Грешные души

Леонид ВЛОДАВЕЦ

Грешные души

Анонс

Что такое всемирный грех и грехи отдельного человека? Этим вопросом занялись два представителя темных сил - офицеры Минус-Астрала Тютюка и Дубыга - контролирующие дом отдыха "Светлое озеро". Но они занимаются этим философским вопросом не ради праздного интереса. А ради повышения жалованья и производства в следующий чин.

А уж отдыхающие всегда могут предоставить офицерам ада такую заманчивую возможность. Например, Владислав Котов, преуспевающий столичный бизнесмен, всю свою жизнь встречался с разными женщинами. Грех? Но ведь он встречался с ними только из жалости. Или бухгалтерша Сутолокина, которая изменяла мужу только в уме. Да сколько их, простых отдыхающих, которые вполне могут стать добычей конкурентов-ангелов. Слугам Господа ведь тоже нужен повышенный оклад и карьера.

А потому черти постоянно ставят людей перед выбором. То они соблазняют отдыхающих сексом, то деньгами, то вынуждают бороться с местной мафией, то становиться в ее ряды... Микроскопическая тарелочка с офицерами темных сил следит за поступками подопечных. И отмечает: когда ночной скрип кроватей считать грехом, а когда - братской солидарностью трудящихся. Впрочем, кому достанутся души - чертям или ангелам - неважно. Ведь понятия добра и зла существуют только в нашем мире. В Астрале же главное - набрать побольше мегаджоулей за счет нас, грешных...

АВТОБИОГРАФИЯ

Родился в 1950 году (еще при Сталине), но 17 апреля (в один день с Хрущевым), назван был Леонидом (очевидно, с прицелом на приход к власти Брежнева). Национальность определить трудно, поэтому пишусь русским. ВЛКСМ покинул в 1978 году в связи с достижением преклонного возраста, с тех пор политических убеждений не имею, но сочувствую всем, у кого они есть. И вообще, я не был, не состоял, не привлекался, не избирался (и не буду), а теперь еще и не пью.

С детства мечтал стать геологом, химиком или железнодорожником. По окончании школы был семикратным абитуриентом и двукратным студентом, поступал в МГУ на геологический и химический факультеты, в Геологоразведочный институт, в техникум транспортного строительства. После того, как все детские мечты сбылись, решил заняться воспитанием подрастающего поколения - в 1971 году поступил на исторический факультет МГПИ имени В. И. Ленина (ныне МПГУ - не путать с ГПУ). За время учебы женился и завел трех дочерей. Окончил "альма матер" в 1976 году. Три года проработал в школе, откуда дезертировал в Военно-исторический архив. В архиве добился выдающихся трудовых достижений, стал ударником коммунистического труда и ударником не помню какой пятилетки. Когда надоело ударять, занялся журналистикой и пять лет продолжал это делать в журналах "Советский воин", "Честь имею!" и "Воин" (это один и тот же журнал, только его часто перерегистрировали) и еще три года - в журнале "Военные знания" (это уже совсем другое). Параллельно занимался литературой (чем она от журналистики отличается, мне объясняли, но я забыл). В настоящее время являюсь автором 12 опубликованных романов, 2 повестей, 1 мистерии и 3 рассказов. (Не считая того произведения, которое вам придется читать в этой книге).

ЗАЕЗД

Дом отдыха "Светлое озеро" располагался в пяти жилых и одном административном корпусах, построенных в разное время. Административный корпус был когда-то сооружен на фундаменте, оставшемся от сожженной в 1917 году усадьбы графа Елпидифора Акакиевича Удилы-Жеребецкого. Граф под конец биографии пребывал в запойном состоянии вследствие неуспехов русского оружия и падения династии Романовых. Мужики, которые в октябре объявили о разделе земли по едокам, решили было пожалеть барина и оставить ему лично двадцать десятин на прокорм.

Приехавший из уезда спустя месяц комиссар, матрос Замотайкин, любивший покалякать с интеллигентными людьми, для повышения своего образовательного уровня провел с графом политическую беседу. Беседа превратилась в острую дискуссию, в ходе которой стороны никак не могли сойтись во мнениях относительно дальнейших перспектив развития русской революции и того, что полезнее для здоровья: шустовская рябиновка из запасов Удилы-Жеребецкого или самогон, принесенный с собой матросом. Замотайкину удалось убедить своего оппонента выстрелом из маузера, а потом официально оформить это мероприятие документом о расстреле бывшего графа как контрреволюционера и врага трудового народа.

После этого мужики, под лозунгом "Мир хижинам - война дворцам", провели возле усадьбы митинг и постановили все реквизировать, а оставшиеся десятины - поделить. После реквизиции, когда в доме оставались только стены и потолки, возник пожар, от которого, впрочем, уцелели кирпичные печи и фундамент. Печи, правда, впоследствии тоже разобрали, а фундамент, постепенно обрастая травой и кустами, дожил до середины пятидесятых годов. Вот тогда-то на нем и был возведен будущий административный корпус двухэтажный особняк с колоннами в стиле советского классицизма.

Во времена Хрущева здесь отдыхал только районный актив. Но потом начальство из области, посетив как-то раз данное учреждение, распорядилось придать ему областной статус, и появились два более современных пятиэтажных здания с концертным залом и бассейном, спорт-городок и лодочная станция. При Брежневе соорудили еще два корпуса, а пятый завершили спустя месяц после кончины Черненко. Тут уж заведение потянуло на всесоюзный масштаб. Говорят, что в свое время здесь успели побывать даже некоторые помощники заместителей заведующих отделами ЦК.

Демократическая власть передала номенклатурно-партийный объект народу. Народом оказался российско-кот-дивуарский концерн "Интерперестрой лимитед", созданный на базе бывшего районного отделения "Сельхозтехники", фабрики резинотехнических изделий имени Котовского и кот-дивуарской фирмы "Мбулу-Мбулу", основанной в свете решений последнего, XXVIII съезда КПСС израильским подданным Абрамом Ивановичем Замочидзе. Президентом совета директоров концерна был избран бывший третий секретарь Новокрасноармейского горкома Август Октябревич Запузырин, который прославился тем, что сдал свой партбилет за целых двадцать два часа до официального объявления итогов путча 19-21 августа 1991 года.

Теперь каждый, кто имел деньги, мог приобрести двенадцатидневную путевку и поправить свое здоровье у Светлого озера.

В день заезда директор дома отдыха Светозар Трудомирович Забулдыгин лично руководил вселением отдыхающих. Персонал был проинструктирован, чтобы всех прибывающих граждан именовали "господами" и не вздумали по привычке употреблять слово "товарищи". Конечно, могучий бюст вождя мирового пролетариата, стоявший на площадке перед административным корпусом, убрать не успели. Во-первых, это забыли включить в смету, а во-вторых, Август Октябревич, когда директор осторожно намекнул на несоответствие в наглядной агитации, велел бюст пока не убирать, а замаскировать рекламными щитами. Художник в доме отдыха был человек бывалый. Он загрунтовал старые плакаты "Пятилетке качества - рабочую гарантию!", "Будет хлеб - будет и песня!", "Экономика должна быть экономной!" и прочие, соорудил из них вокруг вождя нечто вроде неправильного куба и быстренько изобразил рекламы. В результате поверх "рабочей гарантии" и "экономной экономики" появились эмблемы "Интерперестрой лимитед" с переплетением из российского и кот-дивуарского флагов; полуголая белокурая девица, утверждавшая, что "Ничто лучше продукции фабрики имени Котовского не защитит вас от СПИДа!"; приглашение посетить Кот-Дивуар; и, наконец, огромная шестерня на фоне несжатых колосьев - эмблема "Старопоповского агропромбанка".

Надо сказать, что Старопоповск довольно много лет назывался Новокрасноармейском и возвращенное наименование еще не совсем прижилось. Кроме того, горсовет оказался (с демократической точки зрения) радикальнее, чем райсовет. Именно поэтому, хоть сам районный центр и приобрел уже исконно-историческое название, район по-прежнему оставался Новокрасноармейским.

Отрешившись от политических пристрастий и подходя к делу объективно, надо признать, что райсовет был прав, потому что Старопоповского района до революции не было, а был Свистодрищенский уезд. Однако город Свистодрищенск в связи с электрификацией всей страны пришлось затопить, и райцентром стал второй по значению мегаполис уезда, Старопоповск, к тому времени уже носивший имя Новокрасноармейск.

Кто спорит, что потопление Свистодрищенска с его десятью православными храмами и тридцатью двумя кабаками было жутким преступлением большевиков? Опять же, это подорвало местную промышленность. В частности, ликвидировало процветавший при царе и НЭПе свечной завод купца Семибрюхова и стекольный завод госпожи Углозадовой, изготовлявший пивные бутылки и стекла для керосиновых ламп. Наконец, была уничтожена уникальная лучинная фабрика Перепоева, выпускавшая славившиеся по всей России сосновые лучины, не уступавшие лучшим мировым стандартам. Кроме того, постройка плотины у слияния рек Свисты и Дристы создала препятствие для нереста знаменитой свистодрищенской уклейки, достигавшей в длину полутора аршин и веса в полтора пуда. Ну и вообще экологическое равновесие было нарушено. От избытка света и насильственного обучения грамоте население перестало размножаться, так как по вечерам слишком много читало, слушало радио и смотрело телевизор. Естественно, что хлебопашество пришло в упадок и вместо пеньки и дратвы Новокрасноармейский район стал поставлять в столицу исключительно писателей-деревенщиков.

"Эх, какую же мы, блин, Рассею потеряли!" - вздыхал народ и мечтал о старопрежнем. Хотя и не очень последовательно. Например, утверждение местных и прибывших из области экологов, что для улучшения обстановки надо взорвать плотину Новокрасноармейской ГЭС и, спустив водохранилище, возродить прежний Свистодрищенск вместе с его былой славой, поначалу было поддержано широкой общественностью. Однако, когда по телевидению начали демонстрировать фильм "Богатые тоже плачут", сторонников возвращения к лучине и керосиновым лампам стало вдесятеро меньше.

Впрочем, к судьбе дома отдыха все это имело только косвенное отношение, а потому в более подробном освещении не нуждается.

Итак, Светозар Трудомирович встречал отдыхающих с дежурной улыбкой, которую в свое время подсмотрел по телевизору у президента Никсона. Бедняга даже не догадывался, что за только что прибывшими отдыхающими, помимо него и других сотрудников "Светлого озера", пристально наблюдают и некие весьма незаметные субъекты. Кто именно - поясним позже. Пока, для простоты, будем именовать их "старшим" и "младшим".

- Вот, стажер, - прокомментировал старший появление первого отдыхающего, подкатившего на "восьмерке". - Это одинокий волк, гроза женских сердец, - Владислав Игнатьевич Котов.

"Волку" было под сорок, но ему давали не больше тридцати. Одет он был в джинсовый костюм и оранжевую майку с каким-то тропическим видом в сине-зелено-белых тонах на груди. Стрижка короткая, ежиком. На плече болталась спортивная сумка, а на поясе поблескивал молниями кошелек-подсумок. Мощные плечи, квадратная челюсть, кулаки с мозолями на костяшках - все как полагается.

- Сложный субъект, - заметил старший, анализируя память Котова. Отрицательный потенциал всего тридцать процентов. Хотя, казалось бы, все данные, чтобы стать развратником и прелюбодеем: профессия располагает к алчности - бизнесмен, а зеленый пояс по каратэ делает просто потенциальным убийцей. Но грехов маловато - вот что удивительно. Тут придется поработать!

На стоянку въехала "шестерка". Из нее вылезли: сперва мальчик лет десяти, щупленький, но очень шустрый, затем флегматичная полная женщина неопределенно-бальзаковского возраста и, наконец, грузный мужчина с необъятным животом, который обладателю с трудом удавалось протащить между сиденьем и баранкой.

- Семейство Пузаковых, - представил старший. - Владимир Николаевич, бухгалтер СП, зарабатывает хорошо. Мамаша - Марина Ивановна, инженер, работает в закрытом КБ "Пузырь", сын Кирюша окончил третий класс. Потенциал минуса: папа - пятнадцать, мама - десять, сын полпроцента. Почти безнадежный случай - счастливая советская семья.

Третья машина, остановившаяся на площадке перед административным корпусом, оказалась иномаркой. Из нее вышли четверо - два парня и две девицы, загорелые, в темных очках и бейсбольных шапочках, в "бермудах" и все почему-то в красных майках с надписью "Кока-кола".

- С этой командой делать нечего, - оценил старший, - можно хоть сейчас сдавать доставщикам. Вот этот, повыше, - Андрей Колышкин. Кандидат в мастера по боксу, в восемьдесят пятом осужден на три года за хулиганство. После отсидки организовал группу рэкетиров-охранников. Контролирует проституток в облцентре. Второй, его помощник, Никита Лбов - качок, ранее не судим, но за ним - нераскрытое убийство сутенера. У обоих отрицательный потенциал за семьдесят процентов зашкаливает. Девочки - это их подопечные, но, думаю, здесь они их сдавать не собираются, взяли для бесплатного секса. Маленькая блондинка - Людмила Соскина, высокая брюнетка - Элла Шопина. Помимо прелюбодейства и разврата, за каждой по две-три кражи, плюс к тому у Шопиной - соучастие в разбойном нападении. У обеих минус под семьдесят. Готовый продукт - нам в зачет не пойдут. Ладно, сейчас автобус подкатит.

"Икарус" подкатил через минуту, и из него с шумом вывалилась разноцветная толпа с чемоданами, сумками, детьми, собачками и другим багажом. Стремясь опередить друг друга, отдыхающие хлынули к дверям административного корпуса. В холле, перед окошком регистратора, загудела очередь.

- Так, - подытожил старший, - пятьдесят три человека. Отметаем всех с минусом свыше шестидесяти процентов - осталось сорок семь. Теперь всех с минусом менее двадцати - осталось пятнадцать. Срок путевки - двенадцать дней. Будем работать...

В это время отдыхающие, побрякивая ключами, уже выходили из административного корпуса и направлялись к жилым. Холл пустел, лишь несколько человек изучали вывешенный на стене план дома отдыха и его окрестностей, а две пожилого возраста дамы усердно расспрашивали директора о том, сколько калорий содержится в здешней пище, какой в ней процент нитратов и фосфатов, а также нет ли поблизости источников загрязнения окружающей среды...

Когда в холле уже почти никого не осталось, появилась худая, бледнолицая, не от мира сего очкастая дама с хозяйственной сумкой и чемоданом, запыленная и усталая. Судя по всему, она не успела на автобус и от самой железнодорожной станции тащилась пешком.

- Александра Кузьминична Сутолокина, - проинформировал стажера старший. - Инженер-строитель, работает в управлении, сидит на сметах. Сорок шесть лет, имеет двух взрослых дочерей, мужу - пятьдесят восемь. Потенциал около тридцати процентов. За всю жизнь ни разу не изменяла мужу, увлекается политикой и художественной литературой. Приближается к климаксу... Очень перспективный субъект для предобработки!

- Странно, - заметил младший, - вы "одинокого волка" с тридцатью процентами считаете трудным, а эту, в очках, при тех же процентах перспективной... Почему так?

- Ну как тебе объяснить, - поморщился старший. - Это уже искусство... Пока посмотрим, как разместилась наша "перспективная" и кто ее соседи...

С плеча директора вспорхнула микроскопическая пылинка. Светозар Трудомирович не заметил ровным счетом ничего. А вы замечаете что-нибудь в подобных случаях? Но с плеча Забулдыгина слетела не просто пылинка. В этом малюсеньком объекте было сосредоточено все или почти все, что повлияло и на судьбу директора, и на судьбы тех, кого рассматривали "старший" и "младший" и кто еще появится на страницах нашего опуса.

СТАЖИРОВКА ПЕРВОГО УРОВНЯ

Те, кто подумал, будто в пылинке, слетевшей с плеча директора Забулдыгина, находился микрофон или телекамера, жестоко ошиблись. Те, кто подумал, будто субъекты, наблюдавшие за заездом отдыхающих, были представителями организованной преступности или, наоборот, РУОПа, - вообще полные идиоты.

Те, кто подумал, что там сидели мыслящие микроорганизмы размером с инфузорию-туфельку или бледную спирохету, прилетевшие из созвездия Овна или там Альдебарана изучать землян, могут разочароваться с ходу - не угадали. Правда, если эти граждане признали в пылинке "летающую тарелку", то бишь космический корабль инопланетян, то они довольно близки к истине. С некоторыми оговорками, конечно. Во-первых, пылинка-"тарелка" не была космическим кораблем, а во-вторых, оба субъекта, находившиеся в ней, не были инопланетянами. Однако землянами они тоже не были.

"Так кто же они, черт побери?!" - воскликнет кто-нибудь. И очень удивится, если узнает, что в произнесенной им фразе, оказывается, было слово, более или менее точно определяющее сущность данных субъектов. То есть слово "черт".

Именно так. С точки зрения общечеловеческих ценностей, субъекты, пребывавшие в "тарелке", были именно чертями, и никем более. При желании они могли бы принять тот самый хрестоматийный вид пахнущих серой мутантов с рогами, копытами и хвостами, свиными рылами и другой маскарадной атрибутикой. Но этот традиционный образ был лишь одним из многочисленных видов внешнего оформления. В общем, это были черти - и этим все сказано. То есть астральные существа со знаком минус. Те, что находятся в вечном и бесконечном противоборстве с почти аналогичными плюсовыми существами (ангелами). Эта борьба является единственным средством поддержания Великого Равновесия, благодаря которому наша Вселенная все еще продолжает существовать. Всю прочую понятийную ахинею желающие могут изучить по ходу повествования, а нежелающие - просто следить за событиями и не забивать себе голову всякой мурой.

Итак, на пылинке-"тарелке" расположились два астральных существа. Младший из них носил имя Тютюка и в данный момент находился на стажировке, а старший, Дубыга, этой стажировкой руководил. Сейчас, когда они двигались вслед за Александрой Кузьминичной Сутолокиной, стажер вспоминал, как же он очутился здесь, в этом загадочном и опасном материальном мире...

... Темная точка возникла в центре багровой сферы, заискрилась зелеными проблесками, стала расти и с огромной скоростью распространяться по всем направлениям, приобретая контуры человекоподобной фигуры.

Стажер первого уровня Тютюка морально был готов к появлению начальства, съежился в маленький, диаметром в теннисный мяч, шарик и испустил тоненькие зеленые искорки. Чудовищная сфера наконец соприкоснулась с Тютюкой. Его втянуло внутрь, а затем Тютюка ощутил, как перестраиваются и трансформируются все структуры его сущности, как меняется сенсорика - и все это не по желанию самого Тюткжи, а по воле начальства.

Когда все трансформации завершились, Тютюка понял, что его преобразовали в реликтовый интеллект белково-углеродного класса. Это было для начала неплохо. Из учебного курса Тютюка помнил, что с подобными интеллектами работать интересно, а шансов на успешное завершение стажировки, выполнение производственных заданий и перевод на постоянную службу в Главное управление по предобработке у него становится намного больше. Это означало, что начальнику Главного управления поведение Тютюки при первом контакте показалось вполне адекватным, профессиональным и было оценено не ниже чем на "хорошо".

Тютюка включил, как его учили, биологические анализаторы длин электромагнитных волн. Для этого потребовалось лишь поднять шторки "веки", как их именовали реликтовые интеллекты.

Да, слабовато оснащены. Тютюка уже приобретал однажды, на учебном занятии, подобную материальную форму, и она его не восхитила: крайне уязвима, имеет всего три сигнальные системы, не способна регистрировать излучения и опасные для белковых существ химические вещества. В связи с этим возникала необходимость использования разного рода внебиологических защитных средств и пополнения недостатка энергии путем поглощения биомассы, причем далеко не со стопроцентной переработкой ее в энергию.

Свет примитивного излучателя фотонов - Тютюка знал, что данный тип называется "настольная лампа" - был не слишком интенсивен. Для Тютюки уже не составляло секрета, что его стажировка будет проходить в звездной системе 100011101, на третьей планете желтого карлика 11101, на территории, именуемой местными реликтовыми интеллектами "Россией". А раз так, то из многочисленных систем обмена информацией при помощи колебаний воздуха ему требовалось теперь применять лишь одну - так называемый русский язык.

А значит, теперь тот участок пространства, где он находился, воспринимался им как "кабинет", а окружающие предметы - как "стол", "стулья", "кресла" и тому подобное. Положение в пространстве, которое он занимал, воспринималось им именно так, как его должен был воспринять белково-углеродный интеллект, а характер действий выражался, с его нынешней точки зрения, словами "сижу на стуле перед столом начальника". Внебиологические средства защиты материальной оболочки Тютюка воспринимал уже проще - как "одежду" и "обувь" и мог сказать, что на нем пиджак, брюки, рубаха, майка, трусы, носки и коричневые полуботинки. Точно так же был одет и начальник, сидевший в кресле. Одежда различалась только материалом, линейными размерами и цветом.

- Итак, - сказал начальник, - представляюсь: начальник Главного управления по предобработке Люцифер. Я направляю вас на стажировку в очень выгодное и благоприятное для работы место. Надеюсь, что не придется за вас краснеть. Контрольный вопрос: что означает последняя часть предыдущей фразы?

- Последняя часть предыдущей фразы означает, что вам не придется испытывать за меня чувство стыда, которое у интеллектов белково-углеродного класса означает некомфортное состояние сущности, вызванное неадекватностью действий.

- Ответ принят. - Люцифер несколько изменил расстояние между крайними точками ротовой щели. "Улыбка, - вспомнил учебный курс Тютюка, сопровождаемая выдачей благоприятной информации, выражает согласие, одобрение". - Я назначаю руководителем стажировки нашего старшего сотрудника офицера второго ранга первого уровня Дубыгу. Вызов!

Сиренево-оранжевая вспышка вынудила автоматику внешней оболочки Тютюки закрыть глаза, а когда стажер вновь открыл их, то увидел рядом с собой еще одного субъекта в материальной форме реликтового белково-углеродного интеллекта.

- Явился! - доложил Дубыга. (В Советской Армии было принято говорить: "По вашему приказанию прибыл!" Тем, кто этого не знал и употреблял слово "явился", делали замечание: "Являются только черти, товарищ солдат!")

- Ваша основная задача, - отчеканил Люцифер, - предобработка сущностей реликтовых интеллектов белково-углеродного типа для подготовки к приему в Минус-Астрал. Производственное задание: обработать двадцать пять сущностей. Руководителю строго контролировать действия и качество предобработки, проведенной стажером. Возможен выборочный контроль продукции сотрудниками отдела доставки. Норма предобработки по качеству для стажера - шестьдесят процентов сущности. Руководителю стажировки - не менее семидесяти. При проведении стажировки соблюдать меры техники безопасности... Начальник Главного управления по предобработке Люцифер доклад-инструктаж закончил.

- Офицер второго ранга первого уровня Дубыга инструктаж принял!

- Стажер первого уровня Тютюка инструктаж принял!

- Приказываю: к проведению стажировки первого уровня - приступить!

Едва прозвучало последнее слово начальника, как интерьер "кабинета" рассосался в пространстве, а Тютюка и Дубыга оказались в субастральном аппарате, который по форме напоминал в данный момент "летающую тарелку", но мог легко превратиться в шар, сигару, цилиндр, куб и даже пентагон-додекаэдр. По команде Дубыги стажер и руководитель трансформировали одежду в серебристые комбинезоны, составляющие одно целое с ботинками, а полость субастрального аппарата оформилась в виде пилотской кабины с двумя креслами, целым набором компьютеров, табло, огромным телеэкраном и прочей всячиной, совершенно ненужной на этом аппарате.

- Ты не беспокойся, парень, - подбодрил коллегу Дубыга. - Все будет нормально, место нам с тобой попалось хорошее, план не напряженный, сделаем. Самое главное - слушай меня. Инструкцию от Люцифера мы получили, я за тебя отвечаю, а потому пропасть не дам. Но, конечно, инициативу, если разумная, буду поддерживать. Я по теории тебя проверять не уполномочен, но хотелось бы знать, насколько ты уже врубился... Ничего, если я тебя поспрошаю?

- Мне тоже нужно употреблять стилизацию речи? - поинтересовался Тютюка.

- Попрактиковаться не лишне. Кстати, ты где на практике был?

- На Лиотинане...

- Можно считать, ты ее вообще не проходил. У них ведь все однозначно. Для нашего брата серьезных проблем нет, работаешь с дистанции - и делаешь план. Ведь наша задача - предобработка. А там индивиды жутко конформные, им что внушаешь, то и делают. Там доставщикам трудно работать, потому что плюсовики, сволочи, почти всех перехватывают, прямо из-под носа. Ведь лиотинанину раскаяться - пара пустяков. Внушили ему с дистанции - и р-раз! Он уже в плюсе.

- А здесь как с плюсовиками? - опасливо спросил Тютюка.

- Здесь они с нами постоянно конкурируют. И на стадии предобработки, и на стадии доставки. Тут ни дня без стычек, так что готовься, стажер. За прошлый месяц только по нашему северному полушарию - семнадцать боевых столкновений, тридцать пять опасных сближений. На Юге - там поменьше, но тоже больше, чем десять. Очень активны, гады! Крестообразных и серповидных понатыкали! Причем их агентура на Земле работает открыто, а наша нелегально. Раньше тут, когда зона действий называлась "СССР", много легче было. Наши тут себя спокойно чувствовали. Огромный район был, где плюсовая агентура из местных была зажата наглухо. А теперь туго приходится... Но ты не тушуйся, мы тоже не лыком шиты.

Тютюка только восхищался, как его руководитель употребляет местные идиомы и жаргонные выражения. Профессионал!

- Поработаешь с мое, и ты так сумеешь, - улыбнулся Дубыга. - Самое главное запомни: настоящий черт контактными методами работает, в материальной форме. Вот тут тебе и качество не ниже семидесяти процентов, и премия, соответственно. И плюсовики тогда не страшны. В материальной форме все их крестообразные и серповидные - дерьмо на палочке...

- Скорей бы уж приступить! - вздохнул Тютюка. У него неплохо получилась тоска в голосе.

- Доставщикам часто приходится помогать, - сообщил Дубыга. Плюсовики, суки эти, постоянно на них налетают. Хорошо хоть в прошлом году гиллиотов отсюда выбили, а то уж совсем было оборзели! Интеллектов расхватывают, сущности воруют - и на Туккарас! Ну, один доставщик - Умаал Умбыра - хорошо сработал. Забросил на Туккарас несколько реликтовых отсюда, с Земли, пропихнул их в Главный компьютер, и они там такого шороху иррациональной компонентой наделали, что гиллиоты аж из Галактики ушли. Правда, Умбыра и сам спалился. Теперь его из Астрала поперли, загнали в материальную оболочку, лишили сущности... Не оправдал доверия Сатаны...

- А инспектора часто бывают? - Стажер ощутил, как набежала на него могучая волна страха перед именем Главного, которую испытывала каждая минус-астральная сущность.

Дубыга не ответил. Его астральные датчики, намного более чуткие, чем у стажера, подали сигнал тревоги.

- Плюсовики, - сообщил он Тютюке. - Идут, как и мы, на субастрале. И тоже двое: у него тоже, наверно, стажер. Правда, может быть и инспектор. Просчет потенциала!

- Просчет готов! - доложил Тютюка. - Семь плюс!

- Постановка помех, уход! - приказал Дубыга, и субастральный аппарат нырнул в подпространство. - Хорошо... - проверяя все же, не погнались ли за ними плюсовики, пробормотал Дубыга.

Тютюка прощался с мыслью о первом бое. Жаль, что на плюсовой "тарелке" потенциал был побольше. Наверно, действительно к плюсовикам летел инспектор.

Погони не было, но тем не менее Дубыга, затратив порядочно лишней энергии, разрешил себе вывести аппарат из подпространства только в плотных слоях атмосферы Земли. Потом "тарелка" плавно снизилась над зеркальной гладью большого озера, окруженного со всех сторон лесом, и, не потревожив ни единой морщинкой поверхность воды, невидимо и неслышимо опустилась в озеро.

- Полегчало, стажер? - ухмыльнулся Дубыга. - Нормально переместились, сам Люцифер мог бы позавидовать.

- А какой у вас астральный стаж? - поинтересовался Тютюка.

- Еще чуть-чуть, и перейду в первый ранг, а там и на второй уровень начну стажироваться...

- Вот это да! - позавидовал Тютюка. - А нам говорили, что меньше чем через две тысячи временных на второй уровень не выйти...

- Это средние данные по Минус-Астралу. А здесь, на Земле, продвижение быстрое. Работать надо! Согласно штатному расписанию энергооклад моего ранга шесть тысяч мегаджоулей, а я меньше девяти еще ни разу не получал. Ну, кроме того, тут энергетику можно и без посредства Астрала добывать, особенно в здешнем регионе, в России этой новоявленной. Тут столько энергии зря переводят, только успевай прибирать! Все наши этим пользуются, да и плюсовики не зевают - какую хошь бери: и биологическую, и химическую, и тепловую. Ладно, попозже научу... Поди-ка, вас не учили, верно?

- Не-ет... - изумился Тютюка, которому на учебном курсе внушали, что энергию можно брать только при посредстве Астрала.

- Меня тоже не учили, - усмехнулся Дубыга. - Ну, ладно. Сегодня работать не будем. Район знакомый, в разведке нет необходимости. Плюсовая агентура здесь отсутствует, зона передана еще самим Култыгой, когда он на второй уровень ушел. Я тут только напряженность поля поддерживаю, чтоб плюсовики не просачивались, и все. Потому что человек никуда не денется, так и так у нас будет.

- А как же у вас высокое качество достигается?

- У меня под контролем только пять зон. Причем все в местах, где благоприятные условия. Вот тут, например, еще семьсот лет назад по здешнему счислению был опорный пункт отрицательных астральных субъектов спонтанного происхождения.

Тютюка не понял.

- В свое время на этом месте проживали гигантские рептилии, - пояснил Дубыга. - Динозавры, птеродактили и прочая дрянь. В связи с резким изменением климата они вымерли в очень краткий срок, и Большой Астрал не успел их ассоциировать, во всяком случае, полностью, потому что на Земле пошли новые виды. А уж эти каждый по-своему приспосабливались к изменениям. Потом появились предреликтовые интеллекты, да еще, понимаешь ли, гробанулся на этой планете один корабль с Бризана, шесть интеллектов второго порядка накрылось и воткнулось в местный Астрал. Им бы, идиотам, раз материальные носители потеряли, сконцентрироваться и подождать, пока их в Большой Астрал вынесет, ан нет, они, наоборот, рассредоточились. Был бы это первопорядочный корабль - ничего бы такого не было. А тут второпорядочники, сила есть - ума не надо. В результате они форсировали интеллектуальное развитие здешних индивидов, но самое главное и самое вредное - создали устойчивые формы инкоммутантов. Если бы все эти формы оказались плюсовыми, нам бы очень туго пришлось. Они могли бы здешнюю цивилизацию очень быстро вывести на первый порядок, а то и на второй. Тогда бы мы с тобой сейчас тут не работали. Но, хвала великому и мудрому Ужугу Жубабаре, он сумел выявить формы, полезные для Минус-Астрала. Здесь их называют "нечистой силой": лешие, упыри, василиски, водяные, домовые, драконы.

Что такое леший? Астральной формы инкоммутант дерева с человеком, местным реликтовым интеллектом. Упырь, или вурдалак, - инкоммутант человека, хищных зверей и кровососущих насекомых, водяной - инкоммутант рыбы и человека, дракон - птеродактиль с реликтовым интеллектом и так далее. Ведьма и домовой - инкоммутанты нейтрального типа, у них положительный и отрицательный потенциалы примерно равнозначны, поэтому с ними нужно постоянно работать, иначе у них может произойти сдвиг на плюс. То же самое русалки, сирены - женский вариант водяного, и эти вполне могут уйти на плюс. Кикиморы - те надежнее, инкоммутанты женщин и деревьев. Леший, мужской вариант, - похуже. А вот водяной, наоборот, намного надежнее русалок. Упыри, василиски и драконы - лучше всех.

- А плюсовые особи есть? - прервал лекцию Тютюка.

- Встречаются, хотя благодаря Ужугу Жубабаре их число резко упало, к тому же и видов у них поменьше. Наиболее опасные - щуры. По мощности и боевым возможностям щур - почти настоящий плюсовик. Но в Большой Астрал не выходит, оперирует только на Земле и в плотных слоях атмосферы. Это инкоммутанты бризанов и землян, имеют постоянную подпитку энергией из окружающей среды и поддерживают более-менее устойчивую связь с генетическими потомками, которые функционируют в материальной форме на Земле. Еще гномы есть, по-здешнему лесовички, - инкоммутанты людей и некоторых видов грибов. Они менее мощные, но имеют очень чуткую сенсорную систему на минусовой потенциал, очень плохо детектируются нашими средствами и могут нанести внезапный удар. Слабое место - зона распространения ограничена лиственным лесом, кустарником. Феи - могут препятствовать предобработке, ставить помехи, но ударной силы не имеют. Это инкоммутанты женщин и цветов. В здешних местах они не встречаются, да и вообще особой опасности не представляют. В ряде регионов планеты есть еще несколько видов плюсовых инкоммутантов, но нам с ними дело иметь не придется.

А в данной зоне, у озера, плюсовых инкоммутантов нет вообще, сюда даже плюсовики не подходят. Здесь крестообразник надо ставить, церковь по-ихнему. Но наша агентура очень хорошо работает. Конечно, хвастать не буду, и я постарался, но начинал, само собой, Зуубар Култыга - великий мастер! Он сюда прибыл, когда здесь щуры и лесовички все держали. Два лешака и четыре кикиморы по дальним углам леса отсиживались. Плюсовики на горе, в трех верстах отсюда, предобработали одного типа из реликтовых, он ушел в плюс аж на восемьдесят процентов. Этот тип на горе начал строить крестообразник. Потом туда плюсовики стали выводить с ближних и дальних мест всех своих предобработанных, человек двести реликтовых со степенью плюсовой предобработки от семидесяти пяти аж до девяноста двух процентов. Обитель создали, собор с пятью крестообразниками. Чуешь, какой мощный плюс над всем висел? В этой зоне всех наших, кто пытался в лоб, аннигилировали. Хотели отступиться, отдать им - даже Сатана не настаивал, чтобы эту зону у них отбивали. А Култыга рискнул.

Конечно, в лоб и он не пошел. Он на эту обитель вывел одного нашего скрытого агента, числившегося по епархиальному духовенству, то есть официальным агентом плюсовиков. Тут у нас всегда преимущество агент-двойник всегда наш. Слышал небось: "Минус на Плюс дает Минус"... И вот этот наш агент по наводке Култыги занес в монастырь алчность... Здесь все и началось - цепная реакция. Очень надежный способ вывести на минус! Закрепостили соседние села, заняли земли, пошли конфликты, свары внутри обители, а заодно и у крестьян. Добавили чревоугодие, распутство, дошло до убийств, потенциал зла, так по-местному наш минус называют, вышел за два года на отметку семьдесят пять. Плюсовики начали накручивать поле, а тут Смутное время. Эту операцию даже в учебный курс внесли, сам Сатана держал на контроле. Култыга навел на монастырь отряд мародеров разных национальностей, они его разнесли по кирпичику. Вот так и взяли мы эту зону. Местные, если с плюсом были - стали с минусом, остальные ушли.

Лет полтораста тут никто из реликтовых не селился, только при императрице Екатерине это имение одному графу пожаловали. Он сюда привез триста душ крепостных, поставили ему на берегу озера усадьбу, часть леса вырубили и распахали, Култыга постарался, чтобы лиственную - всех лесовичков сразу добили. Граф в Париже учился - это не так далеко отсюда, на этом же материке. Там понабрался всякого и объявил всем, что Бога нет. Култыга его в два счета довел до девяноста процентов, и доставщики, когда его законтрактовали, даже при половинном коэффициенте по грехотоннам на нем одном сделали годовой план. Восемь тысяч шестьдесят пять грехотонн! Сын его, этого графа, тоже был орел, но на нем они поменьше взяли семь с половиной тысяч только. А внука, правнука и праправнука уже я доводил.

В революцию имение спалили, барина шлепнули, а потом учредили здесь колхоз. А после того отсюда всех мужиков с плюсовым потенциалом выселили и жизнь у нас пошла совсем хорошая. Создали мы условия, чтобы фаза предобработки начиналась прямо с рождения или с приезда в зону. Но получилось одно неудобство. Сам ведь знаешь, доставщики любят план перевыполнять. Как погнали - за какие-то двадцать лет зона опустела. Кто в города уехал, кто в Астрал ушел. Деревни снесли как неперспективные, поля, которые зарасти не успели, отошли к соседнему колхозу. Потенциал упал, а это хреново, могли плюсовики прорваться.

И тогда я в работу взял районное начальство. Оно здесь, на озере, восстановило бывший барский дом и превратило его в санаторий-профилакторий для ответственных работников. Не только из района, из области и из Москвы приезжали. Такой гудеж тут был, столько тут грехов свершалось - сотни тонн! Три раза Сатана мне по десять тысяч мегаджоулей выписывал - за перевыполнение и образцовое содержание. Но тут плюсовики в Москве контакты наладили, что-то такое закрутилось. Боялся, что, того гляди, крестообразники начнут восстанавливать. Пришлось свои связи включать.

Преобразовали этот санаторий из закрытого в частный - для народа, так сказать. Круглогодичный, правда, уже без лечения, а только для отдыха. Конечно, грехотонн теперь делают поменьше, но зато качество предобработки блестящее. Каждый, кто в этой зоне побывал, уже процентов на семьдесят минусовой. Я мог бы и выше качество вывести, но надо же и доставщикам дать заработать, чтоб им хотя бы коэффициент не уполовинили.

- Неужели люди никак не противятся предобработке? - с недоверием спросил Тютюка. - Нам на учебе объясняли, что подход должен быть строго индивидуальным.

- Правильно объясняли. Ваш брат, молодой специалист, именно тем и плох, что теоретически все знает, а практически применить не умеет. На данный момент в зоне созданы наиболее благоприятные условия для следующих видов грехов: прелюбодеяние, желание жены ближнего, чревоугодие, пьянство. Для остальных - в меньшей степени. Практически все приезжающие эти соблазны будут испытывать. Но индивидуумы разные, а потому каждый из них наши импульсы будет интерпретировать по-своему. Что делает молодой? Он, зная о том, какие тут грехи наиболее восприемлемы, сразу же нацеливается на предобработку тех отделов сущности, которые отвечают за секс, пищеварение и алкоголизм. Шпарит, не глядя, возбуждающий импульс и ждет, что его реципиент тут же ударится во все тяжкие. А вот хрена вы угадали, гражданин начальник! Конечно, иногда все с ходу удастся, но куда чаще получается совсем обратное. У здешних ребят всякое внушение, особенно если оно лобовое, вызывает противодействие. Ты долбишь его импульсами плотского вожделения, а у него просыпается чистая любовь - самый что ни на есть плюсовой компонент. Можно даже до того напортачить, что выведешь записного бабника на плюс! С чревоугодием еще хуже. Обожрется раз-другой и так крепко сядет на диету, что больше его не сдвинуть. Да еще и покается, а это опять выход в плюс. С пьянкой - аналогично. К тому же на чревоугодие и пьянку нужны деньги, а в России сейчас с этим делом напряженка. В общем, завтра заезд, все покажу на месте. А пока даю время на подзарядку, пять часов. Привыкай к местным мерам времени, стажер. Отбой!

БИОГРАФИЯ "ОДИНОКОГО ВОЛКА"

На следующий день пылинка-"тарелка" потихоньку полетела следом за Сутолокиной, которая, сутулясь под тяжестью чемодана и хозяйственной сумки, двигалась ко второму корпусу. Втащившись на крыльцо и миновав огромную шахматную доску, вокруг которой расхаживали два старичка с клюшками, разбиравшие пятидесятилетней давности партию между Бронштейном и Ботвинником, Александра Кузьминична поднялась на лифте до третьего этажа. Сонная и ленивая девица, критически оглядев явно устаревшее по фасону платье отдыхающей и ее не пышущее здоровьем лицо, снисходительно сказала:

- Ваш тридцать второй - по правой стороне. Рядом - тридцатый и тридцать четвертый, а напротив - тридцать первый... Тут четные все справа, а нечетные - слева. Белье там все постелено, а соседки у вас пока нет.

Пылинка влетела в замочную скважину тридцать первого номера. В нечетном в этот момент "одинокий волк" размещал свои вещи.

- Вот это правильно, - удовлетворенно констатировал Дубыга, - одиночка напротив одиночки. В тридцатом должны быть супруги Пузаковы с ребенком - он четырехместный, но бухгалтер его оплатит, не пожадничает. А в тридцать третьем, тоже четырехместном, - господа рэкетиры с дамами. Напротив тридцатого - комната дежурной горничной, вот этой сонной красавицы. Кстати, тоже неплохой объект соблазна, минус - сорок пять процентов. Валя Бубуева, двадцать четыре года, детей нет, дважды разведена - это уже кое-что! Есть скрытое предрасположение к лесбийской любви, но ввиду общей малограмотности ничего о ней не знает. Наиболее эффективно было бы, конечно, свести ее с Сутолокиной, но тогда остается нетронутым "волк", то есть мистер Котов.

- Но, может, он сам чего-нибудь отыщет? - заикнулся Тютюка.

- Стажер, ты меня удивляешь! - осклабился Дубыга. - Мужик, неверующий, одинокий и бездетный, которому уже тридцать восемь стукнуло, и к тому же бизнесом занимается третий год, до сих пор ходит с тридцатью процентами минуса! Это неспроста! Тут надо провести хороший анализ, с внимательным разбором. Вот этим и займемся.

Владислав Игнатьевич разложил свои вещи в тумбочке, в платяном шкафу и на полочке умывальника, ополоснулся в душе, натянул свежую майку с рекламой "Филип Моррис", плавки и зеленые спортивные брюки и отправился к своему автомобилю, чтобы перегнать его на охраняемую стоянку. Пылинка уселась у него в волосах, Дубыга и Тютюка принялись за глубокий анализ. Офицер второго ранга первого уровня только контролировал действия стажера. Тот работал, как его учили, то есть начал с анализа наследственности.

- Первое предпоколение - отец и мать. Отец жив, Котов Игнатий Силантьевич, семьдесят два года, участник войны, потенциал - пятнадцать процентов минуса.

- Зона Проверки и Распределения, - прокомментировал Дубыга. - Этот минус он там в два счета сбросит.

- Мать - Зинаида Александровна, ушла в Плюс-Астрал с потенциалом восемьдесят пять процентов...

- Муж да жена - одна Сатана, - пошутил Дубыга.

- Второе предпоколение по отцу: дед, Котов Силантий Иванович, убит на гражданской войне в 1921 году. Прошел через Лету в военную Зону Эйфорического Счастья, потенциал - минус двадцать пять. Бабка - Прасковья Андреевна, умерла от голода в Ленинградскую блокаду, ушла в Минус-Астрал в Зону Проверки и Распределения, прошла за мост в Зону Обезличенного Счастья. Второе предпоколение по матери: дед - Буркин Александр Иванович, комиссар продотряда, убит на Тамбовщине в 1921 году, бабка - Анна Лукинична, работница с "Москвошвеи" умерла от рака в 1948 году. У обоих - ЗОС, с потенциалом...

- Дальше, дальше, - торопил Дубыга, - это ж все семечки. Ты ищи тех, кто прошел в Великий ЛАГ. Качественные продукты! Давай сразу команду на целевой поиск.

- Третье предпоколение - нет, - бесстрастно фиксировал стажер, четвертое предпоколение - нет, пятое предпоколение - нет, шестое - нет, седьмое - нет, восьмое - нет, девятое - нет, десятое - нет. Согласно инструкции при подобном сочетании поиск генетических предрасположений следует прекратить...

- Правильно, - оценил действия стажера Дубыга, - надо искать щура. У них, у этого рода, есть щур по какой-то линии. Ну-ка, давай просмотр по тридцать пятому предпоколению, цель - щуры.

- Тридцать пятое предпоколение - щуров нет. Все поколение в плюсе.

- Гони от тридцать шестого до пятидесятого.

- В сорок восьмом предпоколении, - доложил Тютюка, - волхв Замята!

- Местонахождение в данное время?

- Город Тотьма Вологодской области.

- Основной объект охраны?

- Семья Пестеревых. Дистанция по прямой - восемьсот пятьдесят шесть и пять десятых километра.

- Поставить зону помех! Азимут прикрытия - северо-восток.

- Выполнено! Даю контрольный луч. Зона непробиваема!

- Поставить Замяту на контроль Большого Астрала. Докладывать о всех его перемещениях в западном и южном направлении свыше тысячи километров.

Дубыга похлопал стажера по плечу. Тютюка знал, что у реликтовых здешней зоны это означает одобрение.

- Одно дело сделали. Щур - это самое опасное. Чем он древнее - тем страшнее. Этот волхв Замята - дремучий старикан. Он-то и вложил в Котова плюсовой потенциал. Ни хрена себе, сорок восьмое предпоколение! У этого Замяты силы хватит нас обоих аннигилировать.

- А он не обнаружит зону помех? - опасливо поинтересовался стажер.

- Ну уж это фигушки! Раз он сейчас караулит Тотьму, то на нее и сфокусирован. Все остальные объекты охраны он контролирует дистанционно. Если нет сигналов, он не вмешивается. А зона помех, которую мы создали, не пропустит сигналы от Котова к его предку. Конечно, если Котов начнет уходить в Астрал, Замята за него поборется, но уж это проблемы отдела доставки, а не наши. Наше дело - довести до кондиции, а их - доставить... Ну ладно, лекция закончена. Продолжаем анализ. Стажер Тютюка, какой второй фактор после генетического?

- Биография индивидуума! - отчеканил Тютюка.

- Оценка - отлично, - кивнул с одобрением Дубыга, - приступайте.

Тютюка приступил. Как оказалось, родившийся в 1953 году, 24 мая в 12.09.37,45 по московскому времени Владислав Котов с января 1955 года воспитывался в яслях-саду № 211 города Москвы, в сентябре 1960 года поступил в среднюю школу № 476 и в 1970 году ее окончил с серебряной медалью. В том же году поступил на физический факультет Московского пединститута и в 1975 году его закончил. С 1975 по 1978 год работал в 780-й средней школе учителем физики, после чего перевелся в учреждение п/я 35-634 на должность старшего инженера с окладом 170 рублей. В 1989 году создал МП "Агат-Богат". Направление разработок - компьютерные программы. Личный счет - 145 тысяч долларов США. Недвижимое имущество личное - дача, садовый участок 30 соток. Движимое - автомобиль ВАЗ-2108, телевизор "Sharp" переносной... Когда Тютюка начал перечислять, Дубыга некоторое время впитывал информацию, потом остановил:

- Достаточно. Даю вывод: предрасположений к алчности нет. Приобретает только необходимое, в чисто утилитарных целях. Нарушений закона, имеющих греховный характер, не имеет. Теперь крути по личной жизни. Первым делом количество сексуальных связей.

- Первое неосознанное увлечение - в 1957 году. Объект - Маша Крюкова из младшей группы детского сада. Сохранялось до поступления в школу. Второе - соседка по парте, Таня Гулькина. Детская дружба до перехода в пятый класс. Первая любовь - Галя Мыльникова, без сексуальной компоненты с 1966 по 1968 год, с сексуальной компонентой с 1968 по 1970 год. Физической близости не было. Первое половое сношение - 1970 год, объект - Лариса Терещенко, однокурсница, произошло на картошке...

- Стоп! - перебил Тюткжу Дубыга. - Вызови зрительный образ объекта... Да-а... Похоже, такое возможно только в нетрезвом состоянии.

- Никак нет, - возразил Тюткжа, - оба были трезвые.

- Но она же страшна как смертный грех, к тому же явно старше его лет на пять... Как они на одном курсе-то оказались?!

- Даю информацию: Лариса Терещенко после окончания в 1965 году средней школы попала в автомобильную аварию. Открытые переломы голени, трещина шейных позвонков, множественные травмы и порезы лица. Из-за полученных травм более трех лет провела в больницах. Усиленно занималась, готовилась в вуз. В 1969 году недобрала баллов, в следующем была зачислена и оказалась в одной группе с Котовым. Через две недели после начала занятий первый курс выехал на картошку.

- Занятно... - Какая-то идея уже осенила Дубыгу, и он распорядился: Ну-ка, дай мне портреты всех последующих партнерш!

В интерьере "тарелки" возникло двенадцать голографических портретов. Дубыга посмотрел на них озадаченно и оценил:

- Коллекция монстров. Каждая безобразна по-своему. Есть толстухи, есть перекошенные рожи, есть ощипанные курицы, есть воблы и доски. Наша Сутолокина по сравнению с ними - королева красоты, супермодель. А теперь в полный рост и без одежды! Тьфу, убери немедленно... Он что, извращенец?

- Вам виднее, - обиделся Тютюка.

- Незаконные дети есть?

- Есть. Перечисляю: Владислав Терещенко - 1971 год, Владислав Тузиков - 1972 год, Владислав Сушкин - 1973 год, Владисловас Микутавичус 1974 год, Владислав Шмулевич - 1975 год, Владиславе Берзиньш - 1975 год, Владислава Хрюкина - 1976 год, Влада Пробита - 1976 год, Антонина Иванова 1977 год, Владислав Рудкевич - 1977 год, Владимир Мунтяну - 1985 год, Кара Джонс - 1987 год и Ашот Саакян - 1989 год. Итого тринадцать единиц.

- Вот кобель! Дети рождались у каждой из его партнерш? Жеребец-производитель! Хотя при этом бабенки, видимо, относились к Котову тепло: пять женщин назвали сыновей Владиславами, две транскрибировали имя в национальном духе, две явно имели его в виду, когда называли своих дочерей, и лишь четыре дали оригинальные имена, причем у одной косвенно содержится намек на него - назвала сына ВЛАДИмиром... Кара Джонс - это дитя вон той африканки, очевидно... По африканским стандартам - красавица, но по здешним ни в какие ворота не лезет. Окружность каждого из бедер свыше девяноста сантиметров...

- Так точно, гражданка Республики Зимбабве Мария Джонс, студентка УДН имени Патриса Лумумбы.

- Так... Давай-ка снимем у него с памяти видеозапись этого романа.

- Есть!

Вместо портретов дам-страшилищ возник некий мерцающий куб и, распространившись во все стороны, начисто истребил интерьер "летающей тарелки". Появились какие-то деревья, слабо освещенные здания и еле различимая аллея с лужами на асфальте.

- Москва, 29 сентября 1986 года, 20.15, аллея вблизи общежития УДН, доложил обстановку Тютюка. - Видеозапись с памяти Котова.

Послышались чуть пришлепывающие шаги по мокрому асфальту. Изображение немного подрагивало им в такт. Внезапно раздался негромкий, приглушенный вскрик. Изображение заколебалось сильнее, шаги зашлепали учащенно - Котов побежал. Четыре темные фигуры, слаборазличимые в отсветах огней города, тащили в кусты пятую. "Атас!" - крикнул кто-то. "Фигня! - отозвался другой голос. - Он один!" Одна из фигур метнулась навстречу Котову, изображение провалилось вниз - Котов прыгнул; мелькнул его ботинок, бьющий в подбородок противника, затем мимо пронесся чей-то кулак, кто-то болезненно взвыл: "Уй-й! С-сука!" Хрустко шмякнулся кулак Котова о чью-то челюсть, на секунду показался скорчившийся в три погибели парень, которому Котов "добавил" подъемом ноги в лицо. Потом Котов, очевидно, быстро нагнулся и перекинул через себя еще кого-то. Ударившись спиной и затылком об асфальт, клиент остался неподвижен. Затем появилось смутно обрисованное лицо Марии Джонс с ярко блестевшими белками и зубами, послышались всхлипы. После этого взгляд Котова обежал поле боя: четверо избитых парней корчились, стонали и безуспешно пытались встать...

Дубыга с уважением прокомментировал:

- Боец, однако.

Промелькнуло несколько разбросанных пакетов и коробок, которые Котов подбирал с земли и отдавал плачущей негритянке.

- Спасиба... - бормотала она. - Хорошо...

- Я провожу, - сказал Котов и пошел рядом с африканкой к зданиям, светившимся вдали, взяв у нее большую часть пакетов и коробок.

Спутница испуганно теребила Котова:

- Надо бистро ходить, они идти к нас, бить...

- Не бойтесь, леди, - спокойно ответил Котов, - полчаса они еще помаются, а догонять не захотят вовсе. Уот из еа нейм?

- Мэри Джоунс, Мариа, Маша...

- О'кей. Давно в Москве?

- Два год. Учится агроном. Понимаю много, говорю плохо.

- Муж есть?

- Нет. Тут нет, там есть...

- Где?

- Зимбабве, Эфрика... Он старый, был война, партизан Джошуа Нкомо.

- Так твой муж сам Нкомо?

- Не-ет! Нет, Нкомо - грейт чииф, а май хазбенд - маленький партизан, солджер Артур Джонс. Он старый, его пятьдесят семь лет. Сидел тюрьма. Его говорил: "Москва, коммунизм, очень хорошо". А тут рэсист бэндз, лайк Эмерика... Ты коммюнист?

- Беспартийный. Чего это они к тебе привязались?

- Деньги хотел. Их кричали: "Вещи, доллар, шмотка давай! Часы тоже". Часы снимал не успевай, то ран куикли...

- Все цело?

- Ол райт, все есть цело.

Котов подвел свою спутницу к подъезду общежития. Мелькали лица самых разных цветов кожи, вполне обычные и весьма экзотические одеяния.

- До свидания, - попрощался Котов, передавая пакеты Марии. Тут, при свете, он мог как следует разглядеть, какую красавицу спас.

- Нет-нет! - запротестовала Мэри. - Надо заходить мне, пить чай. Я буду показать тебя соседкам, тама есть джорнелист одна, будет писать статья в "Правда".

- Тоже из Зимбабве?

- Ноу, Конгоу, Брэззавилл... Хорошо русски говорит.

- Не, писать про меня не надо. И меня к вам не пропустят.

- Пустят! До одиннадцати. Я сделаю.

Маша-Мэри подбежала к суровой вахте, о чем-то поговорила там, потом подозвала высоченного худого африканца в очках, проходившего мимо. Тот только поцокал языком, покачал головой, появилось неведомо откуда еще несколько африканцев, они все насели на вахтеров, затем гурьбой подошли к Котову, стали улыбаться всеми сверкающими зубами, хлопать по плечу и жать руки:

- Молоток! Вери гуд! О'кей! Хорошо, спасибо!

Тут же замелькали лестница, коридоры, двери... Котова привели в комнату, где все галдели на разных языках, громыхала музыка и было накурено. Много бутылок с советскими и иноземными этикетками, закуски начатые и нетронутые. Слова Котова и его собеседников были неразборчивы, но, когда Тютюка предложил их проанализировать, Дубыга отрицательно мотнул головой, мол, не имеет смысла. Пьянка длилась еще не менее часа, Котов танцевал с Мэри. Она очень громко хохотала. Кажется, Котов пытался рассказать ей анекдот.

- Ну, скоро пойдут провалы в памяти, - предсказал Дубыга. - По-моему, он уже полбутылки в сорокаградусном эквиваленте выхлебал. У здешних реликтовых есть хорошая пословица: "Не бывает некрасивых женщин, а бывает мало водки". С этим случаем все ясно...

В это время Мария тянула за собой Котова в соседнюю темную комнату.

- Может, досмотрим? - робко предложил Тютюка.

- Нечего порнографию разводить... Все и так ясно.

Тютюка снял изображение. Вернулся интерьер "тарелки".

- Данный случай подпадает под стандартную ситуацию "благодарность джентльмену", - оценил Дубыга, - но не может же это повторяться во всех случаях. Вероятность того, что он спас от грабителей всех этих женщин, крайне мала. Такое редко происходит с одним и тем же человеком даже два раза подряд.

- Значит, надо посмотреть еще что-нибудь.

- Согласен. Хотя лучше доверить дело автоматике. Пусть сама вычленит сходные компоненты во всех тринадцати случаях. Давай команду.

Тютюка подал. Аналитический аппарат выдал нечто вроде формулы: "Общие элементы всех тринадцати случаев: женщина несчастна, женщина некрасива, женщина бездетна. Общий результат: женщина счастлива, женщина беременна, женщина имеет детей".

- Ну, это, положим, безо всякого анализа было известно, - проворчал Дубыга. - Стоило подключаться к Большому Астралу, чтобы получить такой дурацкий ответ!

- А может, еще одну прокрутить?

- Ладно, - нехотя согласился скромный Дубыга. - Вам, молодым, одну "клубничку" подавай...

- Кого брать?

- Любую... Впрочем, возьми-ка ту, что не назвала сына Владиславом. Кто это?

- Их две...

- Ну тогда ту, которая назвала Ашотом.

Опять возник мерцающий куб. Появился берег какого-то очень теплого моря, песчаный, залитый солнцем пляж.

- Сланчев Бряг, Болгария, 15 июля 1988 года, 11.42, пляж, прокомментировал Тютюка.

... Взгляд Котова лениво переместился с какого-то маленького насекомого, ползавшего по песку рядом с изголовьем пляжного лежака, на загорелые и еще не очень загорелые тела, распростертые вокруг. Котов поднялся, пошел к воде, в которой темнело множество голов. Вокруг заплескались волны. Владислав поплыл, то поднимаясь на пологий невысокий гребень, то опускаясь. Доплыв до линии буйков, Котов повернул обратно. В поле его зрения попала грузная, очень полная женщина в закрытом зеленом купальнике, с черными, гладкими волосами, сидевшая рядом со степенным, тоже очень толстым, пожилым мужчиной. Толстяк от плеч до пояса был покрыт седыми и черными волосами. Они очень бурно о чем-то беседовали, причем в основном говорила женщина, а старик иногда прерывал ее резкими фразами. Котов доплыл до берега, вышел на пляж и тут увидел, как старик внезапно скорчился и ухватился за сердце. Женщина в зеленом купальнике вскрикнула, стала тормошить старика, вокруг них мгновенно собралась толпа. Дубыга и Тютюка увидели, как Котов распихал толпу и, подхватив старика под мышки, поволок к дежурившей у пляжа "скорой помощи". Навстречу ему выбежали люди с носилками...

- Достаточно, - проворчал Дубыга, - опять рыцарство. Помог даме в трудную минуту. Повод, чтобы осчастливить некрасивую даму. Тем не менее грех чистой воды. А его не засчитывают! Почему?

Тютюка принял это размышление вслух за команду и послал запрос в аналитическую систему. Заключение оригинальностью не отличалось:

"Плюсовой потенциал превышает минус".

Дубыга ухмыльнулся:

- А что они еще могут ответить? Будем разбираться в процессе...

ОБЕД И ПОСЛЕ ОБЕДА

Пока черти занимались аналитическими исследованиями, Владислав Игнатьевич отогнал свою "восьмерку" на стоянку, совершенно не замечая пылинки в своей шевелюре. Потом решил пройтись по территории дома отдыха, чтобы обозреть местные достопримечательности. В компании с ним оказался бухгалтер Пузаков, тоже пристроивший "шестерку" на стоянку.

- Мы, кажется, с вами соседи? - приветливо улыбнулся толстяк.

- Да, - подтвердил Котов, отвечая улыбкой на улыбку, - вы из тридцатого номера?

- Совершенно верно. Будем знакомы? Я - Владимир Николаевич. Можно Володя.

- Хорошо, тогда я Владик.

Мужчины зашагали рядом. Котов старался делать шаги покороче, а Пузаков - подлиннее. Обоим это давалось с трудом, ибо талия Котова находилась почти на уровне плеч бухгалтера. Шли они по асфальтовой узкой дорожке с аккуратной белой разметкой метража - трассе терренкура, проложенной вдоль бетонного забора, опоясывавшего территорию дома отдыха. Дорожка предназначалась для того, чтобы руководящие товарищи сбрасывали избыток веса, наросший за время сидения по кабинетам. Пролегала она сквозь смолисто пахнущую сосновую рощу, затем выходила на берег озера, доходила до спуска на пляж и вновь шла вдоль забора. Это было "большое кольцо" для жаждущих похудеть. Те, кто не слишком стремился к этому, опасаясь потерять вес в обществе, могли довольствоваться "малым кольцом", проложенным в непосредственной близости от жилых корпусов.

- Вы тут раньше не бывали? - спросил Пузаков. - Чудное место!

- А вы?

- Ни разу не был, но много слышал. Это ведь, так сказать, "цитадель номенклатуры"! Видите, как все ухожено, налажено, даже асфальт какой-то иной. Ровненький, гладенький, без трещин.

- Неплохо, - согласился Котов. Уезжая в отпуск, он дал себе слово не думать о делах своей фирмы. Это был первый отпуск за черт знает сколько лет. Последний раз ему удалось провести всего несколько дней в Болгарии. Но едва Пузаков заговорил об асфальте, как у бизнесмена вследствие каких-то необъяснимых ассоциаций возникло горячее желание узнать, как идет отделка нового офиса "Агат-Богата". Между тем здравый смысл подсказывал ему, что вице-директор МП прекрасно справится сам и не стоит беспокоиться из-за ерунды. Более того, когда Котов хотел взять с собой радиотелефон, чтобы в случае чего с ним можно было связаться в любое время, его заместитель сказал:

- Владик, ты нам нужен живой! Береги здоровье и ни о чем не беспокойся.

Невидимые птички где-то перекликались, информируя друг друга о последних событиях на своем экологическом уровне. Ветерок умиротворяюще обвевал лица мужчин и взывал говорить о высоком, благородном и мудром. Например, о внешней политике ЦК КПСС и Советского правительства, о грядущем светлом царстве коммунизма или хотя бы о борьбе народов мира за социальное и национальное освобождение. Однако ни ЦК КПСС, ни Советского правительства вот уже порядочно времени как не существовало, светлое царство коммунизма лежало, как выяснилось, в стороне от "столбовой дороги мирового развития", а борьба народов велась за что-то совсем другое. Поэтому говорить было не о чем, но хотелось, особенно бухгалтеру Пузакову, который, как всякий опытный и прилично зарабатывающий человек, рвался познакомиться с тем, кто гребет в несколько раз больше. Что же касается Котова, то ему говорить хотелось меньше, а точнее, не хотелось вовсе, но он не желал показаться невежливым.

- Вы здесь с семьей? - поинтересовался он, хотя прекрасно видел, с кем приехал Пузаков.

- Да, - улыбнулся бухгалтер, - мы всегда ездим вместе. Мариночка не любит, если я куда-то уезжаю один. Да и Кирюше с нами спокойнее. А то эти лагеря - там одно дурное влияние и солдатчина. Или я не прав?

- Конечно, семья это хорошо... - кивнул Котов, не имевший, как ему казалось, ни семьи, ни детей. О тех тринадцати, наличие которых установили черти, он даже не догадывался. Единственной дамой, не потерявшей с ним связи, оставалась некая Надежда Пробкина, мать девочки Влады. Пробкина жила в доме напротив и работала в пельменной, куда Котов начал ходить задолго до того, как стал миллионером. Каждую неделю она приходила убираться и стирать белье, а также могла оказать и все иные услуги, если Котов ощущал, что физиология начинает несколько отвлекать его от проблем программного обеспечения. Однако он ни разу не заходил к ней домой и даже не знал, что Влада Пробкина имеет к нему какое-то отношение. О том, что дочь у Пробкиной есть, он был осведомлен, с удовольствием делал ей подарки, начиная с кукол в детстве и кончая джинсами в юности, но к чертам лица ни разу не приглядывался. Правда, он и видел-то ее всего три-четыре раза. Что же касается самой Надежды, то та очень стеснялась сознаваться. Она даже отчество написала Владе по своему покойному отцу - Николаевна. Почему? Потому, что считала Владислава слишком умным для себя. И она даже боялась ну, как узнает, захочет жениться? Куда ей, дуре лимитной, с таким мужем? Так что, продолжая жить с Владиславом и каждое лето отдыхая с дочерью на его даче (где сам Владислав почти не бывал), она и думать боялась о том, чтобы как-то оформить с ним отношения. Ей ведь было под пятьдесят, и на лице у нее не то что черти, а все и плюс-, и минус-астральные существа вместе взятые, молотили горох.

- А вы холостой? - поинтересовался Пузаков. - Завидую! Романтические встречи, свобода... Сам себе хозяин.

- Некоторые преимущества в этом есть, - кивнул Котов.

Они подошли к берегу озера. Сосны стояли почти на самом обрыве, за которым расстилалась гладкая, немного сонная от полуденной жары водная гладь. Узкая бетонная лесенка с перильцами уводила вправо, где располагался небольшой причал с катерами, моторками и парусными яхтами. Влево начинался пляж, ровный, просторный, с золотистым чистым песочком, аккуратными грибками и лежаками, кабинками и волейбольной площадкой, где сражалось несколько загорелых мускулистых парней. В воде у самого берега бултыхались ребятишки, дальше, отфыркиваясь, плавали взрослые, а на песочке грелись те, кто уже накупался вволю.

- Сколько осталось до обеда? - спросил Пузаков.

- Полчаса, - ответил Котов. - Искупнемся?

- А я плавки не взял, - вздохнул Пузаков. - Пожалуй, пойду.

Котов спустился к пляжу, сбросил одежду на песок, легкой походкой вошел в воду. Справа и слева на него оценивающе поглядели несколько пар женских глаз. Эти приятные взгляды погладили его крепкую, без брюшка, фигуру, мускулистую, но не перекачанную до неприличия, скользнули по неподвижному лицу, никак не отреагировавшему на внимание. Котов ничуть не позировал. Его и правда интересовала лишь вода. Впервые за многие годы он окунался не в мертвую, хлориро-ванно-подогретую воду бассейна, а в настоящую, живую, бодрящую воду Светлого озера. Первая встреча с ней доставила Владиславу куда больше наслаждения, чем могла бы доставить самая красивая женщина. Он поплыл медленно, брассом, хотя мог бы, словно торпеда, в считанные минуты отмахать несколько сот метров кролем. Нет, ему хотелось побыть в воде подольше, понежиться в ее прозрачных и прохладных объятиях.

Пока Котов плавал, пылинка с чертями на борту кружила над пляжем. Дубыга выслушивал соображения своего стажера по плану предобработки бизнесмена.

- Действуя с коротких дистанций длинными импульсами, вызвать со стороны объекта внимание к одной из дам. У дамы, соответственно, тоже. Затем свести объекты и ждать результата.

- Да-а... - протянул Дубыга. - Теорию зазубрил, а работать еще надо поучиться. Итак, стажер Тютюка, даю разбор ваших действий. Общий предположительный результат - ни хрена не выйдет. Выбор метода неверный абсолютно. Тактика - бесперспективная. В общем, предложенный вариант забудь и лучше не вспоминай вообще. Для наглядности моделирую в уменьшенном объеме то, что произошло бы, воплоти ты свой план в жизнь.

Внутри "тарелки" возник маленький пляж, фигурки людей, купающихся и загорающих, плывущий по озеру Котов. Все было живое, но ненастоящее.

- Вот Котов, - указал Дубыга. - Работай по нему длинными импульсами с короткой дистанции и дай целеуказание вот на эту даму.

Его заскорузлый палец ткнул в какую-то пышную блондинку. Котов-модельный вдруг резко прервал свой брасс, обернулся и, окунув голову в воду, на огромной скорости рванул к берегу. Стремглав выбежав на песок и перепрыгивая через отдыхающих, микро-Котов домчался до блондинки и набросился на нее, как тигр на серну... Та истошно заорала:

- Помогите-е! Манья-ак!

Толпа отдыхающих налетела на Котова, и он исчез под грудой полуголых тел.

- Это первый вариант, - объяснил Дубыга. - Ты начисто парализуешь у него все тормозящие центры, и он начинает вести себя неадекватно ситуации. Клиент превращается в дистанционно управляемого биоробота. Даже изнасилуй он эту толстуху, это был бы не грех, а несчастный случай.

- А теперь - вариант второй!

На модели все вернулось в исходное положение. В момент, когда Тютюка принялся обрабатывать Котова длинными импульсами, тот опять резко прервал брасс, поплыл кролем, но теперь уже не к пляжу, а в обратном направлении, на другой берег озера. Там он бегом бросился в лес...

- Главная ошибка, - профессорским тоном проворчал Дубыга, - это попытка воздействовать с дистанции на третью сигнальную систему. То есть управлять индивидуумом телепатически. Напоминаю, что здешние реликтовые имеют три сигнальные системы и начинать предобработку надо с первой. Именно тут закладываются основы высококачественного греха, именно тут начинает накапливаться минусовой потенциал. Вас правильно учили, что надо использовать весь арсенал, - никто не говорит, что управление индивидуумом не дает результатов. Просто применять его нужно умело. Короткие импульсы на данной планете предпочтительнее. Это как бы шальная, неосознанная мысль, которая проскальзывает в мозгу у реликтового. Все остальное у него в мозгах нормально, никакого контроля над собой он не теряет, но тем не менее совершает действие, которое ведет его к совершению греха. Даю короткий импульс на модель!

Блондинка потянулась, привстала, затем поднялась с лежака и, подбоченясь, задрала лицо, укрытое черными очками, к солнцу.

- Второй короткий - на Котова!

Котов, не переставая плыть брассом, отфыркиваясь, повернул голову в сторону пляжа.

- Внимание, фокусирую его взгляд на блондинке. Фиксация! Теперь еще один короткий на восприятие. Сейчас у него работает первая сигнальная! Понял? Я только повернул его голову, дал возможность разглядеть блондинку и воспринять ее как привлекательную. Вот и все участие телеуправления. Теперь он сам, по своей воле, разглядывает эту пышечку. Видишь, поплыл сам, не спеша, не торопясь. Теперь нужно, чтобы блондиночка его заметила. Короткий! Есть! Фиксация! Восприятие... Видишь, она делает шаг к воде, сама, без моего приказа. Тоже первая сигнальная работает. Сейчас мы их сведем у воды, но сделаем это аккуратно, без нажима, опосредованно. Материальный импульс, легкий ветерок!

Мяч, порхавший над волейбольной площадкой, после одного из ударов пролетел по ветру дальше чем нужно, волейболист побежал за мячом, несколько мужчин приподнялось, чтобы помочь поймать мяч, и, обходя их, блондинка оказалась лицом к лицу с выходящим из воды Котовым. Они поглядели друг на друга и на несколько секунд остановились.

- В такой ситуации можно дать им просто поглядеть и разойтись, а можно подключить вторую сигнальную систему.

- Водичка тепленькая? - спросила блондинка.

- Прекрасная, - ответил Котов, - освежает, но не студит...

Дубыга ликвидировал модель и обратился к Тютюке:

- Принцип понятен?

- Так точно!

- Тогда давай посмотрим реальную картину...

Пока черти работали на объемной модели, на реальном пляже народ начал резко сокращаться в численности, ибо близился обед и отдыхающие направились к корпусам, чтобы подготовиться к приему пищи. Котов вышел на берег, забрал одежду, зашел в кабинку, а затем вышел оттуда, комкая мокрые плавки, невозмутимый и неторопливый, в майке с рекламой "Филип Моррис" и зеленых спортивных брюках.

Следом за ним в обнимочку шли две пары из тридцать третьего номера.

- Смотри, Соска, ничего кадр, а? - заметил Колышкин. - Сколько с него срубить можно, как прикинешь?

- Много брать жалко, самой приятно, - лениво ответила девица.

- Не увлекайся, не на работе... - проворчал боксер.

На обед все собрались в столовую, где веяло неуловимым ароматом отшумевших здесь в недавние времена приемов в честь областных и московских гостей, свадеб районного значения и иных мероприятий. Теперь здесь предполагалось обедать лишь в объемах стоимости путевки. Пышная дама в белом халате и высоком чепце, по чистоте и накрахмаленности превосходившем амуницию любого медработника, распределяла столы. За каждый стол сажали по четыре человека. Первый стол полностью заняла четверка из тридцать третьего номера, за следующий стол попало семейство Пузаковых и какая-то пожилая дама из первого корпуса, а далее наступил черед престарелой четы бывших обкомовских работников, известной нам Александры Кузьминичны Сутолокиной и еще какой-то дамы. Однако дама, позади которой стоял Котов, внезапно изменилась в лице и вышла из очереди.

- Отлично, - похвалил Тютюку его наставник, - видишь - короткий импульс, легкое расстройство желудка, - и мы сводим вместе нужных субъектов.

Обкомовский дедушка, как и его бабуля, с интересом разглядывал своих соседей по столу. Ни Сутолокиной, ни Котову даже не приходило в голову, что наряду со стариками их изучают еще и потусторонние силы.

- Произвести замеры взаимовнимания, - приказал Дубыга.

- Есть! - гаркнул Тютюка. - Даю результаты: внимание Сутолокиной двадцать пять процентов, Котова - десять.

- Естественно, - резюмировал Дубыга, - явный красавец-мужчина и не первой свежести бабенка. Удивляет только разброс, он совсем небольшой. Сутолокина уделяет своему очень видному соседу намного меньше внимания, чем можно было предположить. Вместе с тем он, который должен был ее, мышь серую, вообще едва замечать, поглотился ее персоной на одну десятую всего внимания. Любопытно! Ну ладно. Ваши дальнейшие действия, стажер?

- Очевидно, завязать разговор, включить вторую сигнальную?

- Мысль верная, но как это организовать конкретно?

- Дать короткий импульс Котову и...

- Ничего путевого не выйдет. Котов выдаст что-нибудь типа "Как вам нравится этот салат?" На что ему ответят: "Как все советское". Как раз здесь нужен длинный импульс, но не на сексуальную, а на отвлеченную тему. Например, насчет политики или литературы. Причем лучше, чтобы разговор начал не Котов и не Сутолокина, а старики. Просмотри их память, что они последнее читали.

- Газету "День"...

- Нет, это не пойдет. У Котова она вызовет аллергическое неприятие. Пусть лучше шпарят на тему литературы. Какая там книженция крепко осела в их бортовых компьютерах?

- В восемьдесят восьмом прочли "Мастера и Маргариту". С тех пор только перечитывали старые книги. "Как закалялась сталь", например.

- Гадость какая! И это все?

- Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Некрасов... - стал перечислять Тютюка. Три дня назад - Салтыков-Щедрин, "История одного города".

- Освежали в памяти школьную программу... Хотя, вообще-то, "История одного города" - хорошая тема. Ты пока не вмешивайся, я сам подброшу на них импульс...

Старичок поковырял вилкой салат из свежей капусты и сказал задумчиво, обращаясь к супруге:

- Да... Печально все это. Не могу отделаться от ощущения, что мы живем в городе Глупове. Пришел новый градоначальник, разместил улицы, замощенные предшественниками, и из добытого камня понастроил монументов...

- Не волнуйся, Митя, - прошелестела старушка, - что нам осталось? Все позади, мы свое прожили.

- Завидую тем, кто помер, - вот до чего дошло. И почему меня в тридцать седьмом не шлепнули? Филька Чистяков аж самому Ежову на меня писал - так Фильку шлепнули, а меня - нет. Теперь он - жертва репрессий, а я - никто. Пенсионер. Осколок тоталитаризма.

- Да что ты говоришь-то? Живы, слава богу, болячек не так много, глядишь - и помрем тихонько.

- Обидно... Все делали, куда ни гнали - всюду шли, за спины не прятались. Помнишь, как мы в Красноармейске Никольскую церковь в ревклуб переделывали? Мне старухи пообещали, что гореть мне в геенне огненной... А Артем Стулов, бывший лабазник, лишенец чертов, голову хотел гирей проломить. Но я-то его в ГПУ раньше сдал... Успел. И когда на колхоз меня бросили, тоже ведь могли пришибить. Помнишь, сено мы изымали?

- А-а, это когда Кузьма Евдошкин на тебя с вилами попер?

- Ну да. Еле отскочил тогда. Милиционер, помню, Вавилов, выручил. Упекли Евдошкина, а сынок его потом тоже все грозился вернуться. Хорошо, что ты от его подружки письмо перехватила... И подружку, и младшего Евдошкина прибрали. А ведь могли бы они нас.

- Вот и хорошо, что мы их, - торжествующе прошамкала старушка. - Мы победили! Мы! Пусть эти попробуют, - она мотнула головой в сторону Котова, который дочиста выскреб тарелку с борщом и подбирался к котлетам.

Дубыга скорчил недовольную гримасу.

- Что-то не то. Дед внутренне кается, на пять процентов минус-потенциал потерял, это пора прекратить, а то еще на плюс выйдет. Бабка поупорней, но и ей тоже сомнения в голову лезут. Пусть лучше Ельцина ругают! Может, хоть это Котова заведет?

- Простите, - вежливо произнес старичок, обращаясь к Котову, - вы кто по профессии?

- Инженер, - ответил тот, запивая котлету компотом. - Математик.

- Не экономист? - подозрительно прищурилась бабка.

- Нет, я программист.

- Кибернетик? - У бабули были явно неплохие задатки для ЧК.

- Примерно, - усмехнулся Котов, почему-то вспомнив слова "Кибернетика - продажная девка империализма", - хотя, знаете ли, сейчас этот термин употребляется не часто. Больше говорят об информатике.

- Ну и как вы себя чувствуете в этом мире? - Старые большевики окольных путей не искали, били в лоб.

- Если можно, как ваше имя-отчество? - спросил Котов. - Меня зовут Владислав Игнатьевич.

- Я - Дмитрий Константинович Агапов. А это моя супруга - Нина Васильевна.

- Очень приятно. Так вот, Дмитрий Константинович, не могу сказать, что мне в этом мире плохо, но и что хорошо - тоже не могу.

- Значит, вам тоже не все по нутру? - продолжал настаивать дед.

- Конечно, - прихлебывая компот, согласился Котов, - например, цены.

- Кусаются? - Старик Агапов, как видно, рад был услышать это заявление.

- Растут слишком быстро. Много накруток, которые позволяют кому-то делать деньги из воздуха.

- Ну а общий курс вы как, одобряете?

- Общий курс одобряю, - невозмутимо подтвердил Котов, пожелал всем приятного аппетита и вышел из-за стола.

На пылинке-"тарелке" Дубыга и Тютюка размышляли над причинами неудачи. Особенно напряженно размышлял Дубыга. Он явно не хотел опростоволоситься перед стажером, но нехотя признал:

- Как видишь, и на старуху бывает проруха. Что-то мы еще в этом Котове не просчитали. Да и Сутолокина сидела себе и жевала, как корова в стойле.

- Да чего вы так сосредоточились на Сутолокиной и Котове? Можно кого-нибудь еще предобработать... Вон их тут сколько - сотни две.

- Нет, это дело принципа. Есть такой принцип - не бросай дела, если начал.

- Но ведь план! А мы время тратим.

- Главное - качество. Надо учиться, а план это уж после...

Котов, выйдя из столовой, пошел ко второму корпусу. У него было хорошее правило, во всяком случае, как ему казалось, - переваривать пищу в спокойной обстановке. Флегматичная Сутолокина, которая, видимо, даже не осознавала, что ей впервые за много дней не нужно мчаться в магазин, чтобы закупить продовольствие на мужа и дочерей, не нужно думать, как прожить две недели до получки, как-то неуверенно, то замедляя, то убыстряя шаг, шла следом за бизнесменом. Обгоняя ее, мчался Кирюша Пузаков, удравший от неповоротливых родителей, а позади ковыляли старики Агаповы.

Пенсионеры нацеливались на скамеечку, стоявшую неподалеку от подъезда. Там был тенек и можно было посидеть, наблюдая за тем, как шахматисты ходят вокруг огромной доски, разбирая все ту же партию Бронштейн - Ботвинник. Однако на скамеечке уже сидели, полуразвалясь, Колышкин и Лбов в обнимку со своими девицами. Они, пообедав, распили бутылку у себя в номере и, слегка забалдев, вышли на воздух.

- Может, попробовать вариант с "джентльменом"? - внес предложение Тютюка. - Скажем, пусть эти пристанут к Сутолокиной...

- Это где ж тебя такому учили? - возмутился Дубыга. - Ну ты даешь! Сколько лет Колышкину? Двадцать восемь! А Лбову вообще двадцать три! Сутолокина им в матери годится. Если ты им сейчас такую идею подкинешь, они от стыда сгорят... Тем более рядом девки - первый класс. Можно, конечно, попробовать, чтоб девки ее задели. Только она сейчас в таком кайфе, что даже не заметит. Более перспективно, если мы деда с бабкой используем.

Совершенно неожиданно для себя, но точь-в-точь как задумали Тютюка и Дубыга, Дмитрий Константинович подошел к лавочке и строго, по-партийному отчеканил:

- Юноши, вы - молодежь, уступите место пенсионерам!

- Пожалуйста, дедуля, присаживайся, - совершенно неожиданно ответил Колышкин, вставая, точно добропорядочный пионер. - Пойдем, чего тут сидеть...

Дубыга произнес слова, которые, как знал из учебного курса Тютюка, обозначали высшую степень раздражения у местных реликтовых, хотя формально-лингвистически обозначали вступление в половой акт.

Компания, врубив на полную громкость магнитофон, направилась в сторону пляжа. Агаповы уселись на лавочке и, развернув газету, погрузились в чтение.

НА ПЛЯЖ!

Дубыга переживал. Конечно, астральная сущность у него была куда крепче, чем у реликтового, но эмоции ей были не чужды.

- Что за ерунда? С каких это рыжиков Андрюха Колышкин, которому в морду дать ничего не стоит даже отцу родному, вдруг так спокойно уступил деду место, да еще и ребят своих увел? Может, тут где-то плюсовик прячется? Ну-ка, дай контроль по полусфере!

- Плюс не детектируется.

- Все верно, откуда им тут взяться. Так... Ну, перелетаем к Сутолокиной.

Александра Кузьминична прилегла отдохнуть и читала детектив, на обложке которого была изображена откинутая голова пышной блондинки - почти такой же, как та, на копии которой экспериментировали до обеда черти.

- Давай-ка устроим тетеньке небольшой послеобеденный сон... - решил Дубыга. - Изобрази ей сексуальный контакт с образом Котова.

- Котов ушел на пляж, - определил стажер. - Он в пятидесяти метрах от дома...

- На черта он тебе нужен? - хмыкнул Дубыга. - Переходи сам в ближний Астрал, трансформируйся в образ и работай. А я пойду на пляж за Котовым.

- А "тарелка"?

- В "тарелке" полечу я.

Дубыга молниеносно вывел стажера за пределы аппарата, и чертенок впервые очутился один на один с материальным миром. Пылинка с Дубыгой выпорхнула в окно, а Тютюка, уменьшенный до размеров амебы, осторожно опустился на растрепанную прическу Сутолокиной. Стажер тут же принялся старательно вспоминать, как надо вызывать сон, какие отделы мозга тормозить в первую очередь, какие - во вторую, а какие вообще выключать нельзя, чтобы не вызвать смерть материального носителя и неконтролируемый выход сущности в Астрал, где ее у Тютюки тут же уведут плюсовики, а заодно прихватят и его.

Знания у него были, работал он добросовестно. Александра Кузьминична стала помаргивать, очки ее медленно сползли на нос, книжка легла на грудь, глаза закрылись, в довершение всего женщина захрапела.

По сиреневому туману поплыли нечеткие фигуры, линии, размытые цветовые пятна, изредка мелькало что-то более-менее ясное: какие-то столы, стулья, лица, руки, глаза, автобусы, кирпичи, бульдозеры, сетки с продуктами, бумаги, чертежи...

Сутолокина видела сон и на каком-то уровне подсознания понимала, что это сон, и ничего более. Александра Кузьминична сидела на рабочем месте, заваленном бумагами. Ни цифр, ни сметных позиций она различить не могла, хотя пыталась протирать очки. Когда она подняла глаза, то обомлела даже во сне: к ее столу шел совершенно голый Котов. В руке он держал какую-то бумагу, а в другой - сборник СНиП - строительных норм и правил за 1969 год.

- Подпишите, пожалуйста, - попросил Котов, протягивая бумагу и обмахиваясь СНиПом.

Александра Кузьминична стала искать ручку, но там, где она была всегда, в пластмассовом стаканчике с надписью "Сочи - 1973", ручки не оказалось.

- Посмотрите в кармане, - посоветовал Котов, и тут, когда она решила поискать ручку в кармане жакета, обнаружилось, что ни жакета, ни кармана, ни ручки и даже, пардон, трусов у нее не имеется... А Котов подходил все ближе, огромный, весь из мышц, и с лоснящейся от пота кожей. И Александре Кузьминичне стало так горячо и страшно, так бессовестно интересно, что она как-то сама по себе стала падать на спину, жмурясь и бормоча:

- Нет, нет, только в третьем квартале, только в третьем квартале текущего года...

- Да, да, Александра Кузьминична! - Кивая, Котов нависал над падающей дамой, и ей уже казалось, что его руки смыкаются у нее за спиной и выделывают нечто восхитительно-хулиганское... - Именно в третьем квартале, ведь сейчас уже июль...

И тут все прервалось, осветилось как будто яркой вспышкой и исчезло. Назойливая муха, с размаху стукнувшись о щеку реальной спящей Сутолокиной, выбила ее сущность из ближнего Астрала, из сладкого кошмара и вернула в материальный мир.

"Приснится же такое!" Александра Кузьминична обнаружила, что у нее трясутся руки и участилось сердцебиение. Кроме того, от волнения заболела голова. Возможно, поднялось давление...

Тем временем Тютюка был уже на борту "тарелки"-пылинки, куда его молниеносно вернул Дубыга. Аппарат сидел в волосах улегшегося под грибком на пляже Котова.

- Зачем вы все обрубили, товарищ Дубыга? - обиженно скривился Тютюка, которому было ужасно интересно в этом астральном образе.

- А хорошего понемножку... - осклабился офицер. - Ты сюда работать прибыл, а не совершать за людей грехи. У тебя и так потенциал минус, к тому же ты астральный по сути. Я обрубил все ровно там, где нужно было. Сон получился, конечно, слабо организованный, контролируешь развитие сюжета ты очень неуверенно, но это дело наживное. Ну зачем вместо того, чтобы смоделировать, допустим, обстановку домашней встречи, интима и прочего, ты устроил им свидание в помещении стройуправления? Тем не менее вышло довольно удачно. Вывели Сутолокину на уровень минус тридцать пять, совсем неплохо. К тому же прослеживается явный интерес к Котову. Это, пожалуй, первый успех за сутки.

- Котова будем обрабатывать так же?

- Никак нет. У него очень прочная нервная система, надо его чуть-чуть потрясти в реальном мире. Действуй короткими и выведи его в озеро. Пусть плывет на тот берег.

- Зачем?

- Там мы ему организуем приятную встречу.

Тютюка, очень точно выверяя время и силу импульсов, довольно ловко заставил Владислава плыть через озеро.

- Так! - похвалил Дубыга. - Выводи его вон в ту бухточку. Нормально. Взлетаем, уходим в лес на девяносто метров. Стоп! Котова уложить на траву, пусть загорает и отдыхает.

- Готово! - доложил Тютюка. - Улегся!

- Приготовиться к трансформации! Выходим в материальный мир, линейные размеры по местным стандартам.

Котов лежал на животе в теплой, довольно жесткой траве, обдававшей его запахами перестоялого медосбора. Солнце щедро окатывало ультрафиолетом могучую спину, сушило затылок и плавки. Владислав был горд, что смог без остановки проплыть порядочную дистанцию кролем и даже не особенно запыхаться. Играла по жилам кровь. Великая сила - самоутверждение! Котов стал вспоминать тех из своих сверстников, которые по тем или иным причинам перешли в мир иной, - их набралось уже немало. Потом вспомнились ровесники без меры растолстевшие, обрюзгшие, с сердцебиениями, колитами, язвами, инфарктами, пропитые и прокуренные насквозь.

Некоторым из них сердобольные детишки уже место уступают, как старикам. А он, Котов, - еще орел. Холостой, молодой, богатый, и у него все еще впереди. Именно так его учил специалист по аутотренингу.

Внезапно из прибрежных кустов, окружавших бухточку, в которую заплыл Котов, послышался шорох. Владислав обернулся и постарался тут же отвернуться. В глазах застыло, однако на секунду, увиденное: две ослепительно красивые, загорелые, нагие...

"Перегрелся, что ли?" - подумал он, подавляя искушение еще раз обернуться. Однако там, за спиной, явно были не фантомы. Там кто-то ходил, дышал, разговаривал вполголоса.

- Молодой человек! - Бесстрашный и дьявольски-привлекательный голосок, окликнувший Котова, принадлежал длинноногой блондинке, но пользовался им офицер второго ранга первого уровня Дубыга. Вторая, очаровательная смуглянка, представляла собой внешнюю упаковку стажера Тютюки.

- Молодой челове-ек! - еще раз позвала блондинка. - Если вы сильно смущаетесь, то можете перебраться в другое место, а если нет, то ведите себя естественно. Мы с подругой - натуристки, и нам вы не мешаете. Конечно, если будете приставать, это нам не доставит удовольствия.

- "Приставать" - это в смысле хватать руками? - спросил Владислав, не оборачиваясь. - Нет, не буду. Я только чуть-чуть позагораю и поплыву обратно.

- Приятно встретить интеллигентного человека, который уже подходит к цивилизованному уровню. - Блондинка Дубыга, взяв за руку смуглянку Тютюку, подошла поближе. - Мы тоже чуть-чуть позагораем неподалеку от вас. Надеюсь, мешать мы вам не будем.

Котов перевернулся на спину и, закрыв глаза, подставил солнцу грудь. Красотки легли на траву шагах в пяти от Владислава.

"Ну скромняга! - Дубыга поделился впечатлениями с Тютюкой в телепатическом диапазоне, и Котов услышать их не мог. - Даже и не взглянет на нас..."

"Вы сами задали этот режим, командир, - заметил Тютюка. - Девиц две, а он один. И еще предупредили, чтобы не трогал..."

"Ну, стажер, я с тебя балдею! То, что девушек две, еще ничего не означает. Напротив, у здешних реликтовых это должно повышать активность сексуального комплекса. А то, что предупредили, так это, наоборот, у всех местных вызывает еще большее желание нарушить запрет... Надо его немного постимулировать".

- Как вам сегодня солнышко? - блондинка обратилась к Котову, не поворачивая головы.

- Хорошо, - отозвался Владислав, - послеполуденное солнце, говорят, самое полезное.

- Не слышала, - кокетливо хихикнула блондинка, - мне говорили то же самое про утреннее.

- И правильно говорили, - согласился Котов, стараясь глядеть на кромку воды. - Важно, чтобы лучи не были прямыми: чем больше угол наклона лучей, тем мягче ложится загар и меньше опасности сгореть.

- Вы что, врач?

- Нет, инженер. А вы?

- А мы - фотомодели... - объявил Дубыга. - Может быть, вы представитесь?

- Владислав Игнатьевич.

- Так официально... Ну, тогда я - Татьяна Александровна, а моя подруга - Ирина Алексеевна. Но нам намного проще, когда нас называют Таней и Ирой.

- И я тоже ничего против не имею, если меня зовут Владом или просто Владиком. Вы тоже сюда вплавь?

- Нет, на машине. Вечером уезжаем. А вы из дома отдыха?

- Да.

- Понятно, значит, холостой, как и все отдыхающие, - хохотнула Таня. Мы тоже независимые женщины.

Котов на это никак не отреагировал и повернулся на бок, спиной к собеседницам.

- Знаете, - продолжал заигрывать Дубыга, - некоторые врачи считают, что загорать в купальнике менее полезно, чем совсем без одежды.

- Почему? - поинтересовался Котов лениво, даже не повернув головы.

- Потому что создается разность температур на прикрытых и неприкрытых местах, мокрая ткань забирает на себя много тепла. Иногда у женщин это даже вызывает заболевание груди.

- Ну, мне это не грозит.

- Еще бы, - вставил Тютюка. - Мужчинам следует опасаться за нижнюю часть: почки, предстательная железа всякая... Попробуйте как-нибудь позагорать без плавок. Кстати, сейчас вам это никто не помешает сделать.

"Куда ты лезешь? - проворчал Дубыга в телепатическом диапазоне. - Не форсируй события! И вообще, пойди-ка прогуляйся по лесу... Это уже приказ!"

"Есть..." - без энтузиазма ответил стажер.

Его смугляночка встала, тряхнула антрацитово-черной сверкающей гривкой и сказала:

- Танечка, я тут поблизости буду... Я ненадолго.

Едва Ира скрылась за деревьями, как Тютюка получил от Дубыги телепатический приказ:

"Еще раз попробуем вариант "Джентльмен". Сейчас разойдешься на три азимута. Первый - триста метров на север - Ира. Второй и третий, двадцать пять метров от поляны, - два фраера в легком и злом подпитии. Пусть выходят из леса и начинают приставать к Тане".

"А что делать Ире?"

"Двигаться к поляне со средней скоростью десять метров в минуту. Как раз за полчаса все тут уже должно кончиться. Действуй!"

Через несколько секунд из леса донесся треск веток и пьяный хохот.

- Господи, - встревоженно произнесла Таня, - кого там еще несет?

На поляну вышли, точнее, вывалились два красавца в грязных майках и джинсах.

- Опа! - заорал один, стриженый наголо, но совершенно небритый, со спиралями щетины на щеках. - Баба-а!

- Какая кыся! - захлебнулся от восторга другой. - Д-давай познакомимся? А-а, ты уже готова? И р-раздевать не надо...

- Вы с ума сошли! - завизжала Таня.

Владислав приподнялся из травы.

- Мужики, не мешайте загорать. Весь кайф сломали.

- Ка-айф? А ты кто такой? - приблатненно протянул стриженый. - Давно бычки в гляделках не шипели?

- И кишки тебе не щекотали? - Второй вытащил что-то вроде финки.

- Надоело, - с ленцой в голосе процедил Котов. Его движения были медлительны, обманчиво медлительны...

- Дай ему, Лузга, чтобы быстрее валил! - посоветовал тот, что с ножиком. Лузга замахнулся, кулак просвистел по воздуху мимо Котова. Второй парень хотел налететь с другого бока, но получил точный пинок в пах. Он еще не успел разогнуться, как Лузга уже лежал в глубоком нокауте от удара в челюсть. Верный привычке не великодушничать, Владислав рубанул согнувшегося и матерившегося напарника Лузги по шее и уложил его на травку. Ножик-самоделку Котов подобрал и зашвырнул в воду.

Таня стояла и дрожала. Дубыга отлично знал свое дело.

- Какие гады! Мерзость! - бормотала девушка.

- У вас есть во что одеться? - поинтересовался Котов.

- Да...

- Так идите оденьтесь...

Дубыга заставил Таню прижаться к Владиславу и дрожать у него на груди.

- Да не волнуйтесь вы, все нормально, - с досадой поморщился Котов. Одевайтесь, а я пригляжу, чтобы эти, когда очухаются, пошли в нужную сторону.

С этими словами он отстранил от себя блондинку и вернулся к лежащим на траве типам.

Бритоголовый, медленно выходя из нокаута, тупо вертел головой, второй тоже хлопал глазами. Дубыге они мешали, и ему пришлось дать несколько коротких импульсов...

- Все, все, начальник! - заторопился бритоголовый, привстал и, пятясь, пополз к лесу. Следом за ним, держась за определенное место, похромал и его корешок.

"Тютюка! - приказал по телепатии офицер. - Собирайся в Иру, а эти оболочки уничтожь. И продолжай движение в том же темпе".

- Что-то ваша подруга задерживается, - заметил Котов обеспокоенно, когда незваные гости исчезли за деревьями и там, уже незаметно для Владислава, распались на элементарные частицы, - не наткнулась бы она на этих...

- А пойдемте ей навстречу... - предложила Таня.

- Вы, может, хоть купальник наденете, - посоветовал Котов, - мало ли кто в лесу встретится... Не все же еще находятся на уровне мировой цивилизации.

Пока на телепатическом уровне Дубыга высказывал Тютюке все, что думает, Таня ушла в кусты и через несколько минут вышла оттуда в купальнике, состоявшем из двух настолько узких полосок зеленой ткани, что, как выражаются математики, их размерами можно было вполне пренебречь. В руках был еще один купальник, вероятно Ирин.

- Все остальное в машине, - пояснила блондинка, - я думаю, Ирка пошла туда.

- Знаете, я все-таки немного не понимаю натуризма, - признался Котов. - Загорать - куда ни шло, но гулять по лесу, где полно комаров...

- Тут их нет совсем!

Дубыга приказал своей оболочке взять Владислава под руку, и они двинулись в лес.

- Вы такой отчаянный, - заглядывая в глаза спутнику, польстила Таня, полезли против двоих, да еще у них нож был... Сейчас редко можно найти мужчину, который так бесстрашно себя ведет.

При этом, управляя походкой блондинки, Дубыга настойчиво заставлял ее мягкое бедро прикасаться к ноге Владислава.

- Скажите, - спросил тот, оценивая эти прикосновения как отнюдь не случайные, - а почему вы поехали только вдвоем с подругой, без мужчин? Ведь встречу, которая произошла на берегу, можно было прогнозировать почти со стопроцентной вероятностью.

- Н-ну... Предположим, что нам не с кем было поехать.

- Не поверю, - улыбнулся Котов. - Две супермодели - и не с кем поехать?

- Во-первых, мы не супер-, а просто фотомодели. Правда, в обывательских кругах считают, что фотомодель - это разновидность путаны. Но вы-то, надеюсь, не обыватель? Конечно, иногда приходится открываться, но не так уж часто. В основном мы позируем одетыми. Реклама трусиков - тут надо показывать пупок и бедра, но если надо рекламировать шубу или пуловер?

- И все же вы не убедите меня, что совершенно одиноки...

- Вы правы, у нас есть друзья. Но вы можете поверить, что сегодня им было некогда или, скажем, мы поссорились с ними?

- Пожалуй, могу. - Владислав ощутил некоторую досаду на самого себя. Не хватало только заигрывать с девчонкой, которой на вид - едва двадцать пять. Он считал, что не вправе поддаваться зову физиологии, которая от легких касаний нежной кожи явно начинала о себе напоминать. Это тут же было зарегистрировано Дубыгой.

"Тютюка! - позвал он по телепатии. - Выходи по пеленгу на нас, но не раньше чем через десять минут..."

- А вы женаты, Владик? - спросила Таня.

- Женат, - соврал Владислав, ощущая, что дыхание у него сбивается.

Таня поглядела на него снизу вверх, очаровывающая голубизна ее взгляда хлынула в душу Котова, он мягко положил ладонь на талию спутницы.

- Вы совращаете только женатых? - спросил он голосом, который стал низким и хриплым.

Таня затрепетала и отвела глаза...

- Я вас боюсь... - пролепетала она. - Немножечко...

- Я тоже боюсь вас, - прогудел Котов, - по-моему, в вас есть что-то бесовское, не правда ли?

Дубыга внутренне содрогнулся, но волевым усилием направил Танину руку. Непроизвольно она легла на бок Владислава, и они пошли дальше в обнимку.

- Какой здесь страшный лес, - заметил Котов, пытаясь как-то отвлечь себя от мыслей, за которыми могли последовать весьма активные действия. Они шли под разлапистыми ветвями огромных елей, замшелые стволы некогда рухнувших от старости деревьев преграждали путь, а небо между верхушками казалось таким далеким, будто принадлежало другому миру.

- Да, - согласилась Таня, - лес жуткий... Но с вами не страшно, вы мой рыцарь... Жаль только, что вы женаты.

- Почему жаль?

- Потому что мне хочется быть с вами...

"Да что я, в самом деле? - разозлился на себя Котов. - Импотент, что ли?" Он крепко обнял свою нежную спутницу и прильнул к влажным, полуоткрытым губам...

"Тютюка! Срочно сюда! - рявкнул по телепатическому каналу Дубыга".

И в тот момент, когда Таня, опьяненная и расслабленная поцелуем Котова, могла вот-вот повалиться на мягкий, словно ворсистый персидский ковер, мох, послышался осторожный кашель...

- Это я, Ира, не помешаю?

- Ой, - спохватилась Таня, отталкивая Владислава, - я совсем забыла...

- Ты мой купальник взяла? - Выдернув из сжатого кулака своей красной от смущения подруги скомканный купальник, Ира приказала: - Владислав, не смотрите...

Тому было не до нее, он отвернулся сразу от обеих, ибо физиология вполне здорового мужчины - вещь очень заметная...

- Извините меня, - пробормотал он, - жара...

- Мы дойдем сами, не провожайте нас, - прощебетала Таня.

Их шаги быстро потерялись в лесных шорохах, а Котов, раздосадованный и злой, рванул обратно на берег. Едва дойдя до бухточки, он бросился в озеро, погрузил лицо в воду и, мощно загребая руками, поплыл назад, на пляж. Плыл он быстро, не чуя усталости. В душе у него было столько стыда, столько ощущения собственного ничтожества...

Выбираясь на песок, Котов ругал себя уже меньше, и стыда у него тоже поубавилось, а вот досады было в избытке: "Хоть бы телефон спросил, идиот!" Ему было невдомек, что ни Тани, ни Иры уже больше нет в природе. Они исчезли, едва Дубыга и Тютюка скрылись за деревьями. "Тарелка"-пылинка мигом догнала Котова и одновременно с ним оказалась на пляже.

- Командир, - спросил Тютюка, - зачем же мы на этот раз ему помешали?

- Ну как ты не поймешь, Таня - искусственное образование, временная биоконструкция. Грех, который мог совершить с ней Котов, в зачет идти не может. Сущности-то у блондинки нет, точнее, сущность была моя. Это полная аналогия с твоей атакой на Сутолокину. Разница только в том, что ты работал в Астрале. Задача тут ставилась иная. Котов должен так разозлиться, что ему для самоутверждения обязательно нужно будет кого-то... хм... Ну, ты понимаешь. И Сутолокина под нашим чутким руководством станет таким объектом! Ну а потом мы их так закружим, что они на все семьдесят пять наминусят... А сейчас надо передохнуть, много энергии потратили на всей этой чертовщине! Отбой!

ВЕЧЕР

На закате нажарившиеся отдыхающие возвращались с пляжа. Сутолокина за прошедшие несколько часов из номера не выходила. Она кое-как справилась и с давлением, и с сердцебиением, но на пляж идти побоялась. В прохладном номере, с книжкой в руках, ей казалось безопаснее. Однако, сколько бы Александра Кузьминична ни пыталась занять свой ум похождениями детективных героев, ей постоянно виделись картинки пережитого во сне. Было в этом сне что-то опасное, какой-то потаенный страх, хотя при здравом рассуждении Сутолокина ничего страшного не находила. Александра Кузьминична считала, что все это от усталости, которая накопилась в организме и при переходе к новой обстановке дала о себе знать.

Замуж Сутолокина - Сашенька Иванова - вышла очень рано и очень давно. По крайней мере, ей так казалось. Еще в детстве она познакомилась с тогда еще очень молодым Эдуардом Сергеевичем Сутолокиным, своим будущим мужем. Он писал кандидатскую диссертацию под руководством отца Александры Кузьминичны, и профессор Иванов после долгих разговоров о научных делах приглашал Эдика пить чай. Саше было двенадцать, а Эдику - двадцать четыре. За столом Сутолокин был чудесным собеседником, прекрасно знал все новинки литературы, а тогда, в пятидесятых-шестидесятых, то и дело выходило что-нибудь такое, от чего вся интеллигенция приходила в состояние полного шока или прогрессирующего обалдения. Хотя специальностью Сутолокина были вопросы нормирования труда в строительстве, он мог наизусть прочитать что-нибудь из полузапретной Ахматовой или ужасно популярной Ахмадулиной, не путал Евтушенко с Есениным, а Вознесенского с Рождественским. О современной прозе они с Кузьмой Афанасьевичем витийствовали куда больше, чем о прозе жизни и методах "фотографии рабочего дня". В конечном итоге они уже стали считать себя почти родственниками. Наверно, если бы Саша Иванова не согласилась выйти замуж за Сутолокина, ее отец просто усыновил бы Эдика.

Но этого не потребовалось. Дело в том, что Саша никого иного, кроме Эдика, и не представляла в роли своего мужа. О том, что она выйдет за него замуж, впервые ей подумалось еще лет в пятнадцать. Как раз тогда все одноклассники и одноклассницы успели перевлюбляться друг в друга, а костистая и очкастая Саша оказалась вне игры. Ее никто не приглашал в гости, никто даже в шутку не оказывал ей знаков внимания. Не будь тогда вежливого, улыбчивого и корректного Эдуарда Сергеевича, Саша могла бы с собой что-нибудь сделать. Попросту говоря, Саша понимала, что никакой альтернативы у нее нет и быть не может. Видимо, так же рассуждали и ее родители.

Все получилось блестяще. Сутолокин стал зятем профессора Иванова, въехал в его трехкомнатную квартиру и получил доверенность на машину. Кроме того, Сутолокин оказался заместителем заведующего кафедрой, очень скоро защитил докторскую и начал прицеливаться к месту декана. Саша тем временем, с двумя перерывами на год, закончила институт. Перерывы в учебе были связаны с рождением дочерей - первой из них было уже двадцать четыре, второй - двадцать два. Обе они вышли замуж и жили отдельно, покинув Старопоповск (бывший Новокрасноармейск).

Наверно, сейчас супруги Сутолокины жили бы куда спокойнее и счастливее, если бы, еще до смерти блаженной памяти Леонида Ильича, Сутолокина не решили продвинуть по партийной линии. То ли он, будучи ректором после кончины профессора Иванова, сумел дать неплохое образование совершенно безнадежным детям некоторых ответственных работников, то ли потому, что в связи с грядущим 60-летием со дня основания институт был чем-то награжден, то ли еще по какой причине, но только Эдуард Сергеевич вдруг въехал в очень ответственный кабинет на втором этаже обкома. В этом кресле он, пережив трех первых секретарей, просидел аж до 1991 года и вылетел из него вместе с коллегами. С тех пор, вернувшись в Новокрасноармейск (вот тут-то он и стал Старопоповском!), Сутолокин числился безработным. Не то чтобы его никуда не брали, но... воздерживались. И тогда Сутолокин стал профессиональным революционером. Собрав еще с десяток единомышленников, он создал в Старопоповске Новокрасноармейский райком ВКП(б) и, числясь официально безработным, оказался его первым секретарем. В ноябре 1991 года ему даже удалось организовать демонстрацию из двадцати ветеранов войны и пяти - труда под грозным лозунгом: "Мишку - на Север!"

Что же касается самой Сутолокиной, то она вынуждена была пойти работать сметчицей в стройуправление и получать копейки, чтобы прокормить себя, мужа и революцию. А кроме того, посылать что-нибудь дочерям и внукам.

Впрочем, не все было так уж плохо. Кое-как концы с концами сводились, да и старые друзья все чаще о себе напоминали. Например, бывший третий секретарь Август Октябревич Запузырин, официально числившийся, как известно, президентом совета директоров российско-кот-дивуарского концерна "Интерперестрой лимитед" и успевший сдать партбилет за двадцать два часа до подведения итогов путча, тайно посетил Эдуарда Сергеевича и заявил, что частично признает свои ошибки. А потому готов возобновить уплату членских взносов. Бюро подпольного райкома постановило принять Запузырина А.О. в члены ВКП(б) и перечислить внесенную им сумму членских взносов на счет Э.С. Сутолокина - в целях конспирации райком собственного счета не открывал. Из этой суммы Эдуард Сергеевич и купил путевку в "Светлое озеро", поскольку решил, что его измотавшейся супруге все-таки нужно иногда отдыхать.

Именно поэтому Сутолокиной казалось, что она совершила что-то неправедное. Как уже знает читатель, мужу она не изменяла ни разу. Даже во сне. Сексуальная жизнь была для нее чем-то вроде дополнения к другим домашним работам, а поскольку большая часть ее жизни проходила в роли домохозяйки, то она не очень отличала обязанность спать с мужем от обязанности гладить ему брюки, стирать носки или готовить обед. Даже в те времена, когда ее супруг сидел в обкомовском кресле и от его слова очень многое зависело, Александра Кузьминична не могла отойти от хлопот по дому. И это несмотря на то, что в обкомовские годы у них была солидная казенная дача с приложенным к ней обслуживающим персоналом. Но те времена уже давно канули в Лету...

Если Сутолокина после пережитого во сне отходила, предаваясь размышлениям с детективом в руках, то Котов, приплыв на пляж, с ходу сделал пробежку на несколько километров по большому кругу вокруг дома отдыха. Затем он обнаружил спортгородок, где висел боксерский мешок с песком, и стал показывать все, на что способен обладатель зеленого пояса. Именно здесь его как следует рассмотрели возвращавшиеся с озера обитатели тридцать третьего номера.

- Нормально работает мужик! - с уважением заметил Колышкин. - Очень крепенько для своего возраста.

- Показуха... - не согласился Лбов, считавший себя непревзойденным знатоком различных единоборств.

- Попросись к нему на спарринг фулл-контакт, - подзудил Андрей, но Никита что-то пробурчал насчет того, что он-де сегодня не в форме.

- Красивый мужчина, - вздохнула Элла, - я бы на его месте в альфонсы подалась. Такому - все деньги за одну ночь отдать не жалко.

- Опять вы о работе! - с досадой скривилась Соскина. - Уговорились же: эти двенадцать дней мы - свободные люди.

- Не мы такие - жизнь такая, - философски вздохнул Колышкин. - Я бы этому мужику дал место в жизни. Но, поди-ка, с таким маваши-гири* он и без меня его нашел... Пошли, примем по сто грамм перед ужином.

* Прием каратэ, удар левой стопой в голову.

Выбив из себя тоску и злость, Владислав Игнатьевич вернулся в номер и, приняв душ, привел себя в обычное, быть может несколько ущербное, но вполне уверенное состояние.

Когда Сутолокина явилась на ужин, ее нервная система тоже была почти в порядке. Однако, погруженная в свой внутренний мир, она как-то позабыла, что ей предстоит сидеть вместе с тем человеком, который во сне произвел на нее покушение. Котов, ополаскиваясь, несколько задержался в корпусе и пришел как раз в то время, когда старики Агаповы и Сутолокина доели кашу и ожидали появления макарон с котлетами. Старики, как и за обедом, предавались историко-революционным воспоминаниям, мыли кости Ельцину и прочим деятелям. Сутолокина, которая во многом разделяла взгляды обкомовских старичков, но во многом и не разделяла, увидела приближающегося к столу Котова и ощутила нечто похожее на восторг и страх одновременно. Если бы официантка Дуся с тележкой, заставленной тарелками, успела довезти котлеты до их стола, то Сутолокина, опустив взгляд на тарелку и сосредоточившись на котлетах, смогла бы не смотреть на него... Но Дуся, по которой коротким импульсом выстрелил Тюткжа, свернула в другой проход, и котлеты приехали лишь несколько минут спустя.

- Молодец! - похвалил стажера Дубыга. - Профессионально сработал.

Сутолокиной было очень стыдно. Но поделать с собой она ничего не могла. Ей дьявольски хотелось поглядеть воочию на человека, который во сне был так фантастически привлекателен. Даже когда появились котлеты, она уже не сумела отвлечь себя от Котова. Накалывая на вилку макаронину и вынужденно опуская глаза, она с затаенной радостью ждала той секунды, когда сможет, подняв глаза и отправив эту гадость в рот, еще раз на мгновение увидеть его лицо...

- Внимание Котова на Сутолокину, - восторженно заметил Дубыга, - в три с половиной раза повысилось! Ну-ка, всыпь ему короткий, пусть спросит, как ее зовут!

Котов, конечно, не мог не заметить, как Сутолокина на него посматривает. "Ах ты старая кляча, - подумал он, - ну ты-то куда?"

- Отрицательный потенциал Котова растет, - доложил Тюткжа,

- Ты короткий на знакомство дал?

- Дал.

- Так чего он молчит?

- А хрен его знает! - с удовольствием пользуясь местной терминологией, буркнул Тютюка.

- Давай повторный, и подлиннее!

"Дурак ты, Владик, - оценил себя Котов, с легким ужасом ощущая, как из каких-то потаенных углов души лезет в голову всякая грязища. - А эта чем не баба? И далеко ходить не надо - перебежал коридор, да и все. Она же готова хоть сейчас, у нее даже уши от одного взгляда на тебя краснеют. Конечно, ей два шага до пенсии, она угловата, немного неуклюжа, не следит за лицом, но оно у нее вполне симпатичное, если снять очки. И ножки еще не синие и не опухшие. И кой-какой бюст имеется, и даже попка. Наверно, и остальное оборудование в комплекте. Бабы, которым под полтинник, - это море огня, у многих нимфомания начинается..." Всплыли в памяти жадные ласки Надежды Пробкиной. Правда, та была полненькой и упругой, а эта несколько худосочна, но зато у этой лицо не такое страшное...

- Послушайте, - сказал он вслух, - нам здесь, по-видимому, еще двенадцать дней пребывать за одним столом. Господа Агаповы - или, если им так больше нравится, - товарищи Агаповы со мной уже познакомились. А с вами, симпатичная соседка, мы еще не знакомы...

- Меня можно звать Саша... - пролепетала Сутолокина, опуская глаза и розовея, несмотря на общую бледность. - А вас?

- Можно Владиком.

Котов посмотрел на свою потенциальную жертву взглядом профессионального донжуана. После этого взгляда бедная Сутолокина была готова упасть, хоть прямо со стула...

- Вы себя плохо чувствуете? - заботливым тоном произнес Владислав. Этого Сутолокина уже не могла перенести. Она пробормотала что-то вроде: "Да, мне, кажется, нездоровится", встала из-за стола и неверными шагами пошла в корпус.

"Нимфоманка". Поставив этот диагноз, Котов, как ни странно, тут же охладел к даме и почувствовал отвращение к самому себе. Не обращая внимания на стариков Агаповых, начавших с подозрением принюхиваться к котлетам и рассуждать о вкусной и здоровой пище времен культа личности, он смел в желудок все, что находилось в тарелке, и направился в номер.

Сутолокина услыхала его шаги еще на лестнице. Она лежала у себя на кровати, уткнув пылающее лицо в подушку и с ужасом думая, что дверь в комнату за собой не заперла. Однако, прислушиваясь к шагам и в смятении представляя, что будет, если он, этот дьявольский Владик, вдруг возьмет да и войдет сюда, к ней, она тем не менее не встала и не повернула ключ в замке. Шаги послышались совсем близко. Еще секунда - и Котов остановился напротив двери тридцать второго номера. Сердце Александры Кузьминичны билось так, что, казалось, расшибется вдребезги о грудную клетку... Одна мысль сверлила мозги несчастной дамы: "Постучит или не постучит?" Она была готова простить все, даже если бы кавалер вошел без стука.