Графство Дюбуа

Глава 9

Закрывая дверь спальни графини, Оля думала, отчего у старушки так поменялось настроение? После разговора с внуком она стала задумчивой и немного заторможенной. Приняв горячую ванну, сама, без помощи сиделки, облачилась в белую льняную длинную ночнушку и легла в кровать, включив лампу на тумбочке и взяв в руки книгу.

Оля не стала спрашивать, что случилось, просто пожелала доброй ночи и вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.

Спускаясь по широкой лестнице, девушка держалась за перила и ловила на себе мрачные взгляды с портретов. Уже в день приезда у нее появилось чувство, будто люди на холстах пристально следят за каждым ее шагом. А больше всего пугали глаза: они казались живыми, еще мгновение – и веки зашевелятся.

Остановившись на середине лестницы, Оля прислушалась к идеальной тишине дома. Создавалось впечатление, словно она здесь одна. Конечно же, это не так: Августа в своей спальне и наверняка читает книгу, а Захар, скорее всего, разбирает сумки или уже начал работу в лаборатории. В большом и старом доме сейчас находилось три человека, но он продолжал молчать, не издавая ни единого звука.

Царящий за окнами вечер погрузил особняк во мрак. Хотя внутри и днем было темно из-за гобеленовых портьер, не пропускающих солнца. Даже не спасали большие люстры, пытающиеся ярко светить.

Наконец-то добравшись до кухни, Оля прикрыла резные деревянные двери и подошла к холодильнику. Чего-то мясного или тяжелого не хотелось, поэтому достала овощи и быстро нарезала себе салатик, заправив его только лимонным соком.

Приступив к легкому ужину, девушка смотрела на стакан, наполненный прохладной водой, и думала о том, что ей не помешал бы бокальчик вина. Она не особо дружила с алкоголем, но сейчас хотелось сделать глоток терпкой и сладкой жидкости, от которой закружилась бы голова, а все мысли улетучились хотя бы на время.

На кухне имелся встроенный бар, где хранилось несколько бутылок вина, но Оля не смела к ним прикасаться. Во-первых, пить на работе не положено, а работа у нее двадцать четыре на семь. Во-вторых, скорее всего, стоимость одной бутылки равняется ее зарплате за месяц. По ее меркам – о-очень дорого. А в третьих, она должна оставаться трезвомыслящей.

Тяжело вздохнув и отпив немного воды, поставила стакан на стол. И вздрогнула, когда дверь открылась. Она совсем забыла, что теперь в доме они с графиней не вдвоем.

– Добрый вечер, – поприветствовал Захар девушку, под его взглядом переставшую жевать.

– Добрый, – пропищала Оля, проглотив недожеванный лист салата.

– Не помешаю? Я хотел сделать кофе.

– Нет, конечно, – улыбнулась Оля. Наверное, нужно было пригласить Захара на ужин. Он только с дороги, неизвестно, сколько времени провел в пути и ел ли вообще. От этой мысли щеки вспыхнули. – Вы, может, голодны? – запоздало поинтересовалась она, когда Захар включил кофемашину. Аппарат зашумел, нагревая воду и перемалывая зерна кофе.

– Нет, спасибо. Не беспокойтесь, я по дороге заехал в ресторан и поужинал. Тем более вы присматриваете за графиней, а не за мной. А я самостоятельный мальчик и знаю, где что лежит.

Девушка кивнула и продолжила есть. Аппетит пропал, но она все же доела салат.

– Оля, вам сделать кофе?

– Нет, спасибо. Я его стараюсь на ночь не пить, а то не усну.

– Повезло вам. А вот на меня практически не действует. Минут на пятнадцать хватает, а потом весь эффект пропадает.

Кофемашина закончила работу. Захар подхватил кружку и сел напротив Оли. Помешивая чайной ложечкой напиток, мужчина иногда бросал любопытные взгляды на новую сиделку Августы. Та ему сразу понравилась. Еще не видел ее лица и подошел сзади, наклонился и вдохнул свежий, едва ощутимый аромат духов, уже в тот момент заинтересовался. Эта девушка, с непослушными черными волосами, собранными в нелепый хвост, и светло-зелеными глазами, не особо отличалась от тех, кто работал у графини раньше. Но чем-то привлекала.

– Значит, вы сиделка бабушки, – констатировал он уже и так понятный факт.

– Угу, – подтвердила Оля. Она была напряжена: плечи распрямлены, спина идеально ровная. Отпив из стакана воды, поинтересовалась: – А вы надолго приехали?

– Не знаю, – усмехнулся Захар. – Уже надоел? – он приподнял бровь, разглядывая девушку, у которой от такого пристального внимания щеки немного зарумянились. Забавно.

– Нет-нет! Просто интересно. В доме только мы с графиней, и, думаю, вы нисколько не помешаете. Наоборот, раскрасите немного жизнь своей бабушке. Августа Александровна часто о вас говорила.

– Правда? И что же такого бабуля обо мне рассказала вам, Ольга? – заинтересованно подался немного вперед Захар.

– Ну-у… Что вы ученый и что очень умный мужчина, – Оле стало неловко перечислять все слова графини. А их было много. Иногда казалось, старушка просто нахваливает ей внука. – Она, кажется, гордится вами.

– Гордится? – Захар громко рассмеялся. – Графиня меня ненавидит.

– Вы ошибаетесь! – Оля даже не поверила своим ушам. – Она любит вас.

– Вряд ли. Эта женщина не способна любить кого-то, кроме себя. Уж поверьте, я знаю ее не один год.

Оля ошарашенно посмотрела на Захара. Его слова не укладывались в голове. Ненавидит? Он ошибается! Да Августа самый добрый и душевный человек из всех, кого только ей доводилось встречать!

– Мне неизвестно, по каким критериям вы оцениваете любовь, но, по-моему, ошибаетесь. По крайней мере так видится со стороны.

Захар устало улыбнулся и опустил глаза, разглядывая черную кофейную жидкость, словно в ней есть нечто интересное. Девушке показалось, будто он хотел что-то сказать, но не решился. В кухне повисла тишина. Неловкое молчание затянулось.

– А вам нравится в этом доме? – резко произнес мужчина, подняв глаза.

От такой внезапной смены темы Оля растерялась, но быстро собралась:

– Да. Дом старый, но в нем есть своя прелесть, свои тайны и секреты. И пусть многое пугает, но особняк мне нравится.

«А может, Захар и расскажет о графстве? И не придется лезть на чердак, как просил Иван Никифорович? Если он вырос здесь, то наверняка знает секреты дома», – подумала девушка, но задавать вопросы пока не решилась. Нужно сперва приглядеться к нему.

По недолгому общению ведь не поймешь, что он за человек. Расскажет она о привидениях, живущих в особняке, и об услышанных голосах, а Захар примет ее за сумасшедшую и сдаст в психиатрическую лечебницу. Нет, такого «счастья» ей не нужно. Значит, надо быть осторожной в высказываниях и вопросах.

– Что вы имеете в виду под словом «пугает»? – уточнил мужчина, и его плечи напряглись, а сам он подобрался.

– Ну, к примеру, эти портреты вдоль лестницы. У людей на них такие взгляды, словно они… живые, – последнее Оля практически прошептала.

А Захар громко рассмеялся, откинувшись на спинку стула. Только спустя минуту смех стих, и мужчина заговорил:

– Простите. Знаете, вы не одна такая. Я тоже, когда был ребенком, боялся этих портретов. Мне также казалось, будто они за мной наблюдают. А потом привык. В каждом из этих портретов есть частичка того, кто на них изображен. Возможно, поэтому они настолько пугающи.

– В смысле? Какая частичка? И кто эти люди? – непонимающе нахмурилась Оля, в ее глазах появился страх.

– Предки графини. Все, кто когда-то жил в этом доме. Вы уже, наверное, знаете, особняку не одна сотня лет, и он передавался из поколения в поколение. Даже не скажу, кто именно его построил. И сколько бы ни прошло лет, в доме ничего не меняется. Ни обои, ни мебель, ни даже посуда, из которой вы сейчас едите. Наверняка из нее ела бабушка графини. Ну, или дедушка. Здесь все пронизано стариной. Заходя в этот дом, словно проваливаешься на несколько веков назад. Я в юности предлагал Августе сделать ремонт, но она напрочь отказалась. Мы даже поругались. А что касается портретов с частицей изображаемого человека, то это некая традиция семейства Дюбуа. Художник в краски подмешивал кровь того, кого изображал. А если вы присмотритесь к женским образам, то заметите поразительный объем их причесок. Попробуйте, проведете пальцем. И тогда поймете – это настоящие волосы, запечатанные под краской. На одном из портретов есть ноготь, а кое-где – куски срезанной кожи.

– Какой ужас! – Оля поморщилась. О добавлении в краску крови при написании портретов она слышала, но вот кусок кожи и ноготь – уже перебор. – Только не говорите, что есть портрет и с вашей кровью! – воскликнула, во все глаза глядя на Захара. Уголки рта мужчины приподнялись в подобии улыбки.

– Нет, моего портрета нет. Я не кровный потомок семейства Дюбуа и, слава богу, не удостоен «величайшей чести».

– А кто вообще придумал эту традицию? Разве такое нормально?

– На этот вопрос не отвечу. Ни разу не интересовался. Августа говорила, что мои родители рано умерли? – Оля кивнула. – Так вот, в детстве отец рассказывал мне сказки о доме, живущем своей жизнью. Он умеет дышать и у него есть сердце, в нем заперты привидения и никто никогда не видел хозяев, – последние слова мужчина произнес чуть слышно, и по коже девушки пробежали мурашки. Внезапно Захар рассмеялся. – Оля, чего вы так испугались? Наверное, лучше не вспоминать эту историю на сон грядущий.

Девушка покачала головой. Как бы ни было страшно, она уже заинтересовалась.

– Нет, говорите, – Оля обняла себя за плечи, чтобы успокоиться. В отличие от нее, собеседник сидел в расслабленной позе.

– На самом деле, это обычная страшилка отца. Он не любил поместье Дюбуа и, насколько мне известно, даже не привез сюда мою мать для знакомства с графиней. Мол, здесь ей нечего делать. И когда я просил у него сказку, всегда рассказывал о графстве Дюбуа, доме, кормящемся человеческими жизнями. Наверное, чтобы я сюда не ездил. Отец, слыша о доме, неизменно вздрагивал. Говорил – это очень плохое место, и переступивший его порог уже не выберется. Дом не отпустит, будет питаться страхами, а потом придет хранитель и замурует в стену.

Услышав последнюю фразу, Оля вздрогнула и покрылась мурашками. Ее дыхание перехватило. «Замурует в стену», – крутилось у нее в голове, словно на перемотке. Тут же вспомнился сон, в котором неизвестный мужчина закладывал кирпичами живую девушку.

– И вы в это верите? – прошептала она.

– Верю во что? В то, что дом живой?

– Да, – Оля кивнула.

– Конечно не верю! Я сюда приезжаю постоянно и свободно потом уезжаю. Как видите, еще жив, и никто не пытается меня никуда замуровать. Наоборот, эти стены дают мне силы, и я могу работать сутками напролет. Только приезжая в графство чувствую себя живым, как бы странно такое ни звучало. А что касается сказки… Это просто выдумка отца, желающего напугать меня. Я уже упоминал, они не ладили с графиней. И я его понимаю: у старушки отвратительный характер. Странно, что с вами она ведет себя по-другому.

Но Оля даже и задумываться не хотела о том, почему Августа выделяет ее из всех. Мысли занимал услышанный рассказ.

– Вы в самом начале говорили, что все вещи остались со времен предков графини. Но посмотрите на их идеальное состояние. Как им удается так хорошо сохраняться?

Захар тяжело вздохнул.

– Оля, не принимайте мои слова близко к сердцу. Графиня всегда тратила немало денег на поддержание вещей в идеальном состоянии. И вообще, кажется, мы беседуем не том. Лучше скажите, вы уже были в моей лаборатории?

– Нет.

– А хотите?

– Думаю, это неуместно.

– А, – отмахнулся Захар, – прекратите. Ничего неуместного. Пойдемте, познакомлю вас со своими подопечными.

Оля, конечно, лучше бы поговорила еще о доме и графине, но, если настаивать, то Захар поймет ее неправильно. Так что нужно на самом деле закрыть эту тему. Но только на время, до следующего удобного момента.

Помыв тарелку, Оля вытерла посуду и обернулась к ожидающему Захару. Мужчине явно не терпелось показать свое лабораторное логово, где он проводил большую часть жизни.

Спускаясь на подвальный этаж, Оля непроизвольно поежилась. И пусть ходила сюда не раз – забросить в стиральную машинку грязные вещи, – но дверь в лабораторию всегда оставалась закрыта. У девушки даже мысли не возникало заглянуть внутрь.

– Вы побледнели. Боитесь? – раздался насмешливый голос у нее за спиной, когда они подходили к серой железной приоткрытой двери.

– Нет. Просто немного волнуюсь, – призналась Оля нехотя. Почему-то создавалось впечатление, будто она нарушает закон и вступает туда, где ей не место. Но если уж согласилась, то разворачиваться и уходить глупо.

Распахнув дверь, Захар пропустил девушку вперед и вошел следом. От громкого хлопка Оля вздрогнула, обернулась и увидела довольную улыбку мужчины. Сейчас, под тусклым светом лампы, висящей в центре зала над металлическим столом, эта улыбка показалась жуткой и какой-то нечеловеческой. Словно перед ней сам дьявол.

Громко, сглотнув, Оля быстро отвернулась, чтобы не смотреть в глаза, казавшиеся двумя черными, поглощающими все живое безднами.

– Ну же! Смелее! Мои жабы вам ничего плохого не сделают.

Обойдя Олю сбоку, Захар расслабленным и уверенным шагом направился к металлическому столу, на котором стоял длинный аквариум, разделенный на секции. В каждой сидело по несколько небольших желтых в черные пятнышки жаб.

Оля подошла ближе и склонилась к аквариуму. Внезапно одна из представительниц земноводных резко прыгнула вперед, налетев на стекло. От неожиданности девушка вскрикнула и отшатнулась, врезавшись в Захара, странным образом оказавшегося стоящим позади нее.

– Миленькое создание, – еще не отойдя от испуга, дрожащим голосом пробормотала Оля, выпутываясь из кольца мужских рук. По лаборатории пронеслось недовольное кваканье, и девушка сделала крохотный шаг назад, к двери. – В первый раз вижу такой окрас, – проговорила она, следя за жабой, не сводящей с нее взгляда.

– Это жаба чирикита, считается одной из самых ядовитых на планете. Я приобрел их в Коста-Рике, куда мы недавно ездили с группой ученых.

– И зачем вам они? – с ужасом спросила Оля и снова сделала шаг назад, уже гораздо шире первого.

– Вы забыли, кто я?

– Нет, но существование рядом с этими, – Оля указала на недовольно следящую за ней жабу, хотя другие сокамерницы не обращали никакого внимания, – опасно.

– Вот я и разрабатываю новый антидот, способный заблокировать яд этой жабы.

– И как? Получается?

– Да. Уже проведено несколько исследований на мышах, – Захар бросил взгляд на клетку, стоящую на соседнем столе, и Оле отчаянно стало жаль этих бедных существ, на которых проводились опыты. – Я пытаюсь смешивать яд нескольких земноводных.

– То есть вы делаете благое дело? – со скепсисом спросила девушка. Жаба снова протяжно квакнула. Вообще, Оля не очень-то любила земноводных и чешуйчатых. Вторых она особенно боялась.

– Можно и так сказать, – кивнул Захар.

– А чем именно опасны эти жабы?

– При попадании яда на кожу происходит блокировка нервных окончаний, появляются судороги, потеря координации. И, если ничего не предпринять, – паралич.

– Ого! – Оля испуганно посмотрела на внешне милое желтое маленькое создание, не больше пяти сантиметров в длину, и пообещала себе больше никогда не заходить в эту лабораторию. – И вы не боитесь, что подобное произойдет и с вами? А если они выпрыгнут и ускачут куда-нибудь?

Захар снова рассмеялся.

– Не говорите ерунды. Я не глупый школьник и работал с созданиями не в пример страшнее. Поверьте, чирикита не самое опасное земноводное.

– Куда уж опаснее.

Оля обвела быстрым взглядом лабораторию. Ей не особо понравилось это место. Темно, мрачно, еще и опасно. Ужасно захотелось сбежать.

– Вы хотите уйти? – словно прочитав мысли, спросил Захар.

– Если можно.

– Конечно, – быстро ответил мужчина. Оле показалось, даже как-то сник, расстроился.

Она почувствовала себя неловко. Считай, Захар допустил ее к своему сокровищу, а она так пренебрежительно к нему отнеслась.

– Вам нравится ваша работа? – спросила девушка, когда они поднимались по лестнице на первый этаж.

– Да. Я ведь не всегда сижу в лаборатории. С группой ученых мы часто путешествуем по разным странам. Смотрим мир, проводим исследования. В моей профессии, как и в любой другой, немало хороших моментов. И я через многое прошел, чтобы стать тем, кем стал. Мой выбор осознанный.

Ответ Захара звучал убедительно. Наверное, это прекрасно – найти работу, доставляющую удовольствие. Оле нравилась медицина, и она неплохо в ней существовала до недавнего времени. Но всегда, сидя на работе или выполняя манипуляции, думала о том, что, может, это не то? Возможно, есть более интересное и полезное для нее занятие? Но мечты оставались только мечтами.

В холле первого этажа они распрощались. Оля ушла в свою спальню, а Захар вернулся в лабораторию, сообщив, что ему нужно еще поработать.