Говорящий чугун

Компанейщик Коробков

Туляк — «медная душа», тульский купец Коробков — сразу оценил всю выгодность здешнего расположения. Под боком Сибирь с ее бесчисленными кочевыми племенами, совсем рядом башкирцы, недалеко и до киргизских ордынцев, а никто из них не умеет руд копать и выплавлять из нее чугун и железо. А без чугуна и железа теперь даже и дикие ордынцы не проживут.

В 1747 году, на берегу озера Большие Касли, около древней монгольской путины, позже — государев тракт, задымил впервые Каслинский чугуноплавильный, железоделательный и литейный завод компанейщика Коробкова.

Первыми рабочими нового завода были крепостные крестьяне Коробкова, переселенные сюда из Калужской губернии. А затем потянулись на завод «вольнонаемными» крестьяне окрестных, главным образом раскольничьих сел.

Упрямые кержаки и в заводскую работу внесли свою косность, нетерпимость ко всему новому, замкнутость в своем тесном кругу. Не от кержаков ли и началось засекречивание способов изумительного каслинского литья, которое корнями своими, безусловно, уходит в эти отдаленные века?

Компанейщик Коробков был определенно не глуп. Он быстро и верно нашел своего потребителя-кочевника. Дать кочевнику не мудрую, но удобную и крепкую утварь — вот задача!

Завод начинает отливать из чугуна кувшны-кунганы и так называемые «азиатские чаши» — огромные котлы для варки мяса. И вскоре же Коробков становится азиатским Фордом для кочевников необъятной Азии.

В башкирских улусах, в бурятских и монгольских хотонах, в казахских ковыльных степях, в туркменских аулах и на кривых, узких улочках Бухары, Ташкента и Самарканда — впервые оценили изумительную работу безвестных каслинских литейщиков.

Башкирин, бурят, туркмен или узбек стучали в дно огромного котла и, говорили восхищенно одно только певучее слово:

— Касли!

Окружающие зеваки откровенно завидовали покупателю и, восторженно закатывая глаза, сладко цокали языком:

— Це-це! Касли! Джюда якши!..

Нельзя было не восхищаться. Огромный (человеку по пояс) чугунный котел был несокрушимо крепок и непостижимо легок, ибо был он тонок, словно выгнутый из листового железа, а звонок, как медный колокол.

Безусловно, художественное каслинской литье начинается от этих «азиатских чаш», ибо оно выросло, как естественная высшая ступень из фигурного и технического литья.