Лиафорн подумал об этом. «Ну, - сказал он, - я не знаю, что и думать».


«Я жду, когда вы скажете:« Спасибо, мистер Кеннеди », - сказал Кеннеди.


"Вы знаете агента, который проверял?" - спросил Лиафорн.


«Вы имеете в виду лично? Или как его звали? Нет. Это мог быть кто угодно».


«Ты думаешь, это был бы кто-то, кто знал, что делал?»


"Я бы так не думал, - сказал Кеннеди. - Какой-нибудь новичок, которого вы бы хотели выгнать из офиса. Подобное дело не будет приоритетным". Кеннеди засмеялся.


«Каков шанс заставить Бюро собрать бригаду поезда, выяснить, кто поднял багаж, убрал пометку и тому подобное?»


"Я не знаю. Наверное, примерно так же, как вы представляете первую игру Мировой серии в следующем году ».


«Мне сказали, что бригада поезда работает из Вашингтона».


"И что?" Кеннеди сказал. «Прежде чем они наденут человека на что-то подобное, у них должна быть причина».


«Думаю, да», - сказал Лиафорн. Он думал, что знает человека в Вашингтоне, который мог бы сделать это за него. Из дружбы. Если Лиафорн был готов навязать дружбу. Он сказал: «Спасибо, мистер Кеннеди», и повесил трубку, все еще думая об этом. П. Дж. Родни сделал бы это из дружбы, но для него это потребовало бы много работы - по крайней мере, могло бы быть. И, может быть, Родни уже на пенсии. Липхорн попытался вспомнить, в каком году Родни покинул полицейское управление Дулута и устроился на работу в Вашингтон. У него должно быть достаточно лет, чтобы претендовать на пенсию, но когда Липхорн написал Родни, чтобы рассказать ему об Эмме, он все еще служил в полиции округа Колумбия.


Лиафорн взглянул на часы. Время новостей. Он прошел в гостиную, включил телевизор, переключил его на седьмой канал, выключил звук, чтобы избежать истерического крика рекламы Frontier Ford, затем включил его, чтобы послушать выпуск новостей. Ничего особенного, похоже, не происходило, и его мысли вернулись к Родни. Хороший человек. Они подружились, когда оба были деревенскими родственниками-аутсайдерами, посещавшими Академию ФБР. Один из тех слишком редких случаев, когда вы почти с первого взгляда знаете, что кто-то вам понравится, и симпатия взаимна. И когда Родни остановился в Window Rock, чтобы навестить их по пути в Калифорнию, он оказал такое же влияние на Эмму. «У тебя хорошие друзья», - сказала ему Эмма


Родни был хорошим другом. Липхорн наблюдал, как Говард Морган предупреждал о зимнем шторме, движущемся через южную часть Юты в сторону северо-востока Аризоны и Нью-Мексико. «Остерегайтесь метели», - сказал Морган.


Липхорн подумал, что было бы хорошо снова увидеть Родни. Он знал, что он будет делать со своим отпуском.




Глава девятая



Джанет Пит встретила его у ворот Континенталь в Национальном аэропорту. Она выглядела подтянутой, работоспособной, напряженной и счастливой. Она обняла его и повела через толпу к стоянкам такси.


«Вау», - сказал Чи. "Всегда ли так многолюдно?"


«Муравейник Восток», - сказала Джанет. «Она устала, - подумал он. - Но симпатичная. И очень изысканная. Костюм, который она носила, был бледно-серым и, возможно, был сделан из шелка. Что бы он ни был из него сделан, он напомнил Чи, что у Джанет Пит очень красивая форма». напомнил ему, что его городские джинсы, кожаная куртка и галстук-боло не сделали его основным направлением моды в Вашингтоне, округ Колумбия, как это было в Фармингтоне или Флагстаффе. Здесь каждый мужчина старше двадцати носил темный костюм-тройку , белую рубашку и темный галстук. Чи костюмы казались одинаковыми


Его глаза снова обратились к Джанет, изучающей ее. «Никто никогда ни на кого не смотрит», - сказал Чи, которого Джанет заметила, глядя на нее. "Вы заметили это?"


«Избегайте зрительного контакта», - сказала Джанет. «Это первое правило выживания в городском обществе. Я слышала, что в Токио, Гонконге и подобных местах еще хуже. И по той же причине. Слишком много людей собралось вместе ». Она дала водителю адрес отеля Чи. «Было приятно, что вы приехали», - сказала она, и ее тон сказал Чи, что она имела в виду именно это.


Был серый, холодный, моросящий день, «женский дождь» в лексиконе навахо Чи. Джанет спросила о резервации, о племенной политике, об их очень немногих общих знакомых. Чи ответил, недоумевая, зачем он приехал, недоумевая. если бы он поехал в Висконсин, несмотря на письмо Мэри. Он сказал туристическому агентству в Фармингтоне подобрать ему отель в диапазоне от «умеренного до экономичного». Тот, где остановилось такси, выглядел в лучшем случае экономичным. Он зарегистрировался. Цена составляла семьдесят шесть долларов в день - примерно в три раза больше. чем хорошая комната в стране Четырех углов. Эта комната была крошечной, с небольшой двуспальной кроватью, односпальным диваном, телевизором, установленным на настенном кронштейне, без одной из ручек управления, единственным узким окном, выходящим на окна здание напротив Чи жестом указал Джанет на стул и сел на кровать.


«Вот и я», - сказал Чи. "А что я могу сделать?"


Джанет поморщилась. «Проблема в том, что я не знаю, что происходит. Или даже если что-то происходит».


«Ты сказал, что кто-то следил за тобой. Расскажи мне об этом».


«Это не займет много времени, - сказала Джанет. - В первый раз, когда я пошла повидать Генри Хайхока, я сначала не смогла найти его место. Я прошла мимо него, а потом снова. Там была припаркованная машина, с сидящим в нем мужчиной. Он смотрел на меня, поэтому я его заметила. От среднего до маленького роста, очевидно. Может, сорок пять или около того. Рыжие волосы, много веснушек, вроде как красное лицо ». Она остановилась и взглянула на Чи с попыткой улыбнуться. «Вы когда-нибудь задумывались, почему они называют нас краснокожими?» спросила она.


«Давай, - сказал Чи. "Я заинтересован."


«Хайхок живет на Капитолийском холме, в районе, который они называют Восточным рынком. До него легко добраться на метро. Это метро. Я села на метро и пошла к его дому. Может быть, кварталов семь или восемь. Мне довелось пройти мимо этого парня дважды, сидевшего в его припаркованной машине, поэтому я заметила его. Потом, когда ...


«Подожди», - сказал Чи. «Вы имеете в виду, что он сдвинул машину после того, как вы проехали мимо него в первый раз? Он передвинул его впереди вас? "


«Очевидно. А потом, когда я покинул дом Хайхока, он все еще был там. Все еще сидел в этой машине. И снова я заметил его еще дважды, когда возвращался к метро. Он шел второй раз. Как будто он хотел знать, куда я иду, оставил машину на стоянке и пошел за мной пешком. Но он не вошел в метро. А если и попал, я его не видела.


Она остановилась, посмотрела на него, ожидая реакции.


«Хм», - сказал Чи, стараясь казаться задумчивым. Он думал, что существует множество незловещих причин, по которым мужчина может следовать за Джанет Пит.


«С тех пор я видела его три или четыре раза», - добавила она.


Чи явно не выглядел достаточно впечатленным этим. Джанет покраснела.


«Это не Шипрок, - сказала она. - Вы не будете постоянно видеться с незнакомцем в Вашингтоне. Если только вы не работаете в одном и том же месте. Или едите в одном месте. Миллионы людей. Но я видела этого человека снаружи. у здания, в котором находится наша адвокатская контора. Однажды на стоянке и один раз за пределами вестибюля. И, не считая бизнеса метро Eastern Market, я видел его в Музее естественной истории. Слишком много, чтобы быть совпадением ».



«В первый раз был в доме Хайхока, - сказал Чи. - Это правда? И снова в его районе. Может, он заинтересован в Хайхоке. А вы - адвокат Хайхока. Может быть, он заинтересован в вас из-за этого.


«Да», - сказала Джанет. «Я думал об этом. Наверное, это все».


«Я бы предложил вам закуски, - сказал Чи. - В Фармингтоне, в отеле за семьдесят пять долларов, если бы у них было что-нибудь настолько дорогое, у вас был бы маленький холодильник со всеми этими закусками и напитками. в нем. Или у вас будет обслуживание в номерах.


«В Вашингтоне это происходит в отелях за триста долларов в день», - сказала Джанет. «Но я ничего не хочу. Я хочу знать, что вы думаете о Хайхоке. Что ты думаешь обо всем этом? "


«Он показался мне слегка подвинутым», - сказал Чи. «Большой, красивый белагаана, но он хочет быть навахо. Или такое у меня впечатление. И я предполагаю, что он выкопал те кости, которые, как его обвиняют, выкопал, чтобы быть воинствующим индейцем.


Джанет Пит задумчиво посмотрела на него. "Вы знаете что-нибудь, что связывает его с Тано Пуэбло?"


«Тано? Нет. На самом деле, я чертовски мало знаю. Я просто застрял в работе: взял федеральный ордер, поехал в Ейбичай и арестовал того парня. Они ни черта тебе не говорят. Если они не произносят слова «вооруженный и опасный», то вы полагаете, что он не вооружен и не опасен. Просто арестуйте его, возьмите, пусть все остальное сделают федералы. Это был ордер на бегство. Вы знаете, бегства нужно избегать. Но я слышал, что его разыскивали на востоке за осквернение кладбища и вандализм. Так далее."


Джанет сидела, зажав нижнюю губу между зубами, и выглядела обеспокоенной.


«Джим, - сказала она, - я думаю, что меня используют».


"Ой?"


«Может быть, это всего лишь символ, что навахо и Хайхок хотели нанять адвоката навахо. В этом есть смысл. В Вашингтоне много юристов, но не юристов навахо».


"Думаю нет."


«Но у меня есть предчувствие», - добавила она. Она покачала головой, встала, попыталась пройтись. По быстрой оценке Чи, комната была около девяти футов в ширину и шестнадцати футов в длину , и площадь занимали санузел и кладовая.Это было не просто непрактично, но и невозможно. Джанет снова села. «Этот Хайхок, он артист на публику. О, это не совсем справедливо. Просто скажите, что он знает, как донести свою точку зрения до прессы, и он знает, что пресса важна для него, и пресса любит его. Поэтому, когда он отказался от экстрадиции и вернулся сюда, он сказал, что хочет адвоката навахо, и это сделал Post ». Она остановилась, взглянула на Чи. «Вы меня знаете, - сказала она.


Чи знал ее в резервации как юриста в штате Dinebeiina Nahiilna be Agaditahe, что вольно переводилось на английский как «Люди, которые говорят быстро и помогают людям», но чаще называлось DMA или Tribal Legal Aid, и который заработал твердую репутацию защитника аутсайдеров. Фактически, Чи узнал ее, когда она пригвоздила его за то, что он пытался держать одного из своих клиентов в тюрьме округа Сан-Хуан дольше, чем Джанет считала законным или необходимым.


«Зная вас, держу пари, вы вызвались добровольцем», - сказал Чи.


«Ну, я позвонила ему, - сказала она. «И мы поговорили. Но я не взяла на себя никаких обязательств. Я думал, что фирме это не понравится.


«Посмотрим, - сказал Чи. - Это Далман, Макартур, Феникс и Уайт, не так ли? Или что-то вроде того. Похоже, они «были бы слишком величественными, чтобы представлять кого-то, кто вандализирует на кладбищах».


«Далман, Макартур, Уайт и Герцог», - сказала Джанет. «И да, это достойная фирма. И она не занимается делами защиты по уголовным делам. Я подумала, что они хотели избежать дела Хайхока. Тем более, когда дело собирается освещать пресса каждый день, а заказчик - отъявленный общественный деятель. И я не думала, что Джону это понравится. Но это не сработало.


«Нет», - сказал Чи. Джон был Джоном Макдермоттом. Профессор Джон Макдермотт. Экс-профессор. Бывший юридический факультет Университета Аризоны. Наставник Джанет Пит, советник факультета, босс, любовник, отец. Человек, для которого она оставила работу в племени навахо, чтобы последовать в Вашингтон. Амбициозный, успешный Джон. «Это не похоже на Джона».


«Оказалось, что я ошибалась», - сказала Джанет. «Джон поднял этот вопрос. Он спросил меня, не хочу ли я представлять Хайхока».


Чи сделал удивленное лицо.


«Я сказал, что не думаю, что фирме это понравится. Он сказал, что фирме все это подойдет. Это продемонстрировало бы ее общественное сознание ».


Чи кивнул.


"Фигня", - сказала Джанет. "Общественное сознание!"


"Почему тогда?"


Джанет хотела что-то сказать, но остановилась. Она снова встала, подошла к окну и выглянула. По стеклу залил дождь. В офисе через улицу горел свет. У окна стоял мужчина и смотрел на них. Чи заметил, что он снял пальто. Жилет и галстук, но без пальто. Чи от этого повеселел.



«У тебя есть идея, почему, не так ли?» - сказал Чи.


«Не знаю», - сказала Джанет окну.


«Вы могли догадаться, - сказал Чи.


«Я могу догадываться», - согласилась она. «У нас есть клиент. Корпорация Sunbelt. Это важный фактор в развитии недвижимости, жилых комплексов и тому подобного. Они купили ранчо недалеко от Альбукерке. Судя по тому немногому, что я знаю об этом, я думаю, что там запланировано какое-то большое развитие. Она отвернулась от окна, снова села, уставилась на свои руки. «Sunbelt интересуется, где находится объездная дорога между штатами. Это сильно влияет на их стоимость земли. Насколько я знаю, маршрут, который предпочитает Sunbelt, пролегает через землю Тано-Пуэбло. Путь. Традиционники говорят нет; прогрессисты видят экономическое развитие, деньги ». Она взглянула на Чи. «Старая знакомая история».


«Звучит знакомо, - сказал Чи. Когда она дошла до этого, Джанет Пит объяснила ему, как все это связано с Генри Хайхоком и за ней следят. На улице все еще шел дождь. Он посмотрел на человека в галстуке и жилете в окне через улицу, который, казалось, смотрел на него. Забавный городок, Вашингтон.


«Этой зимой у них будут выборы племени, - сказала Джанет. - Молодой парень по имени Элдон Тамана - соперник против одного из представителей старой гвардии. Тамана выступает за предоставление преимущественного права. Последовала еще одна долгая пауза.


"Хорошие шансы на победу?" - спросил Чи.


«Думаю, что нет», - сказала Джанет, повернулась и посмотрела на него.


«Я собираюсь быть похожим на белого человека, - сказал Чи. - Я очень тороплюсь, чтобы вы мне рассказали, в чем дело».


«Я не уверена, что знаю себя. Что я знаю, так это то, что в коллекции Смитсоновского института есть фетиш Тано. Это фигура, представляющая одного из их Богов войны-близнецов. Каким-то образом Тамана узнал об этом, и я думаю, что он знал Джона в Аризоне, и он пришел к Джону, чтобы поговорить о том, как вернуть его ».


Джанет заколебалась, посмотрела на свои руки.


«Я бы подумал, что это будет довольно просто», - сказал Чи. - «Вам нужно, чтобы совет племени Тано принял резолюцию с просьбой вернуть ее - или, может быть, она исходила от старейшин общества кива, которым принадлежал фетиш. вы бы попросили Смитсоновский институт вернуть его, и они приняли бы это к сведению и провели исследование, чтобы выяснить, где они его достали, и примерно через три года вы либо вернули его, либо нет"


«Не думаю, что это сработает. Не для Таманы, - сказала Джанет, все еще разглядывая свои руки.


"Ой?"


Джанет вздохнула. «Я говорил вам, что он баллотируется в совет племени? Я предполагаю, что он хочет просто войти и представить Бога Войны, вроде как доказать, что он молодой человек, который может делать вещи, в то время как старожилы просто говорят об этом. Я сомневаюсь, знает ли совет, что у музея есть фетиш ».


"Ах," сказал Чи. «Вы представляете интересы Sunbelt в этом вопросе? Думаю, Sunbelt заинтересован в избрании Таманы».


«Я не такая», - сказала Джанет, - «Джон». Джон - эксперт юридической фирмы по Юго-Западу. Он разбирается в вопросах государственной земельной политики, индейцев, урана, прав на воду и всех подобных дел ».


"Он сказал вам все это?"


«В основном он спрашивал меня. Я - индеец фирмы. Предполагается, что индийцы знают об индейцах. Все мы, краснокожие, похожи. Мать Земля, Отец Солнце и все такое дерьмо Уолта Диснея». Она слабо улыбнулась. «Это действительно несправедливо по отношению к Джону. Он не так плох, как большинство. В основном он понимает культурные различия.


"Но ты думаешь, что он тебя использует?"


«Думаю, юридическая фирма хотела бы меня использовать», - поправила Джанет. «Джон работает на них. Я тоже».


Серый дождь на улице, фигура человека в рубашке, стоящего в окне напротив них, узкая ветхая комната - все это угнетало Чи. Он встал с кровати и попытался полностью задернуть окно. Некоторым это помогло.


«Я собираюсь умыться, - сказал Чи. - Тогда давай выберемся отсюда и выпьем где-нибудь кофе». Он хотел подумать о том, что сказала ему Джанет. Он мог понять ее подозрения. Фирма хотела, чтобы она представляла Хайхока, потому что Хайхок работал в значительной должности в музее, в котором хранились священные предметы Тано. Почему? Хотели ли они, чтобы Хайхок украл Военного Близнеца? Должна ли Джанет, как его адвокат, уговорить его это сделать?


«Прекрасно», - сказала Джанет. «У нас назначена встреча с Хайхоком. Не думаю, что я вам об этом говорил. У него дома на Восточном рынке ".


Над зеркалом умывальника стояли две голые лампочки, одна из которых работала. Чи ополоснул лицо, посмотрел на себя в зеркало и снова задумался, какого черта он здесь делает. Но теперь он знал это каким-то подсознательным образом. Он с нетерпением ждал еще одного разговора с человеком, который хотел быть навахо.




Глава десятая



Лиафорн оставил свой зонтик. Он думал об этом, когда садился в самолет в Альбукерке - зонт лежал в пыльном багажнике его машины, и самолет, летевший на восток, в Вашингтон, и то, что казалось Лифорну неизбежным дождем. Зонтик никогда не испытывал дождя. Он ». Я купил его в прошлом году в Нью-Йорке, второй из двух зонтов, которые он купил в той же поездке, - первый был забыт бог знает где. Он бросил второй в багажник своей машины с багажом на нем. его возвращение в аэропорт Альбукерке. Там он простоял год.


Теперь, когда дождь стучал ему по шее, он заплатил таксисту. Он надвинул шляпу ниже ушей и поспешил через тротуар к офису Amtrak. У него была встреча с Роландом Докери, человеком в бюрократии Amtrak, который занимался такими невзрачными проблемами, которые представлял Липхорн.


Докери ждал его, пухлый, слегка лысый и слегка растрепанный мужчина лет сорока. Он с явным любопытством изучил удостоверение личности племенной полиции навахо Лиафорна через бифокальные очки и, взмахнув рукой, пригласил Джо сесть. Он указал на багаж на своем столе - потрепанный кожаный чемодан и более новый портфель меньшего размера.


«ФБР уже проверило их, - сказал Докери. - Как я уже говорил вам по телефону. Думаю, они бы сказали вам, если бы что-нибудь нашли ».


«Ничего полезного, - сказал Лиафорн. «Мы ищем все, что могло бы связать сумки с убийством в Нью-Мексико. Надеюсь, вы не будете возражать, если я отвечу на некоторые вопросы, которые, вероятно, уже были рассмотрены ФБР.


«Нет проблем», - сказал Докери. Он посмеялся. «Никаких проблем с ключами. ФБР уже открывало их». Он с рвением открыл чемодан и портфель. Докери явно наслаждался этим. Это было нечто необычное в работе, которая обычно должна быть рутинной.


Лиафорн первым разобрал чемодан. В нем был запасной костюм, темно-серый, из какой-то дорогой ткани, но выглядевший очень поношенным. Свитер. Два темно-синих галстука. Белые рубашки с длинными рукавами, некоторые чистые и аккуратно сложенные, некоторые использованные и сложенные в мешок для белья. Всего восемь. Три использовались. Пять чистых. Лиафорн проверил свои записи. Размеры шеи и рук соответствовали размерам рубашки на трупе. Шорты и майки, тоже белые. Тот же итог, та же разбивка. То же самое с носками, только теперь они были черного цвета. Он подумал о числах и расписании. Он бы проверил, но это казалось правильным. Если это действительно был багаж «Остроконечных ботинок», то к тому времени, как он добрался до Гэллапа, он на самом деле был примерно в трех рубашках к западу от Вашингтона. чтобы отвезти его туда, куда он собирался, или - если он просто собирался увидеть Агнес Цози - снова домой в Вашингтон.


В портфеле было множество вещей. Лиафорн оторвался от него, но Докери не дал ему возможности задать вопрос.


«Его упаковал один из уборщиков, - сказал Докери. «Просто бросил все, что было вокруг комнаты, в сумку. Я где-то узнал его имя. ФБР задержало его и поговорило с ним, когда проверили ".


"Так это все, что осталось валяться?" - спросил Лиафорн. И Докери согласно кивнул. Но, конечно, Лиафорн знал, что это было не все. Любые мелочи, которые казались бесполезными, были бы выброшены. Старые газеты, заметки, пустые конверты - все, что могло быть наиболее полезным, были бы выброшены. .


Но то, что не было выброшено, также было полезно. Во-первых, Лиафорн заметил почти пустую трубку из-под Fixodent и небольшую банку для чистки зубных протезов. Он ожидал найти их. Если бы он этого не сделал, он бы усомнился, что это был багаж мужчины с вставными зубами. Три книги, все напечатанные на испанском языке, добавили еще немного поддержки. Одежда, которую носили Остроносые туфли, выглядела старомодной и чужой. То же самое и с одеждой в чемодане. Он нашел тонкий блокнот, обтянутый черным пластиком, взглянул на него и отложил в сторону. Под свитером в сумке он обнаружил два горшка, каждый из которых был обернут газетой. Он их осмотрел. Они были из тех, что индейцы пуэбло продают туристам - маленькие, один с изображением ящерицы черно-белой формы, другой - геометрической. Вероятно, они были куплены в качестве подарков на станции Amtrak в Альбукерке, где такие вещи продавались рядом с трассой. Но горшки интересовали Липхорна меньше, чем газетные страницы, которыми покупатель их обернул.


Снова испанский. Лиафорн развернул пачку страниц в поисках имени и даты. Имя было El Crepúsculo de Libertad. Что-то от свободы. Рабочий словарный запас Лифхорна в испанском языке был в основном языком Гэллапа-Флагстаффа. Теперь он тщательно вспомнил о двенадцати кредитных часах, которые он взял в штате Аризона. Он придумал «восход» или, возможно, «сумерки». Рассвет казался более вероятным. Рассвет свободы. Дата на странице была в конце октября, примерно за две недели до того, как остроконечные башмаки порезали ножом. Лиафорн взглянул на заголовки, услышав всего пару слов, но достаточно, чтобы предположить, что речь шла о политике. Ни на одной из смятых страниц не было места публикации.


Лиафорн сложил их в карман и перебрал все лишнее на дне сумки. Он достал лист белой записной бумаги, сложенный вертикально, как будто умещался в кармане. На нем кто-то написал что-то вроде контрольного списка.


Карманы


Очки из бутылочек по рецепту (тоже проверьте футляр)


зубные протезы (если есть)


наклейки в адресных книгах пальто и др.


письма, конверты, книжные тарелки (тарелки?) вещи, написанные в книгах, адреса на журналах и т. д.


Лиафорн задумчиво уставился на список. Он показал его Докери. "Что ты думаешь об этом?"


Докери посмотрел на него. «Похоже на список покупок», - сказал Докери. «Нет, дело не в этом. Возможно, напоминания. Список задач."


Лиафорн положил список на стол. Он взял записную книжку, которую отложил в сторону, открыл ее. Несколько страниц было вырвано. Написано в ней по-испански, написано синими чернилами маленькой осторожной рукой. Он достал бумажник, извлек записку. «d» нашли в кармане рубашки мертвеца. Почерк совпадал с аккуратным мелким почерком в блокноте. И совсем не походил на почерк в списке.


"Вы случайно не знаете, был ли у этого парня сосед по купе?" он спросил.


«Только один человек», - сказал Докери.


"Есть признаки того, что чемодан кто-то взломал?"


«Насколько я знаю нет, - сказал Докери. «И я думаю, что услышал бы. Я уверен, что услышал бы. Это то, что можно обойти ». Он выудил пачку винстонов из ящика стола и протянул одну Липхорну.


«В конце концов мне удалось бросить курить, - сказал Лиафорн.


Докери затянулся, выдохнул синее облако. "Что вы вообще ищете, ребята?"


"Что вам говорило ФБР?"


Докери рассмеялся. «Ни черта. Это был какой-то молодой парень. Он не сказал мне ни слова».


«Мы нашли тело мужчины у рельсов к востоку от Гэллапа. Зарезан. Никаких опознаваний нет. Отсутствуют искусственные зубы». Лиафорн постучал пальцем по фиксоденту. «Оказывается, в Amtrak в нужное время произошла авария. Оказалось, что невостребованный багаж из этого помещения также был лишен всех опознавательных знаков. Одежда, которая у нас здесь в сумке, такого же размера и типа, что и труп. Итак, мы думаем, что «вполне вероятно, что жертвой стал человек, который зарезервировал это купе под вымышленным именем».


«Эй, а теперь», - сказал Докери. "Это интересно."


«Кроме того, - медленно добавил Лиафорн, глядя на Докери, - мы думаем, что кто-то - вероятно, человек, который зарезал нашу жертву - проник в эту комнату, обыскал его вещи и вытащил все, что могло помочь идентифицировать труп».


"Вы говорили с дежурным?" - спросил Докери.


«Я бы хотел, - сказал Лиафорн, - и кто бы это ни прибрал в комнате и собрал вещи жертвы».


«Он видел кого-то в этом помещении», - сказал Докери.


Лиафорн перестал листать блокнот и уставился на Докери. "Он сказал тебе это?"


«Кондуктором этого заезда» стал старик по имени Перес. Раньше он был председателем нашего отделения в Братстве железнодорожников. Он сказал мне, что он и парень, путешествующий в этой комнате, время от времени болтали по-испански. Вы знаете, просто вежливые вещи. Он сказал, что этот парень был хорошим человеком и довольно болезненным. У него было какое-то сердечное заболевание, и его беспокоила высота. Так что, когда у них была эта внеплановая остановка в Нью-Мексико, после того, как поезд снова начал движение, Перес проверил, не нужна ли этому парню помощь, чтобы выйти в Гэллапе". Докери порылся в ящике своего письменного стола, вдохнул еще дыма. Через окно позади него Лиафорн заметил, что сейчас идет сильный дождь.


«Там был мужчина. Перес сказал, что он постучал в дверь, и когда никто не ответил, ему было не по себе из-за этого больного пассажира, поэтому он отпер ее. И он сказал, что там был мужчина. Он спросил Переса, что он хочет , и Перес сказал ему, что проверяет, нужна ли пассажиру помощь. Мужчина сказал: «Помощь не требуется» и закрыл дверь ».«Докери выпустил кольцо дыма». Это показалось Пересу смешным, потому что он сказал, что не может видеть своего пассажира в кабине и никогда не видел пассажира и этого парня. вместе

Итак, он наблюдал за пассажиром, когда они сделали остановку Гэллапа. Не видел, как он выходил, поэтому он снова постучал в дверь, и никто не ответил. Так что он открыл дверь и вошел, и все это было там, но не было пассажира ». Докери остановился, ожидая реакции.


«Странно, - сказал Лиафорн.


«Черт возьми, - согласился Докери. "Это то, что вы помните".


«Вы скажете об этом агенту ФБР?»


«На самом деле не было шанса. Он просто хотел посмотреть на сумки и продолжить свой путь ".


"Могу я поговорить с Пересом?"


«Он на том же пути», - сказал Докери. Он выудил расписание из своего ящика и протянул его Липхорну. «Позвоните на какую-нибудь станцию ​​на остановку впереди, где они остановятся достаточно долго, чтобы подвести его к телефону. Он вам перезвонит. Ему «чертовски интересно, что случилось с его пассажиром».


Лиафорн листал тетрадь второй раз, делая записи в своей тетради. Большинство страниц были пустыми. Некоторые содержали только инициалы и что-то вроде телефонных номеров. Лиафорн скопировал их. На одной странице было всего две буквенно-цифровые комбинации. Большинство записей, похоже, относились к собраниям. Тот, на который смотрел Лиафорн, читал: «Харрингтон. Куарто 832. 3 стр.».


«Харрингтон», - сказал Лиафорн. "Это будет отель?"


«Это центр города, - сказал Докери. - На улице Е, недалеко от торгового центра». Этакий нижний средний класс. Они позволили ему устареть. Обычно, когда это происходит, его покупают и превращают в офисы ».


Липхорн записал адрес и номер комнаты в свой блокнот. Вверху следующей страницы заглавными буквами было написано «АУРАНОФИН», за которым следовало «W1128023». Он это тоже записал. Ниже, на той же странице, запись затронула слабый аккорд в прекрасном воспоминании Джо Лифорна. Это было имя, несколько необычное, которое он где-то видел раньше.


Человек в остроконечных туфлях написал: «Национальный исторический музей. Генри Хайхок».



Глава одиннадцатая



Джанет Пит решила, что они сядут на метро от Смитсоновского вокзала до Восточного рынка. Билет стоил всего восемьдесят центов и проезд был таким же быстрым, как на такси. Кроме того, это даст возможность Джиму Чи увидеть вашингтонское метро. Как Чи был достаточно умен, чтобы догадаться, Джанет хотела поиграть городской мышкой с ​​свою деревенской Это было нормально с Чи. Он видел, что для самооценки Джанет Пит нужно немного себя показать.


«Не то что в Нью-Йорке», - сказала Джанет. «Он чистый, яркий и быстрый, и вы чувствуете себя в полной безопасности. Совсем не похоже на Нью-Йорк. Чи, который слышал только слухи о нью-йоркском метро, ​​кивнул. Он всегда хотел поездить в нью-йоркском метро. Но, может быть, эта поездка тоже будет интересной.


Это было интересно. Парящий вафельный потолок, машины, которые выдавали бумажные квитанции в качестве билетов вместе с надлежащей сдачей, ворота, которые принимали эти бумажные квитанции, открывались, а затем возвращали квитанции, рой людей приучал избегать контакта с человеком - глазами, коленями или локтем. Чи вцепился в кронштейн сдвижной двери и осмотрел их. Сначала его удивило, что его не осматривают взамен. Он должен выглядеть совершенно по-другому: лучшая фетровая шляпа-резервация с серебряной лентой, лучшая кожаная куртка, лучшие сапоги, его грубые, обветренные, домашние Лицо навахо. Но единственные взгляды, которые он бросал, были быстрыми и скрытными. Его вежливо проигнорировали. Это показалось Чи странным.


Были и другие странности. Он предполагал, что метро будет использоваться рабочим классом. Синие воротнички были здесь, правда, но было не только это. Он видел трех мужчин и одну женщину в военной форме, с достаточным количеством полос на рукавах. для обозначения принадлежности к привилегированному классу. Поскольку звание для них пришло в молодом возрасте, они будут выпускниками Военно-морской академии. Это будут люди с политическими связями и старыми семейными деньгами. По крайней мере половина белых мужчин и примерно такая смесь черных , носили неизбежный темный костюм-тройку и темный галстук Восточного истеблишмента, или, возможно, здесь это была федеральная бюрократия. Женщины носили в основном юбки и высокие каблуки. Изучение Чи антропологии в Университете Нью-Мексико привело его к в курсы социологии. Он вспомнил лекцию о тех факторах, которые определяют людей и тем самым формируют культуру. Он чувствовал себя отделенным от этой толпы в метро, ​​невидимой сущностью, смотрящей сверху на вид, который эволюционировал, чтобы выжить в перенаселенности, выдержать агрессию, выжить, несмотря на то, что старый профессор Эбаар называл «внутривидовой враждебностью».


Во время долгого подъема на эскалаторе к тому, что его собственный народ навахо назвал бы миром поверхности Земли, Чи поделился этими впечатлениями с Джанет Пит.


"Вы когда-нибудь будете чувствовать себя здесь как дома?"


- спросил он. Она не ответила, пока они не достигли вершины и не вышли в тусклые сумерки, в то, что превратилось в нечто среднее между моросью и туманом.


«Не знаю, - сказала она. - Однажды я так думала. Но с этим трудно справиться. Другая культура.


"И вы не имеете в виду отличное от навахо?"


Она смеялась. "Нет. Я не это имел в виду. Думаю, я имею в виду отличное от пустого дикого Запада ".


Дом Генри Хайхока находился примерно в семи кварталах от станции метро - узкий двухэтажный кирпичный дом на полпути вниз по кварталу с такими узкими домами. К колонне рядом с почтовым ящиком было привязано нечто похожее на пахо. Чи осмотрел его. пока Джанет звонила в колокольчик. Это действительно была молитвенная палочка навахо с прикрепленными перьями. Если Хайхок сделал это, он знал, что делает. А потом Хайхок был у двери, приглашая их войти. Он был выше Чи вспомнил его по свету костра у Агнес Цози. Он был выше, стройнее и солиднее, в большей безопасности на своей родной территории, чем был окружен странной культурой ниже холма Цосиэ. Прихрамывание, которое касалось Чи с чувством жалости в Цосе Ейбичай, казалось здесь естественным. Джинсы, которые носил Хайхок, были обрезаны, чтобы приспособиться к шарнирному металлическому каркасу, укрепляющему его короткую ногу. Подтяжка, высокий подъем под маленьким левым ботинком, хромота - все это казалось гармоничным с этим долговязым мужчиной в этом тесном маленьком доме. превратил свои косы кайова-команчи в тугую булочку навахо. Но ничто не могло превратить его длинное, костлявое, меланхоличное лицо во что-то, что сойдет за одного из динехов. Он всегда будет выглядеть как печальный белый мальчик.


Хайхок был на кухне и наливал кофе, прежде чем узнал Чи. Он внимательно посмотрел на Чи, протягивая ему чашку.


«Эй, - сказал он, смеясь. «Ты - полицейский навахо, который меня арестовал».


Чи кивнул. Хайхоку снова захотелось пожать руку - жест «без обид». - Я имею в виду полицейский, - поправился Хайхок, его лицо покраснело от смущения. «Это было очень эффективно. И я был благодарен за то, что вы заставили того парня отвезти меня на арендованном автомобиле обратно в Гэллап. Это сэкономило мне кучу денег. Возможно, по крайней мере, сотню долларов».


«Мне также удалось сэкономить на работе», - сказал Чи. «На следующее утро мне пришлось бы что-то с этим делать». Чи тоже смутился. Он не привык к такой смене отношений. И поведение Хайхока немного озадачило его. Это было слишком почтительно, Чи боролся за слово. Ему вспомнился день в овчарне своего дяди. Три старых собаки, все косматые ветераны. И молодая собака, которую его дядя выиграл где-то в азартных играх. Его дядя вытаскивает молодую собаку из кузова пикапа. Старые собаки , напряженные и заинтересованные, сознающие, что на их территорию вторглись.Молодая собака идет наискось к ним, голова опущена, хвост опущен, ноги согнуты, посылая собачьи сигналы о неполноценности и подчинении, подчиняясь их власти.


«Я - обедающий из Bitter Water Dinee», - сказал Хайхок. Сказав это, он выглядел застенчивым, спутав длинные тонкие пальцы. «По крайней мере, моя бабушка была такой, и поэтому я думаю, что могу претендовать на это».


Чи кивнул. «Я один из Медленно Говорящих Динех», - сказал он. Он не упомянул, что клан его отца тоже был Горькой Уотер, что сделало его родным для Чи кланом. Это сделало его и Хайхока родственными отношениями по их менее важной отцовской стороне. Но затем, после двух поколений при нормальных условиях При оговоренных обстоятельствах эта вторичная отцовская связь в результате брака сменилась бы другими кланами. Чи подумал об этом и не почувствовал абсолютно никакой родственной связи с этим странным долговязым человеком. Какими бы ни были его мечты и претензии, Хайхок все еще оставался белагана.


Тогда они сели в гостиной, Чи и Джанет заняли диван, а Хайхок устроился на деревянном стуле. Кто-то, как предположил Чи, был Хайхок, увеличил комнату, убрав перегородку, которая когда-то отделяла ее от небольшой обеденной ниши. Но большую часть этого пространства занимали два длинных стола, а столы были заняты инструментами, очевидно, частью корня дерева, рулоном кожи, ящиком с перьями, деревянными плитами, банками с краской, кистями. , резные ножи - атрибут профессии Хайхока.


«Тебе было что сказать мне», - сказал Хайхок Джанет. Он взглянул на Чи.


«Ваше предварительное слушание назначено», - сказала Джанет. «Наконец-то мы заставили их внести это в календарь. Это будет через две недели с завтрашнего дня, и до этого мы должны решить некоторые вопросы».


Хайхок ухмыльнулся ей. Это осветило его длинное худое лицо и сделало его еще более мальчишеским. «Вы могли бы сказать мне это по телефону», - сказал он. «Бьюсь об заклад, было больше, чем это.» Он снова взглянул на Чи.


Чи встал и стал искать, куда пойти. «Я дам вам немного уединения», - сказал он.


"Вы могли бы взглянуть


в мои коллекции качины, - сказал Хайхок. - В офисе. - Он указал в коридор. - Первая дверь справа.


«Это не так уж и конфиденциально, - сказала Джанет. - Но я могу представить, что коллегия адвокатов скажет обо мне, говоря о сделке о признании вины с клиентом прямо на глазах у офицера, производившего арест».


Офис был маленьким и загроможденным, как и гостиная. Стол представлял собой массивный старый рулонный стол, наполовину погребенный под обувными коробками, заполненными обрывками ткани, фрагментами костей, деревом, обломками металла. В потрепанной картонной коробке лежала неокрашенная деревянная фигура, вырезанная из чего-то, похожего на корень тополя. Он смотрел на Чи через раскосые глазницы и выглядел каким-то бледным и ядовитым. Очевидно, что-то вроде фетиша или фигурки. Что-то, что Хайхок, должно быть, копирует для музейной экспозиции. Или это мог быть Бог Войны Тано? Рядом была еще одна коробка. Чи откинул створки и заглянул внутрь. Он посмотрел в лицо Говорящему Богу.


Маска йейбичаи была сделана, как предписывали традиции навахо, из оленьей шкуры, увенчанной щетинистой короной из восьми орлиных перьев. Лицо было выкрашено в белый цвет. Его пасть высовывалась на дюйм или больше, узкая трубка из свернутой кожи. Его глаза представляли собой черные точки, перемежаемые накрашенными бровями. Нижний край маски - ерш из лисьего меха. Чи удивленно уставился на нее. Такие маски охраняются и передаются в семье только сыну, желающему выучить поэзию и ритуал Ночного песнопения и выполнять роль, которую его отец исполнял как танцор Йейбичай.


Хранители таких масок кормили живущих в них духов пыльцой кукурузы. Чи осмотрел эту маску. Он не обнаружил никаких следов размазанной пыльцы, оставшейся на коже. Вероятно, это была точная копия, которую сделал Хайхок. Тем не менее, когда он закрыл картонные клапаны коробки, он сделал это с благоговением.


На трех полках у единственного окна стояли деревянные фигурки духов качина. Чи показалось, что в основном это хопи, но он заметил Зуни Грязноголового и огромный клюв Шалако, птицу-посланницу с небес Зуни, а также полосатые фигуры клоунских братств Рио-Гранде Пуэбло. Большинство из них выглядели старыми и аутентичными. Это тоже означало дорого.


Позади него, в гостиной, Чи услышал, как голос Джанет повысился в споре, а Хайхок рассмеялся. Он предположил, что во время этого ироничного жеста для сохранения конфиденциальности Джанет рассказывала своему клиенту то, что она уже рассказала Чи на прогулке от метро. У прокурора, отвечающего за преступления в Коннектикуте, на уме были более важные дела, чем потревоженные могилы, особенно когда они были связаны с политическим жестом меньшинства. Он приветствовал бы какой-то компромисс в виде сделки о признании вины. Хайхок и адвокат будут рады прийти и обсудить это. Более чем добро пожаловать.


«Я не думаю, что этот мой псих пойдет на это, - сказала Джанет Чи. - Генри хочет сыграть Жанну д'Арк, когда все телекамеры будут четко сфокусированы. Речь у него уже написана. «Если это справедливость для меня - сесть в тюрьму за раскопки ваших предков, то где же тогда справедливость для белых, раскопавших кости моих предков?» Он не согласится Во всяком случае, не сегодня, но я сделаю презентацию. Вы пойдете, и это даст вам возможность поговорить с ним и узнать, что вы думаете ».


И, конечно же, судя по воинственному тону, который Чи мог услышать в голосе Хайхока, клиент Джанет не собирался пойти на это. Но, черт возьми, Чи должен был здесь научиться? Что он должен был думать? Этот Хайхок был выше, чем он помнил? И сменил прическу? Джанет не этого ожидала. Она ожидала, что он уловит какой-то заговор с участием ее юридической фирмы и следующего за ней парня, а также большой корпорации, занимающейся разработкой земли в Нью-Мексико. Он оглядел захламленный офис. Отличный шанс.


Но было интересно. Каким бы странным он ни казался, Хайхок был художником. Чи заметил на столе наполовину законченную фигуру Грязногоголова и поднял ее. Традиционные маски, какими их видел Чи на церемониях Зуни Шалако, были круглыми, глиняного цвета и деформированными с неровностями. Они представляли идиотов, рожденных после того, как дочь Солнца совершила инцест со своим братом. Несмотря на ограниченную условность маленьких круглых глаз и маленького круглого рта, Хайхок вырезал на маленьком лице этой фигурки своего рода глупое веселье. Чи осторожно положил ее и еще раз осмотрел качины на полке. Неужели Хайхок тоже их сделал? Чи проверил. Наверное, некоторые из них. Некоторые выглядели слишком старыми и обветренными для недавнего производства. Но, возможно, профессия Хайхока также сделала его искусным в старении.


Именно тогда он обратил внимание на наброски. Они были сложены стопкой на верхнем уровне стола с роликовым верхом и выполнены на отдельных листах плотной художественной бумаги. На верхнем были изображены мальчик, индейка с перьями, усыпанными драгоценностями, бревно, от которого поднимался дым. оно было выжжено, чтобы превратить его в лодку. Место действия - берег реки,


позади него возвышается обрыв. Чи узнал сцену. Это была легенда о Святом Мальчике, легенда, воспроизведенная в церемонии Ейбичай. На нем был изображен духовный ребенок, все еще человек, готовящийся к путешествию по реке Сан-Хуан со своей домашней индейкой. Художник как будто запечатлел тот самый момент, когда болезнь, которая должна была его парализовать, поразила ребенка. Каким-то образом несколько строчек, которые предполагали его обнаженное тело, также предполагали, что он падал в агонии боли. А над ним, едва заметным в самом воздухе, было синее полукруглое лицо духа, которого звали Ороситель Воды.


Из соседней комнаты доносился смех Хайхока и искренний голос Джанет Пит. Чи просмотрел остальные наброски. Святой Мальчик, плывущий в своем полом бревне, ниц и парализованный, с индейкой, бегущей по берегу рядом с ним - шея и крылья расправлены в своего рода застывшей панике; Святой Мальчик, частично вылечившийся, но теперь слепой, несущий на плечах искалеченную Святую Деву; двое детей, взявшись за руки, окружены высокими фигурами Говорящего Бога, Рычащего Бога, Черного Бога, Убийцы монстров и других йей - все смотрят на детей с безжалостным нейтралитетом богов навахо по отношению к смертным людям. . Было что-то в этой сцене - что-то во всех этих набросках теперь, когда он это осознавал, - что-то тревожило. Этакий сюрреалистическая, нецентральная дислокация от реальности. Чи смотрел на рисунки, пытаясь понять. Он озадаченно покачал головой.


Помимо этого элемента, он был очень впечатлен как талантом Хайхока, так и знанием этого человека метафизики навахо. Поэзия церемоний Ейбичая, обычно используемая, не включала роль девочки. Хайхок, очевидно, сделал свое домашнее задание.


Звонок в дверь поразил Чи. Он отложил набросок и подошел к двери офиса. Хайхок разговаривал с кем-то у входной двери, проводя его в гостиную.


Это был мужчина, худощавый, смуглый, одетый в стандартную форму Вашингтонских мужчин.


«Как видите, Рудольфо, мой адвокат всегда на работе», - говорил Хайхок. Мужчина повернулся и с улыбкой поклонился Джанет Пит.


Это был Рудольфо Гомес, мистер Плохие Руки.


«Я пришел в неподходящее время, - сказал Плохие Руки. - Я не заметил снаружи машины мисс Пит. Я не понимал, что у вас была консультация.


Джим Чи вышел из офиса. Плохие Руки узнал его мгновенно и с каким-то контролируемым потрясением, которое, как показалось Чи, включало не только удивление, но и своего рода тревогу.


«А это Джим Чи», - сказал Хайхок. «Вы, джентльмены, встречались раньше. Помните? В резервации. Мистер Чи - офицер, арестовавший меня. Джим Чи, это Рудольфо Гомес, старый друг».


«Ах да, - сказал Плохие Руки. «Конечно. Это неожиданное удовольствие».


«А мистер Гомес - тот человек, который осаободил меня под залог», - сказал Хайхок Чи. "Старый друг."


Bad Hands был в перчатках. Он не предлагал пожать руку. Чи тоже. В конце концов, это не было обычаем навахо.


«Сядь», - сказал Хайхок. «Мы говорили о моем предварительном слушании».


«Я пришел в неподходящее время, - сказал Плохие Руки. - Я позвоню тебе завтра».


«Нет, нет», - сказала Джанет Пит. «Мы» закончили. Мы просто уходили, - она ​​взглянула на Чи.


«Верно, - сказал Чи. "Мы должны идти."


Холодный ветер с северо-запада унес изморось. Они спустились по ступенькам с крыльца Хайхока и миновали синий «дацун», припаркованный на тротуаре. Это была не та машина, на которой Бад Хендс ехал к дому Агнес Цози, а это было за три тысячи миль от них. Вероятно, тот был взят в аренду. «Что ты думаешь?» - спросила Джанет Пит.


«Не знаю, - сказал Чи. - Он интересный человек».


"Гомес или Хайхок?"


«Они оба», - сказал Чи. «Интересно, что случилось с руками Гомеса. Интересно, почему Хайхок называет его старым другом. Но я имел в виду Хайхока. Он интересный."


«Да», - сказала Джанет. «И склонен к самоубийству. Он решил отправиться в тюрьму». Они немного погуляли. «Глупый сукин сын, - добавила она. - Я могла бы вытащить его с помощью некоторых общественных работ и условного заключения».


"Ты что-нибудь знаешь об этом парне Гомесе?" - спросил Чи.


«Именно то, что я сказал вам и что сказал Хайхок. Старые друзья. Гомес внес за него залог».


«Они не старые друзья, - сказал Чи. - Я тебе это сказал. Я видел, как они встретились у того Ейбичая, где я его арестовал. Хайхок никогда раньше не видел этого парня ".


"Вы уверены в этом? Откуда вы знаете?"


«Я знаю», - сказал Чи.


Джанет взяла его за руку, замедлилась. «Вот он», - сказала она тонким голосом. «Эта машина. Это человек, который преследовал меня».


Автомобиль был припаркован через дорогу от них. Стареющий двухдверный Chevy среднего цвета.


или трудно различить в тени.


"Уверен?" - сказал Чи.


«Видишь радиоантенну? Так согнута? И вмятина на заднем крыле? Это та же машина», - шептала Джанет. «Я действительно посмотрела на нее. Я запомнил это ".


Что делать? Он был склонен игнорировать эту ситуацию, просто пройти мимо машины и посмотреть, что произошло. Ничего не произойдет, если только Джанет не подумает, что он ботаник. Ему было не по себе. В резервации он просто перебежал бы через улицу и столкнулся бы с водителем. Но с чем ему противостоять? Здесь Чи чувствовал себя неумелым и некомпетентным. Весь этот бизнес был похож на то, что видели по телевизору. Это было городское. Это казалось опасным, но, вероятно, было просто глупо. Что, черт возьми, порекомендует Вашингтонское полицейское управление в таких обстоятельствах?


Они все еще шли очень медленно. "Что нам делать?" - спросила Джанет.


«Оставайся здесь», - сказал Чи. «Я пойду посмотреть».


Он прошел через улицу по диагонали, наблюдая за тусклым светом, отражающимся от окна со стороны водителя. Что бы он сделал, если бы окно открылось? Если бы он увидел ствол пистолета? Но окно не двигалось.


Теперь рядом с машиной Чи увидел мужчину за рулем, смотрящего на него.


Чи постучал по стеклу. Интересно, зачем он это делал. Интересно, что он скажет.


Ничего не произошло. Чи ждал. Человек за рулем казался неподвижным.


Чи снова постучал по окну, постучав по стеклу костяшками правой руки.


Окно опускалось рывком, скрипя.


"Да уж?" - сказал мужчина. Он смотрел на Чи. Лицо маленькое, веснушчатое. У мужчины были короткие волосы. Он казался красным. "Что хочешь?"


Чи очень хотел увидеть этого человека получше. Он казался маленьким. Необычно маленьким. Чи не видел никаких признаков того, что он вооружен, но это было бы трудно сказать в темноте переднего сиденья.


«Леди, с которой я нахожусь, думает, что ты следил за ней», - сказал Чи. "Есть ли причина для нее так думать?"


"Следил за ней?" Мужчина наклонился к окну, глядя мимо Чи на Джанет Пит, ждущей через улицу. "Зачем?"


«Я спрашиваю, следил ли ты за ней», - сказал Чи.


«Черт, нет, - сказал мужчина. «Что это вообще такое? Кто ты, черт возьми?»


«Я полицейский», - сказал Чи, думая, сказав это, что это была первая умная вещь, которую он сказал в этом разговоре. И это было более-менее верно. Хорошо, что я сказал, пока этот парень не попросил удостоверение личности.


Мужчина посмотрел на него. «Ты, черт возьми, для меня не похож на полицейского, - сказал он. - Ты похож на индейца. Давайте посмотрим на идентификацию.


«Давай увидим твои документы», - сказал Чи.


«Ах, к черту это», - сказал мужчина, исчезая из окна. Стекло скрипело, когда он его закатывал. Двигатель завелся. Загорелись фары. Автомобиль медленно откатился от тротуара и по улице. Он осторожно повернул направо и исчез. Совершенно не торопился.


Чи смотрел, как это происходит. Через заднее стекло он заметил, что над спинкой сиденья выступает только макушка водителя. Очень маленький водитель.




Глава двенадцатая



С детства Флек был одним из тех людей, которым нравится беспокоиться о чем-то одном. Сегодня утром он хотел волноваться только о маме. Какого черта он собирался с ней делать? Он не выдержал крайнего срока Толстяка. Вытащите ее из этого дома престарелых. «Убери ее сейчас же!» - крикнул ему Толстяк. «Ни одного дня больше!» Единственное место, где он нашел оставить ее хотели оплату за первый месяц и последний месяц вперед. Со всеми этими так называемыми непредвиденными расходами, которые они всегда требовали на отдельную комнату, в сумме составляли более шести тысяч долларов. У Флека было почти все. К тому же у него было десять тысяч впереди и просрочено. Но сейчас это ему не помогло. Он напугал Толстяка достаточно, чтобы продержать его день или два. Но он не мог рассчитывать на большее, чем это. Сукин сын был из тех, кто мог просто вызвать на него копов. Это не было тем, с чем Флек хотел иметь дело. Не с мамой. Он должен был получить десять тысяч.


Была еще одна проблема. Ему пришлось подумать о том ковбое, который прошлой ночью подошел к его машине и постучал в окно. Что, черт возьми, это значило? Парень выглядел как индеец, и он был с той индианкой, которая была в гостях у Хайхока. Но что это значило для Флека? Флек почувствовал запах копа. Он почувствовал опасность. Здесь происходило нечто большее, чем он знал. Это его беспокоило. Ему нужно было знать больше, и он намеревался это сделать.


Флек въехал на стоянку Dunkin "Donuts. Он приехал немного раньше, но заметил, что седан Ford с символом телефонной компании был уже припаркован.


Его человек сидел на табурете, единственный посетитель в заведении, ел что-то вилкой. Флек сел на табурет рядом с ним.


"Ты понял?" - спросил Флек.


"Конечно. У тебя пятьдесят?"


Флек вручил мужчине две двадцатки и десятку и получил сложенный лист бумаги. Он чувствовал себя глупо, когда делал это. Если бы он был умен, он, вероятно, нашел бы способ получить эту информацию бесплатно, не платя этим мерзавцам в телефонной компании. Может быть, это было даже в библиотеке. Он развернул газету. Это был фрагмент, вырванный из карты Вашингтонского бюро съездов и посетителей округа Колумбия.


«Я обвел область, где используется префикс 266, - сказал мужчина. «А маленькие отметки« x »- это места, где находятся телефонные будки».


Флек заметил, что всего несколько крестиков. Менее двадцати. Он прокомментировал это.


«В основном это жилой район, - пояснил мужчина, - и часть ряда посольств». Там не так много бизнеса для телефонов-автоматов. Хочешь пончик? "


«Нет времени», - сказал Флек, вставая.


«В последнее время я мало что слышал от тебя, - сказал мужчина. - Ты уходишь из бизнеса?»


«Я сейчас занимаюсь немного другой работой», - сказал Флек, подходя к двери. Он остановился. «Вы случайно не знаете какие-нибудь хорошие дома престарелых? Где заботятся о стариках? "


«Ничего о них не знаю», - сказал мужчина.


Флек поспешил, хотя успел до двух часов пополудни. Он начал с Шестнадцатой улицы, потому что именно там страны, у которых нет достаточно денег для строительства на Массачусетс-авеню, в основном располагали свои посольства. Ни один из номеров не совпадал, хотя он нашел две будки с 266 номерами, которые Клиент использовал ранее. Он переехал в Семнадцатую улицу, а затем на Восемнадцатую. Именно там он нашел номер, по которому должен был позвонить в два часа дня. Флек вышел из будки и оглядел улицу. Других телефонных киосков не было видно. Ему нужно было арендовать машину. оснащенную мобильным телефоном. Вчера вечером он зарезервировал один в «Герце», на случай, если так получится.


Следующие два часа Флек ехал в Сильвер-Спринг и проверял, есть ли там дом отдыха, о котором он слышал. Он был немного дешевле, но линолеум на полу был потрескавшимся и заляпанным грязью, а окна не были вымыты. и женщина, которая управляла этим заведением, имела злобный рот. Чуть позже он взял напрокат автомобиль, черный городской автомобиль Lincoln, который был слишком большим и слишком эффектным на вкус Флека, но который выглядел бы достаточно естественно в Вашингтоне. Он убедился, что телефон работает, положил свой Polaroid камеру на переднем сиденье рядом с ним, и поехал обратно на Восемнадцатую улицу. Он припарковал машину через улицу и немного дальше в квартале от телефонной будки, позвонил в нее, оставил трубку открытой и прошел по тротуару достаточно далеко, чтобы услышать звон в будке. Затем он сел за руль, резко опустился, чтобы быть менее заметным. Он ждал. Пока он ждал, подумал он.


Сначала он рассказал о своем плане этого телефонного звонка. Затем он подумал о ковбое, переходящем улицу и стучащем в его окно. Если он был индейцем - а он выглядел так, - это могло быть связано с убийством. Он оставил поезд в маленьком городке в Нью-Мексико. Это был Гэллап. Куда бы вы ни посмотрели, там были индейцы. Возможно, у них даже были индейские полицейские, и, возможно, один из них следил за этим. Если это правда, значит, они выследили его в Вашингтоне и так или иначе связали что-то с этим глуповатым ублюдком, который собирал свои волосы в пучок.Это означало, что они должны знать намного больше о том, чем занимается Флек, чем сам Флек.


Эта мысль вызвала у него беспокойство. Он поерзал на сиденье и посмотрел в окно на погоду, отвлекаясь от мыслей о том, что случится с ним, если полиция когда-нибудь арестует его, сопоставив его отпечатки пальцев и замкнув круг. Если он когда-нибудь зайдет так далеко, он сможет поцеловать себя в задницу на прощание. Он никогда не мог этого допустить. Что бы мама сделала, если бы это случилось?


Если бы он только мог найти место, куда она всегда попадала, это не навлекло бы на маму неприятностей. Теперь она была слишком стара для этого. Ей это не сойдет с рук, как когда она была здорова. Как в то время, когда они жили там, недалеко от Тампы, когда мама была молода, и домовладелец попросил шерифа выселить их. Он вспомнил, как мама лежала на животе за печью, что-то откручивала на газовой трубе, а Дельмар стоял там и протягивал ей инструменты. «Ты не можешь позволить этим ублюдкам наброситься на тебя, - говорила она. - Ты слышишь это, Дельмар? Если ты не сравняешься с этим, они измельчают тебя еще больше. Они плюют на тебя всю жизнь, если ты не научишь их, ты не позволишь им сделать это.


И в тот раз они чуть не плюнули на них, если бы мама не была такой умной. Некоторые соседи видели там Дельмара той ночью, прямо перед взрывом и большим пожаром. И они рассказали о нем, и полиция приехала туда. в убежище Армии Спасения, где мама держала их, и они увезли Дельмара с собой.


А потом они с мамой спустились в офис шерифа, и он сказал им, что это был он, а не Делмар, соседи видели. И это сработало, как и говорила мама. Они должны были простить его, потому что ему было всего тринадцать, и это было первое правонарушение, вдобавок ко всему, и им пришлось бы разбираться с ним в суде по делам несовершеннолетних. Но поскольку Делмар был старше, а также с кражей в магазинах, угоном автомобилей и нападением уже по его книгам, они будут судить его как взрослого.Флек получил только шестьдесят дней в доме D и год условно из этого. Мама всегда хорошо разбиралась в вещах.


Но теперь она была слишком старой, и ее разум ушел.


Размышления Флека закончились тем, что из-за угла к нему спешила женщина. На голове у нее был плащ, что-то блестящее и водонепроницаемое, и в руках был пластиковый мешок. Она прошла мимо Линкольна Флека, не глядя. Пока он смотрел на нее в зеркало заднего вида, в углу перед ним появилась еще одна фигура. Мужчина в синем плаще и темно-серой шляпе. Он нес зонтик и, колеблясь у тротуара в поисках движения, открыл его.


Пошел дождь,брызгая на окна машины, стуча по лобовому стеклу. Флек взглянул на часы. Семнадцать минут до двух. Если это был его человек, значит, человек пришел рано. Он перешел улицу, наклонив зонт от дождя, и поспешил по тротуару к телефонной будке. Он прошел мимо него.


Флек рухнул на сиденье, слишком низко, чтобы его можно было увидеть. Он ждал. Затем он поднялся. Он использовал электрическое управление, чтобы отрегулировать боковое зеркало, и нашел человека, когда он повернул за угол позади машины. «Наверное, кто-то, не имеющий отношения к этому бизнесу», - подумал Флек. Он немного расслабился. Он снова взглянул на часы. Ждал.


То, что мама всегда учила Дельмару и его, спасло его там, в государственной тюрьме Джолиет, этого было достаточно. Это было тяжело. Всегда тяжело, когда ты маленький и молодой человек. Он думал, что они убьют его, если он попытается это сделать. Но это спасло его. Он не смог бы пережить те годы, если бы позволил им плюнуть на него. Он бы умер. Или, что еще хуже, походили на маленьких домашних животных, в которых они превращали своих кукол. Трое из них были за ним. Кэссиди, Нил и Далкин - их звали. Кэссиди был самым большим, и тот, кого Флек боялся больше всего, и тот, кого он решил убить первым. Но, оглядываясь назад, зная то, что он знал сейчас, Далкин был действительно опасным. Далкин был умен. Кэссиди первым напал на него, и когда он ушел от этого, они втроем загнали его в угол прачечной. Он никогда этого не забудет. Фактически, никогда не пытался, потому что это была черная, мрачная дыра, хард-роковая дно его жизни, и ему нужно было думать об этом всякий раз, когда все было сложно, как сегодня. Они схватили его и изнасиловали, сначала Кэссиди. И когда они все закончили с ним, он просто лежал на мгновение, даже не чувствуя боли. Он четко вспомнил, что именно он думал. Он подумал: Я хочу остаться в живых сейчас? И он совершенно не хотел. Но он вспомнил, чему его научила мама. И подумал: «Я отыграюсь первым». Я сделаю это прежде, чем умру. И он встал и сказал им всем троим, что они мертвецы. К тому времени в прачечной уже были три или четыре других зэка. Он не заметил их. Тогда он и не заметил бы никого, но они сообщили об этом во дворе. Кэссиди избил его после этого, и Далкин тоже бил его. Но даже это помогло ему выжить.


Теперь дождь лил сильнее. Флек включил зажигание и включил дворники. Как только он это сделал, человек с зонтиком снова повернул за угол. Он обошел квартал и снова пошел по противоположному тротуару к телефонной будке. Флек выключил дворники и взглянул на часы. Без пяти минут два. Клиент был пунктуален. Он смотрел, как он входит в будку и закрывает зонтик. и дверь. Кэссиди тоже был пунктуален. Флек передал ему записку. Распечатано на туалетной бумаге. «У меня есть кое-что для тебя через пять минут после перерыва в работе. За стиркой».


Он сделал ставку на то, что Кэссиди будет думать только о сексе. Он сделал ставку на то, что мачо весом в двести сорок фунтов, который мог жать почти четыреста фунтов, не будет нервничать из-за ста двадцати фунтов, парня, которого на дворе прозвали Маленькая Красная Креветка. Конечно же, Кэссиди не нервничал. Он вышел из-за угла, ухмыляясь. Он вышел из-под солнечного света в тень, прищурившись, потянувшись к Флеку, когда увидел, что Флек улыбается ему и входит в голень.


Флек набрал все, кроме последней цифры номера 266, взглянул на часы. Почти на минуту раньше. Флек все еще помнил это ощущение. Держа узкое лезвие плоско, как он это делал, чувствуя, как оно скользит между ребрами, раскачивая рукоятью вперед-назад и снова, пока оно проникает, чтобы убедиться, что оно рассекает артерию и сердце

Он действительно не ожидал что это работает. Он ожидал, что Кэссиди убьет его, или дело закончится тем, что его судят за умышленное убийство и не получил ничего лучше жизни и, возможно, газовой камеры. Но выбора не было. И Эдди сказал ему, что это будет похоже на то, как если бы в Кэссиди ударила молния, если бы он сделал это правильно.


«Делай это правильно, он не должен издавать ни звука, - сказал Эдди. - Это вызывает шок».


Пришло время. Флек набрал последнюю цифру, услышал начало звонка, затем голос Клиента.


Флек привел его в курс дела, рассказал о проверке Хайхока, о женщине-юристе, появившейся там с ковбоем, о том, что Сантеро подъехал и вошел, а женщина и ковбой вышли через минуту. Он рассказал ему о ковбое, который подошел и стучал в его окно. «Я обошел квартал и последовал за ними обратно к станции метро Eastern Market, а затем потерял его. Это только один из меня. Теперь я хочу знать, кто этот ковбой. Он высокий. Стройный. Темный. Для меня он похож на индейца. Узкое лицо. Кожаная куртка, ботинки, ковбойская шляпа и все такое. Кто он, черт возьми? Что-то в нем пахнет копом.


"Что он сказал?"


«Он сказал, что женщина думала, что я слежу за ней. Я сказал ему, что он сошел с ума. Сказал ему отвалить».


"Любители!" Голос Клиента был полон презрения. Потребовалось время, чтобы Флек сообразил, что он имел в виду Флека.


Флек нажал на него. «Ты хоть что-нибудь знаешь о ковбое? Знаешь, кто он?»


«Бог его знает», - сказал Клиент. «Это результат того, что вы позволили Сантеро ускользнуть от вас. Мы не знаем, куда он пошел и с кем разговаривал, и мы не знаем, что он сделал. Я предупреждал вас об этом».


«И я сказал вам об этом», - сказал Флек. «Сказал вам, что там только однин я, а их семеро, не считая женщин. Я не могу видеть их все время.


"Семь?" Клиент сказал. «Это был промах? Вы сказали нам, что вычли одного. Старика. Вы ожидаете, что мы вам за это заплатим».


«Шесть - правильное число», - сказал Флек. «Старика Сантильянеса определенно нет в списке. Ты прислал десять тысяч?»


«Мы ждем целый месяц. Теперь мне интересно, стоит ли нам также попросить еще немного доказательств».


«Я послал тебе проклятый бумажник. И вставные зубы». Флек вздохнул. «Вы просто тянете время, - сказал он. - Теперь я это понимаю. Я хочу получить деньги к завтрашнему вечеру ".


На другом конце провода воцарилось молчание. Флек заметил, что дождь прекратился. Свободной рукой он опустил рядом с собой окно. Потом взял камеру и проверил настройки.


«Сделка - это не огласка, не удостоверение личности в течение одного полного месяца. Тогда вы получите деньги. Через месяц. Теперь я хочу, чтобы вы подумали о Сантеро. Я думаю, ему нужно уйти. Та же сделка. Но помните, что это невозможно». происходит в округе. Мы не можем так рисковать. Это должно быть далеко от Кольцевой дороги. Далеко отсюда. И никаких шансов на опознание. Никаких шансов на опознание.


«Теперь у меня должны быть десять тысяч», - сказал Флек. «Никогда не выходи из себя», - сказала мама. Никогда не показывай им ничего. Мама всегда говорила ему и Дельмару обо всем, что мы сделали для нас, - это что они никогда не ждут, что мы будем делать что-либо, кроме как ползать по земле на животе и ждать, чтобы на них снова наступили.


«Нет», - сказал Клиент.


«Вот что тебе сказать. Если ты принесешь мне три тысячи из них завтра, то я могу дождаться оставшейся части».


«Вы все равно можете подождать», - сказал Клиент. И повесил трубку.


Флек положил телефон и взял камеру. Она с грохотом ударилась о дверь, давая ему понять, что его трясет от ярости. Он глубоко вздохнул. Держал это. Через дальномер он увидел, как из телефонной будки вышел Клиент со сложенным зонтом. Он стоял с протянутой рукой и оглядывался, подтверждая, что дождь прекратился. Флек сделал четыре фотографии, прежде чем тот отошел от него по тротуару.


Флек позволил Клиенту выбраться из-за угла, прежде чем выйти из машины, чтобы последовать за ним. Он прошел квартал по Восемнадцатой улице, а затем на восток до Шестнадцатой. Там Клиент снова повернулся. Он прошел по второму ряду посольств и исчез на подъездной дорожке.


Флек прошел мимо, лишь взглянув искоса. Этого было достаточно, чтобы сказать ему, на кого он работает.



Глава тринадцатая



Поскольку Джо Липхорн и Докери приехали немного раньше, а поезд компании Amtrak прибыл чуть позже.


Липхорн получил возможность ответить на множество вопросов Докери. Он предположил, что Докери вызвался приехать на Юнион-Стейшн в свой выходной, потому что Докери был заинтересован в убийстве. И Докери явно интересовался этим. И его интересовало, что Перес мог видеть в комнате своего обреченного пассажира. Но еще больше Докери интересовали индейцы.


«Какое-то увлечение с самого детства», - начал Докери. «Думаю, это были все те ковбойские и индейские фильмы. Индейцы всегда интересовали меня. Но я никогда не знал ни одного. У меня никогда не было возможности». И Лиафорн, не зная точно, что сказать на это, сказал: «Я тоже никогда не знал железнодорожников».


«У них есть эта реклама по телевидению. Показывает индейца, смотрящего на весь этот мусор, разбросанный по окрестностям. По его щеке катится слеза. Вы видели это? "


Лиафорн кивнул. Он видел это.


«Неужели индийцы действительно занимаются поклонением Матери-Земле?»


Лиафорн задумался. «Это зависит от индейца. Католический епископ в Гэллапе, он индеец».


"Но в целом", - сказал Докери. "Если вы понимаете, о чем я."


«Есть разные индейцы, - сказал Лиафорн. "Какой ты религии?"


«Ну, а теперь, - сказал Докери. Он подумал об этом. «Я не часто хожу в церковь. Думаю, вам придется сказать, что я христианин. Может быть, методист ».


«Тогда ваша религия ближе к некоторым индейцам, чем моя», - сказал Лиафорн.


Докери выглядел скептически.


«Возьмем, к примеру, зуни, хопи или индейцев таос», - сказал Лиафхорн, который думал, когда говорил, что такой разговор всегда заставлял его чувствовать себя полным лицемером. Его собственная метафизика превратилась из Пути Навахо в веру в своего рода универсальную гармонию причины и следствия, созданную Богом, когда Он все это начал. Внутри этого человеческий разум каким-то образом был тесно связан с Богом. По некоторым определениям, у него не было особой религии. Очевидно, что и Докери, если на то пошло. И тему нужно было изменить. Лиафорн вытащил свой блокнот, открыл его и перешел на страницу, на которой он воспроизвел список из сложенной бумаги. Он спросил Докери, заметил ли он, что почерк на той бумаге отличается от аккуратного и аккуратного почерка в записной книжке пассажира.


«Я не очень внимательно смотрел на это, - сказал Докери.


О том, чего ожидал Леафорн. Но это было лучше, чем говорить о религии. Он перевернул другую страницу и подошел к тому месту, где скопировал «AURANOFIN W1128023» из записной книжки пассажира. Это его озадачило. Мужчина, очевидно, говорил по-испански, но, похоже, это было не испанское слово. Аура означала что-то более или менее невидимое, окружающее что-то. Как пар. Вроде на испанском языке, если он содержит такую ​​фразу, означал бы что-то вроде «без конца». Нет в этом смысла. Номер был похож на лицензию или обозначение кода. Возможно, это приведет его к чему-нибудь полезному.


Он показал его Докери. "Можете ли вы понять это?"


Докери посмотрел на него. Он покачал головой. «Похоже на номер страхового полиса или что-то в этом роде. Что означает это слово?»


«Не знаю», - сказал Лиафорн.


«Похоже на лекарство, которое принимала моя жена. Бывшая жена, то есть. Чертовски дорогое удовольствие. Я думаю, что оно стоило около девяноста центов за капсулу».


Звук приближающегося поезда доносился сквозь стену. Липхорн думал, что через несколько минут он будет разговаривать с кондуктором по имени Перес, и было очень мало оснований полагать, что Перес мог сказать ему что-нибудь полезное. Это был последний тупик. После этого он вернется в Фармингтон и забудет человека, который так аккуратно чистил свои изношенные старые туфли.


Или попробовать забыть его. Лиафорн знал себя достаточно хорошо, чтобы признать свою слабость в этом отношении. Ему всегда было трудно оставлять вопросы без ответа. И не стало лучше с возрастом, который в его случае, казалось, не принес никакой мудрости. Все, что он получил от Докери, было еще одним свидетельством того, насколько осторожным был убийца Остроконечных башмаков. Этот перечень вещей на сложенном листе бумаги, должно быть, был задуман как контрольный список, что нужно проверять, чтобы не оставить никаких следов. Зубные протезы исчезли. Так же были очки и их футляр, который мог содержать имя и адрес, и бутылки с рецептами на которых наверняка будет указано имя. В контрольном списке были специально упомянуты бутылочки с рецептами. И, судя по отчету о вскрытии, мужчина, должно быть, принимал лекарства. Но в багаже ​​не было бутылочек с рецептами. Ему не нужно было больше доказательств убийцы Что ему было нужно, так это ключ к разгадке личности жертвы. Он поговорит с Пересом, но это будет скорее из вежливости, поскольку он


зря потратил время на организацию этой встречи - чем из надежды.


Перес не думал, что сильно поможет.


«Я только взглянул на него», - сказал дежурный после того, как Докери представил их и провел обратно в холодную, почти не меблированную комнату, где багаж пассажира лежал на длинном деревянном столе. «Я заметил это. этот пассажир чувствовал себя не очень хорошо, поэтому я прошел к его купе, чтобы посмотреть, не нужна ли ему помощь. Я слышал, как кто-то вошел, но когда я постучал в дверь, никто не ответил. Я подумал, что это было забавно ».


Перес сдвинул фуражку на макушку и посмотрел на них, чтобы увидеть, нужно ли это объяснение. Похоже, что нет.


«Итак, я разблокировал его. Там этот человек стоит над чемоданом. Я сказал ему, что приду посмотреть, нужна ли моему пассажиру помощь, и он сказал что-то отрицательное. Что-то вроде того, что он позаботится об этом, или что-то в этом роде. Я помню, он выглядел враждебно. "


Перес остановился, глядя на них. «Теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, что я разговаривал с парнем, который уже зарезал моего пассажира до смерти. И то, о чем он, вероятно, думал прямо в тот момент, - должен ли он сделать это и со мной».


«Что ты тогда делал?» - спросил Докери.


«Ничего. Я сказал:« Хорошо. Или дай мне знать, нужна ли ему помощь, или что-то в этом роде. А потом я вышел ». Перес выглядел слегка обиженным. «Что мне было делать? Я не знал, что что-то не так. Насколько я знал, этот парень на самом деле просто друг ".


"Как он выглядел?" - спросил Лиафорн. Теперь он вспомнил, почему имя Генри Хайхока, нацарапанное в блокноте, задело за живое. Это было имя человека, который написал Агнес Цози о приезде в Ейбичай. Человек, приславший его фотографию. Он почувствовал то странное облегчение, которое он ожидал, когда несвязанные вещи, которые его беспокоили, внезапно сошлись вместе. Перес описал блондина с заплетенными в косу волосами и тонким серьезным лицом - фотографию, которую показала ему Агнес Цози. Тогда у него будет еще один вывод из этого тупика.


«Я только что взглянул на него», - сказал Перес. «Я бы сказал, вроде небольшого. Думаю, на нем был пиджак или, может быть, спортивный пиджак. И у него были короткие волосы. Рыжие волосы. Кудрявый и близко к голове. И веснушчатое лицо, как у многих рыжих. Думаю, что-то вроде круглого лица. Но он не был толстым. Я бы сказал, коренастым. Дородный. Как будто у него было много мускулов. Но маленький. Может, сто тридцать фунтов или меньше ».


Хорошее чувство покинуло Лиафорна.


«Есть другие подробности? Шрамы? Хромота? Что-нибудь в этом роде? Что-нибудь, что поможет его опознать?»


«Я только что взглянул на него», - сказал Перес. Он скривился. «Всего один взгляд».


"Когда вы снова проверили комнату?"


«Когда я не видел, чтобы пассажир вышел на остановке Gallup. Я вроде как наблюдал за ним, потому что Гэллап был его целью. И я его не видел. Я подумал, что он вышел у другой двери. Но это показалось забавным, поэтому, когда мы были готовы уйти на запад, я взглянул ». Он пожал плечами. «Помещение было пустым. В купе никого не было. Только багаж. Я поискал его. Осмотрел вагон наблюдения и бар. Я прошелся туда и обратно через все вагоны. А потом вернулся и снова заглянул в купе. Мне это показалось странным. Но я подумал, что, может быть, он заболел, просто вышел и оставил все позади ".


«Все было распаковано».


«Распаковано», - согласился Перес. «Вокруг разбросаны вещи». Он указал на сумки. «Я взял это, положил в пакеты и закрыл их».


"Все?"


Перес выглядел удивленным, потом обиженным.


«Конечно, все. Что ты думаешь?»


«Газеты, журналы, пустые фантики от конфет, бумажные стаканчики и все такое?» - спросил Лиафорн.


«Ну нет, - сказал Перес. «Не мусор».


«Как насчет какого-нибудь журнала, который стоило бы сохранить?» Лиафорн тщательно сформулировал вопрос. Переса явно беспокоил вопрос о том, что он вынимает что-нибудь из пассажирской комнаты. Может быть, какой-нибудь журнал, в котором может быть что-то интересное, и его нельзя выбрасывать. Если это было то, на что он подписался, то на нем будет адресная этикетка ".


- Ой, - понимающе сказал Перес. «Нет, ничего подобного не было. Я помню, как выбросил несколько газет в мусорный контейнер. Я оставил мусор для уборщиков ".


"Вы оставили пустую бутылку из-под рецепта, или коробку, или пузырек, или что-нибудь в этом роде?"


Перес покачал головой. «Я бы это запомнил», - сказал он. Он снова покачал головой. «Как будто я запомнил того рыжего парня. Стоял там и смотрел на меня, а за несколько минут до этого он убил моего пассажира ".


В такси, возвращающемся в отель, Липхорн разобрался с этим. Он перечислил это, распределил по категориям, попытался сделать то немногое, что знал, так


аккуратно, насколько он мог это сделать. Окончательное подведение итогов. Потому что на этом все закончилось. Больше никаких зацепок. Никаких. Остроконечные Ботинки будут лежать в его безымянной могиле, навсегда потерянный для тех, кто заботился о нем. Если бы такие люди существовали, они бы отправились в свои могилы, недоумевая, как он исчез. И почему он исчез. Что касается лейтенанта Джо Липхорна из племенной полиции навахо, который в любом случае не имел законного интереса ни в чем из этого, он забронировал бы билет на обратный рейс из отеля. Он перезвонит Родни, который пропустил ответный звонок Лифорна, и пригласит Родни на ужин сегодня вечером, если это будет возможно. Затем он соберет вещи. Он доберется до аэропорта завтра, полетит в Альбукерке и поедет в долгую поездку домой. Там его не будет ждать Эмма. Нет Эммы, которой он доложит об этой неудаче. И будет прощен за это.


Такси остановилось на красный свет. Дождь прекратился. Лиафорн вытащил свой блокнот, пролистал его, снова уставился на «АУРАНОФИН» и число, которое следовало за ним. Он взглянул на удостоверение водителя такси, прикрепленное на спинке переднего сиденья. Сьюзи Маккиннон.


«Мисс Маккиннон, - сказал он. "Вы знаете, где есть аптека?"


«Аптека? Думаю, она есть в том торговом центре, в следующем квартале». Ты хорошо себя чувствуешь? "


«Я почуствовал надежду, - сказал Лиафорн. - Внезапно».


Она оглянулась на него, и на ее лице было выражение женщины, которая давно уже не удивлялась эксцентричным пассажирам. «Я обнаружила, что это лучше, чем отчаяние», - сказала она.


Аптека в соседнем квартале была «Заслуженным лекарством». Аптекарь был пожилым, седым и добродушным. «Похоже, что это номер рецепта, - сказал он. «Но это не наш».


«Есть ли способ узнать из этого, чей это рецепт? Имя, адрес и так далее?»


«Конечно. Если ты скажешь мне, где он был выполнен. Если бы он был нашим, посмотрите - любое лекарство от чего угодно - тогда он у нас был бы на компьютере. Найди это таким образом ".


Лиафорн сунул блокнот обратно в карман пиджака. Он скривился. «Итак, - сказал он. «Я могу начать проверять все аптеки Вашингтона, округ Колумбия».


«Или, может быть, пригорода. Вы знаете, было ли оно заполнено в городе?»


«Невозможно угадать», - сказал Лиафорн. «Это была просто идея. Похоже, плохая».


«На вашем месте я бы начал с Уолгрина. В начале чисел была буква W, и это похоже на их код».


"Вы знаете, где может быть ближайший Walgreen?"


«Нет. Но мы поищем этого придурка», - сказал аптекарь. Он потянулся за телефонной книгой. Оказалось, что она находится всего в одиннадцати кварталах.


Фармацевт в Walgreen's был молодым человеком. Он решил, что просьба Leaphorn была странной и что ему следует дождаться своего начальника, который теперь занят другим покупателем. Липхорн ждал, понимая, что его такси тоже ждет, с работающим счетчиком. Надзирателем была пухлая чернокожая женщина средних лет, которая проверила полномочия полиции племени навахо Лиафорна, а затем номер, записанный в его блокноте.


Она нажала на клавиатуре компьютера, глядя на Лиафорна поверх очков.


«Просто пытаюсь получить удостоверение личности? Верно? Не пополнение или что-то в этом роде?»


«Верно, - сказал Лиафорн. «Аптекарь в другой аптеке сказал мне, что думал, что это ваш номер».


«Похоже на то, - сказала женщина. Она изучила все, что появлялось на экране. Покачала головой. Снова ударил по клавиатуре.


Лиафорн ждал. Женщина ждала. Она поджала губы. Пробил единственную клавишу.


«Элогио Сантильянес», - сказала она. «Вы так произносите? Элогио Сантильянес». Она назвала адрес и номер телефона, затем снова взглянула на экран компьютера. «А это квартира номер три», - добавила она. Она написала все на листе бумаги для заметок и передала Липхорну. «Добро пожаловать», - сказала она.


Вернувшись в такси, Лиафорн прочитала адрес мисс Сьюзи Маккиннон.


"Больше не надо в отель?" спросила она.


«Сначала это адрес», - сказал Лиафорн. «Тогда в отель».


«У вас улучшилось чувство юмора, - сказала мисс Маккиннон. «Они продают в Walgreen то, чего нельзя было купить в той другой аптеке?»


«Решение моей проблемы», - сказал Лиафорн. «И это было абсолютно бесплатно».


«Мне нужно запомнить это место», - сказала мисс Маккиннон.


Снова начался дождь - такой же сильный, как дождь, - и она заставила дворники переключаться на эту временную последовательность. Лезвия промелькнули по стеклу и исчезли из поля зрения, оставив после себя краткую ясность. «Вы знаете, - сказала она, - с вас будет чертовски много денег». Время ожидания и вот эта поездка. Я надеюсь, что у вас будет около тридцати пяти или сорока долларов, когда вы, наконец, доберетесь туда, куда собираетесь. Я бы не хотела полностью вырубить вас. Я намерена оставить вам достаточно для существенных чаевых. «Гм», - сказал Лиапхорн, не слыша вопроса. Он думал о том, что он найдет в квартире номер три.


Женщина. Он принял это как должное. И что он ей скажет? Что он ей скажет? «Все, - подумал он, - кроме ужасных подробностей. Хорошее настроение Лиафорн было стерто мыслью о том, что ждет впереди. Но в конечном итоге для нее будет лучше знать все. Он вспомнил бесконечные недели, которые привели к смерти Эммы. Неуверенность. Пик надежды разрушен реальностью и сменяется отчаянием. Он разрушит надежду этой женщины. Но тогда рана, наконец, затянется. Она сможет исцелить.


Мисс Маккиннон, казалось, почувствовала, что он больше не хочет разговоров. Она ехала молча. Лиафорн, несмотря на дождь, опустил окно на дюйм вниз, впуская в себя запах поздней осени. Что он будет делать дальше после ужасного интервью? Он уведомит ФБР. «Лучше позвонить Кеннеди в Гэллап, - подумал он, - и дать ему начать действовать». Затем он позвонит в офис шерифа округа Мак-Кинли и даст им удостоверение личности. Шериф мало что мог сделать с такой информацией, но этого требовала профессиональная вежливость. А потом он пойдет и позвонит Родни. Было бы хорошо сегодня вечером составить компанию.


«Вот ты где», - сказала мисс Маккиннон. Она притормозила, чтобы уклониться от старого седана «Шевроле», который выезжал на парковку, а затем остановила машину перед двухэтажным кирпичным зданием с крыльцами, построенным в форме буквы «U» вокруг благоустроенного центрального патио. «Вы хотите, чтобы я подождал? Это дорого».


«Подождите, пожалуйста, - сказал Лиафорн. Когда он сообщил здесь новости, он не хотел ждать.


Он пошел по дорожке вслед за человеком, который вышел из «шевроле». Квартира первая казалась пустой. Водитель «шевроле» отпер дверь квартиры номер два и исчез внутри, оглянувшись на Лиапхорна. В квартире три Липхорн посмотрела на кнопку дверного звонка. Что бы он сказал? Я ищу вдову Элогио Сантильянеса. Я ищу родственника Элогио Сантильянеса. Это резиденция Элогио Сантильянеса?


Изнутри квартиры Лиафхорн услышал слабые голоса. Мужчина, а затем женщина. Затем он услышал звук музыки. Он позвонил в звонок.


Теперь он слышал только музыку. Внезапно это прекратилось. Лиафорн снял шляпу. Он уставился на дверь, поправляясь. Позади него из-под карниза крыльца доносился звук капающей воды. По улице перед квартирой проехала машина. Лиафорн снова переступил с ноги на ногу. Он снова нажал кнопку дверного звонка, услышав, как звонок нарушил тишину внутри. Он ждал.


Позади него он услышал, как открылась дверь второй квартиры. Человек, который припарковал «шевроле», стоял в дверном проеме, глядя на него. Он был невысокого роста, и в этот тусклый дождливый полдень его фигура освещалась фонарями в его квартире, превращая его в не более чем фигуру.


Лиафорн снова нажал кнопку и прислушался к звонку. Он залез в пальто и достал папку, в которой хранились его полицейские удостоверения. Он чувствовал, что мужчина все еще наблюдает за ним. Затем он услышал звук открываемого замка. Дверь открылась примерно на фут. На него посмотрела женщина, женщина средних лет, стройная, худощавое лицо в очках, черные волосы зачесаны назад.


«Да», - сказала она.


«Меня зовут Лиафорн, - сказал он. Он протянул папку, позволяя ей раскрыться, чтобы показать свой значок. «Я ищу резиденцию Элогио Сантильянеса».


Женщина закрыла глаза. Ее голова слегка наклонилась вперед. Ее плечи опустились. Позади нее, из какой-то части комнаты вне поля зрения Лиафорна, раздался звук резкого вдоха.


«Здесь живут родственники мистера Сантильянеса?» - спросил Лиафорн.


«Йоу, соя», - сказала женщина, все еще закрывая глаза. А потом по-английски: «Да». Она была бледна. Она потянулась, нащупала дверь, схватилась за нее.


Лифорн подумала, что новости, которые я ей приношу, не новость. Это то, чего она ожидала. Что-то ее инстинкты говорили ей, что это неизбежно. Он знал это чувство. Он жил с этим несколько месяцев, зная, что Эмма умирает. Это была судьба, с которой уже пришлось столкнуться. Но это не имело значения. Все еще не было гуманного способа сказать ей, хотя ее сердце уже предупредило ее.


"Миссис Сантильянес?" он сказал. «Есть ли здесь кто-нибудь с вами? Кто-то из друзей или родственников?»


Женщина открыла глаза. "Что ты хочешь?"


«Я хочу рассказать вам о вашем муже». Он покачал головой. «Это плохие новости».


Рядом с женщиной появился мужчина в свободном синем свитере. Он был стар, как Лиафорн, седой и коренастый. Он выпрямился и посмотрел на Лиафорна сквозь толстую полоску.


очков в темной оправе. «Солдат», - подумал Лиафорн. «Сэр», - сказал он громким строгим голосом. "Что я могу сделать для вас?"


Женщина положила руку мужчине на плечо. Она заговорила по-испански. Лиафорн не уловил ее слов. Мужчина сказал: "Каллат!" резко, а затем, более мягко, что-то, чего Лифхорн не понимал. Женщина посмотрела на Лиафорна, как будто вспоминая его лицо, было бы для нее ужасно важно. Затем она кивнула, закусила губу, поклонилась и исчезла из комнаты.


«Вы спросили о человеке по имени Сантильянес», - сказал мужчина. «Он здесь не живет».


«Я пришел искать его родственников», - сказал Лиафорн. «Боюсь, что принесу плохие новости».


«Мы его не знаем», - сказал мужчина. «Никто с таким именем здесь не живет».


«Это был адрес, который он дал», - сказал Лиафорн.


Выражение лица мужчины стало совершенно пустым - игрок в покер смотрит на свои карты. «Он дал вам адрес?» - спросил он. «А когда это было?»


Лифорн не торопился на это отвечать. Человек, конечно, лгал. Но зачем ему лгать?


«Он дал этот адрес фармацевту, у которого покупает лекарство», - сказал Лиапхорн.


«Ах, - сказал мужчина. Он слегка улыбнулся. «Тогда он был болен. Я верю, что этот человек, этот Сантильян, сейчас чувствует себя лучше».


«Нет, - сказал Лиафорн. Они стояли в дверном проеме, оба ждали. Лиафорн почувствовал позади себя какое-то движение. Он переместился достаточно, чтобы увидеть вход во вторую квартиру. Дверь была почти закрыта. Но не совсем так. Сквозь него он мог видеть тень маленького человечка, который слушал.


"Ему не лучше? Тогда он хуже?"


«Я не должен тратить на это ваше время, - сказал Лиафорн. «Элогио Сантильянес когда-то жил здесь и уехал? Вы не знаете, где я могу найти кого-нибудь из его родственников? Или друга?»


Серый человек покачал головой.


«Тогда я пойду», - сказал Лиафорн. «Большое спасибо. Пожалуйста, передайте даме, что я сожалею, что побеспокоил ее».


"Ах." Мужчина колебался. «Вы сделали меня любопытным. Что случилось с этим парнем, этим Сантильянесом?»


«Он мертв», - сказал Лиафорн.


"Мертв." Не было ничего удивительного. "Как?"


«Он получил ножевое ранение, - сказал Лиафорн.


"Когда это случилось?" По-прежнему не было ничего удивительного. Но Лиафорн видел, как напряглись мышцы на его челюсти. "А где это случилось?"


«В Нью-Мексико. Примерно месяц назад».


Лиафорн положил руку этому человеку на плечо. Послушайте, - сказал он. - Вы знаете, почему этот Сантильянес поехал в Нью-Мексико? Какой у него был интерес к встрече с женщиной по имени Агнес Цози? "


Мужчина убрал руку. Он сглотнул, его глаза затуманились от горя. Он перевел взгляд с Лиафорна на свои ноги. «Я не знаю Элогио Сантильянеса», - сказал он и осторожно закрыл дверь.


Лиафорн на мгновение постоял, разбираясь с этим. Загадка, которая привела его сюда, была решена. Ясно решено. Не сомневайся на этот счет. Или только тень сомнения. Человеком в поношенных остроконечных туфлях был Элогио Сантильянес, муж (возможно, брат) этой темноволосой женщины. Брат (возможно, друг) этого седого человека. Больше никаких вопросов об идентичности Остроконечных туфель. Теперь была еще одна загадка, новая и свежая.


Он спустился с крыльца, заметив, что дверь во вторую квартиру теперь закрыта, но свет все еще освещал занавеску. Темный полдень, такую ​​погоду, которую Липхорн редко видел на границе Аризоны и Нью-Мексико, быстро сказалось на его настроении. Его такси ждало у обочины. Мисс Маккиннон сидела, положив книгу на руль, и читала.


Лиафорн повернулся и пошел обратно во вторую квартиру. Он нажал кнопку дверного звонка. Этот гудел. Он ждал, думая, что люди в Вашингтоне не спешат подходить к своим дверям. Дверь открылась, и маленький человечек стоял в ней, глядя на него.


«Мне нужна информация, - сказал Лиафорн. «Я ищу Элогио Сантильянеса».


Маленький человечек покачал головой. «Я его не знаю».


«Вы знаете тех людей в той квартире?» Лиафорн кивнул в ее сторону. «Насколько я понимаю, в этом здании живет Сантильянес».


Мужчина покачал головой. Позади себя в квартире Липхорн увидел складной карточный столик с телефоном, складной стул для лужайки и картонную коробку, в которой, казалось, лежали книги. На другом ящике стоял дешевый телевизор с маленьким экраном. Звук был выключен, но по трубке шла черно-белая передача. В остальном комната казалась пустой. На полу возле шезлонга лежала газета. Возможно, этот мужчина читал там, когда раздался звонок в дверь. Лифхорн внезапно обнаружил, что этот маленький человечек заинтересовал его не меньше, чем шанс получить информацию, которая привела его сюда.


«Вы не знаете, как зовут людей?» - спросил Лиафхорн. Отчасти он попросил его расширить этот разговор и посмотреть, к чему он может привести. Но в его голосе прозвучала нотка недоверия. Каким бы старым он ни был, Лиафорн все же нашел невероятно, что люди могли жить бок о бок, видеться каждый день и не знакомиться.


"Кто ты?" - спросил маленький человечек. "Вы индиец?"


«Я - навахо», - сказал Лиапхорн. Он потянулся за своим удостоверением личности. Но он передумал.


"Отсюда?"


"Window Rock".


«Это в-», - мужчина колебался, думая: «Это в Нью-Мексико?»


«Это в Аризоне», - сказал Липхорн.


"Что ты здесь делаешь?"


«Ищу Элогио Сантильянеса».


«Почему? Что тебе от него нужно?»


Глаза Лиафорна были встречены глазами маленького человечка. Они были своего рода зеленовато-голубыми, и Леафорн почувствовал в них, в голосе мужчины и его позе, некую враждебное негодование.


«Мне просто нужна информация», - сказал Лиафорн.


«Я не могу тебе помочь», - сказал мужчина. Он закрыл дверь. Лифорн услышала, как цепочка безопасности встала на место.


Мисс Маккиннон завела мотор, как только он сел на заднее сиденье такси. «Надеюсь, у вас много денег», - сказала она. «Вернемся в отель? И достань дорожные чеки из сейфа».


«Верно, - сказал Лиафорн.


Он думал о странных, пристальных глазах маленького человечка, о его веснушках, о его коротких вьющихся рыжих волосах. Должно быть, в Вашингтоне есть тысячи невысоких мужчин, которые подходят под описание Переса человека, обыскивающего территорию Элогио Сантильянеса. Но Лиафорн никогда не верил в совпадения. Он нашел вдову Сантильянеса. Он был в этом уверен. Вдову или, возможно, сестру. Конечно, он нашел того, кто любил его.


И почти так же наверняка он нашел человека, убившего его. Возвращение в Window Rock может немного подождать. Он хотел понять это лучше.



Глава четырнадцатая



За обедом, на следующий день после визита в дом Хайхока, Чи и Джанет Пит обсудили мужчину, ожидавшего в седане. «Я думаю, он смотрел на Хайхока, а не тебя», - сказал Чи. «Думаю, именно поэтому. он был припаркован там ". И Джанет, наконец, сказала, что, может быть, и так, но он мог сказать, что ее не убедила его логика. Она нервничала. Это беспокоило. Так что он не сказал ей еще чего-то, что он пришел к выводу, - что этот человечек был одним из Таких полицейских называют "уродами". По крайней мере, полицейские из пустынной страны, с которыми работал Чи, называли их так - тех людей, которые каким-то образом вне всякого страха были повреждены, превратившись в непредсказуемый, а потому опасный вид. Обнаружение странного человека, стучащего в окно в темноте, нисколько не потрясло маленького человечка. Это было очевидно. Это только пробудило любопытство, а затем спровоцировало своего рода агрессивный гнев мачо. Чи видел это у таких мужчин раньше. .


Он дал Джанет свой анализ Хайхока. («Он чокнутый. В некотором роде совершенно нормальный, но на его эскизах, они показывают вам, что он« наклонен примерно на девять градусов. Немного сумасшедший ».») И он рассказал ей о вырезании фетиша, который он «видел в Хай-Хоуке». офис-студия.


«Он вырезал его из корня тополя - это то, что люди пуэбло любят использовать, по крайней мере, те, которые я знаю. Зуни и хопи», - сказал Чи. «Нет причин полагать, что Тано будет по-другому. Может, он делал копию Бога Войны Близнецов».


И Джанет, конечно же, опередила его. «Я подумала об этом, - сказала она, - что, возможно, Джон наймет его, чтобы он сделал копию этой вещи. Может быть, я правильно догадался об этом. "Она выглядела грустной, когда сказала это, не глядя на Чи, изучая свои руки." Тогда, я думаю, мы передадим его нашему человеку в Тано Пуэбло. И он «использовал бы это, чтобы быть избранным».


"Скажи ему, что это настоящая вещь?"


«В зависимости от того, насколько честен наш Элдон Тамана», - мрачно сказала Джанет. «Если он честный, то вы ему солгаете. Если это не так, то вы говорите правду, а он лжет.


«Интересно, может ли кто-нибудь в« Пуэбло »отличить копию от настоящей, - сказал Чи. "Как давно вещь пропала?"


«С девятнадцать лет, я думаю, сказал Джон. В любом случае, долго».


«Тогда вы, вероятно, были бы в безопасности с заменой», - сказал Чи. Он думал о Хайхоке. Похоже, в натуре художника не было в натуре использовать свой талант в заговоре с целью обмануть индейского пуэбло. Но, возможно, Хайхок мог бы это сделать. быть еще одним человеком, которого считают достаточно честным, чтобы требовать, чтобы ему лгали. Может, он не знал, зачем делал копию. На самом деле, может быть, эта резьба вообще не была копией. Может, этот фетиш из тополя в его офисе был чем-то другим. Или, может быть, это был сам настоящий фетиш. А может, вся эта теория была каким то бредом.


«Джим», - сказала Джанет. «Как ты думаешь? Как ты думаешь, они такие существа, что меня как бы к чему-то ведут?» Она смотрела на свои руки, крепко зажатые на коленях. "Что вы думаете?"


Джим Чи счел интересным то, как она изменила этот вопрос. Он подумал, что это интересно, что она на самом деле никогда не произносила имя Джона Макдермотта. Он хотел сказать: «Ведомая кем?» И заставить ее, по крайней мере, дать ему какое-то имя - хотя бы название закона фирма.


«Я думаю, что что-то происходит», - сказал Чи.


«И я думаю, мы должны пойти в какое-нибудь тихое место, поужинать и обсудить это». Он взглянул на нее. «Может быть, даже держаться за руки. Я мог бы немного подержаться за руки».


Она смотрела на свои руки. Теперь она взглянула на него искоса и отвернулась. «Я не могу сегодня вечером, - сказала она. - Я обещала Джону встретиться с ним. Он и мужчина из Тано ".


«Ну, тогда, - сказал Чи. «Я задам вам еще один вопрос. Хайхок сказал вам что-нибудь еще об этом преступлении, которое еще не было совершено? Вы помните это? Вы упомянули об этом, когда звонили мне в Шипрок. Я думаю, это было довольно расплывчато. Некоторое упоминание о том, что в будущем понадобится адвокат для то, чего еще не произошло. Ты помнишь?"


«Конечно, я помню», - сказала Джанет, снова глядя на свои руки. «И сегодня вечером это действительно бизнес юридической фирмы. Джон договорился о приезде Таманы. Он сказал, что хочет вовлечь меня в решение этой проблемы. Он хочет, чтобы я поговорил с Таманой. Так что я едва мог выбраться из этого ».


«Конечно, нет», - сказал Чи. Он был разочарован. Он рассчитывал, что этот вечер продолжится. Но это было больше, чем разочарование. Также было негодование.


Джанет это почувствовала. «Думаю, я могла бы», - сказала она. «Я не знаю, как долго этот человек пробудет в Вашингтоне. Но я могу попробовать позвонить Джону и отменить его. Или оставить ему сообщение в ресторане».


«Нет, нет», - сказал Чи. "Бизнес есть бизнес." Но он не хотел думать о Джанет и Джоне Макдермотте, которые обедают, и о том, что произойдет после обеда. Если бы я был с ней честен, подумал он, я бы сказал ей, что, конечно, Макдермотт использовал ее. Что он, вероятно, использовал когда она была его студенткой юридического факультета, и с тех пор, и всегда будет использовать ее. Он никогда не видел Макдермотта, но знал профессоров, которые использовали своих аспирантов. Использовали их для рабского труда, чтобы проводить свои исследования, использовали их эмоционально.


«Вернемся к моему вопросу, - сказал Чи. «Вы когда-нибудь спрашивали Хайхока, что он имел в виду, говоря о несостоявшемся преступлении? Он когда-нибудь объяснил, что имел в виду?»


Джанет казалась счастливой сменить тему. «Я сказал что-то вроде того, что надеялся, что он не собирается больше откапывать старые кости. И он просто засмеялся. Итак, я сказал - честно говоря, все это меня беспокоило, поэтому я сказал, что не думаю, что это было бы смешно, если бы он планировал совершить уголовное преступление. Что-то вроде этого звучало скучно. быть виновным в том, что он сделал своего поверенного сообщником. Он сказал, что чем меньше я знал, тем лучше ».


«Кажется, он кое-что знает о законе».


«Он много чего знает», - согласилась Джанет. «Все в порядке с умом этого человека».


«За исключением сумасшествия».


«Кроме этого», - согласилась Джанет.


"Можете ли вы устроить мне встречу с ним снова?" - сказал Чи. «И я бы хотел взглянуть на эту настоящую фетишистскую фигуру Тано. Вы думаете, что это возможно?


«Я уверена, что увидеть Хайхока проблем нет. Насчет фетиша, я не знаю. Он, вероятно, хранится где-то в подвале. И Смитсоновский институт должен очень тщательно выбирать, у кого к чему есть доступ ».


«Может быть, потому, что я полицейский», - сказал Чи, недоумевая, что он мог сказать, чтобы заставить кого-нибудь поверить, что полиция племени навахо имела законный интерес к артефакту индейцев пуэбло.


"Скорее всего, потому что ты шаман, - сказала Джанет Пит. - Ты все еще являешься им, не так ли?"


"Пытаюсь быть", - сказал Чи. «Но быть знахаром не очень хорошо, чтобы быть полицейским. Не получаете много бизнеса. Даже это было преувеличением. Церемония исцеления, которую усвоил Чи, была Пути Благословения. За четыре года, прошедшие с тех пор, как он объявил себя хатаали, готовым провести этот самый популярный ритуал, у него было всего три клиента. Один из них был двоюродным братом по материнской линии, которого Чи подозревал в том, что нанял его только из соображений семейной доброты. было благословением недавно построенного хогана, принадлежащего племяннице друга, а один был для товарища-полицейского, знаменитого лейтенанта Джо Липхорна. «Я рассказывал вам о том, как спеть« Путь благословения »для Джо Липхорна?»


Джанет выглядела потрясенной. «Знаменитый Лиафорн? Ворчливый Джо? Я думала, он был…» Она искала слово, определяющее лейтенанта Джо Лиапхорна. "Агностик. Или скептик.


Или-что подобное? В любом случае, я не думала, что он верит в исцеляющие обряды и тому подобное.


«Он был не так уж плох, - сказал Чи. - Мы вместе работали над одним делом. Люди раскапывали могилы Анасази, а потом произошло несколько убийств. Но я думаю, он попросил меня сделать это, потому что хотел быть хорошим ».


«Хорошо», - сказала Джанет. «Это не похоже на Джо Лиапхорна, о котором я всегда слышал. Похоже, я всегда слышал, как копы навахо скучают о Лифорне, который никогда ничем не доволен ».


Но на самом деле это было хорошо. Более чем приятно. Красивый. Все прошло прекрасно. Немногие из родственников Лиафорна побывали там. Но тогда старик был вдовцом, и он не думал, что у Лиафорна много семьи. Лиафорн был рыжим лбом, и этот клан практически вымер. Но само лечение прошло отлично. Он ничего не забыл. Рисунки на песке были в точности правильными. И когда закончилось последнее пение, Старик Лиафорн, в некотором смысле, который Чи не мог определить, казалось, исцелен от болезни, которая его преследовала. Мрачность исчезла. Казалось, он вернулся в гармонию. Контент.


«Я думаю, он просто всегда хочет, чтобы все было лучше, чем есть на самом деле», - сказал Чи. «Я привык к нему через некоторое время. И у меня появилось ощущение, что все эти разговоры о том, что он умный сукин сын, в значительной степени правдивы».


«Я время от времени видела его в суде в Window Rock, а также в здании полиции, но никогда не знала его. Я слышала, что он был настоящим прагматиком. Не традиционным навахо».


А как насчет вас, Джанет Пит? - подумал Чи. Насколько вы традиционны? Верите ли вы в то, что «Изменяющаяся женщина» учила наших предков о силе, которой мы даем исцеление? Как насчет того, чтобы вы покинули Динету и Священные горы, потому что белый человек хочет, чтобы вы сделали его счастливым в Вашингтоне? Но это было не его чёртовы дела. Это было достаточно ясно. Его роль заключалась в том, чтобы быть другом. Больше не надо. А почему бы не? В этом отношении он мог бы использовать самого друга.


«Что вы имели в виду, говоря о том, чтобы увидеть фетиша как шамана?» он спросил.


«Хайхок был бы очень впечатлен, если бы узнал, что ты хатаали навахо», - сказала она. «Скажите ему, что вы певец, и дайте ему знать, что вы хотели бы увидеть его работы». Знаешь, он устраивает выставку масок. Скажи ему, что «хотел бы увидеть часть шоу навахо».


«А потом попроси показать фетиш», - сказал Чи.


Джанет посмотрела на него, изучая выражение его лица. "Почему бы и нет?" - спросила она, и вопрос прозвучал немного горько. «Вы думаете, что я слишком много думаю как юрист?»


«Я этого не говорил».


«Ну, я юрист».


Он кивнул. «Ты думаешь, я мог увидеть Хайхока сегодня вечером?»


«Он работает сегодня вечером, - сказала она, - на той выставке. Я позвоню ему в музей и посмотрю, смогу ли я что-нибудь устроить. Вы будете в своем отеле?


"Где еще?" - сказал Чи, заметив, что Джанет взглянула на него, и его тон тоже звучал немного горько.


«Я постараюсь поторопиться, - сказала она. - Может, ты сделаешь это завтра».


Это оказалось быстрее, чем это.


Джанет показала ему мемориальную стену Вьетнама, мемориал Джефферсона и Национальный музей авиации и космонавтики, а затем высадила его в отеле. Чи съел омлет с сыром в кофейне отеля, принял душ в ванной (которая хоть и была маленькой, но была огромной по сравнению с купальным отсеком в доме-трейлере Чи) и включил телевизор. Управление звуком застряло где-то между громким и очень громким, и Чи потратил пять безуспешных попыток отрегулировать громкость. В противном случае он нашел старый фильм, в котором музыка настроения была ниже децибел, и растянулся на подушке, чтобы посмотреть его.


Телефон зазвонил. Это был Генри Хайхок.


«Мисс Пит сказала, что вы хотели увидеть выставку», - сказал Хайхок. "Ты что-нибудь делаешь прямо сейчас?"


Чи был доступен.


«Я встречусь с вами у входа на Двенадцатую улицу в здание Музея естественной истории», - сказал Хайхок. «Это примерно в пяти или шести кварталах от вашего отеля. Я не хочу торопить вас, но у меня другая встреча позже. "


«Я буду там через двадцать минут», - сказал Чи, выключил телевизор и потянулся за пальто.


Возможно, идея Джанет о том, что за ним следят, заставила его нервничать. Он поискал машину и увидел ее почти сразу же, как только вышел из отеля. Старый седан «Шевроле» с изогнутой антенной был припаркован через улицу и в конце квартала. Он стоял неподвижно, изучая его, пытаясь увидеть, был ли в нем человечек. Отражение от лобового стекла делало невозможным сказать это. Чи медленно шел по тротуару, думая, что маленький человечек не предпринял никаких усилий, чтобы спрятаться. Что это могло значить? Хотел ли он, чтобы Чи знал, что он следит за ним?


ч Если да, то почему? Чи не мог придумать для этого никаких причин. Возможно, это была просто невнимательность. Или высокомерие. Или, возможно, он вообще не смотрел Чи.


Путь к Музею естественной истории должен был быть другим, но Чи отклонился, чтобы пройти мимо седана. Он был пуст. Он прислонился к крыше и заглядывал внутрь. На переднем сиденье лежала сложенная копия сегодняшней газеты Washington Post и бумажный стаканчик. На приборной панели висела карта улиц округа Колумбия. На заднем сиденье было пусто, за исключением пустого. полиэтиленового пакета с логотипом Safeway который был смят на полу, автомобиль был заперт.


Чи посмотрел вверх по улице и вниз по ней. К нему шли две черные девочки-подростки, смеясь над одним из сказанных ими слов. В противном случае никого не было видно. Дождь прекратился, но улицы и тротуары все еще блестели от сырости. Воздух тоже был влажным и холодным. Чи натянул воротник куртки на шею и пошел. Он слушал. Он не слышал ничего, кроме случайных звуков движения транспорта. Теперь он был на Десятой улице, серая масса здания Министерства юстиции рядом с ним, здание почтового отделения вырисовывалось через улицу. Правосудие казалось темным, но несколько окон в почтовых отделениях были освещены. Что делали чиновники почтового отделения, что заставляло их работать допоздна? Он представил, как кто-то за чертежным столом конструирует штамп. Он остановился на перекрестке с проспектом Конституции, ожидая смены сигнала «Не ходи». Двое мужчин и женщина, все в форме Вашингтона, быстро шли к нему по тротуару. Каждый держал свернутый зонтик. У каждого был портфель. Человечек нигде не было видно. Затем, под кустарником в углу здания Правосудия слева от Чи, он увидел тело.


Чи втянул воздух. Он смотрел. Это была человеческая форма, втянутая в позу зародыша и частично прикрытая чем-то вроде картонной коробки. Возле головы был мешок. Чи сделал неуверенный шаг к нему. Трио прошло мимо тела. Ближайший мужчина взглянул на него и сказал Чи что-то неразборчивое. Женщина посмотрела на тело и быстро отвернулась. Они прошли мимо Чи. «... как минимум GS 13», - говорила женщина. «Скорее всего, 14, а потом, прежде чем вы это узнаете ...» «Наверное, алкаш», - подумал Чи. Чи видел около тысячи пьяных без сознания с момента его приведения к присяге в качестве офицера полиции племени навахо, видел, как они растянулись в переулках Гэллапа, застыли в полыни у дороги на Шипрок, искалеченные, как зайцы, на асфальте шоссе 666 США. Но он мог видеть залитый прожекторами шпиль памятника Вашингтону всего в нескольких кварталах позади себя. Он не ожидал этого здесь. Он прошел по мертвой осенней траве, встал на колени рядом с телом. Картон был влажным от предыдущего дождя. Тело было мужчиной. Знакомого и ожидаемого запаха виски не было.


Чи протянул руку к горлу мужчины, нащупывая пульс.


Мужчина закричал и вскочил на корточки, пытаясь защитить себя. Картонная коробка отлетела на тротуар.


Чи отпрянул, совершенно пораженный.


Мужчина был бородат, одет в темно-синий бушлат, на много слишком большой для него. Он слабо, бессвязно крича, ударил Чи. Двое мужчин в вашингтонской форме спешили по проспекту Конституции, взглянули на место происшествия и поспешили еще быстрее.


Чи протянул пустые руки. «Я думал, тебе нужна помощь», - сказал он.


Мужчина упал на четвереньки. «Уходи, уходи, уходи», - завыл он.


Чи ушел.


Хайхок ждал его у входа сотрудников на Двенадцатой улице. Он протянул Чи небольшой прямоугольник из белой бумаги с надписью «ПОСЕТИТЕЛЬ» и именем Чи.


"Что вы хотите увидеть в первую очередь?" он спросил. Потом сделал паузу. "Ты в порядке?"


"Там есть мужчина. Я думаю, больной. Лежит под кустами через дорогу ".


«Может быть, пьян», - сказал Хайхок. «Или побитый камнями в трещину. Обычно их трое или четверо. Та трава, которую строит Министерство юстиции, - излюбленное место ".


«Этот парень не был пьян».


«Наверное, на треке», - сказал Хайхок. «В наши дни обычно трескается, если они употребляют наркотики, или это может быть что угодно, от героина до нюхания клея. Но иногда это просто психические заболевания». Он подумал о реакции Чи на все это. «Они у тебя тоже есть. Я видел много пьяниц в Гэллапе».


«Я думаю, что у нас больше пьяных на душу населения, чем у кого-либо», - сказал Чи. «Но в резервации мы пытаемся забрать их. Мы стараемся их где-то разместить. Какая здесь политика?»


Но Хайхок уже торопливо хромал по коридору, не интересовался этой темой, скованная нога волочилась, но двигалась быстро. «Позвольте мне сначала показать вам этот дисплей», - сказал он. «Я пытаюсь сделать так, чтобы это выглядело так, как если бы это действительно происходило там, в вашей пустыне».


Чи последовал за ним. Он все еще был потрясен. Но теперь он снова задумался и подумал, что не искал маленького человечка у входа на Двенадцатую улицу в Музей естественной истории. И он подумал, что, возможно, причина, по которой он не видел маленького человечка, следовавшего за ним, заключалась в том, что маленькому человечку, возможно, не нужно было следовать за ним. Он мог знать, куда собирается Чи.


Экспозиция Генри Хайхока располагалась в боковом зале на главном этаже музея. Она была отгорожена от мира музейных посетителей фанерными ширмами и охранялась знаками, объявлявшими область ВРЕМЕННО ЗАКРЫТЫМ ДЛЯ ОБЩЕСТВЕННОСТИ и именовавшей экспозицию БОГАМИ В МАСКАХ АМЕРИКИ. За ширмой пахло опилками, клеем и вяжущими чистящими средствами. Также было множество масок, от гротескных и ужасных до спокойных и величественно красивых. Некоторые были выставлены группами, одна группа представляла различные концепции демонов в деревнях Юкатана и других божеств инков. Некоторые стояли в одиночестве, сопровождаемые только печатными легендами, объясняющими их. Некоторые были изображены на костюмированных моделях священников или


«Это, конечно, мой», - сказал Хайхок. «Я сделал некоторые из других тоже, и помог в некоторых. Но это мой». Он взглянул на Чи, ожидая вежливого момента для комментария. «Если вы видите что-то не так, вы указываете на это», - добавил он. Он подошел к фигуре через перила и поправил маску, просунув пальцы под кожу, слегка наклонив ее, а затем поправив. Он отступил и задумчиво посмотрел на него.


"Вы видите что-то не так?" он спросил.


Чи не видел ничего плохого. По крайней мере, ничего, кроме мелочей в некоторых украшениях. И это, вероятно, было задумано. Такую священную сцену нельзя воспроизводить в точности, за исключением ее цели - исцеления человека. Говорящий Бог застыл в шаркающем танцевальном шаге, который йи традиционно использовали, приближаясь к хогану пациента. На этом изображении пациент стоял на коврике, расстеленном на земле, перед дверью хогана. Он был закутан в одеяло и держал в вытянутых руках руки. Короткий плетеный килт «Говорящий Бог», казалось, плыл вместе с движением, и в каждой руке он держал погремушку, которая выглядела искренней. И, подумал Чи, вероятно, был. Позади «Говорящего Бога» в этой диораме другие боги следовали в идентичных позах, словно танцуя из тьмы в свете костра. Чи узнал маски Бахромчатого Рта, Убийцы монстров, Рожденного для воды и Спринклера со своей тростью и горбатой спиной. Другие фигуры йеи также были смутно видны, двигаясь по танцевальной площадке. А с двух сторон огни освещали очереди зрителей.


Взгляд Чи задержался на маске Говорящего Бога. Он казался идентичным тому, что он видел в офисе Хайхока. Естественно, да. Наверное, это было то же самое. Вероятно, Хайхок забрал его домой, чтобы подготовить к установке. Или, если бы он копировал его, он бы сделал копию максимально похожей на оригинал.


"Что вы думаете?" - спросил Хайхок. Его голос звучал тревожно. "Вы видите что-то не так?"


«Мне это кажется великолепным. Совершенно красиво», - сказал Чи. «Я впечатлен». На самом деле, он был чрезвычайно впечатлен. Хайхок воспроизвел этот момент в последнюю ночь церемониала под названием Йей Яаш, Прибытие духов. Он повернулся, чтобы посмотреть на Хайхока. «Конечно же, ты не знал». Я не получил всего этого из того небольшого визита в «Ночное пение Агнес Цози». Если да, то у вас должна быть фотографическая память ». Или, подумал Чи, видеомагнитофон, спрятанный где-то где-то, вроде аудиомагнитофона, который он спрятал в ладони.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги