Граф Суворов. Том 14 (СИ)

Глава 16

Конкретного решения текущей проблемы мы так и не нашли. Слишком мало сил, слишком много противников, ещё и подвешенная ситуация с ситуацией на границах с Китаем и немецким флотом. Никто не мог гарантировать что дальше будет по крайней мере не хуже, потому что внешняя ситуация обострялась с каждым днём.

— Не уделите мне немного времени, ваше высочество? — попросил Морозов, когда совещание закончилось.

— Конечно. — ответил я, и дождавшись пока остальные министры выйдут, мы сели рядом в кресла. — О чем вы хотели поговорить?

— Не о политике. — усмехнувшись сообщил Петр. — Но о силе что её поддерживает. Совершенно очевидно, что в скором времени тебе придется стать императором. Даже если регалии власти не будут найдены, а церковь не изберет нового патриарха. В стране прошло достаточно волнений.

— Тут вы правы. — я не стал спорить с очевидным. — Но время вернуть регалии, как и назначить патриарха, ещё есть.

— У тебя вошло в привычку рисковать собой. Даже тогда, на приеме, вместо того чтобы отступить и позволить решить ситуацию старшим, ты решил всё сам. — покачал головой Морозов. — Прости что я к тебе по-простому, по-семейному, но Маша не та девочка, которую можно оставлять без присмотра. Особенно с малым ребенком.

— Понимаю, но я и не собирался её бросать. — ответил я. — Но и прятаться за спинами тоже не собираюсь.

— Примерно такого ответа я и ожидал. — улыбнувшись вздохнул Петр. — В таком случае мне ничего не остается делать, кроме как постараться рассказать тебе о вещах, скажем так, не вполне публичных. Не так давно ко мне обратился Леонид, великий князь Багратион, и рассказал, что ты ищешь связь между собой и Меньшиковыми.

— Это было довольно давно. — нахмурившись проговорил я. — К тому же не всеми Меньшиковыми, а их гения — Ольгу, которую называли ведьмой. И уж если совсем конкретизировать, то с тем, как её дар перешел ко мне.

— Давай начнем с начала. Ольга была твоей троюродной теткой. И дар Меньшиковых, как ты знаешь по своей супруге, как и дар Романовых — это пламя. Но Ольга и в самом деле отличалась, она, как я уже сказал, была гением рода, который погиб глупо и странно.

— Глупо. — не сдержавшись я хмыкнул. — Она пыталась убить меня, но в результате погибла сама.

— Я в курсе, но надеюсь ты не держишь за это зла на меня. — проговорил Петр. — Я никогда не хотел тебя убивать, более того, был убежден что ты либо уже мертв, либо сможешь послужить сдерживающим фактором для моей сестры. К сожалению или к счастью, все пошл как пошло. Но давай не будем о прошлом.

— Я давно не вспоминал о событиях тех дней, так что — оставим. — подумав кивнул я. — Так что?

— Синее пламя может являться твоим наследным даром, как и у Ольги. — наконец ответил Петр. — Экстремальная ситуация, борьба за жизнь и наглядная демонстрация твоей слабости просто могли послужить спусковым крючком, пробудившим твой собственный дар.

— К сожалению сколько бы я не читал книг, и не спрашивал ученых, они так и не сумели мне пояснить этот феномен. — пожав плечами ответил я. — К тому же, какая теперь то разница? Она мертва, я получил её татуировку меча и дар. Правда теперь она уже исчезла, или, что вернее, на столько стала частью меня что растворилась.

— Да, об этом я тоже слышал. — проговорил Петр, и замолчал, явно решая, что сказать дальше. Выглядело это довольно странно, особенно учитывая, что регент сам вызвал меня на приватную беседу.

— Есть две диаметрально противоположные возможности. — наконец проговорил Петр. — Первая — ты пробудил свой собственный дар. Это именно твое синее пламя, просто пробудившееся в такой странной форме и постепенно становившееся всё сильнее. Вторая — это дар Ольги, который ты забрал, убив её.

— С первым всё понятно, я просто продолжу развивать дар дальше, как делал до этого. — ответил я, внимательно глядя на регента. — Но, кажется, будь всё так просто, вы бы не начали этот разговор.

— Я видел, как твой отец с легкостью оперирует всеми стихиями. — не стал скрывать Петр. — Если эта возможность есть и в твоей крови, значит её можно пробудить. А если нет, и ты получаешь дар вместе со смертью гения, у меня всё равно есть на примете кандидат одной с тобой крови.

— Давид? — нахмурившись спросил я. — Я не собираюсь убивать ребенка.

— Нет, и я вообще не уверен, что он до сих пор жив. — ответил регент, покачав головой. — Но мое предложение может показаться тебе куда более жестоким… ведь я имею ввиду твою мать.

— Что? — я аж поперхнулся. — Вы с ума сошли?

— Как давно ты её навещал? — задал встречный вопрос Петр. — Екатерина безумна, её тело и сознание необратимо искажено проклятьем диссонанса, она мучается от болей каждую секунду, несмотря на все лекарства. Она заслуживает покой.

— Это убийство беспомощного человека. — возразил я.

— Она пыталась убить тебя, твоих жен и друзей. — напомнил регент. — Пускай ты победил, но, если бы она одержала верх, вы все оказались бы мертвы.

— Она уже получила по заслугам… пожалуй даже больше, чем следует. — ответил я. — Если бы это было в моих силах — я бы её исцелил, не задумываясь.

— Значит это не в твоих силах. — грустно улыбнувшись произнес Петр. — Александр, я всё прекрасно понимаю, но она больше не человек. Она лишь тело, исковерканное диссонансом, зародыш твари, которая стремиться пожрать всех, кто находится рядом. Её держат в цепях и толстых ремнях, скованную по рукам и ногам. Если тебе чуждо милосердие и ты хочешь силы — убей её ради трона, ради её дара ледяного аспекта, ради… ради меня, себя и её самой. Она уже достаточно настрадалась.

С этими словами он поднялся, и кивнув быстро направился к выходу. Я же надолго задумался, понимая всю неоднозначность ситуации. Болезни Екатерины было сложно найти подходящее сравнение просто потому, что будь она обычным человеком, или даже аристократом из низших сословий, её бы давно убили без всякого спроса. Ещё в момент обращения в тварь.

Не операбельный рак, с метастазами в мозг — это куда более легкое и менее болезненное состояние, чем-то в котором сейчас находилась Екатерина. Даже в крайней форме старческая деменция оставляла в человеке больше человеческого чем то, что творило с телом и разумом искажение диссонанса.

Эвтаназия? Пожалуй да, быстрая и безболезненная смерть — лучший для неё выход. Только вот предложение, которое мне сделал Петр, это не только мольба о помощи страдающего брата, но и политическое деяние, которое не может не сказаться на всё жизни империи. У Екатерины до сих пор множество сторонников, которые прикрываясь её именем и титулом поддерживают оппозицию.

— Церковь подобное решение не поддержит. — заметила Инга, когда я рассказал супругам о предложении Петра. — Так что в публичное поле выносить этот вопрос категорически нельзя.

— Ну почему же, можно, но не как вопрос. — подумав возразила Ангелина. — По факту смерти бывшей императрицы матери, рассказать, как она мучалась за народ. Учитывая, что происходит с Екатериной, это будет милосердие.

— Милосердие которого она не заслуживает. — коротко сказала Мария. — Но умереть она должна, в этом я тебя полностью поддержу. Я сама не раз задумывалась о том что пора избавляться от тетки, а раз уж отец к тебе с таким предложением пришел, значит и в обществе его сторонников такое решение уже созрело.

— Такое решение не принимается нахрапом, за один день. — проговорила Инга. — Скорее всего, обсуждение заняло не один месяц, со времени искажения императрицы, а значит решение взвешенное и коллегиальное. Но принимать его только тебе, в конце концов — она твоя мать.

— Она защищала тебя до пятнадцати лет. — напомнила Ангелина. — Несмотря на то что ты лежал в коме. Заботилась о тебе, старалась найти способ исцеления, но то, во что она превратилась — это больше не она. Это вообще не человек. Отпустить её будет правильным решением.

— Которое можно принять и без твоего участия. — кивнула своим мыслям Мария. — Дорогой, если тебе сложно принять это решение самому, я могу сделать это за тебя.

— Как верно заметила Ангелина, мать заботилась обо мне до пятнадцати лет, хоть и делала это очень своеобразно. — сказал я, заставив Марию замолчать на полуслове. — Так что с моей стороны будет свинством не испробовать все способы исцеления, прежде чем принимать окончательное решение. И плевать что скажут бояре или дворяне, в первую очередь важно, что считаю я сам. Если она умрет по моей вине, а я не верну долг, это может стать преградой на пути к моему духовному росту.

— Вот как? — Мария задумчиво посмотрела на меня. — Но ведь ты убивал десятками, сотнями — и это не стало для тебя проблемой.

— Одно дело убить в бою, или во время самообороны. Совсем другое — убить беззащитного. — возразил я. — Она сейчас как ребенок или скованный зверь…

— Если ты так говоришь, дорогой, то пусть будет так. — проговорила первая супруга. — Если тебе нужно убить её самостоятельно, чтобы стать сильнее, я готова подождать столько сколько ты считаешь нужным.

— Хорошо. — кивнул я, задумавшись. Я не обманывал девушек, психологическая преграда вполне могла стать кармической расплатой за необдуманное действие, а убийство безоружных и слабых вполне подходило под эту категорию. Хотя выгод от смерти Екатерины было предостаточно, в первую очередь я должен был убедить себя, что сделал всё что мог, и что было правильно.

— Куда ты, дорогой? — спросила Мария, когда я поднялся с кресла.

— Проведаю матушку. Постараюсь понять можно ли с ней что-то сделать. — ответил я, выходя из покоев. Девушки ничего не сказали, даже Ангелина оказалась не готова поддержать меня в моем визите больной. Но не пройдя и половину мне пришлось отвлечься на окрикнувшего Константина, быстро догнавшего меня в коридоре.

— В чем дело? — спросил я, заметив, как он хмурится.

— Принц Атамаль был ранен пару часов назад. — сказал Багратион-младший. — Мы получили шифровку только что. Сейчас войска принца и поддерживающие его эскадры отходят от Багдада на север, и объединятся с эскадрой Амин-бея. Но их силы совершенно несопоставимы с войсками дяди Вахамеди. Боюсь без нашей поддержки они не справятся и вскоре будут разбиты.

— Плохо. — проговорил я, наскоро прокручивая в голове разговоры в совете министров. — Но ты сам знаешь, войск у нас нет.

— Как вариант — мы можем предоставить принцу политическое убежище, заявив, что признаем его право на престол. Тогда, после окончания конфликта на западе и закрытия зоны, мы сможем возвести его на трон Персии. — предложил Константин. — Это будет самый простой вариант.

— Судя по выражению твоего лица — простой, но далеко не лучший. — ответил я.

— Да, боюсь, что так, ваше высочество. — вздохнул Багратион-младший. — Если мы не поможем принцу в ближайшие сутки, его враги укрепят свою власть, организуют оборону и окопаются на своей территории. Сейчас в народе Персии ходят брожения, некоторые выступают за законного наследника, другие же придерживаются его дяди, но если принц сбежит, все останутся только на одной стороне.

— Плохо… терять союзников нельзя. — проговорил я.

— Хуже всего, что объединенные войска Лиги наций, в составе Англии, Японии, Индии и Штатов займут эти рубежи, посадив своих марионеток во всех городах. Тогда, даже если принц выживет после ранения, ловить нам будет нечего. — пояснил Константин. — Боюсь решение нужно принимать быстро.

— Быстро… — я на мгновение зажмурился, отдавшись интуиции и предвиденью. Ничего. Ни плохого, ни хорошего, хотя небольшая тревожность присутствовала, но безотносительно личностей — в целом. — Пусть подготовят мой флаер. Если Краснов его ещё не воссоздал — готовьте к вылету скоростную яхту. И передайте Амин-бею что я прибуду для лечения принца. В первую очередь нужно будет сохранить его жизнь, разбираться потом.

— Как прикажете, ваше высочество. — поклонившись ответил Константин, и дождавшись разрешения быстро удалился в свой кабинет. Я же продолжил путь, и вскоре оказался на женской половине, в покоях, отведенных для содержания императрицы.

— Ваше высочество, нас никто не предупредил о вашем визите. — немного сумбурно проговорила врач, постоянно присутствовавшая в палате. — Иначе я бы её разбудила. Сейчас ваша матушка под сильным обезболивающим и снотворным…

— Успокойтесь, всё в порядке. — ответил я, подходя ближе к существу, прикованному к койке. Выглядела Екатерина ужасно, опознать в монстре императрицу мать было практически нереально. Правая рука полностью влилась в туловище, сросшись с ним. Левая же наоборот, разошлась на несколько щупалец. Лицо поплыло, будто его слепили из пластилина, а потом разогрели.

Сев у кровати на круглую табуретку я сконцентрировал истинное зрение, проникая взором в глубину тела и оценивая повреждения внутренних органов. Самое близкое слово — катастрофа. Несмотря на правленные меридианы существо сохраняло жизнь только благодаря энергии диссонанса и капельницам. Было ли тут что спасать? А когда я лежал в коме — было? Или она об этом не задумывалась?

— Если хотите, я могу попробовать её разбудить. — проговорила доктор. — Только, если позволите, я бы не хотела здесь присутствовать, когда ваша матушка придет в себя. Она обычно буйствует.

— Вот как? — удивленно посмотрел я на врача.

— Да, четверо уже пострадало, поэтому нам постоянно приходится держать её под снотворным. — ответила женщина с жалостливой улыбкой.

— Не беспокойтесь, будить я её не собираюсь. — ответил я, подбодрив врача, а сам возвращаясь к осмотру. А в самом деле, если не будить, то что? чего я хочу добиться, а главное — что реально могу сделать?

Исцеление? Учитывая степень искажения меридианов и всего тела, проще ампутировать половину… да что там, всё, оставить только туловище и голову, остальное проще вырастить заново чем бороться с эффектом диссонанса. Но даже если не брать в расчет искажение…

Я сконцентрировался на мозге Екатерины, пытаясь определить главное — целостность хранилища души. В разных религиях местоположение души трактовалось по разному, индейцы считали что она живет в глазах, европейцы были уверен что в сердце, но я, как и мои учителя, и другие мудрецы востока, твердо знали что хранилище души — в мозгу человека, почти в самом её сердце. Больше того, её вполне можно было разглядеть даже с помощью приборов — например МРТ. Правда ученые списывали всё на сигналы мозга, но я-то знал истину.

Жаль только что никакие мои знания не могли помочь Екатерине, ведь её духовное убежище оказалось повреждено. Восстанавливать состоящую из более чем девятисот лепестков чакру — дело крайне сложное, это не четыре узла меридиана для построения чакры земли и не шесть для воды. Но я не сдавался.

— Не беспокойте меня. — приказал я и без того замершей женщине, и положил пальцы на голову Екатерины.

Пока рано думать о целостности. Первейшая задача — восстановить общую функцию мозга, нормализовать выработку гормонов, уменьшить давление на нервы, идущее от внутренних органов, нейтрализовать эффект диссонанса в черепе…

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я очнулся от работы. Опасность кольнула в висках, мгновенно возвращая меня в реальность. Я оглянулся, но не увидел никого постороннего. В кабинете по-прежнему оставался лишь я, доктор и Екатерина. При этом угроза исходила именно от прикованной к кровати женщины.

— Вы с ней что-то делали пока я занимался исцелением? — спросил я у врача, но ответить та не успела. Волна диссонанса ударила по нам обоим, я успел прикрыться щитом, хотя первые два слоя мгновенно разлетелись, а вот доктору повезло меньше. Её отбросило так, что ударившись о стену, женщина сползла на пол без сознания.

А в следующее мгновение мне стало не до врача, ведь Екатерина, только что прикованная к кровати ремнями, поднялась над ней, не касаясь щупальцами, заменившими ей ноги, пола, и зависла в воздухе.