Гран-при за лучший прикол

Хорошо, если только ей.

Тамара сделала вид, что поскользнулась и локтем толкнула тяжелую застекленную дверь, та чуть приоткрылась. Тамара наконец услышала дрожащий от напряжения голос пришельца.

― Она уверяет, что конверт у меня взяла другая девица, она в тот день приходила устраиваться на работу. Как раз на место секретаря.

― Ну и что? Знаешь, сколько их за эти дни здесь перебывало?! Они и сейчас приходят, только что одну запустил, вон ― охранник небрежно кивнул в сторону Тамары ― с кроссовкой возится!

― Но в конверте важные документы, и я должен…

― Зато я ― нет, ― рявкнул охранник. ― Нужно смотреть, кому что суешь!

― Но она представилась секретарем!

― Она представилась?! Да я уверен ― ты сам ее принял за секретаршу и отдал ей свои дурацкие бумаги!

― А за кого я должен принять девку, если она торчит в приемной?

― За посетителя!

― А где секретарша?!

― Сам сказал ― вышла.

― Она обязана сидеть на месте!

― А в туалет?

― А мне какое дело?!

Охранник покраснел от злости. Вцепился в лацканы черной легкой курточки и прошипел:

― Слушай, мужик, на кой черт мне твои проблемы?!

Чувствуя, что дело вот-вот закончится дракой ― мужчины себя уже мало контролировали ― Тамара распахнула дверь и со смущенной улыбкой пролепетала:

― Простите, пожалуйста! Может, я смогу чем-нибудь помочь?

Охранник отпрянул от багрового от гнева посетителя. Дышал он тяжело, кулаки рефлекторно сжимались. Он вытер рукавом пот со лба и вернулся на свое место у двери.

Посетитель зло произнес, на Тамару он даже взгляда не кинул:

― Мне нужно найти девчонку в синем костюме! Маленькая, смазливая, хрупкая, в очках… Я именно ей отдал конверт!

Тамара, услышав про очки, облегченно выдохнула ― не Лелька. Старшая сестра очки ненавидела. Как и свою близорукость. Она их принципиально не носила. Хотя имела, конечно.

― А фамилия, ― осторожно вмешалась Тамара, ― у нее есть? Может, она представилась секретарю, раз пришла на прием к шефу?

― Если бы! ― с горечью махнул рукой тип в черной куртке.

― Наверняка представилась, ― буркнул охранник.

― Может и так, ― пожал плечами неудачливый клиент. ― Да только ваша Светка имени не запомнила. Вот и врет, что девчонка не представлялась. ― Лицо его снова покраснело, и он с ненавистью выдохнул: ― У-у, дура!

― Считаете, та, в очках, не передала секретарше ваш конверт? ― осторожно поинтересовалась Тамара.

― Да не помнит ничего эта идиотка! ― прорычал охранник. ― Может, девчонка что-то и лепетала. А может, и нет. Светка себя уволенной считала, плевала на все.

― А если конверт остался в приемной? Среди других документов? ― предположила Тамара.

― А то я не спрашивал!

― Или секретарь перед уходом все выбросила? Так часто бывает, место свое чистила, вот и…

Видимо, такая мысль в голову типу в кожаной куртке не приходила. Он замер с открытым ртом. Потом прошипел:

― Убью кретинку!!! ― И почти побежал к припаркованной рядом с офисом «Ауди».

Тамара с охранником переглянулись. Парень задумчиво протянул:

― Вообще-то видел я в тот день одну… как раз в темно-синем костюме. И тоже место секретаря искала. ― Он поморщился. ― Симпатичная, но… не хотелось бы с такой в одной фирме работать!

― А что такое? ― настороженно пробормотала Тамара.

― Параграф в юбке!

― В очках?

― Кажется.

― А фамилию не называла?

― Не помню. Она в тот день не первой пришла, пятой, что ли?

Они проводили взглядами резко тронувшуюся с места машину. Тамара рассеянно бросила:

― Ищет свой конверт, будто…

― Да запросто!

― Думаете…

― Рожу его хорошо рассмотрела?

Тамара пожала плечами.

― Уголовник!

― Да что вы…

― Сто процентов!

Тамара помрачнела, она волновалась за сестру. Охранник наклонился к ней и вполголоса сказал:

― У нас сегодня в офисе черт знает что творится. Наверняка из-за этого конверта, чтоб он провалился!

― Да-а?

― Кто-то всю приемную перевернул, пока новая секретарша со своим попугаем ― ну и птица ж у нее! Сходи, не пожалеешь! ― у босса кантовались. Явно что-то искали. Понятно ― конверт.

― Но как же? ― Тамара смерила выразительным взглядом широкие плечи охранника.

― Сам не знаю. Через меня с утра человек десять прошли, я о клиентах. Половина из них ― дамы. Все на вид вполне э-э…

― Респектабельны? ― шепотом подсказала Тамара.

― Вот-вот. Ума не приложу, кто там шарил!

― А… этот? ― Тамара кивнула вслед отъехавшей машине.

― С утра заходил, потом исчез. Сама слышала ― к Светке бегал. Видимо, шеф ему адрес дал. Во всяком случае, тут он появился только что. Уже после тебя.

― А не мог он как-нибудь…

― Не мог. Все окна закрыты, я проверил. На первом этаже решетки. Нет, не он там все порушил.

― А секретарша? ― Тамара смотрела взволнованно.

― А что той дурочке? ― хмыкнул охранник. ― Повизжала немного, потом ее кофе отпаивали, пока уборщицы приемную в порядок приводили.

Тамара растерянно моргнула: первый раз на ее памяти кто-то назвал Лельку «дурочкой». Конечно, сестрица временами ведет себя весьма э-э… рискованно, но чтоб ее дурочкой…

Что-то тут не так!

Тамара торопливо пробормотала:

― Пойду я, наверное. Вдруг да что выйдет. Если вы считаете свою секретаршу…

Охранник засмеялся. Кивнул на холл и весело воскликнул:

― Сходи, не пожалеешь! Да если к нам не устроишься, все равно не пожалеешь!

«Интересное напутствие, ― размышляла Тамара, озабоченно поглядывая на часы: она явно опоздает сегодня с перерыва. ― Будто в цирк меня отправлял, а не в кабинет шефа…»

Тамара остановилась перед огромной двустворчатой дверью и хмыкнула: не первый кабинет, и не первая приемная, где она побывает. Обычно отличались они лишь интерьером ― не слишком! ― и секретаршами ― очень мало! – блондинками или брюнетками разной степени обнаженности.

Интересно, как Лельке ее новое рабочее место? Если приемная отделана как сам офис, ей можно позавидовать. Хотя эта странная история с конвертом…

Тамара примерилась постучать, но увидела звонок и пожала плечами: глупо как-то звонить в открытые двери. Вон щель какая между створками. Проще войти без стука. Лелька сейчас на нее глаза выкатит…

Тамара осторожно толкнула дверь и ступила через порог. Чей-то ― совершенно незнакомый голос! ― меланхолично произнес:

― И кто вас только воспитует? Стучать, дева, надо…

«Не Лелька! ― мелькнуло в голове. ― Может, выскочила куда?»

Тамара нашла взглядом стол и обомлела: огромный пестрый попугай смотрел на нее явно недружелюбно. Неуклюже переступил с лапы на лапу и ― тот же баритон! ― раздраженно буркнул:

― Вползла-таки без стука!

И тут же получил по затылку. Тамара повернула голову к хозяйке тонкой изящной ручки с огромным дутым браслетом на запястье и ошеломленно открыла рот: вот это номер!

Она явно не туда попала.

Или бессовестная Лелька нарушила-таки свои принципы и соврала ей. Ну, пожалела бабушкин подарок, и брякнула с перепугу, что устроилась на работу. Будто Тамара и в самом деле забрала бы ее гранатовый кулон. Разве только попугать немного…

На месте секретаря сидела самая невероятная девица, из виденных Тамарой за ее ― почти! ― тридцать лет жизни. Даже Машке Епифанцевой ― при всей ее экстравагантности ― эту девчонку не переплюнуть.

Тамара таращила глаза, не в силах отвести их от чудного зрелища. Охватить секретаршу целиком она оказалась не в состоянии, поэтому потрясенно изучала фрагменты.

Огромный стол ― в Тамариной комнате он бы точно не поместился ― оказался абсолютно пуст. Кроме вмонтированного в столешницу пульта и телефонной трубки на нем ничего не было.

Тамара судорожно вздохнула: само собой, не считая двух стройных ножек в ярко-алых кружевных колготках! И попугая, взволнованного Тамариной бесцеремонностью и плохим воспитанием.

Тамара протерла глаза кулаками, но ничего не изменилось: столешница из красного дерева, на ней ― чьи-то ножки и большущая красно-зеленая птица. На крошечных ступнях покачивались белые босоножки на высоченных шпильках. На шее попугая зачем-то болталась представительская бабочка из черного бархата.

«Секретарша» откинулась в своем кресле и равнодушно изучала потолок. На посетителя она в отличие от попугая никак не отреагировала. Была слишком занята ― выдувала огромный ярко-розовый пузырь.

Пухлые губы девчонки ― такие же розовые как ее жвачка! ― вытянуты забавной трубочкой. Множество тонких косичек рассыпались по спинке кресла. На высокой стройной шейке ― путаница из разноцветных цепочек, деревянных бус, морских раковин, кожаных шнурков и изделий из яркого цветного бисера. Лоб разрисован какими-то абстрактными узорами, любой дикарь бы позавидовал насыщенности рисунка на квадратный сантиметр.

Одежды на секретарше Тамара не углядела, как ни старалась. Принять за таковую крохотную полоску красного бархата, перетягивающего маленькие аккуратные грудки, и такую же полоску на бедрах, изображающую то ли шортики, то ли юбочку, Тамара никак не могла. Сетчатая маечка, не скрывающая пупка, украшенного крупным золотым кольцом, картины не меняла.

― Зд-дравствуйте, ― пробормотала Тамара.

Секретарша подбросила босоножку и ловко поймала ее ножкой. Удовлетворенно хмыкнула. Пузырь тут же принял устрашающие размеры, окончательно скрыв от посетительницы размалеванное личико.

― Пр-ривет, коли не шутишь, ― проворчал попугай и зазвенел цепью.

Тамара только сейчас рассмотрела, что длинная позолоченная цепь прикреплена к хозяйскому браслету.

Девчонка легонько пнула птицу и поучающе прошамкала:

― Вежливее, Василий, ты на работе.

― Ты тоже! ― отбрил попугай.

Тамара ахнула: ну и птица! Девчонка снова дрыгнула ножкой, но попугай очень шустро отскочил, и она промахнулась.

Тамара прислонилась к стене, у нее вдруг закружилась голова. Внезапно показалось: она как маленькая Алиса угодила в страну чудес.

Кто-то рядом хихикнул. Тамара испуганно вздрогнула и оглянулась. Полный старик в шелестящем халате из чистого золота ― «Может, я сплю?!» ― мечтательно улыбнулся и прошептал:

― Правда, они ― настоящее чудо?

Тамара икнула. Попугай загудел пароходной сиреной, впрочем, весьма мирно. Его хозяйка снова поймала ногой босоножку и очень кокетливо пошевелила пальчиками.

Тамара зачет-то перекрестилась.

― Вы какой суммой располагаете? ― вкрадчиво поинтересовался толстяк.

Тамара безропотно протянула ему сумочку и прошелестела:

― Триста рублей. Я… случайно сюда заглянула… насчет места.

― Место занято, вы ж понимаете…

Тамара суетливо закивала. Она и под пистолетом не смогла бы работать в конторе, где должность секретаря выполняет больше попугай, чем его хозяйка.

― А вот что денежек с собой нет, это плохо.

― П-почему?

― Сейчас бы прошли к девочкам, ― толстяк ткнул пальцем куда-то в стенку, ― путевочку мигом бы оформили.

― Куда?!

― А куда угодно. В Турцию, Францию, Египет, Польшу… были б деньги!

Пузырь, принявший угрожающие размеры, лопнул с оглушительным грохотом. Девчонка звонко рассмеялась. Тамара схватилась за сердце. Попугай едва не упал со стола.

Старый коммерсант сладко улыбнулся и проворковал:

― Чем бы дитя не тешилось…

― Эт-то сек… сек… секретарша?!

― Точно, милая, она. И знаешь, сегодня из десяти ― нет, из одиннадцати! ― посетителей лишь двое остались без путевок. Ты да молодой человек с греческим носом.

Тамара смотрела очумело: при чем тут греческий нос?!

― И то по единственной причине: у вас не оказалось с собой нужной суммы, ― старик удовлетворенно потер руки. ― Остальные подмахнули контракты, не читая!

― Да-а?

― Это не секретарь ― это золотое дно!

«Золотое дно» явственно шмыгнуло носом. Обобрало с замызганных щечек жвачку и снова аппетитно зачавкало. Попугай брезгливо отвернулся. Шеф похлопал Тамару по плечу и улыбнулся.

― Так что извини, милая! Думаю, ты найдешь себе местечко не хуже, такая симпатичная девочка…

Он скрылся в кабинете. Тамара с трудом отлепилась от стены и возмущенно пробормотала:

― Н-ну, Лелька…

И едва не хлопнулась в обморок, когда знакомый голос от стола с усмешкой произнес:

― И чем я тебе снова не угодила?

Тамара почувствовала, как между лопатками побежала струйка пота, ее передернуло. Она недоверчиво обернулась и ничуть не удивилась, увидев, как проклятая птица разинула клюв и Лелькиным голосом протянула:

― Лелька-Лелька-Лелька… ― и засмеялась звонко, так лишь сестра умела.

Тамара снова схватилась за сердце. Предчувствие, что старшая сестра попала в беду, стало осязаемым. Камни, падающие с неба ― вот уж мерзкий сон! ― наконец получили объяснение.

Тамара с ужасом думала, что ей сказать Сергею. Бедняга наверняка поверил жене. Надеется, что Лелька сидит в теплом чистом офисе, в полной безопасности, а на самом деле…

Тут ее фантазия забуксовала. Тамара не представляла, что «на самом деле» могло произойти с непредсказуемой старшей сестрой.

Странная история с пропавшим конвертом, мужчина с уголовным прошлым, по словам охранника, темно-синий строгий костюм на «симпатичной» молодой даме, правда, в очках, что оставляет хоть какую-то надежду ― это не Лелька.

Но почему попугай говорит Лелькиным голосом?!

Перед глазами уже маячила похищенная старшая сестра, запертая в каком-то мрачном сыром подвале. С нее требуют загадочный конверт, Лелька о нем не знает, ее пытают. Бессовестный попугай, присутствующий при допросе, подражает ее крику…

― Ты что там застряла, язык проглотила? ― смахнув попугая со стола, сердито прошипела девчонка Лелькиным голосом.

― Какое ха-амство, ― жеманно протянул попугай. Склюнул ― как курица! ― что-то с пола и истерично крикнул, будто у него выдернули из хвоста самое симпатичное перо: ― Я в ООН жаловаться буду!

Тут Тамара поняла, что с нее хватит и благополучно упала в обморок.

Очнулась она в такси. Открыла глаза и почему-то совсем не удивилась, увидев рядом Машу Епифанцеву.

Тамара ни капли не сомневалась: где Машка там и пакости! Ее до сих пор бросало в дрожь, стоило вспомнить совместную поездку в Крым и Машкину идею-фикс – срочно выдать ее замуж.

И ведь чуть не выдала!

Они с сестрицей ― два сапога пара.

И за что ей это?!

Такси остановилось у Машиного дома. Таксист обернулся и сочувственно посмотрел на Тамару.

― Проводить до квартиры?

― Сами доберемся, ― бодро отказалась Маша. За руку выволокла Тамару из такси и проворчала: ― Ну, ты, мышь серая, даешь! Прямо столбовая дворянка, а я считала ― они давно вымерли.

― Почему ― дворянка? ― Тамара едва успевала перебирать ногами, так быстро тащила ее Машка к своему подъезду.

― Так разве нормальные люди в обмороки бухаются? ― сердито воскликнула Маша.

― А почему ― столбовая?

Маша на секунду остановилась. Сдвинула брови в тяжком раздумье, потом озадаченно буркнула:

― А черт его знает. Так сказалось!

Она помогла Тамаре снять плащ. Проводила в гостиную и довольно бесцеремонно толкнула на широкий низкий диван. Тамара послушно упала на многочисленные подушки ― Машка их обожала! ― будто из-под нее ковер выдернули.

Маша неодобрительно посмотрела на нее. Забралась с ногами в кресло, стоящее рядом, и с любопытством спросила:

― Так с чего ты вдруг сомлела?

Тамара вздрогнула, вспоминая кошмарного попугая, говорящего Лелькиным голосом: привидится же такое! Непроизвольно поежилась и пожаловалась:

― Ночью маялась, все алмазы с неба сыпались. Колючие ― страсть. Не выспалась, вот и… ― Она безнадежно махнула рукой.

― Что? ― Машкины зеленые глаза горели как у кошки.

― Представляешь, ― Тамару передернуло, ― мне показалось: там попугай говорил Лелькиным голосом! А девица эта кошмарная – б-р-р-р…

― Почему вдруг «кошмарная»? ― возмутилась Маша, пропустив мимо ушей реплику про попугая.

― Ты ее видела?

― Еще бы!

Тамара изумленно посмотрела на Машку. Только сейчас разглядела ее ядовито-зеленые легинсы, яично-желтый в ярко-алую полоску облегающий джемпер и фыркнула: естественно, Машке эта девчонка показалась нормальной. Дай Епифанцевой волю, она и сама так вырядится!

Не желая ссорится, Тамара пробормотала:

― Мне показалось, она вызывающе одета.

― Как секретарша! ― отрезала Епифанцева.

― Ну, если только.

Машка бросила презрительный взгляд на Тамарины простенькие потертые джинсы, на старый свитер ― Тамара его уже лет пять носила, привыкла как ко второй коже ― и со смешком заявила:

― Ты вот на моль похожа, глазу не на чем задержаться!

― А ты на колибри!

― Ко… колибра? На… чего я похожа?!

Машин голос звучал угрожающе, и Тамара торопливо пояснила:

― Птичка тропическая. Маленькая и очень яркая. На драгоценный камень смахивает.

― А разве такие есть?

― В энциклопедию загляни!

Энциклопедии Маша доверяла, поэтому мгновенно успокоилась. Зато Тамара нечаянно скользнула взглядом по циферблату настенных часов и побледнела: она совершенно забыла о работе, ее наверняка потеряли.

Она неохотно сползла с дивана, ноги все еще подкашивались. Маша озабоченно воскликнула:

― Ты куда это?

― Я, между прочим, работаю!

― А я, по-твоему, бездельничаю?!

― Сама сказала.

― А ну ― сидеть!

От сильного толчка Тамара снова полетела на диван. Помассировала плечо и крикнула:

― С ума сошла?! У меня обеденный перерыв час как кончился!

― Пусть. Лелька сразу позвонила туда, предупредила ― тебе плохо стало, и ты не вернешься.

― Что значит «пусть»?! Мало ли…

Тут до Тамары дошло, ЧТО сказала Маша. Ее глаза округлились, рот она так и не закрыла. Маша радостно сообщила:

― Ты не мышь серая, ты ― сова! Или лягушка! Скажи «ква», и я никогда в жизни не назову тебя мышью!

― Ква, ― потерянно прошептала Тамара. ― Ква-ква…

― Как-то вяло, ― поморщилась Машка.

Тамара моргнула. Машинально потянула каштановую прядь в рот. Пожевала ее и изумленно выдохнула:

― Так это не попугай был? Лелька где-то рядом пряталась?

― Софокл, ― одобрила Маша. ― Нет, Сократ!

― Вспоминаешь школьную программу? ― съехидничала Тамара.

― Нет, оцениваю твои умственные усилия!

― На пять?

― Ха-ха!

― Тогда при чем тут Софокл с Сократом?

― При том, что даже эти ископаемые не спутали бы презренного выскочку с родной сестрой!

― Вы… выскочку?

― Я о Ваське!

Тамара раскашлялась. Маша сердито пояснила:

― Васька ― это попугай. Сволочь жуткая, требует, чтобы его Василием звали, только фиг ему что с меня обломиться! Васька, и пусть хоть лопнет от злости!

Голова снова закружилась. Тамара завалилась на подушки. Как сквозь вату она слышала раздраженный Машкин голос:

― Этот позор птичьего рода меня тут как-то всю ночь строил, представляешь?! Изувечил, можно сказать! Если я сейчас с этой щеки, ― Маша ткнула себя пальцем куда-то под правый глаз и поморщилась от боли: ― макияж сниму, ты расплачешься! Там ТАКИЕ царапины…

― А Ле… Лелька?

― Что ― Лелька?

― Ее голос! Ты сказала ― она позвонила…

― Ты чокнутая или притворяешься? ― Маша смотрела на сестру ближайшей подруги с интересом патологоанатома.

― Первое, ― буркнула Тамара.

― Тогда это не лечится, ― пожала плечами Маша. Постучала по деревянному журнальному столику и воскликнула: ― Тебе же Лелька русским языком сказала, что устроилась секретарем.

― Но где, где устроилась-то?!

― Так, Машуня, ― Машка погладила себя по голове, ― терпение и еще раз терпение. За это куплю тебе… ― Она задумалась. Потом в сердцах махнула рукой. ― Обойдусь мороженным, чего уж там!

Маша перебралась на Тамарин диван и с любопытством спросила:

– У тебя со зрением как?

― Не жалуюсь.

― А со слухом?

― Да иди ты!

― Ах, да, у нас же диагноз!

Тамара зло засопела. Маша звучно шлепнула ее по спине и заявила:

― Чмо с косичками и в красных кружевных колготках и есть Лелька!

Тамара истерично засмеялась.

― А в подельниках у нее попугай по имени Васька. Змей пернатый, то есть.

Тамара обескураженно хлопала ресницами, она вдруг поверила Епифанцевой. К тому же сон дурацкий ― небо в алмазах. Ясно же ― к неприятностям!

Она с трудом сглотнула и прошептала:

― Почему в таком виде?

― Старому маразматику, ее шефу, экзотики захотелось, ― охотно пояснила Маша. ― Пари у него…

Она коротко рассказала про первый Лелькин поход за должностью и бесславное возвращение. Зато уж потом…

Тамара с бессильной злостью слушала красочное повествование и тоскливо думала: «Свинья везде грязи найдет. Так и Лелька ― приключений. А раз уж они с Машкой стали на пару действовать…»

Тамара зажмурилась в предвкушении грядущих неприятностей. Почему-то вдруг вспомнился пропавший конверт, коренастый мужик в черной кожаной куртке, меткая характеристика охранника…

«Наверняка он именно Лельке свой конверт передал, ― горестно размышляла Тамара. ― Когда она в первый раз наниматься приходила. В своем синем костюме и при очках, образцовой секретаршей вырядилась. А настоящая секретарша вышла куда-то, вот Лелька конверт за нее и взяла, вечно лезет, куда не надо… ― Тамара судорожно сжала похолодевшие пальцы. ― Хорошо ― они ее настоящего имени не запомнили! А в этом ― как там Машка выразилась? «чмо», что ли? ― так вот, в этом «чмо» они Лельку ни за что не узнают!»

Что-то Лельку беспокоило. Даже сон нормальный пропал, сегодня до трех ночи не удалось сомкнуть глаз, в голову всякая ерунда лезла.

Как ни странно, работа не радовала. Вроде бы что-то изменилось в Лелькиной жизни, появились новые знакомые, впечатлений хватало, но…

Не то!

Утром на лестничной площадке Лелька столкнулась с бабой Катей. Старуха смотрела подозрительно, маленькие блеклые глазки блестели от нездорового любопытства.

Баба Катя невнятным ворчанием ответила на робкое Лелькино «здравствуйте», а потом бесцеремонно поинтересовалась:

― Куда ж ты, милая, каждое утро бегаешь? Иль на работу устроилась?

Старушечье лицо сморщилось как печеное яблоко, на нем явственно читалось: в собственные слова баба Катя не верит. Ни капли. Просто подсказывает непутевой девчонке вариант благопристойного ответа.

Лелька вдруг разозлилась. Почему она вечно должна действовать с оглядкой на таких вот личностей?! Даже переодеваться перед работой приходится у Маши. И потом бежать к ней же. Иначе та же баба Катя проходу не даст.

Лелька раздраженно сдвинула брови: Епифанцевой везет, ее соседи ― люди деликатные. Не таращат глаза, не пристают с вопросами. Делают вид, что все нормально, даже когда встречают Лельку в подъезде с попугаем на плече, а бессовестный Василий молчит редко, такое выдает временами, волосы дыбом встают.

Машкина дрессура, ничего не скажешь!

Лелька спрятала в карман ключ и таинственным шепотом спросила:

― Вы тайны хранить умеете?

Баба Катя побледнела от волнения. Истово перекрестилась и затрясла головой так энергично, что на затылке развалился скромный пучок седеньких волос.

Лелька оглянулась по сторонам и понизила голос еще больше:

― В структуры особые я пошла, баб Кать.

― Осо-обые?!

― Точно. Там платят больше.

Бабу Катю качнуло, бедняга не могла равнодушно слышать о чужих доходах. Она вцепилась сухонькой морщинистой ручонкой в Лелькино запястье и дохнула на нее сложной смесью лука, подсолнечного масла и дешевой рыбы:

― А за што платят-то?

Лелька снова оглядела площадку и склонилась к старушечьему уху:

― Киллер я.

― Хто?!

― Платный убийца.

Баба Катя непроизвольно отшатнулась, но смотрела недоверчиво. Лелька отчаянно махнула рукой и сказала:

― Ладно уж, покажу кое-что.

Баба Катя покрепче ухватилась за свою авоську и с готовностью уставилась на ненадежную соседку. Лелька подмигнула ей и вдруг взвизгнула:

― Ий-я-я!

И вихрем завертелась на площадке, демонстрируя изумленной и испуганной бабе Кате несколько почти забытых упражнений по карате. Потом встала смиренницей ― будто и не она только что пугала честную обывательницу ― и пояснила, кротко потупив глаза:

― Чем только в наше время не приходится зарабатывать на жизнь…

Потрясенная баба Катя смахнула с кончика носа крупную каплю пота и проскрипела:

― Ав-ва…

Лелька поняла ее по-своему. Приложила к губам палец и выдохнула:

― Только троих. ― И с сожалением признала: ― Я пока не очень опытный киллер.

Сухие бесцветные губы старухи крупно дрожали. Лелька шагнула к лифту и с милой улыбкой прощебетала:

― Не берите в голову, баб Кать! А если вдруг встретите меня на улице м-м-м… ― в несколько странном виде! ― то ни в коем случае не узнавайте. Нельзя-с! Я ж на деле. А оно свидетелей не терпит, вы ж понимаете.

Рабочий день начался со звонка неизвестного. Опять спрашивали про конверт. Не попался ли случайно на глаза.

Лелька в сердцах бросила:

― Да что вас на этом конверте заклинило всех, достали уже!

― Всех? ― после небольшой паузы изумленно пробормотала трубка.

― Ну да!

Василий сонно моргнул и решил поучаствовать в диалоге. Подковылял к трубке и лениво пророкотал:

― Спр-рашивають и спр-рашивають! Звонять и звонять…

― Во! И Васька согласен!

― Васи-илий я! ― вяло запротестовал попугай.

― Хошь, буду Василь Иванычем кликать? ― щедро предложила Лелька. ― Мне не жаль, честно.

Василий озадаченно заскреб когтистой лапой по столешнице, но с ответом сразу не нашелся.

― А кто звонил? ― осторожно поинтересовалась трубка.

Лелька пожала плечами:

― Я знаю? Вы ведь тоже не представились!

― Я э-э… Стас Волошин. Тот, что перепутал конверты.

― А-а-а…

― Так кто звонил?

― Правда, не знаю.

― А ты, детка, не путаешь?

― Вот еще!

― Странно, ― задумчиво ответила трубка.

Лелька хмыкнула:

― Наверное, ваши конкуренты суетятся.

― При чем тут конкуренты? ― раздраженно буркнул Стас.

― Ну, как же? А резина для презервативов?

― Вечный матер-р-риал! ― гаркнул вдруг Василий, выбросив из головы странную прибавку к имени.

Но абонент уже отсоединился. Лелька недоуменно посмотрела на трубку и швырнула ее на стол.

До Лельки вдруг дошло, что ее волновало ночью ― Светлана! Уж слишком многие интересовались пропавшими документами.

«Пусть скажет, куда сунула этот дурацкий конверт. Помнится ― розовый и довольно большой. Из плотной бумаги. Жаль, я в него тогда не заглянула. Теперь бы не ломала голову, что в нем, и из-за чего весь сыр-бор…»

Лелька порадовалась, что шеф на два дня уехал в командировку, и она могла расслабиться, не корчить ежесекундно из себя сладкую идиотку. Это оказалось довольно утомительно.

Лелька одобрительно погладила неожиданного компаньона по шелковистой шее: Василий неизменно удивлял. Она раньше и не думала, что птицы настолько умны. Ну, из семейства врановых, это да, слышала, но чтоб попугаи…

Или все дело в умелой дрессировке?

Мысль Лельке не понравилась, хотелось верить в чудо. И потом – почему человек узурпировал право на разум? Он такой же осколок природы, как и остальное «население» Земли. А уж глупостей делает точно больше тех же попугаев.

Лелька довольно быстро отыскала в компьютере адреса и телефоны сотрудников фирмы и удовлетворенно усмехнулась: Светлана свои данные не стерла. Или забыла, или не сочла нужным. Жаль, сотовый не указала!

Лелька набрала номер и взволнованно вздрогнула, услышав мягкий женский голос:

― Слушаю…

― Светлана Наливайко здесь живет?

Короткая беседа привела в недоумение. Как уверяла мать, Светланы уже второй день нет дома. Вот как ушла вчера в свою фирму ― Наливайко-старшая не сомневалась: дочь все еще работает на прежнем месте ― так и нет ее с тех пор.

Самое странное, в милицию Светланины родители не спешили. На Лелькин вопрос ― ее колотило от волнения ― отдали ли они заявление в милицию, женщина лишь замялась и ответила отрицательно.

Как поняла Лелька из ее невнятных отговорок, легкомысленная Светлана исчезала не в первый раз. Без предупреждения, без телефонного звонка или телеграммы. Как выяснилось позже ― с очередным кавалером. В милицию идти родителям просто стыдно, дважды с этим ходили.

Их просто высмеют!

Лелька озабоченно хмурилась: да-а, история. Получается, если на этот раз со Светланой действительно что-то случилось, никто и пальцем не пошевельнет, чтоб помочь. Неделю нет ее, две или три ― какая разница? Может, девка наконец встретила своего единственного да и смылась с ним куда подальше. А что родителям не звонит, так нужно воспитывать правильно.

Не придерешься!

«И про конверт без толку рассказывать, звучит как-то глупо, ― Лелька жадно глотнула ледяного пепси. ― Этот… Стас наверняка в милиции скажет ― там пустяк какой-нибудь. Может, фото любимой собачки или морской крысы, вот и хочет вернуть. А что приемную разгромили, так никаких доказательств ― что именно конверт искали. Мол, происки конкурентов, и все тут. Никого ж не убили, ничего не пропало, что суетиться? ― Лелька растроганно шмыгнула носом. ― А вдруг Светланы уже в живых нет? Или ее похитили, держат где-нибудь за городом, пока не сознается, куда сунула проклятый конверт?»

Лелька чувствовала себя виноватой. Она прекрасно помнила, что о конверте и о посетителе сообщила Светлане как-то мимоходом, убегая. И уволенная девушка, занятая своими проблемами, могла забыть про это сразу же, как за Лелькой захлопнулась дверь приемной.

Лелька покосилась на этажерку, пытаясь вспомнить, что же лежало на полке, куда она бросила конверт. По всему выходило ― всякая чепуха. То есть, тогда ей показалось ― почта, но…

Самсон Ильич указал для почты специально отведенное место в шкафу. Там даже табличка прикреплена «почта». Кроме бумаг из налоговой на полке, кажется, ничего нет.

Деловая переписка идет через Интернет, так удобнее. Друзья и родственники, что понятно, на офис не пишут. Получается…

На этажерке вполне могли лежать бумаги Светланы! Вместе с журналами ― Лелька, помнится, брала оттуда какой-то женский с яркими иллюстрациями ― и рекламными проспектами. Светлана перед уходом просто сгребла все с полки в какую-нибудь коробку и забрала с собой.

С мерзким розовым конвертом заодно!

«Как бы попасть в дом, да потрясти ее мамочку, не принесла ли Светка с работы свои вещички, раз решила куда-то уехать? ― размышляла Лелька, лениво подбрасывая очередную Машину туфельку на фантастической шпильке. ― Скажу ― она могла случайно смести с полки важное деловое письмо, ведь так оно и есть. Вряд ли Светланина мать станет возражать, она от дочери что угодно ожидает, по голосу понять можно… ― Лелька зачем-то еще раз перебрала на полке тощую стопку журналов. Естественно, за это время таинственный конверт там не появился. Лелька грустно подумала: ― Бедная Света! Надеюсь, еще жива. Если найду конверт, Наливайко вполне могут отпустить, вряд ли она побежит в милицию, слишком напугана…»

На всякий случай Лелька решила проверить, не заходила ли Светлана вчера утром в офис. Она ведь вполне могла забежать в ту же бухгалтерию за расчетом.

Может, кто ее видел? Заодно заметил, как к Светлане подходили чужаки, запомнил их внешность, подслушал нечаянно обрывки разговора…

Но Лельке не повезло. Девочки в бухгалтерии встречали дружным хохотом любое высказывание Василия, однако Лельку заверили ― Светлана взяла расчет, когда работала, шеф дал «добро».

Холеные чистенькие интеллигентные барышни вообще на Лельку косились брезгливо. Едва не подпрыгивали в своих креслах, когда взрывался очередной пузырь. И Лелькин очередной прикид ― Машина разработка! ― девочки не оценили. Хорошо, Епифанцева не видела их презрительных взглядов.

Охраннику Лелька соврала, что «Светик обещала принести та-акую оба-алденную клипсу для пупка ― офигеть можно!»

Молодой парень поверил. Хотя на экстравагантную Машину композицию посматривал слегка очумело, голубые глаза стали круглыми, прозрачными, без единой мысли.

Бедняга не мог отвести взгляда от голого Лелькиного живота, расписанного драконами. Сегодня никакая клипса пупок новой секретарши не украшала, он заменят драконий глаз. Свирепый, отливающий темным золотом, со зрачком, поплывшим в вертикаль.

Заикаясь и поминутно сглатывая, охранник заверил Лельку, что Светлана не приходила. Хотя ее спрашивали. И не раз.

Он довольно внятно описал Стаса Волошина ― уж очень необычно пошита его черная кожаная куртка ― а вот невзрачного сутулого мужичка ― довольно прилично одетого! ― Лелька никогда не видела. Как и высокую широкоплечую девицу спортивного вида, назвавшуюся ближайшей подругой Светланы.

«Что же в конверте?» ― ломала голову Лелька, возвращаясь в кабинет и выслушивая любимые сентенции Василия. Как-то: «Хорошая птичка», «Василий, Васенька», «Над нами не капает, и ладно», «Хде мои бананы?» и вариации на тему «Позабыт, позаброшен».

С работы и на работу Лельку доставляли исключительно на такси. С нее вполне хватало изумленных взглядов сослуживцев. Ладно, хоть посетители больше глазели на Василия ― попугай честно отрабатывал свои бананы! ― и ее почти не замечали.

То есть, вначале очень даже таращились, но после первого же Васькиного изречения ― изумительная память у птицы, только с Лелькиной подачи попугай выучил два-три десятка фраз ― о забавной девчонке намертво забывали. И контракты подмахивали, не читая, пока Василий степенно вещал: «Одно кр-ругосветное путешествие ― и впечатлений на целый год». Или ― «Ах, Пар-риж-ж ― моя мечта…» ― и Васька томно закатывал глазки. А самое любимое, это с придыханием, нежнейшим девичьим голоском: «Багамы, бананы, кокосы и те-е-еплая водичка…»

Так что Лелька пряталась в машину и требовала, чтобы такси тормозило прямо у Машиного крыльца. Жалела невинных соседей, к чему им страдать от ночных кошмаров?

Хватит того, что таксист смотрел на нее совершенно очумело. Вчера Лелька провела эксперимент ― «забыла» заплатить, так бедолага и не вспомнил про деньги. Высунулся из окна почти по пояс, глаза квадратные, рот нараспашку. И вздыхал горестно, с каким-то щенячьим подвыванием, пока Лелька неспешно вышагивала к подъезду. Тонкая, длинноногая, с осиной талией, увешанная самыми разными амулетами, где только Машка их наскребла…

Сегодня Лелька опять села в машину и обреченно улыбнулась: «Ну и жизнь пошла! Никаких нервов не хватит. Я не я, а экспонат в зоопарке, вокруг полно любопытных, меня даже решетка не защищает…» Лелька и не пыталась прятать от потрясенного таксиста Машкину роспись.

«Искусство в народ!» ― заявила утром Епифанцева, отдирая с Лелькиного живота последний трафарет. И одобрительно прищелкнула языком, рассматривая двух драконов, играющих среди облаков. Легких, гибких, стремительных и… страшных!

Последнее Машке особенно нравилось.

Лелька ― и зачем ей это секретарство?! ― в очередной раз отправилась на рабочее место почти в неглиже. Кроме короткого топика ― из серебристой норки! ― и такой же юбочки – она едва держалась на бедрах! ― на ней ничего не было.

А на улице едва десять градусов. И ветер. И дождь то и дело срывается. Сыпется на Лелькину бедовую голову вперемежку с желтыми березовыми листьями. Осень!

Правда, Машка почему-то не сомневалась ― мех Лельку должен греть. Мол, юбочка плюс топик ― почти шубка.

МЕХ!

Не смешно.

Лелька зябко поежилась. Осторожно коснулась странного сооружения на голове ― Маша считала: пепельные полотнища, слипшиеся от лака, напоминают драконьи крылья ― и брезгливо вздрогнула. Василий гнусаво прокомментировал:

― Какая хадость…

― Молчи, тюлька в томате!

Василий разинул клюв, пытаясь понять и запомнить сказанное. Он обожал новые слова. Особенно короткие и «вкусные» фразы. Вызубривал их моментально, а потом вставлял куда надо и не надо. Правда, в чутье ему не откажешь. Чаще звучало к месту, что попахивало мистикой.

Водитель, молодой симпатичный парень, с любопытством спросил:

― Почему «тюлька»? Да еще в томате?

― А что ЭТО, по-вашему? ― раздраженно бросила Лелька, пристальный изучающий взгляд водителя ее бесил.

«Я сейчас легкомысленная девчонка, всего лишь, ― строго одернула себя Лелька, ― привлечь внимание симпатичного парня ― самое то. Держаться нужно соответственно, сама во всем виновата».

― Вообще-то попугай.

― Точно! ― взвизгнул оскорбленный Василий. ― Птичка я!

― Ах, птичка? На окорочка пойти торопишься? ― с нехорошим интересом спросила Лелька.

Василий взмахнул крыльями и спал с «лица». Лелька задумчиво протянула:

― На рыбу у Машки аллергия… ― Она подмигнула водителю и пояснила: ― Маша ― это хозяйка. Жареную птицу просто обожает. А на Ваську у нее та-акое досье… ― Лелька зажмурилась и покрутила головой. ― Как еще жив, не понимаю. У Машки микроволновка ― чудо, гриль в трех положениях работает, птицу так приготовить можно, пальчики оближешь, хоть гуся, хоть курицу, хоть…

Василий крякнул и басом заметил:

― Попугай не птица, баба не человек!

― Что?! ― возмущенная Лелька щелкнула его по затылку.

Таксист захохотал, машина завиляла по дороге. Встречный грузовик шарахнулся к обочине, оскорбленно взревел клаксон.

Василий в панике заорал:

― Но-но-но! Тюлька, она тож ж-жить хочет!

― Правда, осторожней! ― пискнула Лелька, испуганно отмечая, в какой опасной близости от машины оказался фонарный столб.

― Ну и пара, чтоб вас! ― парень, икая от смеха и смаргивая выступившие слезы, наконец свернул к Машиному дому. ― Такое только в цирке увидишь!

― Работа, ничего не попишешь, ― грустно заметила Лелька, вытаскивая из сумочки кошелек.

― Ага, р-работа, ― закручинился Василий: ― Шоб ее!

― Я так и понял, ― парень рукавом вытер слезы. ― Небось на чей-то день рождения приглашали?

― Пр-риглаш-шали, ― эхом отозвался Василий.

― Класс. В жизни так не хохотал!

От денег парень отказался. Лелька вернула кошелек в сумку и с горьким смешком подумала: «Второй день экономлю. Если завтра Машка на мне снова каких-нибудь динозавров намалюет, опять проедусь бесплатно…»

Увешанная драгоценностями толстушка отшатнулась в сторону, уступая Лельке дорогу, и едва не свалилась с крыльца.

― Остор-р-рожней надоть, ― наставительно заметил Василий.

Дама позеленела и прикрыла лицо растопыренными пальчиками. Лелька выдула огромный перламутровый пузырь и прошамкала:

― Не боись, мамзель, мой попка на людей не бросается!

― Ага-а, ― кивнул Василий. ― Я щ-щас как р-р-раз на диете…

― Хам! ― вдруг взвизгнула дама, ей почему-то не понравились последние слова Василия.

― Не, я только тюлька, ― поправил попугай. Откашлялся и грустно добавил: ― Почти в томате.

По счастью, Ваня еще не пришел. Лельке везло, за несколько дней она ни разу ни с кем не столкнулась. Маша клялась, что и не столкнется. По ее словам, «таракан рыжий» в родных стенах раньше восьми вечера не появляется. Норма ― около десяти. А уходит к восьми утра.

Можно не волноваться!

Маша помогла Лельке привести себя в порядок и почти со слезами смыла с ее живота свою роспись. Мыла Лельке голову и хвасталась, что на завтра «разработала» Лельке такой классный прикид…

Колобок будет в отрубе! А посетитель не забудут Лелькин офис до конца жизни. Еще и знакомых на него наведут. А те знакомые ― своих знакомых. А те ― своих…

Лелька сплюнула пену и осторожно поинтересовалась:

― Не слишком крутой прикид планируешь?

― В самый раз, ― заверила Маша, намыливая Лелькины волосы в третий раз, лак оказался очень уж качественным. Немного посопела и заявила: ― Как думаешь, из меня получится э-э-э… имиджмейкер?

― Кто?!

― Ну, фэйс пиплу рисовать буду, вот как тебе… ― застенчиво пояснила Маша.

― Она нар-рисует! ― ехидно заметил Василий.

Он топтался на одной из полочек в ванной и с любопытством наблюдал за процессом. Василию здесь нравилось: тепло, и запахи самые разные. Фруктами пахнет, ананасами, бананами любимыми.

― Ах, ты ж, пингвин немытый, ― разозлилась Маша. ― Тебя спрашивают?!

Но Василий лишь гнусно хихикнул и отвернулся. Маша возмущенно заметила:

― Зря с ним столько возишься. И слова новые зря разучиваешь, и фразы. Его ж, паразита, за них придушат! И правильно сделают. У-у-у…

Маша гудела как паровоз, не в силах подобрать подходящие эпитеты. В сердцах метнула в попугая мочалку. Угодила в ряд тюбиков с кремом, все с шумом посыпались вниз. Василий радостно прокомментировал:

― Р-раз-р-раз ― и мимо!

― Ну, тушка на ножках…

― Эй, кончай воевать! ― Лелька сердито дернула Машу за футболку. ― Между прочим, нам еще кое-то обсудить нужно, а ты на всякие глупости время тратишь…

― Обсудить? ― мгновенно забыла про попугая Маша.

― Домывай мне голову и думай ― что в пропавшем конверте? Почему его ТАК ищут? ― Лелька перечислила, загибая пальцы: ― Офис перевернули вверх дном, телефон мне оборвали, охранника нашего достали расспросами, Светлана куда-то пропала…

― Что в конверте? ― Машины глаза взволнованно заблестели.

― Бр-р-рильянты! ― пророкотал сверху Василий.

Маша показала ему кулак и серьезно сказала Лельке:

― Он, конечно, гад, и кончит жизнь в моей микроволновке ― Василий испуганно, как-то по-бабьи ахнул ― обсыпанный петрушкой и под острым соусом, но он прав ― там алмазы.

― Бр-рильянты.

― Алмазы!

― Бр-рильянты!

― Захлопни клюв, скотина, щас без зубов останешься!

Василий изумленно закряхтел. Лелька со смехом заметила:

― У птиц зубов нет.

― А ты откуда знаешь, ― вдруг разозлилась Маша. ― В пасть ему заглядывала?

― Все равно нет.

― Ага, как же! Знаешь, как он меня вчера за палец цапнул? До сих пор синяк!

― То клювом.

― Один черт!

― Ох, Машка, кончай, пена в рот лезет, мне нельзя смеяться…

― Вот и не смейся, ― уже добродушно хмыкнула Маша и стала смывать шампунь. ― Вот увидишь, я права ― там алмазы. Якутские. Необработанные.

― Но с чего ты взяла?! ― пробулькала из-под душа Лелька.

― Сон Томкин забыла?

― Какой сон?

― Ты даешь! Я ж рассказывала! Мыши серой приснилось звездное небо…

― И что?

― Так в тот день приснилось, как ты на работу устроилась!

― Маш, вдохни поглубже и успокойся.

― Да ты дослушай!

― Ну?

― Они ей на голову посыпались!

― Звезды?

― Ага. Только они обернулись алмазами. Необработанными. Колючими ― ужас. Томка даже порезалась.

― В самом деле? ― хмыкнула Лелька.

― Нет, во сне, ― абсолютно серьезно ответила Маша. ― Она сама сказала ― сон в руку. Мол, носом чует: драгоценные камни ― к неприятностям. Большим причем.

― Да уж, Томка чует, ― недовольно проворчала Лелька. ― Теперь будет рядом крутиться, опекать. Еще и к Сереге за помощью сунется или к Лешке, у нее ума хватит.

― Так что сто процентов ― алмазы, ― убежденно заявила Маша. ― Я тут недавно по телеку передачу смотрела ― знаешь, сколько там, в Якутии, злоупотреблений? Алмазы контрабандой куда только не отправляют! В Европу, Америку, Австралию, Китай…

― В конвертах?

― Да в чем угодно! ― Маша сдвинула брови, раздумывая. Потом убежденно воскликнула: ― Тот, Кожаный, наверняка собирался передать камни подельнику, да вот спутал конверты, не повезло, что поделаешь. Теперь ищет. И тот, подельничек, зуб даю, рядом суетиться.

― Тебе б детективы писать, ― вздохнула Лелька. Намотала на голову полотенце и вышла из ванной.

― Я б и написала! ― обидчиво крикнула ей в спину Машка. ― Если б с тобой на пару!

― Нет уж, тут я пас. Что называется ― пробовали, знаем-с.

― Вот всегда ты так… ― Маша ныла, уж очень ей нравилась идея с алмазами. Лелька сушила волосы и озабоченно размышляла, не стоит ли поставить на конторе крест и исчезнуть. В конце концов, она клятвенно обещала мужу не лезть в криминальные истории, а тут криминалом не просто попахивает, а смердит…

Не выйдет завтра на работу, ее даже искать не станут.

Кому нужна глупая девчонка с болтливым старым попугаем?!

Лелька стряхнула головой, пепельные кудряшки привычно упали на лоб, виски, укутали плечи. Глаза в полумраке Машиной спальни казались темно-серыми, серьезными. Вот только излишне блестели.

Лелька пожала плечами: «Кого я пытаюсь обмануть? Ведь все равно не успокоюсь, пока не выясню ― что в конверте. И куда исчезла Светлана. Она мне, конечно, не очень нравилась, но… ― Лелька с сожалением признала: ― Если б я не взяла тогда конверт, ничего б не случилось. Светка в жизни не стала б деликатничать. Пропустила бы клиента к шефу ― из вредности хотя бы! ― и путаницы не произошло бы…»

Лелька чуть не упала, так сильно толкнула ее Маша в спину. Обернулась и сердито воскликнула:

― С ума сошла?

― Это ты сошла, ― огрызнулась Епифанцева. ― Спишь стоя, как конь, до тебя не докричишься!

― Задумалась, извини.

― Задумалась она! Скажи лучше ― что в конверте, если не алмазы?

― Алмазы! Да такое мне и в голову не приходило!

― Да-а? А что приходило?

― Ну, не знаю.

― Нет уж, говори давай!

― Может, там компромат?

― Чего?!

Зеленые Машины глаза сузились, она спешно искала в собственном «словаре» значение странного слова. Нашла и с невольным вызовом спросила:

― Ты про шантаж, что ли?

― Ну да.

― И кто кого, по-твоему, шантажировал?

― Какая разница? ― Лелька немного подумала и предположила: ― Кожаный вполне мог работать на третье лицо. Собрал нужный материал, подготовил для передачи и…

― Вдруг такой облом?

― Ну да. Конверт исчез. В чьи руки попал ― неизвестно. А если всплывет?

― И что?

― Как «что»? Смотри! Если работал на собственную фирму ― это одно. Компромат, может, и в дело пускать не хотели, так собрали, на всякий случай. Всплывет, потопит и Кожаного ― от него тут же открестятся, будь уверена ― и тех, на кого нарыли. А уж Кожаного в любом случае ― такая безответственность!

― А если он…

― Вот-вот! Если он работал на чужих, а собирал компромат против своего босса ― совсем плохо.

― Но какая разница?

― Такая. Он между двух огней окажется. Свои прибьют, и за дело! И чужие не пощадят, к чему им лишняя головная боль?

Маша молчала. Морщила лоб, обдумывала информацию. Лелька со вздохом сказала:

― Если на чужих работал, тогда понятно, что происходит.

― Что?

― Конверт могут искать сразу две стороны ― Кожаный и его заказчик. Потому что одинаково бояться босса Кожаного. Учти, Машка, компромат интересует лишь слабых. Сильные суетиться не станут, просто раздавят конкурента.

― Я не понимаю, ― жалобно протянула Маша. ― Путаница какая-то!

― А могут искать и три стороны.

― Три?!

― Кожаный, его заказчик и босс Кожаного. Если он что-то прослышал об этой истории. Или просто следил за э-э… Стасом Волошиным. ― И Лелька коротко пояснила: ― Имя Кожаного ― Стас Волошин. ― Она хмыкнула. ― Вряд ли боссу хочется, чтоб кто-то перетряхивал его грязное белье.

― Но…

― Впрочем, я могу и ошибиться, ― пожала плечами Лелька.

― Хорошо бы, ― Маша по-детски шмыгнула носом. ― Мне как-то история с алмазами больше нравится.

― Почему? ― фыркнула Лелька.

― Романтичнее, ― призналась Маша. ― Все-таки драгоценные камушки… красиво!

Маша гордилась поручением. Первый раз в жизни она «работала» частным детективом, выполняя Лелькино задание.

Маша ночь не спала, читала. Лелька ей назвала три имени: Ниро Вульф, миссис Марпл и Шерлок Холмс. Мол, всемирно известные частные детективы. И ее любимые герои книг.

Маша до сих пор под впечатлением ― мировое чтиво! Вот только беда ― кому же подражать? Миссис Марпл очаровательна, но старушка. Ниро Вульф ― гений, но толстяк, а она, Маша, воюет с каждым лишним граммом. Нет, она не сидит на диетах, ест все, что душеньке угодно, просто день-два, потом голодает, так ей проще.

Оставался Шерлок Холмс.

Маша пожалела, что не умеет играть на скрипке.

Может, ей купить хотя бы гитару?

Маша проводила Лельку ― злющую, как оса! ― на службу. Захлопнула за ней дверь и невольно фыркнула: сегодня Лельке придется туго, такой классный прикид Маша для нее подобрала.

Два дня голову ломала! В энциклопедию лазила. Несколько книг по диагонали просмотрела, чтоб побольше достоверности. Часть реквизита в местном театре под ТАКОЙ залог выпросила, а часть вообще из Питера с поездом передали.

Хорошо, Ванька ничего не знает. Таракан рыжий ее точно бы под замок посадил. Давно клянется запереть в клетке и ключ от нее проглотить на Машиных глазах. Мол, приличной барышне нужно за домом следить, готовить учиться, да детей рожать. А не маяться дурью и лезть в разные авантюры.

«Вот Ванька глаза б вылупил, столкнись с Лелькой на пороге! Ее не узнал бы, зато ко мне прилип бы клещом ― кто такая, да почему ты в дом черти кого приглашаешь…»

― Пипл точно ляжет, ― удовлетворенно прошептала Маша, подмигивая собственному отражению в зеркале. ― Вот только у Колобка как бы сердечко не прихватило. Толстяки, они на это дело слабые…

Нужный двор находился в Заречье. Машину она брать не рискнула, доехала на трамвае.

Маша прошлась вдоль длинного-предлинного десятиэтажного дома и недовольно скривилась: столько народа живет, наверняка жильцы друг друга в лицо толком не знают. И на чужака внимания не обратят. Сто процентов ― тут часть квартир сдается, жильцы то и дело меняются, кто б их помнил…

Работа частного детектива вдруг показалась не такой уж интересной и слишком хлопотливой. Маша раздраженно подумала: «Старухе повезло, в деревне каждый человек на виду. Сама всех знала, вот и вычисляла преступничков на радость полиции. А у толстяка Арчи суетился, бегал по городу как проклятый, сведения добывал. У Холмса беспризорники на подхвате были, доктор помогал, как мог, хотя с него проку-то, если уж честно… Мне труднее всех придется, я-то одна!»

Маша тяжело вздохнула, но уйти из чужого двора не рискнула. А что она скажет Лельке? Мол, сдалась сразу же, как только вышла из дома?

Ни за что!

Маша хищно осмотрела скамеечки у подъезда и порадовалась, что оделась сегодня не очень «кислотно», а то бы эти старые вешалки, любительницы лавочек, с ней и разговаривать не стали. Лелька правильно посоветовала – косить под молоденькую учительницу или библиотекаршу.

Маша удрученно вздохнула: жаль, пришлось выбросить денежки на дурацкую юбку и простенькие туфельки. В Машином гардеробе такой дряни не водится. Хоть ночуй в ее шкафах, все равно ничего похожего не найдешь. А Лелька заверила, что ни одна уважающая себя учительница не покажется на люди с «голой попой» и на двенадцатисантиметровых шпильках.

Лелька, она скажет.

Собственное отражение в оконном стекле заставило Машу брезгливо скривиться: ну и мымра! Ванька бы глазам не поверил, заметь он ее на улице в таком жутком виде. Да и Маша к мусоропроводу без макияжа не выходит!

С другой стороны, частному детективу без маскарада никак, так что Маша смирилась. Одернула уродливую юбку. Затянула в простенький хвост свои прекрасные платиновый волосы и сделала серьезное лицо.

«Я просто училка, ― напомнила себе она, стараясь смотреть на мир максимально уныло. ― Получаю копейки, потому всех ненавижу. И свою «подружку» Светку тоже. С чего мне ее любить ― она, зараза, в десять раз больше зарабатывает!»

Две старушки у нужного подъезда увлеченно обсуждали какую-то Клавку, которая до того зазналась, что на блины не пришла, хоть ее и звали. Впрочем, она всегда такой стервой была, еще когда они на заводе вместе вкалывали. Клавка и тогда отрывалась от коллектива, пьянок она, видишь ли, не любила, сама не пила и других осуждала, умнее всех хотела быть…

Маша с интересом выслушивала нехитрую историю неизвестной Клавки: бесстыдница даже техникум осмелилась закончить, лишь бы выше подружек подняться! И оба ее сына получили образование по этой же причине, чтоб подружкам досадить. Мужа родного выгнала, надо же! Детей сама поднимала, одна одинешенька, а мужика больше и на порог не пустила, пил он ― смех, а не причина! А у кого нынче мужик не пьет-то?! И пьют, и бьют, и деньги из дома ташшут, а ты терпи, жена ты иль нет, детки опять-таки…

Старушки принялись рассуждать о губительной гордости проклятой Клавки, и Маше стало неинтересно. Она старательно закашляла, обращая на себя внимание местной общественности.

Старушки философский диспут прервали, но посмотрели на Машу неодобрительно. Епифанцева вдруг засомневалась, что ее кошмарная юбка ― клетчатая! ― достаточно длинна, а туфли ― достаточно уродливы.

Может, она плохо вчера вечером смыла косметику? Или машинально перед выходом подкрасила губы?

Маша осторожно провела языком: никакой помады. И ресницы она не красила. Даже не надушилась! А вместо кружевных колготок надела самые простые. Специально купила ― дешевенькие до отвращения и монашески скромные.

Тогда что ж этим старым грымзам не нравится?!

Впрочем, Маша не ругаться с ними сюда пришла, хоть и хочется. Она должна раскрутить бабулек на великие откровения, косит она под Шерлока Холмса или нет?

Маша почтительно поздоровалась, едва книксен не сделала от великого усердия. Старухи неохотно ответили. Маша застенчиво представилась библиотекаршей ближайшей школы, учителей могли и в лицо знать, мало ли…

Она попросила разрешение присесть рядом и немного отдохнуть. Мол, голова что-то кружится, недавно у врача была, да толку-то. Питаться, ― сказал, ― лучше надо. А на какие деньги? И виновато посетовала на малую зарплату.

Старушки мгновенно смягчились. Сообщили о мизерной пенсии и бессовестных ворах наверху, сделавших в одночасье простой народ нищими.

Маша кивала, со всем соглашаясь. Старушки уже не поджимали губы. Они с жаром рассказывали, какая пенсия была у металлургов до проклятой перестройки, и как хорошо они на нее жили.

Маша шепотом пожаловалась, что и сейчас есть люди, неплохо зарабатывающие. И у станков не стоят, и образования никакого, а денежки лопатой гребут. Вот, например, ее одноклассница Света Наливайко, кажется, она в этом доме живет…

Повезло, старухи Светлану прекрасно знали. И не любили. Поэтому тут же вылили на бедняжку ведро помоев, особо отметив ее низкую нравственность, безобразное воспитание, недопустимую длину юбок и такую же недопустимую глубину декольте.

Маша сделала слабую попытку защитить «подругу», чем только подлила масла в огонь. Перечень Светкиных кавалеров ― старушки перебивали друг друга, припоминая особенно пикантные подробности виденного или слышанного от соседей ― занял минут пятнадцать. Последним в списке «хахалей» стоял очень подозрительный мужчина в черной кожаной куртке и на малиновой иномарке. «Ауди!» ― вдруг вспомнила Маша Лелькин рассказ.

Получается, Лелька кругом права ― Кожаный был здесь. Искал Светку. Даже беседовал с ней. Вернее, ругался. Старушки с нехорошим блеском в глазах рассказывали, как ужасно орал на «беспутницу» обманутый парень, и как нагло отпиралась от всего дурная девка.

Жаль, слов они не слышали. Жаль, не могли точно сказать, рассталась ли странная пара, или уехала вместе на малиновой иномарке.

Старушки ушли смотреть сериал. Тот, по телеку, показался им интереснее обыденной ссоры.

Маша попрощалась со «свидетелями» и, не спеша, побрела к остановке. Задание она почти выполнила: Светку вполне могли увезти на «Ауди». Кожаный видел ее как раз позавчера, врать старухам ― никакого смысла. Позавчера, если Лелька правильно поняла мать Светланы, она и пропала.

Маша недовольно поджала губы: «Вот так разведка! Вопросов ничуть не стало меньше, чего ради, получается, я тут, перед бабками, сладкую дурочку разыгрывала? Из любви к искусству?»

Маша внимательно осмотрела двор, будто надеялась увидеть если не машину, то самого Кожаного. Или по невидимым следам на асфальте понять, что же случилось позавчера. Маша даже ногой топнула с досады: одни вопросы в голове, ни одного ответа.

Если ОН ее увез, то куда?

Жива ли эта дуреха, или ее просто прибили в сердцах?

Интересно, как Лелька собирается об этом узнать?

Что же в конверте?!

Лелька бросила телефонную трубку и пробормотала:

― Все интереснее и интереснее…

Василий угрюмо покосился на нее, но прокомментировать не соизволил, он объявил временной хозяйке бойкот. Из-за красочного пера ― третьего! ― экспроприированного бессовестной Машей на новый «маскарадный» костюм.

Время от времени Василий, выгибая шею, горестно рассматривал поредевший хвост. Вид у него при этом становился таким трагичным, что Лелька краснела, и ее рука невольно тянулась к голове: уворованные перья хотелось прикрыть хотя бы ладонью.

― Ох-хо-хо, ― стенал Василий и закатывал глазки.

― Клянусь, я знать не знала о Машкиных планах, ― лепетала Лелька. ― Даже не видела, когда она у тебя это перо выдрала.

Василий молчал. Но как-то умел и молча сообщить Лельке, что он думает о ней и ее подруге.

Ничего хорошего, естественно.

К Васькиным выступлениям в фирме привыкли. В приемную то и дело заглядывали сотрудники, их тревожила тишина.

Самсон Ильич уже начал волноваться по поводу здоровья драгоценной птицы. Дважды забегал в приемную и пытался «разговорить» попугая. Василий держался как партизан в застенках гестапо. Смотрел гордо и наотрез отказывался говорить.

Вот и сейчас Лельке срочно пришлось выдувать очередной пузырь ― боже, как она ненавидела жвачку! По счастью, дверь шефа открывалась с хорошо слышным щелчком, Лелька успевала натянуть нужную маску.

Самсон Ильич нервно посмотрел на секретаршу. Потоптался вокруг ее кресла и опасливо отошел подальше от греха, теперь их с Лелькой разделял широченный стол.

Если честно, сегодня от Лельки все сослуживцы шарахались. Машка совсем с ума сошла со своими «дизайнерскими» разработками! Обрядила Лельку индейцем, и это бы ладно, но Машка густо обвешала ее холодным оружием, для достоверности, видите ли. На новогодней елке меньше шариков, чем на Лельке метательных ножей различного калибра и других опасных «штучек».

Ванька для любимой супруги «капусты» не жалел ― и зря, зря! ― так что бутафорское железо стоило огромных денег и внешне ничем не отличалось от настоящего. Машка не поленилась заказать нужный реквизит в Питере, у какого-то древнего деда, до сих пор работающего на известные всей стране театры.

Томагавк, например, старик сделал так искусно, что Лелька все время забывала: он ненастоящий ― и боялась порезаться. И ножей касалась лишь по необходимости: все-таки «безбашенная» девица, куда деваться-то?

Машкино воображение потрясало!

Охранник Константин Прохоров, увидев новую секретаршу босса у дверей офиса, впал в ступор. Мычал и указывал дрожащим пальцем на стройную Лелькину ножку, настоящий арсенал холодного оружия.

Если честно, ни Маша, ни Лелька не представляли, что за странные штуковины крепились в ножнах и без оных на Лелькиных бедрах, щиколотках и запястьях. Старик уверял ― это экипировка воина из племени… ― и он произнес по телефону нечто совсем неудобоваримое, что Машка не смогла потом воспроизвести, как ни старалась.

Костик крупно дрожал. В карих глазах читалось, что он не сомневается: место новой секретарши вовсе не в офисе, а в другом доме и непременно с крепкими решетками. Причем имел в виду вовсе не милицейский участок.

Нужно отдать Лельке должное, она и сегодня из роли не вышла, хотя симпатичному молодому охраннику изо всех сил сочувствовала. Вытащила из-за щеки осточертевшую жвачку и ― в знак особого доверия! ― прилепила ее на Костин трясущийся палец.

Прохоров спал с лица. На вполне безопасный липкий комок он таращился как на гадюку, вот-вот готовую ужалить. Зато перестал наконец сканировать взглядом Лелькины бедра. Уже плюс.

Лелька по-дружески пошлепала его по плечу и воскликнула:

― Не дрейфь, Костян! У меня все под контролем! ― Она одним движением извлекла из-за спины томагавк ― все утро тренировалась! ― подбросила в воздух и поймала прямо перед носом охранника. Он позеленел и гулко сглотнул. Лелька провела пальцем по острию и похвасталась:

― Классная штучка! Хоть голову кому снести, хоть скальп снять!

Костя отпрянул. Прижался спиной к стене, что-то ноги плохо держали, и прохрипел:

― Лисичкина, что ЭТО такое?!

На его вытянутом пальце по-прежнему дрожала Лелькина жвачка, поэтому она с полным правом ответила:

― Мой подарок, Костян! Трескай, не думай, думать вредно, мои друганы все так считают!

«Костян» с трудом сдержал рвотный позыв. Кивнул на Лелькин топорик и рявкнул:

― С ума сошла, ходить с таким арсеналом по городу?!

― Арси… с чем, Костян? ― Лелька смотрела невинно.

Томагавк в ее руке порхал как бабочка, в опасной близости от охранника. Вжаться в стену плотнее Костя не сумел. Не сводя глаз с хорошо заточенного лезвия, крикнул:

― Я о твоем железе говорю!

― О железе? ― Лелька непонимающе посмотрела на томагавк и успокоила охранника: ― Так я ж сегодня индейка, Костян, мне без него, как без трусов, вот зубом клянусь! ― Она залезла грязным пальцем в рот, пошуровала там и суеверно поправилась: ― Не, своим зубом не буду, у меня лишних нет, давай, твоим поклянусь?

Деморализованный Костик молчал. Проклятая девчонка снова потрепала его по плечу и проскользнула в дверь. А когда Константин позвонил боссу, предлагая срочно отправить ненормальную девчонку домой ― и не на такси, а на служебной машине, чтоб на глаза милиции не попала! ― Самсон Ильич неуверенно отказал. Мол, детские игры, ничего страшного, он за ней сам присмотрит.

Детские игры ― ха!

Да такая девица, как Лисичкина, опаснее динамита!

Правда, хорошенькая, глаз не отвести.

Но дура сказочная!

Лелькины ножки ― как и всегда ― лежали на столе. Разнокалиберные лезвия в карманчиках, чехлах и за ремешками гипнотизировали. Жуткий топорик почему-то валялся рядом с телефоном, и на нам, нахохлившись, топтался Василий.

Самсон Ильич мысленно порадовался, что его новая секретарша в общем-то милое дитя и совсем не агрессивна. А эти цацки, что ж…

Малышка только-только школу окончила!

«Главное, чтоб на глаза милиции не попала, Прохоров прав, ― озабоченно подумал Самсон Ильич. ― Домой девчушку придется сегодня отправить в моей машине…»

Самсон Ильич жестом фокусника извлек из кармана банан. Протянул попугаю и льстиво пропел:

― Смотри, что я принес!

Василий демонстративно повернулся спиной. Поредевший хвост нервно подрагивал.

― А спелый… А сладкий… Рахат-лукум настоящий, не банан! ― искушал Самсон Ильич. ― Мед, понимаешь ли, весенний, а уж пахнет, пахнет-то как…

Лелька фыркнула. Она-то видела, как вечно голодный Васька плотоядно сглотнул, а правый глаз ― второго Лельке не видно ― лихорадочно заблестел.

Но молодец, держался!

Только пыхтел как самовар. И стал раза в два больше обычного, так надулся от великих переживаний.

Самсон Ильич попытался подсунуть банан под Васькин клюв, но попугай умело уворачивался. А уж стенал при этом… как умирающий лебедь!

Самсон Ильич печально посмотрел на красивые красные перья, залихватски торчащие из Лелькиных волос, и укоризненно пробормотал:

― Зачем же было выдирать их, детка?

― З мясом! ― наябедничал Василий и еще больше напыжился.

― Тем более, с мясом, ― просиял Самсон Ильич. Бедняга боялся, что чудесная птица больше и клюва не раскроет в стенах его офиса.

― Ничо, ― прочавкала бесчувственная девчонка. ― Заживет как на собаке!

― Птица я! ― гаркнул Василий.

Самсон Ильич потер руки: контакт налаживался. Медленно, со скрипом, но… главное, Василий больше не молчал.

Лелька нехорошо хихикнула и ядовито напомнила:

― А микроволновка?

Самсон Ильич насторожился: запахло каннибализмом. Попугай казался ему гораздо более ценным существом, чем иной человек.

Василий вздрогнул и неуверенно поправился:

― Пусть тюлька.

― То-то же.

― Не собака!

― Ах, простите-извините, обозналась сгоряча…

― Понимаешь, детка, ― осторожно начал Самсон Ильич, завороженно наблюдая, как «детка» чистит ногти острейшим клинком, ― если тебе что-то нужно для следующего костюма…

― Во-во! ― перебила Лелька. ― Не могла ж я, шеф, индейкой стать без красных перышков?!

Самсон Ильич поперхнулся и мучительно раскашлялся.

― Дура я, што ль? ― развивала свою мысль юная секретарша, выдувая следующий шедевр. ― Я небось в книгу залезла, с картинками ― у другана есть такая, ох, и стебная! ― так там все индейцы непременно с перьями, вот ей-ей! А мне где их взять, а? Я шо, в степи живу иль в лесу? Не-а, в городе! Вот и пришлось у Васьки э-э… позаист… вовать, ― Лелька засопела и возмущенно выкрикнула: ― А он, гад, жлобом оказался! Ишь, дуется как! Вылитая лягуха!

― Пти… ― Васька запнулся и взвизгнул: ― Тюлька я!

― Не достоин, ― проворчала Лелька. ― Лягуха.

― Мои перышки-то!

― Мокрая скользкая лягуха, ― отрезала Лелька и с шумом лопнула пузырь. ― Жадная, противная и лысая.

Василий икнул. Подковылял поближе к хозяйке и жалобно переспросил:

― Л-лысая?

― Как мое колено!

― К-колено… ― Васька поник и уменьшился в размерах вдвое, а то и втрое.

Самсон Ильич заволновался. Размерами удивительной птицы он гордился ничуть не меньше, чем ее талантами. А тут такая потеря объема прямо на его глазах…

Он осторожно погладил Василия по спинке и заверил:

― Попугай ты, Васенька! Красавец и умница.

Василий смотрел недоверчиво. Лелька откровенно ухмылялась и пальцем соскребла со щек остатки жвачки.

― И перья у тебя великолепные, ― Василий горестно запыхтел, и Самсон Ильич поспешно поправился: ― Те, что остались!

Лелька демонстративно поправила все три пера и фыркнула. Василий отвернулся. Самсон Ильич вкрадчиво предложил:

― Давайте забудем об инциденте? А если, Оленька, вам что-нибудь понадобиться, ну, для следующего костюма, вы сразу же обращайтесь ко мне, хорошо? У меня ТАКИЕ связи…

― Да-а? ― оживилась Лелька. Сплюнула жвачку в ладошку и с интересом спросила: ― А если меня э-э… лунатиком?

― Кем?!

Василий гнусно заржал.

― Дурак, ― обиделась Лелька. ― Я ж э-э… марсианкой хочу стать, вот!

― Инопланетянкой? ― осторожно поправил Самсон Ильич, уже представляя лицо клиентов при виде странного существа в его приемной и говорящей ― много грамотнее хозяйки! ― птицы.

― Точно! Ей самой. Чтоб, ― Лелька сделала вокруг головы неопределенный жест и невнятно пояснила, ― все в осадок. Мигом. Как увидят, так сразу. Трупиками. А я пусть ― чудо-юдо. И красавица при этом! Классная фишка, да?

― Ага, ― дружным хором ответили Самсон Ильич и Василий.

Шеф погрозил Лельке пальцем:

― Больше никаких перьев из Васиного хвоста!

― Так! ― крикнул Василий.

― Очень надо, ― пожала плечами Лелька. ― Мне и этих трех хватит.

Василий негодующе таращил глаза на утраченную собственность. Самсон Ильич морщил лоб, пытаясь сообразить, где ему проще заказать костюм инопланетного чуда для своей забавной секретарши. Лелька решила воспользоваться моментом и получить кое-какие нужные сведения.

«Если Машка ничего не напутала, ― озабоченно подумала она, ― то Светлану нужно выручать. Ее наверняка похитили. Вряд ли убили, раз Кожаный открыто беседовал с ней при старухах. Правда, он может быть не один…»

Лелька дернула задумавшегося шефа за полу халата. Самсон Ильич вздрогнул и спросил:

― Что еще, милая, нужно от старого усталого еврея?

― Я… это… про конверт хочу спросить.

― Какой конверт?

― А пропавший!

― Что, до сих пор ищут?

― Ага.

― И что тебя интересует?

― Да это… хочу всех послать в ту фирму… ― Лелька поскребла затылок, и едва успела подхватить вылетевшее из прически перо. ― Ну, с которым вы пролетели. Это ж их конверт?

― Кажется, ― осторожно заметил Самсон Ильич.

― Вот пусть туда и обращаются! ― гордо воскликнула Лелька. ― Чего к нам-то?

Самсон Ильич нахмурился, пытаясь понять сложный ход мысли своей секретарши. Лелька снова дернула его за халат и весело заявила:

― Раз конверт ихний, значит, они знают ― что в нем, так?

― Э-э-э…

― Вот я к ним самых приставучих и командирую! Что меня-то трясти?!

Самсон Ильич смотрел озадаченно. Пытался вспомнить, кто именно к нему обращался в поисках исчезнувшего конверта. Лелька, на давая сосредоточиться, оскорбленно выкрикнула:

― Нервы, блин, треплют, да, Вась?

Попугай, приученный повторять последнюю фразу хозяина, пусть и на свой лад, послушно возмутился:

― Ага, треплють и треплють!

― Так какая фирма, а, шеф? Забыли, нет?

― Забудешь тут, как же, ― заворчал Самсон Ильич. ― Такие убытки понес, до сих пор кошмары сняться. ― Он досадливо крякнул. ― Зато Федька отыгрался! Повезло мужику, подобрал, что с моего стола упало, а уж упало…

И он со вздохом назвал Лельке довольно известную в городе фирму, торгующую компьютерами. Ее центральный офис ― Лелька довольно ухмыльнулась ― находился почти рядом с Машиным домом. Так что Епифанцева запросто успеет сбегать туда до конца рабочего дня. Пусть узнает, кем работает Кожаный.

«Или Томика отправить? ― задумалась Лелька. ― Она его в лицо знает. Да и Стас не удивится, если она задаст пару вопросов о конверте, при ней же расспрашивал охранника. И о Светке Томик узнать может, мол, говорил ли с ней после ее совета?»

Лелька помрачнела, ужасно не хотелось впутывать в эту сомнительную историю Тамару. Сестра и без того смотрела на ее работу как на очередную авантюру. Будто Лелька не секретарем устроилась в приличную туристическую фирму, а вышла с кистенем на широкую дорогу грабить мирных путников. Хорошо, хоть Сереге не наябедничала.

Но ведь не звонит!

Точно, дуется.

«Тамара или Машка? Машка или Тамара? Жаль, самой туда не сунуться. В таком-то прикиде дальше милиции не уйдешь. Ну, М-машка…»

Маша сияла ― детективная деятельность продолжается. Спасибо Лельке, не забывает ее. Вот, следующее поручение подкинула. Еще сложнее прошлого. Нужно узнать, какую должность занимает в своей фирме Кожаный, в миру ― Стас Волошин. А потом попытаться прощупать ― так, мимоходом! ― не встречался ли он со Светланой позавчера. И если соврет…

Маша расстроенно засопела: Лелька категорически запретила говорить с самим Кожаным. Мол, если Стас действительно в чем-то замешан…

Ему свидетели не нужны!

Тем более, болтливые свидетели.

Маша заглянула в свой огромный, во всю стену, шкаф и озабоченно проворчала:

― А кем одеться-то?

Почему-то ей и в голову не пришло явиться в компьютерную фирму в своем обычном виде. Это ж скучно! И потом ― детектив она или нет? А детективы всегда маскируются, вот как Шерлок Холмс. Правда, старушка Марпл лазила по знакомым с открытым забралом, но…

Маша не старуха!

И не в дыре какой живет, где все всех знают.

Так что да здравствует здоровая инициатива!

Маша похвалила себя ― запомнить и к месту ввернуть такую сложную фразу не всегда удается ― и стала думать, как поближе подобраться к проклятому Кожаному. Маша тут же поправила себя ― к Стасу Волошину! Никаких кличек, пусть и вполне цензурных, она давно уже интеллигентный человек.

Через полчаса Маша пила третью чашку черного кофе и грозила себе четвертой. Она ненавидела этот мерзкий пахучий напиток! Но его любила Лелька. Даже мышь серая, Томка, держала специальную чашечку костяного фарфора именно для кофе. И вообще, это говорило о… классе.

Маша печально усмехнулась: раньше она не сталкивалась с этим напитком. Только слышала, читала, или видела в фильмах о хорошей жизни. В ее доме вечно пили дешевый чай, порой не раз разбавленный. А еще пиво, портвейн и водку.

Поэтому Маша стоически давилась кофе. Чтобы ничто не напоминало о той нищете, из которой вышла. О вечно пьяном отце, хронически уставшей матери и двух старших братьях-балбесах, испоганивших ее детство.

Третью чашку Маша не допила. Радостно воскликнула:

― Эврика! ― и бросилась в кабинет мужа.

Она искала подходящий конверт. Чистый, большой, чтоб хоть немного напоминал официальный.

Маша решила явиться пред светлые очи Стаса Волошина курьером, которого новая секретарша направила к нему с конвертом. Мол, вдруг как раз утерянный? Случайно наткнулась на него сегодня э-э… между страницами дамского журнала!

«Светиться мне перед Кожаным ни к чему, ― озабоченно размышляла Маша, пряча под замызганную мужскую кепку ― у Ваньки завалялась, рыбацкая! ― чудесные белокурые волосы. ― Лучше парнем прикинусь, пусть потом выискивает такого в Лелькином офисе ― вспотеет, а не найдет. Заодно посмотрю, как Стас на конверт отреагирует. Лелька пусть, что хочет, болтает, а я так прямо носом чую ― алмазы там. На чем в наше время можно быстро сделать деньги? Наркотики в конверте не передашь, не смешно даже, а вот десяток-другой камушков ― запросто. Правда, и компромат, если слить на диск, тоже в конверт можно сунуть…»

Маша замотала головой, отгоняя последнюю мысль, как скучную и неинтересную. К тому же Томкин сон не выходил из головы. Маша не то чтоб верила во всякую мистическую чушь, но…

Ей же, например, алмазы не снились! А мышь серая на сестрицу больше настроена, вот и уловила своим длинным носом грядущие неприятности. Что-то ведь в «сонниках» есть, раз их выпускают?

О Лельке, категорически запретившей всякую самодеятельность, Маша старалась не вспоминать.

Лелька что ей поручила? Просто пройтись по офису. Заглянуть на первый этаж, в магазин, вдруг она случайно наткнется на Волошина? Или прикинуться влюбленной девицей. Описать Стаса кому-нибудь из персонала. Разговорить и незаметно выведать ― какую должность Волошин занимает в фирме.

Все это сейчас казалось Маше слишком простеньким, недостойным серьезного детектива. Хотелось… проявить здоровую инициативу!

«Не зря я сегодня эту фразу откуда-то вытащила, ― размышляла Маша, спешно экипируясь. ― Никогда ее не произносила, даже в голове не держала, а тут ― пожалуйста. Значит судьба!»

Волшебное слово «судьба» как-то успокаивало. Мало того ― оно снимало с Маши всякую ответственность.

В самом деле, при чем тут она?

Судьба-с!

Джинсы Маше пришлось занять у соседки. Все ее брючки и легинсы с головой выдавали в хозяйке женщину. Сидели в облипочку, подчеркивая стройные Машины бедра и длину ног.

Соседские, Наташкины ― другое дело. В них две Маши можно втолкать, не особо утруждаясь. Как и в дешевую джинсовую куртку.

Любопытной Наташке пришлось соврать, что собирается шпионить за Ванькой. Мол, от таракана рыжего в последнее время стало попахивать чужими духами, а за это…

Маша сжала кулаки, зеленые глаза нехорошо засверкали, пухлые некрашеные губы внезапно превратились в тонкую линию. Наташа опасливо отшатнулась, она откровенно побаивалась взбалмошной соседки.

Маша спрятала лицо за массивными темными очками ― ну никакого вкуса у таракана рыжего! – и удовлетворенно посмотрела на себя в зеркало ― класс. Тощий нескладный парнишка, а не девица-вамп, Маша эту роль играла лет с четырнадцати, в меру разумения, естественно.

А пацан… Ее в таком виде и Лелька не узнает, Маша поклясться готова.

«Кстати, можно проверить! ― Маша сунула конверт в карман джинсовой куртки. ― Забегу потом к Лельке в офис, отчитаюсь о… проделанной работе. Вдруг что еще сегодня провернуть можно? Какой смысл время терять-то?»

Стаса Волошина в фирме знали. Охранник у входа смерил узкоплечего парнишку недоверчивым взглядом и сухо поинтересовался, с каким вопросом тот явился по душу шефа.

Маша открыла рот: как шефа?! Вот это номер! Она извлекла из кармана конверт и тупо уставилась на него.

― Волошин ― хозяин фирмы? ― изумленно пробормотала Маша, продолжая изучать конверт, словно впервые его видела, и не сама сунула туда какой-то рекламный проспект.

― Нет, болван, начальник охраны. Он за безопасность отвечает, слышал о такой работенке? ― добродушно усмехнулся мужик у входных дверей.

Маша с трудом сглотнула, во рту вдруг пересохло, будто она трое суток проболталась в пустыне без капли воды.

― Так что у тебя за проблемы? ― хмыкнул охранник, с интересом рассматривая чистенькое, совершенно мальчишеское лицо, без намеков на юношеские усики.

― Конверт меня просили ему показать, ― Машин голос от волнения стал сиплым, будто она ангиной маялась.

― Показать или передать?

― По… показать.

― Ну и кино! ― удивился охранник.

― Он это… у нас в приемной какой-то оставил, когда заходил, ― нескладно, с запинками, пояснил парнишка. ― Если этот евонный, так отдам, а если нет…

― Теперь понял. Проходи. Поднимайся на второй этаж, повернешь там направо, его дверь последняя, в торце, мимо не проскочишь.

Маша на цыпочках, поражаясь собственному везению, поднялась на второй этаж. Тут явно находились какие-то служебные помещения, людей в коридорах Маша не видела, только плотно закрытые двери.

― Начальник охраны, ― ошеломленно прошептала она. ― Пожалуй, Лелька права ― пахнет компроматом. Мог по заданию босса на конкурентов собирать, чтоб припугнуть или вообще из бизнеса шугануть…

Маша была разочарована. Но коридор оказался достаточно длинным. Маша не спешила, поэтому уже через пару минут совершенно не понимала ― почему бы начальнику охраны не заняться контрабандой алмазов? Наоборот, Стасу это сделать много проще, чем той же Лельке, например. Вон сколько крепких мужиков в подчинении! Выполнят любое задание шефа, даже не интересуясь, что и куда везут.

«Пока она сам не напортачит, ― ядовито улыбнулась Маша. ― Надо же ― перепутать конверты! Совершенно безответственный мужик, это местечко явно по блату получил».

Вначале Маша хотела постучать. Потом ― позвонить, на косяке разглядела круглую металлическую пластину с кнопкой. И вдруг обнаружила, что дверь приоткрыта. Она застыла в нерешительности: толкнуть и просто войти?

Хорошо, не поторопилась. Только протянула руку к двери, как услышала чей-то хрипловатый голос:

― Найду я этот конверт, ты мое слово знаешь!

Маша вздрогнула и припала к щели всем телом, она и Ваньке на грудь с таким энтузиазмом не падала. Обитая кожей дверь подалась, Маша едва не выпала в чужой кабинет. С трудом удержалась на ногах, а в коварную дверь вцепилась обеими руками, чтоб не распахнулась настежь.

Теперь щель стала достаточно широкой, и Маша увидела за столом плечистого мужчину прилично за тридцать. Угрюмого и плохо выбритого. Он говорил по телефону.

― Отыщу девчонку, отыщу и конверт, ― явно отвечая на вопрос невидимого собеседника, заявил Волошин. ― Я эту лохудру прекрасно помню, вот только с фамилией пробел, хотя… ― Он хрипло откашлялся и неуверенно пробормотал: ― Мне сказали, что-то с зимой связано. Имя ― Ольга. Так что пробегусь по справочнику, вряд ли «зимних» фамилий слишком много, мне что-то ни одна в голову не лезет. Разве что Снегирева, но дура Светка отмела ее с негодованием…

Маша сделала стойку: «Светка! Получается, этот тип все-таки разговорил ее. Но где, когда, она же пропала! А вдруг… похищена? Боже, что же в конверте?!»

― Стой-стой, не части, дай ручку взять…

Маша оглянулась на пустой коридор и снова припала к щели: Стас суетливо шарил по столу, разбрасывая бумаги. Наконец отыскал пожеванную ручку и буркнул:

― Записываю. Снегова, Морозова, Зимина, Леднева, Ветрова, Метелицына… Ну, понял-понял: и вариации от них, типа ― Снежкина или Снежинкина, Зимина или Зимушкина…

Маша ахнула: Лелькина фамилия! Ведь если Волошин сунется в телефонный справочник, наткнется на нее сразу же. «Зимин Сергей Анатольевич» там один указан. А уж узнать, кто живет в квартире, и выйти потом на Лельку…

Машу затрясло от страха. Теперь она почему-то не сомневалась: Света похищена, и сведения о «зимней» фамилии добыты страшными пытками.

Маша еле слышно заскулила: Лелькина очередь! А ведь у нее нет конверта, Лелька честно передала его той дурочке, не умеющей держать язык за зубами.

Что же будет?!

― Да найду-найду, я же слово дал, ― довольно добродушно бросил Стас в трубку. ― Говорю же, ― девчонку прекрасно помню, будто вчера расстался. Костюмчик синий, очечки дурацкие, пучок на затылке зализанный, смотрится воблой сушеной, хотя и смазливая, и при фигуре… Выкопаю из-под земли, не волнуйся!

«Из-под земли!» ― ударило в Машино сердце. Она больше не могла ждать. Ее трясло от волнения и желания броситься к Лельке, предупредить об опасности.

Маша не стала заходить в кабинет. Попросту струсила: а вдруг Волошин что-нибудь заподозрит и не выпустит ее отсюда? Вон, какая рожа гнусная, одутловатая какая-то, будто он всю ночь не спал или водку пил. И глазки противные. Маленькие, слишком близко посаженные, как буравчики.

Классический бандит, как Лелька сразу не углядела?

Затаив дыхание, Маша добралась до лестничного проема и мгновенно ссыпалась вниз. Потом заставила себя успокоиться и вышла на улицу.

Повезло, охранник не обратил на нее внимания. Болтал с какой-то симпатичной девчонкой. Басисто хохотал и жмурился как кот.

«Вот будет цирк, если он не забудет обо мне и спросит Волошина о конверте, ― встревоженно подумала Маша. ― Стас от злости на стену полезет и сразу же бросится к Лельке. А она… что ― она? Скажет, сунула конверт мальчишке. Мол, заходил тут один, путевку в Анталию спрашивал. Вот и попросила занести, ему якобы по дороге…»

Маша зажмурилась, до того притянутым за уши казалось будущее Лелькино объяснение. Правда, Лелькин внешний вид вполне оправдывал ее легкомыслие, вряд ли Стас слишком удивится.

«Может, и неплохо, что все так получилось, ― с надеждой подумала Маша. – Вдруг Стас переключится на мальчишку? Ведь если конверт… ― Маша застыла посреди тротуара от внезапно пришедшей мысли. ― Ну да, парень мог из любопытства туда заглянуть и… Кто в наше время откажется от халявных алмазов?!»

Маша широко ухмыльнулась. Если Волошин сдуру займется ее поисками, то флаг ему в руки! Только время зря потратит, что просто замечательно. Плохо другое ― он на Лелькину фамилию вышел.

Маша к Лельке не попала. Не идти же туда в таком странном виде? Не очень-то хотелось, чтоб Лелька ей выговаривала.

Да и незачем Зиминой знать, что Маша нарушила уговор. Лучше сказать, что случайно наткнулась на Волошина у самого офиса и подслушала разговор по телефону.

Узнала Стаса по Лелькиному описанию!

Мол, в куртке был, глазки как пистолетные дула и щеки одутловатые. А потом якобы спросила пожилую продавщицу ― кто это там, и та сказала ― начальник охраны, за безопасность отвечает.

Все, как Лелька наказала! Узнала про должность и даже на глаза Кожаному показываться не стала.

Образцовая фемина, блин!

Маша трусливо обдумывала объяснение с подругой и поэтому по сторонам не смотрела. Машинально поднялась на свой этаж. Извлекла из карманов джинсов ключи и принялась возиться с замком. Он что-то в последнее время немного заедал, хотя и обошелся Ваньке в приличную сумму.

«Везде жулики, ― раздраженно размышляла Маша, присев на корточки и зачем-то продувая замочную скважину. ― Наверняка вместо фирменного поставили подделку, вот он и капризничает…»

Она снова вставила ключ и очень осторожно повернула. Толкнула дверь и вдруг испуганно хрюкнула, над самым ее ухом кто-то зловеще прошипел:

― Куда это ты так спешишь, а?

Между лопатками больно ткнули чем-то жестким, Маша в панике подумала: «Ствол! Выследили, гады. Где ж я лопухнулась? Неужели охранник все-таки заметил меня и сразу бросился к Волошину с вопросами? Или… просто грабители?»

Маша облизала мгновенно пересохшие губы. Никак не могла решить, что для нее предпочтительнее. Выбрала разбойников, и будто камень с души упал.

Она могла бороться!

«Расслабься и получи удовольствие» ― это не ко мне, ― угрюмо усмехнулась Маша, припоминая наставления по безопасности, полученные перед последней поездкой в США. ― Это пусть американцы делятся с бандюгами кровно нажитым, у них в самом деле жизнь дороже. А вот у нас…»

Сцены безрадостного нищего детства тут же услужливо всплыли в памяти, и Маша зажмурилась: ни за что! Лучше уж смерть от пули!

Маша камнем упала на пол. При этом так удачно лягнула невидимого грабителя, что тот отлетел на несколько метров. Приложился спиной о плитку и жалобно застонал.

Маша восхитилась собственной ловкостью. Птицей метнулась к врагу и с хеканьем угнездилась на его груди. Тощее горло бандюги оказалось в мощных тисках судорожно сжатых девичьих пальцев.

― Что, гад, ― ликующе крикнула Маша, ― надеялся поживиться?

«Гад» задушенно захрипел. Маша пнула его коленом под ребра и радостно засмеялась: Шерлок Холмс отдыхает. Может, ее призвание ― частный сыск? То-то таракан рыжий обрадуется, когда узнает…

Враг по-прежнему жалко хрипел и брызгал слюной. Маша наконец соизволила всмотреться в его лицо, пелена злости уже не застилала глаз, Маша чувствовала себя победителем.

― О-о-о… ― потрясенно промычала она, разглядев поверженного грабителя. Громко сглотнула и неуверенно пробормотала: ― А как же пистолет?

Лежащая под ней Тамара покраснела еще сильнее и с трудом выплюнула:

― Р-р-руки…

Маша испуганно посмотрела на ее багровое лицо, все в мелких бисеринках пота и торопливо спрятала руки за спину. Тамара жадно задышала. Маша увидела на ее шее отчетливые следы своих пальцев и виновато шмыгнула носом.

― Зар-р-раза, ― прошипела Тамара. ― Чуть не задушила…

― Нечего было в спину пистолетом тыкать! ― неуверенно огрызнулась Маша. Открыла рот, осознав сказанное, и изумленно выпалила: ― Кстати, откуда у тебя ствол?!

― Десять… ― Тамара раскашлялась, она никак не могла отдышаться. ― Стволов…

― Десять?!

Тамара слабо усмехнулась и пояснила:

― Дура! Я пальцем в спину ткнула, сама подумай ― откуда у меня пистолет?

― Кретинские шутки! ― возмутилась Маша, неуклюже сползая с Лелькиной младшей сестры и протягивая ей руку.

― Я… не шутила, ― Тамара поднялась только с третьей попытки. Ее пошатывало, лицо все еще оставалось неестественно красным. ― Я думала ― грабитель.

― Кто?!

― Ты.

― Я?

― Ты в зеркало-то себя видела, нет? ― Тамара коснулась помятой шеи и болезненно поморщилась.

― Ну…

― Баранки гну! ― разозлилась вдруг Тамара. ― Чего ради маскарад затеяла, признавайся! Опять с Лелькой куда-нибудь влезли?!

Маша только сейчас вспомнила о чужом джинсовом костюме. Схватила Тамару за руку и поспешно затащила в квартиру. Объясняться на лестничной площадке ей не хотелось.

― Никуда мы не влезли, ― вяло буркнула она, захлопывая дверь.

― Ага, уже поверила. Скажешь, Ваня сам тебя в это тряпье обряжал?

― Твое какое дело?!

― Ах, так…

Маша опасливо посмотрела на вешалку. Ванькиной куртки не углядела и порадовалась, что любимый муж снова проигнорировал обед.

Ссориться с Ванькой она не хотела. Он до сих пор не простил Маше глупого вранья, что у них вот-вот появится наследник. И весенней поездки в Крым не простил, на первые витамины, так необходимые будущей маме.

Маша обиженно засопела: подумаешь, недельку отдохнула без него! Совсем таракан рыжий шуток не понимает. Недели две потом с ней не разговаривал, и это бы ладно, но потом он ТАК поговорил…

До сих пор в пот бросает.

― Слушай, ну чего ты злишься? ― примирительно заметила она Тамаре, сбрасывая маскарадный костюм прямо на пол. ― Я на разведку ходила, понимать надо.

― На какую такую разведку?!

― Ты чего, забыла?

― Ма-ашка!

Тамарино лицо снова начало краснеть. Отметки на шее отчетливо наливались кровью, Маша виновато зачастила:

― Да узнать хотела, что там с пропавшим конвертом. И кем Кожаный работает, а то мало ли…

― Твое-то какое дело?!

Маша ангелом никогда не была. Поэтому мгновенно вспылила:

― Рот закрой, мышь серая! Между прочим, твою сестрицу уже ищут!

― Что?!

Побледневшая Тамара схватилась за горло. Воздух вдруг снова погустел, стал комковатым и никак не хотел проходить в горевшие огнем легкие.

Маша, проклиная собственную вспыльчивость, неохотно рассказала о подслушанном разговоре. Правда, в ее изложении выходило, что до Лелькиной фамилии Стас Волошин не скоро доберется. Мол, начать он собирается с Морозовой, а их, Морозовых, в телефонном справочнике как собак нерезаных. Опять же ― Снегиревы, Метелицыны, Снежанины, да мало ли таких фамилий…

Тамара остолбенело таращилась на стенку. Маша, загибая пальцы, все перечисляла и перечисляла «зимние» фамилии. Когда она перешла с «Новогодневых» на «Елочкиных», Тамара вышла из ступора. Машинально массируя ноющую шею, простонала:

― И как только вы с Лелькой-то дерьмо находите? Наверное, на запах идете, как псы служебные…

― Но-но-но! ― грозно выкрикнула Маша.

― Ямы на ровном месте все отыскиваете, ― Тамара угрюмо усмехнулась: ― С ума сойти: рутинную работу секретаря превратили в настоящий боевик! Нет ― в триллер!

Маша сжала кулаки, но Тамара и не смотрела в ее сторону. Откинулась на подушки и тоскливо заметила:

― Вот-вот пулю схлопочите из-за вшивого конверта.

― Так уж и пулю, ― неуверенно запротестовала Маша, ссориться внезапно расхотелось.

― Найти конверт нужно, ― вздохнула Тамара. ― И вернуть.

― Легко сказать! ― Маша легла на палас ― любимая поза ― и раскинула руки в стороны.

Они помолчали. Старинные настенные часы ― Ванька за них бешеные деньги отдал на аукционе в Питере ― пробили шесть вечера.

― Скоро Лелька придет, ― бросила Маша.

― Видеть ее не хочу, ― Тамара со стоном встала. ― Убила бы, вот честное слово!

― Хочешь облегчить работу киллеру? ― хитро усмехнулась Маша.

Тамара в сердцах бросила в нее диванную подушку и пообещала:

― Все Ваньке с Серегой расскажу!

― Поосторожней на поворотах, ― добродушно проворчала Маша. ― Самой же и достанется, первой.

― Это еще почему?!

― За подстрекательство.

― К-ка-акое подстрекательство?

― А кто с Лелькой спорил? ― Маша ехидно ухмыльнулась. ― Думаешь, не знаю? Мне Мишка все рассказал.

― Я пошутила!

― Хорошие шуточки! Лелька из-за тебя вон в какую историю влипла!

― Из-за меня?!

― Будто ты не знала ― она никогда не проигрывает!

― Ах, никогда…

― Никогда!

― А я, значит…

― Молчи уж, мышь серая! Ты по шею в том же дерьме! Лелька в эту фирму только из-за вашего спора устроилась, она мне сама сказала!

Тамара смотрела беспомощно. Она и без того чувствовала себя виноватой. И хоть Лелька, безусловно, настоящий свинтус, выручать ее все же нужно.

«Господи, ее же искать будут, ― Тамара в панике стиснула руки. ― А у Лельки двое детей! Решат, идиоты, что она знает про этот злосчастный конверт…»

Тамара не сомневалась: конверт нужно срочно найти. Не вмешивая в это дело двух сумасшедших ― Лельку и Машку. Так спокойнее.

Тамара зачем-то пнула безвинную подушку и пробормотала:

― Фамилия Светы ― Наливайко?

― Ага. Веселая, правда? А тебе зачет?

― Сама не знаю, ― Тамара пожала плечами. ― Конверт хочу поискать. Если вернем его, все наладится.

― Это уж точно, ― Маша сладко зевнула. ― Только Светка уже два дня дома не ночует. Ее мать Лельке сказала ― не в первый раз. Поэтому и милиция не чешется.

― Весело!

― Ага.

― Ладно, мне пора.

― Чего забегала?

― Хотела спросить ― все ли у Лельки в порядке?

― А почему не к ней?

Тамара негодующе посмотрела на ближайшую наперсницу сестры и буркнула:

― Хватит с меня и одного раза! До сих пор кошмары сняться, стоит то чучело в приемной вспомнить. Еще и попугая в свою аферу втянули, как только у вас с Лелькой совести хватило…

― Причем тут совесть? ― лениво возмутилась Маша.

Но Тамара лишь рукой махнула и вышла.

Маша хихикнула: «Какая жалость, что мышь серая сегодня Лельки не видела. То-то бы плевалась! А уж нотаций бы прочла ― море. Пока не поняла бы, что все железо ― чистая бутафория».

Тамара неохотно положила трубку. Разговор со Светланиной матерью ― номер телефона она достала через справочную ― ее озадачил.

Наливайко как-то слишком легко отнеслась к исчезновению единственной дочери. Или она настолько уверена, что Света уехала с очередным кавалером куда-нибудь на курорт?

Тамара пожала плечами. Она прекрасно представляла, что стало бы с мамой, исчезни она или Лелька хоть на день.

Об этом и думать не хотелось!

А вот Наливайко ничуть не волновалась. И к Тамариному звонку отнеслась равнодушно. На вопрос ― не приносила ли Светлана хоть что-нибудь с прежнего места работы, все-таки очищала стол, этажерку, мало ли… ― она ответила утвердительно.

Мол, Светочка такая барахольщица, просто ужас! И бумаг, журналов там разных, открыток красивых нагребла целый пакет. Среди этого мусора и нужный конверт мог затеряться, она ничуть не удивится, если он там.

Наливайко разрешила Тамаре заглянуть к ней завтра во время обеденного перерыва. Правда, для этого Тамаре пришлось представиться новой секретаршей, заменившей Светлану.

Временно.

Тамара вертела трубку в руках и размышляла, как скоро Кожаный сумеет выйти на несчастную Лельку. Узнать в ней затянутую в синий деловой костюм секретаршу он не должен. По крайней мере, не сразу.

С другой стороны, Кожаный ― начальник охраны. На этом месте дураков не держат. Если Волошин хороший физиомист, его не смутит ни другая одежда, ни отсутствие очков, распущенные волосы или десяток косичек. И тогда…

Он может похитить Лельку, чтобы побеседовать без свидетелей!

Самое ужасное ― он может похитить маленькую Динку, чтобы разговорить упрямую мать.

Тамара пожалела, что не договорилась о встрече прямо сейчас. Еще ведь не поздно. Наливайко вполне могла согласиться принять ее через час-другой.

Но перезванивать Тамара не стала.

Один день ничего не менял.

К концу рабочего дня Лелька совершенно освоилась со своей новой ролью. И даже жалела, что завтра придется сменить костюм. Маша не любила повторов. Считала: ни одна уважающая себя секретарша не будет ходить в офис в одном и том же. Хоть аксессуары, но сменит.

На стук в дверь Лелька почти не отреагировала, жонглировала метательными ножами. Зато Василий зачем-то зазвенел колокольчиком, а потом басом крикнул:

― Да войдите же! Кто там такой вежливый?

В приемную вальяжно вплыла очень полная дама с такой же полной девочкой лет двенадцати. Золота на посетительницах оказалось так много, что массивная Васькина цепь тут же потеряла актуальность.

Попугай, обожающий все яркое ― а драгоценных камней на старшей даме хватало ― заволновался. Слетел со стола на пол и неуклюже засеменил навстречу гостям, златая цепь змеей тянулась следом.

Лелька фыркнула, ножи стали взлетать выше, красные перья в волосах красиво затрепыхались. Потенциальные клиентки тихо пискнули и застыли посреди приемной с открытыми ртами, не зная, на что смотреть. Потом определились: девчонка изумленно таращилась на огромного попугая и его цепь, а дама с ужасом смотрела на хозяйку кабинета и взлетевшие к потолку кинжалы.

Лелька меланхолично надувала пузырь ― она сейчас любого мальчишку бы обставила в этом сложном деле! ― тонкие серебряные браслеты на руках звенели, томагавк за спиной завораживающе блестел, многочисленные косички подрагивали, босая ножка с накрашенными ноготками ритмично отбивала такт.

Василий обогнул хозяйку по широкой дуге ― от греха подальше ― и ласково, по-старушечьи пропел:

― Гости в дом, деньги в нем!

Девчонка шире распахнула круглые серые глазки и неуверенно оглянулась на Лельку. Решила ― это она сказала.

Дама вздрогнула и схватилась за сумочку, она поняла Васькины слова по-своему.

― Болван, ― добродушно одернула помощника Лелька. ― Ты все напутал. «Гости в дом…» Тут она замычала, замялась, но окончания странного присловья не вспомнила. Поймала все три ножа и сердито проворчала: ― Впрочем, неважно. Денежки ― тоже неплохо.

― Ага, ― Васькин голос звучал необыкновенно гнусно, ― очень неплохо. ― Он смерил обомлевших гостей заинтересованным взглядом. Плотоядно цокнул несуществующим зубом и заявил: ― А камушки-то лучше!

Девчонка покраснела от волнения, она никогда не видела говорящего попугая. Дама тоже покраснела, но по другой причине. Впервые в жизни она пожалела, что нацепила на себя все драгоценности разом. Говорил же муж ― давно пора сделать копии, старинным украшениям место в банковском сейфе.

Лелька незаметно нажала на нужную кнопку, Самсон Ильич с перспективными клиентами любил беседовать сам. Тем более, дамочка уже в полуобморочном состоянии, так и ждет, когда Лелька приставит ей нож к горлу и потребует снять… ну, пусть сережки. Наверняка бедняжка встретит появление шефа с глубокой радостью и будет щедра как никогда.

Лелька хмыкнула: что там полторы тысячи баксов за путевку в Лондон или Париж, если спасенные перстни стоят в сотни раз больше?

Чтобы окончательно «подготовить» клиентку, Лелька широко ухмыльнулась и сказала Василию:

― Смотришь в корень!

Васька польщенно замурлыкал. Девочка восхищенно всплеснула руками и воскликнула:

― Прямо как кот! Я тоже хочу такого попугая, мам. Купи!

Мама не слышала. Стояла, не в силах глазом моргнуть. Что понятно: Лелька рассматривала ее великолепную сережку, приподняв подвеску острием кинжала.

― Классный булыжник, да, Вась?

― Ага-а…

― Это не булыжник, ― запротестовала девочка. ― Это настоящий рубин, так мне папа сказал.

Мать застонала, мысленно пообещав выдрать дочери язык, если выберется отсюда живой. Чтоб не распускала при посторонних!

― Рубин? ― заинтересовалась Лелька.

― Р-р-убин! ― мечтательно пророкотал Василий и загремел цепью, подбираясь поближе к ярким камням.

Дама задышала часто-часто, на висках выступили крупные капли пота, она уже прощалась если не с жизнью, то уж с ухом непременно, так нехорошо блестели у сумасшедшей девицы глаза. Да и клюв у страшной птицы…

В этот трагический момент дверь в кабинет шефа распахнулась, и Самсон Ильич появился на пороге. Кругленький, успокаивающе домашний в своем парчовом халатике, уютный и стопроцентно безопасный.

― О-о, ― ласково воскликнул он, протягивая руки навстречу клиентам, ― какие у нас сегодня гости!

Лелька крякнула и неохотно оставила чужое ушко в покое. Василий звучно всхрапнул и с нескрываемым сожалением пробормотал:

― Кр-расненький… Не мой. Ж-жаль…

Девчонка захлопала в ладоши, огромная птица казалась ей по-человечески разумной.

Даму качнуло, у нее кружилась голова. Временами чудилось, она спит. Просто не существовало в мире подобных секретарш и ТАКИХ попугаев.

Лелька подбросила свой нож к потолку, ловко поймала и с сожалением заметила Самсону Ильичу:

― Почему я не настоящая индейка? Была б настоящей…

― И что же милая? ― заинтересовался шеф.

― Да уж давно б сунула сережку в карман. Вместе с ухом!

― Ага-а-а, ― привычно поддакнул Василий.

Дама сомлела. Самсон Ильич очень вовремя подхватил ее под локоток и мирно загудел, направляя несчастную к ближайшему диванчику.

― Таки глупая шутка, милочка, не рвите нервы и сердце, они еще пригодятся в Париже иль на Кипре, а можно и в Египте отдохнуть, если не боитесь пирамид, верблюдов и туземцев… Поверьте старому еврею, душечка, если Самсон Ильич сказал вам ― такие, значит такие они и есть…

Лелька фыркнула. Василий озабоченно взъерошил хохолок и закатил глазки, пытаясь хоть что-нибудь запомнить из этой абракадабры, он обожал работать на публику.

Самсон Ильич мастерски разложил на низеньком стеклянном столе какие-то проспекты, бумаги, раскидал яркие снимки и бланки договоров.

Вот только дама всего этого великолепия не видела, она не спускала глаз с Лельки. Разбойного вида девица никак не могла смириться с тем, что прекрасные рубины ускользнули. Кинжалы свои метала рассеянно, а уж взгляды какие кидала на старинные серьги…

Самсон Ильич собственноручно закрыл за богатой клиенткой дверь. Обернулся в Лельке и с усмешкой сказал:

― Бедняжка, по-моему, сама не поняла, что купила. Три поездки одна за другой! ― Он удовлетворенно потряс подписанными бумагами. Нащупал в кармане пачку денег и смущенно бросил: ― Золотце мое, ты уж в следующий раз не дави слишком на клиента, таки и у старого еврея не без совести, как я только что понял.

Лелька пожала плечами. Ей снова было скучно. Она сидела за столом и лениво рассматривала собственные босые ноги. И пузырь выдувала без прежнего энтузиазма.

Зачем? Самсон Ильич уже никогда не узнает в ней той строгой дамы в синем костюме. Если Лелька завтра явится в обычных джинсах и свитере, Самсон Ильич примет их за очередное чудачество.

Хоть в мешке из-под картошки приходи!

Или в бальном платье Золушки.

Ну, тоска…

Самсон Ильич будто подслушал ее. Подошел к Лельке, кивнул на монитор и задумчиво спросил:

― Может, Светлана таки записала фамилию той девицы в синем костюме? Она обычно фиксировала всех, кто шел на прием.

Лелька от неожиданности клацнула зубами, пузырь с противным треском лопнул, и она брезгливо поморщилась. Спешно почистила пальцем щеки и капризно протянула:

― Зачем вам имя воблы в синем?

― Да так.

― Мы с Васькой, значит, вас уже не устраиваем? ― противным голосом поинтересовалась Лелька. ― Ну и ладно, не очень-то и надо, нам с Васькой и дома неплохо, папка только обрадуется…

― Ну что ты, детка, ― встрепенулся Самсон Ильич. ― Я с вами ни за что добровольно не расстанусь! В жизни столько не смеялся, сколько на этой неделе, чтоб мне кошерной пищи не есть или с пейсами расстаться, не успев их отпустить.

― А синий костюм как же?

― Да к чему мне дама в синем, душечка? У меня в приемной все цвета радуги, таки о себе с Василием не забыла? ― Самсон Ильич развел руками. ― Просто меня о ней спрашивают.

― Кто?

― Да, кыто? ― поддержал Василий, раздирая прямо на дорогой столешнице свой банан.

Самсон Ильич поскреб затылок и недоуменно бросил:

― Если б я знал!

― Тот тип в кожаном, да? ― подсказала Лелька. ― Ну, он еще конверты перепутал, помнишь, Вась?

― Ага-а…

― Ты про Стаса Волошина?

― Вась, я про Стаса?

― Ага-а…

― Ну, ты прям как попка безмозглый, ― вдруг вскипела Лелька и ногой спихнула зазевавшегося Василия на пол. ― Все «ага» и «ага». Надоел, блин!

Василия хорошо приложило тяжелым браслетом по голове. Лелька в последние дни давала ему в офисе относительную свободу, свою цепь Василий носил сам, Лелька браслет на запястье не надевала.

Попугай обалдело хрюкнул. Долбанул клювом дутое золотое кольцо и вяло пробормотал:

― Попка безмозглый. Безмозглый попка. Это я, да!

Самсон Ильич захохотал. Отсмеявшись, вытер рукавом выступившие слезы и заявил:

― Таки смерть моя будет легкой, спасибо, детки.

― «Спасибо» в кар-рман не положишь, ― радостно выкрикнул Василий одну из своих любимых поговорок. ― И на хлеб не намажешь, так!

― Ишь, разговорился, ― проворчала Лелька. Протянула попугаю недоеденный банан и буркнула: ― Лопай, ладно уж. Заработал. ― Она обернулась к Самсону Ильичу. ― Так это Стас вам все голову морочит?

― Стас тоже звонил, ― подумав, сказал Самсон Ильич. ― Потом, наверное, по его поручению, еще несколько раз звонили, но не представились, кажется…

Лелька помрачнела. Василий, почувствовав неладное, оставил свой банан в покое. Взлетел на стол и устроился поближе к хозяйке.

― По-моему, они так считают, ― поморщился Самсон Ильич, ― именно дама в синем забрала конверт. Ну, нечаянно.

― Я не брала! ― забывшись, возмущенно воскликнула Лелька.

― Конечно, лапочка, ― Самсон Ильич осторожно коснулся одной из Лелькиных многочисленных косичек, ― не брала. Ты ж только через день-два на работу устроилась.

― Ага-а, ― Василий прижался головой к Лелькиной щеке. ― Чер-рез день-два…

― Ну что за птица, ― восхитился Самсон Ильич. ― Все понимает!

― Подумаешь, ― Лелька ласково потрепала попугая по спинке. ― Повторил за вами, всех делов-то… Попка, он и есть попка!

― Ага-а, ― закивал Василий. ― Попка безмозглый. Это я, да-а…

Тамара ждала Лельку и злилась. Времени уже почти семь, а старшая сестрица все еще где-то шляется.

Впрочем, почему «где-то»? Понятно ― у Машки. Переодевается там, превращается из «оторви да выбрось» в более-менее приличную даму. Небось еще обсуждает с Машкой свои безумные планы.

Тамара бездумно поболтала с Диной. Обсудила с Мишкой «Понедельник начнется в субботу» Стругацких и порадовалась, что племянник умеет думать.

В отличие от матери!

Помогала Дине вырезать из старой варежки жилетку для куклы. Нагло соврала позвонившему Сергею, что Лелька в ванной и не может подойти. Полистала свежие газеты.

Несколько раз Тамара порывалась набрать Машин номер, но заставляла себя отойти от телефона: слишком много чести! Мгновенно поймут, как она волнуется. А с чего бы? Подумаешь, конверт пропал, мало ли бумаг теряется, а уж писем среди них ― тьма…

Причем тут Лелька?!

«Нет, потрясающе, как она умудряется вляпываться в самые дурацкие истории, ― раздраженно размышляла Тамара, стоя у окна и высматривая сестру. ― Стоило Лельке прийти в офис, как тут же клиент вручил ей конверт, да еще не тот, что хотел! Такой путаницы в обычной жизни просто не бывает, и не произошло б, не реши Лелька срочно устроиться на работу…»

Путаные мысли прервал телефонный звонок. Тамара осторожно взяла трубку, ей совсем не хотелось снова врать Сергею. Понятно, он считал ― Лелька уже дома. Вот и хотел узнать, заезжать ли ему в магазин, и если да, то за чем именно.

Но это оказался не Сергей. Незнакомый мужской голос попросил к телефону госпожу Зимину.

Тамара насторожилась. «Конечно, сейчас иногда говорят «господин», «госпожа», ― встревоженно подумала она, ― но очень редко. Как-то не прижилось это словечко. А вот если ты не знаешь имени, ведь в телефонном справочнике указаны только Сережины инициалы, тогда другое дело. И звучит солидно…»

Тамара вытерла мгновенно вспотевшую ладонь о свитер и хрипловато бросила:

― Госпожу Зимину?

― Да-да, именно.

― Кого из них?

ТАМ явно растерялись. Тамаре даже показалось, что трубку прикрыли ладонью и что-то глухо забубнили, видимо, обсуждая проблему с коллегой или подельником. Потом неизвестный откашлялся и решительно произнес:

― Нам Ольгу.

― Вы уверены, что не Дину?

― Да, конечно.

― Сожалею, но с Ольгой вы не скоро сможете поговорить.

― Почему?

― Она уехала.

― О-о! И… надолго?

― По-моему, недели на две.

― На две недели?!

― Да, в Германию. К брату.

Абонент замялся, видимо, не зная, что на это сказать. Тамаре снова показалось: он с кем-то шушукается. Потом неизвестный осторожно поинтересовался:

― А вы не подскажете нам ее телефон?

― Ну что вы! ― засмеялась Тамара. ― Она нам номер не дала, чтоб не мешали отдыхать. Сказала, сама будет звонить.

― А когда?

― Ну, через неделю, думаю, звякнет. Она ведь уже сообщила, что нормально добралась.

В трубке озадаченно сопели. Тамара стукнула кулаком по подоконнику и поморщилась от боли. Зато голова тут же прекратила гудеть, в ушах уже не звенело, и она вдруг сказала:

― Если хотите, я сообщу ей вашу фамилию при следующем разговоре. Может, она сама вам перезвонит.

К ее искреннему удивлению, к такому повороту абонент был готов. Без малейшей заминки Тамаре ответили, что Ольга Зимина выиграла ценный приз в универмаге «Рассвет». Она заполнила купон, делая покупку в «отделе для женщин», и вот ей повезло.

Тамара стиснула зубы: «Враки! Лелька в магазинах практически не бывает, она их терпеть не может. Все покупает Сергей или Мишка. Значит… Лельку уже ищут! Вернее, нашли. Правда, если они поверят, что Лелька уехала… Мне ж много времени не нужно! По крайней мере, не две недели. Уже завтра, если повезет, я верну Волошину этот проклятый конверт!»

Тамара нашла взглядом Динку, племянница увлеченно нянчила куклу. Бродила с ней по комнате и напевала колыбельную. Весьма музыкально напевала, ничего не скажешь.

Кудрявая, синеглазая, хорошенькая ― аж сердце щемит. Вылитая Лелька в детстве. По счастью, лишь внешне!

Тут до Тамары дошло, что она слишком долго молчит. Она хотела бросить в трубку что-то незначительное, и только сейчас заметила, что нечаянно отключилась. Со страха. Когда поняла, что ей врут.

Ну и ладно!

Завтра все должно закончиться.

Иван Епифанцев возвращался домой в прекраснейшем настроении. На редкость удачный выдался день. Заключенная сегодня сделка обещала принести в ближайшем будущем приличную прибыль, мир заиграл новыми красками.

Когда сам счастлив, хочется радовать всех, что уж говорить о любимой жене. Ваня карабкался на свой этаж, обвешанный покупками, как новогодняя елка игрушками, а в карманах пиджака прятал самые главные сюрпризы.

Уже сейчас Ваня предвкушал, как по-детски Машка будет радоваться подаркам, вскрывая каждую коробку. И как бросится к нему на шею, когда дело дойдет до основного.

Ваня весело хрюкнул, он и сейчас не понимал, как дошел до жизни такой, решился собственноручно внести в дом подобные… э-э… безделки!

Ваня свалил у окна на площадке второго этажа многочисленные нарядные коробки и свертки – даже носовые платки с ручной вышивкой он в магазине потребовал упаковать по первому классу! ― и озабоченно сунул руки в карманы, проверяя, на месте ли главные презенты. Пальцы коснулись шелковистого меха, и он удовлетворенно закряхтел ― куда б они делись?!

Первые две коробки заняли свое место на могучем Ванином плече, а вот остальные не успели, Ваня впал в ступор: мимо него проскользнуло…