Грат

Глава 14 Справедливый суд

Камера крошечная и тесная: три шага в длину и два — в ширину. Под самым сводчатым потолком — забранное толстыми металлическими прутьями оконце. За ним — неизвестность, не допрыгнуть, не посмотреть. К стене на толстых цепях прикручены сколоченные из грубых досок нары, в углу — зловонная дыра в полу, возле которой стоит глиняный кувшин с водой. Из кувшина тянет затхлостью и тиной. Вот и весь нехитрый антураж.

На меня нацепили соединенные цепью ржавые кандалы, два браслета на руки, и еще два — на лодыжки, но перед тем, как впихнуть в узилище, стражники все же сняли оковы с запястий. Ну, хоть какая-то радость. Потянулись долгие часы, похожие один на другой, как стекающие с крыши капли воды после дождя. Чтобы занять себя, я стал прохаживаться по камере, стараясь время от времени приседать и наклоняться, чтобы размять затекшие мышцы — насколько это получалось в сковывавших ноги кандалах и в ограниченном пространстве камеры. Звенел я при этом, точно старый колодец. Да и от горестных мыслей спрятаться никак не получалось.

Версий мне виделась ровно две: либо Дорум Фардок с самого начала затеял недобрую игру, попытавшись самым простым и примитивным способом избавиться от конкурента, либо Фаран Трибель решил прикончить меня столь неординарным способом. Второе маловероятно: во-первых, мы с ним даже не знакомы, во-вторых, причина нашего конфликта — сущий пустяк, не стоящий подобных ухищрений. А вот что касается Фардока… Что мешало ему подсунуть врагу сюрпризец чужими руками? Да ничего! Мы ему не друзья, не сватья и не браться, в случае неудачи все можно свалить на нас, оставшись с чистыми руками и незапятнанной репутацией. Что, собственно, и произошло. Ювелир — человек, вернее, гном Дорума, возможно, задолжал ему целое состояние, и потому с радостью сделает все, что ему скажут. Да и к оркам тут относятся, как к примитивным дикарям, чего нас жалеть… Гномы готовы терпеть моих соплеменников ровно до тех пор, пока от них можно получить звонкую монету. В общем, при любом раскладе ничего хорошего мне не светит.

Заскрежетал ключ в замке, со скрипом отворилась дверь, и двое хмурых охранников, оставаясь на почтительном расстоянии, наставили на меня взведенные самострелы. Разумная предосторожность: среднестатистический орк, даже такой щуплый как я, намного сильнее среднестатистического гнома. Даже в кандалах. Даже в тесной камере. Третий гном вновь нацепил на мои запястья стальные оковы, и меня куда-то повели.

Узкий каменный коридор, похожий на крысиную нору, закончился винтовой лестницей. Мы спустились на несколько пролётов, похоже, в подвал, и снова оказались в такой же каменной норе без окон. Куда, интересно, мы направляемся? В пыточную?

Путешествие закончилось небольшой комнате, напоминающей каменный мешок. Окон здесь тоже не было: в дрожащем полумраке трепетало несколько свечей. Меня грубо толкнули на деревянный стул, приколоченный к полу прямо перед таким же сбитым из потемневших досок столом. По ту сторону сидел уже знакомый мне человек — только вместо лилового камзола на нем сейчас был серый сюртук из дорогой ткани. Рядом восседал важный гном преклонных лет, с любопытством разглядывающий меня, словно диковинную зверушку.

— Привет, зеленомордый, — обратился ко мне давний знакомый на Всеобщем, — как сидится? Браслеты не жмут?

— С кем имею честь? — стараясь сохранять невозмутимое выражение лица, поинтересовался я.

— О, ты, оказывается, еще и разговаривать умеешь! — осклабился человек. — Я Арман, начальник охраны дома Трибелей. А ты — убийца, который пытался прикончить моего господина. И сейчас ты мне в подробностях расскажешь, зачем ты это сделал, а также кто тебя подослал.

— Я не пытался убить Фарана Трибеля, наоборот, я хотел уладить с ним пустяковый конфликт. Шкатулку я приобрел у ювелира в долг, у него осталась моя расписка.

— Знакомый предмет, да?

Арман выложил на стол серебряную шкатулку. Я узнал орнамент на крышке и резьбу на боковых гранях. Это была она, без всяких сомнений. Арман извлек из кармана складной нож и осторожно надавил лезвием на кнопку, откидывающую подпружиненную крышку. Раздался тихий щелчок, и из крошечного отверстия рядом с кнопкой выскочила игла. Похоже, все это не было фарсом.

— Ювелира посоветовал мне Дорум Фардок, в имении которого я остановился, а шкатулку предложил приобрести сам мастер.

— Животные вроде тебя, наверное, не догадываются, что я лично проверяю все, что передают Фарану Трибелю, и это неоднократно спасало ему жизнь. Спасло и на этот раз. Фардок был первым, в ком я заподозрил организатора. Но узнав о произошедшем, тот счет подобные подозрения в отношении главы древнего аристократического рода оскорблением, и даже передал мне твои вещи, оставшиеся в его доме. Смотри, что я там нашел.

Арман с ухмылкой бросил на стол стопку гербовых бланков, которые я обманом унес из городского магистрата Горгулака.

— Поддельные документы, да? И еще. Ты думаешь, я не знаю, что означает вот это?

Он указал на перстень, все еще болтающийся на моем указательном пальце.

— Такие кольца носят представители преступного мира в ваших отсталых землях. Ты — вор, бандит и убийца, пробравшийся в дом Трибелей, чтобы погубить его главу. Я даже не стану пытать тебя, чтобы выяснить, кто заказал убийство: в конце концов, это не столь важно. На Фарана Трибеля покушаются чуть ли не каждый месяц, а моя работа в том и состоит, чтобы сохранить его жизнь. Что же касается тебя, то твоя участь незавидна. Ты умрешь.

— Убьете меня прямо в этом подвале? — стараясь сохранять спокойствие, спросил я, хотя голос все-таки предательски дрогнул.

— В ваших диких болотах именно так бы и произошло. Но ты в цивилизованных землях, где чтят законы. Тебя будут судить, а потом казнят. Уведите его!

На суд меня повели спустя три дня, которые я провел в полном одиночестве, питаясь водянистой похлёбкой и черствым хлебом, что раз в сутки передавала мне охрана через оконце в двери. Пугала неизвестность, но еще больше тревожила судьба моих друзей. Успели ли они покинуть усадьбу Фардока до того, как меня задержали, или их схватили в качестве моих вероятных сообщников? Сумеют ли они покинуть гномьи земли, или за ними объявят настоящую охоту?

Мы вышли на свежий воздух, я зажмурился от яркого солнца, ударившего в глаза. После затхлости тюремной камеры я, наконец, смог вздохнуть полной грудью.

Суд, похоже, было решено вершить при большом стечении народа, превратив его в развлекательное массовое мероприятие. Небольшую площадь перед городской темницей, из ворот которой меня вывел целый эскорт вооруженной стражи, украшали разноцветные флаги, весело хлопавшие и полоскавшиеся на ветру. Повсюду, докуда хватало глаз, галдела разношерстная толпа, откуда-то звучала музыка, меж зеваками сновали бойкие торговцы снедью. В дальней части площади виднелся убранный алой тканью деревянный помост, на котором за длинным столом восседал тот самый важный гном в замысловатом парике, что навещал меня в темнице, в компании четверых гномов помоложе, наряженных в бордовые мантии. Чуть в стороне, за отдельным столиком, обосновался писарь, что-то деловито строчивший на бумажном листе деревянным пером. Судя по тому, что в правой части помоста я разглядел возвышающийся эшафот с потемневшей от времени плахой, исход судебного процесса ни у кого не вызывал ни малейших сомнений.

Меня провели сквозь толпу и приковали цепью к столбу, одиноко торчащему перед судебными заседателями, лицом к почтенной публике. Толпа внизу радостно взвыла и принялась с алчным любопытством разглядывать меня. Я окинул взглядом площадь, надеясь хотя бы мельком заметить кого-то из своих спутников. Нет, ни одного знакомого лица.

— Сегодня властью, данной нам Высшим Законом и в соответствии с заветами короля Дурина Великого, да будет благословенная его борода, мы вершим суд над вероломным орком по имени Грат, — громко произнес за моей спиной гном в парике, и гомон толпы, как и музыка, понемногу стихли. — Клянемся судить беспристрастно и справедливо.

— Клянемся! — Нестройным хором подхватили остальные гномы за столом. Писарь старательно заскрипел пером. Заседание велось, что любопытно, на Всеобщем — возможно потому, что в толпе я разглядел представителей практически всех известных рас. Только из орков здесь присутствовал, похоже, один лишь я.

— Вызывается первый свидетель, досточтимый Арман, хранитель покоя дома Трибелей. К присяге!

Уже знакомый мне человек, сегодня нацепивший по случаю торжественного события зеленый сюртук, заученно пробормотал текст судебной присяги, из которого я разобрал только слова «правосудие» и «долг», после чего практически без запинки произнес речь, которую, видимо, хорошенько выучил заранее:

— Означенный Грат, да разверзнется земля под его скверными ногами, обманом и хитростью пробрался на торжественный прием к моему господину, благородному Фарану Трибелю пятому. Вероломно воспользовавшись его гостеприимством, преступник преподнес ему подарок — шкатулку с иглой, отравленной ядом. Только бдительность и прозорливость вашего покорного слуги позволила предотвратить ужасную трагедию. В вещах злодея мы нашли поддельные государственные бумаги, а сам он носит на себе знак иностранного преступного клана. Это опасный и хитрый разбойник, который заслуживает смерти!

Толпа радостно и одобрительно загудела.

— Обвиняемому слово, — повысил голос судья. Я повертел головой, стараясь увидеть судью, к которому я обращаюсь, но ничего не вышло: видимо, позорный столб и был задуман таким образом, чтобы обвиняемый мог смотреть только на глумливую толпу перед собой.

— Я не желал смерти досточтимому Фарану Трибелю. Между нами возникло недоразумение, и я искал примирения. Я остановился на ночлег в доме Дорума Фардока, и тот посоветовал мне мастера, у которого я приобрёл шкатулку. Я не подозревал, что в ней содержится отравленная игла. Заявляю, что убийство спланировал и затеял Дорум Фардок, использовав меня, как слепое орудие.

— Невероятно! — воскликнул судья, — ты, безродный бродяга, осмеливаешься бросать обвинение главе благородного дома, история которого насчитывает множество веков! Есть ли еще свидетели, желающие сказать слово? Нет? Тогда Высокий суд выносит приговор…

— Есть! — послышался откуда-то голос. Изогнув шею чуть ли не до хруста, я повернул голову и смог разглядеть того, кто торопливо взбежал на помост. Надо же, не ожидал! Что он собирается сообщить суду? Быстро прочитав слова присяги, новоприбывший произнес:

— Меня зовут Тиглет Донгебор, я прихожусь родственником Фарану Трибелю. Я присутствовал на приеме, где все произошло. За некоторое время до этого обвиняемый Грат спас от верной смерти некоего Даина из дома Бальдрика, который тоже принадлежит к клану Трибелей. А изначальная размолвка — сущий пустяк, раздутый желающей выслужиться перед господами прислугой. Лично у этого орка не было причин убивать главу дома Трибелей, сам он в наших землях недавно. Мне стало известно, что прибыв в Холобрук, он действительно попросил ночлега у Дорума Фардока. Известно также, что смертоносную шкатулку он приобрел в лавке Старого Хлипса, который много лет поставляет драгоценности семейству Фардоков. Сам Старый Хлипс сейчас уехал из города по делам, а его приказчик заявил, что обвиняемый не оставлял никаких расписок. Мне не известно, замешан ли в этом Дорум Фардок, заплатил ли он обвиняемому денег за убийство или использовал в темную, но, учитывая давнюю вражду между нашими кланами, я не снимал бы с него подозрений.

Ай да Тиглет, все-таки осмелился выступить мою защиту! Спасибо Даину, не забывает платить добром за добро.

— Благодарим вас, благородный Тиглет Донгебор, — сказал судья, — но ваши слова не привносят свет во тьму этого коварного злоденяния, но и не оправдывают того, кто его совершил. Ваше слово, обвиняемый?

— Я не виновен, — громко произнес я. — У меня не было помыслов к убийству, и я действовал не по своей воле.

— Именем Высшего Закона и в соответствии с заветами короля Дурина Великого, да будет благословенная его борода, суд оглашает вердикт! — повысил голос судья, и толпа затихла. — Орк по имени Грат признается виновным в злоумышлении к убийству и приговаривается к смерти через усекновение головы. Приговор будет приведен в исполнение немедленно!

Толпа восторженно взревела. Четверо дюжих гномов бросились ко мне с двух сторон, отстегнули приковывавшие меня к столбу цепи и поволокли на эшафот. Публика ликовала, я в последний раз окинул площадь взглядом. Смешались в кучу гномы, эльфы, люди…

Кто-то больно пнул меня по ноге и завернул руки за спину. Я рухнул на колени, а щека легла на шершавое, пахнущее сыростью дерево плахи. Палач — то ли человек, то ли эльф в закрывающем лицо капюшоне подхватил и взвесил в руке остро отточенный топор с изогнутым дугой лезвием.

— Не боись, больно не будет, — пробасил он. — Наверное.

Перехватив обух поудобнее двумя руками, он поднял топор над головой. Восторженный крик толпы слился с грохотом пульса в моих висках.

Я закрыл глаза.