Говядина 2

4

В день, отмеченный крестиком в календаре, казалось, что Старец был готов. Только в эти дни на короткое время включали лифты, поэтому сразу надеть на существо костюм со шлемом и не выдать его настоящего лица не представлялось чем-то сложным. Младший Джон сопровождал его к самым воротам. Процедура была предельно проста. Зашел-увидел-увел. К счастью, на размножение всегда нужно было по четыре-шесть особей.

Старец очень поразился, узнав, сколько загонов обслуживает станция. Шесть. Целых шесть! Он был в шоке. Их разговоры и обучение проходили все в той же камере, вот только теперь Старца кормили намного хуже, ведь по официальным данным питомец умер, не выдержав марафона по извлечению семени, и помещение числилось пустым.

— "Да, — кивал Джон-помощник, не понимая удивления питомца, — три детских, два женских и один мужской", — он показывал пальцы, чтобы было понятнее. На стене перед ним была изображена схема станции, вид сверху: шесть разных по размеру и форме лепестков, а в центре — сердце станции, где все, кроме смотровой площадки, скрывалось под землей. Кривой схематичный цветочек, будто ребенок рисовал.

— Зачем?

— Что?

— Три детских.

— "Дети вкуснее…" — отводя стыдливо глаза, ответил Джон.

Старец кивнул. Он мало выражал эмоций, все больше думал, что-то решал для себя, но со спасителями, или пленителями, — как кому угодно, — мыслями не делился.

Дальше пришлось воспользоваться планшетом, потому что Старец оказался не настолько умным, чтобы выучить больше ста слов за неполную неделю.

— "Вы начнете с первого загона и по кругу обойдете каждый. В первом можешь отстегнуть первого попавшегося и принести. Там все одинаковые. И там нет таких, как ты".

— Почему?

— "Они очень маленькие. Смотри", — вернулся Джон к теме, — "это застежка, это ключ. Вставляешь его — и застежка открывается. Достаешь голову питомца и несешь. Только ключ не потеряй".

— Голову? — Старец смотрел на предмет, показываемый Джоном: черный металлический обруч с коротким толстым канатом. Обруч расширялся, когда в маленькое отверстие вставлялся ключ.

— "Да. Тут будет его шея", — он просунул свою руку в обруч, сжал в кулак, имитируя круглую голову и тонкую шею, и показывая, как работает механизм. — "Во втором и третьем загонах сегодня не будете, там нам никто не нужен".

— А что там?

— "Тоже дети, только старше. Я же говорил, детей больше, чем всего остального…" — не давая переводчику замолчать надолго, чтобы не успеть осознать всей страшной реальности, Джон торопливо забарабанил по экрану: — "Потом будет загон с самками. Четвертый. Быстро зайдете, глянете, не появились ли новорожденные. Если кто-то из самок будет кричать или будет тужиться, выводите их. Самок с новорожденными тоже. Если не понимаешь, то просто стой или повторяй за другими", — тут Старец просто кивал, так что инструктаж продолжился: — "В пятом загоне просто постой у ворот. Там всего две самки нас интересуют, мы уже посмотрели. Остальные загонщики справятся без тебя. Ну и в последнем, шестом, твоем загоне… ты знаешь, что делать".

— А если я все же увижу в других загонах таких же?

— "Запомни, кто это, и потом расскажешь нам. Просто так, без учета, мы не можем их вытаскивать. Ты расскажешь нам, и мы придумаем, как их вытащить без подозрений. Понимаешь?"

Старец молчал. К тому времени Джоны выделили ему одежду — теплые серые штаны и рубашку, но он продолжал сидеть на полу и обнимать колени, будто стараясь вжаться в стену. На его почти безэмоциональном лице пролегла тонкая морщинка, ровно посередине переносицы.

— Старец?

— Я слышу, — сказал он на языке Джона, — я понял.

И вот, Старец стоял у первых ворот в черном костюме и обтекаемом шлеме, такой же, как другие загонщики, разве что чуть ниже. Джон очень просил его не сутулиться, чтобы он выглядел как все. Сегодня Джон-помощник специально поставил себя на смену "принимающего", подменив другого работника, чтобы быть максимально близко к Старцу и не дать ему облажаться. Жаль, что он не мог поставить себя на место загонщика. Загонщики были особой коалицией работников, туда брали самых сильных и стойких, способных унять беснующихся животных.

Ворота открылись, показывая ровные ряды коротких железных колышек, к которым питомцы были привязаны за шею. Этот загон был самым маленьким, ряды были плотные, а канаты настолько короткими, что существа могли лишь ненамного приподняться на локтях. Обездвиженные, они быстро набирали жирок, и их мясо было мягким и сочным. Самое дорогое мясо из всего представленного ассортимента.

Джон издалека наблюдал за подопечным. Тот прошел на небольшое расстояние от выхода и начал манипуляции с замком. Он делал всё медленнее, чем остальные. Его руки явно тряслись. Существо, что он освободил, даже не дергалось в его руках. Плевое дело, сказал бы четвертый Джон-загонщик. Но к счастью, работая в загонах разговаривать было запрещено, в равной степени как и бесполезно.

Когда Старец передал добычу Джону, тот понял, что его подопечный что-то шепчет. Вблизи его можно было услышать.

— Прекрати разговаривать! — шепнул ему Джон. Старец кивнул, но перестал не сразу. Может быть, он и не понял, что ему говорят, хотя эту фразу, наравне с "тише" и "прячься" они выучили одной из первых.

Через несколько минут открылись четвертые ворота. Старец решил остаться у входа. Он оглядывал голых пузатых женщин. Никто не родил, никто не рожал. Можно было уходить. Но и тут Джон заметил, что питомца уже изрядно колотит. Слишком рано они попросили его это сделать. Надо было дать ему еще неделю.

— Успокойся, — молил Джон. Он похлопал Старца по плечу, пока никто не видит. А затем показал два пальца, напоминая, сколько работы еще впереди.

Старец кивал, но все еще трясся. "Да что с ним такое?" — не мог понять работник станции.

Но работу нужно было закончить. Пятые ворота раздвигались, четыре темные фигуры вошли внутрь. "Еще немного, — говорил себе Джон, — еще совсем немного".

Старец входил вторым. Он огляделся и, заметив Джона, выпрямил спину, будто вспомнив наставления, и еле заметно кивнул. Но что-то было не так. Он начал вертеть головой. Затем побежал вглубь загона, в самую середину. Начал поднимать на ноги сидящих самок, трясти их, распугивая. Джон не имел права показываться, да и стоял он далеко, в тени, и был без защитного костюма и шлема.

Другие загонщики не сразу увидели поведение псевдособрата. Им нужно было забрать подросших малышей, и обычно такая процедура сопровождалась истериками, но отнюдь не от загонщиков. Самки визжали, дрались, могли целым стадом защищать малыша. Иногда приходилось даже драться и убивать взбесившихся. Именно поэтому в мужской загон шли в последнюю очередь — если умирала самка, то брали на одного самца меньше, чем было предписано. Не выбрасывать же хорошее мясо. В основном самки были даже лучше: мягче, больше, жирнее. Самцы — самый дешевый продукт, для вяления, для консерв.

Но впервые в истерику впал загонщик. Один из других, как показалось помощнику, бородатый четвертый Джон-загонщик, даже сначала посмеялся: он характерно двигал головой и плечами и держался за живот. Но вскоре и он понял, что произошло непредвиденное. Разговаривать было невозможно, но парни давно уже выработали свой протокол: один из них потащил младенца и держащуюся на его ногу самку к выходу, а двое других пытались унять истерику сослуживца. Когда стало ясно, что это невозможно, когда Старец начал пытаться стянуть с себя шлем, они поволокли его к воротам. Видимо, второго младенца придется изымать через неделю. Они и так уже отстали от графика.

Джон-помощник быстро принял младенца. Самку оглушили и выкинули в загон, прежде чем захлопнуть ворота. Как только коридору вернулась герметичность, Джоны поснимали шлемы. Все, кроме "истерика", тот скатился по стенке на пол и бил всеми конечностями по воздуху.

— Что с новеньким? Он ведь новенький? — спросил второй загонщик.

Младенец начал верещать, нервируя всех.

— Первый Джон, утащи это в первый загон. Я разберусь с новеньким, — перекричал общий гул Джон-помощник. Он присел перед Старцем, привычно выгнув верхние колени вперед, а нижние назад и став таким образом почти в два раза ниже. — Эй. Пошли. Пошли!

Питомец, не в силах снять шлем, бился головой о стену и пол.

— Он инвентарь сломает. Может, шлем негерметичен, и он кислорода хапнул? — предположил четвертый.

— О да, от здешнего воздуха можно в обморок упасть. Да и от светила только эти животные и не дохнут, — подтвердил второй.

Старец начал затихать. Казалось, силы покидали его, как воздух покидает надувной шарик. Джон взял его под руки и поднялся вместе с ним.

— Идем, — голова в шлеме кивнула в ответ. — Я скоро вернусь! — сказал он остальным.

Благодаря лифту привести Старца в его комнату получилось быстро. Хорошо, что на этажах никого не было, все были заняты работой. Джону пришлось самостоятельно раздеть питомца и закрыть на замок, по дороге вернув костюм на нужное место. Шлем был немного поцарапан, и в его герметичности правда можно было засомневаться, поэтому Джон, скрепя сердца, кинул его в утиль.

Когда он вернулся на рабочее место, первый загонщик был уже там.

— Зайдете втроем. Джону стало плохо. Шлем правда оказался поврежден.

— Бедняга, — сказал бородатый, прежде чем надел на голову свой.

Трое загонщиков повернулись к шестым, последним воротам.