Граница смерти

8

Брэндстеттер взял из ее рук стакан с коктейлем. Они находились в другой комнате его логической конструкции и пили коктейли, от которых невозможно опьянеть, но которые создавали приятную иллюзию. Он сидел у стойки бара на высоком табурете со спинкой. Когда-то ему довелось увидеть такой табурет, и он тут же создал его подобие в своей логической конструкции. Ему хотелось, чтобы в построенном им мире все было самым лучшим.

Теперь мать стояла за стойкой бара в красном платье с глубоким вырезом, обнажающим грудь почти до сосков, освещенная пламенем свечей в настенных канделябрах. Брэндстеттеру было трудно оторвать от нее взгляд.

– Откуда взялась эта комната? – спросил он. – Я еще никогда не видел ее.

Мать взяла полотенце, вытерла безукоризненно чистую деревянную стойку, затем подсунула под его стакан пробковый кружок.

– Не знаю. Я тоже раньше ее не видела.

– Тогда как она появилась?

– Ты создал ее. – Она посмотрела ему в глаза, чуть наклонив голову. Он всегда находил это очень привлекательным. Ее горло шевельнулось, когда она выпила треть своего коктейля. – Все находящееся здесь является или продуктом твоей памяти, или попыткой заполнить пробелы в памяти относительно меня.

– Мне не нравится, когда ты так говоришь. – Брэндстеттер произнес это подчеркнуто резким тоном.

– Как? – шаловливо спросила мать.

– Да вот так.

– Ты хочешь сказать, что тебе не нравится, когда я говорю, словно компьютерная модель ранее существовавшего человека?

Он промолчал.

– Может быть, я говорю так потому, что и в самом деле я всего лишь придуманная тобой модель. – Она осушила стакан и снова наполнила его. Свет от свечей играл на гладкой поверхности ее лица.

– Нет, ты не компьютерная модель. Возможно, раньше ты и была ею, но теперь стала женщиной. – Он повертел стакан в руке, гоняя воображаемые кубики льда. Впрочем, и стакана в действительности тоже не было. – Знаешь, иногда такое случается.

– Что?

– Компьютерные системы искусственного интеллекта, созданные как логические структуры, отделяются от них и приобретают собственный облик.

Она засмеялась горьким смехом, глядя на сына.

– Будь это правдой, я бы сейчас находилась далеко отсюда. – Она поставила стакан на стойку бара и отошла в сторону. Красное платье туго обтягивало ее безупречное тело. Когда она снова посмотрела на него, ее глаза сверкнули. – Там, за пределами созданной тобой логической конструкции, находится огромный материальный мир, реальный и ждущий меня.

– Я знаю. Ты все время говоришь об этом.

– Но ведь я говорю правду!

– Знаю.

– Мне следовало бы уйти от тебя. Брэндстеттер молча сидел на высоком табурете, понимая, что скоро у нее изменится настроение. Она всегда бывала такой после нескольких коктейлей.

Мать шла между круглых столиков и пустых стульев, покачиваясь в дымном свете горящих свечей.

– Ведь это не может продолжаться бесконечно, – произнесла она хриплым голосом. – Придет время, он узнает про нас, и тогда нашей жизни будет угрожать опасность.

– Здесь ему нас не найти.

Она посмотрела на сына, не скрывая сомнения, держась одной рукой за деревянную опору, установленную на полу и упирающуюся в потолок.

– Можешь положиться на меня.

– Мне следовало бы сдерживать свои чувства, быть сильнее и лучше.

– Ты – прекрасная женщина. Я никогда не встречал женщины лучше тебя.

Она улыбнулась, подошла к нему и провела пальцем по его щеке.

– Ты тоже красивый мальчик, и мне очень трудно оставить тебя. У такой женщины, как я, бывает мало хорошего в жизни.

После ее прикосновения, когда в нем вспыхнула всепоглощающая страсть, Брэндстеттер снова превратился в тринадцатилетнего мальчика. Губы матери прижались к его губам, и он почувствовал запах шампуня. Он осторожно отстранился от нее.

– Ты куда? – сердито спросила она.

– Мне нужно идти, – ответил он, становясь старше на двадцать пять лет.

– Не смей покидать меня!

– Мне нужно идти, – повторил Брэндстеттер и направился к выходу, все время ощущая ее взгляд. – У меня много работы. Я ведь говорил тебе, что мы не должны заниматься любовью, когда я работаю.

– Черт побери, ты не должен оставлять меня, раз я так тебя хочу. – Она бросила стакан на пол, и он разбился на мелкие осколки.

Все еще слыша ее голос, Брэндстеттер нажал на клавиши терминала и покинул логическую конструкцию.

Он почувствовал, как материальный мир охватывает его. Яркое освещение рабочего помещения всегда действовало на него прежде всего остального. Затем он услышал шум других действующих терминалов. Брэндстеттер понял, что едва не нарушил данное себе обещание не навещать свою логическую конструкцию во время работы. На мгновение его охватил страх – вдруг кто-нибудь заметил его отсутствие.

Еще шесть программистов сидели за своими столиками в лаборатории на семьдесят восьмом этаже башни «В» в «Нагамучи Тауэре». Ни один из них, погруженных в собственную работу, затерянных между рядами компьютеров и окруженных белыми стенами помещения, даже не обратил на него внимания.

Одетый в черные слаксы, белую рубашку, черный галстук и белый лабораторный халат, Брэндстеттер ничем не выделялся среди остальных, если не считать одного: он был единственным американцем среди множества японцев.

На его рабочей консоли вспыхнул голубой экран. Он положил на него ладонь и произнес:

– Брэндстеттер.

– Брэндстеттер-сан, – послышался мелодичный женский голос. – Йоримаса-сан приглашает вас к себе в кабинет.

– Спасибо. Передайте ему, что я иду. – Брэндстеттер выключил канал связи, провел рукой по венчику волос, окаймляющих голову, и почувствовал выступивший пот.

Он вышел из лаборатории, двигаясь без той естественной грации, которая сопровождала его в киберпространстве, заключенный в огромное неуклюжее тело, так стеснявшее Брэндстеттера. В атлетических видах спорта он был ловок и грациозен, однако его движения не были такими плавными и величественными, как у его работодателей. Все усугублялось тем, что он казался слишком большим по сравнению с ними.

Он воспользовался лифтом, чтобы подняться на восемьдесят шестой этаж, где находился кабинет Йоримасы. Почти все служащие, работающие на верхних этажах этой башни корпорации Нагамучи, где размещались научно-исследовательские лаборатории, с удивлением смотрели на него, полагая, что он не замечает их взглядов. Западные" мужчины и женщины редко появлялись в этой части здания Нагамучи.

Охранник на восемьдесят шестом этаже был новичком. Как и все сотрудники службы безопасности, он был одет во все черное, с традиционным мечом самурая на бедре. Рука покоилась на рукоятке пистолета, заряженного патронами с крохотными разрывными стрелками. Прежде чем выйти из кабины лифта, Брэндстеттеру пришлось предъявить удостоверение личности служащего корпорации Нагамучи, и все равно охранник следовал за ним на расстоянии двух шагов, пока он шел по устланным коврами коридорам, направляясь к кабинету Йоримасы. Секретарша сразу впустила его и жестом отослала охранника.

Брэндстеттер улыбнулся, и она улыбнулась в ответ. Секретарша, пожилая и хрупкая, напоминала ему мать драконов, один из персонажей второразрядных фильмов, исчезнувших, когда он был еще мальчиком, а японская экономика начала укрепляться в Западном полушарии и взялась за преобразование средств массовой информации.

Стены кабинета Йоримасы были отделаны панелями из дорогих сортов черного дерева. Требовались немалые затраты, чтобы предохранить их от влаги кислотных дождей, проникавшей даже на самые верхние этажи. Вазы в нишах и картины импрессионистов украшали стены, увешанные также роскошными разноцветными гобеленами. Деревянный письменный стол с самым современным компьютером, принтером и другим оборудованием наглядно демонстрировал уважение корпорации к человеку, которому принадлежал этот кабинет.

Йоримаса стоял под скрещенными самурайскими мечами, глядя на террариум, встроенный в стену позади стола. Маленькие зеленые и желтые ящерицы шмыгали по плоским серым камням между крохотными деревьями бонсай и миниатюрными кустами. Он повернулся, и на его лице появилась елейная улыбка.

– А-а, здравствуйте, Брэндстеттер-сан, спасибо, что вы так быстро откликнулись на мое приглашение.

Брэндстеттер поклонился, как того требовали правила корпоративного поведения, не сводя взгляда со своего босса.

Йоримаса указал на кресло перед столом:

– Садитесь, прошу вас.

Брэндстеттер опустился в кресло, чуть наклонившись вперед, заставляя себя выглядеть спокойным.

– Вызывали меня?

– У вас по-прежнему западная манера вести дела, – снова улыбнулся Йоримаса. – Вы служите в нашей корпорации уже шесть месяцев, но так и не осознали, что мы предпочитаем решать проблемы более сдержанно и учтиво, в соответствии с нашими обычаями.

Брэндстеттер молчал. Ему хотелось сейчас находиться где-нибудь в другом месте.

– Впрочем, как хотите, Брэндстеттер-сан. – Йоримаса вынул из ящика стола записную книжку в кожаном переплете, достал оттуда листок бумаги и передал его Брэндстеттеру.

Посмотрев на заметки и указанное там время, Брэндстеттер понял, что Йоримаса поручил кому-то вести учет времени, проведенного им в киберпространстве и вне его.

Откинувшись на спинку кресла, Йоримаса сложил руки на животе.

– Как вы знаете, Брэндстеттер-сан, вас взяли на работу в департаменте безопасности корпорации Нагамучи и платят вам огромное жалованье. Помимо жалованья вам предоставили собственную логическую конструкцию и режим работы, не ограниченный временными рамками. Кроме того, являясь служащим Нагамучи, вы получили право на многочисленные льготы и привилегии, о которых я не буду говорить. У вас щедрая страховка, оплаченная корпорацией. Итак, Нагамучи пошла на колоссальные расходы, и теперь я задаю себе вопрос: а что мы получили взамен? Надеюсь, вы меня понимаете?

– Нет, – ответил Брэндстеттер хриплым голосом, стараясь скрыть неуверенность. – Не понимаю.

– Взгляните на лист бумаги перед вами, – произнес Йоримаса. – Судя по приведенным там данным, вы проводите все больше и больше времени в своей логической конструкции, уходя от людей, приписанных к вашей группе. Это верно?

Сдерживая ярость, готовую выплеснуться наружу, Брэндстеттер положил листок на безукоризненно отполированную поверхность письменного стола.

– Не прошло и недели после того, как я начал работать в корпорации, как меры безопасности, принятые мной, позволили улучшить компьютерное обеспечение в Нагамучи на девять процентов по сравнению с тем, что было раньше. Успешные действия нелегальных программистов, направленные против корпорации, сократились за это же время на двадцать семь процентов. За последние два месяца надежность защиты увеличилась еще на шестьдесят три процента и соответственно выросло число неудачных попыток хэкеров, стремящихся проникнуть в наш банк данных. – Он постучал пальцем по листку бумаги, надеясь, что голос не изменит ему. – В нашем департаменте нет специалистов, способных добиться таких же показателей.

– Как ни печально, это верно. – Йоримаса даже не потрудился объяснить, что здесь печального. – В результате ваш престиж заметно вырос, правда?

Брэндстеттер заставил себя выдохнуть через нос, пытаясь избавиться от страха, скрывающегося внутри.

– Кроме того, я стараюсь понять, когда наступит момент, после которого вы захотите добиться еще больших успехов, чем до сих пор.

Увидев наконец, в чем заключается причина вызова и распознав мелочные чувства, которыми руководствовался Йоримаса, Брэндстеттер почувствовал себя увереннее. На его лице едва не появилась улыбка облегчения.

– Позвольте мне заверить вас, Йоримаса-сан, что у меня нет ни малейших намерений продвинуться в иерархии корпорации выше того положения, которое я занимаю сейчас. Я полностью удовлетворен своей работой, и, как вы справедливо заметили, меня щедро вознаграждают за достигнутые успехи.

– Отлично, Рад слышать. – Глаза у Йоримасы сузились, почти закрылись, – Мне это особенно приятно, потому что отказываться от своей власти я не собираюсь. Вряд ли следует напоминать вам об этом. Кроме того, мне будет очень жаль, если вы пожелаете покинуть нас, поскольку я сомневаюсь, что руководство корпорации согласится оставить в живых иностранца с таким объемом информации в голове, как у вас.

Скрытая угроза смерти казалась Брэндстеттеру менее страшной, чем опасность лишиться своей логической конструкции. Ему понадобилось столько времени, чтобы отыскать мать. Если ее попытаются отнять, он будет сопротивляться до конца.

С легким шипением отодвинулась боковая панель кабинета, и вошла молодая японка в бархатном облегающем платье с подносом в руках. Макияж на ее лице был наложен весьма искусно, и пятна краски пробуждали эротические желания.

Йоримаса что-то сказал по-японски, и на ее лице появилась улыбка.

Брэндстеттер заметил восхищение в глазах своего босса и запомнил это. Информация о том, что эта гейша, работающая в корпорации, пользуется особой благосклонностью Йоримасы, может оказаться ценной.

Йоримаса повернулся к нему, его взгляд снова стал жестким.

– Вы свободны, Брэндстеттер-сан.

Подавив в себе гнев и страх, Брэндстеттер кивнул. Свободен, но не забыт. Он знал, что бессмысленно бороться с мелочными эмоциями, владеющими воображением Йоримасы, но, может быть, с ними можно справиться другим способом. Он подумал про логическую конструкцию, и его охватила слабость при одной мысли, что он может потерять ее. Раз существует иной способ справиться с подозрениями Йоримасы, Брэндстеттер решил воспользоваться им.