ГП-12

Эпилог

Осень выдалась на диво тёплая и солнечная. По раскрашенной яркими осенними красками тундре, словно две сороконожки по цветастому персидскому ковру, с севера на юг бежали две оленьи упряжки. На передней, удлинённой нарте сидел глубокий старик в зимней малице[6]с надетым на безволосую голову капюшоном, за ним, на второй упряжке мальчишка лет двенадцати в энцефалитном костюме защитного цвета. За каждой нартой была привязана ещё одна гружёная нарта: одна с дровами, на второй лежало что-то продолговатое, завёрнутое в брезент. Крепкие ездовые быки бежали резво, легко. Впереди, путь ездокам преграждал ручей с высокими, обрывистыми берегами, а перед ним, словно большой лишай, серело гладкое песчаное поле без всякой растительности.

Скоро обе упряжки выехали на песок и остановились. Старик бросил на землю хорей[7] и поднялся. Мальчишка тоже остановился, подошёл к старику и что-то спросил. Они о чём-то поговорили, и каждый занялся своим делом. Мальчишка отвязал гружёные нарты от упряжек и снял верёвки стягивающие груз. Потом сложил привезённые дрова в одну большую кучу, перевернул набок опустевшую нарту и поставил её рядом со второй. Под брезентом второй нарты лежало несколько тонких полутораметровых брёвен, с грубо вырезанными продолговатыми лицами. Мальчишка стал брать по очереди идолов и вставлять их между дном и полозьями поставленной набок нарты.

Старик достал из объёмного короба, установленного в задней части его нарты, несколько бронзовых и медных чашек, нож, короткое кованое железное копьё, какие-то завёрнутые в тряпицы предметы и разложил всё это на земле перед идолами. Старик всё делал медленно и непрестанно что-то бормотал себе под нос. Мальчишка помог старику снять малицу и надеть вместо неё длинное облачение из кожи, сплошь увешанное маленькими металлическими подвесками и диковинную шапку, окованную тонкими медными полосками с оленьими рожками из меди. И старик как будто помолодел. Движения его стали быстрыми и точными. Лёгким движением он вынул из короба большой почерневший от времени бубен и обитую оленьим мехом короткую колотушку с медными подвесками на рукоятке.

Большой костёр заполыхал на голой песчаной проплешине, где совсем недавно ещё стоял газовый промысел. Старик поднёс бубен к огню, и отсыревшая кожа бубна натянулась как струна. Мальчишка отвязал из своей упряжки оленя и подвёл к учителю. Горячая оленья кровь брызнула на песок и низкое БУМ – БУМ – БУМ – БУМ, набирая темп, понеслось над пёстрой осенней тундрой.