Грани кристалла

Глава 6

На Иреносисе бушевало ненастье. Пузырь, в котором лиринийцы плыли по воздуху, надежно защищал от неприветливого климата планеты. Милан вглядывался в проплывающие мимо здания — серые, тяжелые, с прямоугольными окнами, затянутыми прозрачным материалом, словно слюдой. Ни одно из окон не освещалось. Только отблески света от таких же транспортных пузырей оживляли фасады.

— Что это за всполохи повсюду? — спросил Милан. — Смотри, отец, они, как следы метеоров, мелькают то тут, то там!

Князь хотел было ответить, но сопровождавший их иренос опередил его:

— Это жители планеты. Особенности строения вашего глаза не позволяют вам видеть иреносов в движении.

Отец и сын переглянулись.

— Спасибо… — Милан украдкой взглянул на иреноса: такой же, как все, без видимых отличий во внешности. — «Словно роботы, все слеплены по одному образцу».

— Не суди, лириниец. Повторяю, ваш глаз не видит, причем очевидного.

Милан опешил. Он поздно вспомнил о совете отца и позволил себе думать в присутствии существа, для мысли которого не существовало преград.

— Простите моего сына, — кротко сказал Князь, — он не контролирует свои мысли.

Милан хотел было возразить, но вовремя опомнился и усиленно начал вспоминать картины природы, перебивая навязчивые мысли красотами гор, цветов и полей.

Сопровождающий ничего не ответил. Вскоре пузырь остановился перед зданием с огромным светящимся куполом.

Милан ахнул: «Не иначе как внутри сияет звезда!»

Складки лица иреноса — подобие губ других рас — дрогнули, едва растянувшись, изобразив улыбку, как показалось Милану.

Пузырь раскрылся, раздвигая створки вправо и влево, и Правитель Лирины с сыном вышли наружу, под защитный козырек входа в Дом Совета Лиги Вселенной.

— Прошу вас, проходите внутрь, — пригласил сопровождающий и, развернувшись, первым вошел в сияющий проем входа. — Лирина! Лирина с нами! — возвестил он так громко, что от неожиданности Милан пригнулся. Он вспомнил, как громогласный голос иреноса пронзил его голову на Земле.

Князь сжал руку сына, шепнув:

— Держись с достоинством! — и вышел вперед. — Приветствую всех жителей Вселенной! — сказал он, подняв руку вверх, и остановился.

Шелест одежд, тихий шепот, звуки перемещений сразу же прекратились и раздались хлопки. Присутствующие, которых Милан рассматривал, как чудо, аплодировали лиринийцам.

— Благодарю всех! — Князь поклонился. — Не знаю, чем мы заслужили такой теплый прием, но ваше внимание нам приятно. — Князь говорил «мы», обращая внимание, что он здесь не один. Но Милан только и поддерживал его, что улыбаясь во весь рот и продолжая гасить свои мысли.

Из пестрой толпы, рассредоточившейся по огромному сверкающему залу, вышел иренос — больше тех, кого Милан успел увидеть и на Земле, и здесь — на Иреносисе. Одетый в глухой комбинезон люминесцирующего зеленого цвета, он производил впечатление ископаемого ящера, и двигался так же стремительно. Скользнув, как лыжник, он приблизился к Князю и, не произнося слов, сообщил, что представители всех рас восхищены мужеством и находчивостью лиринийцев и, что след лайнера правителя Лирины обнаружен, а капсула с экипажем совершила посадку на одной из дружественных планет.

Князь ответил мысленно.

«Мы обязаны своей жизнью, командиру Шерну, и при встрече, я передам ему ваше восхищение. Примите мою благодарность за помощь. Раса иреносов поистине — Страж Вселенной!»

Последние слова, как отметил про себя Милан, особенно понравились гиганту. Он склонил голову в знак признательности и тут же ускользнул в толпу. Через мгновение Милан увидел его на высоком постаменте, почти под куполом зала заседаний Совета Лиги.

Свет, так похожий на звездный, создавался благодаря многократному отражению света невидимых светильников от полукружий рядов скамеек, сделанных из прозрачного материала, напоминающего кварц. На вид он казался твердым и холодным, но, когда Милан опустился на скамью, то почувствовал мягкость кресла: сидение приняло форму его тела, изгибаясь под ним, к тому же, излучая приятное тепло.

— Ты освоился? — спросил Князь, наклоняясь к сыну и положив свою руку на его.

— Да! Я в восторге, отец!

— Теперь спрячь свой восторг, и вспомни, зачем мы здесь. — Милан вмиг стал серьезным. — Никогда не поддавайся блеску мишуры, сын. Особенно, когда решается вопрос твоей жизни.

Слова отца потушили огонь счастья, запылавший в сердце Милана еще на Нифиде. Там он почувствовал удовлетворение от общения с новым миром. Там понял, что жаждет открытий и впечатлений от лицезрения многообразия миров. На Иреносисе его пыл поначалу угас, но великолепие приема, который оказали им с отцом иреносы и все представители разумных рас Вселенной, с большей силой разожгло огонь восторга. Но сейчас с его глаз словно спала пелена. Милан осмотрелся вокруг: чудные и привычные лица окружали его, но за каждым таилась бездна тайн. И каждый из присутствующих может вынести ему свой приговор, какой, ведомо разве что иреносам. Милан сосредоточился, прислушиваясь к информационному полю — шипящему, свистящему, наполненному сонмом разнообразных мыслей, самыми разными звуками проносившимися мимо. Когда все заняли свои места, наступила тишина. Это казалось удивительным! Тишина мыслей, ни единого всплеска. И в зале наяву раздался голос иреноса:

— Совет собран. Лига стоит перед вопросом расширения. Меняется время, пора менять каноны. Опасность техноразвития рас, подобным яохам, велика. Силе разума противопоставлена сила деяний. Нарушен режим безопасности рас, не знающих о Лиге. Высказывайтесь!

Никто не поднял руку, никто не встал. Но ментальное пространство загудело, словно улей. Из общего гула Милан выхватывал лишь обрывки мыслей, понятных ему. Кто-то говорил о Земле, о нем. Прозвучало осуждение, возражение, восторг, скрипом прошмыгнула злоба, смехом ответила любовь. Мысли сплелись с чувствами, послышались угрозы, промелькнули сомнения, одобрения, неуверенность, напор и мысль отца: «Пора вмешаться и открыть незнающим мирам истину!»

Когда поток информации достиг апогея, быстрая, как ветер, мысль иреноса, смела все мнения в один ком, и наступила тишина.

Милан с облегчением вздохнул. В висках стучала кровь, сердце частило, ладони вспотели.

— Все хорошо, сын, держись! — подбодрил отец.

Глава Совета снова взял слово.

— Начнем с Земли. Лирина провела к ней нить. Княжич Лирины посетил Землю. Причина: поиск украденной реликвии. Веды виновны. Князь виновен. Пострадали земляне. Земля в развитии. Земляне способны мыслить. У них два пути: разум для технического развития и разум, как самостоятельная сила. Первое — опасный и неверный путь. Они не знают.

— Земляне глупы! — раздался визгливый голос, прервавший речь иреноса, который сразу определил, где сидит его обладатель.

Все развернулись влево, вслед за головой иреноса. Милан встал. Отец ошарашено уставился на него.

— Земляне умны! — возразил он, и иренос обратил свой взор к нему.

И не только он. Обладатель визгливого голоса тоже встал. Маленький, тщедушный представитель расы собо, казалось, готов кинуться в рукопашную: он стоял, сжавшись, втянув голову в плечи, выставив перед собой руку со скрюченными пальцами, поддергивая ей перед лицом. Даже издали Милан заметил ненависть в глазах Правителя Собоны. Он открывал и закрывал рот, и Милан не сразу понял, что он что-то беззвучно говорит. Но вместо его голоса, Княжич услышал иреноса:

— Доказательства!

Тотчас собо вышел на середину зала и, развернувшись ко всем лицом, а к иреносу спиной, взял с постамента, стоявшего там, обруч и надел его на голову, затем положил ладони в углубление на постаменте. Над головой Правителя Собоны развернулся голографический экран, изображения которого были видны всем. Одна за другой на экране прошли картины земной жизни, подобные тем, которые Княжич видел, когда готовился к посещению Земли. Но акцент был сделан на негативных эпизодах: межрелигиозные марши протестов, вырубка лесов, старые заводы с трубами, из жерл которых вылезали желто-оранжевые хвосты дыма. Несколько портретов землян, обрабатывающих скудные земли с помощью животных, сидящих за массивными шкафами первобытных компьютеров, танцующих в набедренных повязках в тропических джунглях, разнообразили технические пейзажи.

Когда представление окончилось, иренос вызвал Милана, так и стоявшего, пока Правитель Собоны проецировал изображения из своей головы.

— Ничего не говори, — предостерег отец, ухватив его за руку. Милан услышал, но ушел не отвечая.

Спускаясь вниз с верхнего яруса, где они с отцом сидели, Милан мыслями снова оказался на Земле. Перед его взором промелькнула Катя, с волос которой слетали лепестки цветов и стебельки трав, Павел с Джеком в скафандрах в открытом космосе у своей станции, Профессор Даринов с хитрым прищуром глаз, в которых светились искорки смеха.

Когда Милан подключился к проектору, на экране пошла череда дивных земных пейзажей, улыбающиеся лица друзей, медицинское оборудование Центра космических исследований и Ирина — ее лицо в веснушках, задержалось на экране дольше всех.

— Эта землянка обладает даром телепатии, но сама не знает об этом, — громко сказал Милан во всеуслышание. — Доказательств нет, к сожалению…

Княжич снял обруч и экран погас.

— Мнения, — громогласно сказал иренос, и снова воздух вокруг загудел.

Члены Совета Лиги пришли к выводу, что доказательства лиринийца ближе к действительности, хотя бы потому, что они более свежие по времени. При Совете создали комиссию по Земле, а заодно и по паразитарным расам Вселенной. Душа Милана ликовала. Он почувствовал, что его мечта о повторном посещении Земли близка к осуществлению. Он еще не знал, как будут развиваться дальнейшие события, но предчувствие хорошего конца укоренилось в его разуме.

Заседание Совета не обошлось без скандала, который попытались разогреть собо.

— Почему мы должны подчиняться этим… иреносам? — выражая свое несогласие принятым решением, заскулил Правитель Собоны.

Глава Совета ответил вслух:

— Время еще не пришло. Иреносы могут жить без Лиги, Лига без иреносов — нет! Но время изменит действительность. Скоро!

— И почему Глава Совета опустил вопрос о наказании Правителя Лирины? — не унимался собо. — Или всем теперь можно летать куда вздумается?

— Лирина наказана, не нами — пиратами, — ответил иренос, — или кто-то хочет большего наказания для лиринийцев?

В зале воцарилась тишина. Глава Совета уловил все мнения и объявил:

— Нет. Я тоже думаю, что Правитель Лирины сделал выводы на будущее. Заседание закрыто.

«Княжич Лирины! Ты можешь остаться на Иреносисе, — услышал Милан обращение к себе лично, — твой путь к знаниям открыт».

Первое, что почувствовал Милан от такого предложения, была радость, но вслед за ней пришла тревога. Ему предстояло сделать выбор и прямо сейчас. Принять решение, от которого зависело его будущее и не только.

— Отец, я получил приглашение от иреносов остаться на планете и учиться. Скажи, ты бы одобрил мое согласие?

Князь в ответ посмотрел в глаза сыну. Он увидел, как они вспыхнули, как засветились.

— Рано или поздно ты все равно покинешь родной дом. В тебе горит жажда познания мира. Видимо, иренос знает об этом. Я не возражаю. Решение за тобой. Но помни, привыкнуть к обществу, жизнь которого построена совершенно иначе, чем лиринийская, непросто, особенно с существами, чье мышление не поддается нашему пониманию.

— Спасибо, отец, я запомню!

— Будь всегда настороже! — Князь волновался. Он видел, что сын полон азарта.

— Все будет хорошо, Князь! — вмешался иренос. — Княжич вернется на Лирину!

— Я верю тебе! — ответил Князь, то ли Милану, то ли иреносу.

Промозглый дождь лил и лил с темного неба над планетой. Оставшись один, Милан почувствовал себя брошенным. Проводив Княжича до здания, где ему выделили комнату, иреносы вообще исчезли из его жизни. Скромное убранство помещения не создавало в ней уюта и, просидев у окна день в ожидании кого-либо или чего-либо, Милан не выдержал и вышел в город.

Главный город иреносов продолжал тонуть в серости, поглощая влагу, захлебываясь в ней, но жадно впитывая ее колодцами и каналами, во множестве разбросанными и растянувшимися по улицам. Как только Милан вышел из здания, его захватил метеорный поток проносившихся мимо иреносов. Не замечая ни одной фигуры, не имея возможности видеть облик разумных существ, Милан чувствовал их силу, пробивающую его призрачную защиту во всех направлениях. Потоки информации пронизывали пространство стремительными ветрами, и не было от них спасения. Тошнота подкатила к горлу, в голове образовался хаос, собственные мысли разрывались в клочья, не успевая создать образ. Милан обхватил голову руками и сел на корточки. В другом мире его можно было принять за сумасшедшего, потерявшего способность мыслить, рассуждать и принимать решение. В мире иреносов любой разум вызывал уважение.

«Пропускай, пропускай сквозь себя, — услышал он вразумительную мысль, — долой преграды, дай путь потоку!»

Милану почудился детский смех. Это показалось странным: он и представить себе не мог, что у иреносов есть дети или женщины… Они все продолжали оставаться для него загадочными безволосыми гигантами в комбинезонах и с большими выпученными глазами, вращающимися, как на шарнирах.

Но совет от невидимого доброжелателя Княжич принял и, собрав волю, представил свою голову без преград: ветер проносился мимо, залетая в нее, словно любопытствуя и, не задерживаясь, летел дальше. Когда потоки нашли проход, Милан вздохнул. Его собственные мысли, как мышки, попрятались в норы, но они существовали! Первая же мысль, осознанная им, была коротка: «Назад!»

Не думая больше ни о чем, он поднялся и, как во сне, интуитивно определяя путь, поспешил в свою комнату. Несмотря на убогость обстановки и размеры кельи, теперь она представлялась лиринийцу надежным убежищем.

Как только Милан вошел в здание, то сразу почувствовал себя лучше.

«Из какого материала они строят свои дома? — подумал он. Стены защищают от потока мыслей! И, в тоже время, иреносы могут послать мысль на какое угодно расстояние. Они делают это вне стен, на воле?»

«В свободном пространстве» — пришел ответ.

Милан остановился, озираясь. Но никого не было. Здание полностью казалось пустым: ни местных жителей, ни гостей. Последние не задерживались с визитами на Иреносисе.

«Спасибо!» — на всякий случай ответил он и прибавил шагу, поднимаясь по лестнице на верхний этаж.

Створки дверей его комнаты, распахнулись при приближении. Милан зашел и, прижавшись спиной к стене, осмотрелся. Высокий потолок, окно в ручейках дождя, узкая и длинная кровать, шкаф в углу — теперь комната показалась Княжичу теплой и уютной. Не шевелясь, он просмотрел ее внутренним зрением, позволяющим увидеть то, что в реальности неосязаемо. Двойная оболочка защиты накрыла комнату, как пузырь. Милан увидел его матовое свечение — светло-сиреневое внутри и более темное снаружи.

«Так и есть — защита! — обрадовался он своему открытию. — Но что-то надо делать… не могу же я просидеть неизвестно сколько времени без дела… хорошо… что?»

Он прошел и сел на кровать.

«Единственное, что я могу делать — это думать!» — Милан оценил свою способность мышления, поняв после прогулки, насколько призрачна уверенность в том, что думать можно всегда.

В тишине комнаты, когда нет ни одного отвлекающего звука, мысли текут спокойно. Княжич дал им полную волю, наблюдая со стороны за возникающими образами, порождаемыми давними впечатлениями, открытиями. Мысли текли рекой, поначалу хаотично, разрозненно, но вот в общем течении появилась струя желаний. Мечты материализовались в пространстве разума и, выстроившись одна за другой, словно встали в очередь за реализацией. Первой оказалась жажда познания мира. И ее начальным всплеском определился интерес к основам жизни иреносов. За ним стояла Земля, картинка встречи с Ириной, расплывчатая картина Совета Лиги, принимающей решение о свободе и жизни всех рас Вселенной в новом времени. Более дальние образы виделись размытыми пятнами, и Милан отодвинул их, сосредоточившись для начала на первом.

Размышляя о том, как иреносы размножаются, он не заметил, как уснул. Потом, проснувшись, он пытался вспомнить сон, пришедший к нему, как откровение, но разум отказывался открыть увиденное. Тогда Княжич понял, что еще не пришло время узнать истину, но она в нем и, когда настанет нужный час, то все откроется.

Проснулся Милан от чувства, что кто-то его разглядывает. Открыв глаза, он никого не увидел. За окном все также барабанил дождь, а серость дня сменилась сумраком. Милан встал, включил свет. Яркость освещения напомнила светлый день на Лирине. Тоска пробралась в сердце, но не успел Милан и подумать о доме, как услышал стук в дверь.

— Войдите! — с радостью, которую может понять только тот, кто устал от одиночества, крикнул он.

Створки двери раскрылись, и в комнату вошел иренос. Был ли это тот иренос, который сопровождал их с отцом, или тот, с которым Милан разговаривал на Земле, или тот, в зеленом комбинезоне, похожем на шкуру ящера, Милан не знал. Но поймал себя на том, что он ощущает от вошедшего что-то непонятное, не имеющее определение, и это чувство подсказывало ему, что с иреносом, которого он сейчас видит перед собой, он раньше не встречался.

— Ты хочешь знать о нас. Я покажу тебе.

— Кто ты? — прямо спросил Милан. — Как твое имя?

Иренос прошел к окну, медленно, что удивило, и, рассматривая узор, начертанный струями и каплями дождя, задумчиво ответил:

— Что тебе с моего имени? Ведь мы все на одно лицо?!

Милан понял, что его неосторожная мысль стала достоянием всей расы.

— Имя — есть составляющая часть индивидуальности разумного существа. И зря вы обижаетесь! Кто-то из вас сказал, что мы, лиринийцы, в силу особого строения наших глаз, не можем увидеть того, что для вас очевидно.

— Да, это так! — иренос повернулся лицом.

Его глаза играли на свету радужными бликами. Милан удивлялся и любовался этим зрелищем одновременно. Иренос заметил восторг на лице Княжича.

— Тебя все удивляет в нас? — спросил он вполне дружелюбно.

— Да, и я хочу понять, ну, хотя бы попытаться…

— Хорошо. Я здесь, чтобы показать тебе свое время.

Милан не понял, но решил, что вопросы неуместны и согласно кивнул головой, напомнив только:

— Ты не сказал своего имени. Скажи, если это не оскорбляет тебя и не является тайной.

Иренос осклабился. Мурашки прошли по коже Княжича от его улыбки.

«Надо привыкать!» — подумал он.

— И нам к тебе тоже, — ответил иренос. — В моем имени нет тайны, оно для тебя непроизносимо, даже мысленно, — и он издал серию таких звуков, что Милан зажмурился.

Ни один из звуков не создал никаких ассоциаций.

— Я буду звать тебя Ветер! — нашелся он. — Если ты не против…

— Зови. Дай руку и пусть она будет в моей, пока ты со мной.

Милан протянул руку.

— Глаза закрой!

Ветер сжал руку Милана, так же крепко, как сам Милан зажмурил глаза. Затем он почувствовал головокружение, смену температуры воздуха и услышал детский голос:

— Открой глаза!

Милан открыл. Он стоял в кругу детей-иреносов и держал одного из них за руку, вернее, тот держал его за руку. То, что это были дети, Милан догадался по невысокому росту существ, ярким комбинезонам и особому взгляду, присущему всем детям Вселенной — лучезарному, живому и любопытному. Впрочем, их интерес к нему быстро пропал и, разлетевшись метеорами, они занялись своими делами. Только один остался рядом.

— Ветер? — догадался Милан.

— Да, ты в моем Времени, — не дожидаясь очередного вопроса, ответил Ветер, — я остановился здесь, потому что в это время я уже обрел способность мыслить самостоятельно, — он крепче сжал руку Милана, поглядывая на него снизу вверх.

Княжич догадался, что в более раннем времени Ветер-ребенок мог просто уйти, не задумываясь об ответственности перед инопланетянином.

— Смотри и закрывай глаза!

Милан осмотрелся, медленно поворачивая голову, фиксируя в окружающем мире детали, запоминая их.

— Готов?

Милан кивнул и зажмурился.

— Открой глаза! — на этот раз голос Ветра чуть не порвал перепонки Княжича.

Безветрие, спокойный ровный свет с неба от невидимого светила и мелькание всполохов от движущихся иреносов предстало перед его взором.

— Это твое будущее время? — спросил Милан, не сомневаясь в положительном ответе.

— Да, только не будущее, а последующее.

— Какая разница?

— У нас с другими расами есть прошлое, настоящее и будущее, а для нас — всегда то время, в котором мы находимся. Я для тебя даю ему названия, чтобы ты понял разницу. Мы не различаем … периодов. У нас есть просто Время, и мы движемся в нем в две стороны относительно точки, в которой находимся в определенный момент.

— Любопытно. Ветер, но ты в том, предыдущем времени был ребенком, здесь, как видно, ты старше того Ветра, который пришел ко мне сегодня.

— Да, это так.

— Но я во всех трех точках оставался … одинаковым. Как это?

Ветер вздохнул. Его маленькие ноздри приподнялись полукружьями и опали, а глаза прикрылись перепонками.

— Закрой глаза.

Милан догадался, что своим вопросом обескуражил иреноса или… просто вопрос этот оказался настолько примитивным, что у того не нашлось, что ответить.

В следующее перемещение, прежде чем что-то увидеть, он услышал невероятный шум, топот ног, скрежет металла. Открыв глаза, Княжич увидел перед собой лежащего Ветра, которому он помогал подняться, одновременно отстреливаясь от приближающихся яохов. В замедленном режиме он увидел, как летит снаряд… и тут же боль пронзила глаза, словно прочертив по ним острием ножа. Милан ахнул и почувствовал, как рука иреноса выскользнула из его руки.

— Не-е-т! — закричал он.

— Ты в настоящем, не кричи! — раздался в ответ спокойный голос.

Милан попытался открыть глаза, но не смог. Боль оказалась настолько сильной, что он сжал зубы, чтобы не закричать снова.

— Надо было закрыть глаза, я говорил! Сиди так. Или спи. Я вернусь завтра. Ты получил ответ на свой вопрос?

— Н-не знаю…

— Думай. Завтра скажешь.

Купол Дома Совета Лиги Разумных Миров Вселенной не сиял, как в тот раз, когда Княжич подлетал к нему вместе с отцом. Несмелые лучи света, прорвавшись сквозь нагромождение туч, играли на каплях влаги, не успевших высохнуть. Погода на Иреносисе редко баловала жителей планеты ясными днями и потому все прохожие в этот день двигались медленно, впитывая в себя тепло дневной звезды. Милан впервые увидел много иреносов сразу. Они бродили внизу между каналами, сбирающими воды ненастья, и гладкие головы жителей планеты поблескивали, как и лужи, отражающие свет.

Ветер, как и обещал, пришел утром. Милан успел проснуться и с опаской открыл глаза. Острой боли не было, но глаза сами собой сощурились, изменив внешность Княжича.

— Ты другой, — вместо приветствия сказал Ветер.

— Ты имеешь в виду глаза?

— И глаза тоже, — туманно ответил иренос, — идем, нас ждут.

Милан начал привыкать к неопределенности фраз тех, с кем ему пришлось общаться из представителей этой странной расы и, не досаждая вопросами, пошел вслед за своим новым другом.

В Доме Совета было тихо. Нельзя сказать, что там никого не было, потому как чьи-то торопливые тени мелькали то тут, то там, но в залах не слышалась речь разумных: ни шепота, ни смеха, ни удивленных или радостных возгласов. Милана встретил Ящер — так Княжич окрестил Главу Совета.

Молча поклонившись друг другу, представители двух рас прошли в одно из помещений Дома.

«Зал обсуждений» — подумал Княжич и вспомнил аурное свечение вокруг головы отца, когда тот сидел на своем стуле с ажурной спинкой.

Кабинет Ящера отличался предельной функциональностью. Что продолжало поражать Милана, так это материалы, которые иреносы использовали и для возведения зданий, и для оформления интерьеров. Кресла, как и скамьи в зале под куполом, принимали форму тела садящегося в них, создавая тем самым ощущение уюта для любого индивида любой расы Вселенной. Исключая, конечно, тех, кто не ходил на ногах, а летал или плавал. Но такие, как, например, нифы, избегали любого рода заседаний.

— Ты желаешь много знать, страх не свойственен тебе, порочные чувства вроде обиды, проходят мимо тебя, — без всяких предисловий начал Ящер, — у тебя, Княжич Лирины, есть будущее. Один эпизод тебе показал сопровождающий — Ветер, на твоем языке. Ты все понял?

— Да, — Милан сказал правду. Он разобрался в разных определениях времени и понял, что для одного индивида Время — это его жизнь, и есть только две точки, ограничивающие путь — начало и конец. Относительно кого-либо другого Время имеет три понятия — прошлое, настоящее и будущее, — но они придуманы для того, чтобы лучше ориентироваться в пространстве. Попросту, определяют направление движения. То, что Ветер показал Милану в конце путешествия по времени, было будущее, связывающее их вместе.

— Одно представление ошибочно — среди иреносов есть такие, кто не поможет. Не пренебрегай советом отца и не задавай вопросов. Ветер — друг. Запомни его и научись отличать. Путешествуй по Иреносису в транспорте — пузырь защищен от внешних ветров. Учись, Княжич Лирины! Иди!

Милан встал, поклонился и направился к выходу, но замедлил шаг. В спину ему прозвучало:

— Наберись терпения! — Ящер помедлил и, когда Милан развернулся вполоборота, добавил: — Дальше будут далекие миры. Потом Земля — испытание тебе.

Больше Княжич ничего не услышал. Незримая сила толкнула его и, повинуясь ей, он покинул Дом Совета Лиги.

Этот день стал значимым в судьбе Милана. Вопрос «Что делать?» больше не стоял перед ним. Собирая знания, как урожай, он все больше проникался любовью к Миру. И все увереннее отстаивал свою позицию в отношении рас, медленно идущих по пути прогресса. Ветер везде следовал за лиринийцем тенью, открывая тайны, доступные, как казалось сначала, только иреносам. Милан научился мыслить быстро, заглядывать в будущее на шаг вперед, поражая интуицией даже иреносов. Но один вопрос оставался для него неразрешимым: сама жизнь, ее строго отмеренный срок.

Навещая отца, он видел, как печать старости меняла его облик. Кристалл продолжал дарить живительную энергию, но ничто не может противостоять естественным процессам организма живого существа. Сила Кристалла лишь отодвигала неминуемый конец. Милан знал, что прожив отпущенный срока и он, как и все стареющие лиринийцы, будет вынужден сидеть в Доме Кристалла, получая долю молодости, чтобы пережить предстоящий день.

— Об этом задумываются все! — ответил Князь, когда сын поделился с ним своими тревогами. — Но, поверь, наступает момент, когда утренний луч света приносит радость просто потому, что ты его видишь, и уже неважно, сколько тебе лет, сколько ты прожил в Мире. Важно, как ты жил.

Князь еще не обрел своего имени, но чувствовал, что его время проходит. Единственный сын странствовал по Вселенной, удовлетворяя жажду знаний, и хоть на Лирине жизнь шла своим чередом, отмеряя день за днем, как метроном, он беспокоился о будущем.

Как-то раз, когда Милан вернулся на родную планету после длительного отсутствия, Князь решил поговорить с ним. Милан пришел в Зал Обсуждений по его зову. Отец заметил особую задумчивость на лице сына, глубокой складкой обозначившей межбровье.

— Нелегкая миссия выпала тебе в этот раз…

Милан тепло улыбнулся, с любовью посмотрел на отца. Свет еще не проник в кабинет, но и без него вокруг головы Князя был виден ореол — белые волосы, ставшие легкими и пушистыми, обрамляли ее.

— Я побывал на дикой планете. Это одна из планет, на которой нет разумной жизни, но есть все для примитивной. Там скрылся корабль с пиратами, и мы искали их. Так, знаешь, отец, я вдруг вспомнил Фани Монигран, ведийку, укравшую наш Кристалл, ты помнишь ее?

Князь кивнул.

— Ее отправили на такую же планету… Жива ли она? — Милан потупил взгляд.

— Ты одинок сын. Об этом я и хочу поговорить с тобой.

— Но почему тебя это тревожит? И … я не одинок, если ты имеешь в виду женщин.

Князь встал и пересел в глубокое кресло рядом с сыном.

— Женщины появляются в твоей жизни и не задерживаются, — он похлопал Милана по колену. — Скажи, ты продолжаешь любить ту ведийку?

Милан искренне удивился вопросу.

— Нет! Что ты, просто вспомнил давнюю историю. И…

— Что? Говори.

— Вспомнил, что именно Фани я обязан проявлению новых чувств …

— К землянке! — закончил Князь.

— Да! Вот о ней я думаю всю жизнь! Мне так и не удалось установить с ней мысленный контакт.

— Эта затея с самого начала была провальной. Удивляюсь, что ты сам до сих пор этого не осознал, — Князь занервничал. Все же годы берут свое. Он стал замечать, что порой любая мелочь может вызвать в нем это противное брюзжание. Хорошо, что пока замечал…

— Отец, послушай. Многие годы я иду к своей цели. Я хочу на Землю, хочу найти ее, ту девочку, и хотя бы в последний раз в своей жизни взглянуть в ее глаза. Я не знаю, как можно назвать мои чувства, но … я хочу и все! С Землей серьезно работают. Довольно скоро туда отправятся корабли с посланниками Лиги. Это мой шанс. Мне все равно, в качестве кого я мог бы войти в экипаж. Только бы побывать на Земле. Там я найду Ири, Ирину. Думаю, что найду.

Князь слушал, не перебивая. Глаза Милана горели надеждой. Когда он замолчал и, не в силах больше сидеть, встал и подошел к окну, распахнув занавеси, Князь сказал, глядя ему в спину:

— Прошло почти пятьдесят лет. Той девочки уже нет. Она превратилась в … старую женщину. Ты и сам знаешь, что земляне живут в среднем шестьдесят-семьдесят лет. Хорошо, если она жива…

— Жива! Я чувствую!

— Как ты это чувствуешь? — удивился Князь, вспомнив свои ощущения в отношении жены.

Милан вернулся в свое кресло.

— Я долго изучал иреносов и многому у них научился. Нет, я не познал тайну их расы, но все же она мне приоткрылась. Интуитивно я двигаюсь по их пути и понимаю что-то, что-то вижу… Так вот, я чувствую, что Ири жива! И все! — Милан поймал себя на том, что повысил голос. — Прости, отец, я как всегда несдержан! — его лицо расплылось в улыбке, обнажив прекрасные белые зубы.

Князь засмотрелся на сына. Все такой же красивый, возмужалый, с кольцами кудрей на плечах!

— Как в детстве! — добавил он.

— Детство… знаешь, я хотел тебе рассказать. Мой друг иренос как-то обмолвился, что видел маму… давно. Она оказалась на его пути, в его времени и потому он знает. Он лишь сказал, что она была молода, весела и красива.

Лицо Князя засветилось, словно он наяву увидел красивую и молодую жену. Но Милан замолчал, и очарование момента сменилось печалью.

— Прости. Но я должен был тебе сказать об этом.

— Да, да, конечно.

— Ты знаешь, что такое любовь, отец? Что это?

Князь пожал плечами.

— Это радость и муки, счастье и горечь… Так, что это — награда или наказание? — с пылом воскликнул Милан.

Наверное, впервые в жизни Князь не знал, что ответить сыну. Но надо было что-то сказать, и он проговорил:

— Каждый познает сам. Нет рецептов, нет ответов. Успокой свое сердце. И будь готов ко всему, когда отправишься на Землю. Боюсь, что тебя ждет больше разочарований, чем радости. — Князь вернулся на свое рабочее место. — Что ж, я рад, что мы поговорили, хотя думал, что темой разговора станет будущее Лирины.

Милан насторожился.

— Что не так с Лириной?

— С Лириной пока все так! — в тон сыну ответил Князь. — Но, как ты видишь, я старею! Скажи, в твои планы не входит стать правителем Лирины?

Милана озадачил прямой вопрос отца.

— Я не думал об этом.

— Так подумай! Я подожду твоего возвращения с Земли, но не более!