Говядина 2

6

— Джон, идешь?

Джон-помощник вскинул тяжелую от недосыпа голову. Он сфокусировал задние глаза на том, кто его разбудил, и увидел перед собой новенького, еще кругленького и мягкого Джона, который не потерял ученический жирок на строгом пайке работников. Он уже кивнул спросившему, но еще не вспомнил, куда и зачем ему надо идти. Когда пришло осознание, появилась и неожиданная бодрость.

Новенький Джон не ждал его и давно скрылся в коридоре. Джон поспешил за ним. Когда он вошел в главный зал, церемония прощания уже началась. На помосте, обычно пустующем, сегодня стояло двадцать старых Джонов, отслуживших свой срок и отправляющихся на заслуженный отдых. В честь этого события всегда устраивался праздник, давалось настоящее мясо из загона, а не клонированная бурда. Джоны-повара выносили на столы блюда с овощами и соусами.

Джон-начальник станции произносил речь, стоя посередине маленькой сцены. Все хлопали, радовались, кричали, посматривали на снующих туда-сюда поваров, выискивая глазами тарелки с мясом. После речи Джон-начальник повесил на шеи отслуживших Джонов красные круглые пропуски — по ним их допустят на корабль, и они отправятся в длинное путешествие домой, находясь в блаженном гибернационном сне и вспоминая свои настоящие имена, хобби и семьи. Джона-помощника впервые за все время работы на станции кольнула обида и ревность.

Новых пенсионеров поздравили, они спустились с помоста и направились к столам, а главное блюдо так и не подали. Все заметно нервничали.

— Садимся, садимся, — добродушно скомандовал начальник. Все беспрекословно, хотя и с паузой, но сели.

Когда повара-таки начали выносить дымящиеся тарелки с розовыми кусками свежего вареного мяса, поднялся гул и гам. Многие работники, особенно новенькие и не попадавшие еще на праздник, визжали в голос и били в ладоши.

— Надо же, не успел приняться за работу, а уже попал на праздник, — поделился своей радостью Джон, разбудивший помощника. Его лицо будто светилось. — Вот повезло, правда?

— Да, — быстро согласился с ним Джон. Он, наоборот, старался не глядеть на еду.

Когда перед ним поставили черную тарелку, на которой аппетитно покачивался кусок мяса в бульоне, источая пар и несравнимый ни с чем аромат, рты Джона мгновенно наполнились слюной. Он поднял взгляд на соседей по столу: все давно уже вцепились в свои куски. А новенький Джон казался самым воспитанным и аккуратным: он пользовался ножом и вилкой.

— Мягкое, — поделился один из загонщиков, — не пожалели для нас, забили самочек.

У Джона одновременно выступили и слюна, и слезы. Совесть, когда-то проснувшаяся и теперь не засыпающая и не дававшая спать ему годами, неистово заглушалась ревностью и голодом. Особым голодом, не когда ты по-настоящему хочешь есть, а когда просто хочешь вкусного.

— Очень вкусно, — будто услышав его мысли, кивнул Джон-новенький. Он мельком глянул на нетронутый кусок Джона.

— Да. Растягиваю удовольствие, — оправдался помощник и взялся, наконец, за вилку.

Он ел, глотая слезы, так удачно подсолившие нежное мясо, распадающееся на мягкие волокна во рту. Слюна буквально затопила рот и горло, процесс переваривания будто начался на языке. Он пульсировал и неистово шевелился, растирая массу по нёбу. Запрокидывая голову, чтобы слезы не лились вниз, а попадали сразу в горло, Джон глотал и издавал странные звуки, которые другими воспринимались как проявление удовольствия. Джоны радостно кивали, смотря на его аппетит. Многие уже расправились со своими порциями и теперь жевали овощи и попивали чай.

Когда тарелка Джона опустела, он отодвинул ее, как бы не давая себе возможности вытошнить ту драгоценную вкусность, что ему так великодушно дали отведать. Но тошноты и не было. С ужасом Джон осознал, что ему вкусно, очень вкусно. Слезы стыда выступили снова, и он боялся, что теперь, когда многие Джоны уже перестали есть, они заметят его состояние. Но встать и выйти из столовой тоже не представлялось возможным. Этим он точно обратит на себя внимание.

От дилеммы спас Джон-заведующий хозяйством, теперь уже бывший. Он подошел к своему любимцу, загородив его от сидящих напротив, и громко сказал:

— Ну, вот и все! Отслужил я свое.

— Очень рад за вас, начальник.

— Теперь я тебе не начальник. Но я тебя не забуду, хороший ты малый. — Он хлопнул Джона по плечу, еще больше загораживая понурую голову от других. Он видел слезы, но играл веселье и добродушие, как профессиональный актер. — Пойдем, напишешь мне адрес, хочу по прибытии на твой оригинал посмотреть.

— А так можно? — В другое время Джон-помощник, наверное, напугался бы, но сейчас его больше занимало свербящее чувство в носу.

— А почему нельзя? Пошли, пошли.

Под этим предлогом, — правдивым или нет, молодой так и не понял, — они покинули зал и направились по гулким плохо освещенным коридорам в кабинет бывшего завхоза.

— Ну что ты устроил? — спросил старший Джон, когда дверь за ними захлопнулась. — Разве можно так?

— А разве можно… так?.. — Джон-помощник указал на свой полный гудящий живот, так и не подняв головы на бывшего начальника.

— Это просто мясо. Оно не… не как Старец. Ну что ты, столько времени прошло уже. Вот как тебя оставлять?

"Времени прошло полтора года", — хотел язвительно заметить Джон. Поначалу он считал дни и недели, но затем перестал, поэтому хвастливо обличать начальника в невнимательности не стал.

Он снова не ответил и просто опустил голову. Урчание переваривающего желудка казались ему оглушающе громкими, вытесняющими все другие звуки. По правде же, и его рациональная сторона прекрасно это понимала, никто ничего не слышал. Живот работал в штатном режиме, как сказал бы добродушный Джон-начальник.

— Я видел распределение, — перешел на другую тему старший. — Ты уверен, что сумеешь?

— Слишком давно себя не ставил. Другие рабочие возмущались. Пришлось.

— Вылет завтра после обеда. Побуду с тобой, если хочешь.

— Не нужно, — быстро ответил Джон.

— Храбришься, — заметил бывший начальник и вздохнул.

Утро следующего дня, первого дня недели, началось у Джона очень напряженно. На подушке он заметил целый пучок волос, так что вместо ванных процедур отправился в медицинский пункт, где медбрат сказал, что все дело в питании, клонированное мясо еще никого здоровее не делало, так что единственный выход — побриться налысо, как многие делают, и терпеть.

— Сколько служите уже? — уточнил Джон-медработник.

— Почти три года.

— Рановато… Может, стресс? А давайте выпишу вам удвоенные порции овощей? Витамины, полезно.

— Хорошо, спасибо, — ответил Джон, зная, что в клонированных овощах не больше пользы, чем в клонированном мясе, но радуясь, что теперь не есть мясо можно будет по медицинским показаниям.

— Вот, на компоты еще карточка. Через месяц приходите, посмотрим вас.

— Спасибо, — повторил Джон и вышел.

Завтракать он не хотел, поэтому, положив карточки в тумбочку у своей кровати, умылся и сразу направился наверх. "Оторвать поскорее, как пластырь. И дело с концом", — успокаивал он себя, совсем забыв, что никто его одного в загоны не пустит, и все равно нужно будет ждать троих загонщиков, которые, наверное, еще в столовой.

На удивление, бородатый Джон уже был тут. Энтузиаст, он обожал первые дни недель. С неделями ничего не меняется, с годами тоже. "Откуда у нас, клонов, могут быть вообще изменения?" — вдруг подумал Джон-помощник. Эта мысль молоточком ударила по мозгу, и стало больно моргать и дышать.

— В загонщики переходишь? — весело спросил бородатый Джон.

— Сказали, молодых всех ставить по очереди, вдруг у кого-то так же хорошо получаться будет, как у тебя. — Это была не лесть: этот Джон обожал свое дело и был лучшим загонщиком много лет, даже среди своих же клонов, которые и поварами были, и распределителями, и принимающими, и лаборантами.

Возбужденный Джон отвлек его шутками и вопросами. Пришлось напрягаться и отвечать, улыбаться и шутить в ответ. Вскоре подошел и старший Джон.

— О, заведующий, а вы чего же? — удивился бородач.

— Попрощаться с любимцем моим, — Джон похлопал "любимца" по плечу, — да и вещи я собрал. Их мало. Картину упаковал, и готово.

— А моего прототипа не навестите? — с долей заискивания спросил Джон-загонщик.

— Отчего же не навестить? Расскажу ему, какой у него хороший, трудолюбивый материал. Какой город?

— Ежамен, Третий-Северный. Не далеко вам?

— Далеко, — грустно ответил Джон на пенсии. — Но как-нибудь заеду, думаю.

— Спасибо большое! — бородатый схватил его руку и начал трясти.

Джон-помощник, недавно наткнувшийся на документ с информацией, что трясти друг другу руки было традицией на данной планете, перенятой и прижившийся у колонистов, отвернулся, задергался. Его покровитель сразу это заметил. Благо, подошли остальные загонщики и принимающий, все начали облачаться в комбинезоны. Пенсионер поговорил с новопришедшими и отошел к Джону-помощнику:

— Крепись. Нельзя же так. Вот как мне уехать?

— А я бы вот уехал, — неожиданно для себя признался Джон. — Чтоб забыть, чтоб не видеть. Не думать о…

— Думать вредно, да, — перебил старший Джон слово "Старце", — голова болеть начинает. Одевайся давай, все тебя ждут.

Оделись, проверили шлемы, кивнули принимающему, чтобы открывал ворота, и началась работа. Джон, столько раз принимавший в ней участие ранее, столько раз видевший, как все это делается, трясся от волнения. "Теперь так каждый раз, — с грустью понял он. — Каждый раз, после Старца".

Как же раньше было легко! Просто думать, что растишь еду на благо своего народа, ничего противозаконного не делаешь. Думать, что ты хороший, и начальники твои хорошие, и прототипы, и все те люди, что далеко-далеко отсюда, в буквально другом мире, едят эту еду и не думают о том, что эта еда умела разговаривать, думать, плакать…

— А Старец теперь… — начал было Джон, зачем-то вслух, но, к счастью, шепотом.

Кое-как, в полузабытьи, отработал все загоны, почти ничего не делая. В женском даже пинка чуть не получил за то, что не помог одному из Джонов отбиться от самки. Она не хотела отдавать детеныша, мычала и хватала их за ноги, ползла за ними до самых ворот. И Джон видел в ее глазах и страх перед ними, перед чернотой ворот, и отчаянье, и непонимание. Но глаза эти были не такими, как у Старца. Он теперь все глаза с ними сравнивал, и радовался, когда не находил той глубокой искорки, что отмечает интеллект.

Перед мужским загоном была передышка. Уж много сил потратили на дерущихся самок. Джон не стал снимать шлем, боясь, что кто-нибудь заметит его состояние.

Все отдыхали, разминались, болтали. Только бородатый Джон не унимался и подпрыгивая ждал, когда принимающий разрешит открыть последние ворота. Все то время, пока загонщики были в вольерах, старый Джон весело о чем-то болтал, и Джон-помощник почувствовал раздражение, думая, что его покровитель совсем ничего не чувствует и вообще за него не волнуется. Ни за него, ни за то, что в загонах все-таки могут быть другие видящие.

— Забрать надо двоих, — сказал вдруг принимающий, оторвав ухо от шепчущего ему что-то Джона на пенсии. — Кто хочет? Остальные могут идти отдыхать. Только этих с собой заберите. — Он указал рукой на пристегнутых к жерди у стены самок и детенышей. Самую буйную оглушили, но все равно пристегнули за ногу. Так она и лежала среди кучи трясущихся немытых тел.

— Я! — радостно отозвался бородач, пока один из Джонов не менее радостно начал снимать шлем и расстегивать костюм, в котором изрядно вспотел.

— Можно идти? Отлично, — сказал он и, кивнув другому, направился с ним к жерди.

Он отделил нескольких самок и соединил их одной цепью. Подождал, пока второй сделает то же с остальными, а потом оба пошли к лифтам. Оглушенная самка бесформенным мешком тянулась за ними, собирая головой немногочисленные углы и кочки. Заботиться о ее ранениях не имело смысла — все равно забивать.

— А ты что же? — скрывая волнение в голосе, спросил старый Джон, провожавший задними глазами гадкую процессию.

Джон-помощник замялся. Хорошо бы уйти. Этот загон самый жуткий, отсюда когда-то пришел Старец, и именно после истории с ним Джону начали сниться кошмары. Но что-то в голосе старого натолкнуло на мысль, что он о чем-то знает или подозревает, и сейчас что-то будет.

Пока он молчал, Джон-пенсионер подошел к нему. Пришлось снять шлем, чтоб поговорить.

— Пойдем, соком тебя напою. Слышал, ты на особой диете, витаминов не хватает, — специально громко позвал он.

— Верно. Но осталось немного. Как оставить Джона? Все-таки двоих надо забирать. Как раз одного я, другого он.

— И то правда, — отозвался принимающий Джон и нажал на кнопку, чтобы ворота открывались.

Черные створки, как обычно, бесшумно разъехались, впустив в коридор неприятный яркий свет. Джон еле успел защелкнуть шлем, но в загоне поработал быстрее напарника. Тот искал самца по ТЗ*, пополнее, а Джон схватил первого попавшегося, к счастью, удачно оказавшегося и жирненьким, и тихим, и, что самое важное, однозначно не говорящим. Он так и жевал кусок курицы, пока Джон тянул его в темноту, взяв за складчатую шею.

Принимающий пристегнул самчика к цепи на стене, тот даже не пикнул. Когда Джон уже собирался к лифту, тяжело выдохнув, он по лицу старого Джона, смотрящего на ворота, понял, что что-то не так.

— Онаука, — прошептал Джон-пенсионер. Помощник услышал его лишь потому, что уже снял шлем, чтобы лучше видеть.

Бородатый Джон вел брыкающегося самца, низкого, но пухленького. Тот выл и пинался, но когда загонщик пересек барьер, фильтрующий кислород и поглощающий солнечный свет, мальчик затих и уставился на Джонов.

Бородатый швырнул его к сородичу, принимающий быстро прицепил и его, чтоб не успел оклематься и не начал буйствовать снова. У Джона-помощника тем временем сердца зашлись в неровном быстром ритме. Он чуть не спросил вслух у покровителя, не показалось ли ему. Но он знал, что ему не показалось. Догадку подтвердил бородатый Джон, подойдя к ним и сняв шлем.

— Смотрите, что у него в руке было, — и он вытащил из-за пазухи книгу.

Джона пробил ледяной пот. Книга — явный признак того, что на данной планете была цивилизация. Она была, хоть и старой, но хорошо сохранившейся, и даже не прикасаясь к ней можно было понять, что сделана она была не руками, а с помощью механизмов. "То есть, на этой планете было книгопечатание… Заводы по изготовлению бумаги, издательства, где эти книги выпускали…" Джон осознал, что давно уже уже это знает, просто услужливый мозг скрывал от него это знание, дабы не расстраивать. "Я ничего не могу сделать. Кто мне теперь поможет?" — Он посмотрел на самца, которого привел бородатый Джон. Тот забился к стенке, прикрывшись вторым самцом. Глаз было не видно, но это было и не нужно — Джон знал, что они такие же, как у Старца.

— Чего только не найдешь в загонах, а? — вырывая его из раздумий, спросил загонщик веселым тоном.

— Безобразие! — громко ответил Джон на пенсии. — Ничего не меняется, никакие реформы не помогают! Ну что это такое! Сколько раз я говорил, что пора бы прибраться в загонах, а верхи все одно и то же говорят: "Нет людей, нет людей!" — и он под шумок вырвал из рук загонщика книгу.

Не успел никто оклематься, как старая потертая вещица исчезла в трубе для переработки.

— Сколько же мусора!

— Точно, — очень четко ответил матерый загонщик.

И Джон понял, что этот Джон тоже что-то знает.

_____

*ТЗ — техническое задание