Гранитный барин

Бьет полдень! И чеканным шагом

Наряд дворцовых егерей,

Склонившись к золоченым шпагам,

У королевских встал дверей!

В заботах вечных о народе.

Любовью к подданным согрет,

Его величество проходит

На 5 минут в свой кабинет!

«Раrbleu[3]! Как вы неосторожны?

Эй, тише там? Эй. чернь, молчать?

Тсс! Тише? Тише? Разве можно

Его величеству мешать?!»

Настала ночь! Потухли свечи,

Оделся тьмой дворцовый сад…

Лишь под боскетом[4] чьи-то плечи

Зигзагом молнии блестят…

Забыв на время о народе

И чуть нарушив этикет,

Его величество проходит

На 5 минут к мадам Жоржет…

«Раrbleu! Как вы неосторожны!

Эй, тише там! Эй, чернь, молчать!

Тсс! Тише! Тише! Разве можно

Его величеству мешать?!»

Блеснуло утро! И, как птица,

Сквозь смятый строй рапир и шпаг

Над побледневшею столицей

Взметнулся гневно красный флаг!

И снова, вспомнив о народе,

Увидев в первый раз народ,

Его величество восходит

На 5 минут — на эшафот!

«Раrbleu! Как вы неосторожны!

Эй, тише там! Эй, чернь, молчать!

Тсс! Тише! Тише! Разве можно

Его величеству мешать?!»

Жил-был в некоем царстве когда-то

Могучий король Альтоном…

А с ним королева Беата

И шут в красной шапке с пером…

Беата подобна Венере!

И в спальню, лишь станет темно,

Король к ней входил, стукнув в двери…

А шут прямо через окно!..

И вот, к изумленью старушек,

В один из параднейших дней,

Под грохот ликующих пушек

Вдруг двойня явилась у ней!..

А ну-ка, узнайте вы гут,

Где здесь король и где шут?

Согласно придворной программе

На радостном празднике том

Король пировал за столами,

А шут доедал под столом…

Шли годы так?.. И на финале,

Хотя и в различные дни,

И шут, и король поикали

И померли оба они!..

Как солнечный луч на обоях,

Промчались столетья… И вот

Остались от них от обоих

Два черепа? Этот и тот!

А ну-ка, узнайте вы тут,

Где здесь король и где шут?!

Король дал пергамент с печатью кольца —

Внести гильотину под окна дворца!

Барабан, бей тревогу!

Запели литавры и трубы! И вот:

Сбежался на площадь вприпрыжку народ!

Барабан, бей тревогу?

Но дни, месяца и года у окна

Стояла, не вздрогнув ни разу, она!

Барабан, бей тревогу!

Но как-то, услышав под окнами гул,

Король из окошка платком ей махнул!

Барабан, бей тревогу!

И вздрогнула сталь! И был долог и густ

В стране той голов перерезанных хруст!

Барабан, бей тревогу!

И, мертвыми веками зашевеля,

Последней была голова короля!

Барабан, замолчи!

Ау, века? Ах, где ты, где ты,

Веселый век Елизаветы,

Одетый в золото и шелк?..

Когда в ночи, шагая левой,

Шел на свиданье, как Ромео.

К императрице целый полк!

Когда на царском фестивале

Сержанты томно танцевали

С императрицей менуэт…

Любила очень веселиться

Веселая императрица

Елисавет!

Ay, века? Ax, где ты, где ты,

Веселый век Елизаветы,

Когда на площади Сенной

Палач в подаренной рубахе

К ногам царицы с черной плахи

Швырнул язык Лопухиной!

И крикнул с пьяною усмешкой:

«Эй, ты, честной народ, не мешкай!

Кому язык? Берешь, аль нет?!»

Любила очень веселиться

Веселая императрица

Елисавет!

В саду у дяди-кардинала,

Пленяя грацией манер,

Маркиза юная играла

В серсо с виконтом Сен-Альмер.

Когда ж, на солнце негодуя,

Темнеть стал звездный горизонт,

Тогда с ней там в игру другую

Сыграл блистательный виконт…

И были сладки их объятья,

Пока маркизу не застал

За этим ветреным занятьем

Почтенный дядя-кардинал.

В ее глазах сверкнули блестки

И, поглядевши на серсо,

Она поправила прическу

И прошептала: «Вот и все!»

Прошли года?.. И вот без счета

Под град свинца — за рядом ряд —

Ликуя, вышли санкюлоты

На исторический парад…

«Гвардейцы, что ж вы не идете?»

И в этот день, слегка бледна,

В последний раз — на эшафоте

С виконтом встретилась она…

И перед пастью гильотины

Достав мешок для головы,

Палач с галантностью старинной

Спросил ее: «Готовы ль вы?»

В ее глазах потухли блестки,

И, как тогда, в игре в серсо,

Она поправила прическу

И прошептала: «Вот и все?»

Из своей опочивальни,

Чем-то очень огорчен,

Побледневший и печальный

Вышел в зал король Гакон.

И в тоске невыразимой

Молвил, вставши на ступень:

«Здравствуй, мой народ любимый?»

И сказали: «Добрый день» —

114 гофмейстеров,

30 церемониймейстеров,

48 камергеров, 345 курьеров

И 400 пажей!..

И дрожа, как от озноба,

Продолжал Гакон-король:

«Нам сейчас одна особа

Причинила стыд и боль!

Видно, нас днесь в это лето

За грехи карает бог?

Что вы скажете на это?»

И сказали грустно: «Ох!»—

114 гофмейстеров,

30 церемониймейстеров,

48 камергеров, 345 курьеров

И 400 пажей!..

«Наша дочь принцесса Анна,

Позабыв свои дела,

Неожиданно и странно

Нынче сына родила!

Мы б узнать от вас хотели

(Будьте ж честны и прямы!),

Кто замешан в этом деле??»

И сказали тихо: «Мы?» —

114 гофмейстеров,

30 церемониймейстеров,

48 камергеров, 345 курьеров

И 400 пажей!..

Затянут шелком тронный зал.

На всю страну сегодня

Король дает бессчетный бал

По милости господней.

Как и всегда, король там был

Галантен неизменно

И перед дамой преклонил

Высокое колено…

Старый шут, покосившись на зал,

Подняв тонкую бровь, прошептал:

«Он всегда после бала веселого

Возвращается без головы!..

Как легко вы теряете голову!

Ах, король, как рассеянны вы!»

Затянут красным тронный зал!

На всю страну сегодня

Народ дает свой первый бал

Без милости господней!

Как и всегда, король там был

Галантен неизменно

И перед плахой преклонил

Высокое колено…

Старый шут, покосившись на зал,

Подняв тонкую бровь, прошептал:

«Он всегда после бала веселого

Возвращается без головы…

Как легко вы теряете голову!

Ах, король, как рассеянны вы!..»