Грешные игры джентльмена

Глава 15

Дрейк решил провести вечер в одиночестве. Он был бы не прочь навестить Элоизу, но уже совсем стемнело, к тому же он обещал ей дать время подумать. Для того чтобы хоть куда-то подевать бьющую через край энергию, Дрейк решил прогуляться.

Он не знал, как долго ему удастся сдерживать себя, ожидая ее решения. О том, что она отвергнет его, Боскасл даже не думал, однако Элоиза могла свести его с ума чересчур продолжительными раздумьями.

Где? Где прежде он мог видеть того человека, который подглядывал за ними в саду? В клубе? Может, он был там официантом? Или это лакей кого-то из его друзей? Дрейк точно где-то видел его, но никак не мог вспомнить, где именно. Интересно, за кем он следил: за ним или за Элоизой?

Боскасл замедлил шаг. Он был всего в нескольких минутах ходьбы от особняка своего брата Грейсона на Парк-лейн. Прежде известный как один из самых больших лондонских скандалистов и повес, Грей в последнее время остепенился. У него была очаровательная добросердечная жена Джейн и чудесный маленький сын. Когда дело касалось женщин, Грейсон всегда умел взять себя в руки и сохранять хладнокровие. Немало дам побывало в его постели, но и сейчас любая из его бывших любовниц стала бы яростно защищать его при необходимости.

Однако когда Дрейк поздним вечером пришел к Грейсону, назвать того спокойным язык бы не повернулся. Честно говоря, весь дом пребывал в полном хаосе. Слуги сновали вверх-вниз по лестнице с холодными мокрыми компрессами, бутылками дорогого хереса, игрушками и припарками.

Уид, старший лакей, схватил Дрейка за плечи, увидев его в доме. Уид прославился тем, что его ничто и никогда не могло вывести из равновесия – он всегда бывал абсолютно невозмутим. И уж если Уид настолько потерял голову, что осмелился прикоснуться к кому-то из членов семейства, это о чем-то говорило.

– Слава Богу, что вы пришли! – воскликнул Уид. Он был почти в истерике. – Маркиз в таком состоянии!

– Он заболел? – с тревогой спросил Дрейк, посмотрев в сторону покоев Грейсона.

– Нет, лорд Дрейк, с ним, слава Богу, все в порядке. Его сын, – торопливо объяснял Уид. – У молодого лорда лихорадка, и мы не знаем, что делать.

– Вы вызвали доктора?

Уид лишь всплеснул руками.

– Мы вызвали всех лондонских докторов, – в отчаянии промолвил он.

Через несколько мгновений Дрейк увидел своего старшего брата в детской, где горело столько восковых свечей, что ими можно было бы осветить каждый уголок в доброй половине города. Грейсон, высокий красавец с копной взъерошенных волос, босиком метался по комнате в черном шелковом халате. Его маленький сын-младенец лежал спеленутым в колыбельке – крепкий и упитанный малыш покраснел и казался напуганным.

Услышав шаги, Грейсон повернулся к Дрейку – больше всего он походил на какого-то взволнованного султана.

– Боже мой, это всего лишь ты, – разочарованно протянул он, когда Дрейк вошел в детскую. – Я-то подумал, что пришел доктор. Да я ему шею сверну за то, что он заставил меня ждать. А по пути сюда ты не встретил специалиста по травам? Травника, одним словом? Или аптекаря?

Дрейк ошеломленно смотрел на брата. Он даже припомнить не мог, чтобы Грейсон когда-либо был в таком состоянии. Дрейк не знал, что сказать. Он не умел обращаться с детьми.

– А где Джейн? – спросил он.

Ему пришло в голову, что жене брата было бы проще совладать с ситуацией. А Грейсон буквально обезумел.

Грейсон склонился над колыбелькой, с ужасом глядя на малыша сына.

– Джейн у родителей, – сказал он. – Я, разумеется, уже послал за ней. Но что мне сейчас-то делать? Господи, вдруг он умрет, прежде чем она вернется домой? Только не стой передо мной как истукан! Скажи, что делать?

Дрейк боялся даже подходить к детской кроватке.

– Понятия не имею, что делать, – ответил он. – Я имел дело с больными, точнее, с ранеными только на поле битвы. Обычно лихорадка начиналась после пушечных ранений.

– Да уж, могу себе представить, что ты мне тут насоветуешь! – взорвался Грейсон. – Неужели ты думаешь, что я позволил своему сынишке играть с пушкой? Так какого же дьявола тебе здесь надо? Ты ведь ни о ком не заботишься. Пьешь, волочишься за каждой юбкой, воюешь! В этом вся твоя жизнь, не так ли? В одиночестве хочешь умереть?

Лицо Дрейка оставалось невозмутимым. Он понимал, что Грейсон сильно расстроен, но в его оскорбительных для Дрейка словах была определенная доля истины.

– Где няня? – спросил он.

– Я уволил эту дуру!

Дрейк и сам начал потихоньку впадать в панику. Он непроизвольно шагнул к надрывающемуся от плача кульку в колыбели. Дрейк решил, что уж лучше сделать хоть что-то, чем оставаться совсем безучастным.

– Но почему ты ее уволил? – задал он Грейсону новый вопрос.

– Да потому, что она допустила, чтобы мой сын подхватил лихорадку, вот почему! – закричал Грейсон. – Да я добьюсь того, чтобы ее за пальцы ног повесили! Или за язык! Эта баба слишком много разговаривает, вот что! Если бы она следила за ребенком, за моим сынишкой, вместо того чтобы трепать языком…

– Возможно, я смогу поторопить доктора, – промолвил Дрейк. Страх его брата явно был заразительным. – Кстати, вспомни, что маленький Девон тоже часто страдал от лихорадки. Мама думала, что он умирает, всякий раз, когда Девон чем-то заболевал.

Набравшись духу, Дрейк решительно приблизился к колыбели. Пухленький, краснолицый наследник семейства Боскаслов явно чувствовал себя неуютно, но при этом он ничуть не походил на тех страдающих и умирающих солдат, которых доводилось видеть Дрейку.

– Да он же у тебя закутан, как гусеница в кокон! – воскликнул Дрейк, обращаясь к брату. – Посмотри, как ему неудобно.

Грейсон сердито поднял на него глаза.

– Он плакал, когда я пришел сюда, – сказал он раздраженно. – И я испугался, что он причинит себе вред.

– В кроватке? – изумленно спросил Дрейк. – Это каким же образом?

– Ну-у… Он мог выпасть из нее, – неопределенно ответил Грейсон.

– Но он ведь еще не умеет садиться, не так ли?

Грейсон прикоснулся своей большой рукой к щечке малыша. Младенец громко завопил и выгнул спину. Дрейк не был вполне уверен, но, кажется, младенец испортил воздух.

– Девон выпадал из своей кроватки почти каждую ночь, – сказал Грейсон.

– До того как научился ползать? – с сомнением спросил Дрейк.

– Не знаю, – отозвался Грейсон, бросив свое крупное тело в кресло.

Он был совершенно измучен.

Склонившись над детской кроваткой, Дрейк размотал три одеяла, в которые был плотно увязан Роуэн. Младенец яростно засучил ручками и ножками, громко пукнул и постепенно успокоился, с любопытством глядя на своего дядю огромными голубыми глазами. Дрейк прикоснулся к его пухлой щечке.

– Не кажется мне, что у него жар, – промолвил он. – Думаю, Роуэна мучили газы.

– Газы? – с облегчением спросил Грейсон. – Ты уверен?

– Не совсем, но похоже, что так, – кивнул Дрейк. – Как бы там ни было, я бы тоже разревелся и покраснел, если бы меня закутали в три теплых одеяла.

Схватив малыша на руки, Грейсон прижал его к груди. Тут дверь распахнулась и в детскую ворвалась взволнованная жена Грейсона Джейн, маркиза Седжкрофт. На ней было лимонно-желтое элегантное вечернее платье из полупрозрачного шелка и бриллиантовое колье на шее.

Из-за спины Джейн выглядывали ее родители, лорд и леди Белшир. За ними следом в детскую спешили доктор-шотландец, специалист по лечению травами, аптекарь и возмущенная няня-ирландка. Казалось, все начали говорить одновременно.

Еще никогда в жизни Дрейк не чувствовал себя до такой степени лишним и бесполезным, да и его присутствие явно было нежелательным. Подумать только, весь этот бедлам, все переживания из-за младенца! Из-за маленького человечка, которого год назад еще и на свете-то не было! Незапланированный плод любви, страсти и бог его знает чего еще. Накал страстей в детской комнате как-то странно подействовал на Дрейка.

Джейн выхватила малыша из рук Грейсона.

– Что ты сделал с моим сыном? – грозно спросила она.

– Я спас ему жизнь, Джейн, – ответил Грейсон.

Теперь, когда опасность уже точно миновала, он вновь стал таким же надменным и высокомерным, как всегда.

Джейн принялась осыпать поцелуями лысую головку, шейку и пухлые щечки Роуэна.

– А что с ним было?

Грейсон тяжело вздохнул.

– У него была желудочная колика и начиналась лихорадка, – заявил он.

Внезапно Джейн заметила стоявшего в углу Дрейка.

– Мой муж позвал тебя сюда из-за того, что Роуэн заболел? – прищурившись, спросила она. – И что же, интересно, ты должен был сделать?

– Вообще-то я не слишком уверен в том, что Роуэн действительно был… – не договорил Дрейк: мать Джейн, Афина, отодвинула его в сторону и поспешила к своему так быстро выздоровевшему внуку.

Отец Джейн, Хауард, приметил на подоконнике бутылку хереса и озирался в поисках бокала.

Джейн, ахнув, всплеснула руками.

– Надеюсь, ты не давал ему хереса, Грейсон?

– Херес принесли мне, – защищался он. – Мне было необходимо выпить, чтобы помочь нашему сыну бороться с болезнью.

– А почему ты прогнал няню? – не унималась Джейн.

– Потому что ее дурацкая болтовня беспокоила ребенка.

– Да нет, она его успокаивала, Грейсон. – Неодобрительно кивнув красиво причесанной головой, Джейн бережно передала младенца в руки своей матери.

Сестры Джейн – Миранда и Кэролайн – ворвались в детскую с встревоженными лицами – так они разволновались. Без сомнения, им сказали, что ситуация кризисная. Дрейк ждал, что в любой момент могут прийти и его собственные сестры – Хлоя и Эмма.

– На улице уже собирается толпа, – сказала выглянувшая в окно Кэролайн. – У всех очень мрачный вид. Можно подумать, что жизнь кронпринца под угрозой.

– Помаши им, Грейсон, – велела Джейн, голос которой стал чуть мягче, когда она посмотрела на своего мужа. – Дай им знать, что все в порядке.

Грейсон широкими шагами приблизился к окну и помахал толпе одним из подгузников Роуэна. Людей это развеселило. А потом, словно он только что вспомнил о своих обязанностях, Грейсон наконец обратил внимание на Дрейка, ставшего невольным свидетелем семейной драмы.

– Боже мой, – промолвил Грейсон, подходя к брату. – Ты ведь никогда не заходишь без дела, Дрейк. Ты хотел поговорить со мной? Что-нибудь случилось?

– Да нет, ничего, Грейсон, – отозвался Дрейк. – Это может подождать. – Он сам чувствовал себя измученным после пережитого.

Грейсон обнял брата за плечи, провожая его к двери.

– Ты не ударил в грязь лицом в трудную минуту, проявил мужество, – понизив голос, проговорил Грейсон. – Именно такая поддержка мне была нужна. А теперь позволь мне отблагодарить тебя. Так почему ты пришел, о чем хотел потолковать со мной?

– Да так, ни о чем, – помотал головой Дрейк, пятясь в прихожую. – Все в порядке, честное слово. Я понимаю тебя.

– Правда? – Грейсон шел следом за ним, вид у него был беспомощный.

– Видишь ли, я запаниковал, – сказал он. – Я вообще-то не подвержен панике, но когда я подумал о том, что могу потерять Роуэна… – Его голос дрогнул, он замолчал на несколько мгновений. – Ты понимаешь меня? На прошлой неделе был день рождения Брэндона. Глядя на плачущего Роуэна, я вспомнил о нем. Так ужасно потерять человека, которого любишь…

Неприятная тяжесть навалилась на сердце Дрейка. Смерть Брэндона оставила глубокий шрам в душах всех членов их семейства. К добру ли, к худу ли, но Боскаслы были очень близки; когда они любили, то любили истово, а когда испытывали скорбь, то такую тяжкую, что никто из друзей даже понять их не мог.

– Я не забыл, – тихо промолвил Дрейк, не в первый уже раз спрашивая себя, не его ли неутихомиренный гнев на убийство Брэндона оказывал в последнее время нехорошее влияние на его эмоциональное состояние.

– Я мог потерять сына, – проговорил Грейсон, голос которого слегка задрожал от воображаемого горя. – Да лучше бы я тысячу раз умер от тяжких пыток, чем потерял бы Роуэна или Джейн. Любовь чудовищна, Дрейк. Чудовищна! Не дай себе испытать это чувство. Почему только я позволил себе влюбиться? Как я мог допустить это?

Грейсон замер в дверном проходе, черный силуэт его крупной фигуры четко вырисовывался на фоне яркого света от горевших у него за спиной свечей.

– Не знаю, как это случилось, – проговорил Дрейк, отступая в темноту холла. – Но ты же не потерял их. – Лучшего утешения он придумать не смог.

– Знаю. – Грейсон закрыл глаза.

Он так глубоко вздохнул, что его большое тело содрогнулось, когда он выдохнул.

– Я был не прав. Не слушай меня. Любовь – замечательная штука, и я надеюсь, что в один прекрасный день ты… – Грейсон открыл глаза.

Дрейк исчез. Обернувшись, Грейсон увидел у себя за спиной жену, державшую на руках их сына. Малыш вертел головкой во все стороны и явно чувствовал себя довольным. Длинные, медового цвета волосы Джейн выбились из прически и рассыпались у нее по спине золотистой волной.

– Что здесь делал твой брат, Грейсон? – тихо спросила Джейн. – Может, что-то еще случилось за то время, что я отсутствовала? Может, не только из-за Роуэна ты оказался не в форме?

Грейсон бросил на нее сердитый взгляд.

– Я никогда не бываю не в форме, Джейн, – вымолвил он. – Кстати, я так и не узнал, зачем приходил Дрейк.

– Так, возможно, тебе стоило заняться выяснением этого, а не устраивать такую неразбериху в детской, – заметила Джейн.

– Вид у него был взволнованный, – признал Грейсон.

Джейн нехотя улыбнулась мужу.

– Вероятно, настало время выяснить, почему он был взволнован, – сказала она.

– Да уж. – Грейсон с яростной нежностью посмотрел на своего сына. – Этот маленький дьяволенок до смерти напугал меня.

– Я люблю тебя, – с грустью проговорила Джейн. – Но никогда больше я не попрошу тебя последить за нашим малышом.

Быстро спускаясь по лестницам особняка Грейсона, Дрейк едва не столкнулся с высокой знакомой фигурой, которая шла ему навстречу.

– Я опоздал? – взволнованно спросил Девон, плащ которого намок от мелкого дождя. – Я спешил, как мог, раньше прийти не получилось.

Дрейк покачал головой. Ему хотелось как можно быстрее уйти из этого дома, точнее, честно говоря, избавиться от нахлынувших на него чувств. Дрейк нуждался в бутылке бренди и освежающей прогулке по ночным улицам Лондона.

– Нет, все уже закончилось, – промолвил он. – Все хорошо.

– Но что случилось? – спросил Девон, отдавая перчатки горничной, вышедшей ему навстречу.

– Ничего, – ответил Дрейк. – Просто Грейсон решил, что у его сына желудочные колики. А на самом деле Роуэна мучили газы и ему просто нужно было пукнуть. Обычная семейная неразбериха, – добавил он, пытаясь вновь пойти вниз по лестнице.

– Ты хочешь сказать, что весь этот шум был вызван тем, что малышу захотелось пукнуть? – удивился Девон.

– Да.

– Что ж, в таком случае не хочешь ли пойти в клуб?

– Нет, – нетерпеливо ответил Дрейк. – Только не сейчас.

– У тебя плохое настроение? – участливо спросил Девон, буравя старшего брата любопытным взглядом.

– А что, если так оно и есть?

– Ничего, – пожал плечами Девон. Он никогда первым не затевал споров. – Просто я заметил, что ты, кажется, не в духе. Что-нибудь случилось? Это касается каким-то образом Элоизы Гудвин?

– Прекрати! – На лице Дрейка появилась гримаса раздражения.

– Что прекратить? – не унимался Девон.

– Прекрати злить меня, что ты ко мне пристаешь?

– Да вовсе я тебя не злю и не думаю к тебе приставать, – промолвил Девон. – Я просто спросил тебя об этой женщине. Чем это я так тебя обидел?

Дрейк отвел глаза в сторону.

– Твой вопрос разозлил меня, вот и все, – сказал он.

Слова Дрейка заинтриговали Девона.

– Ну и ну! – протянул он. – Я все время задаю тебе разные вопросы, но никогда ни один из них не раздражал тебя. Во всяком случае, до такой степени. Ты всегда делал вид, что тебе все равно. Если только… – В его взоре мелькнула понимающая усмешка. – Если только…

– Если только что, идиот? – перебил его Дрейк, прислоняясь к перилам.

Девон приосанился.

– Да ничего, – вымолвил он. – Ничего!

Лицо Дрейка потемнело.

– Нет, ты уж ответь, что ты имеешь в виду? – потребовал он.

– Ну-у… – Опустив глаза на свои сапоги, Девон пробормотал: – Я имею в виду, что тебя это слишком волнует.

Дрейк наградил брата долгим уничтожающим взглядом.

– Что меня слишком волнует?

– Не что, а кто, – едва слышно произнес Девон.

– Так ты предполагаешь… – Оттолкнувшись спиной от перил, Дрейк стал наступать на Девона, прожигая его взглядом, а тот старательно избегал смотреть на него. – Бога молю о том, чтобы ты не предполагал того, что, кажется мне, ты предполагаешь.

Девон наконец-то поднял глаза на Дрейка.

– Вообще-то я ничего не предполагаю, – сказал он. – Мне и в голову не приходит, что тебя может волновать предмет нашего разговора.

Глаза Дрейка запылали, как горящие угли.

– А предмет нашего разговора – это?..

– Мне кажется, – промолвил Девон, отважно взглянув Дрейку в глаза, – что предметом нашего разговора может быть та самая женщина, которую ты мне сегодня представил.

– Это не так, – быстро проговорил Дрейк.

– Что не так? – улыбнулся Девон. – То, что она составляет предмет нашего разговора, или то, что она тебя интересует?

Дрейк приложил ладонь к глазам.

– Считаю до пяти, – сказал он. – Если на счет «пять» я открою глаза и увижу, что ты стоишь там, где стоял, я спущу тебя с лестницы.

Дрейк громко сосчитал до пяти. Убрав руку, он не увидел перед собой Девона. И если бы Дрейк не был в дурном расположении духа, он подумал бы, что на него напало настоящее затмение.

Спустившись вниз, Дрейк зашел в кабинет Грейсона, где, как и рассчитывал, он нашел в шкафу бутылку французского бренди. Мальчиком он часто бывал в этой комнате, рассчитывая услышать слова одобрения от своего отца. И никогда не слышал их. Ни единого доброго слова. Ни улыбки, ни похлопывания по плечу.

Дрейк всегда знал, что из всех детей он у отца самый нелюбимый. С братьями он часто дрался, и у него вечно были неприятности из-за этих драк или непослушания. Он все еще помнил, как однажды, после особенно позорного нагоняя от отца, мать прошептала ему на ухо:

– Он наказывает тебя, потому что вы очень похожи. Отец всю жизнь борется со своими собственными демонами. И мне кажется, что он пытается изгнать их из тебя.

«У него ничего не получилось, – подумал Дрейк. – Демоны уцелели».

Его отец, Ройден Боскасл, был страстным и угрюмым, он защищал и тиранил одновременно. До этого дня Дрейку казалось, что он так и не узнал этого человека и понимал его не больше, чем понимал самого себя. Но они были действительно очень похожи. Все родные утверждали это. Не слишком обнадеживающая мысль.

Дрейк вышел из особняка Грейсона.

Он шел и думал о том, что ему следовало бы навестить Марибеллу Сент-Айвз этой ночью. Он намеревался, глядя ей в глаза, сказать, что не хочет вступать с нею в сексуальные отношения. А ведь еще совсем недавно он был готов следовать за ней куда угодно, лишь бы развеять свое депрессивное настроение. Про мысли о необходимости свидеться с Марибеллой Дрейку стало еще хуже.

Не останавливаясь, он дошел до дома на Хилл-стрит. На мостовых поблескивали лужи. Мимо него, громыхая, проехала пустая карета. Он не хотел приходить сюда и, возможно, если бы в гостиной не горел свет, он бы не остановился.

Дрейк постучал в переднюю дверь дома. Он еще не подумал о том, что будет делать, если дверь откроет не Элоиза, а кто-то другой. Он даже не знал еще, как объяснит свое появление в доме в столь поздний час, и это при том, что он пообещал Элоизе подождать, пока она примет решение.

– Кто здесь? – раздался из глубины дома тихий голос.

Ее голос. Слава Богу, это Элоиза.

– Это я, – ответил он, – Дрейк.

Она отвориладверь и посмотрела Дрейку в глаза. И вновь Боскасл подумал о том, какая она необыкновенная. Элоиза даже не удивилась его приходу.

Она замерла в темноте, жемчуг поблескивал на ее шее, в руке Элоиза держала книгу.

– Что-нибудь случилось? – задумчиво спросила она.

– Я могу войти?

Элоиза огляделась по сторонам, словно не зная, что ответить. В холле за ее спиной никого не было.

– Да, – наконец кивнула она.

Боскасл прошел следом за ней в гостиную. Сбросив с себя сюртук, он посмотрел Элоизе в глаза, даже не пытаясь скрыть под вежливым разговором пылающее в нем желание. Она должна с самого начала знать, что он за человек.

Если Дрейк станет ее любовником, она должна принять его темную сторону, его переменчивый характер, – одним словом, всю ту дьявольскую смесь, которую он собой представляет.