические, геополитические, то есть причины борьбы государства за сохранение и развитие самобытной традиции державного бытия, которые толкали Преобразования Петра Великого и политические революции в стране в прежние времена. Те политические силы, которые не смогут в полной мере отвечать императивным требованиям усиления государственной власти России в таком направлении, будут неизбежно раздавлены ходом внутриполитической борьбы за власть как таковую.

По этим же причинам, роль парламента в стране будет постепенно падать, а значение исполнительной власти возрастать и возрастать. В конечном итоге это приведёт к авторитарному режиму осуществления сословно-корпоративного структурирования национального общества, и в этом обществе будут складываться определяемые националистической идеологией неписаные законы общественного поведения, отношения к внешнему миру: к другим нациям, народам и этническим группам. И такие неписаные законы станут серьёзно влиять на формальное законотворчество, которое будет осуществляться становящимся по духу и существу национальным парламентом, подчиняя его цели непрестанного укрепления исполнительной власти национального государства.

Глава 3. Главные цели Национальной Реформации

США стали в ХХ веке первой державой мира потому, что в основании политических отношений и отношений собственности этой страны, когда она добилась независимости от Великобритании, были заложены самые свободные от тлетворного воздействия пережитков средневекового феодализма, самые ясные представления о цели развития государства после Промышленного переворота и начала индустриализации. На основаниях этих представлений происходило становление соответствующего эпохе индустриализации буржуазно-капиталистического общества. Но теперь уже видно, что американская Сверхдержава больше не в состоянии дальше совершенствовать общественные отношения и быть передовым промышленным государством. Американское общество всё меньше соответствует требованиям грядущего мира постиндустриальной цивилизации, постиндустриального промышленного развития, мира на пороге небывалых ещё по остроте и размаху экологического, энергетического, демографического кризисов. А так как американское общество унаследовало духовную традицию своего смысла существования от Великобритании, оно становится заложником либерального идеала о конечной цели капиталистического развития, которая видится либералам в появлении мондиального правительства, через интересы коммерции управляющего глобальными рыночными отношениями и всечеловеческим общежитием.

Традиции американской политической культуры были заложены под сильнейшим влиянием масонских устремлений, за которыми неотступной тенью витал дух коммерческого мондиального интереса с его хищным космополитизмом в воззрениях на человечество, прикрываемым идеалами либеральных свобод и неограниченных Прав Человека. В то время коммерческий капитал был много влиятельнее промышленного. Способ накопления богатств через торговлю и ростовщичество имел глубокие, тысячелетние традиции воздействия на умы и культуры, был причиной множества войн, колонизации континентов, казался основным в политическом влиянии на буржуазные правительства Голландии и Великобритании, определяющим поведение человеческих индивидуумов в условиях господства городских отношений собственности. Именно коммерческое накопление капиталов становилось целью молодых буржуазных государств и обществ Европы.

Англо-британское общество получило духовную инициацию, посвящение в буржуазное состояние общественного сознания при господстве духа наживы, набирающем влияние после английской буржуазной революции 1640-го года, проще всего удовлетворяемом посредством коммерческой спекуляции. Правящий класс Англии под знаменем торгашеского меркантилизма устремился к установлению контроля над мировой морской торговлей и за полтора столетия привёл страну к финансовому капиталистическому могуществу, которое стало следствием завоевания преимуществ над всеми конкурентами, желавшими посредничать в торговле между разными странами, находящимися на разделённых океанами и морями континентах. Становление промышленного производства в Великобритании происходило как бы в дополнение к коммерческому капитализму, было обусловлено его запросами и интересами. Англо-британское общество сложилось поэтому, как торгово-промышленная нация. И оно по наследству передало этот свой коммерчески направленный дух капитализма сначала жителям американских колоний Великобритании, а затем и молодому американскому народу, первые президенты которого были английскими масонами, представителями организации, которая проводила тайную политику выстраивания единого мирового рынка с помощью установления повсюду идеологического и политического господства коммерческого интереса.

Появление собственно американской буржуазной нации из среды американского народа происходило уже в несколько иную эпоху, – в эпоху американской Национальной революции при президенте А.Линкольне и после него, когда представители промышленного капитала и промышленного интереса установили в США свою политическую диктатуру. Это обстоятельство делало американскую нацию уже не столько торгово-промышленной, сколько промышленно-торговой нацией, в которой торговые интересы сосуществовали с политически господствующими целями быстрой капиталистической индустриализации, что стало причиной удивительных успехов в промышленном и общественном развитии Соединённых Штатов до Первой Мировой войны. Американское общество с последней трети девятнадцатого века развивалось вопреки масонству и либерализму, однако, было не в силах избавиться от пущенных ими в американской политической почве корней.

Самые молодые державные нации современного нам мира: Япония и Германия, – прошли инициацию умирания народных отношений и становления городских общественных отношений уже накануне Второй мировой войны, во время неё и в последующие после неё десятилетия, когда главной целью внутренней политики в этих государствах было ускоренное развитие промышленного капитализма при полном подчинении торговли этой цели. Они стали первыми в мировой истории собственно промышленными капиталистическими нациями и создали соответствующие этому особые, жёстко этнократические социально-корпоративные общества. Нынешний самый высокий на Западе уровень производительности труда и конкурентоспособности товарного производства достигнут именно в данных странах, показывая, что инерция заложенных при основании США принципов экономической и политической организации американского общества уводит американскую Сверхдержаву от изменившегося направления политического вектора прогрессивного исторического развития. И происходит это на подходе к эпохе смены типа промышленной цивилизации.

Какова подоплёка изменения направленности прогрессивных тенденций в общественном развитии?

Подступающие экологический, энергетический, демографический кризисы, по отдельности и в совокупности, толкают народы и нации всего мира к коренной переоценке основ организации общечеловеческого выживания и существования. Эта переоценка заставит человечество революционным образом выйти к совершенно новому качеству цивилизованности и Порядка, то есть к Новому Мировому Порядку. Революционные Перестройки организации общечеловеческого выживания такого грандиозного масштаба, подобно всем Великим изменениям образа жизни человечества в прошлом, будут совершаться, во-первых, посредством лидерства определённой нации, которая внутренними проблемами и идейно окажется самой подготовленной, чтобы первой начать осуществлять такие изменения. А во-вторых, они будут производить столь сильные потрясения сложившихся основ мировых отношений, что это неизбежно приведёт к ожесточённой борьбе за выживание между всеми народами и нациями, спровоцирует виток тотальных войн, повсеместного социал-дарвинизма.

Следствием станет то, что могут погибнуть не только наименее приспособленные к изменениям мировоззрения и образа жизни популяции отдельных народов и наций, но даже целые этносы, расы, культуры окажутся перед угрозой быть раздавленными и уничтоженными, как тупиковые ветви естественного исторического отбора. Выживут лишь те сообщества человечества, которые окажутся способными к самым решительным, качественным изменениям самих себя, своих традиций общественного бытия, всего своего мировосприятия. То есть, выживут те, кто смогут решительно отбросить груз нежизнеспособных более традиций и религиозных, либеральных идей в помойку истории.

Можно не сомневаться, что одним из первых будет выброшен за борт корабля истории лозунг Прав Человека, – главный лозунг на знамёнах представителей коммерческого капитала, коммерческого мондиального политического интереса. А идеи социальной иерархической организованности и корпоративного общественного единства, идеи воспитания Сверхчеловека выдвинутся на передний план государственных и национальных целей, – впрочем, как и идея о Золотом Миллиарде, в который будут стремиться попасть все и любой ценой.

По этим причинам лучшие интеллектуальные силы русского этноса во время предстоящих Национальной революции и Национальной Реформации, то есть при отмирании русского народа и историческом посвящении новых поколений в национальное самосознание, обязаны без иллюзий провидеть качества грядущего миропорядка, грядущей цивилизации. А политическая организация, намеренная осуществить в России Национальную революцию и Национальную Реформацию, должна будет вложить в национальные принципы общественной организации, в национальную программу воспитания молодёжи совершенно новые особенности мировосприятия, жёстко рациональные, без гибельного либерального и православного идеализма. Главное, надо осознать: мир у порога всеохватной переоценки мировоззренческих ценностей и рассчитывать на эволюционное вживление России в нынешнюю мировую экономическую систему, надеяться постепенно достичь в ней процветания, преступная наивность – у русских нет на это исторического времени. Только и только целенаправленное создание государством нового качества общества, соответствующего требованиям послезавтрашнего дня, даст России шанс успеть прорваться в лидеры прогресса, попасть в Золотой миллиард на выгодных для русской нации условиях.

Если в России появится политическая сила, которая поднимется до уровня мужественного видения необходимости отмирания народа и рождения из него нации с вышеуказанным мировосприятием, а затем сможет навязать это видение стране, тогда русская нация возникнет жизнестойкой, и ход истории выдвинет её в главную организующую передовое человечество нацию, в известном смысле, в поводыря человечества. Если же самым здоровым силам русского народа, осознавшим себя националистами, сейчас не удастся учуять это дуновение грядущего миропорядка, не удастся отразить его в своей программе становления капиталистических общественных отношений, то вероятнее всего у русской нации, какой она станет, не будет возможностей выжить в качестве державной нации. Ибо она не успеет стать таковой при эволюционном развитии на основаниях буржуазно-капиталистических принципов в их традиционном понимании, – и очень высока вероятность, что она выродится и погибнет в приближающемся революционном изменении миропорядка, в той мировой войне, которая станет следствием этого революционного изменения мира.

Наиболее ясно и органично предчувствовали и отчасти осознавали сущность этого принципиально нового миропорядка идеологи и политические практики итальянского фашизма, японского милитаризма и в особенности немецкого национал-социализма, ну и, разумеется, в первую голову сам Гитлер. Им бы не удалось столь основательно потрясти весь мир, так ярко запечатлеть свои дела в анналах истории, если бы они не затронули глубинных противоречий развития промышленной цивилизации. Причины, которые именно эти страны привели в двадцатых-тридцатых годах к радикальным националистическим режимам, были следствием объективно необратимого и неудержимого промышленного развития при отсутствии доступа к необходимым этому развитию сырью и энергоносителям. Можно даже утверждать, что фашистский режим в Италии, нацистский в Германии и шовинистический в Японии установились и получили широчайшую внутриполитическую поддержку как раз вследствие региональных сырьевых и энергетических кризисов, в полосу которых тогда вступили эти индустриальные страны.

Неудача, и даже, в определённом смысле, катастрофическая неудача, постигла данные режимы потому, что их попытки решать проблемы смены типа цивилизации оказались преждевременными, теоретически не продуманными, идеологически не подготовленными. Однако эти попытки, а в особенности национал-социалистов Германии, стали очень важными историческими экспериментами. После Второй Мировой войны державы-победительницы на своих условиях подключили поверженные экономики Германии, Италии и Японии к мировым запасам сырья и энергии, тем самым как бы разрешив региональные сырьевые и энергетические кризисы в этих странах. Но когда на пороге нового двадцать первого века подступают глобальные кризисы схожего рода, да к тому же уже даёт о себе знать глобальный экологический кризис, естественно возникает вопрос: за счёт чего будут разрешаться эти кризисы в ближней перспективе?

Следует подчеркнуть ещё раз. Неудача постигла национал-социалистов Германии главным образом потому, что их режим был историческим экспериментом, во многом преждевременным. Тогда ещё не вызрели глобальные экологический, энергетический, демографический кризисы. Но то, что национал-социалистический режим власти, в целом, двигался в верном направлении, несомненно! Не видеть этого сейчас в России могут только безответственные мерзавцы или слабоумные идиоты, из-за собственной биологической и социальной неполноценности готовые и Россию тянуть вместе с собой к политической гибели.

Россия сейчас оказалась на историческом пороге, за которым её ожидает эпоха жесточайшего социал-дарвинизма. В течение этой эпохи, так или иначе, погибнут самые социально выродившиеся, самые неприспособленные к жизненно необходимому государству ускоренному промышленному развитию группы населения, не только среди инородцев, но и среди собственно русских. Рождаемая предстоящей Национальной революцией русская нация вынуждена будет приучаться к ожесточённой борьбе за биологическое и социальное выживание каждого её члена и к такой социальной корпоративности общественных отношений, какой сейчас нет нигде в мире. Поэтому изучение исторического опыта германского национал-социализма представляется чрезвычайно важным. Как очень верно подметил Бисмарк: “Глупец тот, кто учится на своих ошибках”. Переиначив это выражение, можно сказать: “Глупа нация, которая в наше время учится на своих ошибках”.

Но управлять сложными процессами Национальной Реформации, сознательно используя опыт других стран, в том числе национал-социалистической Германии, может только государство, и государство идеологически и политически чрезвычайно сильное, готовое к любой идеологической и политической борьбе. Иначе говоря, на это способно лишь государство, руководимое орденской политической силой, опирающейся на самую передовую мировоззренческую концепцию бытия.

Глава 4. Капитализм и национальный интерес

Чтобы управлять людьми, нужно уметь воздействовать на них либо посредством страха, либо через интересы. Такой вывод самого выдающегося государственного деятеля в истории Франции Наполеона Бонапарта можно расширить, просуммировав противоборствующие частные интересы множества людей и выделив основные объединяющие их интересы. Тогда можно понять, что для управления обществом следует изучить, какие обобщённые интересы движут данным конкретным обществом, какие экономические отношения лучше, нежели прочие, отвечают духу и умозрению, историческим традициям и культуре государствообразующего народа, из среды которого начинается становление капиталистической нации.

Современная конкуренция товаропроизводителей мировых промышленных держав вновь достигла такого уровня, когда к борьбе за рынки сбыта продукции самым непосредственным образом подключаются правительства государств, вооружённые мощными средствами сбора сведений всяческие спецслужбы. Об этом красноречиво говорит хотя бы нынешняя переориентация деятельности центрального разведывательного управления (ЦРУ) США с задач противостояния коммунизму на задачи защиты и продвижения экономических интересов американских монополий за рубежом страны. При таком накале борьбы за мировые рынки, при периодических вспышках торговых войн, не учитывать склонностей, в том числе и расовых склонностей, к той или иной производительной деятельности у государствообразующего этноса есть верх экономической и политической безответственности, высшее проявление скудоумия. Режим, который не способен учитывать, в каких отраслях экономики деятельность государствообразующего этноса может с наименьшими капиталовложениями давать наибольшую прибыль, является политически бездарным и рано или поздно ниспровергается либо революцией, либо посредством демократических выборов. Такой режим сам сеет зубы дракона, которые прорастут, чтобы смести его и, в конечном итоге, раздавить заинтересованные в нём силы, лишить их права и возможностей вести борьбу за политическую власть.

Вопрос, учитываются ли склонности государствообразующей нации к той или иной капиталистической деятельности, есть главный вопрос политической борьбы в современных развитых государствах. Без правильного ответа на него нельзя рассчитывать на экономическое развитие в конкретном государстве, добиться высокой прибыльности труда и политической устойчивости в конкретном капиталистическом обществе.

Какие же склонности движут русскими, порождают их экономические и политические интересы? К чему русские доказали наибольшую предрасположенность в своей истории, какие экономические отрасли оказались бы в новой России самыми прибыльными? Эти вопросы важнейшие для предстоящей Национальной революции, призванной свергнуть режим диктатуры коммерческого интереса, который день за днём доказывает, что он чужд русскому мировосприятию, а потому не способен добиться ни экономического подъёма в стране, ни долгосрочной политической устойчивости своего положения у власти. Ответы именно на эти вопросы будут определять главное направление деятельности политической партии, которая объявит, что готова возглавить тяжелейшее и крайне неблагодарное дело Национальной Реформации, взять на себя всю полноту исторической ответственности за её проведение.

В чём суть любой революции? В том, что она насильственно ломает отжившие формы собственности и соответствовавшие им политические отношения, чтобы открыть простор качественно новым формам отношений, в наибольшей мере раскрепощающим общественную активность и ведущим к принципиальному усовершенствованию производительных сил страны на данной ступени её исторического становления. Очевидно, что при этом должен сменяться и, действительно, всегда и везде меняется целый слой правящего класса; вернее сказать, устраняется от власти старый правящий класс и начинает складываться новый.

Революционная ситуация всегда есть следствие общегосударственного кризиса, как подчёркивал и подчёркивал В.Ленин. То есть такого состояния дел, когда в обществе наступает смятение умов всевозможными идеями о его переустройстве, призванными разрушить старые политические и экономические отношения. Верхи в такое время не в состоянии больше управлять страной по старому, а низы не желают по старому жить. Именно поэтому при общегосударственном кризисе необычайно возрастает роль субъективного фактора, совершающего революционные изменения экономических и социально-политических отношений, необходимых для преодоления данного кризиса. В революционные эпохи упорядоченный старыми государственными идеологиями, а так же мерами власти процесс развития общества уступает место хаосу, из которого массы выводятся сознательной деятельности организованных в авангардные политические отряды людей. Или говоря иначе, когда мирное эволюционное накопление противоречий приводит к потере способности старых способов управления страной преодолевать их, вследствие чего происходит субъективно-насильственный политический переворот, направляемый сторонниками выдающихся революционных учений, который изменяет качество способов управления экономическими и политическими отношениями таким образом, чтобы стало возможным дальнейшее общественное развитие.

Успеха добиваются лишь те политические отряды, которые с наибольшим здравомыслием воспринимают и идеологически выражают назревшие объективные потребности в качественном изменении общества и его производственных отношений, или, выражаясь юридически, его отношений собственности. Это подтверждается всем ходом мировой истории. Выявление наиболее близких к объективным закономерностей общественного развития есть главная цель революционного политического учения (или политической теории), если оно(она) нацелено(нацелена) на то, чтобы оказаться основой действенной идеологии новой политической системы власти, преодолевающей общегосударственный кризис. Поэтому политическое учение, претендующее на то, чтобы стать связанным с действительной жизнью, обязано отражать накопленные историческим опытом закономерности проявления интереса государствообразующего этноса к тем или иным видам деятельности, к тем или иным формам этнически и расово обусловленной общественно-политической организации экономических отношений. И оно должно воспринимать войну, как одно из средств защиты естественного права на такую деятельность, на организацию соответствующих ей отношений собственности.

Глава 5. Национальный капитализм

Когда все показатели экономики переживающей буржуазную революцию страны устойчиво ухудшаются и одновременно происходит стремительный рост коммерческого капитала, это означает, что отношения собственности, которые сложились в результате хищнической буржуазной приватизации, мешают производственным отношениям развиваться, то есть усложняться и совершенствоваться. Упадок экономики при режиме диктатуры коммерческого интереса только подтверждает, что не всякие экономические отношения могут отражать жизненные интересы государствообразующего народа, то есть подавляющего большинства населения, связанного с производительными силами.

Всякое цивилизованное государство существует и развивается постольку, поскольку происходит освоение его территории, а государствообразующий этнос, обеспечивающий устойчивость государственной власти, занимается производственной деятельностью. В государствах, которые самостоятельно развиваются длительное время, вследствие направляемого государственной властью естественного отбора у подавляющего большинства представителей государствообразующего этноса укореняются склонности именно к производственной деятельности, и склонности эти закрепляются в умозрении, в укладе жизни и культуре. Любой этнос, а тем более государствообразующий, невозможно заставить проявлять склонности к деятельности, к которой у него не возникало предрасположенности в предыдущей истории существования. У этноса, в том числе у государствообразующего, можно лишь изменять отношения собственности, организующие деятельность, к которой сложилась этническая предрасположенность.

Режимы диктатуры коммерческого интереса, которые утверждаются после буржуазной революции, не в состоянии создать условия для развития производительных сил. Рано или поздно, они теряют поддержку государствообразующего этноса и свергаются Национальными революциями, которые осуществляются в коренных, производственных интересах именно государствообразующего этноса. Всякая Национальная революция поворачивает созревшую к ней страну к становлению новых отношений собственности ради ускоренного развития промышленного и сельскохозяйственного капитализма, и такая политика продолжается в течение эпохи Национальной Реформации.

Национальная Реформация, главная задача которой состоит в том, чтобы произвести революционное изменение качества общественной культуры, преобразовать земледельческий народ в городское общество, в капиталистическую нацию, имеет довольно жёсткие границы в возможностях изменения народных склонностей и интересов при создании на их основе национальных склонностей и капиталистических интересов. Если в эпоху Национальной Реформации проводится политика, наилучшим образом учитывающая сложившиеся у государствообразующего народа при предыдущей общественно-экономической формации склонности, в том числе к определённым видам производственной деятельности, то экономический подъём достигает наивысших показателей. Такая политика оказывается в русле традиционного и понятного государствообразующему этносу движения в направлении цивилизационного развития государства, а потому укрепляет устойчивость государственной власти.

Субъективная задача партии, которая берётся за осуществление Национальной Реформации и приходит к власти в результате Национальной революции, осознать, осмыслить склонности государствообразующего народа к той или иной производственной деятельности. Ибо ей надо посредством государственной власти перестроить всю систему отношений собственности, производственных отношений для наивысшего раскрепощения городских производительных сил. Только в таком случае режим проведения Национальной революции, то есть режим насильственного изменения юридических отношений собственности, получает широчайшую политическую поддержку государствообразующего этноса производительных регионов. Только в таком случае он приобретает способность ускоренно разрешать острейшие экономические проблемы, оказывается готовым напряжёнными усилиями создаваемого и организуемого им этнократического общества вытаскивать страну из разрухи, из общегосударственного кризиса, из политических тупиков, в которые её завела политическая диктатура коммерческого капитала, коммерческого космополитического интереса.

Нация создаётся государственной властью, военно-политической диктатурой национальной демократии посредством пробуждения общественной сущности Архетипа государствообразующего народа, и именно закреплённые в архетипическом бессознательном поведении склонности подавляющего большинства представителей этого народа должны учитываться режимом осуществления Национальной революции в первую очередь. Именно под раскрепощение интересов подавляющего большинства представителей государствообразующего этноса ускоренно и целенаправленно обязана создаваться и, действительно, как однозначно свидетельствует мировой опыт, создаётся капиталистическая экономика конкретного государства или, иначе говоря, национальный капитализм. Иначе режиму осуществления Национальной революции не удаётся добиться социально-политической устойчивости власти.

Так какие же склонности в области производства проявлял русский народ в своей истории? Какие производственные отношения, отношения собственности были ему наиболее приемлемы, делали производство прибыльным? Ибо только при структуре отечественной экономики, которая наилучшим образом отвечает духу русского этноса, мы только и сможем при вхождении в мировую экономику ускоренно разрешать задачи создания жизнеспособного и деловитого капиталистического общества, способного производить конкурентоспособную и приносящую прибыль товарную продукцию. Лишь в таком случае можно будет успешно сокращать безработицу, организовать условия для непрерывного роста национального благополучия, а экономику сделать быстро развивающейся и передовой по мировым меркам, обеспечить при напряжённом труде всех и каждого высокую социальную защищённость всех слоёв населения и внутриполитическую устойчивость при самых широких свободах. Тогда удастся уменьшать влияние причин, которые толкают членов общества к асоциальной деятельности, к асоциальным проступкам, к моральному и нравственному разложению.

Наш исторический опыт показывает однозначно, что коммерческий буржуазно-капиталистический интерес не отвечает нашим наклонностям, не в состоянии стать основой личностных интересов подавляющего большинства русских людей. ( Это подтверждает и происходящее в нынешней России: среди правящего класса режима диктатуры коммерческого интереса, который установился в стране, очень мало русских.) Тягостно нашему умозрению и мелкое предпринимательство. Наши склонности проявляются в другой области.

Уже во время Преобразований Петра Великого, при феодально-бюрократическом самодержавии и крепостном праве наши предки показали действительно изумительные способности при работе на промышленных предприятиях, которые вовлекают в производство науку, изобретательские идеи, инженерные знания. Размах страны, особенности нашей истории, в которой отразились и самые могущественные движения Азии, и великие устремления Европы, волнуют наш Дух, постоянно будоражат в нём некое предчувствие особой мессианской ответственности за судьбу Евразии и всего мира. Разве может русская сущность при таком внутреннем беспокойстве чувств, мыслей и крови испытывать удовлетворение, растрачивая себя на что-то мелочное, сиюминутное, убого обывательское? Только крупные идеи, великие идеалы, а так же требующие большого размаха проекты и сверхзадачи на грани возможного умиротворяют наш Дух, дают смысл существованию, объединяют нас в общество и заставляют сознательно подчиняться государственной власти, когда она защищает наше право на сложнейшие замыслы.

Русские по своему расовому общественному Архетипу и по своему исторически сложившемуся умозрению предрасположены к социологизации общественного сознания, но именно к социологизации ради усложнения целей совместного труда, а потому предрасположены к сложнейшим производственным отношениям. Можно даже утверждать, что русский народ подобно Илье Муромцу “спал на печи”, пока остальные цивилизации прошлого отыскивали-таки пути к мануфактурному, затем промышленному производству, создавали основы промышленной цивилизации. Он словно ждал определённого уровня становления крупнопромышленного производства, когда оно станет вовлекать в производственные интересы огромные регионы и страны, целые континенты, чтобы встать с печи, расправить богатырские плечи, преобразуясь в выдающуюся нацию, и довести промышленную цивилизацию до пика её расцвета, до превращения в глобальную научно-промышленную цивилизацию.

Именно становление крупной промышленности, основы чего были заложены Петром Великим, вырвало Россию из малограмотности, бедности и отсталости, постепенно объединило в единый экономический рынок все регионы протяжённой, словно континент, территории страны. Именно в связи с успехами промышленного развития в ХVIII веке, но особенно в результате индустриализации в веке ХХ, при мобилизационном развёртывании крупнопромышленного производства во время Второй Мировой войны и в последующие десятилетия русские доказали своё право быть созидателями одной из ведущих военно-промышленных держав мира, одной из держав всемирно исторической значимости. Даже в условиях коммунистической диктатуры, которая подавляла зарождение среднего класса, всячески искореняла условия его экономического и политического самосознания, Россия добилась права быть второй индустриальной Сверхдержавой с глобальными амбициями и интересами.

Сейчас осталось сделать лишь следующий шаг вперёд, осуществить Национальную революцию и в течение Национальной Реформации стать самым высокоорганизованным этнократическим обществом, то есть русской социально-корпоративной нацией, чтобы раскрепостить национальный средний класс для тотального творчества в условиях национального капитализма. И Национальная революция, Национальная Реформация нам нужны не только для того, чтобы спасти русский этнос переводом в новое качество общественного бытия, но и для того, чтобы достигнуть самой общественной по своему характеру производственной деятельности, самой полной самореализации нашего Духа в созидании постиндустриальной цивилизации. Тогда русская нация станет вдохновителем и организатором управления мировым научно-технологическим развитием в предстоящую эпоху глобальных кризисов и катаклизмов, эпоху накануне появления открытого мирового Правительства, собственно глобальной цивилизованности.

Инициация нового русского общественного бытия в предстоящей Национальной революции возможна лишь как инициация чрезвычайно социальной, нацеленной на грядущее постиндустриальное производство нации, способной добиться наивысшей во всей мировой истории производительности общественного труда. В обстоятельствах углубления общегосударственного кризиса никак иначе нельзя будет политически организовать русских на преодоление этого кризиса. Никакое иное обоснование не убедит русский народ поддержать революционный национализм и согласиться на проведение Национальной революции, которая его, этот народ, умертвит.

При таком понимании причин и следствий происходящего в России только и удастся создать дееспособную политическую партию нового типа, готовую осуществить мобилизационное выведение страны из всеохватного экономического, политического и морально-нравственного распада и разложения. Ядро такой партии создадут лучшие из лучших русских националистов, чтобы стать Великим Орденом, который совершит посвящение русского народа в новое историческое качество общественного существования – в русскую промышленно-капиталистическую нацию, а затем поведёт её к величайшим цивилизационным свершениям.